Текст книги "Испытание страхом (СИ)"

Автор книги: Ana_Smile_69

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

С точки зрения психологии, страх – это эмоциональное состояние человека, при котором он чувствует угрозу жизни. Страх защищает нас, предупреждает о наличии чего-то небезопасного. Но такое определение чаще всего дают физическому страху, хотя помимо него существует огромное количество видов фобий.

В религии часто поднимался этот вопрос. Можно сказать, он и есть её основной показатель. Страх перед богами, демонами, страх совершения греха и, посредством этого, потери связи с высшими силами – всего этого люди не перестают бояться и до сих пор. В Древнем мире огромную роль играл страх перед судьбой и смертью, несчастьем, несправедливостью, жестокостью. Подобные страхи называют психологическими. Они всегда вызваны какими-то внешними условиями.

Что более интересно – существуют и фобии, которые не могут быть обусловлены извне. Аффективное состояние человека: паника, одержимость, ощущение собственного бессилия. Но перед чем? В философии этот вопрос рассматривали практически во всех эпохах. Представители экзистенциализма верили, что в таком случае человек постигает сущее, ему открывают глаза на само бытие. Будучи бессильным перед ним, он не знает, как ему действовать. В роли этого самого сущего он видит Ничто, которое проявляется при наличии ужаса.

Ещё одна интересная концепция – страх как основа познания. Философы нового времени говорили, что изначально страх выражает страсть человеческой души, в связи с чем сближается с таким состоянием, как желание. Они вместе конкретизируются в аффектах удовольствия и неудовольствия. Человек, как мы знаем, имеет и духовную сторону, которая выражена в его мыслях, идеях, верованиях, и именно эта сторона предполагает противоречивость этих аффектов и из-за них вызывает в человеке чувство недоверия, что идёт параллельно вместе со страхом. Таким образом, страх порождает настроение удивления, которое активизирует познавательную деятельность человека. Следовательно, страх направлен на преодоление сопротивления познаваемого.

И пока я искала всю эту информацию, мой мозг кипел и взрывался по частям. Я нашла кучу определений страха как аффекта, как состояния, как деятельности человека. Но я не нашла ничего информативного на предмет его преодоления. В учебниках были лишь методики, направленные на то, чтобы перестать уделять ему должное внимание. Но есть ли способ навсегда избавиться от него?..

Видимо, мои родители так и не нашли ответ на этот вопрос и решили использовать самую известную методику – полное погружение в страх, – лишь немного её преобразовав.

Итак, это был поистине масштабный проект. Его одобрил и профинансировал один известный бизнесмен, который верил в успех студентов (если быть честной, он тоже хотел урвать долю славу в случае победы. А в победу верили все). Студентам выдали специальную лабораторию и все нужное оборудование. Их действия не выходили за рамки закона. Почти всегда они находились под присмотром врачей, психологов и профессоров. Они записывали каждый свой шаг в специальные тетради и на пленку, чтобы в случае поражения узнать, на каком этапе работы они свернули не туда.

Итак, вскоре, пользуясь всеми известными на тот момент возможностями технологий, они создали что-то наподобие виртуальной реальности. Попасть туда можно было с помощью специального шлема, который собирает волны мозга и выискивает самые потаённые страхи у людей, чтобы конвертировать их в воображаемые события. Я пыталась узнать, как выглядит эта новая реальность, но так как все условились не проводить экспериментов, пока игра не будет доведена до конца, никто и не смог запечатлеть, что она из себя представляет.

Я обложилась всеми этими книгами и бумагами, уставила их на полу, поместила на кровати, открыла на нужных страницах. Будто следователь, связывавший улики нитками одного цвета, я связывала все доступные мне знания, пытаясь уловить в них смысл. И что мне, конечно же, не нравилось, так это то, что я вообще не имела понятия, зачем я все это делаю.

Отчасти потому, что хотела узнать тайну своих родителей. Но разве не будет более эффективно просто уточнить у приемных мамы и папы, ведь они гораздо более компетентны в подобных вопросах? Вот и я так думала. Только они тоже ничего не знали.

Я тяжело вздохнула. Ну что же это такое?..

Свою работу я проводила на протяжении нескольких лет. Один раз за ужином я рискнула поинтересоваться у родителей, могу ли я получить доступ к той самой игре, на что мне, естественно, ответили отрицательно. И я надеялась хоть как-то выманить эту информацию о местонахождении того самого подвала, но все попытки были тщетны, я ничего не выиграла и лишь получила упрёки со стороны родителей. Пьетро тоже.

Потому я твёрдо решила поступать в Портлендский университет на факультет психологии. Я надеялась стать высококлассным специалистом в этой области и продолжить дела своих родителей. Возможно, это бы хоть немного меня с ними связало.

И вот – я поступила. Уже заканчиваю третий курс. Совсем скоро – экзамены, а затем, скорее всего, стажировка. Я перечитывала газеты и новостные стенды, надеясь узнать, ищет ли кто-нибудь начинающего психолога в школу или крохотную компанию. Пока что на мои запросы никто не откликнулся.

Я даже не знала, чем займусь этим летом.

Я сидела в автобусе, прислонившись головой к окну. Стекло слегка дребезжало, пока мы проезжали мимо каменных джунглей, одинаковых многоквартирных домов, торговых центров, станций метро. Сколько там оставалось времени до начала занятий? Я взглянула на часы. Ох, ещё ровно пятьдесят минут.

А Пьетро и Вижн сейчас, возможно, в баре. Всё ещё перекидываются взаимными саркастическими замечаниями. Я дождалась, пока автобус подъедет к нужной мне остановке, перекинула сумку через плечо и побежала к университету. Возможно, посижу в библиотеке. Почитаю что-нибудь. По психологии.

Я чувствовала, что с этого момента наша жизнь пойдёт наперекосяк.

========== Глава 11 ==========

Я вошла в здание университета под общий гул и шум. По коридорам, как угорелые, носились студенты, постоянно сбивая меня с пути, и я уже не знала, куда спрятаться от них. Учусь здесь уже третий год и планирую продолжить обучение, но до сих пор не привыкла к этим гонщикам. А возможно, я просто находилась в прострации. Вижн вернулся. Навсегда ли? Что он теперь будет делать? И как изменится моя жизнь? Потому что я знала, что наши отношения не станут настолько доверительными, как прежде.

С Пьетро совсем другая ситуация. Я не знала, встречаемся ли мы теперь. Между нами бывало слишком много разногласий. И хоть я всегда чувствовала тепло рядом с ним, оно уже отличалось от того, что он излучал семь лет назад при нашей первой встрече. Возможно, мы оба понимали, что это неправильно. Перед нами стояла преграда в виде семейной связи. Даже если и не кровной. Я чувствовала, что поступаю себе же на вред. Я люблю Пьетро, но теперь, когда вернулся Вижн, луна снова сменилась солнцем. Моё видение предстало передо мной во плоти. Как же теперь будут развиваться наши отношения?..

Зря я, наверное, покинула кофейню так быстро. А сейчас я даже не могла узнать, как они там. Всё ещё ссорятся или – крошечная вероятность – подружились и пропустили по стаканчику пива в баре напротив? Я живо представляла, как Вижн с сигаретой в руке рассказывает о своих дальних странствиях и, возможно, тех двух девушках, с которыми он встречался. Как же я их ненавидела! Они посмели так легко заполучить его, возможно, поддавшись лишь его внешности, в то время как я страдала по нему и не позволяла даже быть хоть немного навязчивой. Я в ярости сжала ручку сумки и прошла по направлению к библиотеке.

Я остановилась возле нужной мне двери. Подёргала ручку. Ну конечно! Именно сейчас им надо было закрыть библиотеку, не так ли? Я облокотилась о тяжёлую высокую дубовую дверь и едва не скатилась по ней, глубоко вздыхая и закатывая глаза. Мимо меня снова прошла какая-то пара студентов. Этих-то я знала – аспиранты. Самые старшие из обучавшихся здесь, если смотреть по курсу, а не возрасту. И если первокурсники постоянно проводили время в драмкружках или на домашних вечеринках, то эти двое чуть ли не на «ты» обращались к преподавателям и с ноги открывали дверь в кабинет ректора. Наташа Романофф и Стив Роджерс.

И, как обычно, они снова кричали друг на друга. Они были крепкими друзьями – это знал весь университет вплоть до сотрудников охраны, – только их дружба характеризовалась постоянными взаимными упрёками и саркастическими замечаниями. Я помню, как однажды они поспорили, и выиграла, конечно же, Наташа, что доказала, когда прошла по коридору с поднятым вверх средним пальцем, обозначая поражение Стива. По-моему, её тогда поймал декан факультета. Больше она так не дерзила. Но это не важно.

А сейчас она прикрывала нос рукой. Мне показалось, что из-под её пальцев выглядывает вата. Рядом бежал Роджерс, моля её о прощении и постоянно перекрывая ей дорогу, а она грозилась вдарить ему по лицу, если он не прекратит и не даст ей пройти в медицинский кабинет. «Твою мать, Роджерс, ну почему я?! Ты совсем, что ли, слепой?» Стив держал в руках мяч для регби. Похоже, он случайно кинул этот мяч в её сторону. Довольно странно, что Наташе досталось – она у нас посещала секцию борьбы и по силе и ловкости превосходила некоторых парней.

Они проскочили мимо, даже и не заметив меня. Да меня, в принципе, редко кто замечал. Я скрывала факт родства со знаменитыми психологами нашего века. Появились бы недоброжелатели. А ещё возле меня появилась бы куча лишних знакомств. Я предпочитала оставаться в тени.

Итак, не найдя лучшего варианта, я направилась к буфету. Семинар с мистером Старком начался бы только через сорок минут.

***

Я присела в углу, зацепив сумку за ручку на спинку стула. Передо мной лежали тетрадь и учебное пособие. Мистер Старк преподавал многие предметы, в общем-то, схожие между собой, но его лекции были самыми увлекательными. Среди других преподавателей ему не было равных. Он вроде был хорошим врачом и миллионером, насколько я знала по слухам, но никогда не вдавалась в подробности.

Он объявился в аудитории сразу после начала занятий, как всегда, статный, высокий, одетый с иголочки. Сколько я помню своё обучение в университете, я ещё никогда не видела его ни в чём, кроме костюмов. Кроме того случая, как я однажды в парке я увидела его на пробежке: только тогда он был одет в спортивные брюки и куртку. К слову, я в тот день специально его избегала, чтобы не напоминать об учебном долге.

– Добрый день, дорогие студенты, – он положил вещи на стул у кафедры и, не дав остальной части группы даже рассесться за парты, начал вести занятие. – Садитесь скорее, у меня не так много времени сегодня. А нам ещё нужно будет обсудить такую важную тему, с которой сталкиваетесь вы все на протяжении всей своей жизни. И даже не смейте мне говорить, что не сталкивались. Я вас заинтриговал? Что ж, напрягайте свои извилины и вспоминайте всё, что я читал вам на лекции. Открывайте тетради и записывайте: наша сегодняшняя тема – личностный кризис. Кто-нибудь знает, что он собой представляет? – мистер Старк облокотился о кафедру, обводя взглядом аудиторию.

О, я знала, и не понаслышке. Иногда мне казалось, что личностный кризис начался у меня в пятнадцатилетнем возрасте, с уходом Вижна, и с тех пор так и не прекратился. Но и тогда – я старалась его преодолеть. Иначе, я понимала, мне так и стоять до конца на коленях перед жизнью, а не гордо поднимаясь провожать взглядом невзгоды. Но прежде чем кто-либо успел даже раскрыть рот, чтобы что-то сказать, прежде, чем мы дослушали сам вопрос, раскрылась дверь, и с порога мы услышали голос, спрятанный за пирамидой из коробками, книгами и ноутбуком сверху над всей этой конструкцией.

– Критический момент функционирования личности.

А затем появились голова и ноги. Питер Паркер, лаборант, кажется, второкурсник. Сынок всего университета. В том числе – мистера Старка. Где бы у нас с профессором ни проходили занятия, Питер появлялся везде, как по зову судьбы. Причём чувствовал себя хозяином в кабинете. Как и сейчас – он аккуратно прикрыл дверь ногой, каким-то чудесным образом поправил рюкзак на плече и с грудой канцелярских вещей направился к лаборантской.

– Мистер Паркер, сколько раз я просил вас не злоупотреблять своим положением, – даже не смотря в сторону парня, проворчал Старк.

– Вы повторяете один и тот же материал третий раз за неделю! – парировал Питер. – Я на факультете биохимических технологий, наверное, психологию знаю лучше, чем все, кто здесь сидит.

– Так чего вы пришли? – пытаясь не сорваться, пробурчал он.

– Кабинет химии же, – он посветил своими вещами перед его носом.

– А почему я вообще читаю психологию в кабинете химии?

– Потому что в кабинете психологии кто-то разбил градусник, и там теперь ртуть на полу.

– Даже не представляю, кто же это мог быть, – профессор закатил глаза.

Паркер на секунду оцепенел.

– И вот почему сразу я?

– Господи, иди уже, пожалуйста.

По аудитории пронёсся легкий смешок. Старк проводил взглядом Питера в лаборантскую и покачал головой.

– Если он не перестанет так делать, личностный кризис начнётся у меня. Преждевременный.

– Я все слышу!

Старк сорвался с места и хлопнул дверь лаборантской. Хорошо, что у него не было ключа. Иначе бедняга Паркер так бы и остался сидеть там до окончания занятий.

– Вернёмся к нашему обсуждению, – профессор поправил пиджак, смахнул с него – возможно, воображаемые, – пылинки и остановился у кафедры. – Кто знает, что является причиной возникновения личностного кризиса?

– Критические ситуации, – послышалось из зала.

Старк вскинул бровь и устремил свой взгляд в то место, откуда услышал выкрик.

– Вам не предлагали поступить в Оксфорд? Поразительное аналитическое мышление.

Я ухмыльнулась. Профессор нашего времени. Обожаю, когда он остроумно отвечал на довольно простые догадки студентов.

– Тем не менее, вы правы. Действительно, просто так кризис развиться не сможет. Он всегда обусловлен ростом и развитием личности. Когда, считается, происходит первый кризис?

– В раннем детстве, – ответила я, не медля. – Он связан с проблемой доверия-недоверия окружающему миру.

Старк тут же мне подмигнул. От этого жеста мне стало неловко.

– В точку. И какое же благоприятное решение этого конфликта?

– По Эриксону – надежда. Человек должен оставить место вере.

– Верно. Что же происходит дальше?

А дальше – ещё семь стадий развития личности, начиная с года и заканчивая самой смертью. На каждом определенном этапе, который является, по сути, чём-то вроде переходного возраста, с личностью происходят значительные изменения. Мы изучаем мир сквозь призму навыков и умений, поиска смысла, нашей истинной роли. Мы пытаемся определить, что для нас значит жизнь: в детстве – через творчество, в подростковом возрасте – через обучение, а затем – через любовь, близость и – иногда – одиночество. Затем мы думаем о том, чего успели добиться в жизни, и вот тогда, именно тогда, наступает последний личностный кризис.

Но все они лишь возрастные. Это нормально: бояться будущего и неизвестности, когда тебе восемнадцать, страшиться, думая, что мы бесполезны, в тридцать, или сталкиваться с тяжелыми проблемами. Все это нас меняет в ту или иную сторону. Либо мы благополучно решаем конфликт, либо сдаёмся.

Однако бывают и ситуационные кризисы. Они вызваны объективными событиями, происходящими против воли человека, меняющими его реальность. Для таких конфликтов характерно противоречие внутренних потребностей личности и невозможности их удовлетворения.

– Совершенно верно, – Старк поаплодировал отвечающим на его вопросы и вывел на экран слайды с повторением материала и фотографиями. – Как мы видим, преодоление кризиса поможет сохранить наше внутреннее «Я» и его цельность. Но что бывает, если человек так его и не преодолевает?

Он изменяет отношение к ситуации. Так или иначе, после долгого низвержения в кризис и его активного переживания, человек больше не может находиться в прежнем состоянии, когда все напоминает ему о страшных событиях, произошедших с ним. Каждая частичка этого мира будет искать связь с его прошлым. А будущего не останется.

– А теперь поднимите руки те, кто когда-либо в жизни испытывал кризис.

Половина аудитории вскинула правые руки.

– Те, кто считают, что они не пережили, его не замечали, – проговорил мистер Старк. – Каждая наша мысль, каждое наше сомнение так или иначе порождали внутреннюю борьбу. Не важно, в каком возрасте.

– Мистер Старк, – я подняла руку, пока он на секунду замолчал. – Может ли кризис возникнуть из-за страха?

– Из-за страха? – он вскинул бровь. – Если он довольно сильный и мешает нам спокойно жить и развиваться – конечно.

– А если мы преодолеем личностный кризис, сможем ли мы побороть страх?

В аудитории повисла тишина. Мне и самой хотелось знать ответ на этот вопрос. Мистер Старк не отводил от меня взгляда.

– Возможно, но вероятность не такая уж большая. Ведь по-настоящему избавиться от страха сложно. Много методик было избрано, но ни одна ещё не доказала свою эффективность.

– Несколько лет назад группа студентов здесь, в Портленде, подготовила проект виртуальной игры погружения в страх в целях избавиться от него. Доказала ли она свою работоспособность? – я приподнялась на месте.

Мистер Старк сделал глубокий вдох. Я видела, как на его лице появились капли пота.

– Рад, что вы наслышаны о таких глобальных проектах. Однако его закрыли сразу после того как его основатели без вести пропали.

Я вздрогнула. Мои родители!..

– И сейчас я бы не хотел отходить от основной темы. Если вы захотите поговорить об этом, всегда прошу – после занятий или на кафедре.

И я так и сидела до конца занятий, ощущая внутреннюю дрожь. Я каждые пару минут поглядывала на часы, молясь, чтобы этот семинар прервался, остановился, окончился, но время, как назло, тянулось бесконечно. Однако я не могла сдаться просто так. Я должна была выяснить у мистера Старка, как много он знает о том «провальном» эксперименте. Что-то мне подсказывало: гораздо больше, чем он говорит…

Как только пришло время перерыва, все студенты подскочили со своих мест и ринулись в коридор, а я тут же небрежно свалила вещи в сумку и подбежала к Старку. Мы уже не первый год с ним работали: знали, что частенько после занятий он убегал быстро из-за своей постоянной занятости. Успешный врач, психолог, миллионер, заработавший состояние, возможно, на каких-нибудь аферах (как мы полагали). Поэтому поймать его было настоящим подарком судьбы, особенно когда у студентов были долги по его предмету.

– Мистер Старк, – я остановилась как вкопанная возле него. – Могу ли я попросить вас рассказать о том эксперименте побольше?

– Вы имеете в виду тот, провальный? – он вскинул брови, убирая свои документы. – О нем известно ничтожно мало, чтобы что-то говорить. Поначалу студенты хотели прославиться, а после… видимо, не хватило компетенции завершить проект.

– Но ведь основателями были выдающиеся психологи!

Старк остановился на секунду, окинул меня презрительным взглядом и хмыкнул.

– Всего лишь два студента, полагавших, что их рискованные концепции смогут изменить мир. Прошу меня извинить, Ванда, но мне пора бежать, – он подмигнул мне, хлопнул по плечу и ушёл, на прощание попросив Питера закрыть кабинет.

Я осталась одна, прижимая к себе ручку сумки. Кажется, я снова принимаюсь за дело. Я собираюсь исследовать тайну своих родителей.

========== Глава 12 ==========

Как только пришло время перерыва, все студенты подскочили со своих мест и ринулись в коридор, а я тут же небрежно свалила вещи в сумку и подбежала к Старку. Мы уже не первый год с ним работали: знали, что частенько после занятий он убегал быстро из-за своей постоянной занятости. Успешный врач, психолог, миллионер, заработавший состояние, возможно, на каких-нибудь аферах (как мы полагали). Поэтому поймать его было настоящим подарком судьбы, особенно когда у студентов были долги по его предмету.

– Мистер Старк, – я остановилась как вкопанная возле него. – Могу ли я попросить вас рассказать о том эксперименте побольше?

– Вы имеете в виду тот, провальный? – он вскинул брови, убирая свои документы. – О нем известно ничтожно мало, чтобы что-то говорить. Поначалу студенты хотели прославиться, а после… видимо, не хватило компетенции завершить проект.

– Но ведь основателями были выдающиеся психологи!

Старк остановился на секунду, окинул меня презрительным взглядом и хмыкнул.

– Всего лишь два студента, полагавших, что их рискованные концепции смогут изменить мир. Прошу меня извинить, Ванда, но мне пора бежать, – он подмигнул мне, хлопнул по плечу и ушёл, на прощание попросив Питера закрыть кабинет.

Я осталась одна, прижимая к себе ручку сумки. Кажется, я снова принимаюсь за дело. Я собираюсь исследовать тайну своих родителей.

***

Я вышла из университета в пятом часу вечера, вместе с большинством ребят нашего курса. Солнце все так же палило над городом, как и в полдень, и небо было безоблачное, а тёплая весенняя погода радовала любителей понежиться на свежей траве. Но я, как ни старалась, не могла думать ни о чем другом, кроме Вижна и Пьетро. Мне до сих пор казалось, что они сидят в том же кафе и перемывают друг другу кости. Я сделала глубокий вдох и направилась вперёд, в сторону выхода с территории.

Обычно получалось, что мы с Пьетро заканчивали занятия одновременно и домой ехали вместе, только сегодня… Я даже понятия не имела, где он находился. Немного странно идти домой в одиночку, тем более с осознанием того, что в нашу общую жизнь вторгся ещё один человек. Призрак из моего прошлого.

Я прошла мимо высокого мужчины, что курил возле входа на территорию, и отмахнулась от табачного дыма, пока не увидела знакомые светлые локоны и не услышала короткую усмешку.

– Мы, конечно, не виделись семь лет, но я не думал, что после этого ты перестанешь меня узнавать.

Вижн встречал меня у ворот университета. Я остановилась как вкопанная и в изумлении уставилась на него.

– Вижн? Откуда ты узнал…

Но не успела я договорить, как он выкинул сигарету в урну и подставил мне руку.

– Прогуляемся?

– С радостью, – напряжённо ответила я и опустила его руку. Пройдёмся без телесного контакта.

Мы направились в сторону небольшого парка, в котором любили прогуливать занятия половина студентов. Порой я возвращалась мимо него домой, наслаждаясь чудесной крытой аллеей и благоухающими цветами в клумбах.

– Чем закончилась утренняя встреча с Пьетро?

Вижн усмехнулся.

– Мы немного поговорили и разошлись. Кажется, он поехал на занятия.

«Только вот я его на этих самых занятиях не видела».

– Он же мне и сказал, где ты учишься и в каком часу у тебя заканчиваются пары, – продолжал Вижн.

– И ты решил меня встретить?

– Я все равно пока не знаю, чем заняться в городе.

Я промолчала. На меня снова накатила волна внезапной злости и обиды. «Так поезжай обратно, на службу, раз тебе скучно здесь, в Портленде».

– Твой братец – тот ещё остряк, – заметил он. – Он явно не рад был встретить меня. Постоянно шутил, искал во мне недочеты.

– Он всегда такой, когда раздражён. Это его типичное поведение. Что он ещё вытворял?

– Выяснял у меня все про мою личную жизнь. Как я учился в школе, как у меня получилось сбежать, откуда у меня хватило наглости тебя бросить. Я думаю, он очень любит тебя, Ванда.

Здесь он покосился на меня и увидел, как я заливаюсь краской.

– Вы ведь друг другу не просто сводные брат и сестра, не так ли?

Он что, читать мысли умеет?

– Как ты догадался? – сухо спросила я. Боже мой, почему в критический момент наших отношений с Пьетро появляется ещё и Вижн? Почему в один миг наваливается столько проблем?

– Он кинулся за тебя заступаться. Кулаки прям чесались мне наподдать…

– Обычное желание брата отомстить за плохое отношение к сестре.

–… а затем сказал не претендовать на твои чувства, так как они уже принадлежат ему. И он не намерен мне уступать.

Я сглотнула слюну и вздрогнула. Господи, Пьетро…

– И что ты ответил?

– Что никогда на них не претендовал.

Вся вселенная, в эпицентре которой – мне казалось – я находилась, рухнула и раскрошилась в крохотные пылинки. Слова Вижна эхом отдавались в моей голове. Так вот, значит, как он ко мне относился. «Глупая, маленькая Ванда. Ты ему не больше, чем сестра». Логично. Все до ужаса логично. Кажется, Вижн говорил что-то ещё, но все слова пролетали мимо ушей, задерживаясь короткими обрывками. Пьетро критиковал его за то, что тот уехал, когда мог обрести счастье здесь, со мной.

– Он собственник, – прошептала я. – Он никогда не отпустит меня от себя.

– Держись за него, – с долей равнодушия в голосе произнёс Вижн. – Он порядочный человек.

– Ты это определил всего лишь по одной беседе с ним?

– Я объездил весь свет и повидал много людей, Ванда. Поверь, порядочных видно сразу.

Мы шли по скрытой тенями листвы аллее мимо других отдыхающих. Вокруг царило веселье, смех раздавался чуть ли не с каждой лавочки. Уличные торговцы кричали во все горло о свежести своих товаров, лишь бы приманить покупателей. Вижн купил два рожка с мороженым и протянул один мне.

– М-да, в приюте мы не часто довольствовались такими вкусностями. Как твоя новая семья?

– Они хорошие люди. Заботятся обо мне. Помогают, поддерживают. Ни в чем себе не отказывают. Мы путешествуем каждый год. Я думаю, мне слишком повезло.

– Цени это, Ванда. Лучше путешествовать так, чем по службе, когда тебя заносит в самые непроходимые места.

– Ты сам добровольно на это пошёл. К слову, чем сейчас займёшься?

– Думаю, искать работу в службе охраны или полиции. Если повезёт, дойду и до спецслужб. Я не намерен сдаваться. Я должен продолжить поиски своего отца. В последний день моего пребывания в приюте я подслушал, как наш директор – Арним Зола, помнишь его? – разговаривал по телефону. Четко помню, он говорил: «Вижн не обычный мальчик. Его отец ищет его уже несколько лет. Ещё когда он был младенцем, его выкрали у отца и подкинули в приют. Кто это сделал и с какой целью – неизвестно». Так, я решил, что должен воспользоваться этой возможностью. Мисс Денверс и Зола владели похожей информацией.

Я была в шоке от услышанного. Видимо, история родителей Вижна не уступала моей по количеству тайн и загадочных событий, которые не в силах были бы объяснить даже опытные детективы.

– Ты пробовал обращаться в специальные органы?

– Я ведь даже имени его не знаю. Я прошерстил все военные части, которые встретил, и спрашивал у них про бывшего капитана, который из-за раны в груди не смог воевать и стал производить оружие. Половина о таком никогда не слышала, другая половина говорила, что этот человек так и не излечился и давно скончался. При этом называли они каждый раз совершенно другие имена. Так что я вернулся сюда, чтобы найти его. Найти своего отца.

Я вздохнула. А я-то все гадала, что же заставило блудного брата приехать в Портленд.

– Но почему ты не предупредил меня? Почему ты просто сбежал – и всё? Мы даже не простились, как брат и сестра. Ты оставил меня здесь в одиночестве, на произвол судьбы…

– Я не мог сообщить тебе. Было бы слишком опасно.

– Да что опасно?! – надрывающимся голосом пыталась вскрикнуть я. Вышел лишь стон отчаяния.

– Всё. Я опасен, Ванда. Я бы мог причинить тебе боль.

«Ты уже причинил», – подумала я и поникла. Как бы сильно я его ни любила, он, чёрт возьми, ранил меня изнутри.

– Остаешься здесь навсегда? – поджав губы, поинтересовалась я.

– Скорее всего. Если не произойдёт никаких непредвиденных обстоятельств.

– А жить где будешь?

– Пока в отеле, а там – подыщу квартирку в тихом районе. Отвоевал своё.

Мы присели на свободную лавочку возле аккуратной каменной дорожки. Я подставила лицо весеннему солнцу.

– Твои волосы блестят, – заметил Вижн с улыбкой.

– Да, на солнце они всегда более рыжие, чем обычно.

– Алые. Моя сестрица выросла красавицей.

А теперь алыми стали не только волосы, но и щеки.

– Спасибо, – пробурчала я.

В следующий момент произошло кое-что неожиданное. Вижн внезапно схватился за грудь, за то место, где у большинства находилось сердце, и скорчился от боли. Рожок мороженого тут же выпал из его рук. Всё происходило, как в замедленной съёмке. Я тут же вскочила и опустилась на колени рядом с ним, заглядывая ему в глаза.

– Что с тобой? Что с тобой, Вижн?!

Я понимала, что. То, что мучило его в детстве, снова повторялось. Происходило ли это так часто? Мешало во время его службы? А самое главное…

– Как я могу тебе помочь? Что нужно сделать? У тебя есть лекарства?

Он покачал головой, не в силах что-либо сказать. Совсем скоро он опустился с лавки на траву, облокачиваясь о деревянное сидение. Его тело содрогалось в судорогах. Моё сердце бешено стучало. Я понятия не имела, что происходило в тот момент, но я знала, что это всё гораздо серьёзнее, чем можно было представить.

На мгновение у меня в голове мелькнула мысль, что Вижн умирает. И я тут же отбросила её: нельзя думать о подобном, когда есть шанс спасти человека.

– Снова… приступ… – прошептал он, заглатывая как можно больше воздуха. Он умудрялся держаться. Держаться за жизнь. За воздух. Собирать последний воздух…

– Что я должна сделать?

– Просто… дай воды… – прохрипел Вижн.

Я тут же стала рыться в своей сумке. Учебники, тетради, блокноты, расчёска, чёртовы бумажные платки, батончики, всякий хлам, но только не вода. Как всегда в таких случаях. А ведь всё остальное время она мешает мне отыскать всё остальное. Так где же она сейчас?!

Эврика! Нашла. Быстро открутив крышку, я наклонила голову Вижна и влила ему в рот живительного напитка. Казалось, ему становится лучше. Однако всё ещё не отпускало.

Он оторвался от горлышка пластиковой бутылки и снова начал дышать. Теперь – гораздо спокойнее, уравновешеннее. Он смотрел на меня, мои перепуганные глаза, на мой открытый рот. И в его взгляде читалась огромная благодарность. А ещё, кажется, стыд, за то, что заставил меня так сильно понервничать.

– Что… что это было?.. – мой голос сорвался.

– Приступ… – он говорил параллельно с дыханием. – Меня постоянно… преследуют эти… боли в груди. Я обращался к врачам… Специалистам… Они ничего не нашли. И я не знаю, что там убивает меня изнутри…

Я в панике упала на траву, прикладывая ладонь ко лбу.

– Тебе срочно нужно в больницу.

– И зачем? Чтобы они в сотый раз сказали мне, что ничего не обнаружили?

– Но ведь не может быть, чтобы ты задыхался от боли в груди и там ничего не было.

– Всё в порядке, Ванда, – он прикрыл глаза. – Возможно, рёбра болят. Такое бывает.

– Вижн, я не позволю, чтобы ты тут погибал на моих глазах!