Текст книги ""Под-Горой" и "На-Горе" (СИ)"

Автор книги: Aire-Revelin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Твоя супруга – победитель дракона! Так скажи об этом всем – воочию и вслух! – заявил один из гномов Железных Холмов.

– Они обязаны нам избавлением от векового проклятья и страшной опасности! Разве разумно после этого еще и требовать себе часть наших богатств? – поддержали его другие.

– Даин! Ты же был против нашего союза! И разве виноваты жители Эсгарота в том, что дракон разрушил город? И разве им есть у кого просить помощи, кроме как у нас?

– Торин, тебя верно свели с ума эти духи! Мы вернули королевство, мы повернули вспять ход сражения, которое было уже почти что проиграно, а теперь мы еще и должны выплачивать контрибуции пострадавшим?

– Дорогой Даин – мы ли? Не ты и не я изменил ход этой битвы!

На это гному нечего было сказать.

– Ты вправе, как муж, озвучивать волю супруги.

– Моя супруга сама озвучит свою волю, как только вернется. И, уверяю тебя, ее воля окажется отличной от твоей.

– Конечно! Этой хищнице нет дела до наследия наших предков! – зал вновь огласился криками и спорами. Друзья Торина пытались поддерживать его, но гномов из свиты Даина было намного больше.

– Зато ей есть дело до того, что сотни людей погибли, лишились своих кормильцев или остались без крова, а ты вместо разумной помощи месяцами держишь их в беде и дальше, не давая возможности заняться восстановлением. – Балин попытался хоть как-то избавить друга от необходимости противостоять им в одиночку.

– А эльфы?

– Эльфы? А не эльфы ли изначально разобрались, как избавиться от дракона? – вмешался Глоин.

– Не они ли поставили магическую завесу, позволившую сохранить жизнь всем, кто противостоял Смаугу? – Торин поблагодарил глазами Ори за эту реплику.

– Не эльфы ли еще до битвы доказали свое право на часть этих сокровищ, похищенных у них и принесенных Смаугом сюда? – в голос заявили Кили и Фили.

– Не эльфы ли проявили чудеса лояльности и героизма во время битвы? – Торин говорил на редкость спокойно и размерено, хотя глаза его горели от ярости и недовольства.

Родовитый сородич просто вскипал от негодования. Что за Торина вернули им эти волшебники? ..

– Хорошо. Я соглашусь дождаться возвращения королевы Эребора. Но ты теперь возьмешь на себя обязательство отсрочить до этого момента все выплаты!

– Даин, я ни при каких обстоятельствах не стану держать людей и дальше в беде и на пепелище! И если моя воля тут еще что-то значит, распорядись уже завтра доставить в Эсгарот часть золота, необходимого для начала работ по восстановлению города!

Торин медленно прохаживался по зале: простой, но необыкновенно величественный, с ярким пронизывающим взглядом, исполненным и твердости и глубочайшей на свете грусти. Тигры вальяжно расхаживали вокруг него – не как слуги, но как правители на равных. Эта неразлучная королевская свита делала Торина более чем недосягаемым, далеким. Выражение глаз вожака откровенно говорило Даину о том, что пора прекращать этот разговор и заняться выполнением приказа.

Властитель Железных Холмов лишь качал головой и не удержался от реплики:

– С такой политикой хозяйствования тут скоро будут вторые Синие Горы!

Как же тяжело было возвращаться ко всему этому после светлых и чистых лесов, журчащих ручейков и полян, поросших нежными цветами! Как же ужасны казались эти темные высокие залы, сколь мертвы и безответны были эти малахитовые колонны! Даже травинка, выбившаяся из-под первого снега, могла дать больше поддержки и тепла. Даже бабочка, сев на руку, доставляла больше радости. Очередной долг давил на плечи не менее прежнего, возвращенного сполна. И на этот раз у него вновь не было выбора…

Единственное, что согревало душу во время прогулки по Эребору – это воспоминания о детстве. Очень далекие воспоминания. А яркими и живыми были сцены нелепой свадьбы с Фиа. Торин вновь и вновь видел ее в Эреборе, в этом драгоценном наряде из мифрила и сверкающих камней. А ведь она и правда смотрелась в нем нелепо, и сколь же прекраснее было прижимать ее к себе теплую и мягкую, а не облаченную в камни и металл! Она ушла тогда. И она никогда не будет жить здесь – в подземелье, без солнца и света, леса и бескрайних равнин. На мгновение Торина посетила мысль о том, что и сам он сейчас словно ходит рядом со своей же собственной могилой…

Тигры были с ним. Звери, безусловно, не были довольны жизни в подземельях, но твердо заявили о том, что будут рядом до возвращения госпожи.

Десять дней тянулись, словно вечность, в дальнейших спорах с Даином, пересмотре списков эльфийского добра, глупых разъяснениях о том, что теперь он может и не знать, где Кили и Фили. В череде этих десяти дней было лишь три знаменательных события: прибытие делегации Эсгарота с благодарностью за переданное им золото, нежданное письмо Трандуила и беседа с Бильбо.

Жители Озерного города выражали искреннюю радость по случаю его чудесного спасения, приносили извинения в том, что не смогли помочь, когда гномы обратились к ним, выражали уверенность, что Эребор под властью такого мудрого и справедливого правителя всегда будет надежным другом и союзником Эсгарота. В этом Торина сладко уверяли несколько часов к ряду, уничтожая вино и угощения. Казалось, он не доживет до ночи…

Эльфийский король, в отличие от эсгаротцев, очень кратко выражал свою радость по случаю его возвращения – явно понимая от себя, что радость омрачена. И в своем витиеватом стиле просил сообщить то, что он знает о Фиа – не прямо! Просьба Трандуила была ловко завуалирована, но хорошо понятна. Сообщить было нечего. Лишь то, что вернется она еще не очень скоро. Однако, отказывать в ответе – пусть и вчерашнему врагу, Торин не мог. Как-никак, это письмо было выражением искреннего волнения – вполне оправданного не только теми чувствами, которые еще явно не утихли в душе эльфа, но и простой порядочностью.

Все существо рвалось к концу дня на свежий воздух холодной осенней ночи. Вдохнуть всей грудью. Увидеть звезды. Дать тиграм возможность порезвиться и поохотиться. Холод пробирал до костей – зима вступила в свои права. Но только так можно было хоть мысленно, хоть в мечтах поговорить с ней – глядя на звезды… Хоббит нашел Торина одиноко сидящим на камнях и глядящим в небо…

– Ты замерзнешь тут.

Гном чуть удивился, что кто-то искал его в такой час и в таком месте, но от души обрадовался Бильбо. Усевшись рядом, они подумали про себя, что это повод сказать обо всем том, о чем раньше поговорить не получалось. Но – довольно долго молчали.

– Торин, не грусти так! Ведь она вернется к тебе. Нужно лишь дождаться. Я понимаю, как все это нелегко. Вам все время приходится расставаться. Вы так много уже пережили всяких несчастий. Если я могу помочь тебе…

– Ты и так уже сделал безумно много. А я тогда…

– Не нужно! Я ничего этого уже и не помню, потому что ты со мной! Просто я не могу уже видеть, как ты страдаешь! Осталось ведь не много…

«Целые сутки» – подумал гном, считая уже часы до полнолуния.

– Бильбо, осталась вся та жизнь, что впереди. Нам не быть вместе. Она всегда будет уходить. И никогда не станет жить здесь.

– Ну, вы будете часто видеться. Это тоже не плохо! Никогда не устанете друг от друга, каждая встреча будет радостной!

Бильбо осекся, поняв вдруг, что эти двое уже нужны один другому, как воздух…

– Прости…

В глазах обоих было столько грусти и взаимного тепла, что оставалось лишь тихо обнять друг друга и радоваться тому, что бывают на свете такие чувства и такие отношения. Леденящая холодом ночь стала много теплее.

– Ты можешь взять свою долю и покинуть меня. Флавия может устроить быстрый перелет – не чета тому, как мы шли сюда. Но я хочу просить тебя остаться.

– Конечно, я с радостью останусь! Если я нужен…

– Бильбо, я становлюсь чужим здесь. И я никому не могу этого сказать.

Продолжать было трудно, но нужно было решаться.

– И мне некуда от этого деться. Все изменилось. Что было ценным – теперь для меня ничего не значит. А то, чем я пренебрегал долгие годы – оказалось великой истиной, скрытой от меня.

– Я понимаю тебя. И знаешь – я рад!

Оба вдруг искренне рассмеялись.

– Я правда рад тому, что ты встретил свою любовь, что увидел радости в самых простых вещах, и, черт возьми, тому, что у тебя будут дети!

– Не говори об этом пока ничего! Они сами не говорят, и я не хочу. Мне страшно – вдруг что-нибудь случиться…

– Да нет же! Знаешь, благодаря тебе я теперь понимаю, как важно всегда верить в хорошее! Ведь и для тебя еще год назад задача победы над Смаугом была непосильной. Но ты верил. И оказался достоин любви существа, которое обладало достаточной силой даже для этого! В этом и есть ваше предназначение друг для друга! Да и три сердца, усилившие магию и уничтожившие дракона, в нее вложила твоя любовь. Когда я понял все это, я стал так тобой гордиться!

– Нечего мной гордиться. Бильбо, я на грани срыва. Я мысленно предаю свой народ, я мечтаю о том, чтобы уйти. Фили и Кили тоже уже заявили мне, что просят отпустить их жить с любимыми существами, спасшими их от смерти.

– Думаю, все разрешится. Великие этого мира придумают что-нибудь, поверь. И я хотел сказать… Точнее, предложить…

Бильбо сделал долгую паузу, раздумывал, напряженно мыслил. Но продолжил, достав из кармана кольцо.

– Вот. Я нашел это в подземельях. Я спасся от гоблинов благодаря ему. И ходил к дракону, одев его. Оно волшебное. Тебя не видят, когда ты его оденешь.

Гном посмотрел на кольцо, ничем не изменился в лице. Хоббит, собравшись с мыслями, продолжал:

– Торин, я простое никчемное существо. Мне ни к чему такая вещь. Твои архидриады, наверное, найдут ей нужное применение. А может, и ты сумеешь, благодаря ему, чаще бывать рядом со своей Фиа. Возьми! Оно теперь твое!

Рука с кольцом протянулась к другу. Качая головой, король Эребора, похожий в этот миг скорее на самого простого гнома, ответил:

– Бильбо! Ты знаешь – Фиа ненавидит золото. Да и я теперь его ненавижу. Не нужно. Ты нашел его – так пусть оно и будет у тебя.

Хоббит вздохнул, во взгляде его и выражении лица чувствовалось, что он испытал облегчение.

– Как скажешь. И я, пожалуй, уведу тебя отсюда. Ты и правда замерзнешь, и тебе еще рано прекращать беречься. Тебе нужно быть осторожным во всем.

========== Часть 7, глава 7 ==========

О какой осторожности могла идти речь, когда наступало время полной Луны? .. Фавелин, дорогая! Как же просто и замечательно ты все объяснила! Если бы еще понять, как сделать все правильно! Если не увидеть, то услышать должно получится. Это уже доступно. Уставшая от расставания душа Торина готова была умереть, если ничего не получится.

«И ты можешь призвать ее. Вся наша загадка – лишь в силе намерения».

Какое же еще нужно более сильное намерение? Торин стоял на каменистой площадке под темным звездным небом – в тишине, одиночестве, глядя на серебристо-желтый лик ночного светила. До полночи оставалось уже не долго. Холодный ветер трепал его волосы, холодил едва зажившие раны. Нужно было хотя бы услышать! Полночь наступила, но вокруг была тишина. Рука бессильно коснулась каменного отвеса скалы, голова в отчаянии падала на тыльную сторону ладони… Тишина. Одиночество. Боль. У него ничего не вышло.

Он видел ее в своем сознании – рвался к ней, обнимал, зарывался лицом в ее каштановых локонах. У него ничего не вышло. И ничего ему не доступно из их магии и возможностей. Он – всего лишь счастливец, которому судьба подарила шанс узнать этих существ, многократно выжить, благодаря их способностям. Но – совершенно зря или же слишком рано они пытались приобщить его к своему миру, к созидаемым ими чудесам… Губы просто горели пламенем – так хотелось поцеловать ее! А в голове был ее голос…

«Не бойся. У меня все хорошо. Просто сейчас так нужно. Я с тобой!»

Глаза страшно было раскрывать – прекрасная картинка, нарисованная разыгравшимся воображением, могла исчезнуть.

«Не бойся! Я с тобой!»

Все же раскрыв глаза, отчаявшийся уже гном понял, что различает перед собой некий воздушный полувидимый образ – расплывчатый силуэт возлюбленной, стоящей на маленьком облачке – прямо рядом с ним. Все мысли уходили прочь, силы сосредоточились на том, чтобы лучше различить черты видения. Голос в голове стал уверенным и даже веселым. Фиа! Это были ее задорные интонации. Никто больше не умел так говорить.

«Давай же! Ты уже можешь!»

Призрак протянул ему руку. Рядом возникло такое же облачко. Не думая уже ни о чем, Торин шагнул к ней, и все улетело прочь… Небесная мгла и пустота, в которой были только два облачка, и они с Фиа – стоящие на них и держащиеся за руки. Не было ни земли, ни неба… Только где-то очень издалека горизонт обозрения освещался каким-то чудным далеким сиянием. А потом пламень на губах потушило чувство прекрасного, долгого, так вожделенного поцелуя…

– Что ты наделала! Не смей приобщать его к своим магическим штучкам! – Кричал Фили. Синеглазая невестка в ответ лишь смеялась.

– Это в порядке, милый Фили! Знаешь, я девчонкой была очень глупа. Уходила прочь целых три раза, и меня приходилось возвращать. Даже Флавия сразу вернулась! Они все потешаются надо мной до сих пор!

– Говорю же – не смей! А если бы…

– Перестань! Если бы – для вас, пока не научитесь!

Очутившись вновь там же – на каменистом уступе скалы – Торин увидел рядом Фили и Фавелин. Жгучая красавица отряхивала снежинки с его волос, ибо валил густой липкий снег, да кутала его в свою меховую куртку, оставшись почти без одежды. Уже скоро все они сидели в самом далеком и неприметном углу Эребора – практически просто в гроте, посреди которого горел костер, жарилось мясо да кипел грог. Молодые, невесть почему, облюбовали для житья именно это место, и веселились уже вовсю – напившись горячего хмельного пойла, и не забыв отогреть им любимого дядю. Никто ни словом не потешался над ним – напротив, впервые за много дней казалось, что так и нужно жить, здесь и нужно быть.

– Она ведь должна была замерзнуть там. На ней же почти ничего нет!

Торин спрашивал Фили почти шепотом.

– Не волнуйся! Она вообще не знает, что такое холод. Может сидеть в холодной воде часами и даже сутками. Флавии трудно сейчас. Она никогда не проводила зиму в таких местах. Но мы переживем!

Судя по звонкому смеху, да сиянию улыбок Флавии и Кили, они и правда не собирались кручиниться из-за холодов и снега… Ужасно хотелось спать, но покоя не давал один вопрос. С архидриадами можно было общаться мысленно, и Торин решился вызвать на себя внимание Фавелин.

«Полнолуние длится три дня. Если я завтра…»

Ответ последовал мгновенно.

«Даже не думай. Первый опыт отнимает много сил. Потом ты сможешь. Но сейчас даже не думай! Она убьет меня за это! И не говори никому! Завтра просто спи. Тебя пришлось возвращать очень издалека, это многое значит. Я сама выйду к ней и передам ее слова».

Ужасную усталость как рукой сняло, когда две прелестные красотки улеглись рядом с ним, явно желая пофлиртовать, таким образом, со своими возлюбленными. Они не умели жить без смеха и задора. Они были воплощением чуда – настоящие, простые, хоть и всемогущие полубоги. И Торин уже любил их также, как Фили и Кили, и не было у него никакой возможности отказать своим любимым детям в счастье. Да и они ведь всячески старались привнести счастье в его жизнь…

Теперь нужно было ждать следующей ночи и сообщения от Фавелин. Единственная новоиспеченная родственница, раскрывшаяся ему, значила теперь больше, чем все сокровища Эребора…

Царственная Мирра, едва явившись, одним лишь взглядом прогнала молодых архидриад прочь от Торина, словно указывая им, кто по праву занимает сейчас место Фиа. Мирра и правда была как Фиа, только в обличье тигра. Лишь сейчас это стало так понятно и очевидно. И глаза ее были почти такими же – ярко-желтыми, пронизывающими насквозь противника, а любимым существам дарящими неземную нежность и любовь. Старшая сестра и отчаянная защитница, она вошла в его жизнь как полноправный член семьи вместе со своим мужем, ставшим Торину братом по крови. Слова Фиа «Семья моя их» – сказанные при первом их разговоре, теперь во всем относились и к нему. Мир природы подарил ему и старших, и младших сестер и братьев. Фрею же он сам не знал, как верно воспринимать. Во всем правильно бы было считать ее матерью, но что она сама бы об этом сказала? .. Древняя мудрость и великая сила Фреи перевернули представление обо всем, подарили новую жизнь, в которой не было места предательству и лицемерию, алчности и злости. Была лишь истинная чистота намерений, непревзойденная честь и отвага, боевая доблесть, сила и знание. И именно эта семья была рядом в самый страшный момент, и именно они отдавали последние силы для его спасения, в то время как гномы, опустив руки, прощались с ним навсегда. Страшная дилемма разрывала душу и сердце – предательство было неизбежным. Но только какой выбор был бы правильнее? ..

Мирра чувствовала его переживания и поспешила их прекратить. Восхитительная песня и тепло ее мягких лап усыпляли лучше любых зелий и магии.

Почти весь следующий день молодая компания вынуждена была отчитываться перед старшими гномами, почему короля Эребора нет ни на трапезах, ни при обсуждении текущих дел. Первый контакт с настоящей высокой магией и правда забрал все силы и энергию, которые теперь нужно было восстанавливать. Фрея всерьез заподозрила неладное и приглядывалась к сестрам. Однако, в конечном счете, защитила их от нападок, публично заявив Даину, что покамест только ей решать, чем будет заниматься его величество. Боги во все времена были властны над королями. Присутствие Фреи в Эреборе создавало двусмысленное напряжение. Да и противопоставить ей было некого – Гэндальф на время покинул их, сама же Фрея отлучалась редко и очень ненадолго. Спасением Торина все были обязаны ей, хорошо об этом помнили, но и подчиняться особо не хотели. Сказать же что-либо напрямую не решались ни Даин, ни Балин, ни Двалин, ни еще кто-либо. Благодаря архидриадам к восстановлению Эребора и Озерного города было привлечено множество природных сил, и дела шли уверенно и быстро.

Скрыть что-либо от Фреи было практически невозможно. Она поняла, что сестрицы прошлым вечером втянули Торина в какую-то магическую заварушку, а потому теперь не спускала с него глаз. Ей ли было не знать, насколько опасны такие эксперименты? Впрочем, даже если бы сама Фиа была здесь, верховная архидриада вряд ли стала бы ругать ее. С молодых же не велик спрос. Они обе опять исчезли, и, бесспорно, пользовались уже днями полнолуния. Возможно, даже в благих целях присмотра за своими мирами.

Ждать Фавелин было истинным мучением. Что скажет Фиа? Какое послание передаст с сестрой? Догадается ли нереида выяснить, сколько еще будет длиться эта ужасная разлука? .. И как они смогут пообщаться при Фрее? Ведь она все услышит. Выдавать соучастницу было нельзя. Исполненные добра и мудрости глаза невзначай наблюдали за ним. Фрея улыбалась. Конечно же, она уже все знала. Теперь из-за его неумения прятать свои мысли достанется и Фавелин, и, возможно, самой Фиа… Череду мрачных соображений прервал бархатный теплый голос, ставший уже родным и спасительным:

«Иди, она вернулась».

Перед глазами возникла картинка – нереида, входящая в гору из мира ночи, освещенной холодным, ярким светилом. О, боги! Фрея сама отпускала его? Она понимала? Фрея…

========== Часть 7, глава 8 ==========

Фавелин встречала Торина с заговорщицким видом. Она была довольна путешествием в магический мир и сразу же предъявила доказательство – браслет из голубых камней с белыми прожилками.

– Вот. Она велела отдать тебе. Здесь не сыскать таких камней. Только там, где она сейчас. Она сказала, что неземной талисман может помочь, она его заговаривала. А ее заговоры сильны.

Девушка с нежностью надела браслет на искалеченную руку гнома, которой он не мог шевелить, лишь чувствовал боль, а потом что-то нашептала от себя.

– Она очень переживает. И хочет, чтобы ты верил в то, что она все время с тобой.

Все это было очень трогательно, но без ответа оставался главный вопрос – когда появятся дети, и когда она, наконец, вернется? Фавелин не могла ничего ответить. Лишь вздыхала.

– Друг мой, пойми, что мы не можем знать таких вещей. Мы не созданы для этого. Нам не с кем сравнить себя в нашем мире. Мы можем только ждать вместе с тобой. Подумай лучше, каково сейчас Фрее!

– Отчего же Фрее хуже других? Фиа совсем одна перед этой неизвестностью.

– Фиа под взглядом великой матери – и только великая мать знает, что сейчас для нее лучше. Это правильнее всего. А вот перед Фреей открываются новые неведомые пути – привести в мир наследницу, обучить новую богиню самой. Мы тысячелетиями постигали все с нуля. Флора будет первой, которую вырастит предшественница. Флора будет знать и уметь много больше. Она получит свою силу не от мира, который предназначен ей, а из уст наставницы. И Фрея отвечает за это. Да, она растила нас. Но ей неведома роль – растить младенца и вкладывать в него именно свое знание.

Слова Фавелин серьезно озадачивали. Что же – Фиа не позволят даже растить свою дочь? И имя уже известно? Флора… Красивое имя, но ведь они сами должны были решить!

– Имена нам дает великая мать. Это ты не можешь изменить. А вот имя для своего сына должен придумать и сообщить. Она просила.

– Сына? У меня будет сын?

– Не смеши меня! Это известно уже давно!

– И он тоже будет обладать вашей силой? Он будет магом?

– Нет. Нашей магией могут обладать только женщины.

Слезы наворачивались на глаза. Слава богу, Фиа ждала не только дочерей! И этого ребенка не заберут у них с целью сделать из него полубога. О таком счастье Торину даже мечтать не приходилось за всю свою жизнь. Сын, мальчик, рожденный любимой женщиной… Его продолжение и наследник…

– Пусть назовет его Дурином.

– Ты можешь подумать! Это ведь важно, у вас тоже есть свои правила и законы. Имя многое значит для своего обладателя.

– Мое решение окончательно. Можешь передать это Фиа как только ее увидишь или услышишь.

Фавелин уже собиралась уходить, но вдруг остановилась и вновь призвала к себе взглядом.

– Еще… Я хотела просить тебя…

Она остановилась, будто бы чувствовала какую-то неловкость.

– Мы все обещали Фиа быть с тобой, пока ее нет. Но сейчас Флавии правда очень тяжело. Зима не для нее. Такое время она всегда проводит в теплых странах. Отпусти их. Нашего присутствия будет довольно, чтобы не подпустить к тебе близко твоих прежних сородичей.

– Фавелин, о чем ты? Что же плохого в моих прежних сородичах, и чем они могут навредить мне?

– Ты многого еще не понимаешь. Они будут до последнего пытаться вложить в тебя все то, от чего тебя избавили. Ты представляешь ценность. Они враждебны и не чисты на помыслы. И даже предлагая им новое знание, указав на неведомые вам золотоносные жилы и прииски в окрестностях горы, мы не добьемся от них ничего. Они вновь станут марать твой разум пагубными желаниями.

– Нет, не думай так! Ты не права!

– Торин, я знаю, что я говорю. И отпусти Кили и Флавию.

Нереида ушла, скорее даже незаметно исчезла. Остались лишь раздумья да подарок возлюбленной – действительно незнакомые голубые камешки с прожилками, от которых исходило слабое тепло.

«Золотые жилы, неведомые нам? Прииски в окрестностях горы?»

Хотя, почему бы нет? Неужто столько столетий к ряду никому из гномов и правда не пришло в голову искать ценности вне гор? О, лучше бы ей не говорить такого! Разум возгорелся новыми идеями. Камешки на браслете похолодели. Но – от их холода в голову закралась мысль о том, что он делает что-то не верное, чужое, бессмысленное. Хотя – отчего же во всем бессмысленное? Возрождение Эребора стягивало к себе все больше и больше желающих участвовать в восстановлении, да и просто наладить собственную жизнь. Помимо гномов из Синих Гор и других королевств, приходили люди, умоляющие дать им возможность отстроить Дейл. Между тем, Даин и все его сородичи без этого были постоянно недовольны непомерными тратами, указывали всем на то, что возвращенная расе гномов сокровищница тает на глазах, ибо одновременно отстраивается и Эребор, и Эсгарот, и полностью разрушенные сооружения на озерах, и окрестные деревни, дотла выжженные Смаугом. В пику Торину поставили непомерный размер вознаграждения эльфам. И мало кто тогда помнил о том, какие потери понесла отважная конница и отряд незаменимых лучников. Сородичи уверяли Торина в том, что даже свои права на ценности, не переданные эльфам когда-то, либо похищенные у них Смаугом и тоже оказавшиеся в горе, Трандуил должен доказать и обосновать.

Отстроить Дейл – значило вновь решиться на крупные траты. Разработка нового месторождения алмазов могла бы успокоить оппозицию, сильную как никогда, ибо все видели и понимали, что законный король занимается всеми насущными делами отнюдь не в полную силу. Даин был согласен дать людям возможность заняться восстановлением города, превращенного за все прошедшие годы в руины. Но настаивал на том, что золото они должны получить не просто на условиях возврата в будущем, но и с выплатой причитающейся гномам платы за оказанную помощь. Разобравшись в представленных ему расчетах, Торин в ужасе понял все коварство плана корыстного родственника. Согласившись на такой долг, будущие жители Дейла обязывали себя десятилетиями выплачивать ощутимую дань, сумма которой за все годы троекратно превышала размер первоначально предоставленной денежной помощи.

Интересно, что сказала бы Фиа? Фиа просто разорвала бы его на части за такое бездушие! Можно подумать, сваленные в сокровищнице ценности множились там сами собой. С чего же требовать с других, также пострадавших от дракона, как и сами гномы, еще и оплачивать помощь, которую по законам… Каким законам? Хорошо, не законам, но просто по совести надо было бы предоставить переселенцам безвозмездно? ..

От тяжести дум голова шла кругом. Законы… Правила… Миры… В них все разнилось! Но с двух сторон были существа: любимые и дорогие.

Страшнее всего становилось от мысли, что Даин, тоже натерпевшись в нищете без поддержки сильного и богатого Эребора, начинает реализовывать новые механизмы обогащения, уходит в этом от первозданной сути гномов, согласно которой свое богатство они должны добыть, обработать и изготовить истинно прекрасные дорогие вещи. Нельзя было оставлять Эребор в такой ситуации. Даже на время, даже на несколько дней. Все что угодно могло произойти в его отсутствие, и сотни существ могли пострадать от этого. А то были вверенные ему существа! Только теперь Торин начинал понимать суть истинной власти, суть поведения Фиа, правильно ценить то, чем она жертвовала ради любви к нему, на что реально решалась… Боже! Как бы он ни любил свою Фиа, никогда бы ему не пришло в голову – бросить на смерть своих сородичей! Но она делала это, и не раз! В их мире была своя жестокость и несправедливость. Ее подопечные гибли без страха и с гордостью за свою госпожу и королеву. Его сородичи делали также. Но… Сколь же дороже он достался Фиа, нежели Фиа – ему? ..

Как же ему тогда не хватало своей истинной королевы! Как же нужно было посоветоваться с кем-то, воистину мудрым, о том, что происходит вокруг! Впрочем, Фиа не считала себя мудрой. Но Фиа была решительна. И Фиа пошла бы на все ради помощи тем, кому сейчас негде жить.

Следующим же утром – без ведома Даина – беженцы из Дейла получили первую помощь, чтобы начать восстановление города. Эребор лишался рабочих рук. Но – в тот же вечер оба лагеря строителей получили нежданную неоценимую помощь от буйволов и медведей, которые пришли и сами взялись выполнять самую тяжелую работу, которая гномам и людям была не по плечу.

========== Часть 7, глава 9 ==========

Был первый день весны – непогожий, но вселявший радость тем, что страшная зима осталась в прошлом. Теперь все должно было пойти на лад, теперь уже должно было становиться легче и теплее. Весна всегда связана с какой-то новой надеждой на лучшее…

Она спокойно расхаживала по залу – изменившаяся, ставшая даже прекраснее формами фигуры и локонами, которые, по-видимому, очень давно не обрезала. Ее одежда сделана была из шкур белоснежного волка – высокие сапоги, накидка до колен, под которой виднелись божественные очертания груди – словно налитые магической притягательностью райские фрукты… Шерхан спокойно возлежал рядом с ней, царственно наблюдая за госпожой и ее собеседником.

– Так ты и впрямь можешь указать алмазную жилу? – Даин говорил недоверчиво.

– Я могу. Но как ты поступишь с вверенным тебе знанием?

– Как подобает истинному гному – построю шахту и начну добывать сокровища!

Фиа рассмеялась.

– Ответ, достойный истого глупца! Только учти, что ваши горные прииски отличны от равнинных. Самый твердый самоцвет редок в горных породах. Наиболее богатые залежи уходят глубоко в землю с поверхности, словно стрела, пронзившая тело первородящей. В своей жадности вы уйдете под землю и похороните себя. В этих камнях свое проклятье. Придется создать новые машины и изменить привычные методы поисков. Глубинный прииск – это вам не шахта внутри горы!

– Раздав все золото эльфам и людям, ты не оставишь нам, гномам, иного выбора!

Она лишь улыбалась.

– Я уже говорила тебе о бесполезности этого металла. Ты глуп, и сам не видишь богатства, что дала тебе мать-природа. Хорошие практичные вещи из черной руды будут нужны всегда всем расам этого мира. Ты можешь просто менять их на свое золото, раз оно тебе так нужно! А ваши драгоценные мечи всяк не годны для битвы! Это просто игрушки! И купить их может мало кто.

– С чего я должен тебе верить? С чего слушать твои слова и принимать их к действию? Ты колдунья и обманщица!

– Тогда сядь и посчитай. Сколько есть желающих купить у вас простые ножи? А сколько просят сделать для них драгоценные, золотые с камнями?

Голос Фиа был чарующим! Она обихаживала Даина со всех сторон, чуть склонялась над коренастым длиннобородым гномом, которого была много выше. Глаза короля Железных Холмов бегали, в голове вскипали новые планы. А она и правда могла быть полезной!

– И все же, я тебе не верю! Ты не гномка. И я по сей день не знаю, можем ли мы считать тебя здесь королевой.

– Дорогой Даин! Ты мне веришь! И уже считаешь вовсю грядущие доходы. И безо всякой веры ты побежишь вслед за мной – прознавать, где это место, что таит в себе прозрачные самоцветы, способные резать любые камни!

– Если и побегу, так что? Это наш промысел и дело наших жизней!

– Запомни навсегда, пока я хочу сказать тебе это. Нет дела жизни важнее того, что вы забыли и сочли за второстепенное.

– Мы рудокопы и добытчики!

– А что вы будете делать, когда во всем свете вас останутся единицы? Вы вымираете, забыв о долге каждого, в ком есть жизнь! Сколько у тебя сыновей и дочерей? Сколько их у твоих товарищей? Кому вы обязаны на свет их появлением? Вы даже не позволяете им выйти из тени – тем, кто продолжает ваш род, несмотря на вашу непомерную глупость!