Текст книги "Странствие (СИ)"

Автор книги: Алексис Канте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

В «Краснеющем…» по-другому – мрачные заплесневелые стены, толкучка из пьяниц и нищих, мусор по углам, а потрескавшиеся каменные столы глазеют в загаженный потолок. Разновидностей жратвы гораздо меньше. Кашу хоть Маладут поднес не ячменную, а из риса; Подарок не знал – на холодец он расщедрился из уважения, или Укор все-таки заплатил ему деньги. Скорее расщедрился… Маладут – неплохой человек, он хотя бы надежный: дальний родственник убитого Зеваки.

Укор и Счастье принесли из запасов годную одежку, и кампания клещей, за исключением Дворика в своих лохмотьях, походила на торговцев Хвастливого рынка или на челядь многочисленных лордов, жирующих на пустых. Серо-коричневый костюм у Подарка неплохой: получше его старой куртки; вот только сердце клокочет – ему без разницы в чем на дело идти.

Старший брат, как водится, доедал последним. Остальные клещи уже изгрызли косточки, высосали из них свиные мозги, допили, как показалось Подарку, разбодяженный эль. Кровавое Пойло рыгнул не один раз, а Лапка не один раз пустил ветры. Все прошедшие дни Подарка так и тянуло похвастаться другу о том, как ловко он устранил Лета, но Укор еще в день убийства объяснил: слава отравителя не та отметина, что полагается клещу.

Укор прав! Тот же Лапка как узнает, так начнет дразнить учеником старухи. Одно дело пырнуть врага ножом в честной драке, совсем другое – исподтишка подбросить ему яд. Какой поступок не сделаешь для благополучия братьев! Думать о происшедшем надо поменьше, а еще правильней поднатужиться и вовсе выбросить Лета из головы.

О Безжалостная пришли рохоргула на помощь! Забыть несчастного стражника пока не удавалось! Еще Подарок не мог удержаться – обводил братьев взглядом и надувался затаенной гордостью оттого, что спас их всех! Старший брат его похвалил, сказал Подарку, что он станет наилучшим клещем, и пусть об отравлении никто не узнает, кроме самого Укора, Старухи Кэр и…

Знал еще Пойло, и, похоже, знал Счастье – килиханец, его они сейчас и дожидаются. Первый дал подзатыльник и обозвал «ядососом», отчего Подарок аж взвился; второй уважительно посматривал, улыбался, но не обычной безмятежной улыбкой, а как-то понимающе что ли.

Предстоящее дело (что-то дела накатываются все труднее и труднее) Подарку казалось опасным недоразумением. Видано ли, похищать дочку богатого купца – Укор точно так и не сказал, что за деваха, прямо на рынке при свете дня! Даже Шрам на Полголовы запинаясь проворчал: «Слож…жно будет. Луч…чше вломиться в купеческий дом под защитой ночи, когда тебя обнимает со всех сторон пок…кровительница – Неумолимая Госпожа! Поживиться насосанным со всех нас доб…бром, прирезать челядь и спокойно увести заказан…ную жертву». Старшие братья не обратили внимания на этот неплохой план. Хотя Шраму чего волноваться, ему нападение до одного места: из-за видной порезанной хари он толком и участвовать не будет. Его задача – ходить в толпе, слушать жнецов и стражников, ну и, если получиться, орать во все горло, уводя погоню на ложный след. Пока они всемером сидят в таверне, Яростный Хут ждет в каком-то условленном месте, а Шрам ходит по мраморным лавкам Хвастливого, приценивается, болтает со знакомой стражей, может, для острастки покупает товар.

Укор сообщил, что купчиху нужно еще доставить в Спорные Земли – там ее ждет какой-то мужик, страстно ее возжелавший. Заказчик уже покушался на ее девичью честь, однако был отвергнут или застигнут родственниками, из-за чего и бежал в Спорные Земли. Там он распалился сильнее, поэтому на деньги заказчику наплевать – заплатит щедро, а после того, как он вдоволь позабавится с малолетней девственницей, ее еще и привезут обратно – вернут отцу за богатый выкуп. Короче говоря, дело обещало большую поживу, но и хлопоты предстояли необычные. Трудные хлопоты...

Ладно, старшие решат сами, а их с Лапкой задача помогать на подхвате. По крайней мере, на дело идут еще Бородатый и Ветхий Дворик, которые на карьеры не выбрались. Бородатого жнецы искали много лет: со времени его первых убийств и давних ограблений. Этот клещ не очень хорошо знаком Подарку, хотя он слышал, что Бородатый любит ходить на дело в одиночку. Среднего телосложения, еще не старый. На левой щеке у него есть родинка – размером приличная, напоминающая кляксу, и Бородатый утверждал, что это знак Неумолимой и знак непростой. Богиня благоволит ему – ведь родинка клеща потихоньку растет. Он прикрывал ее густой бородой еще с молодости, из-за чего и получил свою кличку.

А Ветхий Дворик – пожилой клещ, так и не выросший до старшего брата. Его жену изнасиловали воины Постоянного легиона, когда Подарок еще под Оком не вялился. Жнецы провели следствие, взяли пять человек, приговорили их к плетям и немалой вире – все вроде так и закончилось. Но не для будущего клеща… Молодая жена после изнасилования не смогла родить, а через год или два она умерла. Честный торговец всякой утварью и мелким скарбом превратился в одержимого местью убийцу. Он выслеживал обидчиков подолгу, убивая так осторожно, что со старым изнасилованием их смерти никто не связал. А Дворик с тех пор познал вкус к правильной жизни, вновь не женился, своими детьми так и не обзавелся, как и положено клещу.

Дворик – тщедушный человек с длинными руками, вечно ходящий в дрянной одежде, нередко притворяющийся слабым и хворым. Но ловчее него ножом колол только Укор. Дворик, кстати, привычек пустых не бросил – по-прежнему торговал хламом, жаловался на дальнюю родню и покупателей; на дело он ходил неохотно, часто упрашивая Укора отпустить его из клещей. Старший лишь качал головой, а Кровавое Пойло злился – грозил отступника прилюдно казнить. Эта комедия продолжалась годами – ничего другого о Ветхом недолгая память Подарка вспомнить не могла.

Укор закончил мелкими глотками попивать эль. Подарок видел, он недоволен: Счастья все нет, а им рискованно сидеть всей компанией пусть даже в дальнем неприметном углу. В «…выпивохе» людей всегда много – столов тут штук сорок, и за одним из них могут затесаться жнецы. Свет, проникающий сквозь уличные окна, к их столу не доходил. Он терялся в поворотах и закоулках кабака, погибал в неравной схватке с дымом и низким потолком. Маладут поставил клещам самую тусклую лампу, но при желании дотошный жнец смог бы кого-либо опознать.

– Куда Счастье запропастился? – беспокоился Дым, высказывая вслух опасения, что у клещей бродили на уме. Его пропоротая мечом щека зажила криво – на ней уродливым полукольцом расположился шрам.

– Взяли жнецы, что ж еще с ним могло случиться, – скорбно ответил ему Дворик, будто решив проститься с подоковым миром.

– Заткнитесь оба! – не выдержал Укор. – Счастье опытен и хорош! Никто его не схватил. Время еще не вышло. Госпожа, как я думаю, только в куклы начала играть. И если Счастье запоздал – значит у него есть веские основания.

– Укор, в чем-то ребята правы. Аймиланурский ублюдок в последнее время на себя многое берет! – возразил Бородатый. – Возомнил невесть что! А он просто молод и склонен переоценивать себя.

– Ха-ха! Смотри при килиханце о Цветочной богине не выражайся. Ха-ха! – со смешком заговорил Кровавое Пойло. – Это ты, Борода, себя вечно переоцениваешь! На карьеры не…

– Хватит, – прервал раздоры Укор. – Лучше повторим расклад еще раз. Итак, – Укор положил кисть на плечо старшего брата, – на тебе бабенка! Лапка ты идешь вместе с Пойло – прикроешь его. Важно чтобы девица не орала! Пораньше суньте ей под нос платок с раствором.

– Знаю я, знаю! – отмахнулся Кровавое Пойло. – Ха-ха! Укор, я бы того умельца-искателя, что изобрел сонный раствор попотчевал наилучшей кровью.

– Я, Дым, Счастье и Бородатый разбираемся с ее спутниками. На рынок она всегда ходит с братьями, возможно будут еще слуги! Они нам не нужны, пристукнем их, чтобы не преследовали и быстро скроемся.

Дым закивал, а Укор продолжил:

– Дворик, ты в своих лохмотьях пойдешь отдельно, и будешь околачиваться у южного входа. Если кто-то из стражи окажется слишком резвым и будет мешать – прирежь его! Потом беги в другую сторону – к Глухим кварталам, надеюсь, Полголовы сможет направить погоню за тобой.

Дворик всем закоулкам Колыбели – отец родной. Ему уйти от стражников, как плюнуть на сапог.

– Опять на мне вся тяжесть дела, – скривил тонкие губы Ветхий Дворик, вытряхивая капли эля из кружки на узкую ладонь. – Привыкли вы, что я стражников режу, словно куриц. Лучше б я вместо Шрама пустых отвлекал!

Укор пропустил мимо ушей жалобы собрата и напомнил Подарку:

– Ты поначалу не лезь, а после отвлечешь зевак и стражников от «Краснеющего выпивохи». Беги на юг и смотри не попадайся.

– Сделаю, Укор. Что-что, а бегать я умею!

Кровавое Пойло и Лапка занесут девчонку на задний двор таверны, и там запихнут в мешок. Дальше переулками и неприметными улицами доберутся до снятого на два дня дома – где-то на юге в нем ждет Яростный Хут. А уж когда Госпожа покроет Колыбель черным платьем, тогда и…

Укор повернул голову и расслабленно усмехнулся. Подарок сидел напротив; он повторил движение за старшим и увидел Счастье, пробирающегося меж соседними столами. Посетители за лавками этих столов не сидели – они явно опасались их грозного братства. Ха! Пустые люди способны лишь на пустые столы!

Счастье склонился над покрытым высохшими разливами и пятнами столом, но его речь опередил Бородатый:

– Что ты так долго?

– По рынку ходил, – ответил Счастье, скорее Укору и Пойло, чем ему. – Я подумал вам не стоит мелькать там. А купчиха задержала: долго бродила по рядам, успела посмотреть пару шутовских представлений, поиграть на арфе и потанцевать. Но сейчас она пробирается к южному выходу. Вот теперь и надо спешить!

– Хочешь схватить ее на выходе? – мигом сообразил Укор.

– Конечно. Внутри рынка посложнее – придется пробиваться через арку со стражниками. Хоть она и не заложена, как с другой стороны… В общем, я посчитал, что на улице управиться легче.

– Кто с ней? – спросил Кровавое Пойло, поднимая с лавки свою тушу – поднимая грузно, словно тяжеленный бык.

– Только два брата. Я думаю, проблем они не создадут, – заулыбался Счастье.

– А где Шрам? – спросил Дым. Ему уж точно не хотелось вставать с насиженного места.

– Где нужно. Болтает с таким же толстым стражником, как и он сам. Укор, поспешим! Иначе придется догонять девицу на Приторговой улице!

С Приторговой добычу незаметно не утащишь – там купеческие дома стоят плотно и многие имеют забор. Пора нападать и будь что будет!

Клещи вскочили. Ветхий Дворик, лавируя между столов, будто пронырливая рука шулера, бросился к выходу первым. За ним устремились остальные, а Подарок в кои-то веки не торопился – он уходил последним.

Снаружи погода мерзкая – око спряталось за стенами, усилился пронизывающий ветер: видно в южных неизведанных краях Двуглав глубоко вдыхал стылой пастью, чтобы насытиться – засосать грешников.

От таверны арка южного входа красуется как на ладони. Из серого мрамора, она изображала двух медведей, стоящих на задних лапах и сцепивших передние то ли в дружбе, то ли в борьбе. Поверху ее шла искусная надпись – Подарок ее когда-то читал, то строки короля-строителя, его восхваления, написанные богу и самому себе.

Людей в поздний рыночный час у ворот мало: так, парочка зевак; несколько спорящих торговцев; кучка отцветших женщин; надоедливые убогие, видимо, стражники уже не в силах их отгонять. Кровавое Пойло и Лапка отделились от остальных и шли впереди. Подарок увидал, как старший брат достал бутыль и щедро полил ее содержимое на платок в левой руке. Сам он отстал от всех братьев, заходя к арке слева, чтобы видеть драку и вовремя подбежать.

Стражников всего двое – городские увальни из префектуры, а не воины из Постоянного легиона. С утра обычно стоит четверо, а то и шесть, а к вечеру, во славу Госпожи, осталась лишь парочка. Упитанного стражника занимает оживленной болтовней Шрам, позади другого уже пристроился Ветхий Дворик.

В проеме арки показалась девушка, лет пятнадцати, с черными кудряшками и обворожительно красивым лицом. Подарок остолбенел на миг, сглотнул слюну и ему вдруг расхотелось ее похищать. Она – дочь купца, а смотрится, будто создана для чистой любви высокородного принца! Клещи же… Мерзкое ощущение… Они ее схватят и отдадут на заклание, подарят омерзительному мужлану из Спорных Земель.

С поганым чувством внутри Подарок различил двух ее братьев. Один – тоже черноволосый, поджарый, худой; второй – ростом выше, с высокомерным, равнодушным лицом. Оба брата одевались богато – похитить бы их вместо девчонки да выбить всю спесь!

Укор, Счастье и Бородатый отсекли братьев от жертвы. За спину девушки прошел Кровавое Пойло, и охватив ее двумя руками сзади, закрыл ей рот и нос своим большим платком. Она замычала и попыталась вырваться, но Лапка уже подсек ей ноги, а Пойло перехватил девушку поудобнее и побежал с ней прочь, прижимая к груди, словно младенца.

Все произошло за пару мгновений! Один из братьев, который повыше, открыл рот от изумления, но все же справился с собой и заорал:

– Ты что делаешь? Стой! – Он хотел броситься за ней, однако Счастье, стоящий напротив, нежданно ударил его кулаком в лицо, и он опрокинулся, будто подрубленный. Второй брат подскочил ближе, Укор оттолкнул его и выхватил стилет.

– Не дергайся, а то прирежу, купчишка! – пригрозил он. Парень оказался не трусом – он ринулся прямо на нож. Укор ловко уклонился и вмазал ему по щеке левой рукой, а с другой стороны еще и добавил Бородатый. Купцов сын загремел на землю, упав рядом с братом.

– А ну стоять, торгаши сраные! – вскричал наконец плотный стражник, отодвигая в сторону Шрама, а второй стражник придвинулся ближе и выхватил меч.

Ничего сделать он не сумел! Дворик убил стражника! Он выглянул из-за его плеча и тощей рукой несколько раз вонзил тонкий острый нож в шею стражника. Затем старый клещ развернулся и бросился в сторону Глухих кварталов.

Залитый кровью стражник осел прямо на руки одной из женщин, забрызгав ее платье водой Странствующего Бога.

– Аааа! Убивают! Убивают! – истошно заорала она. Ей было лет сорок, с лицом круглым и еще миловидным, когда оно не перекошено от крика. – Ловите его! Ловите убийцу!

– Вон он! Бежит! Надо за ним, а то уйдет! – закричал вслед за ней Шрам на Полголовы, показывая на убегающего Дворика. – За ним, Келат! Побежали, я помогу! – Он ринулся в погоню за Двориком, увлекая за собой друга-толстяка.

Подарок обернулся – Кровавое Пойло с девчонкой и Лапка отбежали далеко и уже поворачивали в нужный переулок. Там они зайдут на задний двор «… выпивохи», потом перелезут через полуразрушенный забор в начинающиеся за Приторговой улицей южные трущобы.

Пора ему выступать! Братцы вон поднимаются, правда, морда у первого уже не высокомерная, а изрядно напуганная да разбитая в кровь.

Бородатый ногой приложился по чернявому братцу. Вдарил еще разок, жаль попал лишь в руку. Укор схватил его за плечо.

– Хватит! Хватит! Уходим! – скомандовал он.

Клещи побежали назад, а Подарок разминулся с ними, выскочил поближе к приходящим в себя молодым купцам и победно вскричал:

– Получили, кровососы! Уроды шкурные! Все богатства у вас, а люди голодают, людям жрать нечего!

Такие слова приказал сказать Укор. Может кто в толпе и поддержал бы Подарка, если б не мертвый окровавленный стражник, визги женщин и страхи зевак.

Подарок начал пятиться назад, он боялся, что кто-нибудь из последних нападет и скрутит его. Поджарый брат встал, прижимая правую руку к телу, и со стонами еле переставляя ноги, пошел за Подарком.

– Стой, гад! – мычал он неразборчиво. – Стой!

Подарок развернулся и побежал за остальными клещами. Пойло с Лапкой и след простыл, а Укор и остальные еще виднелись – сейчас они тоже скроются в переулке.

Вот все и сделано – чисто и легко! Подарок проскочил первый переулок и перешел на скорый шаг, чтобы не привлекать внимание.

Он обернул голову назад, проверяя, не преследует ли поджарый. Тот был уже далеко, а прямо за Подарком молча шел какой-то незнакомый парень.

Кто таков? Прохожий, спешащий по своим делам? Или купец, решивший его схватить?

Подарок вновь ускорился, и оглянувшись, увидел, что парень метнулся за ним. Быстрый! Ростом он ничуть не выше, возрастом постарше и телом немного плотнее. С вихрастыми кудрями и веснушками на переносице. Подарок стал пятиться боком, словно краб-стригун.

– Тебе чего? – осведомился он. Если не отстанет – напорется на нож.

Парень придвинулся ближе, Подарок потянулся к ножнам… Да что там вытащить нож и моргнуть не успел, как вдруг вскрикнул от толчка и нежданной боли в руке! Правое плечо проколото насквозь, а его противник стоял почти вплотную, держа окровавленное шило в кулаке.

Подарок осторожно поднял левую руку к поясу, стараясь все же выхватить нож, и тут же получил еще один укол – уже в левую кисть.

– Гнида! – Подарок выцелил кулаком в зубы ублюдку, но тот играючи уклонился и двинул Подарку в челюсть так, что он врезался в стену и ударился об нее затылком.

Голова раскалывалась и кружилась… Парень сощурил глаза – жестокие, смотрящие с ненавистью.

– Ты клещ, – сказал, словно пригвоздил, он.

Подарок осел на полусогнутых ногах. Рукав пропитывался кровью, она капала еще и с кисти, на зубах и языке тоже возникла соль. Его поглощал страх. «Этот ублюдок меня убьет!»

– Снимай пояс с ножом и поднимайся! – парень протянул руку. – И не глупи. Ты мне живым нужен!

Подарок собрался повиноваться, но победитель вдруг отскочил назад на пару ярдов. Клещ повернул голову и облегченно вздохнул. Из переулка показался Счастье, за ним шли Дым и Бородатый.

– С тремя справишься, колосок? – улыбнулся Счастье.

– Нет, – отвечал тот спокойно и не спеша отходил.

– Вставай быстрее и беги! – приказал Бородатый Подарку.

Подарок с усилием встал и, стараясь не упасть, отбежал в тыл. В ладонях Счастья блестели два коротких ножа. Неуловимым движением он метнул один. Проклятый жнец увернулся и заорал в голос:

– Все сюда! Все сюда! Клещи здесь! Клещи здесь!

Парочка зевак невдалеке стала разбегаться в стороны.

– Трусливый колосок, – помрачнел Счастье. – Отходим! Отходим к Провальному дому, – сообразил он.

Укрытие недалеко! Доходный дом, когда-то хороший, многокомнатный, осел, растрескался и обвалил одну стену. Его красные кирпичи воровали все, кому не лень. Где-то в подвалах дома вход в катакомбы. Счастье должен знать где…

Они побежали в сторону дома, но жнец увязался за ними, словно злобная собака. Вот если бы Счастье взял лук…

Укор говорил, что после похищения все клещи выберутся из города через катакомбы. С духами сие обговорено, вот только помнится ночью нужно было идти.

Когда они добрались к цели, Подарок выдохся и устал. Ему удалось остановить кровь, скрестив руки на груди, а левую кисть засунув подмышку. Губы распухли, и языком ворочать стало тяжело. Демон с ним, лишь бы уйти живым! Он чуть ли не с облегчением полез по острым камням, битому кирпичу и мусору.

Счастье остановился перед большой ямой – это или провал, или ее раскопали, чтоб без помех спускаться в подвал. Подарок услышал крики жнеца и свысока взглянул на улицу около дома.

Жнец лез в развалины прямо к ним, не переставая раздирать горло. Ну и храбрец! А может к нему на подмогу бегут другие жнецы или стражники легиона?

– Идите вперед, – приказал Бородатый. – А я притаюсь где-нибудь и прикончу этого наглеца.

Счастье не согласился.

– Укор велел забрать малого и уходить из города. Нужно поторапливаться, пока нам не закрыли все пути.

– Так поторопись! В Спорных Землях цветков нанюхаешься!

Счастье помладше Бородатого, и он пропустил оскорбление мимо ушей.

– Я слышал, у Лойона есть какой-то помощник. Не рискуй! Если они возьмут тебя, то подведешь всех клещей, расскажешь им все, что знаешь.

Подарок тоже знал о молодом брюнете, жнеце очень опасном. Нет, очевидно, это не он!

– Жнец уже близко! – вскричал Дым и полез в провал.

– Решай сам, – сказал Счастье, спускаясь за ним, – но я его запомнил. Мы еще выследим его и подловим.

Подарок полез третьим, а Бородатый, как и хотел, последним, прикрывая их.

Внизу начиналась темнота. Хлопотное случилось дело…

Запахло сырой землей, гнилью и тухлой водой. Свет мерк с каждым шагом, но то не объятия Безжалостной – они вступают в угодья Двуглавого Демона.

– Ты хоть знаешь куда идти? – спросил сзади Бородатый.

– Как-нибудь выберемся, – пообещал Счастье. – Может помогут духи.

Глава 19. Земли Бурого клана

Болотные шары тонка или на языке этих глупых созданий – твуйя, по свидетельству Кансаруса, превращали добрые пашни в гнилые болота. Нет, если щедро присыпать мякоть твуйя перцем, забить вонь смесью куркумы, райского зерна и цедры, то вкушать тонкскую гадость вполне можно. Повар Кимирры как-то готовил плоды, фаршируя их гусиной печенкой, и блюдо показалось Гулую неплохим. Хотя жевать плотные, серо-грязные, словно хмурые облака, волокна твуйя приходилось подолгу. Гулуй иногда оборачивался в седле, проверяя взглядом колонну легионеров и понимал, что им придеться подкрепляться твуйя, возвращаясь домой.

Плоды встречались по обеим сторонам еле заметной просеки в бескрайнем поле, изредка попадаясь прямо на пути. Демон осторожно обходил их, фыркая, сжимая ноздри – лошадям, как и людям, не нравился их мерзкий запах. Твуйя походили на отрубленные головы: роль шеи выполняла широкая ложка, а два-три крупных листа обрамляли плод, будто обрывки воротника. Их длинные корни дотягивались до водоносных побегов Вселенской Кроны. Кансарус доказывал, что шары растут не только на поверхности, но и в земле; там они долго тлеют – разлагают почву, превращают ее в липкое болото. Шан с Лароном Саддо подначили Ракина выкопать подземные твуйя, но перелопатив немалое количество грязи Гвоздь ничего не отыскал.

Гулуй не питал иллюзий – застать тонка врасплох возможности нет. Скорость отряда ограничена поступью легионеров, а ведь Гулуй приказал оставить в Колыбели большую часть щитов и тяжелый доспех. Да и палаток в поход взяли немного.

Тонка, собирающие твуйя по полям, разбегались врассыпную задолго до того, как Гулуй наводил на них подзорную трубу. Динт Хакни предложил захватить парочку на допрос, и Гулую, в самом деле, захотелось устроить эдакую охоту. Но как только он представил, как хорошая лошадь спотыкается о твердую скорлупу твуйя, калечит ноги или просто занозит копыта, так и желание прошло. Конь – великая ценность; он бы и на сотню бестий захудалого мерина не обменял! Да и не нужны они, благо местоположение рощи Хакни определяли точно, а для перевода щелкающего языка тонка у него в наличии Кансарус и есть собственный тонка.

Многие болотники бежали от голода и войн к людям, чаще всего в большие города. Спорные Земли ими наводнены, ведь Хакни беглецов-тонка не жаловали, – в краю Сторожа Болот им поручали самую непосильную работу. Лысые жители Той Стороны плохого обращения не выдерживали, предпочитая просачиваться дальше к столице или в пригожие северные земли, хотя и там их гонял пророчий народ. Динт, познакомившись с Улу, предложил приковать его к тихой кобыле, а саму лошадь запрячь в пару. Маурирта, смеясь, ответил ему: «Одноухий – верный тонка, он не покинет меня, можно сказать он уже человек», – из-за чего Улу стрелял глазами, взирая на Гулуя с благодарностью.

Оба Хакни взяли с собой лишь по оруженосцу и по десятку копейщиков. Гулуй подозревал, что лорд Вард приставил к нему своих сынков не для помощи, а из-за спеси и, конечно же, для наблюдения. Сармен, средний брат – молчаливый, словно немой, он открывал рот, в основном для того, чтоб поддакивать старшим. Вначале долговязому брату, а когда Гулуй, недолго думая, предложил назваться союзниками Мглистого Бога и взять дерево по праву войны, Сармен принялся повторять: «Очень умно, милорд! Очень умно!» Хвалил он так угодливо, что Гулую пришлось рыкнуть, или он бы не удержался и вдарил бы староверской подлизе прямо по зубам. Теперь Сармен вернулся к старому: он ходил тенью за братом.

Весь переход Маурирта присматривался к вооружению Хакни. Их прямые мечи и пластинчатые доспехи очень походили на снаряжение легионеров, хотя копья были подлиннее и вовсе не предназначались для броска. «Как они могут отрицать происхождение из Колыбели?» – вопрошал он, ощущая настойчивое желание вынуть меч и выбить наглую блажь из длинношеих союзничков.

– Мой принц, из Мшистой деревни в Лесную бредут орды тонка. Некоторые из них имеют при себе копья и даже небольшие мечи, другие ищут камни и вооружаются скорлупой твуйя, – доложил Сарти Хорь, Выживший из четверки Такулы. Такула и ее люди возвращались из дозора, Хорь подъехал первым и отдал принцу зрительную трубу. – Взгляните сами, милорд.

Утро выдалось тоскливым и чем ближе ко времени Госпожи, тем пасмурнее у нее наверху. Плач Ока, оставивший своим благодеянием людские поля, тут моросил редкими каплями из-за плотных стен. Не то чтобы холодно – неприятно! В такие дни лучше упражняться под крышей храма Выживших, а в дороге, на худой конец, остановиться в лагере.

Гулуй зажмурил левый глаз, поднес трубу к правому, всмотрелся.

– Их три, может четыре тысячи, однако взрослых мужчин очень мало. Атаковать мы не будем, еще не хватало мне женщин побеждать, – сказал он братьям Хакни и всем остальным, – подойдем к деревне, а там уж Кансарус объявит старейшинам тонка наши условия. – Маурирта окинул взором свое окружение. – Если же, кто-то из тонка впадет в безумство и осмелиться напасть, пресекайте безжалостно.

Лесная деревня намного меньше, чем Мшистая, и на ее околице тоже скопился местный народ. Хибары у болотных напичканы тесно: то ли из земли, то ли из битых черепков твуйя с плоскими крышами – навесами из листьев. Гулуй повел трубой правее, намереваясь оценить вожделенный лес. Один, два, три, четыре… – он сосчитал не меньше сотни высоких деревьев, подходящих для продольных и поперечных балок святого корабля. Мало... Но, что есть, то есть… Дары Мглистого шестнадцать лет назад помнились ему куда большими.

Волочить их будет неимоверно тяжело, хоть Эвет Хакни и облегчил задачу Маурирта, рассказав на прощание о Болотном притоке. Оказалось, что он полноводен – самый левый приток собирает воду с болот и западных склонов гор, значительно более снежных. «Вот она – помощь Странствующего Бога, ответ на мольбы!» – понял Гулуй, как только услышал слова Эвета. Тащить бревна сквозь отроги гор в Битву и дальше к Ноге Улитки пришлось бы до самой весны, но, повернув на юг, они пройдут гораздо меньшее расстояние и сплавят дерево по Болотному притоку.

Ближе к Лесной деревне сотня легионеров во главе с Бурсом, выставив щиты прошла вперед. Всадники ступали частью по бокам, частью позади – вперемешку с пешими, Гулуй же с искателями, союзничками, Улу, Ракином и Слепым Капитаном ехал на Демоне за передней сотней. Она казалась ему гигантской вороной, окунувшейся в сталь. Чешуя доспеха, защищающая туловище, поблескивала даже под хмурыми тучами на фоне черных рукавов, таких же черных боевых наручей с легионными пометками, холщовых двойных туник и шерстяных брюк. Гулуй отцепил шлем от накрупника и надел его. Боязни слабосильных тонка нет – просто привычка. Торсус всегда учил не пренебрегать защитой – одна отравленная стрела или копье, царапнувшее кожу, доставят немало хлопот Бату – лекарю Выживших, ехавшему где-то за спиной.

Чем ближе к деревне, тем сильнее нарастал гомон и своеобразный треск, щелканье и перестук тонка, будто слетелись оголодавшие дятлы со всей округи, ругаясь по-птичьему, накинулись на голые стволы. Просека у деревни расширялась в небольшую площадь, и тысячи тонка сгрудились на ней битком.

Легионеры перестроились полукругом, создавая оцепление и отпихивая тонка щитами. Гулуй прогарцевал вперед и подозвал Кансаруса ближе.

– Оповести все их сборище, что мы можем перебить всех или угнать в плен и отправить на рудники, так как являемся верными союзниками Мглистого Бога, пропади он пропадом в своих болотах! Короче, скажи, Колыбель чтит договоры с тонка, и по приказу короля Кайромона лучшие ее воины пришли на помощь Мглистому. Напугай их и вслед добавь, что я снизойду, проявлю милость и не трону жителей обоих деревень, несмотря на войну. Мы лишь заберем их дерево – оно теперь наше по праву, и пусть не пытаются сопротивляться. Тех, кто посмеет мешать – ожидает смерть!

Кансарус выехал к переднему краю, поднял руку, призывая к молчанию. Тонка сперва не могли угомониться, но в итоге заткнулись. Дождавшись тишины, искатель набрал в грудь побольше воздуха и принялся отрывисто, гортанно щелкать – видно так можно трещать, выворачивая язык наизнанку, а горло превратив в свинцовую трубу. Выходило достаточно тихо, а делать нечего, глашатаев, разумеющих болотный язык, в столице не отыскать. Даже среди Искателей земли всего трое знают воробьиное наречие, и двое из троих сейчас рядом с Гулуем. Он посмотрел на Криуса. Второй искатель – щуплый, костлявый человек с треугольным лицом и маленьким подбородком под одеянием редкой бороденки. Хоть он и моложе собрата по гильдии, но перекричать Кансаруса не сумеет.

Между тем тонка напряженно вслушивались в речь искателя, недоуменно переглядываясь друг с другом. Их мужчины толпились впереди, воинственно сжимая камни и колья. Кансарус говорил уже долго, и некоторые тонка махали ладонями и отрицательно качали головами.

– Милорд, боюсь они меня не понимают, – обернулся к Гулую искатель с виноватым лицом. – Я повторил наши условия трижды. Простите, мой принц, к несчастью, я долго не практиковался в произношении.

Улу, словно цирковой клоун, забрался в седло с ногами и привстал в нетерпении.

– Не понимают, – изрек он. – Я и сам разбираю. С трудом. Отдельные слова. У тебя жуткий акцент!

– Гвоздь, возьми Улу на плечи, пусть он говорит, – велел Гулуй. Вся эта задержка его порядком утомила.

– Смотри, передавай слова принца в точности, – напутствовал Одноухого Слепой Капитан.

Гвоздь Ракин управился со своим мощным сивым жеребцом, подъехав в толчее к кобыле Улу. Та стояла безропотно, пожалуй, ленивая тварь задремала некстати. Ракин сгреб тонка пятерней, как малого ребенка и посадил на шею.

Улу застрекотал в разной тональности – видимо, пересказывая условия с пылом и жаром. Его тонкие ручки то зависали над холкой коня, то взлетали к синему небу. Кансарус внезапно не выдержал и рассмеялся.

– Мой принц, или мне показалось или он объявил себя полководцем Мглистого Бога!

– Объявил, объявил, – подтвердил Криус, пригладив бороду, выстраивая ее в клин.

– Пройдоха! Улу, называйся хоть самим Мглистым, мне плевать, главное, чтобы эти дурни разбежались по лачугам и не мешали рубить нам дерево, – Гулуй направил вороного вплотную к сивому коню Ракина.