Текст книги ""Под-Горой" и "На-Горе" (СИ)"

Автор книги: Aire-Revelin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Владыка, скажи… Мне нужно разобрать истершиеся руны в этих книгах. Могу я заняться этим в библиотеке Ривенделла? И чем лучше воспользоваться? Порошками? Кристаллами?

– Друг мой! Все средства, что есть у нас, в твоем распоряжении! Если руны сильно истерты, используй лучше светящиеся кристаллы. Подбери нужный цвет, и их лучи сделают древние письмена понятнее для прочтения.

В полной темноте Трандуил подносил к нужным страницам цветные кристаллы – один за другим, стараясь найти нужный цвет. В свете розового камня часть рун стала четче.

«Четыре ростка из лона матери, первые дети, делящие мир между собой…»; «Сила жизни в их руках и в их власти»; «Земля, воздух и вода в единстве выше огня»; «Вечно возродятся из гибнущих чистых душ»; «Едино такое дитя в своем мире».

Место, где говорилось об ужасных чудовищах, истребленных многие лета назад, было написано другим языком, и руны там были наиболее истерты. Розовый свет магического кристалла не делал их четче – напротив, расплывались даже те знаки, что были видны при свете дня. Да и, положа руку на сердце, Трандуил признавался себе, что почти не знает этого языка.

Пятнадцать – там точно была цифра пятнадцать. Что она могла означать? Пятнадцать – перемен, переходов, перерождений? Суть отрывка становилась не понятной.

«Обретут новую силу… новых полубогов… Второе сердце, словно кристалл умножает власть…» Намерение? Волю? Силу? «Два сердца в груди покорят себе первозверей». «Но только третье сердце дает власть над детьми огня». «Дважды умноженный свет поразит огненного зверя».

Что же могло все это значить? Магию умножали какими-то кристаллами? Нужно поставить два кристалла, чтобы стать способным совладать с огненным зверем? Понять хоть что-либо было пока очень трудно. Наиболее таинственными оставались речи о нескольких сердцах. Эти магические кристаллы и сердца словно были одно и то же. Кристаллы, вложенные в грудь того, кто это совершил?

Выхода не было – восполнить пробелы в повествовании могли помочь лишь книги, написанные на том же языке, теми же рунами. Но найти такие древние фолианты в библиотеке Ривенделла было не просто. До самого утра эльф внимательно изучал все полки, но так и не нашел ни одной подходящей книги или свитка.

Два последующих дня также прошли в напряженных поисках. Элронд уехал по каким-то делам и не мог посодействовать с разгадкой. К тому же, чувства подсказывали Трандуилу, что он должен справиться с задачей сам и никого не посвящать в свои действия. Лишь к ночи третьего дня в Ривенделле в руках Транди оказалась одна очень древняя книга, содержащая отрывки, написанные на том же языке.

Кропотливо сопоставляя руны, перебирая варианты интерпретации, за восемь часов он сумел расшифровать небольшой отрывок из своего фолианта.

«Пятнадцатое поколение любимых детей погибнет в своем проклятии, уничтожив многие сути жизни, либо переродится в облике новых полубогов, уничтожив великое зло. Данное им второе сердце приумножит свет их силы и упрочит намерения. Даже первозвери подчинятся детям великой матери, но, утратив его, они вернутся к истоку. Огонь не подвластен им, и лишь та, в которой бьется три сердца, сможет взять верх над огнем, дважды умножить свет своего желания и поразить огненного зверя».

Вопросов оставалось больше, нежели ответов. И ни Элронд, ни даже истари не сумели бы помочь ему понять. К кому идти с этим знанием? Кто прольет на него свет? Фиа? Нет. Она ничего не знала. Торин говорил тогда, что Фиа не старшая и не самая сильная. Кто же та, что старше и сильнее? И как найти ее? Нужно было возвращаться назад – к той, видеть которую было больнее всего, ибо она нераздельно принадлежала другому. Но возвращаться придется: только так можно было понять, что за магия сокрыта даже от эльфов, и достаточно ли сильна эта магия, коли речь идет об уничтожении Смауга.

========== Часть 5, глава 2 ==========

Ночь опять спускалась над холмом, где был устроен грот, откуда Фиа еще три дня назад выгнала молодых, готовивших это чудное место для себя. Темнота окутывала уже не только уютное логово, но и засыпающий мир. Жить в этом мире – рядом с ней, вместе с ней, видеть ее каждую минуту и каждую ночь засыпать в ее объятиях – было волшебной сказкой. Это казалось и правда какой-то неведомой магией, целиком захватившей и душу и тело, окутавшей всю жизнь аурой ее силы и чистоты, унесшей сознание куда-то прочь ото всего, что было раньше. Этого не могло быть. Так не бывает! Но сны сменялись солнечными днями, вслед за которыми опять наступали ночи. И она была с ним. Изменившаяся, осторожная, иногда даже кроткая —, но неизменно величественная и не похожая более ни на кого. Она была сильной и умной, но теперь еще и вкрадчиво рассудительной. Она боялась вновь сделать что-то непоправимое, и прилагала усилия, чтобы казаться такой же, как все. Но только ей это почти не удавалось. Яркий свет янитаров Фиа даже в самые нежные и трепетные мгновения завораживал стойкостью, решимостью и бесстрашием. В своем общении с сестрами она уже ни на толику не могла измениться. Прекрасная владычица животного мира – единственная на весь белый свет.

Младшие архидриады занимались тем, что обучали гномов верховой езде не на пони, а на настоящих лошадях, ибо это умение было для всех очень важным. Первые шаги братьев на этом поприще были не всегда удачны – ведь лошади были еще и неоседланными. Но подруги терпеливо поддерживали их, демонстрировали свои умения, поясняли, как правильно общаться с животным. Старшие гномы только недоумевали при виде этих конных тренировок. Гном в их представлении вообще не мог удержаться на настоящей лошади, тем более без седла. Между тем, Кили всего за пару дней уже довольно успешно овладел новым искусством. Фили еще приходилось поддерживать. Младший же даже начал пытаться джигитовать.

Фиа долго улыбалась, любуясь забавами молодых. И, в конце концов, не удержалась, подозвала к себе жеребца и верхом направилась к ним. Встав бок о бок с новоиспеченным братом или племянником (ибо они так и не решили, кем считать друг друга), она сперва сама встала во весь рост на спине лошади, потом подала руку юноше-гному и также подняла его. Глядя в глаза Фиа, Кили сам не понял, как оказался на ногах. Кони пошли сперва шагом, потом чуть быстрее – почти что вскачь. Восторгу новоиспеченного наездника не было предела! Когда лошади остановились, Фиа на миг отпустила его руку, и Кили покачнулся теряя равновесие. В тот самый миг с воздуха его поддержала невеста.

Охотница что-то передала взглядом Фавелин и взяла в руки лук. Одна подбрасывала в воздух яблоки и шишки, вторая безошибочно сбивала их стрелами, балансируя во весь рост на гарцующей лошади. Такого искусства Кили даже представить себе не мог и теперь точно знал, к чему нужно стремиться. Да и вообще надо было побольше узнать от невесты дяди о ее искусстве стрельбы из лука. Часто ли выпадает на долю удача встретить такого мастера?

Под конец забавы нереида решила пошутить над старшей сестрой и, притаившись сзади нее возле дерева, запустила в Фиа яблоком. Мгновенная реакция полубогини поразила всех. Подпрыгнув на крупе лошади, охотница развернулась, перехватила летящий в нее фрукт и метко запустила им в крону, увешанную переспевшими сливами. Фавелин оказалась сплошь усыпанной плодами, расплывшимися по ее волосам и телу сладким липким джемом. Фиа лишь усмехнулась и помахала рукой вслед сестре, направившейся отмываться в озеро.

Старший брат, не столь успешный в верховой езде, с завистью смотрел на младшего. Охотница улыбнулась ему, чуть подмигнула Торину и подвела Фили к лошади. Несколько минут она что-то объясняла юноше, гладила морду животного – сначала сама, затем его рукой. Потом потрепала коня по холке, пояснила еще что-то. Фили все еще стоял смущенно и боялся вновь ничего не усвоить. Фиа подсадила его, взяла за руку, велела второй рукой придерживаться по-другому. Несколько шагов они сделали вместе. Потом архидриада убрала свою руку, и лошадка размеренно пошла по полянке. Фили держался верхом без всякой поддержки и начал улыбаться. Уроки Фиа на этом не закончились. Она вскочила на другого коня, поравнялась с молодым гномом, вновь взяла его за руку. И через несколько мгновений оба уже неслись во весь опор довольно далеко от лагеря.

Лишь раз за все эти дни Фиа ругалась – узнав, что гномы просили помощи у людей в городе. В прежнее время она, наверное, была бы в ярости. Теперь же сдержанно отвела Торина в сторону и твердо заявила:

– Твой друг сказал, что ты не умеешь говорить. Но разве ты не мог сказать мне все то же, что говорил там этим глупцам? Разве могут они дать тебе столько же, сколько созидающий мир? Они лишь воры. И разве достойно это – унижаться перед слепыми и глупыми?

За сутки отряд гномов был тогда обеспечен провизией в количестве, достаточном для двухнедельного перехода. Оставалось лишь коптить на кострах мясо и рыбу да сушить фрукты и ягоды. В их распоряжении были пони, лошади и олени. За оружием и боевым снаряжением Фиа отправила Флавию и Кили – к эльфам.

– Тебе нечего бояться! Они сделают все правильно. Эльфы же не хотят связываться с нами еще раз? Да и твоим мальчикам пора начинать вести дела. Теперь они уже не дети.

Уже через два дня эльфы вернули в целости все, что было отнято у гномов и даже добавили от себя одежды и оружия. Стаи птиц Флавии перенесли все в целости. Кили бессвязно говорил лишь о том, что орлы и коршуны уселись на деревьях вокруг лесного города, и далее жители Мирквуда разговаривали с ним с исключительным почтением и пониманием.

Эребор был совсем рядом – оставалось завершить последние приготовления. И, возможно, эта ночь в гроте была последней на озерах. Однако Фиа не выказывала такой уверенности. Она словно выжидала чего-то, или просто сама старалась постичь некую истину, неведомую ей ранее. Спрашивать об этом Торин не хотел – она теперь знала о драконе, дело касалось не только гномов, но и архидриад. И уж никак он не мог подвергнуть сомнению слова Фреи о том, что выбора у них нет. Странные стечения обстоятельств свели в этой миссии маленький отряд изгнанников с полубогами иного мира…

Крылатый друг по требованию архидриады проводил ночи на улице, и на этот раз не стал дожидаться шлепка, покорно убравшись в лес к сородичам. В темноте и тишине грота голоса звучали чуть торжественнее, чем обычно.

– Я в первый раз провожу с тобой три ночи к ряду!

– Отчего же в первый? – Фиа чуть улыбнулась и мечтательно закатила глаза от воспоминаний. – Хотя, ты не можешь помнить тех ночей. Это мне не забыть.

– И как же это выглядело? Ужасно?

Теперь Фиа и взаправду рассмеялась.

– Это выглядело точно также как сейчас. Только еще Мирра!

– Ты вот так вот меня обнимала? Все ночи напролет?

– Ночи и дни. Иначе никак.

Таинство чудесного спасения после знакомства с Фиа не давало Торину покоя. Расспрашивать же ее было не очень ловко. Однако, как и Фиа не могла полностью приспособиться к тому, что нельзя показывать всем свои необычные способности, так и Торин часто забывал, что она читает его мысли. Объятия Фиа стали чуть крепче, она мечтательно погладила носом его волосы, глубоко вздохнула. Отчего-то стало вдруг понятно, насколько важным то деяние было дня нее самой. Она тоже, возможно, хотела поделиться воспоминаниями, но до конца не решалась.

– Если это трудно тебе – не говори!

– Говорить не трудно. Трудно было выдержать. Я ведь ничего о вас не знала.

– Выдержать?

– Ну да.

– Фиа, выходит, вы можете отодвигать смерть? У вас есть способности как-то поддерживать жизнь в умирающем?

Охотница задумалась. Возможно, просто не знала, как правильно пояснить, но собралась с мыслями и решилась.

– Торин, мы можем некоторое время держать в умирающем жизнь за счет собственной жизни. Мы сплетаем свою нить, исходящую к Асхане, с нитью существа, которое хотим спасти. Но это не может длиться бесконечно. Если одна из двух сплетенных нитей все же оборвется, всему конец. Чем сильнее та из нас, кто делает это, тем лучше она сможет удержать нить жизни от разрыва. Фрея лучше бы сказала. Но и это нужно делать лишь тогда, когда есть большая цель. Мы точно не знаем, но за один день такой поддержки мы отдаем около года своей собственной жизни. Поэтому пользуемся таким умением только в самых важных случаях. Мы отдаем этим свою первую силу. А ее никогда и никому нельзя отдавать. Первой силы у нас столько же, сколько и у вас.

Слова Фиа очень озадачили гнома. Выходит, ради него она пожертвовала двумя или даже тремя годами своей жизни? Вовсе его не зная? Сочла встречу с ним важным, достойным такого деяния случаем? .. Вот что значили ее слова: «Теперь в тебе моя жизнь».

– Фиа, ты меня пугаешь. Почему ты решалась на это со мной? Годы жизни…

Архидриада заулыбалась, по-кошачьи погладила его, щуря ласковые, но немного хитрые в тот момент глаза.

– Тебе сейчас понравилось, да?

– Я просто хочу понять…

– Что понимать? Увидев тебя в первый раз, я… Я просто… Я не знаю! Я подумала, что ты на меня похож, и если бы ты был из нас, я бы забрала тебя. К тому же, мне было очень больно от твоих страданий, и я не стала уходить далеко. Хорошо, что не ушла.

Фиа вздрогнула и вздохнула. Торин слушал ее очень вдумчиво и сосредоточенно.

– Да и жалеть мне теперь не о чем. Я же подарила эту жизнь тебе.

– Эту возможность дает твоя магия? Магия – вторая сила?

– Ты не понимаешь! Магия – это чувство, намерение. Магия есть у всех. Вторая сила – знание. Ею можно делиться, и даже нужно. Это – ну как растить дитя. Ты же не страдаешь оттого, что учишь котенка охотиться? От тебя знание не уходит. А силу жизни надо беречь от чужих. Есть твари, которые этим питаются. А магия… Я не знаю, почему я могу больше других. Но когда появился ты, я стала все вокруг чувствовать намного лучше. Возможно, поэтому нам и нельзя никого брать себе.

Выходит, любовь давала ей магическую силу сверх той, которой она и так обладала? А раз силы архидриад и без того велики, им нет пары в их мире? .. Фиа стала исключением из правил, а вслед за ней – Фавелин и Флавия? Теперь понятна становилась и привязанность сестер к юным гномам. Для них это был подарок судьбы, величайшая драгоценность из всех, что они могли найти за свою жизнь. Они становились сильнее. Они начинали делать вещи, не ведомые им ранее. И они на все готовы были за своих возлюбленных. Вплоть до потери лет собственной жизни. Возможность полюбить давалась им в виде исключения. Архидриады понимали, что другого шанса не будет. И избранника своего каждая будет любить всегда, яростно оберегая от всех бед, используя для этого все свои возросшие возможности. Впрочем, какую силу дает любовь, Торин и сам теперь знал. Это таинство и для него раскрылось в тот же момент, что и для Фиа. И за свою любовь он тоже готов был на все, зная, какой уязвимой и нежной может быть даже полубогиня… Их первая сила была такой же, и Фиа подтвердила это.

Хотелось вместо сна любоваться ею всю ночь – доброй и прекрасной, скрытой сейчас ото всех населяющих мир существ. Ото всех, кроме него… Самой страшной вещью, которая только могла произойти, казалось новое расставание с ней. Она обещала больше не уходить. Но, как и раньше, они не знали, что ждет их даже в самом ближайшем будущем. Эребор был совсем рядом. И у них обоих теперь не было выбора пути.

========== Часть 5, глава 3 ==========

Комментарий к Часть 5, глава 3

Время наступления Дня Дурина смещено осознанно, поскольку сюжет предполагает прохождение некоторого времени между прибытием в Эребор и Битвой Пяти Воинств. Поэтому конец осени пришлось поменять на окончание лета.

Та ночь действительно стала последней из спокойных и счастливых. И то – лишь половина ее. Еще перед наступлением предрассветных сумерек Торин понял, что возлюбленной рядом нет. Она и раньше уходила на охоту ни свет, ни заря. Время суток для Фиа вообще ничего не значило. Она могла не спать вообще, а потом подпитывать себя за счет окружающих животных. Она любила ранним утром баловать его завтраком из недавно подстреленной птицы, уже приготовленной, пока у него и в мыслях не было просыпаться. Она могла всю ночь любоваться тем, как он спит, получая наслаждение, которое ему было не по силам. Она могла с первыми лучами солнца сообщить ему, что уже распорядилась об устройстве намеченных на день дел. Но этой ночью сердце подсказывало, что отсутствие ее продиктовано чем-то более серьезным. Как на зло, феечки тоже не было – не иначе обиделась ночевать одна и нашла себе за эти дни достойную компанию… Грот, где они уединялись, находился с отвесной стороны холма. Они всегда спускались оттуда на птицах. Выбраться одному было никак. Оставалось сидеть и напряженно ждать.

Положения глупее было воистину не представить. Разум твердил, что Фиа, скорее всего, просто охотится или вынуждена была уйти на время по делам своего мира. Сердце же продолжало учащенно биться. Что-то было не так. Но как смешно бы выглядело его поведение, если бы Фиа вошла сейчас в грот с парой пристреленных птах!

Никто не приходил.

Время остановилось на месте. О том, чтобы дальше спать, не могло быть и речи. В ночной темноте за пределами грота было ничего не различить. Тревогу невозможно было унять, голос разума становился слышен все меньше и меньше, заглушенный криками предчувствий.

Фиа, любимая, где же ты?

Лишь с первыми лучами рассвета снаружи послышались звуки приближающейся птицы. Но – мгновенная радость сразу же оказалась омраченной. Наездницей птицы была не Фиа, а Фавелин. С ними был еще один очень крупный коршун. Нереида не сказала ни слова, лишь указала жестом лететь с ней. Торину никогда не приходилось летать одному. Только с кем-то из сестер. Между тем, коршуны не были столь крупны, чтобы выдержать двоих. Даже изящная девушка была для такой птицы тяжелым наездником, не говоря уже о коренастом неуклюжем гноме. Да и откуда у гномов ловкость, достаточная, чтобы удержаться на лету? Фавелин ни о чем его не спрашивала – подпихнула на спину коршуна, положила руки на шею пернатого хищника и с размаху вытолкнула их из пещеры. В первые мгновения казалось, что картинка мира вертится вокруг с чудовищной скоростью. Неведомая сила несла его вверх. Лишь когда птица выровнялась в полете, стало понятно, что они поднялись над холмом. Фавелин летела совсем рядом, но спокойнее от этого не становилось. Руки мертвой хваткой впивались в перья крылатого создания, очевидно, причиняя птице боль. Лишь к концу необычного путешествия пришло осознание прекрасного возвышенного чувства – уметь парить в воздухе. Оказавшись на земле, гном понял, что голова его ни на шутку кружится, глаза не различают очертаний окружающих предметов, а руки продолжают быть сильно зажатыми в кулаках. Создавая подземных жителей, природа явно не заботилась о том, чтобы им был близок по духу полет…

– Ну же, ну! – Нереида подхватила Торина под руки и заставила посмотреть на нее. Ярко-синий цвет ее глаз успокаивал, взгляд девушки был добрым и понимающим. – Не понравилось?

Чертовы девчонки! Ну надо было спросить такую глупость? Хотя, сердиться было не на что. Для Фавелин и ее сестер такие полеты были каждодневным будничным делом. Они теперь считали его за своего, и учили точно также, как Кили и Фили.

– Где мы? Фиа здесь?

– Фиа недалеко отсюда. Но сначала я тебе расскажу… Она просила…

Девушка замолчала, взгляд ее стал печальным.

– Что случилось с Фиа?

– С Фиа ничего. Просто тебе будет тяжело узнать, что большое зло и правда в той горе. Придется с ним сражаться.

– В горе? Как вы проникли туда? Вы там были?

– Я нет. Меня не взяли. Велели привезти тебя. И рассказать.

– Фавелин, говори все что знаешь! Кто-то из вас видел дракона?

Нереида лишь качала головой.

– Не видеть, чувствовать. Они были там, с эльфами.

– Эльфами?! Откуда там эльфы?

– Они пришли первыми, они многое узнали. А потом Флавия повезла всех туда. Фиа боится за тебя и эльфов. А Фрея боится, что силы зверя очень большие. И что Фиа не справится.

В голове меркли остатки разума. Фиа не справится. Почему Фиа? Неужто Фиа должна справляться со Смаугом? Неужто ей под силу это? Почему? За что? Зачем он стал таким проклятьем и для Фиа тоже? .. Нереида прочитала его мысли и ответила.

– Фрея всегда знает. Она сказала так. Только Фиа может.

***

На лесной поляне вокруг костра расположился небольшой отряд эльфов, с удивлением рассматривающих странных, не виданных ранее существ, с которыми им пришлось познакомиться. В глазах стрелков помимо удивления была опаска и доля глубокого уважения, ибо даже их король почтительно склонял голову перед старшей, беседуя с ней в стороне. Вторая по старшинству в считанные минуты подстрелила для них нескольких птиц к завтраку после тяжкой ночи, и теперь будто бы отдыхала, лежа на коленях у младшей сестры. Ее приемы охоты с луком были неведомы даже бывалым эльфам, оставалось лишь восхищаться. Третья – совсем еще юная – оказалась существом, способным управлять целой стаей крупных боевых птиц. Но – все они веками считали, что орлами никто не повелевает. Как это могло быть по силам хрупкой белокурой девочке? Сестры однозначно разговаривали друг с другом, улыбались, жестикулировали, но не произносили при этом ни слова. Завтрак был почти готов, когда на поляне появилась еще одна необычная девица в кожаных одеждах, едва прикрывающих наготу, в компании уже знакомого им Торина Дубощита.

Эльфийский король лишь взглянул на них, приветствовал кивком головы и продолжал разговор с волшебницей, очевидно бывший для всех очень серьезным. Две другие сестрицы встрепенулись, младшая направилась к вновь прибывшей. Лучница же жестом подозвала к себе гнома, взяла его за руки. Не более минуты они тихо о чем-то говорили, а потом ушли с полянки в лес. Так что же? Главный виновник этой опаснейшей авантюры так и не пояснит им ничего? Хотя, по всему, произошедшему в предрассветных сумерках, было уже понятно: дракон жив, и битвы с ним не избежать.

– Вы рассчитываете убить Смауга с помощью магии? И только Фиа обладает нужной для этого магией?

– Не так. Зверь силен, нужны будем мы все.

– Это и позволит «дважды умножить свет своего желания»?

Фрея отрицательно покачала головой.

– Вам не понять. Намерение у каждого свое. И хватит говорить об этом вычитанном. Ты мне помог! Пока ты не пришел, я не знала, что только Фиа. Возможно, пошла бы сама, и загубила бы дело. Теперь понятно все – во всем предназначение. Но сейчас лучше скажи, чем ваша магия может помочь. Любой удар отражается ударом не меньшей силы. И я не могу пока быть уверенной, что мы втроем сможем защитить Фиа. Если зверь и правда так силен, да еще огненный – нашей защиты будет мало. Две мои сестры очень молоды и еще не обрели всех своих возможностей.

Трандуил всерьез задумался над словами волшебницы. Рана в сердце не заживала, и одна мысль о том, что Фиа может стать жертвой этой битвы, бередила душу.

– Я попытаюсь призвать Элронда. Если он придет, мы сможем создать защитный экран. Но он не верит в вас и ваши возможности.

– Значит – не придет! Как создать экран иначе?

– Есть магические камни, носящие в себе силу. Светящиеся кристаллы.

Неожиданно Транди вспомнил о своем подарке Фиа. Если она не потеряла подвеску, это могло стать их спасением.

– Дракона придется выманить из горы…

– Конечно! Как иначе?

– Будут разрушения, бессчетные жертвы!

– Так позаботься о том, чтобы жители на время ушли из своих домов. Ты же правитель в своем мире!

– Хорошо. Но поясни, наконец, как Фиа может убить Смауга? Он огромен и неуязвим.

– Неуязвимых существ не бывает. Это противоречие законам жизни. Чтобы понять – как – мы должны будем увидеть своего врага.

– Пробраться в гору?

– Непременно. Иначе никак.

– Центральные ворота в Эребор перекрыты. Вход через нижние ярусы вдоль берега реки смертельно опасен. Смауг мгновенно обнаружит вас. Единственный выход – потайной ход, ключ от которого у гномов. Но они сами толком не знают, как воспользоваться этим ключом. Замочная скважина видна лишь в один из дней в году, но только они забыли, когда этот день наступает.

– А вы не знаете? Вас считают мудрыми.

– Мы, эльфы, не обладаем тайным знанием гномов. Все, что я знаю – что день Дурина наступает с переходом от лета к осени. Следовательно, этот день уже прошел.

– Переход от лета к осени? В которую Луну вы его исчисляете?

– Мы не исчисляем время по Лунам.

– Время можно исчислить только по Лунам. И если это единственный день в году, когда лучи Солнца касаются этого места, значит место можно определить в любой из дней.

Слова Фреи были не понятны, но заманчивы. Выходит, она знала законы движения планет? И она могла приложить это знание к нахождению точки на местности? Эта дикарка в одежде из листьев и ветвей? .. Она не отнеслась серьезно к текстам, полученным с таким трудом. Даже в какой-то момент чуть рассердилась. Тем не менее, эльф решился задать ей еще один вопрос – не дававший ему покоя уже несколько часов к ряду.

– Прошу, поясни, что значит «три сердца»? И почему Фиа? Как это может сочетаться?

Волшебница посмотрела на Трандуила так, словно никогда не видела никого глупее. Потом пробормотала что-то нелестное о разумных расах, сделала пару шагов в сторону и исчезла. В зеленой чаще леса ее невозможно было видеть без ее собственного на то желания.

Разговор Торина с возлюбленной не ладился. Фиа слушать ничего не хотела о его опасениях, постоянно просила прекратить тревожиться, на удивление – улыбалась и загадочно закатывала глаза. В конце концов, они чуть не поругались, и, памятуя о недалеком прошлом, ей пришлось все же ответить на вопрос о причинах этих улыбок и чуть ли не радости. Ответ ее и испугал, и воодушевил одновременно.

– Ваша раса считает себя воинственной. Вы владеете оружием и секретами его изготовления. Для чего все это? Не для того ли, чтобы познать всю сладкую радость побед над противниками? Без побед жизнь скучна, и ничто не позволяет тебе становится лучше, сильнее, достойнее новых побед. Мы – хищники – воины своего мира. И добыча наша тем желаннее, чем сильнее враг, у которого она отнята. Ты говоришь, мой теперешний враг считает себя непобедимым. Что же? Это счастье! Ведь мало кому выпадает в жизни честь встретить такого противника! Я избрана. Я удостоена чести. И я теперь знаю, почему судьба свела нас с тобой. Я поняла!

– Что поняла?

– Мы выполняем предназначение. Мы оба оказались достойными. Твою жизнь и жизнь всех, вверенных тебе, исковеркало чудовище, которое тебе не победить. Но ты оказался достойным того, чтобы войти в другой мир, встретить там меня и привести мне главного врага в моей жизни. Я благодарна судьбе, что смогла почувствовать тебя тогда и сумела спасти. Те силы снизошли на меня свыше. Кровь Шерхана не убила тебя, а сделала ближе к нам. Следование вашим правилам и законам не стало губительным для меня и моих сестер. Лишь подарило им счастье и новую силу. Это – предназначение! В нем два разных мира должны были сойтись ради победы над общим большим злом. Фрея сказала, что такое бывает лишь раз на пятнадцать поколений. Разве такая честь не может не радовать?

Слова архидриады повергли гнома в тяжкие раздумья. Она была, бесспорно, права во всем. Но легче от ее слов не становилось. Она была полубогиней и очень сильным воином. Такая миссия была для нее счастьем – достойным ее статуса и положения в мире. Но, если она погибнет – сможет ли он жить с этим, зная, что добился своей собственной цели, загубив такое чудо и себя самого лишив той, что любил больше жизни, той, что была уже нужнее воздуха? .. Судьба и правда столкнула его с непобедимыми врагами. Но, выходит, преподнесла и бесценный дар – любовь полубогини? Любовь, что не может не поразить стрелой, отравленной самым сладким на свете ядом, что, появившись на миг, всю жизнь делает невозможной без нее? Вернуть Эребор, потеряв Фиа – сколь это было бы чудовищно! Если она погибнет – он и сам умрет в тот же миг. Она должна была победить! И когда рядом вдруг оказался ненавистный эльф с просьбой поговорить с его возлюбленной, потому как разговор касается предстоящего противостояния и ее защиты – Торин не смог ничего сказать, лишь отошел в сторону.

Трандуил и Фиа правда говорили не долго, хотя в глубине души казалось, что охотница не против продолжить беседу. Но едва она вынула из складок одежды зеленоватую подвеску – эльф успокоился, сжал ее руку с кулоном и вскоре ушел прочь.

========== Часть 5, глава 4 ==========

Прибытие к подножию Одинокой Горы не было ознаменовано какими-либо выдающимися событиями. Чувства возвращения домой не возникло ни у кого – ибо впереди ждала главная опасность. По карте они быстро нашли место, где сокрыта была дверь. Архидриады не участвовали в этом, исследуя вокруг гору с земли и с воздуха. Выражения их лиц, жесты, знаки ясно свидетельствовали о том, что они уже сейчас вырабатывают некую стратегию. Но – первой их целью было проникновение в гору. Фиа должна была воочию увидеть своего противника.

Это уже казалось сверх опасным безумием. Но ответом на все доводы и просьбы была их любимая фраза:

– Иначе никак!

Несколько успокаивало лишь то, что архидриады не источали никакого запаха, а Фиа еще и владела способностями передвигаться абсолютно бесшумно и безупречно видеть в темноте. Товарищи недвусмысленно указывали Торину на то, что за Бильбо он так не беспокоился. Хоббит просил в ответ не расстраивать их предводителя и однозначно заявил, что тоже пойдет в гору вместе с Фиа. Но только вход еще предстояло открыть.

Вернувшись уже поздно вечером, Фрея еще раз уточнила содержание сокрытого на карте послания и осмотрела место, где была дверь. Они объективно узнали за день нечто новое и важное, но ничего не говорили. Эту ночь им предстояло провести в отдалении друг от друга – птицы Флавии куда-то унесли божественных сестер.

Эльфы и гномы разбили лагерь у подножия горы. Углубление в скале, где предстояло искать вход, было хорошо видно с их позиции. Товарищи отчего-то были спокойны и даже веселы. Судя по отдельным достигающим слуха словам, многие решили, что присутствие полубогов мира природы делает задачу победы над Смаугом вовсе не сложной и уже почти решенной… Глупцы! Они уже строили планы на богатую жизнь в Эреборе! Между тем, и эльфы и сами архидриады ясно дали понять, сколь велико затаившееся в горе зло, и как опасна и рискованна предстоящая битва. Уж если даже Транди намерен участвовать, дабы защитить Фиа своей эльфийской магией – значит не достаточно и сил дочерей Асханы!

Сон не шел всю ночь. К тому же, удаляясь, Фиа даже не попрощалась с ним, и сердце грызла обида… Ему не должно было сейчас думать о таких мелочах. Фиа, конечно, полностью концентрировалась на грядущей битве и познании своего противника. Но – поясните это любящей душе! Да еще хоббит отчаянно заявил, что пойдет в гору, во что бы то ни стало, т.к. владеет неким секретом, и может быть очень полезен всем. Дополнения о том, что он не желает уйти в итоге без своей доли добычи, т.к. не заслужил ее, казались уже просто смехотворными. Несколько часов напряженных дум дали понять, что надежды на сон уже нет. Храп Бомбура и Двалина был просто невыносим, и Торин решил выглянуть на улицу. В предрассветных сумерках мир казался как бы искаженным, таинственным, странным… Возле углубления в скале заметно было движение. Зоркие глаза различили архидриад. Все сестры были в сборе и уже вовсю занимались какими-то расчетами. Фрея рисовала на скале, младшие внимательно слушали ее. Лишь Фиа сидела в стороне и не участвовала в полемике. Ноги сами вовсю несли к ней – сесть рядом, обнять ее, оказаться целиком в ауре ее силы и тепла…