Текст книги "Ещё один шанс (СИ)"
Автор книги: Anless
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
– Угу, – кивнул Гарри, – пошли.
– Тише, тише. – Барнели, с нежностью обнявший Милисент, гладил её по спине. – Всё хорошо, Мили. Всё будет хорошо.
– Нет, всё плохо, – качала она головой, – всё очень плохо. Что же мы наделали, Лагримус!
Барнели взял Милисент за плечи. Пристально поглядел на неё:
– Ещё можно всё исправить, дорогая, не всё потеряно. Ты знаешь, как это сделать.
– Я знаю, но…
– Мили, – тихо вздохнул Лагримус, – послушай, ты ведь понимаешь что я здесь не просто так, ведь правда? И я должен выполнить свою миссию. Любой ценой. Я не хочу, чтобы она была страшной.
Милисент вытерла слезы. Всхлипнула. Поджала губы:
– Как ты узнал?
– Знаю не только я, – отрезал Барнели, – так что, вас, в любом случае, остановят. На тебя единственная надежда, пойми, милая. Ты же знаешь Снейкиуса, он не отступит. Но, Мили, ты же понимаешь, что-то, что вы делаете неправильно. Это не честно – Лагримус буквально гипнотизировал её, смотрел, не отводя взгляда. – Вы забираете жизнь у двоих людей. Хотите убить их ради призрачного счастья. Будете ли вы счастливы, если начнёте с разрушения? Снейкиус – может быть, но ты… Ты же не такая, Милисент, – он почти умолял, – ты добрая, честная, справедливая. Прошу тебя…
– Мне так жаль, Лагримус, – удрученно ответила она, – я думала, что наша любовь всё оправдает, но нет. Я никогда не смогу жить с этим. Никогда. Это меня задавит. Давит уже сейчас, и я не знаю, что будет в будущем. Я не хочу быть убийцей. Даже ради своей любви. Я не могу.
Лагримус кивнул и сжал её руку в своей:
– Я знал, что ты поймешь.
– Ты прав – Милисент окончательно успокоилась. – Я всё исправлю. Обещаю тебе.
Барнели улыбнулся.
– Как же я по тебе скучал, Мили, все эти годы!
– А я даже не спросила как ты, – вздохнула она, коря себя, – как ты жил все это время?
Лагримус обнял ее за плечи.
– Идём отсюда пока нас не увидели, и я всё тебе подробно расскажу. Это будет долгий разговор. Очень долгий.
Снейкиус чувствовал, что они с Милисент в ловушке. Их заманили туда даже раньше, чем они смогли пробудиться спустя столько лет. Барнели появился в школе неспроста. В том, что это был именно он, младший Слизерин не сомневался. Сейчас им надо быть очень осторожными, только Мерлин знает, что им известно, врагам, которые действуют сообща, и разработали очередной план по их уничтожению. Луна взойдёт совсем скоро, им надо продержаться, иначе борьба была напрасной.
Надо найти Мили. Она должна его выслушать. Взволнованный, Снейкиус пустился на поиски возлюбленной. Времени было мало. Очень мало.
– Где ты была, Милисент? – встретив любимую в коридоре, спросил Снейкиус. – Я час тебя ищу. Мы же договорились не расставаться так надолго, держать друг друга постоянно в поле зрения. Она растерянно посмотрела на него:
– Я… думала… Мне нужно было побыть одной после твоих слов.
– Ты должна мне верить – твёрдо сказал Снейкиус. Это был Лагримус. Абсолютно точно он.
– Хватит, Снейкиус, не важно.
Она подошла к нему, обняла за плечи. Искала его взгляд, а потом смотрела на него с мольбой и беспокойством.
Снейкиусу это очень не понравилось.
– Неужели ты не видишь, – продолжила она – всё против нас. Даже если у нас всё получится, мы никогда не будем свободными. Призраки Гермионы и Драко нас не оставят. Она постоянно в моей голове. Я не уверена в собственных воспоминаниях, и не отличаю своих чувств от её. Я не могу так. У меня нет никаких сил, любимый.
У Милисент на глазах появились слезы. Снейкиус аккуратно поднял её подбородок и посмотрел в глаза.
– Я люблю тебя, Милисент, – он выдохнул, – прошу, доверься мне. Просто доверяй мне. Нам нужно это пережить. Осталось совсем немного.
Мили сама потянулась к нему, накрыв его губы своими. Поцелуй был долгим и нежным. Но момент был испорчен. Они услышали строгий голос Макгонагалл за спиной:
– Мистер Малфой, мисс Грейнджер, вы находитесь в школе, а не в театре. Минус двадцать баллов с факультетов, и попрошу немедленно пройти в мой кабинет. Придется напомнить вам школьные правила.
Профессор поджала губы и поправила очки.
Милисент опустила глаза, щеки покраснели. Она сжала руку любимого, но тот молчал. Это стало последней каплей. Теперь Милисент окончательно поняла – так будет всегда. Так было раньше, и в будущем этого не изменить. Люди, приведения, стены – всё будет против них. Никогда у них не было ни единого шанса. Только сильная любовь, да хрупкая надежда. Только изнуряющая борьба – тогда и сейчас.
Она была совершенно обессилена, и ей хотелось не возрождения любви. Теперь она желала лишь покоя. И, наконец, был шанс его получить. Навсегда.
Макгонагалл их отчитала, так что, из её кабинета они вышли не в самом лучшем расположении духа. Снейкиус был чрезвычайно зол, и едва сдерживался, Милисент же сгорала от стыда. Когда он сказал, что у них снова есть шанс вернуться, она не думала, что придётся чувствовать себя преступницей. Такой жизни она абсолютно точно не хотела. К такой судьбе готова точно не была.
Они отошли за угол. Милисент остановилась и пристально посмотрела на возлюбленного, в его глаза. Она всегда считала, что это – самый красивый яд, что довелось увидеть.
Голос её был грустным, когда она тихо, с обречённостью в голосе, спросила: – Это никогда не закончится, правда?
– Мили, – Снейкиус неловко переминался с ноги на ногу, избегал смотреть на неё, – я…
Она приложила ладонь к его рту. Погладила по щеке и, преданно глядя на него, прошептала:
– Я люблю тебя, и всегда буду. Помни это.
– Я тоже тебя люблю, Мили – ответил он.
Она кивнула:
– Знаю. А теперь, оставь меня, пожалуйста. Мне нужно побыть одной. Недолго. Хорошо?
Снейкиус кивнул. Милисент сжала его руку, поднесла к губам, потом отпустила.
Развернувшись, она стремительно направилась прочь. Чувствовала, что начинает задыхаться, и как воздуха совершенно не хватает в груди.
«Не оглядывайся, только не оглядывайся!» – умоляла она саму себя. Зажмурилась. Выдохнула.
Постояла перед закрытой дверью ещё несколько секунд, а потом медленно постучала в кабинет.
Трелони сидела за столом, и едва была видна из-под целой горы толстых, покрытых слоем пыли книг:
– Можно, профессор? – тихо спросила она. – Вы предлагали мне чай. Я пришла его выпить. Прямо сейчас.
– Почему же, мисс Гренджер? – спросила Трелони. – Вы передумали?
– Я не Гермиона, – сухо ответила Милисент, – и вы это прекрасно знаете. Я приняла решение. Я хочу выпить чай.
Растерянная профессор лишь показала рукой на рядом стоявший диван. И Милисент села.
Она прекрасно понимала, что из этой комнаты уже не выйдет, и была к этому готова. За каждый миг счастья нужно платить. Им со Снейкиусом – вдвойне. Похоже, такова судьба, и никто не в силах её изменить. Пора смириться.
========== Часть 47 ==========
– Проснись, Гермиона Грейнджер, открой глаза.
Кто-то кричал и тряс её за плечи. Крик был настолько сильным, словно острые шипы впивались в виски.
– Пожалуйста, тише – прошептала она. Губы пересохли, голова болела, а ещё это крик. Дежавю.
Гермиона открыла глаза. И сразу же увидела огромные линзы очков профессора Трелони.
– Гермиона! Гермиона, проснись! – кричала она, размахивая руками. – Хватит, пожалуйста, профессор Трелони, – простонала она, – я не сплю. Не кричите так громко.
Трелони сделала шаг в сторону, и с опаской посмотрела на Гермиону.
– Гермиона, это, правда, ты?
Грейнджер прищурилась:
– Профессор, с вами всё в порядке? – Гермиона недоуменно посмотрела на неё. – Почему вы задаете такие странные вопросы?
– Я сейчас, – икнув от волнения, сказала она, – я скоро вернусь. Не двигайся.
Она запричитала и выбежала за дверь.
Гермиона огляделась, попыталась вспомнить, как она сюда попала, но бесполезно. Она даже не помнила, что произошло вчера. В голове крутились образы, обрывки воспоминаний, и лишь одно было четким – Малфой.
В кабинет снова влетела профессор Трелони, а за ней Макгонагалл и Дамблдор
– Мисс Грейнджер, как вы? – с очень плохо скрываемым беспокойством спросила Макгонагалл, склонившись над нею.
– Со мной всё хорошо, – тихо сказала Гермиона, – только голова кружится.
Дамблдор тоже подошёл и сел рядом:
– Что последнее вы помните, мисс Грейнджер?
«Дом в лесу и…»
О, Мерлин. Гермиона покраснела. Ей совсем не хотелось рассказывать директору о своем последнем воспоминании. Нужно лгать, правда, Гермиона совсем не была уверена, что он не прочтёт её мысли.
– Я гуляла в лесу.
– Вы ходили в лес одна, мисс Грейнджер? – продолжала допытываться профессор Макгонагалл. Ходила-то одна, а потом оказалась в паре. Да ещё как оказалась! Весьма удачно. Гермиона помотала головой, очень надеясь, что не покраснеет.
– Нет. Точнее, я пошла одна. Но встретила там Драко Малфоя.
Гермиона опустила глаза. Так стыдно ей ещё не было. Казалось, присутствующие в кабинете видели её насквозь. Захотелось, как можно скорее, бежать.
Гермиона попыталась встать, но голова закружилась, и она чуть не упала. К счастью, её подхватил Дамблдор.
– Мисс Грейнджер, вам надо отдохнуть. Профессор Трелони вас проводит в комнату.
– Да, да, конечно – пролепетала Трелони
– Не покидайте крыло старост, мисс Грейнджер, – спокойно сказал Дамблдор, – ужин вам принесут туда.
У Гермионы не было сил спорить, лишь желание укутаться в одеяло и поспать, поэтому она поплелась вслед за Трелони.
– Что ты думаешь, Минерва?
– Дамблдор сел за свой стол, едва дверь за Трелони закрылась.
– Я не знаю, – растеряно сказала МакГонагалл, – у меня нет даже предположений. Но она выпила зелье сама. Сивилла несколько раз это проверила.
– Но что её заставило? – Дамблдор погладил бороду. – Что могло стать причиной, по которой она на это решилась?
– Годрик был благородным волшебником, – размышляла МакГонагалл, – а Милисент его дочь. Она должна была унаследовать это качество. Думаю, она поступила по совести.
Она посмотрела прямо на Дамблдора:
– Но не думаю, что младший Слизерин поступит так же. Он не привык отступать от задуманного.
Дамблдор грустно улыбнулся:
– Ты права, конечно, думаю, он нам доставит даже больше трудностей, чем мы думаем. Нужно предупредить всех, и учеников тоже. Начинается открытая борьба. Он так просто это не оставит, и сделает всё, чтобы вернуть Милисент.
– Я оповещу всех, – кивнула профессор, – но как же мисс Грейнджер? Её нельзя оставлять одну.
– У неё есть лучшие друзья, – улыбнулся Дамблдор, – всегда готовые прийти на помощь. Гермиона никогда не остаётся одна, ты же знаешь, Минерва.
– Будем надеяться, что этого будет достаточно – профессор Макгонагалл вздохнула, и вышла за дверь.
У Барнели не было и тени сомнения в том, что Милисент поступит правильно, но что делать со Снейкиусом? Надо подключить друзей Гермионы. Это для него прошло много лет, и он уже умудренный опытом старик, но Снейкиус так и остался молодым, застрял между собственной юностью и чужой для себя эпохой. Может быть, нынешние ученики школы смогут найти к нему подход.
Лагримус вошёл в библиотеку. Здесь мало что изменилось. Он вздохнул и огляделся. Взгляд упал на рыжую макушку, склонённую над книгой.
Мистер Уизли, кажется.
– Здравствуйте, молодой человек.
Рон поднял голову:
– Мистер Барнели. Что вы здесь делаете? Решили почитать?
– Я думаю, – улыбнулся Лагримус, – здесь не осталось книг, которые я ещё не прочитал.
– Вот это да! – воскликнул Рон. – Сколько же вам лет?
Поняв, что сболтнул лишнего, он осёкся. Смущённо пробормотал:
– Извините.
Лагримус снова улыбнулся:
– Ничего, мистер Уизли, вы правы. Я очень стар, и в этом тоже есть своё преимущество.
– Какие преимущества могут быть у старости? Это же ужас! – но смотрел на старого волшебника он с большим интересом.
– Опыт и знания, чего так не хватает вам, молодым – ответил Лагримус.
– Тогда, может, покажете или научите меня какому-нибудь заклинанию? – в глазах Рона появилась надежда. – Я младший из своих братьев, и я почти ничем не выделаюсь. Лучшая партия в шахматы в истории Хогвартса не очень успокаивает. Мой лучший друг стал звездой ещё в младенчестве. Моя лучшая подруга – самая классная ученица. А я… – он вздохнул, – чувствую себя посмешищем. Ненавижу это чувство посредственности. Оно меня убивает.
Барнели задумался:
– А почему бы и нет, – с улыбкой сказал он, – пойдёмте со мной молодой человек.
Рон вскочил со стула, любопытство взяло своё. Направился за Барнели вглубь библиотеки.
Тот медленно проходил ряды книг, рисуя невидимые знаки в воздухе. Пройдя несколько стеллажей, он остановился и провел палочкой по деревянной перегородке между полками. Извлёк оттуда небольшую зеленую коробку:
– Вот, – он протянул коробку Рону, – возьмите, молодой человек.
– Что это? – Уизли в недоумении смотрел на старого волшебника. От изумления у него даже рот приоткрылся, и закрывать его он не спешил.
– Это книга, – сказал Лагримус, – точнее, рукописный сборник очень редких и древних заклинаний. Некоторые из них уже утеряны. Их попросту нет ни в одном из учебников. Так что, вы теперь – единственный обладатель.
У Рона заблестели глаза. Он восторженно выдохнул, глядя на дарителя почти что с обожанием. Но лицо Барнели стало более строгим. Он тихо продолжил:
– Но будь очень осторожен с ними.
– Они что, запрещенные? – Рон тоже перешёл на шёпот.
– Нет, что ты, – покачал головой Рон, – просто многие из них необратимы.
– В смысле? – Рон прищурился.
– Ну, однажды, например, я ради эксперимента сделал волосы Памплоны Спатул розовыми, и потом, что бы мы не делали, так и не смогли вернуть прежний цвет. Хвала Мерлину, она потом смирилась, и даже полюбила свой новый образ, но мне просто повезло. Поначалу она хотела превратить меня в жабу, – Барнели улыбнулся, – так что, и у вас может появиться дама, у которой к вам будут вопросы, если неправильно что-то наколдуете. Там есть и более сильные заклинания, поэтому используйте сборник с умом, мистер Уизли. Изучите его досконально, прежде чем преступать к чему-то.
Рон сунул коробку под мантию:
– Я обещаю быть осторожным, и розововолосых в нашей школе не появится, – а потом добавил, – и синеволосых – тоже, мистер Барнели.
Лагримус похлопал его по плечу:
– Я очень на это надеюсь, молодой человек. А теперь пойдёмте отсюда, пока нас никто не увидел. Это может быть небезопасно.
Снейкиус не видел Милисент целый день. На обеде её не было, в библиотеке тоже. Он даже ворвался в класс к Снейпу, пока тот вёл урок у Гриффиндора, но её не оказалось и там. Единственное место, где он её пока не искал, – крыло старост. Но что ей делать в комнате, посреди учебного дня?
Он мог позволить себе пропустить занятие, опоздать. Она не прогуливала никогда. С другой стороны, Мили сейчас полна сомнений, может быть, она отправилась в круглую комнату? В их место? Снейкиус был слишком нетерпелив, и очень волновался, поэтому прямиком направился в башню.
Когда он очутился на месте, и дверь проявилась, он сразу понял, что Мили там нет. Что ж, остался последний вариант. Её комната. Но он меньше всего верил, что сможет найти её там.
– Здравствуй, Снейкиус.
Младший Слизерин резко развернулся на каблуках:
– Не думал, что мы ещё когда-нибудь встретимся, Лагримус.
– А я верил и надеялся, – возразил Барнели, – но не при нынешних обстоятельствах.
– А да, – кивнул Снейкиус, – кстати говоря, тело этого мальчишки вполне мне подходит.
– Этого мальчишку зовут Драко, – почти прошипел Барнели, – и ты знаешь, что у него есть семья и друзья. Он живой человек, а не костюм. Его нельзя примерить на себя. – Ну да, конечно, – скривился Слизерин-младший, – благородный Лагримус, что всегда думает о других. Где же ты был, когда нам была нужна помощь, дорогой друг?
– Я был рядом, Снейкиус, – философски ответил Барнели, – ты просто не хотел меня слушать. Как ты мог на такое пойти? А Милисент? Ты вообще думал о последствиях? Хоть немного понимал, что вы делаете?
Лицо Снейкиуса исказилось, он стал дышать чаще:
– Где она? Вы говорили?
– Да, и она сделала свой выбор.
Снейкиус долго смотрел на старика, глаза его всё больше походили на змеиные. Он сжал кулаки, прошипев:
– Ты… ты… Понимаешь, что ты натворил? Ты был нашим другом…!
– Я и сейчас ваш друг, – Барнели сделал шаг вперёд, – позволь мне помочь вам, Снейк.
– Друг? – потомок Слизерина иронично усмехнулся. – Помочь? Ты предатель! Я тебя ни на шаг больше тебя к себе не приближу. И к Мили – тоже.
– Снейкиус, – одними губами прошептал старик, – прошу тебя.
Слизерин выпрямился, его лицо стало мягким. Он разжал кулаки и улыбнулся:
– Ну что ж, так даже лучше. Теперь война будет открытой. Ни ты, ни кто-то другой ничего не сможет сделать, пока не взойдёт двуликая луна. Милисент вернётся и тогда мы, наконец, будем вместе. Так что, передай своим новым друзьям, что ничего у них не выйдет. Пусть даже не стараются.
Лагримус грустно вздохнул. Помотал головой:
– Одумайся, – продолжил шептать он, – прошу тебя.
– Я Слизерин забыл? Готовься, Лагримус Барнели, ты ответишь за своё предательство первым. А остальные… им я тоже не завидую.
Надменно подняв голову, он прошел мимо лучшего друга. Остановился на мгновение. Равнодушно посмотрел в стеклянные глаза старика, и, словно между прочим, сказал – так, чтобы никто больше не расслышал, если эти стены действительно имели уши:
– Ты занял не ту сторону, «друг», и скоро ты это поймешь.
========== Часть 48 ==========
Гермиона открыла глаза. В горле пересохло, губы тоже были сухими. Чувствовала себя так, точно почва ушла из-под ног. Мерлин, сколько же она спала?
Она поднялась с постели и подошла к окну. Погода была чудесная, светило солнце, весенние лучи грели стёкла и оставляли на них солнечных зайчиков.
Гермиона открыла окно и глубоко затянулась воздухом. Он уже пах летом, теплом. Совсем скоро наступят каникулы. Она поймала себя на мысли, что последние несколько месяцев как будто выпали из её жизни, из головы. Будто она спала всё это время, или находилась в глубокой коме.
Кажется, было утро. Она взяла полотенце и отправилась в ванную. Надо было умыться. Потому что она сейчас чувствовала себя древним камнем, что пересох на солнце.
В туалете её встретила бессменная Плакса Миртл. Сколько же ты спала, Гермиона Грейнджер?
Она попробовала подумать об этом, но голова болезненно гудела. Ладно. Не сейчас. Позже.
– Привет, Гермиона. – пропищала Миртл.
– Доброе утро.
– Как твои дела? Как себя чувствуешь?
Гермиона села на край ванны.
– Хорошо, хотя голова немного кружится.
Она потерла виски, украдкой взглянула на закрытую дверь.
Драко.
– Его нет – отозвалась Миртл, подплывая поближе.
– А куда он ушел, не знаешь?
Миртл вздохнула:
– Его совсем нет, Гермиона. Уже давно.
– В смысле? – Гермиона непонимающе посмотрела на приведение.
– Думаю, – Миртл склонила голову набок, с любопытством поглядев на неё, – тебе лучше поговорить об этом с директором.
Гермиона бросила полотенце, кое-как смочила лицо водой, и бросилась на выход. Сердце буквально вырывалось из груди.
– Стой! – крикнула Миртл. – Думаю, тебе лучше переодеться. Не хочешь же ты, чтобы твоё нижнее бельё увидела вся школа?
Гермиона посмотрела на свою пижаму. Обычная пижама, как и всегда. Не понятно, с чего бы это Хогвартсу видеть её нижнее бельё. Но Плакса была права – идти к Дамблдору в таком виде нельзя.
– Хорошо, – кивнула она, – спасибо, Миртл. Я даже не обратила внимания, что на мне надето. Пойду переоденусь.
И она вышла из ванной. Сейчас её терзал один только вопрос: куда подевался Драко Малфой?
До своей комнаты она добралась очень быстро, потому что почти бежала, как будто марафон на скорость вздумала сдать. На привычном месте она форму не обнаружила, так что, стала метаться по комнате в поисках подходящей одежды. Когда открыла шкаф, то отскочила в изумлении. Там, как и прежде, царил полный порядок, но все вещи были сложены совсем не как обычно, а по цвету. И тогда Гермиона впервые осмотрела комнату.
Она сразу же поняла: что-то не так. Кто-то хозяйничал здесь, пока она спала. Даже мебель стояла не так, как обычно. А на столе лежали конспекты и пергаменты, хотя Гермиона всегда клала их в тумбочку, как только заканчивала работу.
Она закрыла шкаф и отправилась к тумбочке, чтобы проверить, какие изменения произошли там. Когда проходила мимо зеркала, почти неосознанно посмотрела туда. И застыла, точно каменное изваяние.
Кавардак в голове усилился, слова Миртл теперь прозвучали ещё страшнее. А всё потому, что в отражении на неё смотрела совершенно незнакомая девушка. Точнее, не совсем так. Она видела эту девушку раньше, в своих снах. Она пришла из снов, и стояла перед нею в зеркале.
Гермиона довольно робко провела пальцем по стеклу. Может, это иллюзия? Может, её только кажется? Или она всё ещё спит?
Она ущипнула себя за руку. Ощущение было совершенно реальное. Девушка из зеркала сперва сделала то же самое, но потом опустила руку и отвела взгляд.
Теперь она не хотела смотреть на Гермиону. Миллионы вопросов теперь кружились в её голове. Зеркало зачарованное? В нём приведение? Призрак? Демон? Что происходит? Как много она пропустила?
Гермионе стало страшно, дыхание спёрло. Её накрыла горячая волна воспоминаний. Круглая комната, предсказания Трелони. И Драко. В её голове было много Драко. Он занимал почти все её мысли теперь. Она вспомнила. Она почти физически ощущала его прикосновения и помнила вкус его поцелуев. Виски ныли, кто-то будто вбивал всё это молотком в её голову.
– Кто ты? – тихо спросила она, глядя на девушку, что так и стояла в стекле, опустив глаза. – Что ты делаешь в моём зеркале? Почему я тебя вижу?
Девушка молчала, а воспоминания бурным водопадом текли в её голове. Захватывали всё, нарастали.
Поцелуй у озера, библиотека, камин, пламя, что пытается вырваться наружу, дом Хагрида, руки Драко, что скользят по её обнажённой спине. Его злой шёпот, похожий на шипение: «Сейчас ты узнаешь, на что я способен!». Его губы на её шее. Горячее дыхание.
Гермиона обхватила голову руками и присела на корточки.
– Хватит! Хватит! – кричала она.
Но воспоминания и не думали отступать. Они друг за другом впивались в её голову, и каждое было острее и ярче предыдущего. Она даже не понимала, что сейчас, в этот момент, плачет и кричит.
Это было слишком. Это было невыносимо. Ей казалось, что она вот-вот сойдёт с ума. У неё не было сил бороться со всем и сразу. Только когда поток иссяк, и ей удалось хоть немного взять себя в руки, она встала.
Снова взглянула в зеркало. Но в отражении на неё смотрела всё та же гостья из снов. И у неё были такие грустные глаза, что, казалось, она вот-вот заплачет. Гермионе, впрочем, вовсе не было её жаль. Она чувствовала лишь злобу и раздражение.
Эта девушка забрала её жизнь, а теперь ещё и грустит, видите ли! Да что она себе позволяет?
– Кто ты такая? – требовательно спросила она. – Говори!
Незнакомка уже открыла было рот, собираясь ответить, но в дверь постучали.
За дверью раздался голос Гарри:
– Гермиона, ты проснулась? Всё хорошо?
Мерлин, ей показалось, будто она миллион лет не слышала голоса друга. Она даже робко вздрогнула. Гарри приоткрыл дверь и встал на порог.
– Как ты себя чувствуешь?
– Да, – растерянно кивнула Гермиона, – я в порядке. Что ещё она должна сказать или сделать? Она понятия не имела. Какая-то часть её хотела, чтобы Гарри её обнял, как после каждой разлуки, но она теперь не была уверена, что это возможно.
Чувство, будто она пропустила огромный кусок своей жизни, только нарастало внутри.
Гарри же, прищурившись, с подозрением следил за подругой. Обнимать её не торопился, только осторожно наблюдал.
Она напомнила себе, что собирается к Дамблдору. С другой стороны, разве она могла явиться к директору, не понимая ничего, и даже не соображая толком, о чём станет говорить с ним, что именно у него нужно спрашивать?
Она снова посмотрела в зеркало, украдкой, точно воришка. Незнакомая гостья исчезла, теперь она видела своё собственное отражение.
Гермиона попыталась припомнить, не читала ли чего подобного, но не смогла.
В голове точно образовался вакуум и, пожалуй, больше всего ей именно это не нравилось.
– Гарри, что происходит? – наконец, спросила она.
– Мы тебе всё объясним – уклончиво ответил Гарри.
– Мы?
– Да. Одевайся, я подожду тебя за дверью. Не волнуйся только, пожалуйста.
Гарри скрылся, закрыв за собой дверь.
Они шли по коридору молча. Гермиона чувствовала, что случилось что-то очень серьезное, и, возможно, у неё крупные неприятности, но говорить что-либо не решалась. А Гарри даже слова не проронил.
Оказавшись у кабинета Дамблдора, Гермиона внезапно вспомнила ещё кое-что. Они с Драко были здесь недавно. И рассказывали директору о том, что с ними происходит. Почему же теперь у неё такое чувство, будто с того момента прошла вся жизнь?
Гарри постучал и тут же открыл дверь. Это было похоже на какой-то пароль. Как только Гермиона подумала об этом, ей стало ещё страшнее. Она осторожно огляделась по сторонам и замерла.
В кабинете было много народа, и даже родители Драко!
Слова Плаксы Миртл о том, что Драко уже давно нет, теперь приобрели новый смысл и казались очень зловещими. Сердце замерло в груди и с грохотом ухнуло вниз, под ноги.
Гермиона едва дышала.
– Входите, мисс Грейнджер, – с улыбкой сказал Дамблдор, – как вы себя чувствуете?
Постоянные расспросы всех вокруг о её самочувствии начинали порядком раздражать. Ей всё ещё было страшно, но она держалась. Не время впадать в панику. Нужно скорее выяснить, что произошло с нею и с Драко.
– Всё хорошо, профессор, – ответила она, – меня только беспокоит, что все спрашивают о моём самочувствии. И, может, вы объясните мне, где Драко?
Вымолвив его имя, Гермиона осторожно взглянула на чету Малфоев. Мистер Малфой побледнел, поджал губы, впрочем, не скрывая раздражения, а его супруга тихо вздохнула.
– Что последнее вы помните?
Гермиона напрягла память. Ничего не вышло, она не в силах была развязать клубок воспоминаний, что крутился в её голове. К тому же, никак не могла рассказать присутствующим, что отлично помнит, как они с Драко занимались… не магией в каком-то домишке в лесу (и она даже не была уверена, что не в запретной его части!). Потому она ответила иначе:
– Помню, что мы с Драко приходили к вам рассказать, что с нами происходит нечто странное. И больше ничего. Мысли сбиваются и постоянно убегают от меня, профессор. Я не могу их догнать.
– Садитесь, мисс Грейнджер, – сказал Дамблдор, указывая на стул напротив своего места, – мы вам всё объясним.
Гермиона села. Гарри тоже сел на край дивана, неподалёку от родителей Драко. Но они, было заметно, сторонились друг друга, и даже избегали друг на друга смотреть.
– Мисс Грейнджер, – заговорила профессор Макгонагалл, – вы оказались вовлечены в очень необычное и опасное приключение. Ситуация очень непривычная…
Она подошла и присела рядом с Гермионой. Та с любопытством взглянула на неё. Но спросить ничего не успела, потому как раздался другой, совершенно незнакомый ей голос:
– «Непривычная ситуация»? – спросил голос. – Так вы теперь это называете, господа?
Гермиона посмотрела на говорящего. Им оказался глубокий старик в одежде, странной даже по меркам Хогвартса и впалыми глазами. Как не пыталась она припомнить из книг, кто бы это мог быть, ничего ей не приходило в голову.
Он встал и остановился напротив неё, у стола. Смотрел глазами, но ощущение, будто душой.
– Вы, юная мисс, стали заложницей древнейшего проклятья. Как и ваш кавалер.
Папаша Малфой при этих словах сердито закашлялся.
– Он не мой! – вспыхнула Гермиона.
Но тут же память подбросила новую картинку – как они с Малфоем дефилируют, держась за руки, на глазах у всей школы. Ну и домик в лесу, да, конечно же. Он, видимо, теперь всегда будет её преследовать. Вечно.
– Это мало объясняет, что здесь происходит, – отрезала Гермиона, – я запуталась, и мне кажется, будто я в ловушке. Где Драко? Мне нужно поговорить с ним, тем более, если мы оказались втянуты в эту ситуацию оба.
– Гермиона, – Гарри встал с дивана, подошёл к ней, опустился перед ней, присев на корточки, и взял её за руку, – послушай, прошу. Ты помнишь, что происходило с тобой и с Малфоем в последнее время? Помнишь Круглую комнату? Ведь помнишь, правда?
Гермиона отчаянно потерла лоб и виски. В голове возникла картинка убегающего с криками, шарахающегося от неё, Малфоя. И как она добиралась до гостиной Гриффиндора в одном лишь одеяле. Она плохо помнила комнату, о которой говорил Гарри. Но, если скажет правду, то, возможно, только усложнит процесс поисков ответов на свои многочисленные, растущие как снежный ком, вопросы.
Потому она кивнула и настороженно произнесла:
– Да, помню.
– Так вот, – запинаясь, продолжил Гарри, – всё, что происходило с вами там, и вообще, не по-настоящему. Точнее, не с вами. Это были не вы. Понимаешь?
Нет. Она не понимала. Совершенно ничего не понимала. Если всё случилось не с ней, где же она была столько времени? Почему ничего о себе не помнит? И снова в голове зазвенели слова Плаксы о Драко: «Его уже давно нет».
Гермиона с ужасом посмотрела на Гарри. Наконец, в разговор вступил Рон. Только теперь Гермиона поняла, что даже не заметила его среди присутствующих. Такое чувство, что и зрение её тоже подводило, не только память.
– Ты её ещё больше путаешь!
Рон подошёл к ней и посмотрел в глаза. Видимо, он был довольно решительно настроен.
– В общем, Гермиона, в вас с Малфоем вселились давно умершие дети Годрика Гриффиндора и Салазара Слизерина, – прямо начал он, – они были влюблены друг в друга когда-то, но все были против их отношений. И тогда они совершили самоубийство. У магглов есть такая книга, «Ромео и Джульетта», ты должна знать. Ну вот, эти были, вроде как, волшебные Ромео и Джульетта. А теперь они пробуют вернуться. И, чтобы вернуться, прямо совсем-совсем, они используют тела, твоё и Драко. И захватывают ваше сознание. Милисент, гриффиндорку, нам удалось временно усыпать, хотя она всё ещё в тебе. А этот змеёныш, Слизерин, засел в Малфое и ждёт двуликую луну, чтобы его окончательно поработить и вернуться. Мы пока не смогли его выгнать из Драко, вот, думаем, как это сделать.
– Да уж, Уизли, ты очень упростил ситуацию, ничего не скажешь. Грейнджер всё поняла, это у неё на лице написано.
Гермиона слышала, что во время пылкой тирады Рона в кабинет ещё кто-то вошёл, но не посмотрела, кто. Сейчас же она обернулась и увидела слизеринца, который стоял в проходе и насмешливо смотрел на Рона. Она помнила, что его фамилия Забини, но не могла вспомнить, как его зовут. Кажется, память её очень подводила.
Она словно помнила отрывки, фрагменты, никак друг с другом не связанные. Гермиона уставилась на Забини. Столько вопросов кружилось в её голове, и ни один она не могла поймать. Она даже не представляла, с чего же ей начинать расспрашивать.
