Текст книги "Чистое небо (СИ)"

Автор книги: Ainessi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

И он не верил, поэтому, когда встали друзья – Скай улыбался и пил чай, а под кружкой лежала сложенная вчетверо бумажка, мокрая от воды. Матери он просто позвонил.

Неделя пролетела незаметно. Если бы кто-то спросил у Влада, что ему запомнилось из такой недолгой гражданки – он бы жалобно схватился за голову и сказал: «Пиво и бабы… и еще пиво… и еще бабы, – а потом, помолчав, добавил. – И файтинги на приставке, да». Но неделя кончилась, как имеет свойство кончаться все хорошее, кончилась со звонком из военкомата с вопросом, когда господа летчики соизволят явиться с вещами на выезд. И «завтра» от Алого прозвучало обещанием-приговором. В тот день они пили только чай и кофе, много курили и говорили, говорили, говорили. Кирилл попытался завести разговор о своей несостоявшейся свадьбе, но Влад только рукой махнул. Это было лишним. Оля оставалась в прошлом, забавной девочкой с косичками, невинной и наивной, и, странно, но, кажется, он и не хотел знать ее другой.

В военкомат они ехали с синяками под глазами на пол-лица и четким ощущением похмелья – даже осознание того, что за ночь не было выпито ни капли алкоголя, не помогало. Кирилл пытался читать, поминутно хватаясь за голову и тихо матерясь себе под нос, сам Скай – слушал музыку (в наушниках надрывалась какая-то безымянная группа едва ли не полувековой давности, и нежный женский голос уговаривал поверить, что мы никогда не умрем), а Алекс и вовсе спал с открытыми глазами. Так что, когда он завалился на сидящую рядом женщину лет сорока, Влад даже не удивился: пихнул друга в живот, заставляя подскочить, и извинился – за себя и за него. Женщина подняла на него заплаканные глаза и что-то пробормотала, а парень, стоявший рядом (сын, если судить по возрасту и внешнему сходству), просто махнул рукой:

– Забей, – ровно сказал он и положил руку матери на плечо.

Скай, если быть до конца честным, был бы и рад оставить этих двоих в покое, наедине с их горем, но, что называется, случилось страшное – Алекс проснулся и жаждал общения. Влад не прислушивался к разговору ровно до тех пор, пока речь не зашла о том, что этот мальчишка и его мать ехали в ровно тот же военкомат. Пацана забирали.

– … ограниченно годен, – тихо всхлипывая, шептала мать. – Но в случае военных действий, просто годен. А маленьких детей нет, жены, – она на мгновение запнулась, а потом продолжила. – Беременной жены тоже нет. В первую волну попал, подруга сказала – не повезло…

– Армия – это не настолько страшно, – голос Алекса был теплым и ласковым. – Да и война… Системы ПВО нормально сработали, отсюда их выбили, а новобранцев на границу не повезут. Не волнуйтесь вы так. Ну скажи, Влад, я же прав?

Он кивнул, коротко и резко, а потом поднял до максимума громкость музыки и отвернулся к окну. Слушать не хотелось, не хотелось врать этой заплаканной, испуганной женщине, у которой было слишком мало шансов на то, что ее сын вернется к ней живым. Хоть покалеченным, но живым. Алекс продолжал говорить что-то успокаивающее, а Скай слушал медленные и грустные песни о любви и войне и вспоминал рассказы их командира о прошлых войнах. Об испуганных мальчишках, которых кидали на передовую, лишь бы выжили обученные и закаленные в боях. О мальчишках, которые гибли сотнями и тысячами, чьи жизни никто не считал.

Когда Кирилл толкнул его в бок на остановке, он не смог заставить себя посмотреть в глаза этой женщины, в которых теперь жила надежда, но, чуть грустно улыбнувшись, положил руку на плечо ее сына:

– Пойдем?

Парень улыбнулся в ответ и помотал головой.

– Меня ждут, – сказал он, со странной нежностью глядя на крыльцо военкомата.

– Жена? – Алекс засмеялся. – Скай, warning!

– Чего? – недоуменно покосился на него Влад и вдруг замер, встречаясь взглядом с такой знакомой девочкой с темными волосами, грустными глазами и шалой улыбкой.

Девочка улыбнулась и протянула руку:

– Саша, – хрипловатый голос завораживал и отключал мыслительную деятельность напрочь.

Странно, Влад был свято уверен, что за неделю его отпустило.

– Владислав, – коротко бросил он и пожал протянутую руку.

Кир посмотрел на них как-то странно, но промолчал.

Саша тоже молчала, вертя в руках пачку сигарет и глядя в землю, избегая смотреть в сторону женщины, на лице которой застыло какое-то странное выражение, и ее сына. А потом тряхнула головой, будто решившись на что-то, и закурила, запрокинула голову, выпуская к небу струйку дыма.

– Возвращайтесь, – чуть насмешливо, сказала она спустя несколько минут тишины, отбрасывая сигарету и встречаясь с ним взглядом, и ушла, невесомо коснувшись губами его щеки.

Ушла, оставив напоследок следы блеска для губ и шлейф терпкого и свежего аромата духов.

– Тварь, – прошипела ей вслед свекровь.

– Мама! – возмутился «хороший парень» по имени Паша и по прозвищу «зайка».

А Скай с нервным смешком выбросил недокуренную сигарету и пошел сдаваться на службу, все еще чувствуя прикосновение влажных губ и аромат со вкусом мяты и табака. Все еще видя ее больные, но такие красивые глаза.

========== Глава 2 – Ad perpetuam rei memoriam (В вечную память события) ==========

Я ранен изнутри теми, кого запер в своем сердце.

(Станислав Ежи Лец. Непричёсанные мысли)

Мерный перестук колес, убаюкивающий в первые часы пути, к вечеру второго дня откровенно раздражал, как и пьяные голоса, доносившиеся вместе со звуком херово настроенной гитары из соседнего купе, и голоса трезвые, вещающие снизу.

– Мама сама херню сотворила, – битый час убеждал всех присутствующих хороший мальчик Павел. – Как додуматься до такого можно было вообще! Вынь и положь ей ребенка, лишь бы я не служил, и никто не расстроился. Ну бред же, скажи? Бред.

– Бред, – устало и без признаков малейшего энтузиазма подтвердил Алый.

– Умху, – Кир проглотил непрожеванный кусок бутерброда и, похоже, решил привнести в повторяющийся монолог немного разнообразия. – А ты-то детей хотел.

Паша тяжело вздохнул и замолчал.

Влад поборол мелочное желание облегченно вздохнуть и, еле заставив себя оторвать голову от подушки, слез вниз.

– Хотел, – еще раз тяжело вздохнув, признался Паша. – Алекса не хотела. У нее карьера, дела, какие тут дети. И мама знала же! Я же говорю, такую херню сотворила, как только додумалась…

– А давайте выпьем, – прервал его Влад, поймав умоляющий взгляд слишком вежливого Блэка.

И достал бутылку и стаканы.

К половине бутылки монолог стал казаться оригинальным.

Ко второй бутылке друзья с вновь проснувшимся энтузиазмом согласились с тем, что мама Паши была не совсем права.

К началу третьей Скай, давясь от хохота, сбежал курить в тамбур, потому что мама вдруг стала права, а Александра оказалась редкостной меркантильной сукой.

Когда минут через пятнадцать за ним пришел Алекс, Влад уже проржался и нацепил на лицо маску серьезности.

– Нажрался и заснул, – мрачно бросил друг. – Наконец-то. Надеюсь, блевать не будет.

Влад широко улыбнулся.

– Хороший мальчик же, сам говорил.

– Со словесным поносом, угу. Мне редко хочется убивать, но это именно тот случай, – Алый вздохнул. – Не поверишь, мне теперь жену его жалко, она же с этим жила.

Скай засмеялся и потащил вяло сопротивляющегося Алого в купе, где их ждал растянувшийся на узкой койке Кирилл с блаженной улыбкой на лице.

– Он молчииииит, – протянул он, прикрывая глаза. – И это охуенно. Пьем или спим?

Влад пожал плечами.

– Спим, наверное, – он покосился на спящего Павла. – А то вдруг решим разбудить его по-пьяни…

Кир передернулся. Алекс нервно перекрестился, суеверно постучал по псевдо-деревянной стене и замер с ужасом в глазах, потому что Паша дернулся на звук и перевернулся на другой бок.

Слава Богу, не просыпаясь.

– Мудак, – индифферентно припечатал Кир, отворачиваясь к стене и накрываясь пледом с головой.

– Но я же… по дереву…

– Точно мудак, – покивал Влад со знанием дела и полез наверх.

Спать.

Когда через пять минут Паша захрапел, от хохота Ская проснулся, кажется, весь вагон. А Кирилл потом утверждал, что он еще и бился головой об стену и повторял что-то вроде: «Хороший, блядь, мальчик».

Но этого, слава Богу, Скай не помнил.

Утром бледно-зеленый Павел все больше молчал и с недоверием поглядывал на них, с аппетитом уговаривающих завтрак. Судя по легкому налету отвращения во взгляде, сам он есть тоже пытался и результат ему не понравился.

Влад сдержал рвущийся на волю смех, дожевал последний бутерброд, отхлебнул чаю – и только потом заговорил:

– Паш, тебе-то сказали, куда тебя?

Судя по выражению лица, услышав его вопрос, Кирилл едва сдержал желание перекреститься и поплевать через плечо.

– Десант вроде, – коротко ответил Павел и, сглотнув, отвернулся от остатков еды на столе. – А вы?

– Летные же, – Алекс засмеялся. – Тебе Игорь не рассказывал разве, что я военный?

– А, точно, – парень замолчал и разговор заглох сам собой.

Скай дождался пока Кирилл дожует, наконец, свою порцию и потащил своих курить. Зеленое трепло осталось в купе, неуверенно поглядывать на завернутые в фольгу остатки бутербродов.

– С нами, но не к нам, – резюмировал Влад, прикурив и сделав пару глубоких затяжек. – Он все-таки служил что ли?

Кирилл задумчиво посмотрел на Алекса, движением брови показывая, что присоединяется к вопросу.

– Да, нет. И спортом не увлекался, я хрен знает, с чего его в десант. Не пофиг ли?

Недокуренная сигарета полетела в ведро, заменяющее пепельницу, Скай достал следующую и пожал плечами:

– Пофиг. Просто странно.

Кивок Блэка он скорее почувствовал, чем увидел. Алекс протянул им зажигалку.

– Не знаю, в общем. Нам долго еще тащиться? – он посмотрел в окно и засмеялся. – Тупой вопрос.

Скай с Киром синхронно кивнули.

Поезд медленно замедлял свой ход, приближаясь к остановке. Сигарет оставалось на пару затяжек, и так не хотелось, чтобы они кончались, но собираться, определенно, уже пора. Получать от командования выволочки на тему медленных сборов будучи капитаном было как-то глупо, что ли.

Блэк наклонился, туша сигарету о стенку ведра, и тряхнул головой, резко выпрямляясь.

– Пошли уже.

Скрипнула дверь, в проем высунулось чье-то недовольное лицо и пробурчало что-то на тему курящих в тамбуре, вместо того чтобы собирать вещи, солдат. Алекс усмехнулся, толкая дверь ногой, практически впечатывая слишком смелого призывника в стену, и ленивой походкой пошел по коридору к своему купе, не обращая внимания на мат за спиной.

Скай бросил на потирающего плечо парня насмешливый взгляд и последовал за другом, чувствуя на плече тяжелую ладонь Кирилла, вздрагивающего от сдерживаемого хохота. Судя по содержанию щедро сдобренной русским матерным тирады, смелый парень был назначен старшиной и грозился мыслимыми и немыслимыми карами за непочтение.

Расстроится пацан, как-то лениво подумал он, заходя в купе и одним движением стаскивая с верхней полки свой рюкзак.

– Готов, капитан!

– Отлично, капитан! – отозвался насмешливо Алый и опустился на нижнюю полку рядом с ним и Кириллом, лениво наблюдая за судорожными метаниями Паши. – Сразу видно, не служил, – протянул он пару минут спустя.

Павел кинул на него злобный взгляд.

– Я просто открывал его хотя бы!

– И? – Алекс прикрыл глаза, прислоняясь к стене.

«Хороший парень» что-то пробурчал себе под нос, но не ответил, продолжая пытаться впихнуть невпихуемое: то есть уложить в рюкзак все, что было в нем изначально. Не успел, конечно, но заглянувший их позвать старшина, увидев ненавистные лица обидчиков, даже не стал его ругать, а помог собраться и вывел из вагона.

В автобусе, по дороге, собственно, к части, все трое спали, не особо заморачиваясь тем инструктажем, который знакомый еще по учебке майор читал новичкам. Майор, впрочем, их тоже помнил. Так что разбудил только после того, как провел остальным обзорную экскурсию и развел всех по казармам.

– Дорогу помните еще? – насмешливо сощурившись спросил он, когда они закурили у входа.

– Как можно забыть, Сергей Анатолич, – Алекс непритворно возмутился и аж подавился дымом. Откашлявшись, он неуверенно посмотрел на майора. – Можно вопрос?

Тот кивнул, с наслаждением затягиваясь.

– Это вроде как летная часть, дядь Сереж. Они тут надолго?

– Надолго, – он кивнул и с сожалением выкинул окурок. – Их часть рядом отдельная, ты прав. Но там будут устраивать общагу для гражданских. Родственники, друзья, кого мы по квотам сюда потащим, сам понимаешь… – Сергей не договорил, но они синхронно кивнули.

Дополнительные объяснения были не нужны. Два гражданских на одного служащего – принятая норма военного времени. Почти смешно, но в таких общежитиях при военных частях было реально безопаснее, чем даже в самых защищенных системами любых оборон городах.

Скай козырнул майору и пошел следом за друзьями, давно и хорошо знакомой дорогой. Прямо, налево, два пролета наверх и третья дверь прямо по коридору. Когда они шагнули в такую родную общую проходную комнату, и им навстречу поднялись почти все присутствовавшие там, когда по плечам и спине захлопали руки, а в уши ворвались десятки возбужденных, радостных голосов, у Влада, прямо-таки, непроизвольно вырвалось:

– Наконец-то, дома.

И кто-то засмеялся, и этот смех подхватили все.

Включая самого Владислава.

В конце концов, другого дома и другой семьи у него действительно не было.

***

– … и забрасываю я, значит ее ноги к себе на плечи, – донесся сквозь полудрему голос Алекса, и Скай не смог сдержать улыбку: друг, как всегда, был в своем репертуаре.

– Пиздишь безбожно, Алый, – веселый голос Кирилла окончательно выдернул его из остатков сна, и Влад осторожно приоткрыл один глаз, оценивая диспозицию.

Расклад стандартный, одна штука: прима-балерина, то есть, простите, Алекс в центре внимания, Кирилл на подпевках, с десяток смутно знакомых по учебке летного ребят хихикают в кулаки, а пара десятков новобранцев внимают откровениям капитана – хотя его послушать, так и Адмирала – с благоговением и трепетом.

Влад сел, стараясь не шуметь, пара человек еще все-таки спали, да и привлекать к себе внимание увлеченно балагурящего Алого не хотелось. С этого станется, начнет трещать про учебные вылеты, а там разговор неизбежно сползет к вылетам нынешним, про которые, не то что говорить – вспоминать не хочется. Наверное, поэтому они и смеялись, эти мальчишки, которым так хотелось забыться, и треп ни о чем, как ни странно, помогал. И сигареты помогали, и та фляжка, которую попытался заныкать под стол один из новобранцев, заметив его взгляд. Водка или вискарь. Хотя, может быть и коньяк, расположение части подходящее.

В комнате было тепло, чтобы не сказать жарко, но лежащий рядом парень – Паша – завозился во сне, плотнее кутаясь в плед, заходясь в лающем кашле. Как только умудрился простудиться?

Хотя, сначала до части в продуваемом всеми ветрами вагоне, а потом построения тут, по самой жаре, да еще и с непривычки. Ничего удивительного, в общем-то, дело житейское. Много их тут – чихающих, кашляющих, отчаянно температурящих – настолько много, что врачи из санчасти беззлобно шутят про новое биологическое оружие, заносящее ОРВИ во вражеские войска, и грозятся добровольно сдать особо болящих в плен.

Болящие отшучиваются и усиленно лечатся – таблетками в унитаз и сорокаградусными «микстурами» внутрь… Скай усмехнулся, тяжело вздохнул и стащил с себя форменную куртку, накидывая ее на спящего больного.

– А у меня жена скоро рожать будет, – донеслось негромкое откуда-то слева, вдребезги разбивая всю сложившуюся наигранно-веселую атмосферу. – На тринадцатое вроде назначали.

Влад посмотрел на разом помрачневшие лица и прикрыл глаза. Тоже нашел что рассказывать. Здесь почти у каждого – либо жена, либо девушка. И дети, оставшиеся без отцов в городах, где страшно почти всем. Но логика командования проста: города не оккупированы, врага выбили, опасность для мирного населения минимальна – и на эвакуацию семей можно даже и не надеяться. Вот только этим женихам, мужьям и отцам, ушедшим на войну все равно до одури страшно, потому что просто забыть, что один раз уже не спасло хваленое ПВО и враги пробились, не получалось.

Он наощупь достал сигарету, прикурил. Пламя вспыхнуло перед глазами и погасло; Скай откинулся назад, опершись о стену, и закрыл глаза, пытаясь хотя бы задремать. Умирать было не страшно. Терять – страшнее, и, может быть, именно поэтому он уже месяц не мог заставить себя написать матери хоть полстрочки. Мужчина, бесстрашный солдат – ага. У этого болезного мальчика, спящего рядом, было в разы больше храбрости. Он хотя бы писал жене и матери как по расписанию. И коротенькие смски и длиннющие бумажные письма, напоминавшие чем-то те самые письма времен второй мировой, которые Скай разбирал лет десять назад в военно-историческом кружке в школе. «Здравствуй, Сашенька», – начиналось одно из них, которое он и сейчас видел, как наяву, и точно также начинались письма Павла к жене.

«Здравствуй, Сашенька», «любимая, я так соскучился», «милая, хочу быть рядом с тобой» – Алый стебался и тихо завидовал, но ровно до тех пор, пока в часть в очередной раз не привозили корреспонденцию.

Потому что любимая и милая Сашенька не ответила своему «зайке» ни разу, и это было так знакомо, что Скай его почти жалел.

Карие с дымчато-серым оттенком глаза вспомнились на диво ярко, он тряхнул головой, давя сигарету в импровизированной пепельнице из крышки от банки соленых огурцов и прислушиваясь к ставшему неожиданно оживленным разговору.

– Так и хочется сбросить пару бомб на голову этим ублюдкам, – вещал кто-то, ребята привычно поддакивали, проклиная врага, развязавшего эту войну.

Он усмехнулся. Такие речи осточертели за неделю и вызывали уже только нервный смех. Наверное, потому что шли по накатанному сценарию. Сначала кто-то произносит коронное проклятие (да выкосит икота их ряды), потом вмешивается местный «эксперт» Ленька с логичнейшим обоснованием данной войны с точки зрения «банальной геополитики».

– А что они? – негромко твердит он раз за разом. – Им может тоже хочется жить свободнее. Как не озвереть, когда на один квадратный километр приходится около двухсот шестидесяти человек? – и многие согласно кивают.

Ну, да. Территория, ресурсы. Вечная проблема.

А так положат в войне какую-то часть своих, но отхапают себе кусок пожирнее. И плевать на горе тех, кто потеряет в этой войне родных. Плевать на тех, кто погибнет в ней сам. Что могут значить несколько миллионов-миллиардов жизней по сравнению с благом нации?

И на этом месте замолкают все и всегда, потому что понимание, что они с большой долей вероятности входят в эти «несколько миллионов», накрывает каждый раз неожиданно и неотвратимо. Но на этот раз разговор принял неожиданный оборот:

– Не плевать ли? – выдохнул Алый вместе с сигаретным дымом и замолчал, затягиваясь. – Не собираюсь даже начинать интересоваться политикой, Лень. Мое дело – их убивать.

– Алый, – Скай вздохнул. – Социопат херов, прекрати людей пугать.

Алекс дернул плечом и переломил сигарету.

– А что «Алый», – передразнил он и пожал плечами. – Мне похуй, кто развязал эту войну, знаешь ли. И до благородного «отдать жизнь за…» – он усмехнулся, – Сам нужное подставь, в общем. До этих суицидальных позывов мне тоже далеко. Я жить хочу, Скаюшка, это так странно?

Влад махнул рукой и снова прикрыл глаза.

– Служи и защищай, – негромко бросил Блэк.

– Я летчик, знаешь ли, – огрызнулся Алекс и резко встал, разворачиваясь к выходу.

Правильно сделал, в общем-то. Влад поднялся, следуя его примеру, и краем глаза заметил, что почти все «летуны», кряхтя и отшучиваясь, встают и собираются уходить. Потому что никого, никого из них не прельщает объяснять пехотно-десантным коллегам, что их жизни ценятся в разы ниже.

«Мясо», – как-то презрительно бросил кто-то из их командиров, и Скай, будучи еще наивным мальчишкой, был вынужден с ним согласиться.

Немного проблем – научить человека жать на курок. Куда как больше – научить его управлять истребителем. Впрочем, и они не такие уж незаменимые, но все же стоят их жизни больше. Поэтому для этих мальчишек, остающихся с бухлом и гитарой в полутемной прокуренной комнате: «Служи и защищай». И автомат в руки.

А для них – летунов – часы инструктажа и напутствие не лезть в самое пекло. С уточнением: «Ваши жизни слишком дорого стоят».

«Чего, блядь, чего они стоят?» – хотелось спросить тогда, но он молчал.

А неисправимый фаталист по жизни – Блэк – потом в подпитии рассказывал им, что, если суждено – прикончат и в небе, а нет – так и на земле пули будут обходить стороной.

– Вот только расцвести ярким цветком пламени на голубом небосклоне – это намного красивее, – мечтательно говорил он, и Алекс смеялся, а Скай вздергивал брови и качал головой.

А потом вспоминал Ольку и в чем-то даже соглашался с Блэком. Умереть красиво и так, чтобы она плакала, вспоминая о нем, носила цветы на могилу и даже, может быть, назвала бы сына его именем.

Их с Блэком сына. И на этом месте мечты теперь разваливались на части.

– … пойдешь? – голос Алекса выдернул его из долгожданной полудремы, и он вздрогнул, распахивая глаза. Алый засмеялся. – Не спать, Скай! Смотреть на новеньких, спрашиваю, пойдешь? Нам приперли еще пару вагонов.

– Уху, – голос спросонья был хриплым и каким-то чужим. Влад откашлялся и поднялся с дивана.

Их импровизированная гостиная была не в пример уютнее, чем обитель пехотинцев. Кондиционер, поддерживающий приемлемые двадцать пять градусов тепла, диваны и низкий столик посередине. Да и комнаты отличались как земля и небо. На казарму с двумя десятками двухуровневых коек у них приходился десяток с небольшим комнат по восемнадцать квадратов. Со своими душевыми, что было и вовсе почти что чудом. Бывшая офицерская общага, от щедрот перепавшая летным звеньям.

Знать бы, где сейчас те офицеры, что жили здесь с семьями раньше?

– Жрать хочу, – тоскливо проныл Блэк и потер мигом вспотевшую при выходе из кондиционированной комнаты в пекло части шею.

– Рано, – коротко бросил Алый и махнул рукой в сторону неприметной двери. – Туда вроде. Сегодня нам доставляют не мясо, а обслугу.

Скай поморщился на его последний комментарий, но промолчал. «Обслуга»… Кто и куда, было, конечно, интересно, но спрашивать у Алого – нарываться на тонну стеба на тему шлюх в столовку и санчасть и ни слова полезной информации.

– Технари будут? – сформулировал конкретнее интересующий их обоих вопрос Блэк. – Или опять кухня, санчасть, койка?

– Да хуй знает, – Алекс пожал плечами. – Командир обещал пару человек хотя бы в диспетчеры и пару – на «смотреть наш софт». Но, блин, всех, кто в теме, уже призвали. А остальные, хрен знает сколько будут въезжать в нашу хренотень.

– Предметную область, Алекс, – Скай усмехнулся. – По слогам повторить, или так запомнишь?

Алый заржал в ответ и выдал длинную непечатную тираду на тему «дохуя умных капитанов летных войск», а Влада как будто бы, наконец, отпустило. Мальчишки, обреченные на смерть, остались где-то там, в жаркой комнатушке под крышей, и не имели к ним решительно никакого отношения. По прихоти судьбы оказались рядом – и так же по прихоти судьбы уйдут.

За выгрузкой призывников и добровольцев из автобусов он наблюдал уже совершенно спокойно, затыкая Алого, комментирующего каждое действие свежеприбывших, и беззлобно поддразнивая Блэка со странной надеждой косящегося в сторону, где собирали женщин. И когда от толпы отделилась тоненькая фигурка и, кинув вещи на землю, побежала к ним – Скай сначала не поверил собственным глазам.

– Владь, а почему тут так хорошо видны звезды, а у нас в городе нет? – ее головка лежит у него на груди, и парень ласково перебирает шелковые волосы.

– Потому что в городе мало кто смотрит вверх, – тихо отвечает Скай, широко улыбаясь, совсем по-мальчишечьи.

Ему кажется, что в мире нет никого счастливее него. Чувства распирают изнутри, хочется постоянно улыбаться и прижимать ее к себе.

– Мне нравится здесь. Так тихо и спокойно, – она переворачивается на живот, перенося все свое внимание на Ская. – А давай, когда поженимся, купим где-нибудь дом загородом, чтобы каждый вечер могли вот так любоваться звездами.

– Давай, – Скай кивает, в этот момент ему все плевать на жизненные реалии.

Для него существует только она. Скай любуется. Все в ней кажется ему совершенным. Скай любит. Любит так, как никогда не любил до этого. Всем сердцем, до конца, без остатка. И, кажется, весь мир любит с ним.

Сцена пронеслась перед глазами за мгновение, но именно его было достаточно, чтобы не бросится ей навстречу. Чтобы замереть, как статуя, не дыша, молча. Стоять и смотреть, как делает шаг навстречу девушке Блэк, и как она виснет у него на шее.

– Здравствуй, – говорит она, поворачиваясь к нему минуту спустя, с вишневыми от поцелуев губами. – Давно не виделись, Владь. А у нас сын родился, ему годик уже. Владом назвали, в твою честь, – она улыбается и неловко смеется. – Так глупо получилось, когда я забеременела перед свадьбой, Кирилл рассказывал, наверное.

Скай улыбается в ответ онемевшими губами и козыряет им, всем троим, зная, что улыбка уже превратилась в оскал, почти издевательскую гримасу. Козыряет, разворачивается на каблуках и, четко печатая шаг, идет прочь. Может быть – хочется верить – они зовут его, но он не слышит. Мир расплывается перед глазами, в ушах шумит. Скай думает, что люди всегда склонны предполагать в других людях худшее. А на самом деле – все хорошо. И они счастливы.

И сына в его честь уже назвали.

Не хватает только могилы и цветов.

Он врезается в кого-то по пути, чудом не падая – извинения вырываются на автомате, но нежданное препятствие ловит его за рукав и просит закурить. С трудом сфокусировав взгляд он смотрит на нее – на эту хрупкую девчушку в бесформенном свитере и плиссированной юбке, будто попавшую сюда со школьного урока, и протягивает ей зажигалку.

У нее очки с толстыми стеклами, у этой девочки-школьницы, замечает Скай, когда она прикуривает и благодарит его. И глаза непонятного, грязного, коричневатого цвета.

А может быть – это просто дорожная пыль на стеклах.

========== Глава 3 – Abstractum pro concreto (Общее вместо частного) ==========

Человек не способен представить себе чужую боль и чужую любовь.

(Виктория Хислоп. Остров. Тайна Софии)

Жаркое летнее солнце разогревало крышу ангара до совсем уж неприличных температур: Скай всякий раз чувствовал себя яичницей, пристраиваясь на своем любимом месте, но забираться туда не прекращал – развлечений в части было маловато. Телевидение только у командования, карты задолбали до нервной дрожи за первые два месяца, а слушать, как эти «вечно молодые и вечно пьяные» мучают гитары, он уже физически не мог. Уши начинали подрагивать и сворачиваться в трубочки, а кулаки чесаться. Вот и оставалось – читать, ходить в тренажерку или наблюдать за чужими тренировками. Он выбирал все и сразу. Забирался повыше и растягивался с книжкой в руках. С крыши просматривался плац и идиллический пейзаж вдали: кроны деревьев, проблеск озера между ними. Чуть ближе были металлические силуэты истребителей и бомбардировщиков на другом конце поля. Красота, да и только.

Иногда он брал с собой гитару, протаскивал рукав форменной куртки между грифом и струнами и играл. Беззвучно, но от того не менее эмоционально, негромко напевая себе под нос. Ни Алекс, ни Блэк никогда с ним не ходили. Алый лидер был занят чем-то своим: носился между своими ребятами и командой технарей, небезуспешно пытающихся победить полураздолбанные машины. Элитные, блядь, звенья.

Вспоминая выписанный ему истребитель, Скай всегда кривился и начинал матом не ругаться, а разговаривать. Машину надо было не чинить – пересобирать. Новую обещали, конечно. Как только, так сразу. Судя по выражению лица командира, не в восторге был не один Скай, но что поделаешь, когда после многих лет мира пришла война?

А Блэк был с Олей. Постоянно. Казалось, они не расставались ни на час, даже ночевать он оставался у нее, а к ним в комнатушку переехала какая-то девчонка. Влад даже не знал, как ее зовут, они не пересекались от слова совсем. Черт знает, кем она служила, но команда «подъем» ее не касалась, так что, когда они с Алексом уходили – она еще спала лицом в подушку, а когда возвращались к «отбою» – ее не было.

Ее и позже не было, вспомнилось ему. Да, как-то раз он завалился пьяным, ближе к трем ночи, если не четырем утра, но третья койка пустовала. Алекс подбивал его познакомиться поближе и отвлечься, а ему не хотелось. Ему ничего не хотелось, ну разве что новый истребитель и Олю. Обе цели были равно привлекательны и равно недостижимы.

Скай перелистнул страницу, ловя себя на том, что не запомнил абсолютно ничего из прочитанного. Кто-то многословно страдал уже вторую главу, так вдохновенно и истерично, что он даже имени персонажа не запомнил. Но Блэк книжку рекомендовал и даже презентовал – стоило бы дочитать. Представив себе лекцию о величии русской классики в исполнении друга, Влад скривился и отложил пухлый томик в мягкой обложке в сторону. Сел, стянул футболку и улегся на живот, подставляя солнцу спину.

На плацу гоняли десант. Мимо ангаров бегали техники, порой среди них мелькал вездесущий Алый, но окликнуть его Скай не решался. Спалить место своей лежки значило согласиться на непрошенную компанию, если что, а он отобрал его среди прочих как раз за отдаленность и непопулярность. В этом ангаре даже машины не стояли – так, свалка какого-то стаффа, вроде рулонов брезента, запчастей и резервных запасов горючего. Потому и люди сюда не доходили, и это был самый главный довод в пользу такого выбора.

Снизу раздался звук шагов, потом какой-то шум. Скай нахмурился и подполз к краю. Подтянулся на руках, осторожно свесился: перед дверями стояла слегка полноватая девушка в белом халате и, шипя и матерясь, возилась с замком. Тот поддался далеко не сразу, зато, открывшись, свалился прямо ей на ногу. Девушка запрыгала на месте и выдала трехэтажную конструкцию. Ну, он предполагал, что трехэтажную – термины были в основном медицинскими, хотя где-то в середине фразы фигурировало пожелание полового сношения с конским фаллосом в состоянии хотя бы частичной эрекции. Он заслушался настолько, что чуть не свалился. В последний момент удержал равновесие и вполз обратно, успев даже поймать многострадальную книжку.

Гордая надпись «Обломов» на обложке заставила его заржать в голос.

– Кто здесь? – испуганно донеслось снизу.

Скай перевернулся на спину, щурясь от бьющего в глаза солнца.

– Тень отца Гамлета, – весело прокричал он.

Девушка засмеялась.

– А тень может мне немного помочь?

– По четвергам не подаю, – отрезал он, закрывая глаза рукой.

Она опять засмеялась, потом до него донесся звук удаляющихся шагов. Влад облегченно вздохнул: наконец-то, ушла. Только когда до него донесся скрежет лестницы, ведущей на крышу, он понял, что было не так – замок она не запирала.