Текст книги "Чистое небо (СИ)"

Автор книги: Ainessi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Видеть ее полураздетой, смотреть, как стекают по шее, груди, спине, капли пота, как она облизывает губы и рвано выдыхает, выжимая предельный для себя вес – это было слишком сильно, невозможно, и он бежал. В санчасть к Алле, в диспетчерскую к Юле, в столовку или просто в комнату, не забывая запереть за собой дверь. Но ни чай с Аллой, ни разговоры с Юлей не помогали – перед глазами стоял все тот же профиль, а шея сбоку, там, где парой дней ранее еще красовался бледно-желтый след их ночи, ныла. Так сладко и так противно. Он хотел забыть, не думать об этой странной девочке, которая была то ли с Алексом, то ли одна, но не получалось. Взгляд ее карих глаз, шалая улыбка с чуть-темной точкой под нижней губой слева, где раньше был пирсинг, преследовали его во сне и наяву. Хотелось выть. Хотелось сдохнуть.

Хотелось уже затащить ее в койку и оттрахать – может, хоть тогда отпустило бы.

А она, казалось, и не подозревала о его душевных метаниях: все так же широко улыбалась, курила и сидела с ними вечерами, перебирая гитарные струны. И обнимала Алого, порой глядя на него каким-то странным, больным взглядом. Скай был почти уверен, что Саша влюблена, но вот это «почти» оставляло шанс, что он ошибался. И страдания продолжались.

Даже вылеты, даже небо, которое всегда помогало, оказались бессильны. Они не изгоняли из головы странного взгляда карих глаз, таких близких и таких невозможно чужих. А потом, однажды вечером, когда он возвращался из ангаров в корпус, из-за поворота послышался знакомый голос и время замерло, остановилось. Безумная, звенящая тишина давила на уши, а тихий, хрипловатый шепот бил куда-то прямо в сердце. Скай привалился к стене, зажмурившись, вдыхая через раз. Он знал, что должен уйти, что должен хотя бы выйти к ним и поздороваться, хоть кашлянуть, черт, да хоть как-то обозначить свое присутствие, но не мог. Не мог ни заговорить, ни пошевелиться, только стоять и слушать слова, совсем не предназначенные для его ушей.

– Ты больная, – почти истерично твердил один из голосов, в котором он опознал Аллу. – Уходи от них, дура! Не хочешь техником – пойдем к нам и…

– Да, замолчи ты, наконец, – усталый шепот, тот самый, что заставил его застыть на месте.

Они стояли где-то за углом, но Скай видел ее, как наяву. Темные глаза и непослушные пряди. Воображение дорисовывало вздернутую бровь, полуприкрытые глаза и поджатые губы.

– Аль, господи. Тебе мало того, что было?

– Мне много, Аллчонок. Мне слишком много, – тяжелый вздох, слившийся с его собственным. – Я не хочу видеть трупы во сне. Я не хочу помнить, какая на вкус чужая кровь, Алл. Я хочу жить.

– Я не заметила.

Слишком грубо, слишком иронично, слишком… Скай не мог подобрать определение. Зло? Жестоко? Сурово?

Но Саша лишь хрипло рассмеялась в ответ.

– Он вернулся, Алл. Несмотря ни на что – он вернулся и смог меня простить. У меня не получается, знаешь?

– Простить его?

– Себя, Аллчонок, – короткий смешок. – Себя.

Они замолчали, он замер, не двигаясь и не дыша. Скай толком не понимал, о чем идет речь, слишком мало, несмотря на свою манию, он знал о ней, но разговор затягивал, увлекал, сводил с ума. А еще в голове билось «тебе мало» Аллы. Чего мало?

Что еще произошло с ней, когда его не было рядом? От чего еще он не смог ее уберечь?

Тонкий шрам на щеке в последнее время и так воспринимался почти как личное оскорбление. Как напоминание, что он не в праве – никто из них не в праве – считать себя мужчиной. Потому что их не было там – была она. Потому что это она убивала и умирала, и выжила, вопреки всему выжила. От этих мыслей его, как всегда, пробрала дрожь, а слова Аллы добили. Это было последнее, что он ожидал услышать. Черт, это было единственное, что ему и в голову не пришло бы.

– Тебе надо было просто дать покончить с собой тогда, да? – тихо спросила она, и Скай сполз по стене на землю.

Ноги не держали, мир расплывался перед глазами.

– Я не хотела, веришь? – Саша снова рассмеялась. – Импульсы – страшная сила.

– Извини.

– Да, забей. И отвали уже, правда.

– Отваливаю.

Тяжелый вздох Аллы и звук шагов. Он встал, пошатываясь, почти пошел вперед, но что-то остановило, заставило помедлить. И не зря, как оказалось.

– Алл… – он не видел ее лица, но отчего-то был уверен, что сейчас Саша смотрит в небо и улыбается. – Просто пойми. Даже если я умру так, если какой-то из этих вылетов станет для меня последним – я умру счастливой. Так странно…

Она не договорила. А Алла не ответила ей тогда, только шаги ускорились, будто медсестра убегала от своей подруги. Скай выждал с десяток минут и пошел к ним, но за поворотом было уже пусто – только одинокий окурок дымился посреди дорожки. Он раздавил его каблуком, зажмурившись, пытаясь вместе с ним раздавить и липкий душащий страх, сжавший его в своих объятьях. Но страх остался жить в нем с того самого дня. Иногда при виде Алой он накатывал волнами, захлестывал, сводил с ума…

Зарекался же вспоминать. Влад отбросил в сторону окурок, сплюнул, скривившись, на островок травы у стены и пошел в комнату. Тревога застала его на половине пути, и он выругался, но развернулся. Мимо вихрем пронесся Алекс. Саши с ним не было. Скай остановился, спустя пару минут она подошла спокойным, неторопливым шагом. Болезненно бледная.

– Все хорошо?

Саша коротко кивнула, ускоряя шаг, а он на миг застыл, пытаясь понять, что же смутило его в ее лице. Дошло, лишь когда она обернулась проверить, идет ли он следом. В нижней губе блестело приснопамятное кольцо, а в ушах – сережки, по паре в каждом.

– Охренеть, – выдохнул Скай.

– Командир не против, – она слабо улыбнулась.

На поле они вышли одновременно с еще десятком ребят. Те, правда, в отличие от них, были запыхавшимися от быстрого шага, но главное результат. Скай почти побежал к своей машине, поминутно оборачиваясь на слишком бледную Сашу. Черт, да что с ней?

Но она скрылась за крылом истребителя Алого, и его чуть отпустило. Взлет толком не запомнился, потом приходилось сосредоточенно держать строй, то и дело выверяя координаты. Сам бой был, как всегда, неприлично коротким. Возвращались они с победой и полным составом.

– Без потерь, – доложился Скай по приземлении, на всякий случай пересчитав своих.

– Без потерь, – повторил Блэк, равнодушно глядя в стену.

Вот только третьего голоса не было. Скай обернулся, Алекс стоял где-то вдали у машины Саши. Разговаривал. Или?.. Он похолодел и, отдав честь, торопливо метнулся к другу. Кажется, он даже забыл, как дышать, пока бежал к ним.

Крови не было, истребитель выглядел целым. Да и Саша стояла, вроде бы, сама, но – не успел он выдохнуть облегченно – покачнулась, упираясь рукой в грудь Алекса, и закашлялась, зажимая рот рукой. Скай подошел, как раз когда она отняла ладонь от губ. Кровь на ее пальцах была цвета нашивки звена на форме – такой же алой, и тем же цветом были щедро выкрашены губы.

– Блядь, – хрипло шепнул он.

Саша вскинулась, услышав его голос. Скривилась, почти повисая у Алекса на шее.

– Все хорошо. Разболелась слегка, – она улыбнулась, и капля в уголке ее губ блеснула и перелилась на солнце всеми оттенками красного.

Скай радостно улыбнулся в ответ, а потом вырубил эту ебанутую точным ударом в висок, осторожно взял на руки и потащил в санчасть под охуевшее «кудаблядь» Алого. Впрочем, минутой спустя тот уже пытался сквозь ржач доложиться командиру. Наверное, это действительно выглядело забавным, но смешно Скаю не было, тем более что в санчасти Алла даже не удивилась этой пациентке.

– Клади на койку, – коротко приказала она, а потом привычными движениями стала вгонять укол за уколом.

Даже лекарства не искала, те уже лежали на столе, будто бы заранее подготовленные. Или действительно заранее?

– Что с ней?

– Жить будет, – Алла обернулась, устало вздохнула, поймав его упрямый взгляд. – Слушай, допрашивай ее, пожалуйста. Знаешь, есть такая волшебная хуйня, как «врачебная тайна».

Скай кивнул и вышел.

До самого вечера он не находил себе места: метался из угла в угол. Пытался тренироваться, но чудом не переломал весь стафф и почти сорвал боксерскую грушу, так что из зала его выперли. Поиграл на гитаре – порвал две струны, Алекс отобрал инструмент и прижал к себе, баюкая и перетягивая заново. Только в столовке ничего не разбил и не сломал, но, может, просто времени не хватило. Ближе к ночи попытки успокоиться ему осточертели, и Скай пошел в «гостиную», напоследок выкурив сигареты три подряд. Голоса – громкие и радостные – он услышал едва ли не за три коридора. У двери крики стали совсем невыносимыми.

– Алая! Ну, точно, Алая! – вопил Мыш.

Он просочился в дверь и замер. Саша сидела посередине дивана, держа в руках наполовину наполненный стакан. Что-то светло-коричневое – чай или коньяк. Она улыбалась, светло и чуть смущенно, Мыш же прыгал перед ней, крича что-то бессвязное.

– По какому поводу бухаем? – строго вопросил Скай, с трудом успокаивая бешено стучащее сердце.

– Ну, Алая же! – радостно выкрикнул Ленька, разворачиваясь к нему. – Она двоих сбила сегодня, Алый тоже двоих…

– Мы и решили: Алый и Алая! – закончил за него Мыш и пьяно заржал.

Скай улыбнулся.

– Налейте, что ли, тоже…

Он опустился на диван рядом с Сашей, Блэк даже подвинулся, уступая ему место. Саша легонько коснулась его плеча и отдала свой стакан. Забрала со стола кружку, от которой пахнуло чем-то горьковато-лекарственным, поймала его встревоженный взгляд и улыбнулась слишком печально, чтобы он поверил в то, что все хорошо.

– Все хорошо, надо подлечиться – и буду как новенькая.

У него даже получилось кивнуть и оптимистично улыбнуться в ответ, хотя хотелось разогнать всех к херам, взять Алого за шкирку и ебашить об стенку, пока до того не дойдет, что он творит. Знает ведь, что с ней, падла. Не может не знать. И прикрывает перед командованием.

Или командир тоже знает, но зачем-то согласился отправить ее в летчики, несмотря ни на что.

Эти теории заговора были полнейшим пиздецом – бессмысленным, причем, – так что Скай просто осушил стакан, наполнил его заново и стал тянуть мелкими глоточками, надеясь, что мозг отключится раньше, чем его понесет. Алекс улыбался и шутил, Блэк шутил и улыбался, Саша – нет, уже Алая – тоже улыбалась, но все больше молчала и, кривясь, потягивала свое, наверняка, жутко полезное, но вряд ли вкусное питье.

– Друзья, товарищи, братья, – Ленька захлопал в ладоши, привлекая внимание к говорящему Мышу. – В честь нашего сегодняшнего образцово-показательного выступления! – Мыш широко улыбнулся и выложил на стол браслет-коммуникатор. – Выпросил у командира! Порнуха или новости?!

Ребята радостно загомонили, Саша закатила глаза, Скай засмеялся.

– Новости, – его голос легко перекрыл все вопли, сказывался командирский опыт. – И я спать, а потом хоть видео про котят смотрите.

Мыш заржал, но послушно включил проекцию на каком-то новостном канале.

Нет, порнуху они сегодня смотреть не будут, понял Скай, глядя на мрачнеющие лица и мрачнея сам от слов диктора. Они побеждали, да, но их фронт был не последним и не единственным. Они побеждали, а где-то разрушали города, где-то умирали те, кого они обещали защищать, кого они любили и за кого сражались и мир – их мир – рассыпался на части.

– Суки, – шепнул Ленька с наполненными слезами глазами.

Скай кивнул, чувствуя, как дерет разом пересохшее горло. Разумеется, они и раньше понимали, что такое война. Понимали, что где-то там, далеко, гибнут люди: десятками, сотнями, тысячами. Они все понимали и все знали – умом. Но, к сожалению, «понимать» и «принимать» – разные вещи. Знать и гнать от себя мысли было так просто, и так больно было слышать сейчас эти страшные слова, слушать, как равнодушно и деловито ведут счет их потерям.

– … пострадали следующие районы, – сухо продолжал диктор.

На середине перечисления ребята стали расходиться. Последней встала Алая. Скай поймал ее за руку, она посмотрела на него абсолютно пустыми, холодными глазами, светло, и как-то безумно, улыбнулась и отняла полупустой стакан. Осушила одним глотком, а потом высвободила запястье из жесткой хватки его пальцев и ушла, чудом не врезавшись в косяк – отшатнулась в последний момент. Алекс проводил ее встревоженным взглядом, но следом не пошел.

– Алый…

Тот покачал головой.

– Не наше дело, Влад.

В его лице было что-то странное, почти жестокое. Скай почти никогда не видел его таким. Особенно – по отношению к ней. Ему все равно? Нет, в это Владу не верилось, было скорее похоже, что Алекс наказывает ее за что-то.

– Согласен, – в воздух бросил Блэк, доставая сигареты.

Скай задумчиво посмотрел на них, выругался и ушел следом за Сашей. Наверное, друзья были правы и это действительно не было его делом. Он действительно был ей никем, еще более никем, чем тот же Алекс.

Но он просто не мог оставить ее одну.

Перед закрытой дверью он долго стоял, не решаясь ни постучать, ни войти. Но услышав глухой удар и звон бьющегося стекла, Скай рефлекторно повернул ручку. Не заперто. Дверь поддалась, в лицо пахнуло резким запахом спирта. Саша стояла у кровати со стаканом в руках и смотрела в пол. У него под ногами, прямо на пороге валялись в прозрачной луже осколки бутылки. Водка? Или чистый медицинский из личных запасов медсестры?

– Было бы что выпить? – осторожно улыбнулся он.

Она усмехнулась, не поднимая и не поворачивая головы. Сделала глоток, поставила стакан на узкий, придвинутый к кровати вплотную, стол. Потом села прямо поверх покрывала.

– Что ты здесь делаешь? – хриплый и тихий голос, пробирающий до глубины души.

Если она осталась у него вообще, эта душа.

– Пришел поговорить, наверное.

Все еще улыбаясь, Влад перешагнул через лужу и подошел к ней, но Саша так и не подняла головы. Она сидела, глядя прямо перед собой, болезненно улыбаясь и сжимая руки в кулаки, впиваясь ногтями в собственные ладони.

– Уйди, Скай, – она взглянула на него невозможно пустыми, будто слепыми, глазами. – Просто уйди и все будет хорошо.

– Саш…

– Уйди.

Она откинулась назад, растягиваясь на кровати. Скай смотрел в это равнодушное лицо и сам не верил в то, что видит. Он опустился рядом с ней, но Саша даже не пошевелилась.

– Что случилось?

Ответом была тишина. Она молчала, даже дыхание не слышалось, а скорее угадывалось. Скай не знал, сколько просидел так, прежде чем Саша, наконец, заговорила.

– Я не понимаю, Скай…

Одна фраза, оборванная на полуслове, и все то же тягостное молчание. Только на этот раз он рискнул переспросить.

– Чего?

– Я не понимаю, – она вздохнула и как-то странно, мечтательно улыбнулась. – Паша умер, Оля умерла, папа и мама тоже, кажется. Почему я живая, Скай? – спросила она и посмотрела прямо на него.

А он не знал, что ответить. Саша усмехнулась, опуская глаза, резко села и взяла со стола стакан. Жадный глоток, один, другой.

Почему она живая? А он почему живой? Где эта ебаная смерть, когда она так нужна?

– Судьба… – начал он, но Саша засмеялась, хрипло и сорвано.

– Я сама все это выбирала, Скай. Знаешь, я не то, чтобы жалуюсь. Я просто не понимаю, – стены были белыми, белым был потолок. И ее лицо было того же цвета, цвета мела. – Почему я живая, Скай, почему не они?

Он попытался ее обнять, но Саша уперлась руками в грудь, отталкивая, и Скай послушно отпустил, просто не смея настоять на своем. Судорожно сглатывая, он смотрел на чужую боль, смотрел, как она залезла на кровать с ногами, подтянула колени к груди, утыкаясь носом в уже почти опустевший стакан и раскачиваясь. Вперед-назад, вперед-назад…

Сейчас – вот такая – она была похожа на сломанную куклу. Марионетку с оборванными нитями, которую кукольник из последних сил дергает из стороны в сторону, а та поддается, послушная чужой воле. Мертвая кукла с живыми глазами. Живая девушка – с мертвыми.

– Она живая, Скай. Я думала, что на все готова ради нее, ради себя, а сейчас я хочу убить ее, чтобы они жили, себя убить, – торопливо зашептала она вдруг. – Я ненавижу ее, я себя ненавижу, я должна была умереть, Скай, я сдохнуть должна. Почему они, Скай? – Саша уже почти кричала. – Почему не я? – тихо-тихо прошептала она. – Уходи…

Это было сродни наитию: он хотел уйти, но почему-то вместо этого все-таки обнял ее, притягивая к себе, готовясь драться с ней за право ее держать, но на этот раз она не отбивалась – только хрипло застонала-завыла и прижалась лбом к его плечу, шепча что-то неразборчивое. Она выпустила стакан – он покатился по кровати и свалился на пол – вцепилась пальцами в его спину, дрожа, но не плача, а Скаю хотелось плакать за нее.

– Саш…

– Они все мертвые, Скай, – она судорожно втянула воздух. – Если мы не умрем, я никогда не смогу их простить. Себя простить. Я не понимаю, Скай…

– Я тоже, – шепнул он еле слышно, зарываясь пальцами в ее волосы.

Саша горько рассмеялась, цепляясь за него, как за последнюю точку опоры в ускользающем мире, а он только обнял ее крепче. Спустя пару минут – или часов – Влад сбежал, чтобы принести новую бутылку, и они сидели и пили, пока в маленьком окошке, под самым потолком, не забрезжил рассвет. Она что-то говорила, рассказывала, но ее голос сливался в единую неразличимую мелодию, невозможно печальную, но столь же прекрасную. Кажется, Скай тоже что-то говорил. Он не помнил, не осознавал, не понимал. Он мог только обнимать ее одной рукой, то и дело наполняя стаканы, и пить, пить, пить, надеясь, что эта проклятая боль все же отступит, уйдет, уступая место холодной пустоте, которую много проще отогреть и заполнить.

– Одиночество – это когда некуда возвращаться, – как-то напевно шепнула она, будто цитируя.

Скай обнял ее еще крепче, привычно не находя слов. Ему тоже было некуда, и он ничего не мог предложить ей, кроме себя самого, вот только к чему ей он? Он понимал ее боль и ее отчаяние, но что ей в этом понимании? Он хотел бы вернуть ей всех, кого она потеряла, но это – именно это – точно было не в его силах. Если бы он верил в Бога, можно было бы проклинать его и спрашивать: «За что?» – но он не верил, и оставались только боль и беспросветное отчаяние, в котором они и цеплялись друг за друга, будто за спасательный круг, в котором не было спасения, но была – он верил – надежда.

Засыпая, он прижимал ее к себе так сильно, как только мог. А Саша слабо улыбалась и шептала что-то невнятное, гладя его затылок и глядя на него огромными, наполненными непролитыми слезами глазами.

«Если мы не умрем…» – подумал Скай, но заснул раньше, чем успел закончить мысль. А, может, она и была законченной.

Ведь все будет.

Если мы не умрем.

========== Глава 9 – Causa causalis (причина причин) ==========

Желая счастливой любви, мы желаем бессмертия. Не бывает этого.

Но бывают такие мгновения…

(Светлана Алексиевич)

Это были самые странные полгода в его жизни. Война медленно, но верно, превращалась в рутину: вылеты едва ли не по расписанию, никаких тревог, регулярные тренировки – дети были здоровы, довольны и хорошо кушали, в общем. А еще были ночи, тревожные и странные. Он сам не понимал, как так получилось, но каждый вечер отбой заставал его на пороге комнаты Алой. Сначала неуверенно топчущегося, потом спокойно распахивающего дверь, а как-то раз и вовсе – со своими одеялом и подушкой в руках.

Алекс с Блэком ржали, но не комментировали и другим не давали. Смешно, на самом деле: вся часть свято уверена, что они трахаются во всех позах – а они ни-ни. Ни настоящего поцелуя, ни лишнего прикосновения. Безобидные, хотя и чуть более крепкие, чем полагалось бы друзьям, объятия и поцелуи. В щечку на ночь, блядь.

И каменный стояк по утрам, который Саша вежливо не замечала.

Он бегал от нее днем, так же, как и до того самого первого вечера, но ночи – ночи они неизменно проводили вместе, деля узкую койку, вжимаясь друг в друга и чувствуя каждое движение, каждый вздох, даже едва ощутимую дрожь в чужих пальцах. Каждый раз, когда Скай вспоминал то, как это все начиналось, ему казалось, что мир сошел с ума. Ну, или он сам свихнулся.

Тогда, в далеком октябре, он проснулся первым и позорно сбежал. Скай предпочитал думать, что это было продуманное тактическое отступление, но, как ни назови его «маневр», ее пробуждения он предпочел не дожидаться. Ушел, проболтался где-то целый день, а вечером поймал себя на том, что стоит перед знакомой дверью и не идет ни к себе, ни к ней. Он боялся, если честно. И заходить боялся, и за нее – что важнее. Вспоминались вчерашние слова, ее «почему я жива» звенело в ушах, а сердце сжималось при мыслях о той интонации, с которой охрипший голос выговаривал его прозвище. Скай, Скай, Скай – она повторяла и повторяла, а он мечтал, чтобы хоть раз она сказала: «Влад». Так и не дождался.

– Море далеко, – чуть насмешливо шепнул кто-то в самое ухо.

Он вздрогнул, оборачиваясь: рядом стояла улыбающаяся Саша. Искренне и широко улыбающаяся, казалось, и не было вчерашней истерики, ему просто примерещилось. Дурной сон, это все был дурной сон.

– Не понял, – он честно пожал плечами.

– Ждать погоды тут бесполезно, говорю, море далеко. Зайдешь?

Она чуть склонила голову набок, на миг прикрыв глаза, и он просто не смог сказать «нет». Она сама позвала. Не пришлось ни стучать, ни навязываться. На этот раз не было водки, только неприлично крепкий чай, под который они снова полночи разговаривали обо всем на свете, а потом заснули, обнимаясь, и она поцеловала его в щеку и пожелала приятных снов. Саша опять называла его только «Скай», но поправить ее он не осмелился ни разу.

Засыпая, он думал удрать с утра, но, когда проснулся, Саша уже сидела на краю койки с толстенным справочником и планшетом в руках. Скай сел, заглядывая ей через плечо: на экране был какой-то код, на страницах тоже. Он скомкано поздоровался – она кивнула, даже не оборачиваясь. Только уже когда он уходил, окликнула и спросила:

– Ты придешь сегодня?

И Скай – опять и снова – не смог отказать.

Это безумные вечера, эти ночи длились и длились. Они то разговаривали на любые темы, то молчали, глядя в пол. Иногда она притаскивала приснопамятный планшет и работала, иногда находила какое-то кино, и они смотрели: глупейшие комедии, драмы, псевдоинтеллектуальный артхаус – Скай его терпеть не мог, но ей, кажется, нравилось. Она по-прежнему не звала его по имени, а попросить он боялся. Полгода в невесомости, шесть месяцев балансирования на самой тонкой грани. Порой, когда во сне она прижималась к нему слишком крепко, если закидывала ногу на его бедро – он чувствовал себя канатоходцем. Выступающим без страховки и пугающе близким к провалу. Но сдерживался. Чудом, не иначе. Вплоть до сегодняшнего дня, когда все пошло кувырком.

Командир нашел его в ангаре, сосредоточенно разбирающимся в новой навигационной программе, которой их облагодетельствовали технари. Сходу ее только Саша и осознала, честно попыталась объяснить остальным, но махнула рукой, заметив, как стекленеют глаза от специфических терминов. Техники были терпеливее, но никакие, даже самые лучшие, объяснения не заменят практики.

– Собирай ребят, – сказал он.

Скай недоуменно вытаращился и потащил высокое начальство курить, потребовав объяснений. Командир просветить недогадливого бойца милостиво согласился. Оказалось, фронт переехал уже слишком далеко. Нецелесообразно, понимаете ли, жечь топливо в попытках добраться до врага, когда можно разово перебраться к нему поближе. А то и помочь союзникам – элитная эскадрилья же, лучшие звенья. Их отправляли в Беларусь. Скаю представилось, какая там холодрыга, если здесь-то на югах было уже не сильно комфортно. Он передернулся, командир заметил и жизнерадостно заржал, пообещав пару лишних увольнительных в более-менее целом городе.

– Развлечетесь хоть, а то совсем заплесневели, – бросил он напоследок, уже уходя. – Кстати, что за пример праведного образа жизни ребятам подаешь, в монастырь собрался?

– В женский! – крикнул Скай ему вслед, смеясь, и пошел собираться.

По комнате уже метались Алекс и Блэк, тщательно трамбуя вещи и матерясь, когда обнаруживалось что-то объемное, но забытое. Скай покидал все свое минут за пять, позубоскалил еще с часок, пока Алый, рыча, не выставил его за дверь, пообещав набить морду за шуточки и послав куда подальше сексуально-пешеходным. Маршруту он внял и, с минуту поколебавшись, все-таки пошел к Саше. Дверь в ее комнату была распахнута настежь, а над раскиданными по койке вещами с озабоченными лицами склонились Алая и Алла – та самая медсестричка из санчасти. Скаю бросился в глаза ряд полных бутылок и несколько блоков сигарет. Он присвистнул и шагнул в комнату.

– Шикарно живешь, товарищ младший лейтенант.

Саша поморщилась, свое звание она, кажется, не любила. Скай не совсем понимал, почему, но, как правило, не дразнился. Сегодня был день исключений. «Изо всех правил», – подумалось ему, и он поймал себя на том, что как-то слишком широко и весело улыбается.

Скинув на пол свой рюкзак, Скай раскрыл его и приглашающе махнул рукой:

– Запихивайте уже, у меня недобор все равно.

Алла радостно взвизгнула и полезла обниматься, Саша улыбнулась, сгребая богатство в охапку. Часть запихала к нему, часть к себе, а остаток ухватила Алла, странно засмеялась и поспешно ретировалась, прикрыв за собой дверь. Скай проводил ее недоуменным взглядом, но заглянул в непривычно веселые карие глаза – и все вылетело из головы. Когда-то он был уверен, что такие формулировки годятся лишь для наивных женских романов, а оказалось – и правда бывает. Что смотришь и не можешь насмотреться. Что она улыбается, а сердце останавливается. Что хочется прикоснуться к ней так сильно, что почти до боли, но услышать «нет» – страшнее, чем не услышать ничего и ничего же не получить.

– Все собрала? – спросил он, пряча руки в карманах.

Пальцы дрожали и непроизвольно сжимались. Алая была в гражданском: ноги обтянуты джинсами, грудь – футболкой с неприлично глубоким вырезом. Или прилично и просто трахаться стоит чаще раза в год?

Уверен он не был, но что-то подсказывало, что последнее предположение имело право на жизнь. Саша хрипловато рассмеялась, подливая масла в огонь.

– Половину оставила на разграбление тем, кто придет после нас, – она уселась на кровать. – Все бы не влезло. Куда мы, кстати, не знаешь?

– Минск, наверное, – Скай пожал плечами. – Куда-то в том направлении.

– Алый говорил Бухарест.

– Переиграли, может. Или нас разделяют.

Сначала это сорвалось с языка, только потом он понял, что сказал. И похолодел. Если он прав, если их раскидают по разным – не то, что частям – странам, когда он увидит ее в следующий раз. И увидит ли?

– Я… – голос охрип, а подобрать правильные слова не получалось.

– Я буду скучать, если так, Скай.

Она подошла и обняла его, а потом сбежала, подхватив свои вещи и оставляя его одного в опустевшей комнате. Скай стоял там еще долго, пытаясь осознать, что с ними все-таки происходит. А еще заставить себя перестать глупо улыбаться из-за сказанной ей фразы. Дежурной же, наверняка, но прозвучавшей почти обещанием, в которое так хотелось верить.

Отправили их все-таки в Беларусь, всех разом. Через Харьков, на двухдневной стоянке в котором Скай напился до зеленых чертей, лишь бы не пойти по привычке ночевать к замкомандующего алого звена. Одно дело – в части, там все пусть и знают-слышали-догадываются, но не у них на глазах это безобразие творится. А здесь Алую разместили с Алексом и Ленькой, и припереться туда с подушкой, чтобы получить свой поцелуй и пожелание хороших снов – форменный, блядь, бред. Лучше в говно и до тошноты, зато если ноги все-таки принесут его не туда – будет лучшее оправдание, как бы оно не сложилось. Но обошлось: отрубился он раньше, чем начало тянуть на глупости, а следующим же вечером их уже запихнули в поезд и отправили по месту назначения. На сей раз повезло – или нет, как посмотреть – он попал в одно купе с Сашей. А еще Алексом и Блэком.

Скай отнял у последнего гитару и пристроился на нижней полке, наигрывая что-то из репертуара их бывшего ротного. Тот любил старые военные песни, сейчас они оказались неожиданно к месту, разве что города не те. Хотя, война всюду, тут уж что ни назови – попадешь в точку. Спустя час он поднял голову, чтобы попросить Алекса притащить кипятка, но тут же опустил обратно, пряча глаза и чувствуя, как мучительно краснеет. Напротив сидела Саша. Забравшись на лавку с ногами, обхватив руками колени, она смотрела на него и как-то странно улыбаясь. Наверное, надо было спеть что-нибудь глупое и романтичное, но подходящих песен, как назло, не вспоминалось, горло перехватывало при попытке открыть рот, а голос пропадал.

Скай помучался еще минут пять и позорно сбежал, оставив инструмент Кириллу. Вернулся нескоро – успел покурить и дождаться вожделенного кипятка. С трудом удерживая четыре чашки, но все же умудрившись открыть ногой дверь, он чуть не уронил свою драгоценную ношу, едва переступив порог: раздевающаяся Алая была последним, что он ожидал увидеть. Блэк с Алексом синхронно заржали, отбирая у него чай, а она обернулась, слегка покраснела и состроила печальную гримасу.

– Проиграла, – Саша кивнула на стол, он запоздало заметил разбросанные по нему карты. – Скай, помоги мне сделать этих везунчиков?

Футболка полетела на верхнюю койку. Скай сглотнул, глядя на черный лифчик, скорее подчеркивающий, нежели скрывающий грудь, и судорожно кивнул. Правда, когда спустя пару часов полностью голый Алекс ржал над стягивающим трусы Киром, он уже жалел о том, что решил помочь ей, а не им. Увидеть ее раздетой… Скай сглотнул и бросил карты на стол.

– Надоело.

– Эй, а как же дать нам отыграться?! – возмутился Алый.

– Начнешь кожу снимать? – Саша засмеялась.

Блэк тоже заржал, возвращая трусы на их законное место. Одевались они торопливо, но Скай, потерявший в неравной схватке только футболку, успел быстрее всех и коварно захватил нижние койки. Он подмигнул Алой и кинул на вторую ее рюкзак, она благодарно улыбнулась, заплетая волосы в косу. Кир и Алекс обреченно застонали, но послушно полезли наверх, так что, когда к ним заглянул насупленный командир, готовый рвать и метать, они уже растянулись на своих местах, готовясь ко сну. Командир недоверчиво оглядел, потом обнюхал. Скай блаженно улыбался с самым невинным видом, в глубине души радуясь, что спиртное они даже доставать не стали.

– Смотрите у меня! – майор погрозил пальцем напоследок и объявил отбой, выключая свет.

Скай хотел еще что-то спросить у Алой, но решил дождаться, пока эти идиоты наверху наговорятся, а пока ждал – провалился в сон под убаюкивающий перестук колес. Ему снилось, как он вместе с Сашей едет в поезде, вот только она была в легком летящем платье и смеялась в промежутках между их поцелуями. А потом по ушам ударил резкий звук взрыва, и девушка в его руках обмякла, а нежно-голубой шелк пропитался темно-красной кровью. Он проснулся в холодном поту, сверху свисала рука Кирилла, сбоку слышался храп Алекса, но Саши не было. Только смятое покрывало и небрежно брошенная поверх него куртка. Курит, наверное.