Текст книги "Ещё один шанс (СИ)"
Автор книги: Anless
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Он заметил, что Блейз внимательно наблюдает за ним, хоть и не прямо.
– Что? – спросил он.
– Можно тебя поцеловать?
– Да.
Блейз шагнул вперёд, чтобы они оказались лицом к лицу. Положил руки Гарри на плечи. Приблизил лицо к его лицу и аккуратно коснулся губ губами. Поцелуй был мягким и осторожным. В то же время, – очень волнующим. Губы Блейза буквально обволакивали, были пухлыми, тёплыми и мягкими. Гарри сперва не знал, куда деть руки, но потом обнял Блейза за бёдра.
Поцелуй, вероятно, длился долго, потому что, когда они закончили, и Гарри слегка отстранился, ему было трудно дышать. Да и Блейз тоже дышал с трудом.
– Что-то не так? – спросил он. Оставался внешне, как всегда, абсолютно спокойным.
– Нет, – замялся Гарри, – просто…
– Сейчас не время, да? Мы же так и не поговорили.
Гарри захотелось смеяться. Он попытался сдержаться, но не смог.
– Нам везёт, правда? – улыбнулся Блейз.
– Ага. Мы просто чемпионы.
– Но я знаю, когда всё закончится – твёрдо продолжил Блейз.
– У меня никогда ничего не закончится, – вздохнул Гарри, – я уже почти привык.
– Брось, Поттер, – отмахнулся Блейз, – всё когда-нибудь заканчивается. Целая жизнь впереди.
Гарри вдруг захихикал. Вышло глупо, но он не испытывал стеснения. Он взял Забини за руку:
– Прямо сейчас у нас лестница, ведущая в коридоры Хогвартса, а потом – в спальни. Так что, пошли. Поздно уже. А от отбоя даже у тебя точно нет освобождения.
– Где мальчишка? Мне надо с ним поговорить?
– Аластор, уже поздно. Лучше это сделать завтра.
Старый вояка не отличался терпением, но профессор Макгонагалл, пожалуй, была права. Вести такие разговоры по ночам может только сумасшедший.
– Хорошо, – кивнул он, – я заночую в школе, но завтра же с утра обязательно пообщаюсь с ним. Он точно что-то знает, этот мальчишка.
– Не думаю, – профессор Макгонагалл покачала головой, – мистер Забини постоянно находится в школе, маловероятно, что он в курсе дел своего отца. Во всяком случае, не всех.
– Вот завтра и узнаем, – упрямо возразил Грюм, – а сейчас покажите мне место моего ночлега, Минерва.
– Хорошо. Но сперва сделаем небольшой обход.
– Да уж, большое удовольствие ловить нарушающих правила студентов – пробубнил старый вояка, размашисто шагая вслед за Макгонагалл.
– Относитесь к этому как к разнообразию, Аластор – сухо возразила она. – В Азкабан мы точно их не отправим. Идёмте.
– Всё тихо – через некоторое время сделал вывод Грюм. – Так что, может, всё-таки покажете мою комнату, профессор? Иначе я захраплю прямо здесь.
Макгонагалл остановилась. В конце коридора появились две черные фигуры. Приглядевшись, она узнала Малфоя и Грейнджер.
– Аластор, вам стоит спрятаться. Они не должны нас видеть.
– Куда, Мерлин его дери?
Но профессор уже его не слушала, её способность анимага была сейчас, как нельзя, кстати. Ответом спутнику было лишь тихое «мяу».
– Ну вот, – ворчливо сказал Грюм, – теперь я точно до комнаты не дойду.
Раздосадованный, он скрылся за ширмой.
Милисент всё плотней прижималась к Снейкиусу, её всю трясло. Она сама не могла понять, от желания это или от страха. Они, наконец, смогут побыть одни, в месте, которое принадлежит только им. Больше никаких Драко и Гермионы, то и дело затуманивающих их сознание. На минуту в голове возникли их образы. Нет. Она не может сейчас сдаться.
Сколько раз она отступала, ощущая, как Гермиону переполняют чувства к этому надменному слизеринцу? Чувства, что были так похожи на те, которые сама Милисент испытывала к Снейкиусу.
Стоило лишь подумать об этом Малфое, как её внезапно накрыла горячая волна. Этот поток эмоций едва не сбил её с ног. Мили знала, что-то же самое произошло и с Гермионой. Ей захотелось вырваться из плена, поговорить, объяснить. Она, Гермиона, так же, как и Милисент, борется. Как жаль, что вообще приходится выбирать – жизнь за жизнь, любовь за любовь!
– Мы пришли. – прошептал Снейкиус, открывая дверь круглой комнаты. – Идём, Мили.
Макгонагалл проходила по этому коридору сотни раз, но эта дверь ни разу не проявилась. А теперь она будто из воздуха возникла. Чуткий кошачий глаз даже сейчас уловил лишь вибрацию, еле уловимое очертание заветной двери. Что ж, надо поблагодарить Мерлина и за это. Ведь это лучше, чем совсем ничего. Теперь необходимо немедленно оповестить остальных. Но сперва она должна отвести Грюма в его комнату, не то опытный мракоборец отправит все местные приведения прямиком к дементорам, в Азкабан. Он и так уже был практически на грани.
========== Часть 43 ==========
Они осторожно вошли в комнату. На цыпочках. Крадучись почти как коты. Как будто нарушали закон, и рискуют быть арестованными. Либо ходят по тонкому льду.
Снейкиус напряженно огляделся по сторонам, в глазах мелькало беспокойство. Подёргал дверь, будто не сам запирал её на все замок и заклятья. Поглядел в маленькое окно, выглянул на улицу, вероятно, опасаясь, что за ними кто-то следит. Но, даже когда эти меры предосторожности были исчерпаны, он не стал менее напряженным. Так что, когда его руки плотно обвились вокруг её талии, Милисент попыталась отстраниться.
Дорога до круглой комнаты показалась ей то ли Голгофой, то ли тропой позора. И, когда они очутились здесь, всё только обострилось.
Она оглядывалась по сторонам, разглядывая каждый уголок знакомого до боли места, и хотела убежать. Теперь к тлеющей грусти примешалось ещё и пламенное отчаяние. Милисент чувствовала себя преступницей. И враги шли по её следу. Врагами были все вокруг.
Снейкиус осторожно взял её за подбородок, приподнял, посмотрел в глаза. Аккуратно поцеловал, коротко. Не отводил напряженного взгляда. Милисент становилось всё более грустно, и она чувствовала дрожащие на ресницах слёзы.
– Что такое? – не без раздражения спросил он. – Что сейчас не так?
– Я, – Милисент осеклась, – это неправильно, Снейкиус. То, что мы делаем, ужасно. Так нельзя.
Он вздохнул:
– Я ведь говорил тебе, что у нас нет другого выхода. Нам остаётся немного потерпеть. Дождаться луны. И мы будем свободными.
– Свобода за чужой счёт? – она с грустью посмотрела на него. – Ты думаешь, это хорошее решение?
– Нет, – сухо ответил он, и, поразмыслив немного, добавил, – но я думаю, что это – единственно верное решение в нашем случае. Нам иначе нельзя, Милисент.
– Я не знаю – выдохнула она, прикусив губу.
Снейкиус взлохматил одной рукой её волосы. Поцеловал в висок.
– Послушай, – он взял её за руку и стал медленно, нежно гладить пальцы, – я знаю, что тебе тяжело. И нет, я не считаю, что мы поступаем правильно. Будь у нас другой выход, другой выбор, всё было бы иначе. Правда. Но у нас выбора нет. И выхода нет тоже. Мы не можем действовать иначе. Неужели ты позволишь себе сдаться, когда мы так близко к победе?
Он посмотрел на неё почти с мольбой, заглянул в глаза. Он волновался, неровно дышал, тяжело сопел. Как человек, которому больно.
Милисент покорно опустила голову. Нет, она не может так поступить с ним. Она не может поступить так с ними. Она осторожно отстранилась, он не настаивал. Стала ходить по комнате, прикасаться к подоконнику, к погасшему камину, к огромной кровати, на которую вскоре упала. Гладила подушки и простынь. Всё было родным. Это было их местом. И – оно не принадлежало больше им. Даже оно теперь было чужим.
Снейкиус подошёл к ней и сел на кровать. Приобняв за талию, осторожно склонил её голову на своё плечо. Гладил по ершистым волосам. Целовал в макушку. Взяв её ладонь в свою, нежно поцеловал запястье. Когда его губы стали нежно целовать её шею, прокладывать дорожку по мелким родинкам, она начала дышать чаще. Когда он осторожно уложил на постель, накрыв своим телом, она не сопротивлялась. Иногда гладила пальцами простынь, пока он покрывал поцелуями через лёгкую ткань платья её грудь и живот. Взволнованно ахнула и застонала, когда он сунул руку ей под юбку и погладил по бедру. И снова застонала, когда Снейкиус прильнул к бедру губами и провёл несколько дорожек языком.
«Ты гад. Так бы и стукнула тебя чем-то тяжёлым».
Милисент мгновенно напряглась. Она знала этот голос. Гермиона пробивалась сквозь её сознание. Просила о помощи. Она помнила свои воспоминания с Драко. И напоминала о них Милисент.
Когда Снейкиус требовательно поцеловал её, она почти не ответила на поцелуй. Лишь когда в следующую секунду он провёл языком по её губам и стал осторожно расстёгивать рубашку, пуговицу за пуговицей, Милисент немного пришла в себя.
Ну уж нет. Нужно удалить из головы эту Гермиону. Её история закончена, а их со Снейкиусом – начинается снова. Она нежно поцеловала его за ухом, погладила открывшиеся участки груди, провела ладонью по бёдрам, напрягшимся под тканью брюк. Нежно укусила за шею.
И вдруг это случилось снова. Она опять слышала их голоса.
– То, что мы делаем, – это неправильно.
– Какая разница? Всё равно нам скоро конец.
Это невыносимо, невозможно! Чтобы не слышать настойчивых звуков голоса Гермионы, что упрямо пыталась вернуться, Милисент вонзилась губами в губы возлюбленного. Снейкиус застонал, рухнул на постель, придавив её своим телом, и стал осыпать жаркими и жадными поцелуями. Она втягивала его в танец языков всё глубже, надеясь, что, едва отключится, перестанет думать вообще о чём либо, голоса утихнут. Но нет. Снейкиус осторожно снял с неё юбку и бросил на пол, и вдруг:
– Я испугалась, что ты со мной сделаешь что-то дурное.
Всё. Дальше так нельзя. Милисент покачала головой.
– Хватит, Снейкиус.
Осторожно отстранившись, она села на постель. Вцепилась пальцами в простынь
Снейкиус приподнялся. Смотрел на неё с раздражением и недоумением.
Когда их взгляды встретились, она снова вспомнила то, через что они уже однажды проходили. И как он выбежал из этой комнаты, заламывая руки с вопросом: «Ну почему?». И то, как она, растерянная, стояла одна, завернувшись в одеяло, и стараясь не плакать.
– Что в этот раз? – угрюмо спросил он. – Я сделал что-нибудь не так?
– Дело не в тебе, – вздохнула Милисент, – а во мне. Я так не могу.
– Послушай, Мили, – он надел рубашку, встал, прямо посмотрел на неё, – я, хоть и с трудом, но понял, почему ты отказалась заняться любовью в прошлый раз. Ты поступила благородно. Не стала отнимать у этой гриффиндорской выскочки возможности иметь её собственный первый раз. Ладно, я смирился с этим, хотя мы могли бы ждать вечно. Но сейчас-то в чём проблема? Что ещё ты себе выдумала? Какие препятствия?
– Препятствие только одно – Драко и Гермиона. Я слышу их. Чувствую их. Они хотят вернуться. Не говори, что у тебя не так.
– Нет, – покачал головой Снейкиус, – не так.
Но глаза опустил, а, значит, лгал. Или, во всяком случае, не договаривал.
Милисент надела юбку. Поправила сбившуюся блузу. Поднялась с постели:
– Я чувствую то, что чувствует Гермиона, – вздохнула она, – видимо, она сама не понимает, что испытывает к нему чувства. И я не уверена, что имею право лишать её этих чувств.
– Значит, – он был расстроен и обескуражен, – ты считаешь, что можешь лишить чувств нас? Снова?
– Пойми, Снейкиус, – она горько всхлипнула, но сдержалась от плача, – мы оккупанты. Мы забрали их тела. Почти отобрали разум. И даже их чувства, ещё только зародившиеся, тоже отбираем. Так нельзя, понимаешь? Это безумие. Мы хотим быть вместе. Но неужели мы звери? Неужели мы станем уподобляться тем, кто нас разлучил однажды?
Он молчал, повесив голову. Шумно и рвано дышал. Она стала нервно расхаживать по комнате, бросаясь из стороны в сторону. Затем собралась, повернулась к нему, поглядела прямо в глаза:
– Всё здесь – её. Гермионы. И Драко. Я чувствую то, что она чувствовала, даже просто прикасаясь к подоконнику или трогая простынь. Даже наша комната больше не наша.
Милисент решительно пересекла комнату и подошла к возлюбленному:
– У нас нет тел, Снейкиус. И, как бы мы не обманывали себя, даже если мы останемся в этих, это больше будем не мы. Нет друзей. Целая эпоха прошла. И не одна уже. И даже круглая комната, наша комната, – больше не наша. У нас ничего нет, Снейкиус.
– А как же наша любовь? – надколотым, словно треснувшая чашка, голосом, спросил он.
Она лишь тихо вздохнула и прижалась к нему. Он молчал.
– Минерва, ты уверена, что это та самая дверь?
– Конечно, Альбус – Макгонагалл пыталась казаться невозмутимой, хотя и дышала чаще обычного.
– Это, конечно, отличная новость, профессор, – вступил в разговор Барнели, – что мы теперь знаем, где эта комната находится. Но пока не взойдет двуликая луна, мы туда не попадём.
– Но, по крайней мере, мы можем следить за входом, – сухо возразила Макгонагалл, – и, как только он проявится, мы войдём. Мы ведь уже обсуждали этот ход, мистер Барнели.
– Да, – кивнул старик, – вы, безусловно, правы, но это вопрос будущего. Сейчас же наша основная задача – напоить влюбленных зельем. И с этим нельзя мешкать. Альбус, всё готово?
Дамблдор скрестил на груди руки. Склонил голову в кивке:
– По поводу Драко… – он кашлянул. – То есть, Снейкиуса, я не уверен. Но надеюсь, Милисент выпьет его вечером. С помощью мистера Уизли и профессора Трелони.
– А что нам делать с младшим Слизерином? – взволнованно спросила Макгонагалл. Её глаза забегали. – Он хитёр и, вероятно, упрямый. Уж точно упрямее своей дамы сердца.
– Снейкиуса, профессор, – Барнели поднялся с кресла, – я беру на себя. Давным-давно, мы были друзьями. Надеюсь, он меня послушает.
Макгонагалл упрямо покачала головой:
– Это очень рискованный ход, Лагримус. Ведь Слизерин поймёт, что нам всё известно, и тогда мы лишимся одного из главных преимуществ. Надо быть осмотрительнее.
– Это наш последний шанс, профессор, – спокойно возразил старик, – я понимаю, что мы рискуем. Но у нас не так много вариантов. А времени ещё меньше. И на кону жизнь детей, Драко и Гермионы.
– Но вы их даже не знаете – не отступала Макгонагалл.
– Зато я знаю Снейкиуса и Милисент – тоже не сдавался Лагримус. – В этом тоже наше преимущество.
– И всё равно, – Минерва упрямо покачала головой, глаза под стёклами очков прищурились, – я предлагаю держать запасной план наготове. Если со Снейкиусом и Милисент не получится, тогда нужно будет давить на мисс Грейнджер и мистера Малфоя. Предоставьте это мне и, возможно, профессору Снейпу.
Дамблдор, что не вмешивался в перепалку, спокойно сказал:
– Нам необходимо срочно просить приехать родителей Драко. Я отправлю им сову и, Минерва, будь добра, попроси мистера Уизли немедленно зайти ко мне.
Макгонагалл кивнула:
– Сейчас распоряжусь.
========== Часть 44 ==========
– Профессор Трелони, у вас всё готово?
– Да-да, конечно Северус мне подробно объяснил.
Сивилла явно нервничала, Дамблдор улыбнулся, пытаясь её подбодрить:
– Это очень важно, профессор. Я могу сейчас рассчитывать только на вас.
– Я не подведу, обещаю.
Но что-то подсказывало Дамблдору, что всё пойдет совсем не так как задумывалось. И вовсе не потому, что Трелони волновалась и суетилась. Просто с первого раза редко что удаётся сделать.
Когда Невил сообщил Милисент, что вечером её ждёт профессор Трелони, у неё как будто случилось дежавю. Она прекрасно помнила великую Кассандру, она её лично знала. Правда, не так как хорошо, как отец, но всё же. Когда у них со Снейкиусом всё закрутилось, она пыталась им помочь, и то, что сейчас происходит, во многом её заслуга. Тогда, казалось, это единственный выход, но сейчас!..
О Мерлин, с каждым днём Милисент понимала всё больше и больше, что они совершили ошибку, что они поступают ужасно, и корила себя. Но обратного пути, к сожалению, уже не было.
Она постучала в дверь кабинета, страшно волнуясь:
– Профессор Трелони, можно войти?
– Да, да, мисс Грейнджер, заходите – послышался торопливый ответ.
«Мисс Грейджер». Милисент всё ещё вздрагивала, когда её называли так. У них со Снейкиусом теперь не было даже имени. Она прошла в кабинет.
– Невил сказал, что вы хотели со мной поговорить.
– Мистер Лонгботом? – удивилась Трелони. – Впрочем, не важно. Прошу, садитесь.
Милисент села на диван рядом с Трелони.
– Я так понимаю, профессор, разговор важный. О чём пойдет речь?
Трелони заерзала. Она то и дело поправляла очки и закусывала губу:
– Мисс Грейнджер, помните, вы брали у меня дневники Кассандры?
Милисент потерла виски. Она помнила этот момент, но в тогда её влияние на Гермиону было не таким сильным, и поэтому в голове всплывали лишь образы и обрывки фраз. Целостной картины не было.
– Да, – кивнула она, – конечно, помню.
– Нам так и не удалось обсудить это. Вы нашли, что искали?
Милисент начала судорожно теребить пальцами юбку. Не могла успокоиться, волнение с каждой секундой только нарастало. Она понятия не имела, что именно там искала эта Грейнджер, даже слабого представления об этом у неё не было. Ничего не сохранилось в памяти. Сплошная чёрная дыра.
– Я просто хотела узнать поближе ту эпоху, – промямлила она, – Кассандра была очень сильной. Я думаю, надо подробно изучать биографии великих людей.
– Эпоху? – Трелони с удивлением посмотрела на неё. – Мне казалось, дело совсем в другом. Ну да ладно. Хотите чаю, мисс Грейнджер? Мы посмотрим ваше будущее, как в прошлый раз.
– Чаю? – Милисент помотала головой. – Нет, нет, лучше кофе.
Ладони профессора Трелони вспотели. У нее было всё готово, но только они должны пить чай. Что же делать? Ещё и эта девушка так пристально на неё смотрит, вот-вот – и раскроет секрет.
– Мисс Грейнджер, я думала, вы не любите кофе?
– Да, но… – запнулась Милисент. – Сейчас хотелось бы кофе. Не знаю, почему, профессор. С его помощью ведь тоже можно предсказывать будущее, верно?
Сивилла встала и подошла к столику, где уже было замешано зелье в чайнике с чаем, обернулась и ещё раз спросила:
– Вы уверены мисс Грейнджер? Чай очень вкусный. Экзотический.
– Да, абсолютно, – твёрдо кивнула Милисент, – лучше кофе.
Трелони вздохнула и убрала чайник. Похоже, она провалила задание, но что ей ещё оставалось делать? Только заварить кофе. Возможно, с его помощью удастся получить какое-то предсказание.
Когда Трелони постучала в кабинет Дамблдора, было далеко за полночь. Она, впрочем, знала, что он не спит, и у неё не было времени мешкать.
И действительно, Директор сидел за столом, что-то писал. Рядом, на соседних креслах, устроились профессор Снейп и какой-то старик, которого Сивилла никогда прежде не видела.
– Доброй ночи, – пролепетала она, – можно?
Дамблдор поднял голову.
– Да, конечно, Сивилла.
Трелони вошла и опустила глаза. Тихо вздохнула:
– Мне жаль, профессор, но ничего не вышло. Она не стала пить чай. Напрочь отказалась. Я ничего не могла поделать. Простите.
Старик, которого так и не представили, вскочил с места, явно злой, хотя и пытающийся держать себя в руках. Он стал метаться по кабинету.
– Но почему никто не подумал, что так будет? Мы же не первокурсники, в самом деле! Неужели нельзя было продумать такие мелочи получше?!
Трелони не знала, почему она должна чувствовать себя виноватой перед человеком, которого видела впервые в жизни, но именно чувство вины она сейчас и ощущала. Она опустила голову ещё ниже и прошептала:
– Это моя вина. Мисс Грейнджер очень любит чай, всегда его пьёт. Я даже подумать не могла, что она захочет кофе. Я не замечала, чтобы она его пила когда-либо.
Старик вздохнул. Посмотрел на неё примирительно:
– Извините, профессор Трелони, я понимаю, что вы не совсем в курсе всех тонкостей дела. И простите мой дурной тон. Я даже не представился. Меня зовут Лагримус Барнели, я… – он запнулся, – давний друг Альбуса.
Сивилла покраснела, но руку Барнели пожала.
– Ещё раз извините меня – прошептала она, – просто мисс Грейнджер действительно раньше не пила кофе. Я не могла даже предположить, что в этот раз она его захочет. Досадная оплошность. Всё сорвалось из-за такой глупости.
– Всё в порядке, профессор, – отозвался Дамблдор, – не беспокойтесь, и идите спать, мы решим проблему. Когда нам снова понадобится ваша помощь, мы сообщим.
Он встал, и приобняв Трелони за плечи, проводил к двери, одобрительно улыбнувшись на прощание.
Когда за ней закрылась дверь, повернулся к присутствующим:
– Ну что ж, похоже, мы зашли в очередной тупик. Какие будут мысли?
Барнели поднялся:
– Видимо, теперь моя очередь выполнять задание. Позовите Гарри Поттера. У меня есть план. Продумал его, на случай, если этот провалится.
– Северус – Дамблдор посмотрел на всё это время молчащего профессора. Снейп поднялся и вышел из кабинета.
– Что они хотели?
Рон буквально налетел на Гарри когда тот зашёл в спальню.
– Тише, Рон, нас могут услышать.
– Да не переживай ты так, – отмахнулся он, – все спят уже давно. Отбой давно уже протрубили. Но, если хочешь, можем спуститься в гостиную, там точно никого нет. Правда, нас там быстрее застукают. И, если снимут баллы, то это из-за тебя.
– Пошли – прошептал Гарри.
– Ну, так что случилось? – Рон не мог усидеть на месте. Время было позднее, и, когда Гарри вызвали к Дамблдору одного, ему стало понятно, что произошло что-то серьезное.
– План с Гермионой провалился, – вздохнул Гарри, – она не выпила зелье.
– Я так и знал! – воскликнул Рон, всплеснув руками. – Я чувствовал, что всё не так просто. Я сразу сказал Дамблдору об этом, но этот Барнели… Заладил своё, а ведь я говорил, что, возможно, даже предпочтения в еде у Гермионы изменились под влиянием этой Милисент, и она не захочет пить чай! Я предупреждал! Он явно горячился, даже снова вскочил на ноги.
– Рон, – мягко осадил его Гарри, – уже поздно об этом говорить.
– И что теперь? Ты им зачем понадобился среди ночи?
– Завтра я дам зелье Драко. Ну, то есть, Снейкиусу.
– Ты? – глаза Рона стали размером с блюдца.
– Да. Я.
– Каким образом, скажи на милость, ты это сделаешь? Поколотишь Малфоя за всё хорошее и насильно вольешь ему в глотку зелье, пока он будет приходить в себя? Он даже разговаривать с тобой не станет, не то, что что-то из твоих рук пить.
Гарри закусил губу и посмотрел на Рона:
– Узнаешь об этом завтра. А теперь пошли спать, пока мы всю школу не разбудили. Филч уже топает по коридорам, сейчас точно нарвёмся. Идём.
– Ну, уж нет, Гарри! – продолжал горячиться Рон. – Ты мне сам начал рассказывать, а теперь завтраками кормишь? Это что, по-твоему, по-дружески?
– Я рассказал тебе только потому, что ты не спал. Больше ничего сообщить не могу. Завтра всё сам увидишь. Надеюсь, у меня получится.
– Ладно, – хмуро отозвался Рон, – придётся потерпеть. Но, может, ты подмешаешь Малфою какое-нибудь зелье? – Он с надеждой посмотрел на друга. – Хотя бы слабительное? А?
Гарри тихо вздохнул.
– Ты получил оповещение? – Гарри подошёл к зашедшему в столовую Снейкиусу-Драко.
– Да, только я не пойму, что это за тренировка такая, только для ловцов? С каких это пор такие происходят?
– Я не знаю. Но это неплохой повод увильнуть от уроков, не так ли? Снейкиус был напряжен, хотя и радовался, что сегодня к нему подошёл Поттер, а не его рыжий приятель. Гарри был довольно доверчив, насколько он успел его изучить, и, возможно, не заметит подвоха. С Уизли у Снейкиуса такой уверенности не было.
– В этом ты прав, – кивнул он, и, подумав, добавил, – Поттер. Ладно, тогда пойду переоденусь. Жди меня на поле.
Когда Снейкиус пришёл на поле, там были только Гарри и мадам Трюк. – Мистер Малфой, вы опоздали – сказала она. – Если бы это было командное мероприятие, я бы уже сняла баллы с вашего факультета.
Снейкиус скривился. Хотелось сказать, что она не имеет права разговаривать с ним в таком тоне, и, чтобы они, наконец, забыли о Малфое. Но пришлось сдерживаться, напоминая себе, что так будет не всегда, и это вскоре изменится.
– Меня задержал профессор Снейп.
– Ладно, – вздохнула Трюк, – все уже разошлись, но мистер Поттер потренируется с вами.
– Очень благородно с его стороны, – съязвил Снейкиус, – какая великая мне оказана честь.
Его злило то, в каком он находился положении, а тут ещё и Драко терпеть этого Поттера не мог. Снейкиус посчитал, что так сорвёт лишь больше баллов и будет лучше соответствовать образу. Два в одном.
Прозвучал свисток, и золотой снитч взмыл вверх. Игра началась. Снейкиус, пожалуй, был благодарен этому моменту. Он был лучшим в этой игре. Он обладал её искусством. И снова окунуться в атмосферу, пусть даже только на тренировке, было для него настоящим удовольствием. Он был уверен, что матч не продлится долго. И он сам, и Малфой, были первоклассными ловцами, и, хоть Поттер был также талантлив в этом, Снейкиус знал, что в этот раз ему не победить. В конце концов, это поединок между всего лишь волшебником, как бы славен он не был, и сыном основателя этой школы. Разве может быть иначе? Разве может он проиграть? Но, увы, Снейкиуса ждало большое очередное разочарование. Ничего не получалось. Игра была напряженной, динамичной, быстрой. От неё захватывало дух. Вот только…
Больше часа уже Снейкиус пытался поймать золотой мяч, но он, словно заколдованный, постоянно ускользал из его рук. У Поттера, правда, результат был таким же, но это Снейкиуса мало радовало. Ему нужна была победа. Он не привык радоваться ничьей. Под конец тренировки они оба совершенно измотались, и даже темп игры значительно снизился. Только не темп снитча. Тот всё ещё парил в воздухе, выделывая пируэты, и ни один ловец не мог его поймать. Поттер почти уже коснулся мяча, провёл по нему пальцем, но тот воспарил вверх, и Гарри едва не грохнулся с метлы, охотясь за ним. А, когда мяч почти очутился в руках у Снейкиуса, и он даже почувствовал прикосновение к своей ладони, внезапно спикировал вниз, уводя потомка Слизерина за собой. Снейкиус едва не потерял координацию, не зашатался на метле только с помощью огромных усилий, но снитч так и не поймал. Замкнутый круг какой-то! Может быть, снитч был проклят? Снейкиус не удивился бы и такому.
Когда мадам Трюк подняла руку вверх и просвистела, объявляя о завершении тренировки, Снейкиус был совершенно обессилен. В горле пересохло, колени не разгибались. Поттер был не в лучшем состоянии. А снитч, тем временем, остался неуловимым. Впервые на его, Снейкиуса, памяти. Он рухнул на землю, едва сполз с метлы.
Гарри сидел рядом, потный, и сжимал бутылку с водой в руках.
– Мерлин великий, – выдохнул Снейкиус, – не помню такого, чтобы мяч нельзя было поймать. Он как с цепи сорвался, если, конечно, мячи сидят на цепи. Эта Трюк убить нас хочет, что ли? Больше я такой тренировки не вынесу. Пусть сразу баллы с факультета снимают.
Гарри улыбнулся. Откинул со лба мокрую прядь, и тут же обнажил шрам в виде молнии. Протянул Снейкиусу бутылку:
– Да уж, тренировка была, что надо. Хочешь пить?
Хвала Мерлину, вода! Единственное, пожалуй, в чём он сейчас действительно нуждался. Язык пересох, и он едва мог говорить. Схватив бутылку, Снейкиус подумал, что, должно быть, осушит её всю, за раз.
Он поднёс её к губам. И вдруг взгляд случайно упал на одно из окон. От силуэта, что увидел в окне, холодок прошёл по его спине. Снейкиус прищурился, пытаясь получше рассмотреть фигуру. И, хотя глаза отказывались верить, Снейкиус уже знал, что ему не мерещится. Своего друга прошлого, Лагримуса Барнели, даже в виде глубокого старика, он бы узнал. Его осанку и позу, в которой предпочитал стоять всегда, трудно было не разглядеть.
Снейкиус посмотрел на бутылку, потом на Поттера. Теперь и в нём проснулась ненависть, которую испытывал Малфой по отношению к этому мальцу.
– Думаешь, я идиот, Поттер? – высокомерно бросил он, а губы брезгливо скривились. – Что за игру вы затеяли?
Гарри поднялся. Пытался казаться удивлённым:
– О чём ты, Малфой?
Снейкиус демонстративно медленно вылил содержимое бутылки на землю, следя, как вода растекается по траве. На лице Поттера читалось неумело спрятанное разочарование
Так он и думал. Они решили его обмануть. Барнели не просто так здесь.
Поднявшись, Снейкиус приблизился к Гарри, к самому его лицу. Прошептал:
– Будь осторожен, Поттер. Потому что, в следующий раз, если ты попытаешься совершить нечто подобное, я разобью твои стекла кулаком, и порежу ими тебя. И будет конец легендарного мальчика, который выжил, жесток и бесславен.
Развернувшись на каблуках, он быстро направился к зданию школы. Надо было срочно найти Милисент и предупредить её об опасности. Всё происходило слишком быстро, гораздо быстрее, чем он мог представить себе. Похоже, их уже все раскусили.
Гарри задумчиво шёл по коридору. Разминувшись с кем-то, толкнулся плечом. Извинился, даже не посмотрев, перед кем. Он чувствовал себя озадаченным и довольно подавленным. Они не выпили зелье. Его миссия по опаиванию Снейкиуса тоже провалилась
Гарри хотел надеяться, что с первого раза всё выйдет, но не мог поверить в это. И оказался прав. А теперь он волновался, не зная, что предпринять, не понимая, что он может сделать в сложившейся ситуации. Можно было утешать себя, что первый блин всегда комом, и что в следующий раз у них обязательно получится напоить несчастных влюблённых. Но была только одна проблема, способная перечеркнуть всё – у них было мало времени.
Слишком мало. Гарри боялся опоздать. Как бы они с Роном не придумывали, что предпринять в этот раз, ничего выдумать так и не смогли. Хотя потратили на это всю ночь, пожертвовали сном. Гарри не считал себя очень сильным волшебником, он не был так же умён, как Гермиона, или тот же Малфой. Он был просто ребёнком, который выжил благодаря жертве своей матери. Это было его единственным отличием перед остальными.
Но никогда ещё он не чувствовал себя настолько бесполезным, как сейчас. Он медленно плёлся в библиотеку. Нужно было написать доклад по истории магии, и, хотя учёба волновала его сейчас меньше всего, он всё же не мог её полностью забросить. Слабо представляя, каким выйдет доклад, если он не способен сейчас о нём думать, и даже не может без листочка запомнить свою тему, Гарри перешагнул порог библиотеки. К счастью, библиотекарь, миссис Хэдрик (она пришла работать совсем недавно, полная энергии и жизни, и очень нравилась Гарри) была занята. Обменявшись с ним взглядом, она махнула рукой. Он был старшеклассником и вполне мог сам себя обслужить, а она частенько закрывала глаза, когда он это делал, вопреки протоколу.
Гарри развернул бумагу, на которой записал задание, и стал доставать книги с помощью палочки. Почти все они отчего-то находились наверху, и, плавно спустившись с верхних полок, кочевали к столу, за которым он обычно сидел.
Гарри настолько погрузился в свои мысли, что даже не слышал, как к нему подошли. Так что, когда его окликнули, немного подскочил.
– Луна… Прости. Я задумался.
– Здравствуй, Гарри, – во второй раз пропела она, – о чём?
– Да вот. Доклад нужно написать, а я совсем не понимаю тему. Не представляю, что делать, и где я должен всё это искать.
