Текст книги ""Под-Горой" и "На-Горе" (СИ)"

Автор книги: Aire-Revelin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Один из охранников приподнял его, дал попить воды и спросил, сможет ли он сам идти. Попытки отогнать всех прочь и подняться на ноги вызывали уважение, но помощь однозначно требовалась. Словно загнанный зверь, пленник сопротивлялся любому участию, глядел на эльфов исподлобья. Его и правда нужно было оставить одного, ибо он не принял бы от них никакую помощь. Добрые в душе эльфы расстелили на полу его темницы несколько шкур, принесли подушки и оставили вдоволь воды и пищи. Израненные руки чем-то намазали и перевязали. Впереди Торина ждала целая бесконечность одиночества. Но лишь первые сутки прошли в вожделенном забытье. Остальное предстояло пропустить через себя, осознав длительность каждой минуты.

***

Остальные гномы, которых содержали в значительно лучших условиях и, по крайней мере, сносно кормили, ужаснулись от известия, что стычка Торина и Трандуила закончилась чуть ли не пыткой для их друга. Слово «пытка» никто не произносил, но разговоры эльфов были хорошо слышны. В простом деревянном сарае, где их поместили, было полно дыр. И уже утром сразу несколько участников похода хорошо разобрали рассказ о том, что несчастный гном даже толком не мог сам идти, на одежде и на руках его была кровь, а охранники сами упрашивали его принять от них необходимую помощь. В сердце каждого засела ярость, боль и страх за положение своего друга и предводителя. Да, все рассказанное было полностью о нем – об их Торине, упрямом, гордом и ненавидящем эльфов. Но – на что же еще пойдут эти эльфы, и что же еще согласится стерпеть этот гном? Не лучше ли в их положении и правда отказаться от своих намерений и хотя бы освободиться? Ведь так они обрекали себя на безвременное заточение, которое все равно не позволило бы достичь Одинокой Горы. Среди пленников возникла мысль попросить эльфов, чтобы пустили их к Торину – убедить его принять все условия освобождения. Но Двалин, Глоин и Балин мгновенно пресекли эту мысль. Торин никогда не согласился бы на такое. Нужно было действовать по-другому. Но как – никто не знал. Многие в душе рассчитывали на возвращение Гэндальфа. Больше им не на что было надеяться.

Хитрому Бильбо удалось договориться с эльфом, приносившем им еду, о том, чтобы тот каждый вечер рассказывал, что сможет узнать об их предводителе. Так гномам удалось узнать и о том, что Торина решено долго не трогать, а сам Трандуил вообще уехал куда-то из лагеря без сопровождения – приводить в равновесие собственные мысли и искать мудрое решение касательно выхода из сложившейся тяжкой ситуации.

Однообразные дни бесконечно тянулись для всех заключенных. Побег был однозначно невозможен. К тому же, даже вырвавшись на свободу сами, гномы и хоббит ни за что не смогли бы высвободить из заточения своего тщательно охраняемого принца. Захваченный Трандуилом трофей и правда был очень политически важен.

Лишь через неделю бесценного пленника, всем видом напоминающего забитого загнанного зверя, снова привели к Трандуилу. Эльф рассчитывал вести беседу мирно – без оков и даже веревок. Несколько воинов охраняли выход из подземелья, готовые в любой момент защитить своего короля. Правда, по виду гнома вряд ли можно было предположить, что он представляет какую-либо опасность. Длительное заточение и перенесенные испытания, казалось, серьезно надорвали его силы. Однако гордый принц держался прямо и в чем-то величественно. Небесно-голубые глаза светились решимостью, хоть взгляд их и был уставлен в пол.

Комментарий к Часть 2, глава 3

Возможно, в этой и следующей части я несколько “перегибаю палку” в отношении действий Трандуила. Поэтому прошу читателей никак не связывать сюжет истории с моим личным отношением к этому персонажу. Я не ненавижу эльфов. :) Трандуилу уготована особая положительная роль, о чем – в главах далее.

========== Часть 2, глава 4 ==========

Эльфийский владыка предложил пленнику сесть напротив него. Торин пренебрежительно отказался. За легким вздохом разочарования последовала внушительная тирада Трандуила о том, что у них все равно нет ни единого выхода, кроме как согласиться с доводами о том, что поход этот бессмысленный и очень опасен. Красноречивый эльф яркими красками описывал возможные пути развития событий, ни один из которых не приводил к достижению намеченных гномьей компанией планов. Пленник внимательно слушал его, но не отвечал ни на что. Еще раз получив известие о том, что его не отпустят, пока он не образумится, гном лишь попросил отпустить его товарищей, ибо сам он готов принять любые отведенные ему испытания, но ни за что не отречется от своих планов и намеченной цели.

– Торин, твое упрямство немыслимо! Скажи, для чего ты обрекаешь себя на заточение? Синие Горы не худшее место для жизни. Твои люди ждут тебя и нуждаются в тебе. Для чего это рьяное стремление за недостижимым?

– Тебе не понять. Ты не терял своей родины.

– Никто не виноват в том, что произошло! Нападение дракона сродни стихийному бедствию, и ты это видел и знаешь.

– Ты тоже это видел, знаешь и даже не подумал протянуть руки изгнанникам, не распорядился оказать помощь хотя бы раненым, не выделил для нас даже еды!

– Я понимаю твою обиду. Но это давно прошедшие дела. Сейчас мы говорим о настоящем. Мы говорим о твоем решении вновь разбудить это зло и подвергнуть колоссальной опасности целую местность, населенную и эльфами, и людьми, не говоря уже об опасности для твоих гномов.

– Я не намерен будить зло. Я хочу вернуть дом своему народу.

Первая стадия накала страстей была достигнута. Глаза эльфийского короля гневно вспыхнули, в воздухе возникло напряжение.

– И как же ты вернешь дом своему народу, не потревожив дракона? Попросишь Смауга пойти спать в другую гору, да еще и оставить все сокровища?

– Это мое королевство, и я без тебя буду решать, что мне делать, когда разведаю обстановку.

– Да пойми же ты наконец, к чему приведет эта твоя разведка!

– Пока что я понимаю только то, что ты и еще кто-то за твоей спиной сильно не заинтересованы в возрождении Эреборского царства. Мой же долг – идти до конца.

– Ты не встретишь ничего кроме погибели!

– Я встречу свою судьбу.

Вторая ступень напряженности была преодолена. Оба собеседника уже не скрывали ненависти и обуявшего их гнева.

– Так значит, вместе с тобой такую судьбу должны встречать еще сотни и тысячи? Ты им даришь такую свою судьбу? И думаешь, все они будут этому рады? Прости, Торин, но Лихолесье тоже не так далеко от Эребора. И лично у меня есть все основания: лично оповестить тебя о том, что меня и мой народ такая судьба не устраивает!

– Тогда просто отпусти меня и моих людей и не стой у нас на дороге!

– Торин, посмотри на себя! Да ты же форменное проклятие и для своего народа, и для остальных! Что будет, когда дракон проснется и покинет гору? От тебя и твоих друзей не останется даже праха, а потом Смауг начнет крушить все окрестные города и поселения! Сколько будет жертв? Сотни? Тысячи? И все это ради ваших чертовых сокровищ? Да я сгною тебя здесь за решеткой! Закрою в самой темной и поганой дыре, заставлю забыть о свете дня, но не выпущу на волю! Если тебя не вразумить ничем, значит придется наказывать!

– Я давно уже жду этой милости! Чего же ты снова не закуешь меня в цепи? Чего же не покажешь всем, как добры и великодушны эльфы, и как во всем возвышенны их помыслы?

– Не нарывайся, гном! Я не хотел причинять тебе боли!

– Жаль. Эта боль для меня ничто по сравнению с унижением, которое придется испытать, если я приму твои условия.

– До чего же ты все-таки глуп! А еще метишь в короли! Для тебя эта гора – надежда на богатство и власть, для других же эта твоя затея может обернуться неисправимым горем и даже гибелью!

– Если мне и суждено стать королем, то уж ни в чем я не стану брать пример с тебя!

Довольно! Трандуил чувствовал, что если все это сию минуту не прекратится, он и правда закует гнома в цепи и не погнушается проучить его за все оскорбления и дерзости. Подозвав охрану, эльф велел закрыть Торина в крохотной камере прямо здесь и дать ему возможность одуматься рядом с плененными орками.

– Учти, Торин Дубощит! Я даю тебе последнюю возможность одуматься! Иначе завтра рядом с тобой на этих столбах будут висеть и твои друзья!

Страшная мысль стрелой пронзила сознание. Сдерживаться не было сил. Душа хищника вновь пробудилась и требовала выхода наружу… Не думая о последствиях, Торин подошел вплотную к Трандуилу и заявил ему прямо в глаза:

– Чем же ты лучше своих падших сородичей? Чем лучше поганого орочьего отребья?

Это было превыше всего! Таких оскорблений не приходилось сносить ни одному эльфу, не говоря уже о том, каково было слышать это эльфийскому владыке… Две сильные пощечины стали немым и однозначным ответом на сказанное. Витиеватый серебряный перстень Трандуила оставил глубокие кровоточащие ссадины на щеках и губах дерзкого гнома. Вкус собственной крови поверг в омут ярости, стирая все грани дозволенного и не дозволенного. Конфликт зашел в свою крайнюю, но неизбежную фазу. Руки замахнулись, чтобы ответить на удар, но эльфийская стража подоспела вовремя и оттащила пленника в сторону.

– Значит, мы как орки? Ты считаешь, что различий нет? Что же? Мы в тюрьме! И здесь есть орки! Желаешь ощутить различия – я тебе их покажу! Либо немедленно извинись и отрекись от своих чертовых планов!

– Уж лучше посмотреть на тебя в роли орка! Изволь! Я готов!

Глаза короля горели. Разум уже не отвечал ничем кроме слепой жажды наказания за нанесенное ему чудовищное оскорбление. В клетках неподалеку и правда было несколько орков. Открыв одну из камер, разъяренный красавец выпустил одного из них со словами:

– Ты слышал все! Ты ведь хочешь вкусной еды, а может и освобождения?

Кто же из пленников откажется от такого предложения? Орк лишь кивнул и вышел из конуры, где его держали.

– Покажи ему, на что способны орки! Покажи свою силу! Отходи этого наглеца кнутом так, чтобы он знал, кому и что на этом свете дозволено говорить!

С наглеца сорвали рубашку и подняли на цепях так, что ноги оторвались от земли, а грубые браслеты вновь глубоко впились в искалеченные запястья. Глаза двух пленников встретились. Закованный в цепи гном и измаявшийся в заточении полузверь – они были тогда в одной ситуации. Но один не мог отказать повелевающему, а второй, как ни странно, лишь улыбался и даже подталкивал сделать то, о чем его просили.

Каждый удар кнута оставлял на теле широкую кровавую полосу. Десять таких ударов могли довести до полусмерти любого человека. Пятнадцать – сильного опытного воина. Торину пришлось вынести не менее семи, но боли не было – лишь немая злость и хищная ярость… Да ведь это была и не пытка! Ему ли, будучи гномом, не знать, какими бывают истинные пытки? Доведенный до предела в своем желании противостояния, он лишь смеялся. Это выводило из себя Трандуила, и отпустив орка, он сам схватился за кнут.

– Я выбью из тебя раскаяние в этих словах! Я заставлю тебя отказаться от твоих бредовых намерений! За моим решением – безопасность сотен существ, а тебе нужны лишь твои сокровища!

Два яростных удара оставили багровые следы на груди и плечах дерзкого пленника. До чего же может довести застарелая заклятая вражда за две недели отчаянного противостояния даже тех, кто никогда не жил мыслями о насилии! Душу Трандуила уже вовсю охватывало неприятие того, что он оказался способным на такое. Руки гнома из последних сил рвали цепи. Но боли не было. Хотя, в глазах уже начинало темнеть.

Где-то рядом раздался молодой звонкий голос:

– Перестаньте! Прекратите это безумие!

Чуть поодаль стоял прекрасный эльфийский принц, глаза которого были широко раскрыты от ужаса видеть своего отца за таким делом. С ним была девушка-эльфийка, тоже застывшая в недоумении и готовая броситься на колени перед королем, лишь бы представший перед ней кошмар закончился. Трандуил остановился, выбросил кнут, но ничуть не изменился в лице. Между тем, королевич уже опускал вниз цепи, сковавшие Торина. Ноги коснулись земли, в голове измученного пленника осталась единственная мысль: не упасть на колени, удержаться, ни за что не свете не явить врагу вожделенную картину своего унижения. Но сил уже не было. Упав на одно колено, гном всячески пытался удержаться в этом положении. Вот только скованные руки тянули вниз. Самое страшное не свершилось лишь благодаря молодой эльфийке – бросившейся к нему и поддержавшей. Колено уперлось в ее бок, голова бессильно опустилась ей на грудь. Кровь пачкала ее одежду, но девушка лишь обхватила его руками сильнее и, очевидно, сдерживалась от того, чтобы не встрять в беседу отца и сына.

Король и королевич отчаянно спорили, жестикулируя и широко раскрыв глаза. Слов было не разобрать. Однако, ярость Трандуила была по прежнему сильной и неуемной. Поэтому, невзирая на уговоры принца, Торину очень скоро вновь предстояло оказаться в своей камере под потолком грота. Эльфийка пыталась помочь ему – освободила от оков руки, на которых не было уже живого места, вытирала с лица кровь своим платком, накинула на гнома разодранную рубашку. Она так и сопровождала его до грота. Но ее изгнали прочь. Она умоляла дать ей возможность помочь пленнику, кричала о том, что такое обращение с принцем знатного рода может привести невесть к чему, пыталась не позволить вновь заковать его в цепи. Ее не слушали, заковать в цепи был приказ короля. В последние мгновения девушка успела лишь спрятать под камень небольшой флакон и прошептала:

– Когда все уйдут, выпей это, и хотя бы уснешь! Завтра он образумится, и мы заберем тебя отсюда! Продержись до утра!

В кромешном сумраке злость и ненависть уходили прочь вместе с последними силами. Все было кончено. Ждать подмоги на этот раз было неоткуда. Если уж за две недели никто не пришел, а противостояние дошло до такой крайности – значит это конец. Впрочем, все эти мысли уже настолько истощили сознание, что в глубинах его начинало зарождаться сопротивление. Хватит. Сейчас обо всем хватит. Неизвестно, сколько ему сейчас дано этих часов или минут хотя бы тишины. Тишины, так необходимой для того, чтобы завтра хотя бы умереть с высоко поднятой головой…

Разодранные кнутом спина, плечи и грудь горели огнем. Изувеченные цепями руки коснулись прядки волос под рубашкой, поднесли эту бесценную реликвию к губам. Фиа… «Так ты сможешь позвать меня». Целую вечность назад она преподнесла ему этот воистину королевский подарок. Частичку себя, своей нежности, заботы и удивительной стойкости и силы. Он так до конца и не узнал – кем она была, откуда явилась тогда, словно призрак, куда унесла его на орлиных крыльях, чтобы вернуть из преисподней… Перед глазами вставали снежные вершины – ее дом, ее горное королевство, где в маленькой пещере она сейчас, наверное, играла с тигрятами Мирры, поучала Шерхана да варила нехитрую похлебку. Или охотилась, перепрыгивая с уступа на уступ и ловко спускаясь по снежным склонам. Фиа… Любила ли ты меня хоть мгновение? Испытала ли хоть что-нибудь кроме умиления и жалости? Поняла ли, осознала ли, как я тебя люблю, и что ты для меня значишь? Нет…

Ты можешь и умеешь любить. Но кем был я для тебя – просто смешным чужаком и неудачником, попавшим в чудовищную передрягу, из которой многократно не было выхода. А ты лишь открыла этот выход для меня. Дала шанс пройти по этой земле еще немного…

В голове рисовалась неутешительная картина. Бой на краю обрыва. Друзья, повисшие над пропастью. Страшная боль и унижение, небытие… Несколько суток борьбы с чем-то чудовищным и необъяснимым, что сковывало его целиком, не давало выхода ни действиям, ни чувствам… Орлов привела Флавия – молодая легкомысленная архидриада, которая первой пожалела погибающих гномов и спасла вопреки законам их мира. Фиа не могла не прийти к сестре и однажды говорила что-то, что их всех четверых попросили быть рядом с его отрядом, или хотя бы помогать на отдалении. Она не знала – зачем и почему. Он не мог ответить ей ничего на этот вопрос. Но она помогла. Просто помогла, потому что ее так “попросили”. Не успела уйти далеко, когда пришлось вернуться. Ее нежное сердце раскрылось тогда перед умирающим на ее руках существом, которому она опять-таки просто не могла не помочь. Она помогла, хотя тогда это было чудовищно трудно и рискованно для нее самой. Она пустила его в святая святых – свой заоблачный заснеженный мир, куда никому не должно знать дорогу.

Чем была та волшебная ночь, когда они оба, казалось, не понимали, что с ними вообще происходит? Крохотный миг яркого света, озаривший их жизни, цена которому – долгие столетия. Чем была эта ночь для нее – живущей по закону животного царства и нераздельно правящей в нем? Об этом сказала Мирра. Котята – главное, для чего нужны мужчины. У Фиа никогда не было котят, и Мирра – прекрасная мать, полноценно познавшая счастье материнства – просто толкнула его в тот теплый снег, чтобы у Фиа могли появиться котята. Ни за чем больше мужчины им не нужны. Там другие законы существования. И если эти котята действительно родятся, он уже никогда не увидит их.

Прядка волос, нежно сжимаемая в окровавленных пальцах – зачем дала? Да просто опять пожалела. Разрешила еще раз воспользоваться ее возможностями, чтобы бесславно не умереть в очередной передряге. Милая Фиа! Как же не долог стал прок от твоих стараний!

Руки нащупали оставленный флакон с эльфийским снадобьем. Вкус был странным, обжигающим, но приятным. Все вокруг уходило прочь и оставалось лишь осознание того, что даже мимолетных, но бесценных моментов, проведенных рядом с Фиа, он мог не узнать никогда из-за своей чудовищной глупости, наполнившей жизнь одиночеством и непониманием истинных целей бытия. Как же мудра и прекрасна была Мирра…

========== Часть 2, глава 5 ==========

В темноте тюремной клетки невозможно было понять, день сейчас или ночь. Но, по всей видимости, это было очень раннее утро. Эльфы-охранники нехотя зашевелились, явно не желая просыпаться раньше времени. Но это было необходимо – с улицы доносился какой-то непонятный гул. Там происходило что-то странное: суета, шевеление, удивленные возгласы.

«Друзьям удалось устроить побег?» – вероломная мысль озарила голову, но почти сразу была отметена. Они не стали бы поднимать всю гвардию из-за этого. Ограничились бы штатной охраной. Простые гномы не представляли для Трандуила особой ценности. Его трофеем был он – а уж о его безопасности и сохранности эльфийский предводитель позаботился отменно! Будучи прикованным такой цепью, Торин не мог толком даже встать, и уж подавно не имел возможности дотянуться до решетки.

Тем временем гул голосов усиливался, а еще через несколько минут громко затрубил горн, оповещающий о тревоге. Двое охранников выбежали на улицу.

Темница, где заточили Торина, была расположена отдельно от деревянной лачуги, где держали остальных гномов и Бильбо. Это была небольшая пещера в скале – полуоткрытая, но высокая, с устроенными в ней лестницами для подъема к самому своду. Внизу постоянно находилась охрана. Чтобы добраться до пленника, надо было преодолеть несколько рядов ступенек, подвешенных вдоль стен.

Пытаясь понять, что там происходит, Торин напряженно прислушался. Расслышать суть разговоров было почти невозможно. В конце концов, удалось различить одно лишь слово – волки.

Взаправду, откуда-то издали до него начал доноситься волчий вой. Мимо пещеры пронесся отряд конных лучников. Ситуация казалась далеко не шуточной. Топот поднятой по тревоге кавалерии был повсюду. Потом все стихло. Унеслись в лес унимать взбесившихся волков, напавших под утро на лагерь. Один из стражников вернулся, мрачно покосился на пленника и устроился на своей скамейке. Даже в ситуации боевой тревоги эльфы не оставили столь важного заключенного без охраны. Оставалось только сидеть тихо в своем углу. А еще лучше – спать. Однозначно, ситуация не касалась ни его, ни его товарищей.

Уснуть не удалось. Внизу пещеры раздался не понятный звук – не то всхлип, не то тихий жалобный возглас. Покосившись вниз со своей высокой застенки, Торин увидел эльфа-охранника лежащим на полу. Тишина была полной. Ни звука, ни шороха, ни признака присутствия еще кого-то. Это уже было странно…

Подвесы лестницы чуть дрогнули. Кто-то все же был там. Убийца? Или спаситель?… Комок стоял в горле. Все мышцы напряглись в роковом ожидании. Что-то влекло туда. Сильный зов, невозможность сопротивляться желанию поднять голову… Такое чувство однажды ему уже удалось испытать.

О боже, нет! Этого не могло быть! Это не должно было быть так. Возле его решетки стояла Фиа – бесшумная и сжавшаяся в комок, с разъяренными глазами, в которых при виде него возникла вдруг глубокая боль и нежность.

– Фиа, нет! Зачем ты здесь? Почему? Уходи, они схватят тебя…

Свободная рука изо всей силы тянулась к ней. Но она не отвечала. Она озадаченно обследовала замок на решетке.

Крах всему. Лицо ее было таким, словно она увидела нечто невообразимое. Потом начала отчаянно трясти толстые прутья, но разве это было по силам ей? Замок. Чтобы его открыть, был нужен ключ. Но разве это могла понять дочь Асханы?.. Глаза, исполненные боли и нежности пронизывали темноту пещеры. Она тоже протянула руки сквозь прутья, коснулась его руки пальцами. Немое отчаянье, крик души, ярость, хищная злость…

– Послушай меня… Тебе нужен ключ. Это такая железная вещица, ну как… – любое сравнение не привело бы к результату. – Охранник. Эльф. Поройся в его карманах и принеси все, что там есть. Поняла?

Фиа поняла только то, что дело в охраннике.

– Убить? – только она могла произнести это так возвышенно и спокойно.

– Этим не откроешь замок. – Все было бесполезно. Откуда ей было знать, что такое замок, если она не понимала, что такое ключ? Попросите сделать это кошку или собаку! Ситуация казалась трагически глупой. Фиа напряженно водила глазами из стороны в сторону. Маленькая вещица, висящая на решетке, оказалась для нее непреодолимым препятствием. Торину понятны были ее чувства. Она – всесильная полубогиня предгорий. Она пришла издалека, чтобы привести на помощь им силы природы. Она устроила масштабное нападение волков на эльфийскую станицу. И какая-то крохотная вещь…

Глаза ее наполнились грустью. Она протянула руки сквозь решетку и снова коснулась Торина. Разглядев изувеченные запястья, ссадины на лице и кровь на рубашке, она помрачнела, напряженно закрыла глаза. Изнутри ее исходил какой-то утробный звук, тихий – но все же рев, хищный призывный. Почти сразу после этого откуда-то снаружи донесся возглас:

– Поднимайте всех оставшихся! Их становится больше!

Собравшись с мыслями, Торин предпринял очередную отчаянную попытку пояснить Фиа, что нужно делать.

– Милая, послушай сейчас очень внимательно. Соберись. Убийство эльфа ничего нам не даст. У него… в шкуре есть разные вещи. Ну, как у тебя в мешке. Их надо достать и принести. Все, что есть. Может быть, на поясе, может быть на шее. Нужна связка железных вещиц…

– Раздеть? – О, боги!

– Выпотрошить! Только не эльфа, а его шкуру! И только железное.

Она кивнула и одним прыжком оказалась внизу пещеры, миновав все лестницы. Через несколько минут перед решеткой лежал весь арсенал бедного охранника, и все металлические части его одеяния. Что-то свыше и правда благоволило им – среди этих вещей была внушительная связка ключей. Радость от этого быстро сменилась пониманием того, что подобрать нужный ключ и тем более воспользоваться им Фиа не сможет, если никто не покажет ей как это делается. Между тем, время играло против них. Эльфы могли вернуться в любой момент. Гул в лесу затихал, а нужно было еще освободить товарищей.

В критических ситуациях у всех существ проявляются качества, не свойственные им в повседневной жизни. Гномы никогда не были сообразительны и сами открыто в этом признавались. Понимание того, что им нужен не один ключ, а два, и что он может открыть оба затвора сам, стало для Торина достижением.

– Дай мне связку! Сюда, мне!

Она тихо повиновалась. Даже в полутьме глаза быстро остановились на подходящем отпоре. Правая рука была высвобождена от оков. Открыть замок на решетке для Торина, в отличие от Фиа, не составляло никакой задачи.

Волшебный миг пока еще не свободы, но открытия пути к ней… Фиа улыбалась и воздушными движениями рук касалась его головы, гневно разглядывала окровавленные лохмотья, оставшиеся от одежды. Страшно подумать, какие планы мести эльфам рождались в тот миг в ее голове. Внезапно она насторожилась, и уши ее начали чуть шевелиться – кошачья способность, дань не молодому уже возрасту и укоренившимся в ней чертам родного племени. В пещеру вошел один из оставшихся в лагере охранников. Увидев их, эльф мгновенно выхватил стрелу, но более ничего сделать не успел. Фиа стремительным прыжком сбила его с ног, преодолев высоту в три своих роста. Очевидно, одной из ее способностей было обезвреживать противника не то оглушая, не то усыпляя на время. Первого эльфа она тоже не убила, но тот лежал без движения.

Нужно было убираться, и очень быстро. К счастью, она без труда поняла, что освободить нужно не только его, но и остальных. Что такое стая или племя, архидриады прекрасно понимали. Похватав эльфийское оружие, они вышли на улицу. Лагерь казался полностью опустевшим, но опасность все равно была велика. Лачуга – до нее было не далеко. Но именно там могла поджидать встреча с недругом. Одновременно они посмотрели друг на друга. Одновременно молча кивнули, словно уже много лет были вместе, и между ними существовала некая система немых знаков. Тихо и с осторожностью подобрались к месту заточения друзей.

Вход был открыт. Но никаких ключей от клеток, где сидели товарищи, найти на этот раз не представлялось возможным. Фиа отказалась входить внутрь и опять зажмурилась, только на этот раз спокойно, без усилий и напряжения. Увидев Торина, все встрепенулись, но к счастью вовремя сдержали радостные возгласы. Лучше было сохранять тишину. Только Бильбо не удержался от приветствия вслух.

– Ключи – вы знаете где они?

– Здесь от всех клеток один ключ. Просто многогранник. Эльфы не умеют делать настоящие замки.

– Я знаю, я видел – Настал час Ори спасать всю компанию. – Там, под крышей, между досок.

Лачуга была довольно высокой. Забраться к потолку было не так просто для гнома. В этот момент – нерешительно и с опаской – внутрь вошла Фиа. Гномы отреагировали неоднозначно. Невзирая на сложность и опасность ситуации, многие начали переглядываться и улыбаться. И вновь возникло ощущение, что между лесной охотницей и гномом есть какая-то неведомая связь. Фиа словно прочитала его мысли и, не задавая никаких вопросов, ловко вскарабкалась по стене, используя для захвата самые небольшие неровности. Достала ключ, походивший скорее на кусок железного прута, спустилась и протянула Торину. К счастью для всей компании, гномов не охраняли также строго, как их предводителя. На выходе из лачуги стало понятно, зачем Фиа задержалась – освобожденных ждали несколько лесных оленей.

Всем хорошо известно, как гномы боятся лошадей и насколько ненавидят верховую езду. Ни один гном не сядет так просто на лошадь. Даже запряженную. Их недоумение немного смутило Фиа, которая ожидала, что компания не медля окажется верхом. Однако, времени для препирательств у них не осталось – эльфы возвращались. Первой это услышала Фиа, встрепенулась, помрачнела и без лишних церемоний ловко усадила на одного из оленей Дори и Ори. Оленю пришлось присесть. Увидев это, остальные животные моментально сделали то же самое и приняли горе-наездников.

– Я не смогу удержаться так! – грозно голосил Двалин.

Нори, Бильбо и Бофур ухватились за рога. Лучше всех устроились Кили и Фили – изобразив гордых рохиррим, статно держащихся «в седле» – одном на двоих.

– Держитесь друг за друга! – крикнул Торин, понимая, что времени уже нет. Конница Трандуила приближалась к лагерю и заметила бегство пленников.

– А ты? – закричал Двалин.

– Как же вы? – с опаской грустно уточнил Балин и с укоризной посмотрел на неловкого в речах богатыря-гнома.

Все олени были заняты. Фиа это не смутило. Она хлопнула по крупу одного из них, и вся ватага понеслась по лесу. Крики гномов еще долго доносились до лагеря. Эльфийский отряд намеревался броситься вслед за ними, но лоси вдруг встали, как вкопанные.

– Бежим! – Фиа схватила Торина за руку и повела в направлении, обратном тому, куда ушли олени.

========== Часть 2, глава 6 ==========

Такие фокусы с животными были совершенно не понятны для эльфов, поэтому у беглецов образовалась хорошая фора. Но просчет лесной девы состоял в том, что Торин уж никак не мог бегать также быстро, как она сама, а уж тем более ему было не дано также ловко карабкаться по преградившему дорогу крутому склону. Фиа отчаянно подталкивала его вверх. Глаза ее были уже почти безумны – возможно, звать на помощь в этой ситуации ей было уже некого. В воздухе засвистели стрелы. Эльфы преследовали беглецов, теперь уже у них было явное преимущество. Вершина мало порадовала обоих – они становились видной хорошей мишенью для эльфийских лучников. Нужно было уходить как можно скорее – теперь уже вниз – через поросший деревьями овраг.

Фиа с легкостью оказалась на дереве, росшем по ту сторону оврага. Она подавала знаки, как бы говорящие: «Вот так! Также как я! Я ведь понимаю, что нужно, когда ты мне показываешь!» Легко сказать. Прыжок, продемонстрированный охотницей, был для гнома почти равен самоубийству. Преодолеть такое расстояние мог даже не каждый зверь. Она возбужденно жестикулировала, стоя на ветке и даже не держась за дерево. Потом крикнула:

– Прочь!

Лук и стрела мгновенно оказались в ее руках и поразили взобравшегося на выступ эльфа. На этот раз она пошла если не на убийство, то уж всяко на кровопролитие. Несколько стрел просвистели почти рядом. Сразу пятеро эльфов приближались по склону. Это было безумием, но иного выхода не было. Выстоять в схватке с несколькими эльфами, имея два кинжала, у Торина не было никаких шансов. И они могли начать стрелять в Фиа… Он помнил ее глаза, но ни за что на свете не смог бы объяснить, как оказался-таки на дереве. Она была намного выше. До земли было очень далеко, все вокруг трещало и ломалось, израненные руки уже ничего не чувствовали, лишь съезжали вниз по ветке. Как же ей наверное было сейчас за него стыдно! Где-то выше слышались голоса эльфов, и той девушки, что помогала вчера:

– Так не догоните! Они ушли!

Молодая эльфийка, которую прошлой ночью он даже не успел поблагодарить, отводила от них хвост преследования. Фиа уже оказалась ниже, помогла встать рядом на толстый сук и одобрительно кивнула.