Текст книги "Испытание страхом (СИ)"

Автор книги: Ana_Smile_69

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

И они так и стояли, сокрывшись от целого мира в тесных объятиях. Стив улыбался так искренне, его глаза, пусть и закрытые, светились от счастья, а Баки прижимал его, понимая, что, возможно, теперь жизнь обоих находится под угрозой из-за «Гидры». О, теперь их беззаботные встречи у знакового дуба больше не будут казаться такими беспечными.

Сколько же шуму способны наделать люди из-за какого-то эксперимента! И сколько жизней они могут разрушить из-за своих корыстных целей. Быть в безопасности – такой девиз они себе придумали? Теперь же над жизнями всех, кто хоть на секунду причастен к проекту, находятся под угрозой. Что не так с этим миром?..

И почему страдать должны мы, невинный Питер Паркер, Стив и Баки, Пьетро, Вижн, Наташа?

Воспоминание окончилось с одинокой слезой, потёкшей по щеке Баки, и тогда они оба оказались в беспроглядной тьме.

***

Seinabo Sey – Sorry

Тьма рассеивалась медленно, неохотно, унося с собой старый вокзал и забирая яркий солнечный свет. Как и все остальные, Баки и Стив оказывались в безграничном прозрачном пространстве, и теперь я была уверена: либо их страх был одинаков, либо их фобии были тесно связаны друг с другом.

Они стояли друг напротив друга точно такими, какими мы видели их несколько минут назад. Баки – со спутанными каштановыми волосами, с рубашке и брюках, Стив – уже не такой худощавый и костлявый, а крепкий высокий парень, у которого в глазах осталась всё та же детская нежность. Их разделял всего лишь метр, но казалось, что они находятся на расстоянии тысяч миль.

– Это и есть испытание? – прошептал Роджерс, заранее зная ответ. Баки кивнул.

– Наш общий страх.

– И что теперь с нами будет? – с выдохом произнёс Стив.

– Что бы ни случилось, я найду тебя… там, – намекая на внешний мир, ответил Баки. – Я обещаю. Ты готов?

Роджерс покачал головой.

– А если что-то пойдёт не так и мы потеряем друг друга? Это слишком рискованно.

– Другого выхода у нас нет, – Баки развёл руки. – Прямо сейчас – или навсегда останемся здесь. А я хочу, чтобы мы выжили.

Ведь он боролся именно за это. Все эти годы.

– Доверься мне, прошу, – прошептал Барнс. – Я попытаюсь вытащить нас отсюда. Любой ценой, слышишь меня, Стив?

Стив закивал головой, пряча наглые слёзы.

– Какой твой самый большой страх? – вместо ответа спросил он. – Признайся: ведь сейчас больше нечего терять.

Баки сглотнул слюну, перевёл дыхание и выдал:

– Убить тебя. А твой?

Стив выдавил ухмылку.

– Погибнуть от твоей руки.

Я с изумлением уставилась на него, пусть он меня и не видел. Но откуда… Что могло послужить появлению такого страха?.. Неужели он как-то распознал о прошлом Баки?

– Я нашёл кое-какие документы в твоём столе, – пояснил он. – «Гидра», значит? Всё это время ты работал с Наташей? И после этого устроил мне сцену, будто совершенно об этом не знал? Вы были в сговоре.

– Только чтобы защитить тебя! – крикнул Баки, тяжело дыша. – Всё, что я делал в своей жизни, было лишь для того, чтобы оберегать тебя!

– И в армию пошёл ради этого? – Стив покачал головой. – Прости, Бак… Я люблю тебя. И боюсь.

Барнс опустил руки, взглядом рыская по прозрачной земле. На боку он наткнулся на кожаную кобуру, которую Стив не мог различить. Зола приготовил всё для того, чтобы страх прошёл как можно быстрее.

– Готов? – вновь удостоверился Баки.

– Нет, – улыбнулся Стив.

И Барнс в два шага оказался вплотную к нему, прижимая к себе в тесном объятии. Он гладил его по пшеничным волосам, что-то шептал на ухо, возможно, слова любви, которых было недостаточно с самого их детства, пока руки Стива держались за его крепкую спину. Они прощались друг с другом, готовые встречать собственные страхи, и у обоих из глаз текли слёзы. Это объятие было словно последней поддержкой, последней инстанцией перед самым жестоким судом.

– Ничего не бойся, – прошептал Баки и оставил крохотный поцелуй на шее Стива. После этого он нашёл его губы, и они растворились в самом нежном объятии, даря друг другу бесконечное наслаждение. Глаза обоих были закрыты, они упивались последним поцелуем, как могли.

Барнс медленно, неторопливо опускал правую руку вниз, вороша футболку Стива и как будто пытаясь залезть под неё. Пользуясь тем, что тот ничего не видит, он наконец добрался до своей кобуры и неслышно вытащил пистолет. Он даже не смог различить марку и удостовериться, были ли в нём пули. Ещё страстнее прижимая к себе тело Стива, он поднёс холодное оружие к его боку и, задыхаясь в поцелуе, сделал выстрел.

Я упала на колени, не сдерживая оглушительный крик. Джеймс Бьюкенен Барнс и Стивен Роджерс исчезли с огромного экрана, растворяясь в пыли. Прямо за ними появилась уничтожающая темнота и две надписи красными буквами.

«Игрок Капитан Америка успешно справился с испытанием.»

«Игрок Зимний Солдат успешно справился с испытанием.»

А затем и они исчезли, оставляя меня на холодной земле.

Я не знаю, сколько времени прошло с того момента. Всё, что я помнила, это как Вижн пытался меня поднять, а Т’Чалла пытался меня успокоить. Всё позади, Ванда, говорили они.

Нет. Всё теперь только впереди. Потому что, чёрт возьми, из игроков оставались лишь я, Пьетро и Вижн.

========== Глава 36 ==========

После этого мои воспоминания стёрлись, хотя, возможно, их и не было вовсе, потому что меня абсолютно точно уложили спать. И я, наверное, даже поспала, хотя не видела снов. Я чувствовала себя мерзко, когда поняла, что без сил лежу на собственной кровати и бессмысленно смотрю на стену напротив. Я чувствовала себя такой измотанной, что не могла даже руку подвинуть, не то, что встать.

Личностный кризис… Личностный кризис… Чуть позже я обдумывала это словосочетание, сидя в комнате Пьетро, и будто пробовала его на вкус.

Совсем недавно, казалось бы, мы обсуждали эту тему на семинаре с мистером Старком, а теперь я столкнулась с ним в живую, даже не представляя, насколько реален он мог быть и в каких завуалированных формах представлялся. И испытание страхом основывается лишь на этом принципе.

Стадия первая. Случается событие, которое так или иначе оставляет след на памяти человека. В нашем случае – участник исчезает из виду, попадая в неопределённое пространство, он шокирован, ошеломлён, растерян. Событие выводит человека из привычной колеи, и он уже смотрит на мир по-другому. Он принимает происходящее либо как угрозу, либо как вызов.

Стадия вторая. Возникает естественная реакция организма на внешние события – стресс. Участник игры понимает, что уже ничего не в состоянии исправить, и ему приходится адаптироваться под ситуацию, вести себя привычным образом, ровно так, как он ведёт себя в обычной жизни. А если он не справляется, то тогда нарушается его психологическое состояние. Возникает переживание. Он начинает осознавать всю проблемность ситуации.

Стадия третья. Углубление. В игре – это воспоминания, прошлое, возможно, самые ценные мгновения нашей жизни, которые так или иначе поясняют причину появления данного страха. Человек подавлен, возникает фрустрация. Он больше не в состоянии ничего сделать. Он может лишь смотреть и внутренне убиваться по поводу происходящего. Его мир переворачивается с ног на голову. Ломается. Рушится на мелкие песчинки.

Стадия четвёртая. Низвержение. Падение. Страх предстаёт перед игроком во всём своём ужасе. Он оказывает куда большее давление лишь потому, что напрямую связан с воспоминаниями, которые в красках были представлены участнику. И не только участнику. Игрок думает не только об испытании, но и о том, что все вокруг имеют возможность наблюдать за его слабостью и беспомощностью. (И это просто отвратительно). Он максимально подавлен из-за своего страха. Он на грани от того, чтобы сойти с ума. Потому что испытание вполне способно лишить человека рассудка.

Сейчас Пьетро как раз находился на этой стадии. Самой устрашающей. Если все остальные успешно смогли её преодолеть, то с ним случилось кое-что другое, совсем неизвестное мне. Возможно ли, что его страх намного превосходил страхи других? Но ведь я видела Наташу, Питера, Стива и Баки, и по ним нельзя было сказать, что они совершенно не переживают. Я знала Пьетро как облупленного, его страх не мог бы удивить меня, так как я абсолютно точно подозревала бы о нём. Так что же, чёрт возьми, может случиться?.. И почему страдает Пьетро?..

Пятой стадией должно было стать освобождение. Или хотя бы решение проблемы, как это случилось с Т’Чаллой. Единственные вопрос, которыми я задавалась: могу ли я ему помочь? По моей ли это произошло вине? Как мне его вернуть? Как мне вернуть его, пока мы застряли здесь, в игре, и не выйдем отсюда? Эрик пробовал перехитрить Золу, но этот мужчина слишком хитёр и проворен. А может быть, он просто сумасшедший.

Я вышла на улицу, полностью подавленная. Мне было больно смотреть на это спокойное лицо брата, который покоился в псевдо-сне, который ничем не заслужил этого тяжкого испытания, и моё сердце не переставая обливалось кровью. Я уже ничего не знала. Я уже ничего не могла понять.

Небо. Это огромное, необъятное, искусственно синее полотно, которое стало свидетелем всех печальных событий, развернувшихся на нём. Казалось бы – безобидные облака, ярко палящее солнце, и всё тот же воздух, и всё тот же ветер. Однако все они были злыми. Жестокими, беспощадными. И земля, на которой я стояла, уже не казалась такой твёрдой. Она в любой момент могла бы меня поглотить. И как, я спрашивается, должна справляться со страхом, когда дорогие мне люди тоже находились в опасности? Лучше бы я оказалась на месте Пьетро. Он не заслужил этих страданий.

– Что с ним? – в пустоту прошептала я, обессиленно падая на колени. – Что с ним?.. Что с ним…

Вокруг меня никого не было. Все остались в доме, и не факт, что никто за мной не следил. Наверняка Вижн сейчас смотрел в окно. Я в этом была даже уверена.

– Чем он заслужил эти страдания? Почему именно он? – продолжала вопрошать я, не моргая уставившись в зелёную траву. Я брала эти травинки и мяла их в руках, я ворошила руки в земле, я делала глубокий вдох и издавала стоны испуга и отчаяния.

– Разве ты до сих пор не поняла? – послышался голос откуда-то с неба. Я резко подняла взгляд. Оттуда, сверху, на меня вновь смотрело ухмыляющееся лицо Золы. Я было открыла рот, чтобы ответить ему, чтобы послать этого мерзкого, грязного старика, но он прервал меня. От голограммы его лица исходил одинокий луч. Вижн действительно стоял у окна, как я и думала. – Я думал, ты девочка умная. Как и твои родители. А ты не догадалась о таком простом исходе событий, – он покачал головой.

– Единственное, что я поняла, так это то, что ты омерзителен, – крикнула я прямо ему в лицо. Клянусь, если бы он стоял здесь, прямо передо мной, настоящий, я бы кинула горсть земли ему в лицо.

Он мерзко засмеялся.

– О, я знаю это. Но давай обсудим это при первом же удобном случае. Вообще-то я хотел обсудить с тобой твоего брата, – он сложил пальцы вместе и потёр их, будто замышлял злой план.

– Почему с ним происходит… такое?! – крикнула я, рукой указывая на дом. – Какому страху ты его подверг?!

– Подумай хорошенько, Ванда, – снова засмеялся он. Какое, должно быть, развлечение ему это приносило! – Я не собираюсь сразу раскрывать все карты. Давай же, сообрази, что могло ввести его в подобное состояние!

Я бы с радостью подумала, если бы была в состоянии думать. Однако в состоянии стресса люди совершают удивительные вещи, на которые никогда не были бы способны при обычных, спокойных обстоятельствах.

Может быть, мне всё время нужно было вернуться к событиям, которые послужили причиной такого состояния Пьетро? Может быть… разгадка лежала совсем не поверхности. Я знала приблизительно все страхи Пьетро, хоть он и тщательно их скрывал: клоунов, сороконожек и Джаббу из «Звёздных войн», но всё это было слишком абсурдно, чтобы пугать его до полуживого состояния. Нет, здесь определённо скрывался не физический страх, зато было место страху психологическому…

Давай же, Ванда, думай. Что сразило твоего брата? Такого храброго, отверженного, величественного, хитрого. В чём проявлялась его слабость?

Я помнила, как мы танцевали с Вижном и как мы были на грани того, чтобы поцеловаться. Именно тогда я услышала, как Пьетро свалился на пол без чувств. Я связала все предыдущие испытания и подумала, что его могло сразить что угодно, но что, если всё это действительно произошло по моей вине?..

– Он что… – до меня наконец начало доходить. Внезапное осознание. – Он что, боится… меня? Моего выбора?

– Он боится потерять тебя, глупая, – отрезал Зола. – Как ты думаешь, чем ещё это может быть? Ты предпочла ему другого. Ему, который на протяжении семи лет любил только тебя и забывался в этой любви! А ты заявляешь, что совсем не чувствовала к нему того же, что и он к тебе, и, не чувствуя вины, танцуешь с другим? Целуешь любовь своего детства! Я бы тоже испугался, честное слово. Кто так поступает? – он хмыкнул, но я слышала иронию в его голосе.

– Но мы же выяснили с ним отношения! Он всё понял и простил меня! – выкрикнула я. – Тогда что ещё может быть…

Зола улыбнулся.

– Ты слишком узко мыслишь, дорогая Ванда, – меня передёрнуло, когда он назвал меня дорогой. Я бы что-нибудь ему да предъявила, только на это уже не было времени. – Попробуй абстрагироваться. Попробуй на секунду отвлечься. Если проблем быть не должно, но разум и жизнь Пьетро находятся под угрозой, то что послужило этому причиной? Я дам тебе подсказку: тебе не кажется, что ты слишком сильно из-за этого переживаешь?

И тогда я во все глаза посмотрела на Золу. Я никогда не думала, что это произойдёт именно таким образом, но мне приходилось смириться. О господи… Это же… Нет, я не могла быть права. Ни за что. Я не хотела быть в этом права.

Мой голос дрогнул.

– Это мой страх? – прошептала я, качая головой. – Мой страх заключается в потере Пьетро?

Он улыбнулся, а в его глазах показался нездоровый блеск.

– Всё-таки ты оказалась чуть умнее, – откровенно смеялся он. – Теперь, когда ты это понимаешь, я попрощаюсь с тобой. До скорого!

И он исчез, оставляя меня наедине с моими мыслями. И моим страхом.

***

Melissa Mars – Bim Bam Boum

Я, окончательно лишённая рассудка, ворвалась обратно в дом, проклиная этого Золу и эксперимент. Я проклинала совершенно всё, и гнев выходил из меня волнами. Вижн подбежал ко мне, чтобы успокоить, но и его я отвергла (в первый раз в своей жизни!), окинув таким взглядом, от которого вороны разлетались в разные стороны сквозь широкую крону дерева, город накрывал цунами, а земля под ногами рушилась.

Я прошла мимо Т’Чаллы, как будто силой мысли откидывая его в сторону, и сама не замечала, что творилось вокруг меня: сильнейший ветер, которого, казалось, не было и в помине пару мгновений назад, ворвался в дом, выламывая дверь, выбивая стёкла в окнах, срывая цветы во дворе, руша деревья.

Настоящий шум поднимался вокруг меня. Мои волосы вздымались вверх, застилая глаза, но я шла прямо, ноги впервые твёрдо стояли на земле, и я не видела ничего, кроме прямой дороги перед собой. Я делала глубокие вздохи, а затем… мне не нужен был воздух. Я обладала им всем целиком. Я обладала целым миром.

В отражении я на секунду заметила, как мои глаза стали красными и налились кровью. Они слились цветом с волосами, алыми, как сама чума, и бледная кожа только оттеняла изливавшийся из меня красный. Наташа была права. Я стала Алой Ведьмой.

Я видела страх в глазах Т’Чаллы, обернувшись, я видела, как лицо Вижна стало бледнее обычного.

И мои шаги отдавались эхом в этом пустынном доме, где осталось место лишь для любви порочной. От неё же мне и пришлось страдать. Неведомая сила исходившая от моих рук отбрасывала в сторону предметы и крушила стены. Сначала с грохотом упали картины, за ними последовали кухонные шкафы, и когда я подходила к лестнице, а под моими ногами скрипели половицы.

Жди меня, Зола, потому что в единственный день моей жизни я полыхаю алым пламенем и несу тебе знамя долгожданной мести.

Вижн окликал меня и умолял вернуться: он понимал, что со мной происходит, и пытался остановить меня. Но сегодня я борюсь за жизнь того, кого люблю, того, кто беззаветно любит меня. Я бросила на Вижна взгляд, говоривший оставить меня в покое, потому что сейчас только я в силах все изменить.

Это моя битва. И я её дождалась. И если судьбы моя и Пьетро соединены, то так тому и быть.

С каждым новым шагом подо мной рушились ступени. Теперь до меня никто не сможет добраться.

Я полыхала все ярче, и уже скоро весь дом заливал слепящий красный свет. Как ультрафиолет, я отдавала столько энергии, что не в силах была предотвратить катастрофу. Но если в случае катастрофы я смогу спасти жизнь Пьетро, то мне плевать на остальной мир.

Я вторглась в его комнату, пока он забывался в своём страхе. О, каким обессиленным он был и сколько силы грохотало во мне шаровой молнией! Где-то вдалеке послышалась гроза, деревья за окном зажглись пламенем. Я упала на колени рядом с телом своего брата, как никогда ощущая с ним удушающую близость. Я не знала, что делаю, но чувствовала, что это правильно. Положив руки ему на грудь, словно делая массаж сердца, я испустила оглушающий, страшный, пробирающий до костей крик, полный скорби, отчаяния и всепоглощающей любви. Я люблю тебя, Пьетро, слышишь, люблю!

Одинокая слеза скатилась по моей щеке.

И не собираюсь отпускать…

В тот миг весь мир озарился пламенем. Сверкали молнии, загорались дома и деревья, насквозь прожигался этот город и дотла пропадал в пыли. Я уничтожала целый мир, чтобы спасти одного человека.

Пусть это и был мир моих сновидений.

Ничей страх больше не вступит в силу. Ничто больше не изменится. Ни одна жизнь больше не разрушится.

Сжигайте мою душу и рвите её в клочья. Я пронесусь к центру земли, я прилечу через всю вселенную, но я спасу его.

Я не замечала, как из-под моих пальцев сочились тонкие красные нити: витая в воздухе, они окутывали тело Пьетро, сначала медленно и тихо, а затем все нарастая увеличиваясь, и мы с ним оказывались связаны этими магическими цепями, и они шли все дальше, языки пламени охватывали комнату, и мы оставались в эпицентре масштабного пожара.

Я не слышала своего крика. Он был криком банши, криком, предвещающим бедствие. Я отдавала все свои силы на его спасение. Небо горело красным костром, все вокруг меня полыхало…

А затем все кануло во тьму.

========== Глава 37 ==========

Когда я в следующий раз открыла глаза, то нашла себя лежащей на земле, полностью ослабленной. Казалось бы, куда сильнее – только постоянно я чувствовала всё большее опустошение… Я почувствовала, как Вижн протягивает мне руку и поднимает меня, я едва могла стоять на ногах, облокачиваясь о его плечо. Ещё не до конца раскрытыми глазами я пыталась рассмотреть, что происходит вокруг, но не находила ни прежнего дома, ни комнат, даже небо стало каким-то чужим. Воспоминания нахлынули на меня: конечно, ведь я сама разрушила весь этот мир.

Наверное, я не до конца принимала этот факт, либо же я была настолько зла, что всё равно стало и на этого Золу, и на Т’Чаллу, который всё никак не выбирался из игры, и на своё будущее. Я просто хотела домой. В свой настоящий родной дом. Я снова хотела ощутить объятия родителей и брата, я хотела, как раньше, смотреть на звёзды и радоваться каждой мелочи, сидеть у порта и слушать шум волн. Вот, что я хотела. Пожалуйста, заберите меня домой.

– Пьетро… – прошептала я. Вот, что важнее всего. Я с надеждой посмотрела на Вижна, который придерживал меня за плечи и талию. Его глаза светились, но это меня не ободрило: даже при самых ужасных событиях он всегда дарил людям свою улыбку. Вот за это я его и любила.

– С Пьетро всё в порядке, – послышался голос, но губы Вижна даже не дрогнули. Я сделала усилие, чтобы обернуться: мой брат стоял прямо передо мной, живой, здоровый, невредимый, в такой знакомой синей рубашке, с такими знакомыми растрёпанными кудрями, а родная улыбка осветила его лицо. Я, испуская тяжёлый вздох, кинулась к нему, заключая его в объятия и как можно сильнее прижимая к себе. Он здесь, он рядом со мной, я держу его. После того, что произошло… Я не знала, что сделала бы с собой, если бы он погиб.

– Пьетро… – прошептала я, гладя его по волосам. – Господи, это ты.

– А кто иначе это может быть? – хмыкнул он и поцеловал меня в макушку.

Я могла поспорить: любой, кто посмотрит на нас со стороны, расплачется, когда увидит, как сестра обнимает брата после столь тяжёлой разлуки. Я чувствовала, как Вижн наверняка потупил взгляд, пряча улыбку.

– Что произошло? – пробормотала я, мягко отрываясь от Пьетро и оглядывая окрестности. – И… где Т’Чалла?

К моему удивлению, больше не было никакой имитации города. Соседние дома исчезли, как и мой, а вдалеке не проглядывалось море, горизонт исчезал от нас в тысячах километров. Теперь мы втроём стояли посреди безграничной степи. Пожухлая трава хрустела под нашими ногами, иногда до нас доносились порывы ветра, и мои волосы снова вздымались в воздух. Было неестественно холодно. Я тёрла плечи руками, надеясь согреться, но и это не помогало. Тяжёлые тучи нависли над нами, грозя дождём. Пахло сыростью. Где мы?..

– Ты разрушила всю иллюзию игры, Ванда, – вскинул бровь Вижн. – Это была твоя сверхспособность. Ты устроила пожар, под корень выжигая имитацию города, и вытащила Пьетро из страха. Ваши с ним страхи были тесно связаны, как у Роджерса и Барнса.

– И что это должно означать? – мои зубы стучали. – Если мы прошли испытание, то должны были оказаться во внешнем мире.

– Зола, видимо, оставил нас здесь. Специально. Раз Т’Чалла выбрался. Я подозреваю, что ты как дочь главных создателей имеешь какое-то превосходство над экспериментом и можешь регулировать участников. Именно поэтому ты так сильно переживала за каждого из них. Ты управляешь этими испытаниями.

– Он прав, – послышался назойливый голос откуда-то сверху. Зола снова вещал нам с неба. – Поздравляю, дорогие участники, вы наконец дошли до финального этапа!

Здесь что, был ещё и финальный этап? Когда этот кошмар уже закончится?..

– Прежде чем вы пройдёте дальше, дорогие мои, – хихикнул Зола, – я хочу подтвердить слова дорогого нам Вижна. Именно ты, Ванда, всё это время поддерживала испытания. Не я. Вы правда думаете, что я могу с помощью каких-то устройств воздействовать на сознание человека? Да никто так не может. Наш мозг до конца не изучен даже в Ваканде. В игре всегда находится один человек, который управляет испытаниями, пусть даже неосознанно. Твоя способность, как правильно заметил Вижн, заключается в ментальном управлении происходящим и окружающими людьми.

– Но Т’Чалла увидел свой страх ещё до того как я попала сюда! – возразила я, срывая голос.

– Да не видел он ничего, – махнул рукой Зола. – Лежал себе в обмороке, потому что я смог ненадолго его отключить. Обыкновенный шантаж правительства Ваканды. Я его отпустил. Если бы я хотел, он бы не выбрался так просто.

– А что тогда происходило с Пьетро? – я тут же покосилась в сторону брата.

– Это всегда был только твой страх. Твой милый братец справился со своим, ещё когда попал сюда. Понимая, что ты предпочла ему другого, он пострадал-пострадал да и выбрался.

Я взглянула на Пьетро.

– Это правда?.. – прошептала я.

– Правда, правда, – за него ответил Зола. – Пока вы смотрели чужие испытания, не замечали своих. Пьетро прилагал огромные усилия, чтобы не сойти с ума от чувств к тебе. Ох, как же мне нравилось наблюдать за вами! – Зола истерично загоготал и потёр ладони. – Молодёжь, не разобравшаяся со своими чувствами. А ведь вы даже не знаете, что ваши отношения намного ближе, чем…

Не обращая внимания на последнюю фразу, я перебила его на полуслове.

– Тогда с Вижном что происходит? – взорвалась я, указывая на назойливый луч, сочившийся из его груди. – Объясни нам, что за чертовщину ты устроил!

Зола скрестил руки на груди и вновь противно улыбнулся. Он может хоть когда-нибудь спрятать свою омерзительную улыбочку?

– Прямо сейчас вы трое узнаете, что произошло двадцать два года назад, дорогие мои. О, вы даже не подозреваете, какие события предшествовали вашему рождению. Я обещаю, будет слишком интересно, – загоготал он.

И исчез. А на смену ему появились не одно, а два лица: рыжеволосый мужчина с лёгкой щетиной на лице и тёмными кругами под глазами и женщина с длинными светлыми локонами и уставшей, но приятной улыбкой. Мне даже гадать не пришлось, кем являются эти люди. Черты лиц были слишком схожи с моими… И чьими-то ещё…

Мои родители, Магда и Эрик Леншерр, собственной персоной. Они собирались рассказать нам всю правду.

***

– Как же вы выросли, – моя родная мама вытерла навернувшиеся на глаза слёзы и с любовью оглядела нас троих. Я, Пьетро и Вижн стояли неподвижно, понимая, сколько воды утекло за эти двадцать два года. А может, и того больше. А я даже не знала, что сказать, хотя это, может быть, и был мой единственный шанс пообщаться с родителями. В тот момент мне было достаточно услышать два родных голоса. И этого было достаточно, чтобы сердце забилось в привычном темпе.

– У вас мало времени, – послышался отовсюду и ниоткуда одновременно назойливый голос Золы. – Советую не предаваться ностальгии, дорогая Магда. Через несколько минут решится исход игры.

Проклятье! Чёртов Зола. Он ведь даже не позволил мне переговорить с людьми, что родили меня, с коими я могла расти всю свою жизнь, если бы не этот проект и не желание каждой стороны получить свою выгоду от него. Отвратительно, как за какую-то разработку, пусть даже и такую масштабную, боролись мои родители, вся Ваканда, Зола и «Гидра». В последних двух алчности хватало достаточно, чтобы рисковать жизнями многих людей.

Но мы действительно должны были спешить. Чем быстрее мы узнаем правду, тем быстрее мы сможем найти выход отсюда. Я чувствовала, что конец уже близок. Конец кошмарам и страданиям. Мы выберемся отсюда. Скорее бы.

Итак, Магда и Эрик Леншерр оба родились и выросли в Соковии, не пересекаясь в детстве, лишь встретив друг друга при поступлении в университет. Всё из рассказанного моей приёмной матерью было правдой: они действительно показали себя с лучшей стороны, преуспевая в научной и общественной деятельности. Казалось, за всю историю университета преподаватели и руководство не встречали таких активных и амбициозных молодых людей. Они стали своеобразным символом всех студентов, ведя тех за собой, как за звездой, на вершины успеха. Они писали статьи на самые шокирующие темы и выдвигали неожиданные гипотезы, а когда на предпоследнем году их обучения они создали масштабный проект по борьбе с фобиями и научные руководители даже удивились, насколько детально проработанным был их план, они отправили пару на конференцию в университет Портленда и заодно – учиться их по обмену. Там-то они и должны были написать свою выпускную квалификационную работу и с успехом покорять самые сложные точки научной деятельности.

В Портленде они познакомились с будущей четой Максимофф, такими же активными, подающими надежды студентами, и между ними завязались дружественные отношения. Эрик и Магда набрали целую команду из студентов младших курсов, аспирантов и таких же выпускников, как они, и все искали своей выгоды: кто-то хотел написать диплом на оригинальную тему, кто-то – получить хороший опыт в области психологии и психоанализа, кто-то – и вовсе прославиться и принять участие в создании масштабного эксперимента. Таким образом, слух о проекте дошёл до ещё одного выпускника, имя которого – Тони Старк. В бывшем сын бедного учёного, он слыл человеком, опережающим своё время, по уровню знаний и способностям. Он успел нажить себе средств на будущее, а потому добрую часть из них вложил в обещающий золотые горы проект. Он спонсировал его. Всё это время. Однако спонсировал он тайно, чтобы никто не заподозрил, что он вкладывается в него ради славы, хотя так оно отчасти и было. И только Леншерры знали об этом. А в качестве научного руководителя ребятам приставили опытного преподавателя. Арнима Золу.

Вначале всё удавалось. Амбициозные студенты вкладывали все свои силы на разработки, каждый день предлагая всё новые и новые детали и аспекты. Арним Зола предложил им попросить помощи у жителей Ваканды, уж они-то в технологиях действительно добились настоящего прорыва. Так те и поступили, наивно доверившись человеку, о настоящей сущности которого только в Ваканде и знали. В чужой стране, потребовав половину выручки в случае успеха эксперимента, согласились продумать техническое оснащение проекта, в то время как вся теория оставалась за портлендскими студентами.

Итак, вскоре проект был готов. Он, как и говорил нам Эрик, представлял себе небольшую комнату и кресло со специальным шлемом. Провода считывали пульс человека и измеряли его физическое состояние. Затем с помощью них ведущий игры проникал в сознание и подвергал людей страхам, заставляя их встретиться лицом к лицу. Но испытывать проект они не решались. Это было слишком рискованно.

Тем временем миссис Максимофф и моя мама забеременели. Их беременность протекала плавно, размеренно, спокойно. Они поддерживали друг друга и принимали минимальное участие в разработках, хоть и хотели этого больше остальных. Но их не подпускали любящие мужья.

А вскоре Эрик, мой отец, пропал. Такой версии верили все. Кроме Магды. Потому что она знала, что он решил испытать эксперимент и проверить его. Между ними произошла крупная ссора: она не хотела, чтобы муж рисковал собой прямо перед её родами, но он не послушался и сказал, что раз задумка принадлежит им двоим, то только они и должны испытать её первыми. На остальных экспериментировать рискованно.

От стресса у неё произошли преждевременные роды. По действительно случайному стечению обстоятельств, миссис Максимофф рожала в один день с ней. Магда никогда не говорила о поле своего ребёнка, чтобы на всякий случай его обезопасить, а миссис Максимофф не знала пол своего. Магда знала, что ей придётся спасать своего мужа из этой своеобразной «игры», ей нужно было спрятать своё дитя в безопасности. Она взяла с Максимофф обещание, что те позаботятся о её ребёнке, и они согласились, а тем временем она подкупила акушерку в роддоме, и произошло вот что.

У миссис Максимофф родился мёртвый ребёнок. У Магды Леншерр родились близнецы. Понимая, насколько удачно было взять обещание заботиться лишь об одном ребёнке, она подбросила одного из своих близнецов, мальчика, своей подруге, пользуясь её слабостью – роды прошли слишком тяжело, чтобы она о чём-то соображала. А затем, оставив дочь на попечение роддома, она сбежала, ещё ослабленная, и отправилась искать мужа.