Текст книги "Испытание страхом (СИ)"

Автор книги: Ana_Smile_69

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Никто ничего о нем не слышал. Раз в три месяца он писал письма родителям и говорил, как хорошо живётся ему на службе, как он вместе с другими видит мир и помогает в выполнении спецопераций, а о возвращении домой он и виду не подавал. Он любил свою семью, очень, но опасность влекла его сильнее. Дважды, правда, он приезжал – на похороны своих родителей.

Самое нашумевшее упоминание о нем произошло более семнадцати лет назад, когда он снова появился в Портленде. У порога приюта показался мужчина с младенцем на руках. Его заметили горожане. Он прибыл ночью, в море был шторм, лишь в нашей гавани оказалась его лодка. Он сказал, что его прислал твой отец, и рассказал нам его историю. Весь город слыхал про сильного и отважного капитана, участвовавшего в небольших военных кампаниях, но мы и подозревать не могли, что им окажется наш родной соотечественник. Он прибыл с крохотным ребёнком на руках, совершенно один, голодный, продрогший, но стойко выдержавший все, что ему требовалось перенести. И вот, во тьме ночного неба, затянутого тучами, что не пропускали ни единого луча света, он остановился у врат приюта, окликая работников. В ту ночь мне не спалось – наверное, из-за сильного ветра, завывания которого проходили сквозь здание, словно сквозь его душу. Я быстро выбежала на улицу, где уже подняли тревогу охранники и воспитатели. Ветер колыхал мои волосы, я ничего не могла видеть и слышать из-за погоды. Мужчина передавал в руки воспитателей крохотного ребёнка, кричавшего, плачущего. Завидев, что я стою на пороге, обмотавшись шалью, чтобы защититься от бури, воспитатели передали мне в руки аккуратный свёрток, и сквозь многочисленные одеяла я увидела лицо новорожденного. Инстинкт приказывал мне отнести его в приют и обеспечить все для его комфорта. Вдогонку я услышала крик мужчины: «Он его… видение…»

Как мы поняли из его рассказа, в дальнем путешествии наш капитан, твой отец, встретил одинокую женщину, сироту, с которой хотел разделить всю свою жизнь. Между ними быстро вспыхнула любовь, и они решили пожениться. По их плану, они бы добрались до Портленда, в которой построили бы собственный дом, а блудный сын наконец смог бы вернуться к родителям. К сожалению, до свадьбы дело не дошло. Женщина забеременела от него, и они надеялись хотя бы успеть приплыть в Портленд. Путь оказался сложным, почти невыносимым. Матери пришлось рожать в одной из кают, но младенец выбирался на свет трудно, неохотно. Роды закончились трагически. Последнее, что она успела произнести, было: «Прошу, спаси малыша.»

Твой отец едва добрался до Нью-Йорка. В одном из сражений он получил тяжёлую травму в груди. Он не верил, что сможет выжить, однако остался с младенцем на руках, добиваясь необходимой медицинской помощи и себе, и ему. Оттуда он хотел ехать в самый продвинутый в области технологии центр, и он бы так и сделал… Но в тот день ему стало слишком плохо, и он попросил своего друга уберечь дитя.

А затем на нашем пороге появился ты. Как только я взяла на руки маленького тебя, я понимала, что больше не смогу отпустить от себя. И с тех пор я воспитывала тебя как родного сына.

Мы не знаем, жив ли сейчас твой отец. Все слухи о нём фальшивы. Возможно, он до сих пор пытается отыскать тебя. Кто-то говорит, он решил не бросать начатые дела и, используя разработки собственного отца, занялся инженерией. Мы слышали о некотором оружии, которое он производил для армии страны, но и те – лишь немногие упоминания о нём. В последнее время он… либо засел на дно, либо… Прости, Вижн, я сожалею о таком говорить… »

Вижн сидел рядом с ней на кровати, с поникшей головой слушая историю. Так вот, значит, кто его семья. И вот почему он оказался здесь.

Я быстро прошмыгнула обратно в коридор, стараясь оставаться незамеченной. С той историей моему брату ещё предстояло свыкнуться.

А ночью снова кое-что произошло.

========== Глава 4. История ==========

Я проснулась от плавного покачивания моей кровати. Я раскрыла глаза и, ещё наполовину находясь во сне, увидела перед собой лицо Вижна, озарённое лунным светом. В руках он держал большой скрученный предмет. Сначала я думала, что мне показалось, но затем я четко различила его анфас, четко очерченные нос и губы. Я испугалась – вдруг что-то случилось? – но одновременно с тем мне льстило, что Вижн среди ночи вспомнил обо мне. Я мгновенно отошла ото сна.

Насколько я понимала, Вижн настолько незаметно прошмыгнул в спальню, что мои соседки даже не услышали его шагов. Он рисковал. Если бы его увидели входящим в мою комнату, последовали бы долгие лекции от воспитателей о возможности разврата в детском приюте. Потому я старалась действовать так же тихо.

«Ванда, – он улыбался. – Ты пропускаешь самое красивое явление в мире.» И мы тихо, стараясь никого не разбудить, выбрались из комнаты легкой поступью, осмотрелись в коридоре – вдруг за нами кто-то подсматривал? – и последовали ко входу на крышу, старой лестнице, годами пылившейся у пролёта. Я с подозрением покосилась на Вижна. «Что ты делаешь?» – вопрошал мой взгляд. Но он в ответ лишь лукаво улыбнулся и приставил указательный палец к устам. Затем поднял лестницу и проверил ее на прочность. «Можешь забираться», – лишь произнёс он; его слова прорезали ночную тишину. Я не понимала, к чему он ведёт, но безоговорочно ему доверяла. Ведь это был Вижн! Каждая его идея казалась мне гениальной, их невозможно было оспорить. Сперва он помог забраться мне, и когда я уже смогла устоять на чуть покатой крыше, держась за выступ, появился он и удостоверился, что мы сможем зайти обратно, в коридор.

Та ночь была прохладной, ветреной; я видела, как шевелились листья деревьев, как чуть колыхались стволы. Издалека доносился шум волн.

Я различила предмет в руках Вижна при свете луны: то было одеяло. Он расстелил его на крыше, и мы смогли усесться рядом, плечом к плечу. «Видишь вон то созвездие? – спросил он. Я ответила коротким кивком. Большая медведица. Кто ж её не различал на ночном небе? – А там, наверху, Полярная звезда. По ней ориентируются странники, пытаясь найти дорогу домой. А вот то созвездие из семи звёзд, видишь? – я кивнула. – Это Дева. Знак Зодиака, под которым родилась ты». Я невольно хихикнула и ужаснулась: та девушка, которой он говорил про ДНК, хихикала точно так же. Неужели Вижн так действует на людей?! «А что это?» – спросила я, указывая на длинную полосу, состоящую из огромного количества звёзд, которые, казалось, были плотно прижаты друг к другу. «Млечный путь. Красота, правда? Черт возьми, космос невозможно описать словами.» – шептал он. «Слова были придуманы на Земле, ими мы можем рассказать все, что нас окружает. Может быть, в космосе существуют такие же слова, только способные описать нашу Вселенную?» Вижн улыбнулся. Я любовалась его улыбкой, как закатом солнца. Он был моим солнцем. А любуясь, не заметила, как медленно скатываюсь с покатой крыши. Благо, Вижн обладал прекрасным даром отрываться от мира грёз, когда нужно было предпринимать срочные действия в реальности, и он тут же схватил меня, чтобы я не упала. А затем прижал к себе, и я опустила голову ему на грудь. Мне было пятнадцать. Я не ошибалась насчёт своих чувств. Я любила. Впервые в жизни.

Мы просидели так долго, возможно, всю вечность, не говоря ни слова. Только он, я – и необъятный космос над нами. Я бы хотела, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Перед нами расстилался бесконечный город, вдалеке мигали огни маяка, окутывая поверхность земли своим ярким свечением, а под ним блестело в лучах луны широкое, необъятное море.

Вскоре мы увидели первые лучи солнца. Наступал рассвет. Спокойная вода окрашивалась в оранжевый цвет. Я любовалась им, стараясь не закрывать глаза, хотя самой до ужаса хотелось спать, а затем сама не заметила, как впала в объятия Морфея на коленях у Вижна, пока он гладил мои волосы. Я не знаю, было ли это сном, но вскоре я почувствовала влажное прикосновение губ Вижн к моему лбу.

Это была наша последняя ночь, проведённая вместе.

Следующим утром, как только солнечные лучи проникли в мою комнату и разбудили меня, я, ещё полусонная, уже держала перед глазами нашу ночь с Вижном на крыше. Мое лицо мигом озарила улыбка.

По привычке я осмотрела комнату. Девочек не было на месте. Вероятно, они спустились к завтраку или заняли очередь в уборную. Я сладко потянулась в кровати. Я чувствовала, что хранила в себе какую-то тайну, что я была частью какого-то ещё одного мира, и доступ в него разрешён был только мне.

На своей тумбе я увидела крохотный кусок бумаги, свёрнутый вчетверо. С любопытством я потянулась к нему и, раскрыв, увидела аккуратные ровные строчки, написанные чёрными чернилами.

«Дорогая Ванда! – гласил он. Дорогая! – вздохнула я. – Я пишу тебе, и только тебе, потому что ты сможешь меня понять. Этим утром я сбегаю из нашего приюта, точно так же, как некогда мой отец. Он стал великим военным, и я хочу продолжить его миссию. До свидания, сестрёнка.»

Улыбка тут же исчезла с моего лица. Уголки губ опустились вниз. Я подозревала, что когда-нибудь это случится. Но я не думала, что счастье кончится сразу после того, как началось.

Воспитатели не сразу заметили отсутствие Вижна. Все были больше озабочены отъездом мисс Денверс.

Все пытались устроить ей пышные проводы – в конце концов, она трудилась на приют долгие восемнадцать лет. Я слышала их разговоры, смех, кто-то гремел посудой, шумела вода в кухне и ванных комнатах. Я слышала все это, одиноко сидя на кровати. В который раз – я сбилась со счета – я перечитывала его письмо, и я настолько не хотела верить тому, что в нём написано, что даже слёзы не катились по моим щекам. Однако я жалела. Жалела, что не призналась ему в своих чувствах ночью, в самый подходящий для этого момент. Может быть, ради меня он бы и остался? Кто знает. Ведь это был Вижн. Солнце, которое заходит сразу после того, как тебе позволили любоваться им на закате.

Я не считала время. Спустя, возможно, часы (было ли это после завтрака или после обеда? Не знаю, я не спускалась ни на один из них) мы проводили мисс Денверс. На прощание я подарила ей аккуратный браслет, один из тех, какие она сама учила меня плести, а затем в чувствах кинулась обнимать её, в этот раз не сдерживая слёзы. Всё утро я глотала их, они царапали мне горло, а сейчас я просто выдохлась и позволила всему пойти под откос.

Мисс Денверс гладила меня по спине. «Не расстраивайся так сильно, Ванда, – приговаривала она. – Ведь я буду навещать вас здесь. Я дала свой новый адрес, и вы навещайте меня.» Я кивала головой. Да, если бы я плакала только по причине её отъезда!

В тот день меня покидали два самых дорогих человека в моей жизни.

Выходя замуж и присоединяясь к пехотным войскам, мисс Денверс и Вижн не подозревали, что сбегают из моей жизни, навсегда оставаясь в моем сердце.

Ту записку Вижна, тот одинокий кусок пергамента, я храню до сих пор.

========== Глава 5 ==========

И теперь я снова видела его перед собой по прошествии стольких лет!.. Он стал намного крепче, выше, сильнее, на коже появился загар, так хорошо оттенявший его глаза. Русые волосы выгорели на солнце – сколько времени он проводил под палящим солнцем!

Но это был Вижн. Мальчик, которому я отдала своё детство. Вспоминая все проведённые с ним мгновения, я чувствовала, что все это было в другой жизни.

Несмотря на то, что нашу последнюю встречу от сегодняшней отделяли несколько лет, я все равно видела в нем того самого умного, спокойного, статного, самого красивого мальчика.

– Я и не думал, что ты захочешь встретить меня, – грустно улыбнулся он, когда мы пошли по направлению к городу. Я хмыкнула. Ещё бы он не хотел: в своём последнем письме он обозначил дату и время прибытия в наш порт, расписав, как скучает по старым временам и своей Родине.

– То есть ты предполагал, что я пропущу твоё сообщение мимо глаз? Так вот как ты обо мне думаешь, – я слегка толкнула его в плечо.

– Ты не была бы Вандой, если бы сделала так.

Да, он был совершенно прав. Даже сбежав от меня, он все равно был уверен в том, что я приползу к нему, как преданный пёс.

– Можешь не обольщаться: я все равно до сих пор злюсь, что ты так резко ушёл, – и я театрально отвернулась, устремив свой взор на прилегающий к улице рынок.

Он обвил мои плечи своей рукой, приобнимая меня. Я вздрогнула, а повернувшись, вновь увидела его улыбку. По его чуть открытым губам было видно, что он что-то хочет сказать, и в предвкушении его будущей фразы я почувствовала, как мое сердце забилось быстрее.

Что он хотел сказать? Как скучал? Как мечтал встретиться? Как жалел, что сбежал семь лет назад?..

– Как… – начал он, и вся моя жизнь пробежала перед глазами. Внутри все встало колом. И теперь, когда я снова смотрела на него и его полуоткрытые губы, я испытывала жгучую тягу к ним прикоснуться. На мгновение мир замер. Даже солнце, казалось, пекло сильнее обычного. – Как твои дела, здесь, в Портленде?

У меня внутри как будто все оборвалось. На плечи снова опустилась былая тяжесть однобокой любви.

– Вполне хорошо, – кивнула я и сглотнула слюну. – Да, определенно.

– Есть новости?

В этот момент произошло кое-что неожиданное. Он достал пачку сигарет, вытащил одну и, наклонившись над ней, зажег, после чего раскурил и выпустил кольцо дыма. Я не в силах была пошевелиться. Мигом я вспомнила картину из детства, когда я, пытаясь найти Вижна, встретила его глупого дружка с сигаретой за ухом. С тех пор сигареты всегда ассоциировались у меня именно с такими, как он: грубыми, неотесанными, совсем не похожими на Вижна, которого я боготворила. И теперь на меня накатило отвратительное чувство.

Я теряла близкого мне человека, теряла его – такого, каким он был.

У меня было много новостей, а у него, по-видимому, ещё больше.

Это абсурдно, но та сигарета врезалась в мои мысли острым клинком, пронзив прочие заботы и интересы. Что, если в нем из нового появилось не только пристрастие к курению? Что, если там, за горизонтом, он и вовсе не вспоминал обо мне, находя утешение в других, более красивых девушках? Я попыталась сдержать возглас ужаса. Удивительно, почему на меня только нашло чувство внезапной утраты? В глубине души я понимала, что никак не могу повлиять на Вижна – его жизнь, его и выбор, – но разве таким он был? Или только недавно стал?..

– У меня много нового, – опомнившись, прохрипела я. – Даже не знаю, с чего начать.

Мне стоило больших усилий вести себя непринужденно рядом с ним, хотя по каждому моему движению было видно все, что я к нему испытывала.

Мы переписывались раз от раза, и все основные события моей жизни, в которой не было его, он знал. О, он знал такие тайны, о которых мне стыдно было бы рассказать даже мисс Денверс. Я помню, как в ночной тиши, охваченная чувствами, писала ему любой бред, пришедший мне в голову, а стыдно мне становилось, лишь когда я отправляла письмо. Тем не менее он знал. Все знал.

– Ну, скоро у меня начнутся экзамены, – хмыкнула я.

– Готов поспорить, ты сдашь их лучше всех, как обычно.

Мне это польстило.

– Лучше расскажи, что происходило у тебя, – я прочистила горло. – Про это ты не рассказывал, – и я подбородком указала на сигарету.

Сначала он не понял, к чему я клоню, а затем посмеялся.

– Так ты про это? Не думал, что этот факт стоит внимания. Всего лишь мимолетное увлечение.

Я кивнула. Допустим. Мы шли по пустой улочке, справа и слева от нас только начинали открываться магазины и кафе.

– Может быть, зайдём в кафе? – предложил Вижн. – Давненько я не ел местных завтраков. Все, знаешь, пристрастится к английским.

Я снова кивнула. Ну конечно… Мне вдруг показалось, что в Англии ему пришлись по нраву не только завтраки. Капли пота выступили у меня на лбу: сколько таких же «мимолётных» увлечений он уже сменил?

Колокольчик над дверью обозначил наш приход.

Куда-то делись все мои нежные чувства, вызванные возвращением Вижна. Я ощущала какой-то особый вид разочарования и даже скуки, хотя знала, что мне следует ценить проведённые с ним мгновения.

Мы сели за аккуратный столик у окна. Заказали по чашке капучино и закуски.

– Надолго ты приехал сюда?

– Не знаю, – Вижн хмыкнул. – Хотел вновь побыть на своей родине. Мой контракт кончился, так что теперь мне либо заключать новый, либо искать себе спокойную работку где-нибудь в городе.

– Можешь пойти вон к тем славным уборщикам в особо охраняемые зоны. Ты же грезил о воинской славе, не так ли?

Я и сама заметила, как в моей интонации что-то изменилось. Возможно, резкой перепад настроения был вызван этой его выходкой. Но в ответ Вижн лишь посмеялся.

– Ты занята сегодня? – поинтересовался он, делая глоток горячего напитка. При любых других обстоятельствах я бы ответила отрицательно и отменила бы все планы на сегодня, но на меня накатила какая-то внезапная глупая обида, и я перечислила все свои планы на день, как будто из вредности. Да, я встала пораньше, только чтобы встретить его, а спустя пару часов у меня начнутся занятия, после них – курсы, а вечером мы устраиваем семейный ужин. Такой вот четверг.

Выслушав, Вижн вновь улыбнулся. Видимо, он в который раз удостоверялся, насколько я могу быть занята. Я аккуратно заправила локон волос за ухо и выпрямила спину – вся моя поза выражала надменность.

– Знаешь, ты совсем не такая, какой я знал тебя семь лет назад, – начал он.

– Я тоже заметила в тебе кое-какие изменения. Начиная с того, что ты, всегда такой логичный, сбегаешь в армию, никого не предупредив, – я кинула на него укоряющий взгляд исподлобья. – Мисс Денверс знала?

Он кивнул. И, поджав губы, покачал головой, стыдливо опустив взгляд.

– Тогда какого чёрта не знала я?

– Разве ты думаешь, что я сбежал из-за тебя?

– Мне всё равно, почему ты убежал, – я лгала. – Я хочу знать, почему я не была удостоена чести знать об этом.

Я сердито сжимала в руках чашку с горячим кофе. Вижн аккуратно накрыл мою ладонь своей и прошептал:

– Мне нужно было сделать это. Я надеялся объясниться в своих письмах, но не вышло…

Я одёрнула руку.

– Ты же понимаешь, что, как бы мы того ни хотели, мы больше не чувствуем себя братом и сестрой, ведь так? Ты умный, Вижн, ты всегда отличался сообразительностью, соответственно, ты должен знать, что такой поступок быстро простить нельзя.

– Я понимаю, слишком много воды утекло, но Ванда… Прости меня. Я каюсь.

– Неужели я ничего для тебя не значила? – я прищурила глаза.

– Я оставил для нас последнюю совместную ночь, я писал письма тебе одной, единственной, я вернулся сюда, чтобы посмотреть на то, как ты выросла, и ты всё ещё думаешь, что я пренебрегаю тобой? Ванда, боже мой, да ты росла на моих глазах! Ты – самый важный человек в моей жизни.

Я вздрогнула. У меня спёрло дыхание.

– Я скучал по тебе, Ванда.

– Я тоже по тебе скучала, – проговорила я, сглатывая слюну и слёзы. Я старалась не смотреть в его чистые глаза, заменявшие мне солнце, луну и небо, отводила взгляд к окну. Вижн… Я снова влюблялась.

– Мы можем снова попытаться восстановить нашу дружбу? – он взял обе мои ладони в свои и поцеловал их.

Второй поцелуй в жизни. От него.

Я зажмурилась, чтобы не видно было моих слёз, и закивала головой.

Тогда, в этот момент, мы оба увидели, как за окном остановился запыхавшийся молодой человек, припав к окну обеими руками и вперившись взглядом внутрь кафе.

– Ванда! – прокричал он снаружи. Его лицо было полностью красным, и, господи, его-то взгляд я точно ни с чьим не спутаю. Мой брат Пьетро. Мой новый брат – и ещё одна часть моей жизни.

========== Глава 6 ==========

Пьетро вмиг чуть ли не с удара ноги раскрыл входную дверь, задел колокольчики – так, что они едва не вылетели, а затем в два счёта подступил к нашему столику. он был разъярён, словно бык; клянусь, я могла видеть пар, исходящий из его ноздрей.

– А ты кто ещё?! – воскликнул он, вплотную встав к диванчику, на котором сидел Вижн, и нависнув над ним. – Отвечай, не то я надеру твою солдатскую…

– Лейтенантскую… – тут же оборвал его Вижн.

–… задницу, – вскрикнул Пьетро, не обращая внимания на его слова. – И я не шучу, дружище, у меня уже был опыт, так что тебе лучше ответить прямо сейчас, – он водил указательным пальцем возле носа Вижна, глаза того бешено следили за ним.

– Пьетро, успокойся, прошу, – вмешалась я, издав стон недовольства и нетерпения. Я пыталась не сорваться на него. Тогда он в ответ повернулся ко мне.

– Я проснулся утром, буквально на заре, ради тебя, прошу заметить, чтобы не обнаружить тебя в доме, затем искал тебя по всему городу, чтобы в конце концов наткнуться на тебя в этом кафе, тебя, держащуюся за руки с незнакомцем, заставившим тебя плакать. И не пытайся меня переубедить, я вижу твои покрасневшие стеклянные глаза, я знаю, когда ты плачешь, мы вместе уже шесть лет, Ванда, вставай, пойдём отсюда, и ты объяснишь мне, что происходит и почему я снова оказался на отшибе…

– Вместе? Шесть лет? – Вижн скептически прищурился и заметно напрягся.

– Я заботился о ней все эти годы, а ты вообще кто? – вновь взорвался Пьетро.

– Он. Мой. Брат! – вскрикнула я, пытаясь урезонить этих двоих.

В кафе повисла оглушающая тишина. Клянусь, я могла слышать даже движение крыльев мухи. Я потерла лицо руками и набрала в грудь побольше воздуха.

– Пьетро, успокойся, пожалуйста. Я сейчас всё объясню.

– Ну попробуй, – хмыкнул он и приземлился на диванчик рядом со мной.

Когда я перечисляла Вижну все свои планы на сегодняшний день, я не упомянула один из них, который я отменила ради того, чтобы встретить своего братца из затянувшегося путешествия. Я надеялась, что успею совместить и поход в порт, и оставшиеся дела, но Пьетро заметил всё слишком рано. Он уже несколько дней кряду упрашивал меня сходить с ним на службу в собор – Пьетро слишком увлекался архитектурой и музыкой, чтобы упустить чудесное утреннее зрелище в соборе неподалёку от нашего дома. И я помнила, помнила о нашем договоре до последнего, я пыталась сделать так, чтобы никто не остался в обиде. Я даже хотела слегка сократить проведённое с Вижном время, убежав на встречу с Пьетро. Но последний – как всегда – был слишком активен (я бы даже сказала – бешен), чтобы остаться на месте и подождать, пока я возвращусь.

Итак, мы сидели втроём за одним столом, и я чувствовала себя так, будто представляю своего молодого человека строгому отцу, готовому придраться к каждой мелочи. Порой мне казалось, что Пьетро и взаправду возомнил себя моим воспитателем. В кафе было немноголюдно, несмотря на то, что обычно в это время многие как раз собирались выпить по чашечке свежего капучино перед трудовым днём. Нам это сыграло на руку – лишь незнакомцы были свидетелями наших разборок.

Мы ввели Пьетро в курс дела. Он слушал, вальяжно откинувшись на спинку, попутно кивая головой, очень часто задавая нелепые вопросы, отпуская жестокие саркастические замечания, от которых у любого бы уши покраснели, и он постоянно – буквально после каждой фразы – обрывал Вижна, не давая ему спокойно заговорить. Когда же говорила я, он покорно слушал.

– Так это тот самый мальчик, с которым ты росла в приюте? – он пренебрежительно указывал пальцем на Вижн, вскидывая брови. Я кивала. – Я представлял его не таким.

– Каким ты меня представлял? – с любопытством поинтересовался он.

– Ну знаешь, таким, с рогами, белой шерстью по бокам. Козлы обычно так выглядят. А те, кто сбегает от преданных им людей, именно так и называются. А у тебя от белого только… – он заглянул куда-то вбок. – Ну, вот пачка сигарет.

Я наивно полагала, что на этом он и остановится, но я должна была принять тот факт, что Пьетро не успокоится, пока не выплеснет всю свою агрессию. Он с излишним любопытством и нескрываемым интересом рассматривал Вижна, придираясь к каждой детали его одежды и находя настолько незаметные пятна, что даже при экспертизе под микроскопом их увидели бы не сразу.

– И как тебе? Понравилось путешествие? – не терпел он. Я слышала, как он нервно постукивает ногой по полу, отчего тот сотрясался. Вижн кивнул. – Много стран повидал?

– Двадцать.

– Девушек там немало было красивых, не так ли?

Вижн растерялся. Он наверняка хотел ответить так же остро, резко, но вот беда – не успевал.

– Ответь мне честно, свет мой лунный, со сколькими из них ты встречался?

Вижн тут же кинул беглый взгляд на меня. Открыл рот, чтобы наконец-таки ответить, но Пьетро был тут как тут.

– Ну что? Пытаешься посчитать? Со счёту сбился? Давай же, говори. Мы все тут хотим знать правду.

– С двумя, боже, с двумя! – вскрикнул Вижн, пытаясь заставить того замолчать.

– Хороший мальчик. А спал со сколькими?

Я подавилась глотком кофе.

– Прекрати, прошу тебя! Что за допрос, Пьетро?

– Я хочу знать всё про этого человека. Быть может, он не так идеален, как ты думаешь.

Я исподлобья смотрела на Вижна – будто боялась кинуть на него хоть какой-либо взгляд. Я не хотела в это верить, но в Вижне действительно произошли какие-то изменения. Я могла не заметить их через призму своего восхищения, а вот Пьетро оказался гораздо проницательнее меня.

– А что вернулся-то тогда, раз и девушку хорошую встретил?

– Наши отношения не сложились.

Пьетро издал смешок.

– Думаешь, здесь сложатся? Учти, Ванда больше не та маленькая девочка, которая приползёт к твоим ногам по первому зову.

А вот здесь не вытерпела уже я.

– Ты можешь перестать нести всякую чушь, Пьетро? – взорвалась я. – Это моя жизнь, и я решаю, кого из людей туда впускать, а кого оставить на обочине. Я никогда не просила твоих советов. Вижн – мой брат, и он видел, как я росла, он видел всё, что могло сломить меня. Он знает меня в два раза лучше и дольше, чем ты, так что, пожалуйста, прекрати.

И он замолчал. Я видела, какие искры гнева мечутся между ними; ещё чуть-чуть – и они оба разведут здесь костёр.

– Вам обоим за двадцать. Прекратите вести себя, как подростки.

«Забавно, – подумала я. – А сама на протяжении двадцати двух лет не можешь признаться человеку в своих чувствах.» Я нарочно посмотрела на часы над барной стойкой, за которой молодой бариста готовил ароматный кофе, театрально удивилась и схватила свою сумку.

– Кажется, у меня скоро начинаются занятия. Прошу меня извинить. Мне пора бежать.

И, сделав вид, будто только что ничего не произошло, вскочила с места, быстро перешагнула через Пьетро и выбежала из бара, оставив их вдвоём.

========== Глава 7. Новая история ==========

Я в спешке покидала улицу, стараясь выпасть из поля зрения братьев.

Пьетро тоже занял немалое место в моей жизни и судьбе, появившись сразу после Вижна. Я разделяю свою жизнь не по годам, а по людям, которые были со мной на протяжение долгих, полных печальных и радостных событий лет.

Я шла по улице, мрачно отвернувшись от людей, смотря исключительно на дорогу, и даже привычные уличные музыканты не поднимали мне настроения, как обычно. Я просто шла, вспоминая прошлое и понимая, что прямо сейчас, на моих глазах, оно, не отпуская меня, хочет наложить свой отпечаток на моё настоящее и будущее.

Они остались там вдвоём, и теперь я, покинув улицу, отойдя от кафе на приличное расстояние и удостоверившись, что они больше не могут за мной наблюдать, жалела о том, что решила оставить проблему, сбежать от неё, в то время как мы могли нормально выяснить отношения и расставить приоритеты там же, вместе. А теперь… Пьетро ненавидел Вижна по глупым субъективным причинам, которые я выяснить была не в силах, и Вижн наверняка сейчас думает ужасно о Пьетро. Господи, почему я, столкнувшись с подобной маленькой трудностью, решила сбежать, а не решать её? Что со мной случилось? Была ли я всегда такой?..

Я осторожно присела на скамейку возле остановки. Ветер раздувал полы моей юбки. Я смотрела вниз, на асфальт, наблюдая, как сточные воды от соседнего дома проникали даже до дороги. Похоже, жителям стоит задуматься над системой водопровода.

Если бы я сейчас села в автобус, то приехала бы на занятия часом раньше. Мне было всё равно. Домой я пойти не смогу. Там бы я обязательно встретилась с Пьетро, а ему следует успокоиться, иначе он так и будет отпускать отвратительные шуточки в его сторону.

На самом деле Пьетро – хороший человек. Даже больше. И он явно заслуживает большего. Я поняла это, ещё когда впервые встретила его. Тот его взгляд, обращённый ко мне, выражал не просто радость – он выражал искреннее восхищение. Именно тогда я осознала, что нас с ним ждёт долгая история.

***

После побега Вижна и окончательного ухода мисс Денверс из приюта я осталась совершенно одинока и чувствовала себя так, словно меня лишили обеих рук. У меня больше не было крепкого плеча, на которое можно положиться, у меня больше не было причин, по которым я каждое утро поднималась с кровати с улыбкой на устах. Я завтракала, обедала, ужинала в одиночестве, за исключением пары хороших знакомых, к компании которых я прибилась, словно лодка – к берегу, просто чтобы не чувствовать себя заброшенной. Честно признаться, их компании не казались для меня такими тёплыми, а их приветствия – искренними и радушными, так что я продолжала самостоятельно плыть по течению жизни, будучи в поисках выхода из этого замкнутого круга серых будней, не раскрашенных родным смехом и родственными объятиями. Из наполненной жизнью степи я превратилась в пустыню.

Но мне ничего не оставалось делать. На полную ставку в приют меня взять не могли, и тогда я вызвалась добровольцем в помощи за уходом за младенцами и дошколятами, на которых всегда приходилось слишком мало воспитателей. Теперь я, занимая всё свободное время постоянными играми с малышами и слежкой за ними на прогулках, находила в этом отдачу. Все пятнадцать лет я находилась под присмотром мисс Денверс и Вижна, и теперь пришла пора самой брать их роли на себя. Я надеялась привязаться к детям, чтобы стать для них тем, кем однажды стали для меня мои воспитатели, но, как я ни старалась сделать этого, во мне они вызвали лишь привычку, но далеко не любовь. Мне было их жаль, безумно, до боли и слёз, этих бедных брошенных детей, и я выкладывалась на полную, чтобы сделать их пребывание в приюте, пока их не заберут «новые» родители, наиболее приятным.

Такая ирония! В моём же возрасте мисс – а теперь уже миссис Денверс принялась растить Вижна. Теперь я повторяю её судьбу.

За все эти годы многие порядочные и добросердечные люди забирали покинутых детишек в свои семьи, воспитывали их в католическом духе и растили из них таких же доброжелательных, честных итальянцев. Однако я так и оставалась одинокой. Казалось, меня совсем не замечали, а даже если и замечали, то считали такой же работницей приюта, но далеко не его воспитанницей. Я часто задавалась вопросом: а хочется ли мне, чтобы меня кто-нибудь забрал, и сама не находила ответа. Моими родителями были мисс Денверс и Вижн, и не просто родителями – они заняли определённое место в моём сердце, став моей семьёй. И лучше остаться одинокой, чем заменить их кем-то ещё. Такую позицию я и заняла, решив больше не обращать внимание на посетителей, приходивших в кабинет владельца приюта, чтобы взять ребёнка себе в семью.