Текст книги ""Под-Горой" и "На-Горе" (СИ)"

Автор книги: Aire-Revelin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Брось свою глупость и помоги ему!

Она опять ушла. Она была безумна, когда сражалась, когда рядом была опасность. И она понимала свое преимущество, свое превосходство. Она почитала за долг оградить от опасности их. Это ранило душу, это унижало, причиняло боль. Но в этом была ее животная суть и божественная сила. Она всю жизнь прожила так – защищая тех, ради которых ее наделили этими возможностями и магией.

Некоторое время ушей Торина достигали лишь непонятные звуки. Похоже было, что орков на этот раз не много, и Фиа каким-то образом выманивает их вниз, на площадку. В глаза эльфа он смотреть не мог. Представлял себе на его месте кого-то другого… Избавившись от стрелы, Транди попытался встать на ноги, но Торин резко отдернул его. Груда камней отнюдь не была высокой. Глаза несчастного нечего не видели от боли, но он всеми силами пытался понять, что опять затевает Фиа.

Где-то наверху, над ними, раздался резкий металлический скрежет, потом сильный удар. Лишь гном сумел сразу же понять, что Фиа оставила рычаг управления ковшом поднятым, когда ринулась выручать их. Рычаг опустился, железная махина под сводом вновь ударила в стену, уже испещренную трещинами. Посыпались камни. На глазах Торина и Транди целый пласт горной породы сполз со стены, накрывая двух орков. Фиа была почти под сводом пещеры, и вместе с уходящей из под ног почвой упала вниз с чудовищной высоты. Острые осколки сыпались на ее неподвижную фигурку, почти уже не видимую в пыли и темноте.

Страшный крик отчаяния вырвался из груди Торина. Через мгновение он уже держал на руках свою возлюбленную, гладил ее исцарапанное личико, звал ее обезумевшим голосом. В свете эльфийского кристалла Транди оба к счастью для себя увидели, как она открыла глаза – не сразу! Весь мир успел несколько раз перевернуться с ног на голову в душах обоих.

– Свет, солнце… Отнеси меня на свет…

Пыль рассеивалась, глаза Фиа вновь закрылись.

– Что ты наделал! Зачем ты привел ее сюда?

Эльф лишь качал головой.

– Вини меня, в чем хочешь. Но это она шла за мной, а не наоборот.

Свод шахты мог начать рушиться дальше. Надо было уходить – забираться в верхний туннель по свисающим веревкам. Фиа не приходила в себя. Ее руки и ноги были сплошь изранены, губы беспомощно приоткрыты. Кем бы она ни была в своем мире – супротив стихии она оказалась хрупкой и уязвимой. Оставалось лишь просить высшие силы о том, чтобы она выдержала.

/Конец третьей части/

========== Часть 4 “Законы жизни” – глава 1 ==========

С трудом преодолев последние препятствия, заядлые враги, которых в тот час объединило общее горе и несчастье, выбрались, наконец, из шахты, безоговорочно помогая друг другу.

Оказавшись на поверхности, где правда светило солнце, Фиа вновь пришла в себя и даже чуть пошевелилась. Глаза ее убедились в том, что спутники живы, рука указала в сторону леса.

– Положи меня там, на поляне и уходи.

– Фиа, я не уйду! Я тебя ни на миг не оставлю!

– Делай, как говорю! – В глазах ее опять сверкнула необоримая властная твердыня. – Сейчас здесь будут звери. Тебя быть не должно!

Прогнала. Резко и без возможности возражать. Спорить с Фиа было бесполезно. Пришлось оставить ее и возвращаться к Трандуилу. Двое лютых врагов остались наедине. В воздухе висело напряжение. К поляне действительно начали стягиваться мелкие зверушки, а потом и хищники. Две черные пантеры опрометью пронеслись мимо и бросились выхаживать свою госпожу. Делать там и вправду было нечего. Она возвращала свои силы так. Ее мир так исцелял ее, защищая от опасностей этого мира. За один день дважды она говорила с ним очень властно и даже жестоко. В душе было чуть больно от этого, но – она была в первую очередь тем, что она есть. Торину волей-неволей приходилось с этим считаться. И она доказала, что она была не просто зверем, а воином, знающим законы долга и чести. Сердце его принадлежало женщине, к которой очень сложно было относится так, как относятся к женщинам все средиземские расы. И она, очевидно, рассчитывает, что теперь он должен во всем считаться с Трандуилом – достойным ее противником, которого она не победила в равном и честном противостоянии, и который столь самоотверженно спас ее от орочьей стрелы.

Эльф понимающе глянул на него, давая понять, что в чем-то разделяет его чувства изгнанного прочь спасителя. Но не заговорил. Глаза Трандуила были безмерно грустны, было понятно, насколько его утомил этот день. Эльфийский владыка совсем не походил тогда на короля – кутаясь от холода в плащ и придерживая раненную руку. Душу его раздирали противоречия и непонимание того, что эта странная парочка и впрямь очертя голову дралась лишь друг за друга. Им неведомы были те обстоятельства, что изначально насторожили его. И уж точно они не думали о драконе, сотнях смертей, чудовищных разрушениях. Они не думали даже о карте и ключе. Все, что творила Фиа, было продиктовано ее единственным желанием: быть рядом с Торином. Никакого высшего смысла не было. Весь смысл – в их любви друг к другу, любви неестественной, странной, но так ранящей одинокую душу Транди своей страстью и пылкостью… Она пошла за ним не ради ключа и карты. И – отчего-то без сомнения и опаски – эльф протянул их хозяину. Просто вернул, не говоря ни слова. Торин был удивлен, но тоже предпочел ничего не отвечать. Лишь спрятал бесценные реликвии у себя.

Холод неумолимо спускался на них. Нужно было развести костер, заняться ужином. Но от напряжения, висящего в воздухе, все дела шли как-то неловко. Когда костер разгорелся, и стало достаточно света, Трандуил достал свою книгу. Он напряженно искал в ней что-то, перебирая страницы и вглядываясь в незнакомые почти руны и символы. Наконец остановился на одном месте. Глаза эльфа то устремлялись в небо, словно ища там ответа и знания, то косились на поляну, где была Фиа.

– О, Эру! Неужто правда…

– Про что это ты?

– Торин, ты хоть понимаешь, почему тебя не поддержал Белый Совет? И почему вообще высшие владыки обратили внимание на твои прогулки по лесам? Ты вообще хоть что-нибудь знаешь, кроме того, что тебе надо пробраться в гору?

– Я не пойму, к чему ты ведешь свои речи. – Торин был мрачен и не расположен к разговору – к поляне тянулась целая стая волков. Вокруг Фиа творилось уже что-то невразумительное. Но животные, бывшие в природе врагами, не выказывали интереса друг к другу. Их гомон походил скорее на людный форум, мирное собрание.

– Я знаю твой характер, ты весь в деда. И ты, конечно, заявишь сейчас, что не обязан отвечать на вопросы. Но скажи мне только одно – если от твоего упрямства и гордыни будут зависеть сотни жизней, ты продолжишь упрямствовать?

– Ну говори уже, что ты там вычитал, и что я должен отвечать!

– Ты когда-нибудь слышал о временах, когда на земле властвовали драконы?

Гном усмехнулся.

– Так ты чуть не сгубил нас всех, чтобы раздобыть себе сказку на ночь?

– Эх, Торин! Тебе конечно бесполезно показывать древние полузабытые руны. Да и мудрые книги вообще. Но ты хочешь побороть Смауга. И ты не понимаешь, почему с тобой Фиа…

Трандуил, конечно, умел его задеть. И был мудрее. И умел читать все эти руны. Но к чему он сейчас клонил? В выражении глаз эльфа не было вражды, скорее побуждение склонить его к содействию. И вопреки собственным желаниям и представлениям об эльфах, Торину теперь нельзя было забывать о том, как Трандуил защищал Фиа от неминуемой гибели. Правда, за те томные взгляды на нее его бы стоило выпотрошить живьем… И эльф, конечно, был полностью виноват в том, что Фиа вообще попала в эту опасную ловушку.

– Давай помогу с рукой. А ты пока расскажешь, что ты там вычитал.

Рассказ эльфа был витиеват и взаправду походил на сказку. Из слов его выходило, что в незапамятные времена – задолго до эльфов и прихода Эру в этот мир – землю Арды населяли многочисленные драконы. Огромные ящеры с когтистыми лапами сотрясали землю своей чудовищной поступью. И не было существ могущественнее и страшнее. Все живое было под угрозой вымирания из-за их силы, мощи и ненасытности. И они были истреблены. В том месте, где об этом говорилось, руны совсем прохудились от времени, и нужно, конечно, показать книгу Элронду или Саруману. Но только уже сейчас можно понять из повествования: истребление вида стало уделом любимейших детей природы. И эти дети справились с такой задачей только лишь потому, что сила их стала не меньшей, а магия их смогла многократно возрасти. Но вот – от чего силы и магия умножились – было не разобрать.

– И что? Причем тут я?

– Ну, ты, конечно, лишь при том, что намерен разбудить и разозлить Смауга! Но вот Фиа… Фиа обладает сильной магией. Кто она? Если ты хотя бы расскажешь то, что знаешь, нам, возможно, удастся спасти многие жизни, которые дракон унесет за собой, когда ты его выпустишь.

Это было уже слишком!

– Трандуил! Тебе мало того, что Фиа чуть не погибла из-за твоего ночного чтива? Теперь ты хочешь выставить ее против дракона?

Эльф лишь качал головой.

– Любимейшие дети природы – кто это? Кого Фиа называет своей матерью? Что Фиа говорила о своем происхождении? Я не собираюсь выслушивать твои бредни и обвинения. Я просто прошу помочь! В конце концов, это ты, а не я создаешь угрозу пробуждения дракона!

Трандуил был во многом прав. О том, что произойдет, если Смауг окажется разбужен и взбешен их вмешательством, Торин думал лишь в отношении себя самого – он готов был погибнуть за эту отчаянную попытку возвращения Эребора. Но ведь, уничтожив крохотный отряд гномов, дракон и правда не остановится…

– Мне толком нечего рассказать тебе о ней. Она пришла в мою жизнь, как спасительный призрак. Я видел ее дом. Я был там. Она рассказывала о своих сестрах. Каждая из сестер повелевает своим царством живых существ. Свою мать они называют Асханой. Фиа – не старшая и не самая сильная. Так что, боюсь, в твоих рунах речь идет вовсе не о Фиа. Да и сколько лет этим рунам? Ты в своем уме? Фиа не знает точно, сколько ей лет, но уж не как тебе! И разве тебе мало того, что ты только что видел? Она нежна и уязвима. Она могла погибнуть сегодня.

– Но ведь и раньше драконов побеждали не бессмертные вечные боги. Нужно понять природу магических сил Фиа. Она неведома нам. И не исключено, что это как раз та магия, которая уничтожила драконов в те древние времена.

– Помнится, серый волшебник дотошно разбирался в интересующих тебя вопросах. Поговори с ним. Я скажу тебе лишь то, что убью тебя собственными руками, если ты еще раз подвергнешь ее хоть малейшей опасности!

– Ты веришь в свое предназначение и видишь дарованные тебе знаки. Но почему вам, гномам, не дано смотреть на вещи шире? Такие силы не выходят на поверхность просто так. Мы веками ничего не знали об этих лесных духах. И эти силы не стали бы спасать тебя и помогать тебе из единой жалости и сострадания.

Разговор перерастал в нешуточную ссору, и если бы не подоспевший ужин, не известно, чем бы закончился. Каждый сдерживался из последних сил и лишь ради той, что была там на поляне.

«Чтож, сестры и их мать Асхана. Гэндальф знает больше. Уже хорошо. И неужто этот глупец верит, что значит многое для Фиа? ..»

«Молчит хотя бы пока ест. Какое облегчение! И наверняка надеется, что Фиа не дала его убить, потому что он ей нравится! Надо спровадить его подальше, и чем быстрее, тем лучше!»

Не дождавшись возвращения архидриады, оба так и заснули у костра, отвернувшись друг от друга. В несении ночной вахты смысла не было – никогда в жизни ни один из них не находился фактически под охраной такого количества хищного зверья, как в ту ночь.

Фиа так и нашла их спящими – уже на рассвете. Силы ее были восстановлены, от полученных в шахте повреждений остались следы на теле, но и те почти не заметные. Настал ее черед заботиться о своих «разумных» друзьях – охотница подкинула веток в догоравший костер, оглядела обоих и укрыла своей теплой волчьей шкурой, в которой всегда спала сама, Трандуила. Эльфу всяк досталось больше во вчерашней передряге, и так было справедливо. Если бы Фиа знала, что натворила тогда этим несущественным для нее простым поступком! Ей очень хотелось есть, и она ушла охотиться.

========== Часть 4, глава 2 ==========

Завтрак прошел в подозрительной тишине и напряжении. Благодарность за заботу и еду она получила только от Трандуила. А после эльф попросил ее о разговоре наедине.

– Фиа… Ты должна сейчас выслушать меня.

Фиа покорно слушала. Глаза ее были широко раскрыты и взирали на эльфа снизу вверх с интересом и уважением.

– Ты многого не знаешь. Но этот отряд гномов, который ты оберегаешь, идет туда, где дракон. Ты знаешь о драконах?

Фиа задумалась.

– У меня нет таких зверей. Чьи они?

– Боюсь, что ничьи. Я сделаю все, чтобы понять до конца. Я должен сейчас уйти и отправиться к тем, кто поможет прочесть эти книги. Просто я боюсь теперь уже за тебя! Торин приведет тебя в пасть чудовища… Много существ может погибнуть в миг, если дракон проснется. И если ты будешь там, я тоже буду с тобой и сделаю все, чтобы тебя защитить. Но лучше тебе не быть там и отговорить гномов от этой затеи. Ты сможешь, ты многое значишь для него.

Голос Транди звучал надорвано и печально. Она не понимала многого из его слов. Она была задумчива. Но если он может узнать – она должна была помочь. Глаза охотницы ненадолго закрылись, губы чуть шевельнулись. Она звала кого-то.

– Мой долг уважать тебя до конца дней. Мой долг помнить о сохраненной мне жизни. Сила твоя не в победе над врагом, а в решимости даровать ему эту жизнь. Дай мне что-то от себя, и я буду знать, где ты. Мой долг приходить.

Без раздумий Трандуил вручил ей самое дорогое, что у него было – волшебную подвеску – кленовый листок с зеленым камнем. Никогда он не думал расставаться с ней, и никогда не верил в то, что в жизни его появится существо, которому он отдаст талисман с такой радостью и благоговением. Ведь, согласно поверьям, в вещице этой заключалась магия первых эльфов, сила далеких предков. Разговор их прервало появление высокого гордого лесного оленя.

– Говори с ним в душе – и он поймет тебя. Он отвезет туда, где ты хочешь быть. Чтобы призвать его вновь, подумай, как бы звала я.

Фиа погладила морду животного, что-то нашептала ему.

– Поезжай. Только сперва скажи – зачем они идут к дракону?

– Они идут туда потому, что там очень много золота и драгоценных камней. Гномы любят богатство. Это их слабость. Возможно, ты не знала этого. Дракон отнял у них эту гору много лет назад. Они хотят вернуть королевство и все его сокровища.

Эльф взял ее за руку, несколько секунд вглядывался в прекрасные выразительные глаза. Хотелось сжать ее в объятиях, как тогда… Забрать с собой, не отдавать никому… Все было кончено. Олень уносил его прочь, но душа его оставалась вместе с маленькой лесной девой.

***

Все было кончено. Он слишком поздно оказался рядом с ними. Все было уже решено, а может и предопределено. От ненависти до любви… Непобежденный противник, закон уважать того, кто тебя сильнее. И он спасал ее, он был готов на все. Равные по силе магия и умения. Они стоили друг друга! А ты? ..

Страшное чудовище пробудилось в душе Торина, едва он увидел Трандуила, укрытого волчьей шкурой. Битва в туннелях, падение Фиа – все это тогда отвлекло его внимание от тех мелочей, которые выдавали чувства эльфа и реакцию возлюбленной на эти чувства. Но теперь – каждый жест и каждый взгляд обоих оживал в его памяти и отдавался адской болью в сердце. Они стоили друг друга!

Фиа возвращалась. Слова Транди вогнали ее в задумчивость. Дракон, сокровища. Как мог ее Торин, ее самый лучший на свете Торин вообще думать о каких-то сокровищах? Вести своих людей в пасть чудовища? Как же все это казалось нелепо и ужасно! И не могла ведь Великая мать просить оберегать их, если их цель столь ничтожна! Она должна расспросить его, тут, должно быть, кроется какая-то ошибка.

«Как грустит! Какие невероятно влюбленные глаза! Переживает о расставании. Еще и выпросила эльфийскую побрякушку. Просто уйти, или все же попрощаться? ..»

– Торин, я хочу…

– Я знаю, что ты скажешь! Не нужно! Могла бы сразу ехать с ним!

– Что ты говоришь?

– Хватит! Ты думаешь, мне не видно, что ты влюбилась в этого эльфа? Думаешь, я не помню, как ты его защищала? Быть может еще скажешь, что накрыла его своей шкурой не из любви? Еще скажи, что ты не чувствуешь его! Что он тебе не нравится! Что тебе сейчас не хочется быть с ним, а не со мной!

Взгляд Фиа стал просто чудовищным. Изнутри начал доносится ее звериный хищный рык, глаза блестели бешено и злобно.

– Ты ведешь свое племя в пасть чудовища! А разве не твой долг – заботиться о них и охранять их жизни? Разве не нужно было сразу сказать мне о том, куда ты идешь и зачем? Разве недостаточно для тебя было сделано нами? Мы не должны вам помогать! Но помогали! Только ни я, ни мои сестры не изменим законам нашего мира ради твоей спеси и прихоти! И уж тем более из-за камней и желтого металла, из которого не сделаешь даже хорошего ножа! И это не ты победил меня, чтобы осуждать мои поступки! Я была свободной и останусь свободной всегда! Лишь тот, кто сильнее меня, будет стоять надо мной и чего-то требовать!

Перед глазами возник образ разгневанной белой тигрицы, летящей на него также, как и белый варг – той страшной горящей огнем ночью. Только еще чудовищнее. Удар – сильный, но мягкий, без боли, падение. Пылающие желтые глаза Фиа над ним… И голос – не женщины, не Фиа. Голос, схожий с говором Мирры. Только хищный и злой, будто Мирра настигла свою добычу на охоте.

– Тебе так лучше? Без меня? Будет так! Пока не поймешь!

Она исчезла в миг. Пустота… Боль… Туман в глазах… Померкший мир, который не хотелось осязать и видеть… Бессилие, страх, чудовищное желание умереть прямо здесь и сейчас… Расплата за любовь богини наступила значительно раньше, чем даже можно было ожидать. Ей все подвластно. Она не станет отказывать себе в добыче, которая сама пришла в лапы. Это не в правилах их мира. Она встретила того, кто оказался лучше и сменила ненависть к нему – на новое «я чувствую тебя». В конце концов, от него, от Торина, она уже все получила. Что еще? Мир разумных становился интересен ей, и этот эльф с рунными книгами и витиеватыми речами был, конечно, в новинку, в забаву. Она дралась с ним, но не смогла победить. Они спасали друг друга. Они были рядом на краю гибели, и она стала его «чувствовать». Транди – как мило! Как ласково! Эта шкура, которой она его укутала, эти широко раскрытые янитары при разговоре с ним!

Никакие раны не могли причинить такой боли! Разве только потеря Эребора, смерть деда и отца. Но тогда ужасная боль подвигала действовать, жить, мстить, вернуть отнятое. А теперь? Теперь уже ничего не было нужно. Вот оно – чудовище, о котором говорили всегда женатые гномы. Вот оно Огненное Лихо, способное испепелить дотла за секунды. Вот почему многие из них боялись супружества. Казалось, что сердце бьется в груди, уже будучи разрушенным на части, словно камень, разбитый вдребезги ударом молотка.

========== Часть 4, глава 3 ==========

Тяжкое забытие… Сколько это длилось? Неведомо. Лишь чье-то мягкое прикосновение заставило поднять голову. Оказалось, что в тот миг над миром сияло солнце, ибо образ создания, склонившегося над ним, был почти невидим. Воздушные одежды, льняные волосы, глаза пепельно-серого цвета, ветер, играющий ее красотой. Он уже видел ее. Флавия – младшая сестра Фиа.

Совсем еще юная девушка робко гладила Торина по голове и, казалось, говорила с ним, но слов ее было не слышно. А языка разумных она, конечно же, не знала. Верная феечка шныряла перед глазами и жестикулировала архидриаде воздушного мира. Флавия остановилась, встала на колени, склонилась ниже.

«Также как со мной…» – все, что удалось разобрать из фейской трескотни, хоть говорок чаровницы и был в этот раз очень тих и грустен.

– Зачем ты здесь?

– За тобой. Я отнесу тебя в племя.

– Фиа так велела?

– Фиа не повелевает мной. У нее свое царство.

– Почему ты пришла?

– Я чувствую боль. Фиа сурова, а ты не знаешь ее во всем. Но ты теперь часть нас. Я должна была придти.

«Ты теперь часть нас» – что она имела в виду?

– Я не могу быть частью вас. Все кончено.

Флавия рассмеялась. Потом потянула за руку и заставила подняться.

– Ты чист, как вода в потаенном источнике Фавелин. Тебе неведомы тайны матери. Но ты уже знаешь, что Фиа – хищница. Они яростны, но отходчивы. Просто ты разозлил ее. Не нужно было так.

– Как? Если ей лучше с ним, я уйду!

Детский смех Флавии показался ужасно неуместным рядом с его душевной болью.

– Лучше с кем? В их мире принято брать всех, кого победишь. Она не победила его, и не взяла. В чем же ты винишь ее? Фиа могла взять. Но Фиа осталась с тобой.

Флавия улыбалась, пыталась поддержать. Её слова, должно быть, задумывались как бальзам на раны, но действие этого бальзама совсем не чувствовалось. Огненное Лихо продолжало бушевать все с той же силой. В голове вертелась лишь фраза Шерхана о том, что Мирра – одна из одиннадцати его жен. Сколько же мужей могла позволить себе полубогиня?

– Я ничего не значу для нее. В любой миг она может уйти к тому, кто умнее, сильнее и лучше.

– А ты правда забавен! Как же я ей завидую! Мне уже жаль, что она опередила меня!

– В чем же опередила?

– В своем выборе. Хотя мне никогда не досталось бы это право.

– Какое еще право?

– Право решить судьбу нас всех. Лишь одно из пятнадцати колен архидриад может сойтись с разумными и почувствовать их. Великая Мать боялась за нас. Но это даже выше нее. Это происходит не по воле матери. И если не будет так, мы потеряем силу. Теперь же должны возродиться те, что сильнее и совершеннее в своих умениях.

Похоже, Флавия, как и Фиа, не любила лишних рассуждений со стороны «разумных глупцов» и довольно властно увлекла Торина с собой на спину орла. Все, что ему еще удалось узнать от нее – Фиа гневается не долго.

Когда огромная птица приземлилась возле лагеря гномов невдалеке от Озерного города, Фили и Кили сразу бросились к нему. Фили осекся от радостных приветствий, увидев померкшие глаза Торина. Кили застыл на месте, увидев Флавию. В лучах солнца образ девушки в развевающихся по ветру прозрачных воздушных одеяниях ослепил бы любого. Золотые волосы сверкали ярче любых сокровищ, стан был строен, как молодое деревце, движения грациозны и естественны. Орел уже поднимал ее в воздух – но она даже не присела, не держалась за птицу руками, легко передвигалась по его спине, будучи в своей стихии. Торин не видел замешательства племянника.

По этому бледному, померкшему миру было тяжело даже идти. Очертания деревьев и кустов сливались в какую-то неразборчивую мазню бездарного художника. Звуков не было слышно, приветствия товарищей затихли позади. Берег озера – то же место, откуда белоснежный жеребец унес его к ней – чтобы он обо всем узнал, чтобы все закончилось. Феечка. Верный друг покорно сидел рядом – тихо, без болтовни, с опущенными крылышками и грустными вопрошающими глазами.

– Лети, малышка. Улетай в свой мир. Мне нет места в нем. И ты не должна больше сопровождать меня. Все кончено.

Фея подползла ближе, робко забралась сперва на колени, потом на плечо гнома и прижалась рожицей к щеке. Прощалась?

«Не хочет уходить. Глупая. Так и будет со мной – напоминать о Фиа? Впрочем…»

В том, чтобы напоминать о Фиа не было резона. Как же был прав тогда Двалин! «А ты сам? Сможешь ли ты забыть все это?» Нет. Забыть такое нельзя. Наверное, нужно благодарить судьбу за то, что все закончилось так быстро. Потом было бы тяжелее. Тяжелее? Так бывает? Проклятие рода Дурина раздирало его изнутри, сжигало остатки души, которые все еще были живыми. Огонь и боль. Пустота и бессмыслица вокруг…

***

С прибытием бургомистра переговоры лишь затянулись. Торин был невыносим. Переговоры и так всегда были его слабым местом. Теперь же все только усугубилось. Всем было уже известно о его разрыве с Фиа. Но теперь вряд ли во всей компании нашелся бы хоть один, кто был этому рад. Даже несмотря на то, что владычица звериного царства обвинила Торина в том, что он ведет сородичей на смерть ради сокровищ. Каждый в отряде знал все о жизни своего короля и искренне понимал, что значит для него этот удар в придачу ко всему остальному. Как только в нем вообще хватало сил выдержать такое?

Каждый переживал по-своему, каждый старался поддержать своего друга и предводителя. Но дни проходили один за другим, а легче ему не становилось. Суровый гном ничем не выдавал этого, как обычно держал под контролем все дела отряда. Но, встретившись с ним глазами, друзья понимали: он испытывает такую боль, что чудовищнее боли любых ужасных ран.

Все ночи напролет в голове Фили вертелись мысли о том, как помочь Торину, как помирить его с любимой Фиа. Юноша искренне верил в то, что для этого достаточно всего лишь устроить им встречу. Он помнил Фиа: как она смотрела на дядю, как она без страха осталась тогда против отряда конных эльфов. Подвластные ей животные продолжали помогать их компании – в первую очередь ночной охраной лагеря, благодаря чему все гномы на славу отоспались за время пребывания на озерах, а некоторые и отъелись не в меру. Все, кроме Торина и их с братом. Фили казалось, что Торин и Фиа сейчас просто не поняли друг друга, да и характер его дяди был не из лучших. Гордость и вспыльчивость гнома оскорбили полубогиню, и она, скорее всего, просто дает ему время образумиться. Но – сколь же долго она будет выжидать, являя им свою божественную гордость супротив его королевской?..

Теперь Фили не нужно было объяснять, что значит всегда видеть перед глазами один и тот же образ, что значит жить мечтой об одном лишь взгляде, слове, не говоря уже о чем-то другом. Черные потоки волос, спускающиеся по плечам к груди, темно-синие глаза, точеные ноги. Улыбка, зовущая к себе… Она не привиделась ему, но он, в отличие от Торина, даже не знал имени создания, покорившего его сердце за мгновение.

Его ссоры с Кили сами собой прекратились после возвращения Торина. Кили стал тише и спокойнее, не докучал просьбами о стрельбе на спор или поединках за мясо из похлебки. Скорее всего, это было связано с дядей. Но иногда братьям казалось, что они вновь едины в понимании чего-то очень важного, о чем боятся говорить. Фили никогда ни словом не обмолвился о своей встрече с нереидой. Кили же тщательно прятал в сердце воспоминания о златовласой красавице, светящейся в лучах захода и улетающей прочь от него в далекие дали небес.

Молодой гном сам не знал, что думать о своих новых чувствах. Мысль о том, что он никогда больше не увидит ту девушку, была невыносимой. С другой же стороны, он уже представить себе не мог смысла в своей прежней жизни. Так он мог хотя бы ждать, искать, надеяться… Мир вокруг стал для него цветным и ярким в свете ее лучезарного взгляда – такого желанного! Он теперь точно знал, что будет искать ее, и в глубине души верил, что про озерную нимфу ему расскажет Фиа. А значит, нельзя было допускать, чтобы они не помирились с Торином. Это было подло – рассчитывать на возлюбленную дяди, но Фили ведь надеялся на лучшее и для себя и для него. Самое страшное крылось в необходимости держать все эти чувства в себе, не иметь возможности поделиться даже с братом.

Братья пытались уснуть в своей хижине. Было уже очень поздно. Все их товарищи уже давно наслаждались снами. Даже для дяди эта ночь, похоже, выдалась не бессонной. Кили ерзал рядом, изредка чуть вздыхал.

– Почему ты не спишь? – Шепотом спросил старший.

– Ничего, уже почти сплю!

– Ты толкаешься уже больше часа.

– Нет, ничего. – Голос брата звучал как-то особенно, не так, как всегда.

– Кили, что случилось?

– Ничего. Не спрашивай, разбудим остальных.

Это были уже не смутные опасения. Фили понял, что с младшим что-то действительно происходит. Вглядевшись сквозь темноту в лицо брата, он заметил слезы в краешках глаз.

– Ну ка, пойдем выйдем!

– Нет.

– Я тебя не спрашиваю!

Кили не стал сопротивляться. Выбравшись из лачуги, братья прошли чуть по лесу и остановились на поляне.

– В чем дело? Что ты скрываешь от меня?

– Фили, я не скрываю…

– Отчего плачешь? Ты стал другим в последние дни.

– Ты тогда тоже стал другим! И я не знал, почему, а ты не говорил!

– Сейчас речь о тебе! Тебя трясет всего. Ты здоров?

– Да. Но лучше бы мне умереть!

– Кили! –Это было уже слишком! – Кили, да говори же! Не то я разбужу Торина.

– Нет! Он меня просто убьет, если узнает.

– Да что ты натворил?

– Ничего, правда. Просто… – Кили поднял опущенную голову, глаза его словно спрашивали: «Как мне быть?» – Просто я не знаю, что со мной.

– Ты правда здоров?

– Да, да! Но я все время думаю одно и то же. И мне некому сказать об этом А раньше мы всегда все говорили друг другу!

– О чем ты думаешь?

Младший, не в силах уже сдерживаться, просто разрыдался Фили в рубашку.

– Ты помнишь девушку на орле? Которая привезла Торина? Ты видел ее?

– Видел краем глаза. И что? Что?!?

О, боги! Фили понял все в миг. Та девушка, со слов дяди, была сестрой Фиа – тоже полубогиней, властной над птицами. Она спасла их на краю обрыва, она первая пришла на помощь им. Так, может, и его нимфа из того же племени? Владычица водного мира? Догадка пришла сама собой. Путешествие по реке. Плот, который был устроен для них в камышах – он замедлялся на поворотах, чтобы они остались целы. Их словно поддерживало тогда что-то, и потом он увидел ее – той же ночью. Всесильные архидриады, обладающие магией… И все они не выстояли против их чар?

– Кили! Кили, посмотри на меня!

– Да что ты можешь понять! Я теперь знаю, почему так плохо дяде, и мне тоже плохо! И я никогда больше не увижу ее! А ты…

Фили и сам не знал, как теперь быть – как признаться брату, что он тоже заложник этой ситуации. Несколько минут они стояли молча. Нужно было все же подобрать слова.

Совсем рядом послышался вдруг тихий девичий смех. Кили явно не слышал его, старшего же охватило вдруг чувство присутствия кого-то еще. Хотелось повернуть голову в сторону. Даже не просто хотелось – не было сил не сделать этого.

Хрупкая и очень смешная на вид девушка робко выглядывала из-за дерева. Глаза ее были яркими и светящимися, светлые волосы обрамляли личико. На плечах виднелось странное полупрозрачное одеяние, но она пряталась, и рассмотреть ее наряд было нельзя. Отчего-то она почесала рукой курносый нос и как-то очень смело сделала жест, расценить который можно было лишь одним образом – убирайся. И даже указала направление – в сторону озера. Странные чувства вызывали эти ее жесты! Не было страха оставить с ней брата, не было мысли об опасности или подвохе. Напротив, в душе что-то возрадовалось за Кили, стало неловко находиться тут, мешать. Да, он узнал ее. Что же дурного могла сделать та, что вытащила всех их тогда из страшной передряги? Спасла всем жизни? Она была сама доброта, бесспорно. Ей нельзя было не повиноваться. И ноги сами понесли Фили к озеру.