Текст книги "Странствие (СИ)"

Автор книги: Алексис Канте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Нет, – ответил он. – А долго ли они будут петь?

– Они поют вечно! – широко улыбнулся мужчина. – Иначе придет беда! Каждая дочь Аммахамат обязана просить богиню! Два года девки проводят в хорах, непрерывно сменяясь. Скоро придет время и для моей Мимы! – он привлек девочку к себе, выказав неожиданную бережность.

– Прекрасный обычай! – вежливо проговорил Ив.

– А ты видать лорд? Или сын лорда?

Принцу не очень нравилось панибратство мужика, однако его простодушие привлекало. Касар выехал немного вперед и представил его:

– Перед тобой принц Ив Маурирта – шестой сын короля Кайромона!

– А я Дадонь! И вот дочь моя! Ты уж прости невежу! – смутился простолюдин.

Касар ухмыльнулся, забавляясь:

– К принцу нужно обращаться на вы и добавлять милорд!

– Огей! – сказанул толстяк. – Дадонь-каменщик к вашим услугам!

– А праща у тебя есть, Дадонь? – не упустив случая, вспомнил Ив.

– Есть. Валяется где-то дома! Я уж с молодости не кидал шарики! Да и не кидать бы их век, чтобы беды не было! – потряс тот подбородком.

– Послушай, – обратился к нему Касар. – Где у вас тут рынок? Хотим купить немного провизии.

– Дак он за храмом! Давайте я вас провожу!

Придя к рынку, они оставили молчаливого Зарру и лошадей под навесом у рыбной харчевни. Дадонь вызвался взять для гостей лучший товар, еще и скостить цены. Многие торговцы знали каменщика, так что Дадонь прилично скоротал путникам время и сохранил монеты – наверняка Касар и Зарра поделят их между собой.

Они закупили припасы: ветчину, сухую кровяную колбасу и вяленую баранину; немного терпкой брынзы с травами и перцем; изюма, орехов и переспелой айвы; сливочного легкого вина, которое так любил пить Кимирра. Уже пришла пора уходить, когда Ив не сдержался и спросил:

– А есть на рынке золотистые яблоки? Крупные и сладкие?

– Яблок в этом году мало – дерево отдыхает, – ответил Дадонь. – Да и засуха прошла летом и по весне.

Ив огорченно вздохнул. Дадонь посмотрел на него и тотчас добавил:

– Я попробую разузнать, принц!

Он прошел чуть вперед и заорал на весь рынок, обращаясь в гущу торговцев.

– Эй, Балкач! Тута золотистые яблоки еще остались?

– Золотые? Их почти не уродилось в этом году. Хотя Патаник продавал, спроси его, если не убоишься! Он на них цену ломил! – гаркнул в ответ кто-то из рядов.

Когда разыскали Патаника – он оказался худым, странно хищным и его лицо казалось неестественной маской. Ив не понимал, что с этим человеком не так. Сомнения разрешил Касар.

– Полукровка, – шепнул он Иву.

Нужные Иву яблоки красовались на прилавке небольшой кучкой среди граната, лимона и айвы. Они выглядели вялыми, но яблоки как раз те самые!

Дадонь поздоровался и принялся торговаться:

– Смотри, привел к тебе столичного принца! Яблоки продавать будешь или за так отдашь? А может подаришь парочку моей дочке? – без обиняков начал он.

Мима стыдливо спряталась за отца. На полукровку слово «принц» не произвело должного впечатления.

– Я сам сбежал из Колыбели! – огрызнулся он. – Потому для твоего богатого принца по шестьдесят медяков за фунт. А весь остаток – фунтов двенадцать отдам за одного гостя!

Ив не очень-то понимал цены, однако ему показалось, что Патаник продает дорого.

Касар вскипел и встрял в торг.

– Не зря полукровок гонят из Колыбели. Яблокам красная цена – двадцать медяков!

– Я не виноват, что мою мать изнасиловал какой-то залетный тонка, – сварливо заявил Патаник.

– Что ж она не справилась с ним? – не унимался центурион.

– Ты я вижу, храбрец, и победил бы тонка с ножом, а вот она не смогла.

Ралик сложил свою суму и встал к плечу Ива, а Маурирта побоялся, что Касар мигом разрубит наглого продавца надвое, поэтому взял телохранителя за руку.

– Ладно вам! – миролюбивым тоном сказал Дадонь. – Ты сбавь немного цену, глядишь, принц и купит!

– Мой дом почти в миле от озера! Пока у остальных завязь сохла, я таскал из него воду на своем горбу. Дам еще два лимона сверху.

Несмотря на дерзость Маурирта все же тронул рассказ торговца. Почему полукровок не любят ни тонка, ни люди? Из-за их неприятного вида?

– Я куплю все! Заплати ему, Касар!

– Эх…, милорд, он вр…

– Плати! – потребовал Ив.

Касар достал кошель, нашел серебряную монету: на одной стороне – лик отца; на другой Странник, стоящий у ворот дома.

– Мнится мне, тяжко будет тебе выжить, – проворчал он, отдавая монету.

Они распрощались с полукровкой и двинулись обратно. Ив хотел наградить и Дадоня, но тот наотрез отказался брать деньги и взял лишь пару яблок для Мимы.

Впрочем, когда Ив вернулся к харчевне, он тут же позабыл о полукровке и добродушном каменщике. Рядом с Заррой стоял еще один конь – взмыленный гнедой с молодым всадником в седле. Ягис! Что произошло? Что он делает здесь?

Старший брат Миэлы спрыгнул с коня навстречу принцу. И лицом, и манерами он очень походил на лорда Карсиса.

– Мне пришлось попотеть, чтобы догнать вас, милорд! Сестра попросила передать вам письмо, а я никогда не мог ей отказать! – Ягис протянул конверт, запечатанный вставшей на дыбы лошадью – печатью дома Матасагарис.

Глава 10. Сокрушенный Дворец

Лойон Маурирта восседал на тяжелом стуле во главе семейного стола из розового бука прямо напротив раскрытого окна и раз в четвертый пересчитывал мраморные фигурки явителей на фронтоне Бирюзового Храма. Из его покоев храм виднелся как на ладони. В древности явителями стали те, кто плыл на кораблях – капитаны и простые матросы, а также принцы, лорды и леди, кочевники, купцы и простолюдины, пойманные кнутом судьбы, и по ее же капризу, тоже ставшие капитанами и матросами. В общем, люди – узревшие явление Бога! Отсюда жнец не различал их лиц, но каждая, выточенная в мраморе фигурка, отличалась от другой намного больше, чем отличались друг от друга нынешние явители в бело-голубых однотипных хламидах.

Да, Гахон Строитель постарался на славу, создавая великолепный храм в течение двадцати лет напряженного безрадостного правления. А незадолго до своего падения он подарил храм Странствующему Богу, точнее все тем же явителям, один из которых сидел сейчас по правую руку Лойона. Сагон Хассо, много лет назад перебравшийся в столицу уроженец Биннахар, умудрился стать Вторым из них – доверенной тенью и соратником Элирикона. Жесткий, с вырезанным будто из камня подбородком, коротким ершиком седых волос под убором явителей и телосложением атлета жрец храма всегда говорил по делу, а за едой больше помалкивал. Сагона, отличающегося завидным аппетитом и уплетающего апельсиновый десерт с ванилью, Лойон назвал бы способным человеком.

Стоял редкий теплый день – домашним слугам даже не пришлось растапливать камин. Шедший от окна запах моря боролся с запахом яств и, не сказать, чтобы одерживал победу. На долгожданный званый обед Марния собрала разношерстную кампанию. Городской префект Альт Рег (что за собачье имя!) – сухонький пронырливый старик, осторожно набивающий карманы, пришел уже третий раз за год. Причина у него неизменная – Рег добивался передачи торговых дел в ведение города. «Все прибыли купцов могут идти прямо в казну – городскую или королевскую», – обязательно скажет он сегодня, улучив момент и надоедливо куснув этим Лойона, словно серебристый пудель. Префект был самым разговорчивым в мужском ряду, охотно болтал с Коудом, женой и дамами, чем безбожно затягивал обед – ненужное, тоскливое мероприятие.

Виночерпий, чувствуя желания хозяина, наполнил кубки мускатным вином из теневого винограда, а Лойон отставил свою позолоченную тарелку и с облегчением поблагодарил собравшихся:

– Спасибо, господа, что почтили присутствием нашу трапезу, – сказал он двум высоким гостям и принцу Коуду. – Мы редко обедаем вместе с женой, и, к сожалению, еще реже принимаем кого-либо, – он улыбнулся. – Виноват в том я без всяких оправданий! Дела, дела, всегда дела… Спасибо за визит, Ланта, я уверен, Гулуй с честью выполнит поручение короля! Рад увидеть твоих девочек! – добавил он вполне искренне, ведь обе они, а особенно дерзкая черноволосая Лита, напоминали ему Сатилл в детстве. – Госпожа Аманда! – Лойон кивнул супруге префекта и пригубил вино.

– Рад встрече с тобой, дядя! – сразу отозвался внучатый племянник – щегольски одетый юноша с горделивым и самоуверенным лицом. Он залпом опустошил свою чашу. – Отец говорит, я должен помогать, вникать в дела королевства, и мне жаль, что сегодня мы беседовали о пустяках.

Принц Коуд – старший сын будущего короля Геда, к своим девятнадцати годам женился, обзавелся пятимесячным сыном, но ничуть не утратил дурных привычек. Целыми днями он шатался по дворцам, борделям и храмам, хохотал с шутами и музыкантами, вот так напрашивался на обеды, – короче говоря, легкомысленно прожигал жизнь.

Лойон бы предпочел видеть вторым наследником кого-нибудь из младших сыновей Геда – однорукого Тина, если его увечье не принесет несчастья престолу или маленького силача Канига, тем более, что Гелиментра из трех сыновей обожает именно его.

Пустое… Коуд уже пустил корни, хотя бы в этом он оказался хорош.

– Ты обязательно поможешь, Коуд! – пообещал Лойон. – Для начала приходи ко мне в Обитель Правосудия и вникни в парочку судебных дел.

– Ой! – вскричала Лита. – А можно и мне прийти в Обитель, чтобы осмотреть пыточные камеры?

Его заслуженная слава… Похоже пятнадцатилетняя Лита больше понимает в правосудии, чем принц-оболтус.

Мать Литы опешила, и Лойон постарался ее успокоить.

– Жнецы давно не пытают, а выискивают доказательства, милая! – сказал он девушке. – Поэтому приходить незачем! Хотя все возможно… Например, Сатилл исполнилось восемь, вдвое меньше чем твоей сестре, когда она впервые зашла в камеры.

Дилия, походившая на Литу кудрями, однако гораздо более рассудительная, скромно потупила взор, показывая старшим, что ни в какую обитель она не стремится.

– В час слова я иду в город! – громко заявил Коуд. – Лита, хочешь прогуляться со мной?

Ланта, обычно спокойная и вежливая, не дала дочери даже подумать.

– С ума сошел, Коуд! Отпускать дочь с тобой я не собираюсь!

– Я взрослый мужчина! И слуг с собой возьму, – упорствовал Коуд. – При случае они защитят Литу!

Альт Рег с достоинством пригладил куцые усы.

– Хочу сообщить, что порядок за чертой Дворцового квартала – прямая забота префекта! В Колыбели безопасно! Об этом позаботилась городская стража… – Лег покосился на Лойона, – и естественно, жнецы правосудия.

– Безопасность не входит в число моих выражений, – не согласился Лойон, взглянув на префекта исподлобья.

Лег поспешно закивал, а Марния, омыв руки, расправила платье – прекрасное, как она считала, сиреневое с вишневым цветом, недавно скроенное королевским портным. Очередная тряпка…

– Может еще посидим? – спросила жена. – Я велю подать нежный сыр со сливками и ореховый пирог!

– Нет, нет! Благодарю, Марния, но нам пора идти! Было приятно пообедать вместе! – Ланта избавила жнеца от возражений.

Она с дочерьми выходили первыми, и Маурирта с хозяйкой взялись проводить их. Коуд лихо взмахнул ему рукой, поспешно ретируясь. В Обитель он не заявится, даже став королем, – хорошо бы Лойону уже странствовать по Вселенскому Древу к тому времени. Он выкинул принца из головы, вернулся к столу, галантно подал руку жене Лега и высказал подходящую любезность. Его тут же нагнал сам префект, привскакивая на каждом шаге с другого бока и горячо шепча:

– Великолепный обед! Мое почтение, милорд! Как-то даже не нашлось времени обсудить с вами торговлю в столице! Приходиться сообщать правду, уж извините, милорд. Торговля приходит в упадок! Купцы завышают цены, ленятся, придерживают товар. И все при нынешнем неурожае! Они глупцы, ищущие лишь наживу! Нам грозит голод, ваше правосудие, голод! Вот если передать подряды в ведение городских людей – честных людей, помногу раз проверенных мной… Прибыли, ваше правосудие, большие прибыли. Раздавать их по жадным карманам в такое-то время… Близится Странствие, и я мог бы лично проследить за снабжением кораблей!

Аманда Лег, такая же маленькая и подвижная, кивала в такт отрывистым фразам мужа. Лойон знал, что у этой парочки все решается на общем совете.

– Пока не время, – отговорился он. – Не нужно спешить. Скоро на престол взойдет новый король! Я уверен, принц Гед выслушает вас и после поступит сообразно нуждам Колыбели и всего королевства.

Вместе с Марнией он распрощался с префектом, а когда повернулся, то обнаружил Второго Явителя, стоящего рядом.

– Его святость поручил мне кое-что сообщить вам! – без вступлений сказал Хассо. – В частном порядке.

Натуры вроде тебя хорошую весть не приносят, подумал Лойон. Он провел биннахарца к дальнему окну гостиной – узкому, с красивой росписью – своеобразному уголку, где любил иногда постоять в раздумьях. Марния вернулась к столу.

– Я слушаю, Сагон.

– Чистый Круг узнал плохие новости о вашей воспитаннице.

– Моей дочери! – резко поправил Лойон, вперив взгляд в бесстрастное лицо явителя. Дело стало яснее некуда.

– Да, – Хассо не спеша моргнул и монотонно договорил: – Явители установили, что она имеет плотские отношения с женщинами. Одна из них находится сейчас в храме и дает признательные показания.

– Что?! – Маурирта подался вперед, чуть не коснувшись груди Хассо своей гривой. – Какие еще женщины? Как ты смеешь, явитель, нести эту чушь! Я ее отец, а кроме того Жнец Правосудия, как ты волен заметить! И поверь мне, моя дочь чиста, словно горный ручей!

– Есть и другие свидетельства, ваше правосудие. Разговоры, слухи, доносы… Она до сих пор не замужем и похоже не интересуется мужчинами. Чистый Круг вынужден открыть церковное дело.

– Ты с ума сошел, Второй Явитель. Ей всего двадцать шесть лет! – Лойон не смущаясь, положил руку на шею Хассо и сильным движением приобнял его, что было заметным нарушением этикета. – Послушай-ка меня, биннахарец! Как открыли дело, так и закроете – за неимением улик. А наглую дрянь, посмевшую обвинять Маурирта, приведите в Обитель. Я сам ее допрошу!

Хассо не стал снимать руку Лойона, но нисколько не подчинился. Жрец стоял прямо, лицом к лицу.

– Мирской суд не имеет соизволения бога. Написанные, в «Восхищении…» догматы нерушимы, – гнул он свое. – Вблизи Странствия такие пятна нужно убирать!

Лойон отодвинулся от явителя, освобождая проход и ожидая его ухода. Тот, однако, продолжил:

– Но его святость хотел бы услужить вам, он постарается утрясти оплошность круга. Элирикон всего лишь просит допустить лучших явителей в обитель и помочь в ведении дел.

Ээээ… Как он мог поверить, что причина в блуде! Ненасытный старец одним веслом подгребает на похоронном баркасе, а власти жаждет, словно король-юнец.

– Вы итак ведете дела против ереси, показного язычества, нарушении заповедей, несоблюдения обрядов… – Лойон усмехнулся. – Что там еще? Не напомнишь?

– Всякое преступление есть преступление против Странника. Явители должны участвовать. Например, этот ужасный случай с насаженной на кол девицей. Можно начать сотрудничество с него. – Голос жреца был до того спокоен, что Лойону показалось – он стоит на сонной проповеди в Бирюзовом Храме.

Любопытное получится следствие – набожные явители и его дочь-оторва.

– Я подумаю… – сказал он, подражая собеседнику, хотя кипел гневом внутри.

– Его святость в летах и нетерпелив, я не знаю, как долго он сможет сдерживать круг от…

Брат короля, Маурирта – потомок спасителя, Жнец Правосудия в конце концов!

– Как же, знаю, – процедил Лойон. – Элирикон немощен и вряд ли протянет долго! Так вот, Хассо, передай старикану, что нанести вред Сатилл намного хуже, чем навредить мне!

Наконец-то жреца проняло. Он вздохнул и распрощался:

– Да поведет тебя Странствующий Бог!

Маурирта кивнул в ответ. Смотря в мощную спину жреца, он прикинул: что, если явители начнут пропадать по ночам? Сколько у него преданных людей? Кани, его отец, Сатилл, Бок, еще несколько человек. Слишком рискованно…

Лойон подошел к столу. Слуги уже унесли подносы, но еще не выветрился аромат апельсина. Ни они, ни Марния не могли слышать разговора. Жена задумчиво смотрела в пустой кубок. Когда-то она была самой желанной невестой королевства, жаль ей, как и ему, за пятьдесят. Заплывшие щеки, морщины на шее, убитые, вечно недовольные глаза. Нрав у нее резкий, и они часто спорили, хуже того спорили не по пустякам.

– Ты не могла бы получше подбирать гостей? – попросил Лойон, присаживаясь на бывшее место Ланты. – Префект и явитель. Что может быть хуже? Я устаю от них в городе, дома я хочу отдыхать.

– Ха-ха! – засмеялась Марния. Она не так уж и пьяна, как казалось вначале. – Скажи спасибо, что вообще хоть кто-то пришел!

– Я бы предпочел каких-нибудь мелких лордов, чиновников или даже купцов.

Она с иронией посмотрела на него.

– Все эти лордики тебя боятся. Они воробьями разлетаются в стороны, завидев, как я подхожу к ним со своим гостеприимством. Я помню наши радушные пиры в молодости, но сейчас у меня и пяти подруг не наберется! – чем больше она говорила, тем сильнее просыпалась ее злость. – А уж после того как ты убил Амиса, я хожу, словно зачумленная!

Лойон заскрипел зубами.

– Сколько раз говорить, твой толстый шмелек опылял не только цветки Маурирта! – выплеснул он обиду. – Амиса зарезали в пьяной драке, когда он возвращался от жены этого, как там его... Вспомнил! Я ведь приводил к тебе Хоря.

– Убил ты! Я это чувствую! – упрямо завела она песнь обвинений.

Он вскочил так яростно, что опрокинул стул. Что за день!

– Слушать не желаю! Я иду в Обитель!

Чертог пустовал – слуги хоронились в дальних покоях, как обычно при их перебранке.

– Иди! Беги к своей оборванке!

– Замолчи! Сатилл скоро двадцать лет как Маурирта и принадлежит к знати!

– Ха-ха-ха! – Марния расхохоталась тоном демона, вылезшего из пасти. – Надеешься, что люди забудут, откуда ты ее взял? Любой, кто смотрит тебе в глаза, думает: «А это королевский брат, спутавшийся с потаскухой!» Так думают все – от Кайромона до уборщиков клоаки!

– Заткнись! – Лойон чуть не ударил жену, потом все-таки овладел собой, поднял стул и поставил его, надавливая на спинку так, будто пытался забить стул в пол.

– Беги к ней! Чем вы там занимаетесь по ночам в Обители разврата?

– Сатилл моя дочь, которую ты родить отказалась!

– Ты взрастил ее для себя с юных лет!

Ему очень захотелось рассказать жене правду, чтобы посмотреть на ее ошеломленное лицо.

– Как же язык поворачивается говорить такое!

– Я тебя не боюсь! Я – Гозои! Отец отказал югу в брачном союзе, а я сменила веру ради любви к тебе! Ты же задрал платье первой встречной шалаве!

Странное дело… Лойон совершенно не помнил, кто послужил причиной их давнишнего разлада. Тогда… Тридцать пять лет назад… Причем, он был уверен, что и сама Марния этого не помнит.

Он отошел от нее, закрыл на миг глаза, двумя руками пригладил волосы взад.

– Найди себе занятие! Висар скоро вернется. Я не хочу, чтобы он услышал все это.

– Пошел отсюда, – устало ответила Марния. – Убирайся!

Он молча повернулся, открыл бронзовые двери, вышел в прихожую комнату, где маялся бездельем Олт – серьезный мальчик лет тринадцати, дворянский сын и родственник Бока. Олт очень гордился пажеской службой – он тут же подал Лойону чистый балахон жнеца правосудия.

Лойон снял верхний дуплет, натянул свой темный балахон с помощью мальчика, вновь прицепил кожаный пояс с кинжалом и письмом. Напоследок грозно цыкнул пажу: «Не вздумай слушать!» После чего вышел из покоев.

Он прошел направо, по коридору к лестнице, где находились двое Выживших на посту. Когда-то они несли стражу в прихожей комнате, но Лойону надоело вечное столпотворение в ней, и он переместил Выживших подальше. Они поприветствовали его и не осмелились предложить сопровождение: жнец давно отучил от этого дворцовую стражу.

Его покои располагались на втором этаже Сокрушенного Дворца – выше находился лишь тронный зал, парадные комнаты и спальни Кайромона. Дворец был огромен: обширные залы и портики на первом этаже; массивные двухэтажные боковые крылья; не менее большой главный корпус с внутренним двором, розовой мраморной колоннадой, и ярко-синей статуей грустного Странника, только что сокрушенного с неба.

Вот только брат-король вот уже два года во дворце не жил: он предпочитал уютный Старый, где можно запросто помолиться в древнем храме, ну и насытиться, как говаривал король, благоуханием многовековой святости, витающей между залами. Так брат готовился к Странствию…

То ли семнадцатый, то ли восемнадцатый Элирикон начал возводить Сокрушенный Дворец в честь изгнанного с неба бога, а если быть честным, то и своего отца, победившего в сорокалетних войнах. Элирикон старался, он преуспевал в строительстве, но все равно закончили громаду лишь через пятьдесят лет после отплытия зачинателя.

Внизу, во вместительной парадной зале из порфиры, среди статуй Сихантасара Великого, его детей и полководцев толпились лорды, знатные люди, которые отвешивали Лойону поклоны, слали вслед приветствия. Из-за его мрачного вида никто не рискнул подойти ближе с просьбами и докучливыми вопросами. Нет, не может быть, чтобы все они до сих пор вспоминали скандал с удочерением!

Тут же со вчерашнего вечера ожидали жнецы охраны.

– В обитель! – бросил им Лойон.

Маурирта шел по улицам Дворцового Квартала, уставившись под ноги. Перед глазами висело лицо отца – суровое, в глубоких морщинах, с усами, подрагивающими гневом. «Я считал хороший сын у меня один, а ты опозорить решил перед моей смертью?! Или начать войну со староверами?» – спрашивал он с тронных носилок. Кайромон тоже осуждающе качал головой: «Боги накажут тебя, брат, как наказали меня за похожий проступок». Гелиментра – близкая, хоть и неродная сестра: «Мне очень жаль Марнию, она не смирится с такой дочерью!» Лишь распутник-чудак Сайдион одобряюще молчал, а позже сказал наедине брату: «Смело! Не бойся их чопорности, приближай к себе тех, кого любишь!» Сайдион был наследным принцем, имел влияние, и он помог ему в деле с удочерением. Эх… Когда пришло время, зря он после пяти дней противостояния присоединился к противникам старшего брата.

В Обители Правосудия Лойон первым делом заглянул в кабинет Сатилл, находившийся рядом с собственным, и больше похожий на палату искателя. Груды свитков, простая кровать, разбросанные инструменты, план Колыбели на одной стене, доска для метания ножей на другой и среди всего – дочь в своем плетеном высоком кресле. Она что-то рисовала на большом пергаменте, а точнее чертила, вооружившись циркулом.

Каштановые, хоть и обрезанные, по-прежнему безупречные волосы, ясные карие глаза, тонкое лицо, бархатистая, цвета спелого персика кожа – эту кожу не брали синяки, порезы, другие тяготы службы. Дочери уже двадцать шесть, а Безжалостная никак не возьмет ее в оборот.

– Отец! – взгляд Сатилл блеснул радостью.

Лойон подошел вплотную, поцеловал ее в лоб.

– Странник с тобой! Что это? Спираль?

Она сунула ему в ладонь намного меньший, рваный и мятый клочок пергамента.

– Да. Срисовала с трупа убитой девушки. У нее исполосовали живот.

Он пригляделся, однако в свете единственного окна, еще и с мутным стеклом, ничего необычного не заметил.

– Вот! Спираль двойная! И внутри нее есть поперечные линии, – пояснила Сатилл, указав пальцем.

– А в что в центре?

– Непонятно, у ее пупка скопилось много засохшей крови и кусочков кожи. – Я хочу показать большой чертеж искателям.

Лойон напустил строгий вид, присел на краешек стола.

– Что еще по этому убийству?

Сатилл положила циркул.

– Девушку звали Лала. Похищение случилось ранним вечером, когда она возвращалась от кузины. Там всего-то пройти шестьдесят ярдов. Люди еще ходили по улице, но как ты понимаешь, никто ничего не видел. Вот-вот. – Сатилл вставила словечки от которых Лойон безуспешно отучал ее в детстве. – Хотя одна старуха, ей терять-то совершенно нечего, сболтнула, что слышала звуки борьбы около своего дома. Непродолжительной борьбы… И приглушенное мычание.

– Зажали рот?

– Я уверена – похититель использовал платок со снотворным. Возможно, что-то вроде нашего раствора.

– Сонный раствор штука полезная, – сказал Лойон. – Думаешь убийца из своих, из жнецов? – по привычке экзаменовал он.

– Брось! – рассмеялась Сатилл. – Рецепт раствора знают искатели, лекари, да кто угодно может его приготовить!

– А псы?

– Не взяли след. Мы поздно нашли место похищения.

Дальше она не стала дожидаться вопросов.

– Родственников мы проверили. Тихая семья, младший брат шести лет. Жертве всего тринадцать – даже жених не завелся. Да и скажу тебе начистоту, отец, она совсем не красавица. Вот так…

– Выходит тупик? – посетовал Лойон. – Ее изнасиловали?

– Как пришла на службу не припомню такой мерзости, – скорчила лицо Сатилл. – Непохоже на изнасилование, мы с Боком семени не нашли. Зато по всему телу следы от веревок, причем не только на запястьях и лодыжках: ее плотно привязывали, чтобы не могла извиваться. Я думаю, это ритуальное убийство, и хочу разузнать у искателей о каких-нибудь страшных обрядах. И у Расса тоже.

«Не хватало еще ритуальных убийств для разнообразия!»

– Я сам ему скажу, чтобы поискал в архивах, но другие версии не отбрасывай.

– Тело обнаружили на той же Ремесленной улице, когда Богиня еще жила. От похищения прошло часов шесть-семь, – не стихала с докладом Сатилл. – В самом начале улицы о труп споткнулась служка, собирающая ночную мочу… – Лойон уже вполуха слушал дочь, вспоминая, как нашел плачущую голую девочку лет трех-четырех у статуи жнеца перед входом в Обитель. Мать Сатилл была шлюхой, а пьяный клиент решил позабавиться не только с ней, но и с дочерью. Мать попыталась защитить дитя, мерзавец полоснул ее ножом, а Сатилл удалось сбежать. Всю ночь она, дрожа от страха и холода, бродила по городу и к утру невредимая вышла к статуе. Лойон с первых мгновений их встречи считал: он получил внимание Странствующего Бога. Благодаря молитвам бог спас и даровал ему дочь!

Больше книг на сайте – Knigoed.net

Жаль, что он уже не столь благочестив, как в те годы, когда только начинал службу в Обители. Насмотрелся всякого… А того подонка Лойон выследил через несколько месяцев и долго топил в Улитке, пока он не выкашлял легкие вперемешку с кровью.

– Ты слушаешь отец? Тебя что-то тревожит? – заметила неладное Сатилл.

– Значит, хочешь поискать длинные столы, плиты, на которых ее могли привязать, – вернулся в полумрак комнаты Лойон. – По мне занятие долгое, если не безнадежное, – он встал, сделал пару шагов взад-вперед в колее между столом и стенкой, взял Сатилл за предплечья и приподнял со стула.

– Есть кое-что! Извини, тебе не понравится! – Лойон собрался духом. – Явители разнюхали о твоих... твоих грехах, – выдавил он из себя, пригладив волосы.

– Но как? Клянусь, отец, я была очень осторожна!

– Не считай жрецов простофилями, – поучил он дочь. – В Чистом Круге дураков нет. Элирикону за восемьдесят, а его ум в десять раз острее, чем у моего бедного брата. Люди же вокруг мелят языками, они болтливые, забери их бог в Странствие. На обед сегодня заявился Второй Явитель – жрецы открыли против тебя дело!

– Проклятье!

– Пока Кайромон у власти бояться нечего. Но в Геде я не уверен – король из него выйдет слишком правильный, – вздохнул Лойон. – Очень некстати ты остригла волосы.

– Я же говорила – в любой драке меня хватают за них.

– Сто лет не бывал в драке, и ты не должна бывать, – отчетливо сказал он. – Не забывай, Сати, что ты Серп Правосудия! Скажи мне лучше, кто у тебя сейчас? – прямо спросил он.

Сатилл опустила и сразу подняла взор.

– Я нашла ту, которую так долго искала! В этот раз точно! Девушку зовут Айлур, а ее отец, собиратель – сановник Килиханис, тот, кому разрешено срывать цветки. Семь лет назад он состоял в большой делегации, когда они преподнесли дар Главе Выживших.

Если бы жрецы схватили такую особу, то он бы сразу узнал.

– Кто-то дает показания в подвалах Бирюзового храма. Скорее всего та прачка!

– Ена? Мы расстались нехорошо, – подтвердила Сатилл.

– Неважно. Слово простолюдинки ничего не стоит, – сказал Лойон снова усаживаясь на стол. – А что делает Айлур одна в Колыбели?

– Она не одна. Ее тетка служила фрейлиной королевы, а сейчас заправляет мастерской, где делают музыкальные инструменты из древа богини. Айлур расписывает их, – Сатилл улыбнулась и закончила. – Вот такие у нас дела, отец!

– И она, конечно, не верит в Странника!

– Разве это важно?! Главное, что она не замужем по той же причине, что и я!

Лойон посмеялся, пока Сатилл с ехидцей смотрела на него. Потом сказал дочери:

– С вольной жизнью отныне покончено! Я нашел тебе мужа!

– Но…

– Никаких отговорок, Сатилл. И отсрочек больше не потерплю! Не волнуйся, как я и обещал, это добрый, я надеюсь, понимающий человек.

– Он…

– Да. Он должен узнать.

– И кто это? – в нетерпении спросила Сатилл.

– Нет смысла говорить, я еще не предложил помолвку, – ухмыльнулся Лойон. – Так что тебе придется помучиться.

– Жених может отказать.

– Не думаю…

Он встал, размял руки и поправил балахон.

– Займись карьерами. Это дело важнее, чем убийство какой-то девчонки. Назавтра приготовь мне отчет, а среди стражников поищи крысу. Аккуратно поищи… Карьеры находятся в ведении городского префекта, и Кани мне сообщил, что об обрушении скалы докладывали его помощнику. Кстати, куда он подевался?

– У Кани встречи с осведомителями, ушел еще вчера перед расцветом.

Лойон погладил живот.

– Марния накормила меня вкусным обедом. Не хочу сегодня работать. А то ему требуется отдых, – он похлопал ладонью по телу. – Побуду у Расса и пораньше вернусь во дворец.

– Вы не ругаетесь с Марнией?

– Иногда бывает.

– Она все также гневается на меня? – помириться с Марнией было заветной мечтой Сатилл.

– Меньше… Уже меньше, – жнец собрал все свое мастерство. – С возрастом люди становятся мудрее. Мы еще пообедаем вместе!

Лойон вышел из комнаты дочери, направляясь на задний двор. Там располагалось грубое двухэтажное здание – казарма для стражи, построенная в те времена, когда жнецы не защищали себя сами. Теперь в казарме архив, которым заведовал старый друг Маурирта.

Расс служил Серпом Правосудия еще при отце – Дайкойгоне Четвертом Длинном. На семь-восемь лет старше – он обучал и опекал Лойона. Но как-то, он неудачно спрыгнул с крыши и вывихнул стопу. Знахари вправляли ее, растирали припарками и мазями, привязывали дощечки к стопе, а самого Расса к кровати. Лечение длилось несколько лет, вот только закончилось оно погано – отпиливанием ноги у колена. И каждый нынешний день Расс неловко ковылял с костылем и деревянным протезом, вечно ругая Безжалостную и несчастную крышу.

– О, именитый гость сподобился зайти! А я уж думал в столице переворот, и всех принцев скормили Двуглаву, – проскрипел Расс, завидев Лойона на пороге своей тесной каморки. Желторотый юнец таскал сюда документы, а Расс решал какие скоблить, не доверяя никому, коптя свечи даже днем с неизменным усердием.