Текст книги ""Под-Горой" и "На-Горе" (СИ)"

Автор книги: Aire-Revelin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Лагерь эльфов и людей был устроен совсем рядом, и Бильбо вспомнил о спрятанном у него камне. Беда случилась. Благодаря камню или же без него – не важно. Хоббит чувствовал, что должен исполнить поручение Фиа или хотя бы рассказать о ее словах кому-то мудрому и достойному доверия. За ним никто не устанавливал слежки, однако хоббит предпочел действовать ночью и в глубокой тьме улизнул из горы, использовав свое кольцо. Достигнув временного лагеря, он тут же попался часовым и сказал, что хочет говорить с королем эльфов. На полурослика посмотрели с недоверием, спросили, о чем он намерен говорить со столь важной особой. Применив все свое красноречие, Бильбо страстно убедил всех, что дело касается инцидента под горой, не терпит отлагательств, и он несет Трандуилу послание от Ее Величества королевы Эребора. После упоминания новой владычицы горы он был принят мгновенно.

В душе эльфа царила смута. Они, бесспорно, рассчитывали на то, что королева откликнется и поможет невинно пострадавшим людям, но ни у кого изначально не возникало и мысли, что она бросит своего любимого супруга, уйдет прочь из горы и повергнет Торина в форменное безумие. Трандуил очень расстроился, не получив никакого обещанного послания, но поразился, увидев в руках хоббита камень.

– Аркенстон? Где ты взял его? Ты нашел его в горе и не отдал королю? Да если он узнает об этом, он просто убьет тебя! Лучше верни сокровище на место!

Трандуил был прав, изначально Бильбо и сам хотел незаметно подкинуть алмаз его законному владельцу или передать через Фиа. Но тут пришлось ему во всех подробностях рассказывать о сокрытой в камне беде и желании королевы избавиться от огромного кристалла. Рассказ его эльф воспринял с недоверием, но у него не было оснований не доверять способностям Фиа. Хотя, возможно, хоббит придумал всю эту историю о разговоре с волшебницей и вынашивал в отношении Аркенстона некие собственные планы? В любом случае, отправлять столь бесценную реликвию обратно в гору с хоббитом было глупо и бессмысленно. Тут по-настоящему нужен был совет мудрейшего из мудрых. Камень остался в руках эльфа. Бильбо же отказался от предложенного ему политического убежища и той же ночью вернулся обратно в гору. При мысли о том, что Торин узнает о содеянном им воровстве и, по сути, предательстве, все тело его тряслось в лихорадке. Но сбежать сейчас из горы – значило самому признать факт этого предательства и повергнуть несчастного гнома в еще большую пучину гнева и горя…

Два дня прошло относительно спокойно, словно на отдалении камень и правда действовал меньше. Король Эребора закрылся в своих чертогах и под страхом жестокого наказания велел не беспокоить его. Он не принимал ни еды, ни воды. Лишь водил руками по одежде, которую она надевала, вдыхал запах вещей, к которым прикасались ее руки, прижимал к груди свадебное платье любимой и немыми мольбами звал ее, умолял вернуться к нему.

Все случившееся было по настоящему тяжелой трагедией, в которой даже некого было обвинить. Торина поддержали все сородичи-гномы, Фиа поступила по зову сердца и чести, людям тоже было некуда деваться. Оставалось напряженно ждать, когда волшебница остынет и сжалится над своим супругом. Кили и Фили тщетно призывали к себе ее сестер в надежде получить от них помощь или хоть какую-то весть. Архидриады ушли, очевидно, продемонстрировав разумным свое единство и схожесть позиции. Владыка эльфов дождался, наконец, столь нужной встречи, в ходе которой надеялся разрешить возникший конфликт и принять верное решение.

Серый волшебник сумел появиться рядом лишь сейчас – спеша в освобожденный город на счастливую свадьбу и попав в итоге во мрак горя и непонимания. Трандуил мгновенно увел его в свою палатку и показал бриллиант.

– Аркенстон? Откуда он у тебя?

Вся эта история звучала глупо и неправдоподобно. Гэндальф напряженно думал над поступком Бильбо, словами Фиа. Руки его водили по камню, но не чувствовали никакого зла. Он мог искренне поверить в то, что хоббит стянул артефакт, а после просто не решался отдать его Торину. Но как понять его обращение к волшебнице? Ее требование уничтожить драгоценность? Даже мудрец не мог с точностью сказать – была ли это выдумка Бильбо или сущая правда. Он не знал архидриад, и не мог судить о них. Между тем, обладание Аркенстоном, безусловно, давало им управу над Торином. Какое бы безумие не охватило гнома, он ни за что не оставит им этот камень и пойдет на все за обладание им. Гэндальф уж точно знал это и предложил эльфам необычный план. Идея могла показаться жестокой по отношению к гномам. Но и изначальная их алчность должна была снискать наказание, и обезумевшего короля нужно было заставить вновь мыслить рационально, исправить допущенную ошибку и, таким образом, создать почву для возвращения любимой.

Ранним утром Торину пришлось покинуть место своего уединения. К горе приближалась многочисленная совместная делегация эльфов и людей под флагами Трандуила. В затуманенное горем сознание острыми стрелами вонзались слова о том, что уход королевы не случаен и явился прямым следствием жестокого отношения к пострадавшему городу. Посему у Торина есть возможность все исправить, оказать разумную помощь жителям, оставшимся без крова и, таким образом, вернуть свою возлюбленную. Ответ короля поразил всех своей дерзостью и прямотой.

– Пусть моя королева сама скажет мне об этом. Насколько я ее знаю, она никогда не поручает другим говорить за нее. И вспомните о том, что когда мы обратились к эсгаротцам за помощью, нам тоже дерзко отказали после длительных переговоров!

Возразить было нечего. Эсгаротцы не помогли тогда маленькому отряду, прошедшему через многие лишения.

– Торин, одумайся! Ведь она не одобрила твоего решения и потому ушла от тебя! – Трандуил пытался взывать к разуму гнома. Результат оказался противоположным.

– Кто бы говорил такие слова! Уж не ты ли сам все это и устроил? Думаешь, у меня плохая память? Знай, я все помню! И ты – единственный, кому моя свадьба была уж очень не выгодна!

Дело принимало дурной оборот. Торин понял все превратно, едва увидев эльфийские хоругви. Друзья и родственники напрасно пытались успокоить гордого гнома, охваченного горем и безумием. Эльфы и люди чуть посовещались и заявили о том, что их лагерь рядом, и они дают королю Эребора два дня на раздумья, после чего вновь придут в надежде на его благоразумие.

Какое уж там благоразумие! Он вмиг вспомнил все старые истории и твердо убедил себя в том, что все случившееся – происки Трандуила с целью забрать у него Фиа! Извечные соперники вновь оказались на пороге кровной вражды, Торином нераздельно владела ненависть и желание мстить до конца.

Два дня тянулись бесконечно – в тщетных попытках убедить Короля-Под-Горой помочь городу и прекратить этот конфликт. Хотя, далеко не все придерживались этой позиции, продолжая настаивать на том, что Эсгарот должен быть благодарен гномам за избавление от соседства с драконом, а не требовать денег. Внутри сплоченной ранее компании появился раскол. Они уже не были едины в горе и радости. Они ссорились между собой. Хоббит старался не встревать в разговоры, быть незаметным и очень боялся момента, когда Торин узнает о хищении Аркенстона. Ему следовало бы просто молчать о том, что это – дело его рук. Он так и намеревался поступить, но не смог. Даже инстинкт самосохранения подвел несчастного Бильбо, когда конфликт зашел еще дальше – теперь уже из-за Аркенстона. О, великий Эру! И зачем только он связался с этим по-настоящему проклятым камнем! Как же права была Фиа!

Огромный бриллиант сверкал в шкатулке в руках серого мага. Делегация, как и обещала, вернулась, убедилась в неизменности решения подгорного короля и использовала против несчастного Торина сразу два своих козырных туза: камень и поддержку Гэндальфа. Слова мудрого волшебника о том, что любые деяния, имеющие основанием алчность и корысть, не могут снискать иного исхода кроме кары – не достигли ушей обезумевшего гнома. Ему бесполезно было говорить и о том, что ему вернут Аркенстон в тот же миг, как жители разрушенного Эсгарота получат разумную и отнюдь не завышенную в размерах помощь. Гэндальф намекал, что королевская свадьба обошлась Торину дороже, нежели нужно для ликвидации разрушений. И одна лишь стоимость полученных им подарков делала его богаче на не меньшую сумму. Все было бесполезно.

– Я скажу вам лишь то, что вы не просто воры, но и низкие разбойники! А то, что вы сейчас делаете – подлый шантаж с целью лишить меня и сокровищ моего народа, и моей королевы!

– То, что мы делаем, не шантаж, а просьба о помощи и зов к твоему благоразумию!

– Просьба о помощи? Прекрасно! А я скажу вам по-другому. Вы не просто затеяли все это чтобы расстроить мою свадьбу с Фиа, но и применили для этого магию или еще какие-то свои эльфийские уловки! Трандуил! Мне ли не знать, как ты смотришь на мою королеву? Мне ли не понять, что любовь к такому существу и правда может подвигнуть на воровство? Ты украл этот камень, чтобы заполучить Фиа, а теперь выставляешь это как помощь несчастным, которых избавили от векового страха и проклятия!

Руки гордого эльфа дрогнули от столь чудовищных обвинений и непроизвольно потянулись к луку и стрелам.

– Да ты и правда глупец и даже безумец! Тебе ли не знать, что Фиа нет дела до камней и сокровищ?

– Зато вам совсем не важно, какими путями заполучить ее, чтобы понять ее магию и уложить в свою постель! Да будет вам известно, что я не оставлю так всего произошедшего. Мы воины, и будем воевать! За свою королеву и за свою реликвию! И если есть в этом мире высшая справедливость, воры будут наказаны, и мы выиграем битву с вами! А с тобой, подлый вор и прелюбодей, я буду драться лично и до смерти одного из нас!

Выхваченный из ножен меч гнома указывал на Трандуила. И тот, бесспорно, принял бы вызов, если бы несчастный хоббит, не в силах уже выносить всего увиденного, не бросился к ногам Торина с жалобным криком о том, что эльф не виноват и не крал никакого камня…

Последняя капля переполнила и без того кипящий котел. Гном даже не мог говорить некоторое время – лишь качал головой, презрительно глядя на полурослика.

– Как ты мог? Ты, кого я считал себе другом. Украсть камень предназначенный ей? Да если бы не ты, она была бы рядом! Наш талисман был бы на месте…

Торин, как раньше его дед Трор, считал Аркенстон счастливым талисманом своего рода. Он верил, что беда случилась из-за его утраты. Стоявшие рядом гномы готовы были в любой момент удержать Торина от того, чтобы тот бросился на Бильбо и искалечил или – не дай бог – убил хоббита. Но король лишь презрительно фыркнул:

– Прочь! Убирайся отсюда прочь – к своим эльфам и магам! И знай, что прощения тебе не будет никогда!

Торин стремительно скрылся в чертогах. Едва оказавшись в уединении, он понял, что уже не может сдерживать слезы. Его предали все, отняли самое дорогое, лишили смысла всей жизни. Оставалась лишь битва – ни на жизнь, а на смерть. Ведь ее не было рядом…

========== Часть 6, глава 5 ==========

Беда случилась, и вороны вновь летели к Железным Холмам —, но теперь уже совсем с другим приглашением – на войну, а не на свадьбу. Один кузен извещал другого, что конфликт полностью спровоцирован эльфами с целью отнять у него супругу. Реликвия рода – Аркенстон – бесстыдным образом украдена из горы, и дело чести гномов – мстить за столь подлое вероломство. Нет резона объяснять, насколько серьезно гномы относятся к таким вещам. Отряды Даина не заставили себя долго ждать. Не менее пятисот тяжело вооруженных воинов приближались к горе на глазах у подавленных, но не растерявшихся людей и эльфов, к которым тоже уже прибыло недюжинное подкрепление.

Численно силы были не равны. Эльфийская конница и лучники совместно с отрядами эсгаротцев насчитывали более тысячи воинов. Изначальным их планом было подавить конфликт фактом значительного превосходства. Но для этого нужно было не пустить гномов в гору. Оказавшись внутри, они могли бы очень долго держаться, постоянно ослабляя силы противника. Противостояние приобрело бы форму осады крепости, для успеха которой нужен еще больший численный перевес. Да и разве кто-либо из них хотел этой крови? .. Но только надежды на то, что Даин поверит их версии случившегося, и откажется воевать на стороне брата – были ничтожны. Аркенстон вновь блестяще сыграл свою злую роль…

Встретившиеся армии разделила река. Впереди были не простые переговоры, в которых обитатели горы принимали участие благодаря своим говорящим воронам. Черные птицы так и шныряли по небу, связывая гномов друг с другом. Сообщения, которые они передавали, очевидно, настраивали прибывшую армию далеко не на мирный лад. Даин начал свою речь высокомерно и даже вызывающе.

– По какому праву вы похитили реликвию эреборского трона?

– Даин Железностоп! Ни один из тех, кто стоит сейчас перед тобой, не крал у гномов эту реликвию. И мы много раз предлагали твоему кузену забрать камень обратно.

– Как же тогда Аркенстон Торина оказался в ваших руках? Да и что-то я не верю, что вы предлагали возврат без выкупа.

– Речь не шла ни о каком выкупе!

– А о чем же? Ваши намерения мне знакомы! Я был на королевской свадьбе, и помню ваши визиты вежливости с подарками. Вам нужны сокровища гномов. А, по словам моего кузена, еще и его королева. А коли все так – мы, гномы, будем драться с вами за то, что принадлежит нам!

Как и ожидалось, дело принимало дурной оборот.

– Даин, мы взываем к твоему благоразумию! Кровопролитие жестоко и бессмысленно!

– В таком случае верните камень и королеву, если она тоже у вас! И убирайтесь вон от горы!

– Мы готовы вернуть вам камень тотчас же! Но королевы, увы, с нами нет. И, да будет тебе известно, она покинула гору из-за вашей алчности!

– Алчности? Вы самым не благодарным образом потребовали себе то, что вам не принадлежит. Вы завладели главной реликвией нашего рода. Вы угрожаете нам осадой горы, пользуясь своим численным превосходством. Только знайте: гномов не испугать этим! Каждый из моих воинов стоит четверых ваших. Сородичи помогут нам со стороны горы, а там – пусть боги решают, кто из нас прав!

Главы всех трех армий, равно как и простые воины, нервно переглядывались друг с другом. Упрямство гномов было непобедимо. Вооруженного конфликта было не избежать. На горе, на небольшой площадке уже виден был малочисленный, но полностью готовый к борьбе отряд Торина – товарищи по походу и примкнувшие к ним еще несколько смельчаков из числа оставшихся в Эреборе после королевской свадьбы. В сверкающих доспехах, вооруженные лучшим оружием – они смотрелись гордо и воинственно, готовые выйти на помощь союзникам в любой момент. Зоркие глаза Трандуила даже различили в руках Торина лук, готовый в любой момент выпустить стрелу, едва дело дойдет до битвы.

Напряженная пауза длилась целую вечность. Никто не решался первым атаковать и отдать приказ о начале схватки. Гномы мудро заняли выжидательную позицию, переложив самую тяжелую задачу на своих противников. В присутствии короля эльфов люди тоже вели себя скорее как ведомые, нежели армия, способная самостоятельно принять такое решение. Перед глазами Транди стоял образ Фиа. Если бы только она появилась сейчас! Если бы только она пришла! И Гэндальф… Его не было с ними в тот момент – почему? Он исчез еще утром, даже не сообщив своих планов. Неужели, будучи сильными магами, оба они не чувствовали, что здесь происходит, не осознавали последствий, не считали своим долгом прекратить это безумие? ..

– Так вы пропустите нас в гору или нам войти туда по вашим телам? – речь Даина была уже в чем-то насмешливой. Нужно было отвечать. Озвучить чудовищный приказ, произнести страшные слова, за которыми последовало бы кровопролитие…

Воронья стая на горе неожиданно встрепенулась, загалдела, впала в неистовство. Несколько коршунов приблизились к ним, очевидно, сообщив нечто. Часть птиц отправилась к королю Эребора, два крупных ворона неслись к Даину. С равнины донесся звучный призывный голос серого мага:

– Остановитесь, глупцы! На вас идут полчища гоблинов и орков!

Птицы, очевидно, сообщили ту же весть. Эльфы, гномы и люди переменились в лицах, начали вертеть головами и всматриваться вдаль. Отряд Торина, находившийся поодаль, но на возвышении, очевидно, первым получил возможность убедиться в правоте слов волшебника. Торин отбросил свой лук и нервно метался по уступу, переговариваясь с членами своего отряда. Посетившие его вороны уже вовсю неслись к родственнику. Через несколько минут линия горизонта исказилась, перестала быть ровной. Выросшие из нее торчащие кверху пики обрели хозяев – воинственных темных существ, в несметных количествах надвигавшихся на гору.

Что это? Возмездие темных сил за уничтожение существа, принадлежавшего их миру? Небесная кара за возврат несметных богатств, вокруг которых разгорелась такая склока? Или же просто единство всех тварей, населяющих разумный мир, в своем преклонении перед золотом и драгоценностями? Ответ был уже не важен. Приди орки чуть позже – они получили бы все почти задаром, ибо их противники уже резали бы друг друга. Теперь же само провидение давало им шанс унять свои низменные споры, дабы объединиться перед лицом общего врага, победить которого можно было лишь сообща.

Даин напряженно искал слова для обращения к людям и эльфам, еще несколько минут назад бывших ему противниками. Транди благодарил богов за то, что его избавили от участи начать глупую не нужную никому резню. Торин застыл на месте на какое-то время, напряженно вглядывался в небо. А потом скрылся в чертогах, чтобы появиться уже на земле со своим маленьким, но славным и героическим отрядом, спешащим не на битву с людьми и эльфами, а на экстренный военный совет.

========== Часть 6, глава 6 ==========

Комментарий к Часть 6, глава 6

Далее, на протяжении трех глав, собственно, Битва Пяти Армий. Слабонервным лучше воздержаться. Или перед ответственным мероприятием не читать.

Наступление шло по трем фронтам. Главные силы надвигались к горе слева. Равнина на горизонте была сплошь усеяна полчищами орков. На отражение этой атаки решено было направить совместные силы эльфов и людей. Правый фланг предстояло защищать от атаки гоблинов, подступающих со стороны лесов. С центрального фланга ожидалось нападение отряда меньшей численности, но хорошо вооруженного и даже оснащенного боевыми машинами. Даин разделил свою армию, забрав большую часть гномов под свое руководство. 150 сородичей с Железных Холмов отданы были Торину, которому предстояло отражать нападение на правом фланге.

Гоблины наступали намного проворнее орков, и их отряд первым оказался в самом центре сражения. Полчища гоблинов атаковали со всех сторон, пуская стрелы и тесня противника прямым натиском превосходящих сил. Каждую секунду топоры гномов рассекали уродливые тела, отрубали конечности. Щиты их уже сплошь покрылись зарубками, доспехи были во многих местах повреждены. Часть отряда во главе с Балином оттеснили чуть поодаль. Рядом с Торином оставался Двалин, раскидывающий гоблинов сразу по несколько и ловко орудующий двумя топорами одновременно. Кили, Фили и Глоин старались быть рядом, но в таком адском пекле невозможно было держать позицию. Почти одновременно две гоблинские стрелы поразили молодых братьев. Но оттого наследники лишь стали биться яростнее. Кольчугу Торина разорвал удар топора, повредив предплечье правой руки. Но боли почти не чувствовалось. По сравнению с тем, что приходилось видеть вокруг, это была лишь царапина.

Первая орочья стрела поразила его в бок, плотно засев между ребер. Искореженные ударом кольца кольчуги не давали вытащить ее, пришлось обломать оперенный хвост. Между тем, противники однозначно видели в нем предводителя и тотчас воспользовались и ранением, и возникшим вынужденным перерывом в бое. Сразу трое гоблинов обрушились на могучего гнома. Удары двоих из них были мгновенно отражены. Стремительный выпад топора поразил врага, теснящего его справа. Тело Торина раскрылось в ударе, и один из гоблинов воспользовался этим, всадив в короля гномов свой уродливый зазубренный меч по самую рукоять. Холодная сталь пронзила тело насквозь под левой ключицей. Кто-то из товарищей бросился Торину на помочь, и обидчик уже безжизненно упал, не успев вытащить меч. Воткнув топор перед собой в землю и собрав в комок всю свою силу и волю, Торин вырвал из себя вражескую сталь. Перед глазами все помутилось от боли и осознания того, что ранение серьезное, а значит нужно принять какие-то меры чтобы не потерять много крови. Страх оказаться не в состоянии сопротивляться и защитить сородичей был превыше всего. Между тем, алый ручеек предательски струился сквозь пальцы по исковерканным доспехам.

Кажется, им удалось сломить этот первый адский натиск. Чувствовалось затишье. Оглядываясь по сторонам, он пытался пересчитать родных и товарищей, убедиться, что они живы. Оин и Глоин добивали нескольких уже израненных и не опасных врагов. Двалин мощными ударами отгонял с их позиции нескольких гоблинов, струсивших при виде такого противника и бросившихся в бегство. Кили и Фили, стоя бок о бок, гневно размахивали топорами, все еще ожидая очередной атаки. Дори и Ори тоже как всегда были рядом, к счастью, почти не пострадавшие. Балин, Бофур и Бомбур помогали раненым товарищам из свиты гномов Даина. Бифур, опустив зазубренный и даже погнутый топор, приближался к юным братьям и что-то говорил им. Эпицентр сражения переместился на эльфийские позиции. Вдалеке разворачивалась величественная картина атаки конницы Трандуила на подоспевшие к ним легионы врагов. Король эльфов отважно вел свое войско, проявляя чудеса героизма и мужества.

Радость одержанной тогда промежуточной победы оказалась не долгой и преждевременной. Глаза к ужасу своему различили на горизонте приближающиеся полчища орков во главе с Азогом. По правую руку предводителя шествовал его сын – тоже огромный размерами орк верхом на крупной воинственной самке варга. Теперь на них шли силы не пеших гоблинов, а кавалерия, где каждый враг представлял двойную опасность, ибо для победы необходимо было сразить и варга, и его всадника. Разум сковали мысли о неминуемой смерти. Выход против Азога – исполненного свежих сил и желания поквитаться с ним по всем старым долгам – был на этот раз еще более подобен неминуемому самоубийству. Надежды не было – получив уже два серьезных ранения, Торин не смог бы даже заставить врага спешиться. Численность нового приближающегося к ним отряда орков была велика, и товарищам, тоже уже измотанным в битве, раненым и уставшим, отнюдь не улыбалось счастье выстоять. Но выхода не было. Разум настраивал сознание на ярость боевого транса. Лишь одна мысль не давала покоя. Теперь уже он точно погибнет, так и не увидев Фиа. Теперь уже все будет кончено – без шанса хоть взглянуть на нее в последний раз.

Фиа…

Откуда-то сзади на Торина наступала лавина все более ощутимого тепла. В тишине перед бурей возникало ощущение сродни той эйфории, что была в редкие часы их счастья: уверенность и спокойствие жизни в соприкосновении с ее божественной аурой силы и вездесущего бесконечного добра. До боли уже знакомый непреодолимый зов заставил повернуть голову назад. Сперва глаза отказывались видеть в приближающихся белых силуэтах родное племя братьев по крови. Но в страшный час чудо явило себя их обреченному, проклятому этим миром отряду. Большая стая белых тигров – для этих мест просто легенд и призраков – шло к ним на помощь. Они спустились с гор и преодолели многие мили, призванные своей госпожой. Они пришли, ведомые хозяйкой и истинной королевой их мира. Фиа…

Никто и никогда не видел женщины величественнее. Вся первородная ее ипостась раскрывалась в тот миг каждому, кто видел ее – царственно спокойную, загадочно улыбающуюся, уверенную и твердую, как сталь. Она, во главе и в центре своего отряда, так гармонично смотрелась верхом на лучшем из лучших, сильнейшем из сильнейших, единственном хищнике, способном сравниться силами с ней, но все же признающем ее волю и власть. Фиа и Шерхан. Король и королева: единство сил горной, далекой, неведомой почти никому магии и боевой мощи. Она пришла. Она не могла не прийти. Вслед за белыми тиграми шествовали несколько стай волков во главе с малочисленным, но страшным по своей природе отрядом альбиносов – яростных берсерков-убийц с вечно красными глазами и непревзойденной жаждой крови. Желтые рыси и черные пантеры образовали левый фланг. А слева уже виднелись в небесах многие стаи боевых птиц, от которых темнело небо и меркло солнце. Они пришли – силы Матери Природы, помощь иного мира, частью которого они теперь считали троих гномов…

Фиа… Она ушла тогда – яростно и бесцеремонно. Но вернулась сейчас – в роковой час смертной битвы, готовая положить за него жизни вверенных ей существ. Она вновь нарушала все законы и правила своего мира, шла вопреки воле Великой Матери. Но она была здесь, и вместе с ней, бесспорно, ее сестры, ибо никому в мире разумных даже близко неведомо было такое же единство во всем, как у архидриад.

Фиа в тот миг не глядела на Торина. Она была в каждой частице себя истинно отрешенной, готовой к великой битве, сконцентрированной на каких-то неведомых никому намерениях. Рядом с раненым гномом оказалась верная Мирра – мгновенно поддержав его, словно вселив новые силы и открыв второе дыхание. Может, и Мирра обладала магией? Торин помнил слова возлюбленной о том, что магия есть у всех. Но – у зверей? Тем не менее, словно по воле заговора, кровь перестала течь струей сквозь его пальцы, боль ушла прочь, руки уверенно сжали оружие.

Торин отчетливо видел тогда, как стаи хищных птиц, ведомых, бесспорно, самой Флавией, обрушились с неба на полчища гоблинов, придя на помощь эльфам и людям. Страшные когти разрывали врагов, раскидывали их по орошенной кровью земле. В миг, когда сразу две стрелы поразили короля эльфов, один из орлов подхватил его и поднял над землей, но даже тогда Трандуил до последнего момента разил своим мечом неприятеля, спасая товарищей и отводя смерть ото всех, кого только мог спасти.

Между тем, черные полчища орков неминуемо приближались к позициям гномов – уже не многочисленных, но отчаянно готовых стоять до конца, собравших все последние силы и как один взявшихся за оружие.

Когда и на их фланге началась жаркая битва, стало невозможным уследить, где сейчас Фиа, и что она предпримет в роли военачальницы. Варги, как бешеные, сшибали с ног товарищей. Орочьи мечи сверкали, отражая удары гномов. Мирра на глазах у Торина разорвала на части нескольких орков, теснящих Фили и Кили. Ее прекрасный лик оросился кровью, хищные клыки устрашали каждого, кто видел белую воительницу. Длинная орочья стрела поразила гнома в левый бок. К счастью, доспехи там были еще целы, и ранение было не серьезным. Торин почти не чувствовал никакой боли и слабости, ибо на его глазах крупный орк поверг на землю Кили… Сразу несколько врагов повалили его самого. Отражая топором их удары, он чувствовал, как сверху несколько мечей разрывают остатки правого рукава кольчуги. Поднявшись на ноги в яростном приливе сил, он наконец увидел свою Фиа.

О, ужас! Она не могла не быть королевой! Она избрала себе врага, и во взгляде ее была сущая уверенность: она получит того, кто истинно достоин стать ее противником в этой битве! Она опять хотела той схватки, что станет самой славной и вожделенной: с предводителем. С сильнейшим, а значит единственным, достойным ее неизменно хищной сущности. Фиа и Шерхан открыто бросили вызов Азогу на белом варге. Ничего чудовищнее Торину видеть не приходилось, ибо о битве Фиа с драконом ему лишь рассказывали.

Вожак племени белых тигров супротив последнего выжившего белого варга… Старая вражда племени, не исполнившего тогда свою миссию до конца, с единственным представителем, взращенном в ненависти и желании оправданной мести… Королева мира хищников супротив предводителя полузверей, в разы превосходящего силой и размерами солдат своей армии… В тот миг все поединки вокруг приостановились, ибо каждый был зачарован этой картиной двойного противостояния – чудовищного, но так завораживающего!

========== Часть 6, глава 7 ==========

В глазах Фиа не было страха, напротив! Она вновь была счастлива – как и в тот миг, когда старалась пояснить, как важно ей поразить Смауга, одержать верх над истинно сильным врагом. Она была почти безумна, но полностью сжата и нацелена на исполнение какого-то намерения. Аура ее светилась, магия была как никогда сильна.

Словно арбитр, над ними парила огромная хищная птица. В руках архидриады не было оружия – она даже не достала из ножен свои боевые кинжалы. Орочий король, напротив, был готов обрушить на дерзкую обидчицу всю мощь своей огромной палицы. Хотя, инстинкт подсказывал ему, что в этой ситуации не все просто и чисто. Сняв с плеча длинное лассо, Фиа ловко метнула его, ухватив железную культю врага. В тот же миг второй конец кожаного шнура оказался наброшен на птицу. Азог слетел с варга, но уже через секунды освободился, перерубив охотничье приспособление. Впрочем, это было не важно. Фиа было нужно лишь разлучить его и белого зверя. Она сама спрыгнула на землю, и в тишине остановленного боя Шерхан обрушился на огромного волка. Два белых хищника сцепились в смертельной схватке. Когти любимца Азога рвали густую полосатую шерсть, зубы впивались в спину вожака. Но пасть Шерхана уже оросилась кровью, брызнувшей из перекушенной шеи. Мощные удары лап завершили поединок. Белый тигр издал победный клич, стоя на трупе поверженного врага. Король орков обезумел от горя и ненависти. Фиа приблизилась к победителю, встала рядом. Взгляд ее замер на месте, руки раскрылись тыльными сторонами назад, напряженные ладони словно с силой отводили в стороны какие-то невидимые вещи. В гробовой тишине слышно было лишь ее утробное рычание, сильнейший позыв, в глубинах Фиа чувствовалась сила намерения, которой не было равных…

Варги вдруг стали неестественно дергаться. Глаза их налились злой яростью и сопротивлением. Некоторые пытались пятиться, почти все водили ушами и трясли головами. Архидриада была неподвижна. Глаза ее не моргали. Рядом с нею устрашающе рычал огромный вожак, сразивший предводителя варгов в считанные минуты. В этом адском напряжении ход времени замер. Бешеные звери дико сопротивлялись намерению волшебницы. Всадники-орки пытались усмирить их. Судороги пробегали по телам одомашненных орочьим племенем волков. Рядом с архидриадой появился вожак страшных красноглазых альбиносов.