Текст книги "Испытание страхом (СИ)"

Автор книги: Ana_Smile_69

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

========== Часть 1. Пролог ==========

Вы никогда не узнаете, чего боитесь по-настоящему. Вы никогда не поймёте свои страхи, пока не встретитесь с ними лицом к лицу, и возможно, не оттолкнёте их от себя, не отречётесь от них.

Я не думала, что когда-либо мне придётся пережить то, что я смогла преодолеть за те дни, которые навечно останутся в моей памяти. Мне выпало испытание совестью, разумом и сердцем; от моего решения зависели жизни людей, все мои действия были ключевыми на каждом последующем шагу.

Экзистенциалисты были правы: человек осознает свою ответственность за происходящее только в критических ситуациях. Я же чувствовала свою вину за все, что рушилось в один миг вокруг меня.

Попав в собственные страхи, я поняла, что не выйду оттуда той, какой была все эти годы: беззаботной, лёгкой, улыбчивой. Много вещей пыталось сломать меня, но я никогда не подозревала, что это удастся сделать чувству, которое я бережно хранила в сердце долгие годы.

Моя история не обычна – и потому я пишу ее. О, сколько бы я отдала за то, чтобы вновь вернуться в раннее детство, пройти тот же жизненный путь, но на одном моменте просто сказать «нет» своему сердцу. Потому что именно с моего согласия началась самая несправедливая, самая жестокая борьба за выживание.

Я просто хотела быть счастливой.

И два самых дорогих мне человека тоже хотели быть счастливыми.

По чьей вине все произошло? Не знаю. А сейчас знать слишком поздно.

Поэтому я, закатав рукава, испещряю бумагу чернилами, рассказывая историю. Историю обо мне, моей любви и моей жертве.

========== Глава 1 ==========

Все началось довольно мило. Утро, поздняя весна, солнце, чистое мирное небо над головой и радостное пение птиц. Вот как я охарактеризовала бы начало того дня, которое впоследствии принесло мне столько слёз. Если бы вы в то утро выглянули в окно, вы бы увидели, насколько чудесен мир и чем он может поражать вас неустанно, будь вы чуть внимательнее по отношению к природе, какой я тогда явно не была.

За горизонтом брезжил рассвет. Он накрывал город свежим румянцем. Солнце плавно поднималось из-за домов, ласковые лучи аккуратно просачивались сквозь стройные столбы деревьев. Переливистые трели птиц витали над городом, издалека доносился шум морского прилива. Я любила наш городок-порт, наш Портленд, в котором в каждом магазине ты встречаешь знакомые лица, а в университет ходишь с широкой улыбкой на лице – предвкушение встречи с друзьями и долгих прогулок с ними после занятий. Я любила это время, когда деревья стояли в цвету, ласковое солнце окутывало тёплыми лучами твоё лицо, в город прибывали группы туристов, и все казалось ярким, нежным, веселым, словно в этом мире не существует более проблем.

Я любила это время, и я навсегда запомню его.

В тот день я нарочно вышла раньше, чтобы полюбоваться рассветом. В доме не было никого, кроме моего сводного брата Пьетро, – родители ушли на работу. Поэтому этим утром за хозяйку оставалась я.

Мне хватило глотка горячего эспрессо и круассана – типичный «спешный» завтрак. Я схватила рюкзак, накинула его на плечо, выскочила из дома и оказалась на узкой улочке между домами. Затем, словно на крыльях, отправилась в сторону порта. Мной с самого утра повелевало приподнятое настроение: сегодня случается то, чего некоторые люди ждут уже семь лет кряду. Под ними я имею в виду себя и разве что пару соседей, что хорошо знают меня на протяжении нескольких лет. Я думала, что никогда не смогу узреть этот день, однако судьба оказалась благосклонней: годы пролетели, словно секунды. Я уже не помню себя той пятнадцатилетней девочкой, что когда-то со слезами на глазах прощалась с самым дорогим мне человеком, будучи на расстоянии нескольких километров от него. Он, казалось, уезжал в другой конец Вселенной. Сегодня же он приезжает обратно.

И я не могла спокойно спать всю ночь. Пока я наносила макияж, мои руки дрожали так, словно мне предстояло сдавать экзамены. Дело обстояло иначе: я встречу своего друга, своего брата, свою любовь.

Я оказалась у порта в считанные секунды: благо, жили мы рядом. Каждый вечер я стояла на балконе второго этажа и вглядывалась в морскую гладь, блестящие яхты, белоснежные корабли и уходящее вдаль необъятное небо. Я слышала оглушающие гудки, сообщающие об отбытии, я чувствовала прощающихся женщин и мужчин, я видела, как прямые носы пароходов раздвигают перед собой воду, покидая Портленд. Это было красиво.

Я всегда буду помнить это.

Возле порта, как всегда, собрался народ, вечно снующий по своим делам. Я заметила многочисленную семью, спускавшихся с корабля с чемоданами и рюкзаками, я видела туристов, приплывших сюда, вероятно, из Европы или Латинской Америки, и я прождала целую вечность, то и дело пропуская встречающих и прибывающих на пути друг к другу. Спустя несколько минут я все больше сомневалась, а правильный ли я жду корабль, и тогда, не дав моим терпению и нервам взорваться, на борту показалась сияющая, как солнечный луч, фигура. Я сложила ладонь козырьком у лба, вглядываясь вдаль, и мое сердце билось все быстрее и громче, мне казалось, что все вокруг слышали его.

Я помню, какой шум воцарился в порту, несмотря на раннее время. Я слышала гудки, звонки, перекрикивания членов экипажа и работников порта, я слышала, как рядом со мной супружеская пара спорила насчёт гостиницы на сложном южном диалекте.

– Когда прибывает следующий? – интересовался мужчина с сигаретой во рту.

– Через полчаса, – отвечали ему, – круизный лайнер. Его место вон там.

– Не подскажете, где я могу найти капитана судна? – спрашивала одинокая старушка.

– Он должен проверить корабль, прежде чем покидать его.

– Но я не видела его столько месяцев, а ведь это мой сын!

– Если мы сейчас же не найдём гостиницу, мы не пойдём в твой бар. Пожалуйста, имей терпение, Луи, – говорила женщина с тяжелыми мешками на плечах. Она была раздражена. Её муж закатывал глаза и, тяжело вздыхая, соглашался.

Но на единственное мгновение весь этот мир замер. Осталась только я.

И он, спускающийся на землю. Интересно, помнит ли он родные края?..

Вижн.

Моя любовь, моя судьба, мое безответное счастье.

Моё Видение.

Высокий, статный, с искрящимся взглядом и неустанной улыбкой на розовых устах. В парадной форме военного он казался ещё красивее и мужественнее, чем семь лет назад. Он всматривался в толпу, будто выискивал в ней кого-то, и тогда я, расталкивая людей, помчалась к нему, к трапу, размахивая руками и повторяя его имя.

– Вижн! Вижн! Это я, Ванда!

Я боялась, что мой голос был недостаточно громким. Однако, постаравшись очутиться в его поле зрения, я смогла обратить его внимание на себя.

Тысячи страхов одолевали мною: что, если он высматривал совершенно не меня? Был ли кто-то ещё в толпе, к кому он приехал на самом деле?

Он не знал, что я буду его встречать: я хотела устроить сюрприз. Но что, если мой сюрприз испортит его встречу с кем-то?

Вижн точно не вернулся таким же, каким я помню его семь лет назад.

Он не сразу заметил меня.

Да, мы писали друг другу. Изредка, раз в пару месяцев, когда он не был обременён дальними плаваниями. Он отправился в армию по контракту, и с тех пор мы ни разу не встречались. Он успел повидать северную Европу и Южную Америку, побывал в России и в некоторых странах Азии. Как же я завидовала ему!

И сейчас он… Я видела его совершенно другим человеком. Я хранила его фото на память среди прочих дорогих мне вещей, и при взгляде на неё во мне смешивались ностальгия и необъятная любовь: как к брату, как к родному человеку. Нас объединяло слишком многое. Я чувствовала, как заново влюблялась в этого человека после долгой разлуки. Я пыталась спрятать это чувство, но между нами установилась слишком прочная эмоциональная связь.

Я увидела взгляд его сияющих глаз, остановившийся на мне.

– Ванда? – воскликнул его с легкой интонацией вопроса, читавшейся в его голосе.

– Вижн, – вместе с выдохом произнесла я и побежала вверх по трапу, обнимая его.

– Здравствуй, – произнёс он, прижимая меня к себе. Мои ноги обмякли. Я не могла твёрдо устоять на земле.

– Я скучала, – я уткнулась в его плечо, вдыхая старый знакомый запах: запах, напоминающий мне о детстве.

Многие друзья приветствуют друг друга поцелуем в щеку. Мы с ним никогда этого не делали.

Я держала его в своих объятиях, чувствуя под формой ярко выраженные мышцы, а он гладил меня по волосам, и совсем скоро – не знаю, было ли это его решение или же наша чрезмерная наглость стоять на проходе, – он резко отпустил меня.

– Рад тебя видеть. Как же я давно не бывал в этих краях, – он обвёл взглядом порт.

– Вернулся на родину после долгого плавания, – я попыталась улыбнуться. В глазах у меня стояли слезы.

– Пора вспомнить прошлое.

Он взял свой чемодан, и мы направились в сторону города.

Мы проходили мимо залитых утренними лучами солнца улочек Портленда, и в каждой витрине, в каждом окне, в каждом отблеске солнца я видела нас, свою широкую улыбку и искрящийся взгляд. Я слушала, как о своих далеких плаваниях говорит мне Вижн; будучи всего лишь на два года старше меня, он повидал целый мир, возможно, и не думая обо мне, в то время как я вздыхала над его письмами всякий раз, как он присылал мне их, и каждая буква врезалась в мое сердце его чернилами. Я и не знала, что способна так сильно скучать.

Наша с ним история началась ужасно давно.

========== Глава 2. История ==========

Наша с ним история началась слишком давно.

Мое первое воспоминание относится к тем временам, когда я почувствовала ласковое прикосновение нежных рук работницы детского приюта. Она – все хорошее, что осталось у меня из детства.

Двадцать два года назад, шестого сентября, поздно вечером несчастного, заливающегося слезами ребёнка оставили у порога дома милосердия в аккуратной корзине – под одеялом. Ворота уже думали закрывать, а игравших во дворе детей отправляли спать. С огромной неохотой покорные ребята плелись как птенцы за мамой-гусыней – воспитательницей, нёсшей в руках небольшой свёрток: в голубом одеяльце преспокойно спал двухлетний малыш. Мисс Денверс, молодая, двадцатилетняя женщина, сбежавшая из собственного дома из-за насилия своего отца, пять лет назад нашла приют в Доме Милосердия святой Агнессы. С тех пор она стала наставницей и матерью оставленных здесь детей. «Быстро за мной! – повторяла она притворным строгим голосом, хотя на самом деле ей трудно было казаться грозной. – Джо, Паоло, положите жуков на место! Их дом – на земле, в травке, которую так усердно рвёт Ида. Тучи набежали, вы же не хотите промокнуть под дождём?» В ответ послышалось нестройное, принудительное «не-е-ет». Когда группа подошла к главному входу, мисс захотела удостовериться, что охранник запер ворота, но при одном только взгляде на мужчину она поняла, что что-то пошло не так. Приказав детям взойти на крыльцо и стоять всем на одном месте, она направилась к охраннику, изумленный взгляд которого остановился на крохотной корзинке, что он держал в руках.

Мисс Денверс привыкла к подобным случаям: пока она жила и работала в Доме, она не раз была свидетелем того, как родители – по большей части, молодые неопытные люди – оставляли своих невыращенных чад у порога. Молодая женщина – девушкой уже было трудно назвать её, она пережила слишком много, чтобы чувствовать кипящую в жилах молодость, – наклонилась над корзиной, попутно тихо качая ребёнка в пеленках. «Какая красивая малышка… – прошептала синьорина, осматривая новорожденного. – Только посмотрите, Джеймс, ведь это не ребёнок: это дар божий нашему Дому!» Девочка действительно поражала своим детским милым личиком: в её глазах отражалось темное небо, её руки стремились объять весь этот мир. «Ну что же, – вздохнула женщина, – возьмём тебя под своё крыло, красавица. Джеймс, пожалуйста, донеси её до крыльца и закрой ворота, – мисс повернулась и, аккуратно коснувшись ребёнка, что она держала на руках, произнесла: – Вижн, у тебя появилась сестрёнка.»

Тем же вечером, искупав новорожденного и убедившись, что девочка не голодна, она, укладывая её спать, наткнулась на крохотный кусок пергамента в корзине, с которой она прибыла. Женщина с любопытством развернула послание. «Назовите её Вандой», – гласило оно. Мисс послушалась совета.

С тех пор я жила под её покровом в Доме Милосердия рядом с остальными ребятами, покинутыми родителями. С самого детства моя воспитательница приютила меня под своим боком и заменила мне мать – даже больше, чем остальным детям. Между нами установилась глубочайшая эмоциональная связь; она отдавала все силы на то, чтобы растить малышей, весь день находилась на ногах, готовя, убирая, играя с нами, решая наши проблемы. Ей было всего лишь двадцать лет, а она уже испытала всё, что только может испытать женщина в срок, гораздо больше этого. Она пережила смерть близкого ей человека, предательство того, которого любила, она едва сводила концы с концами, чтобы выжить; благо, в приюте и для неё нашлось местечко.

Тем временем я росла. Мисс Денверс наблюдала за моими первыми шагами и слышала моё первое слово, коим было «мама» – я нарекла её им. Она заступалась за меня, когда какому-нибудь мальчишке вздумалось насолить мне на детской площадке для игр, она обучила меня морали и благородному поведению, и благодаря ей в моей жизни появились высшие ценности. Я хотела помогать людям, так же, как и она, добровольно, бескорыстно, я хотела посвятить жизнь искусству – моя воспитательница в прошлом писала картины. Во мне она открыла дар к писательству. Мы проводили дни напролёт вместе, в крохотном уголке общей гостиной, читая книги, рисуя, а после обеда вместе с другими детьми выходили на улицу изучать деревья и цветы, чтобы узнать побольше ещё до школы.

Вижн всегда был рядом со мной. Сдержанный, спокойный, как будто бы взрослый. Он всего лишь на пару лет старше меня самой, но эти годы всегда ощущались вечностью. Если бы можно было сравнить его с явлением природы, он был бы солнцем.

В свободное время он играл с более взрослыми детьми, был чемпионом во всех спортивных играх, которые они устраивали. Я помню, как наблюдала за мальчишками, пока те пытались отбить друг у друга мяч в футболе. Я сидела на задворках, боясь быть замеченной или ушибленной тяжёлым, как мне тогда казалось, мячом. Вижн был прекрасен в своих изящных движениях, уверенности шагов, увлечённости игрой. Его взгляд был сконцентрирован на мяче, на земле, по которой он не бежал, а летел и никогда не спотыкался; его страсть к делу читалась в глазах.

Мисс Денверс часто оставляла его читать со мной книги, когда была слишком занята делами в доме. Он отвечал на все вопросы, которым я могла задать, даже на самые нелепые, даже такие, которые я задавала, чтобы его позлить. Мне нравилось проводить с ним время. Пожалуй, я бы разделила с ним вечность, будь у меня такая возможность.

А когда он пошёл в школу, то я стала видеть его намного реже. Тем не менее я умудрялась преследовать его в библиотеках и сидеть рядом с ним, пока он делал уроки. Благодаря Вижну, я узнала школьную программу, ещё когда сама не была определена в учебное заведение. Он всегда виделся мне таким мудрым, величественным, когда склонялся над книгами в попытках найти ответ. На его устах всегда красовалась лёгкая улыбка – наверняка от самодовольства, ведь я была с ним.

Он обучил меня письму и грамоте, некоторым наукам: точным, естественным, гуманитарным. Я не представляла, когда он всё это смог познать. Я преклонялась перед ним как перед идолом. Что уж говорить – он стал моим идолом. Мой старший брат. Мой учитель. Мой друг.

Всем остальным он казался беззаботным, весёлым мальчишкой, рассказывающим анекдоты, смысл которых мне ещё не дано было понять, он был душой компании, красавцем, всеобщим любимцем. Но могла ли их любовь, вместе взятая, быть сильнее моей – одной – собственной? Со мной он становился совершенно другим человеком.

Он был солнцем: поднимающимся из-за горизонта – в школе, стоящим в зените – с друзьями, клонящимся к закату – со мной. Вся его беззаботность пропадала, когда маленькая Ванда со своей смешными косичками дёргала его за школьные брюки, прося прочесть ей что-нибудь из «взрослых» учебников. Из хулигана-мальчишки он превращался в самостоятельного серьёзного мужчину.

Однако, даже будучи хулиганом, он никогда никого не обижал. Его благородство сочилось изо всех щелей. Бескорыстной помощи его, как и меня, научила мисс Денверс. Однако и у Вижна, идеального, самого лучшего человека, были свои скелеты в шкафу. Свои демоны, разрушавшие его насквозь.

Меня к этой тайне не подпускали. Но я не была бы собой, если бы не пыталась всеми силами до неё дойти. Иногда – это случалось раз в полгода или год, достаточно редко, но и достаточно часто, чтобы того не замечать, – его забирали из приюта и увозили на машине скорой помощи. Когда я увидела, как его тащат на носилках, а он прижимает свою руку к груди, я испугалась и даже собралась последовать за автомобилем, но он уехал слишком быстро, а я так и осталась стоять у ворот и проводила взглядом машину, что отнимала у меня моё Видение. Я пыталась узнать у мисс Денверс, что же всё-таки произошло, на что в ответ узнала лишь… «Мистер Пирс приказал не разглашать эту тайну». Мистер Александр Пирс – владелец детского дома.

Однажды мне удалось увидеть, что происходит. Вижн был один в своей комнате, и я в который раз направлялась к нему, чтобы вдвоём провести время: почитать книгу, посмотреть телевизор, как мы часто это делали; но когда я слегка приоткрыла дверь, я вновь увидела, как он сидит на своей кровати, морщится от боли и прикрывает ладонью свою грудь. В том месте, где должно находиться сердце. Он смотрел в окно, на детей, играющих в саду, и старался не издавать ни звука. Затем – лёгкий стон скатился с его губ.

Я резко отбежала от двери и ринулась к воспитательнице, крича во всё горло об увиденном. «Вижну плохо! Мисс Денверс!» Я помню, как с удивлением на меня оборачивались другие дети и сотрудники, на маленькую испуганную девочку, которая считала своим долгом спасти брата.

Но меня лишь отставили в угол и поблагодарили. На «отстань». А затем – я снизу вверх смотрела, как меня в который раз выгоняют, чтобы я ничего не увидела.

И так повторялось снова и снова. Меня не считали достойной посвящения в этй тайну. Да кем я, по сути, являлась? Даже не родной сестрой…

Но время шло.

И вскоре в школу отправилась я. Это был большой стресс для меня: новая обстановка, совсем нет друзей, и изредка на перемене я замечала Вижна, шедшего в паре со своим одноклассником. По нему проскальзывал мой ревностный взгляд. Я знала, что он очень популярен, и иметь большое количество друзей для него не в новинку, но я боялась, что кто-то украдёт у меня моего брата. Я не могла спокойно учиться, и на каждой перемене я пыталась следить за ним: с кем он и что он делает. Это доводило меня до какой-то пугающей стадии любви. Он был моей религией, а я – безумным фанатиком. И всякий раз, как я видела его с другой девочкой, я не могла сдержать слёз, а по окончании уроков сразу бежала к мисс Денверс – поделиться своими переживаниями.

Я помню в подробностях, как это происходило. Мы были достаточно взрослыми, насколько казалось мне: Вижну давно исполнилось пятнадцать. Это был последний урок в школе, математика, и я с благородным терпением досидела до звонка. Под мерный стук стрелок на часах в классе я, переписывая с доски решение задачи, одновременно рисовала каракули, в которых можно было явно узнать профиль Вижна. Подпирая голову рукой, я прилагала все усилия, чтобы не заснуть. Свежий воздух проникал в кабинет сквозь окно – весна напоминала о себе. Мы слышали пение птиц, крики детей, играющих во дворе, и не было ни одного из нас, кто не хотел бы к ним присоединиться. Весна дана для радости и наслаждения жизнью, так почему мы сидели в душном узком кабинете и отсчитывали каждую секунду, приближавшую нас к перемене?

Долгожданный звонок послужил сигналом для ребят высыпать в коридор и на улицу. Я с радостью сложила свои вещи. «Сейчас я увижу Вижна!» – мечтала я. Я видела, как бегу к нему, возможно, стоящим в компании своих друзей, такого величественного и красивого, и он почувствует мое приближение, покинет их, присядет на пол и поприветствует с распростертыми объятиями… Но все было не так.

Я бежала по коридору, издалека высматривая его или его одноклассников. Но все, что я увидела, было лишь кучкой подростков, гогочущих над пошлыми шутками. Я узнавала среди них друзей Вижна – ведь я постоянно следила за ним, так как я могла не знать их в лицо? – но моего брата среди них не было. В растерянных чувствах я, запыхавшаяся, остановилась рядом с ними, надеясь заметить Вижна, однако взгляд его прекрасных глаз так и не упал на меня. Один из компании, высокий худощавый парень, заметил меня и, пряча за ухом сигарету, наклонился и потрепал меня по голове, словно я была младенцем. «А кто это у нас тут прибежал такой хорошенький? Готов поспорить, тебе лет десять, кроха. Ты знаешь, что мы не можем угостить тебя?» – и он указал на припрятанную пачку сигарет. Я действительно никогда не выглядела на свой настоящий возраст: меня всегда путали с младшими. Тогда стоявшая рядом девушка щедро наградила подзатыльником парня и оттащила его от меня. «Джиджи, ты ненормальный! Это сестренка Вижна! – а затем она наклонилась ко мне и поправила мои волосы. – Не слушай его, кроха, он дурак. Ты ищешь своего братца?» Я закивала головой, не издавая ни звука. «Он на заднем дворе, готовится к тесту», – ответила она, и я еле слышно поблагодарила её, а затем стремглав понеслась к выходу из школы.

Солнце палило не слабо, от его назойливых лучей ребята прятались в тени деревьев. Я же бежала по раскалённой бетонной плитке, которой обкладывали все тропинки, ведущие к главному входу, мчалась по свежей, едва появившейся траве, на задний двор – вперёд, быстрее! Я не знала, что мной повелевает, но я чувствовала, что что-то ждёт меня в моем пункте назначения, может быть, что-то неприятное. Ведь если Вижн не был со своими друзьями, значит, один, притом – в библиотеке. Он редко появлялся на заднем дворе. Там в основном бегали ребята из младших классов.

Я оказалась возле залитой солнцем лужайки и не сразу поняла, что меня ослепило: яркое апрельское солнце или Вижн, сидящий на скамейке. На его коленях лежал учебник по биологии, он вслух читал один из параграфов. Угол здания не позволял увидеть что-либо ещё, но, осторожно высунувшись, я заметила, как рядом с ним, на непозволительно близком расстоянии, сидит старшеклассница – эффектная привлекательная девушка, с лоснящимися светлыми локонами, горящим взглядом и искрящейся улыбкой. Она указывала пальцем на какие-то слова в учебнике и спрашивала их значения. «Я ведь даже не могу это прочитать!» – хихикала она. «ДНК, – пояснял Вижн с лукавой улыбкой на устах. – дезоксирибонуклеиновая кислота. То, из-за чего ты вышла настолько красивой.» Девушка залилась краской. «Ты такой умный.» Вижн приподнял её светлый локон и одарил ухо прекрасным поцелуем. Как же во мне в одну секунду вскипела кровь! А вместе с ней – ярость, агония, порождаемые ревностью.

Он никогда не целовал меня. Даже в щеку, даже на день рождения – а точнее, день моего прибытия в приют. Стараясь сдерживать слезы, я мигом помчалась домой, не видя ничего на своём пути, а если мне попадались ученики, то я неосознанно сбивала их с места, устремляя далеко не гордый взгляд вперёд.

Внутренний голос твердил мне: «Глупая маленькая Ванда! На что ты можешь рассчитывать? Ты ему не больше, чем сестра. И он никогда не будет принадлежать тебе…» И я молилась, чтобы все это оказалось сном. Страшным, кошмарным сном.

Но только этот сон воплотился в реальность. Я поняла это, когда снова увидела Вижна вместе с той девушкой, к которой в моем детском сердце вскипела злость. Я чувствовала себя униженной.

Любила ли она его так же, как и я? Пожертвовала бы она собой ради него? Разделила бы с ним вечность? Я сама находила ответы на эти вопросы. Все они были одинаковы и заключались в единственном, твёрдом, непоколебимом «нет».

Из-за Вижна я много страдала. Он был идеален. Я старалась найти в нем отрицательные черты, но все они складывались и в результате давали исключительные плюсы.

Он был умён. Действительно умён, и среди своих одноклассников он отличался исключительной сообразительностью. Он делал большие успехи в учебе, чем неустанно радовал мисс Денверс, а я во всем старалась подражать ему. Он был для меня примером.

«Не переживай, Ванда, – шептала мне мисс Денверс всякий раз, как я плакалась ей, что Вижн не замечает меня. – Он любит тебя, я знаю это. Ведь вы брат и сестра, так как вы можете не любить друг друга?» И я пыталась ей поверить, просто чтобы успокоиться. Это притупляло мой фанатизм.

А тем временем я росла.

Комментарий к Глава 2. История

Эта глава была в два раза больше, и я серьёзно не знала, на каком моменте её разделить.

Совсем скоро ждите продолжения :3

========== Глава 3. История ==========

И пока я росла, понемногу накапливались заботы и проблемы, и я смогла забыть про свою самую первую страсть. Я перестала быть зависимой от него. Мои чувства были острыми, но течение время их притупило. Мой мир перестал крутиться вокруг Вижна, хотя он всё ещё был самым важным человеком в моей жизни – вместе с мисс Денверс.

Тем временем мисс Денверс исполнялось тридцать. Она становилась всё краше с возрастом: карамельный цвет её волос становился более насыщенным, глаза горели ярче, а фигура явно преображалась. Если раньше она не задумывалась о своём внешнем виде и предпочитала всё, что сможет сшить из старых вещей, то позже она открыла для себя мир красивой, не слишком вызывающей и одновременно элегантной одежды. Я заметила следы косметики на её лице. Она старалась скрывать от меня преображения, но я видела. Дети всегда всё видят.

Спустя некоторое время она рассказала мне. Мисс Денверс выходила замуж. Это стало одним из тех крутых поворотов в жизни, которые настолько её изменили, что я и не успела заметить.

Несмотря на те короткие моменты с Вижном и моей воспитательницей, которые мне удавалось урвать, я чувствовала, что когда-нибудь им наступит конец. Все шло слишком хорошо, чтобы продолжаться вечность: рано или поздно мы трое вышли бы из приюта и пошли своей дорогой в жизни.

Замужество мисс Денверс стало переломным моментом в нашей судьбе.

Воспитательница уже давно собирала вещи, складывала их возле своего постепенно пустеющего гардероба, и так же постепенно пустела жизнь приюта и того поколения, которому она отдала душу. Я была счастлива за неё, хотя бы потому, что, преодолев все трудности в своей жизни и будучи слишком одинокой все эти годы, она наконец встретила человека, с которым разделит все оставшиеся годы.

Я не знала, что мне делать дальше. Все это время мисс не позволяла забирать меня и в какой-то момент думала удочерить; однако я знала – она хотела сделать это из жалости, а сама несколько лет кряду мечтала о собственном ребёнке. Сейчас же мне пятнадцать, и всю свою жизнь родной комнатой я считала ту, что разделяла вместе с ещё тремя девочками: я была среди них самой старшей.

Я думала получить работу здесь же, чтобы до поступления в университет хоть как-нибудь накопить себе на будущую жизнь. Я уже смирилась с тем, что не уйду отсюда к «новым» родителям.

В последний день работы мисс Денверс в приюте я хотела поставить её перед фактом: уходите вы, а я принимаю ваш пост. Меняемся ролями. И когда я с твёрдым намерением сообщить об этом шла к её комнате, я услышала ещё один родной голос. Она говорила с Вижном. Я пришла, скорее всего, к середине разговора, но всем нутром чувствовала, что это серьезно.

Возможно, в самом начале она сказала: «Вижн, все эти годы я выполняла важную миссию – растила тебя и делала все, чтобы ты вырос благородным и честным юношей, но пришла пора и тебе знать правду: твои родители не просто так оставили тебя в нашем приюте.» Я додумала это, исходя из тона её голоса и последовавшего открытия. Вижн – я знала его достаточно хорошо, чтобы предположить, как он отреагирует – пытался держаться стойко, но на лбу у него выступили едва заметные капельки пота. Он сделал глубокий вдох и, прилагая все усилия, чтобы не прерывать воспитательницу, кивнул, показав, что готов слушать. «Я расскажу все так, как мне самой довелось узнать, по порядку, а ты слушай и по окончании рассказа постарайся не злиться на меня за то, что я не говорила об этом раньше. Я знаю лишь слухи о твоей настоящей семье, но их хватает, чтобы показать тебе цельную картину. Прости, Вижн, но я даже не помню точные имя и фамилию твоего отца.

Насколько я знаю, он родился и вырос здесь, в Портленде, в бедной семье учёного и преподавательницы, которые брали на себя непосильную работу и трудились день и ночь, чтобы прокормить семью. Их знал весь город: не было ни одной семьи, которая не была бы наслышана об их постоянной нужде, которая не поддерживала с ними связь. Ведь мать обучала их детишек в школе, а отец часто прикладывал усилия, стараясь на благо общества и своего города. Глава семьи всегда брал маленького сына, твоего отца, с собой на чердак, где они часто, не отвлекаясь на долгие разговоры, чертили, планировали, конструировали. По вечерам они часто гуляли всей семьей возле гавани, любуюсь большими кораблями. Твой отец часто замечал многочисленных моряков, возвращавшихся из долгого плавания, величественных капитанов в красивой форме. Когда твоему деду поручили изготовить детали для одного из военных сооружений, твой отец впервые познакомился с оружием достаточно подробно. Он взял на себя ответственность за часть работы отца, будучи слишком взрослым для своего возраста. Он рано понял суть жизни, которую ему только предстоит увидеть.

Итак, за работой на государство он пристрастился к вооружению и амуниции. Невинно ухватывая остатки кусков деревьев, которые отец ещё не успевал выкидывать, он строил небольшие модели кораблей, фрегатов, самолётов, дирижаблей. Родители полагали, что это было лишь детской игрой, однодневным увлечением, что их сын продолжит дело отца. Но все оказалось совсем не так. Твой отец проводил слишком много времени в гавани – настолько, что умудрялся прогуливать занятия в школе. Он часто сбегал, из-за этого возникали проблемы, грозили отчислением.

Ему было шестнадцать лет, когда он совершенно неожиданно сбежал навсегда. Родители думали, что он в школе, учителя – что из-за болезни, инфекция которой ходила по городу, он остался дома, но на деле он, оставив крохотную записку семье, сбежал в армию. Кое-кто заметил, как он рано утром напросился в экипаж корабля хотя бы на должность уборщика или помощника повара, и его приняли, слышав о нем много похвал как о плотнике. Возможно, это легенда, и он отправился в ряды сухопутных войск.