Текст книги "Чистое небо (СИ)"

Автор книги: Ainessi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Сначала из-за края показалась темноволосая макушка, потом лицо и воротничок халата. Она выбралась на крышу целиком, покачнулась и опустилась на четвереньки. Скай пожалел даже, что лицом к нему: халатик был коротким, и сзади наверняка открывался весьма занимательный вид. Он улыбнулся, продолжая лежать, вставать – да, даже садиться – было лениво.

– Ну, нифига себе отец Гамлета! – выдала девушка, подползая ближе и садясь рядом с ним.

Она безуспешно пыталась натянуть край халата под зад, чтобы не оказаться голой кожей на раскаленном металле, и Скай, сжалившись, кинул ей свою футболку. Девушка хихикнула.

– Ты очень неразговорчивая тень.

– Я вообще сплю, – Скай закрыл глаза, чувствуя зарождающийся зевок.

Девушка придвинулась еще ближе. Он почувствовал, как на живот ложится прохладная ладонь, слегка дернулся от внезапности прикосновения.

– Слушай, ты не перегрелся? – голос звучал озабоченно. – Слишком горячий.

– Врач?

– Сестра.

Скай перекатился на бок и открыл глаза, глядя на хмурящееся, нависающее над ним лицо.

– Шла бы ты отсюда, сестра.

Он криво улыбнулся, пытаясь смягчить грубость фразы. Чужое присутствие напрягало, прикосновение – напрягало еще сильнее. Перетрахались они тогда, на гражданке. А последние три месяца – никого и никак. Он думал, не хотелось. Оказалось – напрасно думал. Тело требовало своего, мозг требовал Олю. Часть сознания намекала, что обтянутые халатом сиськи заслуживают более пристального внимания, другая часть – уверяла, что Оля все равно лучше. Когда они заспорили всерьез, Скай понял, что в названии книги был непонятый им глубинный смысл. Ну, или он действительно перегрелся.

Он поморщился, с силой проводя ладонями по лицу. Открыл глаза – девушка до сих пор сидела рядом, озабоченно глядя на него. Поймав его взгляд, она открыто улыбнулась.

– Пойдем отсюда, а?

Она не отстанет, он понял это по упрямому, несмотря на кажущуюся мягкость голоса взгляду. Обреченно вздохнул и, поднявшись, поплелся к лестнице, легко удерживая равновесие и с трудом сдерживая желание помедлить: обратно она тоже ползла на четвереньках. «Гусары, молчать!» – подумал Скай, отворачиваясь к дереву, когда она спускалась вниз. Но оценить симпатичность розовых кружевных стрингов успел.

В теньке было в разы прохладнее, он даже замерз слегка, прежде чем она отдала ему футболку. Но отогрелся почти сразу, все-таки и в тени было под тридцать. Сколько на солнце – думать не хотелось. Думать вообще не хотелось, может и правда перегрелся?

– Тебя-то как зовут, прекрасное видение? – спросил он парой минут спустя, послушно шаркая за ней к входу в ангар.

Что он идиот и не знает всего коварства прямых солнечных лучей, они выяснить уже успели. Как и то, что все они здесь идиоты, и лечить их тяжкие болезни она порядком задолбалась. Последней каплей стали кончившиеся в санчасти самые важные медикаменты: анальгин – лучшее средство от похмелья – и резиновые изделия номер два. Если на первом пункте Скай понимающе кивал, то на втором неприлично заржал и выслушал в свой адрес конструкцию, аналогичную той, что досталась многострадальному замку. Впрочем, потом дама успокоилась и вполне вежливо попросила его помочь донести до части хотя бы пару коробок. Скай согласился, прекрасно понимая, что за отказ его здесь и прикопают, и то, что он выше и сильнее, никакой роли не сыграет. Она громогласно возрадовалась и потащила его за собой.

– Алла.

Внутри ангара было темно и пыльно, но она как-то там ориентировалась, безошибочно отыскивая нужные ей вещи. Когда башня из коробок выросла до шести штук, Скай запросил пощады. Четыре достались ему – две ей. Он, не споря дотащил их до санчасти, спер пару пачек глюкозы с вящего одобрения врача и сбежал до того, как Алла вспомнила о его существовании.

Но судьба придерживалась другого мнения. Он ни разу не смог повстречать их случайную соседку по комнате, однако на Аллу натыкался с пугающим постоянством. В столовой, в коридорах, да даже на плацу – она была везде и всюду. Здоровалась, спрашивала: «Как жизнь?» – и убегала дальше, не дождавшись ответа. На третий день Скай не выдержал. Поймал ее за руку и подробно отчитался, как у него дела, не сдерживаясь в выражениях. Алла посмеялась и посоветовала больше физических нагрузок, мол, помогают от дурных мыслей. Он выругался и сбежал, но совету внял.

Действительно, помогало. Измотанное тело хотело в душ и спать, сил думать просто не оставалось. Алекс дразнился «фитоняшкой», но Влад только умиротворенно улыбался в ответ – первые несколько раз друг даже лез мерить ему температуру. Когда он, увидев Олю с Блэком, так же мирно улыбнулся, Алый не выдержал и потащил его в санчасть.

– Медицина бессильна, – проржавшись заявил доктор. – Но можем устроить осмотр простаты.

На лице Алого было написано такое недоумение, что они заржали в голос.

– Зачем? – осторожно уточнил друг.

Доктор индифферентно пожал плечами и вернулся к каким-то бумагам.

– Теоретически, снова взбесится и занервничает, вы же к этому стремитесь, я правильно понял?

Алекс проникся и извинился. Сначала перед врачом, потом, уже по дороге в комнату, перед Скаем. Опасался за свою невинность, что ли? Он великодушно отпустил ему все грехи и сбежал в тренажерку. Тягать железо под ироничные комментарии таких же страдальцев было комфортно и как-то необычайно уютно. Это напоминало медитацию, ну, в его понимании. Выдох – и мышцы ноют, наливаясь тяжестью и натужно скрипя. Выдох – и в теле поселяется необычайная легкость, будто он вот-вот взлетит. Без машины, без крыльев – просто воспарит, то ли к щедро осыпающему их штукатуркой потолку, то ли к бескрайнему небу из его юношеских воспоминаний.

Скай жил этими выдохами, в промежутках между тренировками вспоминая о них, мечтая о продолжении. Заодно нашелся идеальный способ борьбы с депрессивными мыслями и злостью в случаях, когда до тренажерки было далеко: упор лежа – и отжиматься. Спустя месяц с небольшим, поднявшись с утра, он на гору выдал двести отжиманий, особо не напрягаясь: Алекс впечатал руку в лицо, а Блэк смотрел абсолютно невменяемым, охуевшим взглядом. Он улыбнулся обоим – и сбежал в душ, не дожидаясь комментариев. Вернулся и попал под прицел пристальных, изучающих взглядов. Казалось, его только что взвесили, измерили и оценили.

– Не, ну я замечал, конечно, что ты раздался…

– Но чтоб так, – закончил фразу Алый.

Влад взгляд, осматривая сам себя. Ну, кубики и раньше были, руки толще тоже не казались. Никаких изменений он не видел. Или не замечал? Судя по взглядам друзей, верно последнее.

– Все лучше, чем херней страдать, – он пожал плечами. – Парни со мной согласились вроде.

Алый заржал в голос, ничком падая на койку и дергая в воздухе ногой.

– Не могу, блядь! Ну, не могу! – он почти завыл, содрогаясь всем телом.

Блэк коротко усмехнулся.

– Мы, как бы, парламентеры, дружище, – осторожно начал он. – Твои парни уже на ногах не то чтобы твердо стоят. Просили спросить, доколе княже гневаться изволить будет?

– Харэ детей мучить, – Алекс выразился проще, но в разы понятнее.

Скай нахмурился.

– Им не нравится, что ли?

К снова заржавшему мордой в подушку Алому, на этот раз присоединился Блэк. Веселились они долго, вдохновенно и так заразительно, что он сам не выдержал: распихал их и пристроился посередине, еле сдерживая рвущийся наружу хохот.

– Вот пидоры, – нарочито грустно протянул он. – Им же нравилось! Ну, не сразу, правда…

Ему на лицо опустилась влажная то ли от слез, то ли от слюней подушка.

– Заткнись, сволочь, ржать уже больно!

Подушку он отпихнул на пол вместе с Алексом, причем это было так легко, будто не здорового мужика с себя скидывал, а пушинку. Да, действительно, не переборщил ли? Но, с другой стороны, форма по швам пока не трещала – есть к чему стремиться. Скай улыбнулся.

Они трепались ни о чем, беззлобно подначивая друг друга, пихались, когда шли по узким коридорам. Даже полетали вместе в тот день, чего давненько не случалось. Все было как раньше, и на миг он почти поверил, что мир наконец-то стал идеальным – но Алекс незаметно куда-то сбежал, оставляя их с Блэком наедине. Скай прикурил и привалился к стене, сверля друга тяжелым взглядом. Разговаривать по душам не хотелось вообще, а с ним – в особенности, но Кирилл этого не понимал. Или не желал понимать.

– Долго бегать будешь? – спросил он, закуривая.

Скай пожал плечами, отводя взгляд и стряхивая с сигареты несуществующий пепел.

– Тебя ебет? – он надеялся, что голос был достаточно безразличным.

Главное, обойтись без истерик.

– Ты мой друг, Влад…

– Ты об этом думал, когда ее трахал? – он засмеялся. – Или тогда я временно был снят с должности?

Блэк выругался, смял в пальцах окурок. Обжегся и снова матернулся.

– Скай, блядь! Ну, дай ты мне уже по роже и успокойся!

– А шлюхе этой мне по чему дать? – сладко улыбнулся он и отшагнул в сторону, перехватывая стремящийся к его лицу кулак. – Для непонятливых: Кир, иди на хуй. Вместе со своей блядью, без нее – поебать. От меня отвали.

Влад затушил недокуренную сигарету об стену и развернулся, отшвыривая замершего и почему-то больше не лезущего драться Блэка в сторону. Было не больно, не противно – просто пусто. Никак.

Голос друга – бывшего уже, наверное – нагнал его едва ли не на противоположном конце коридора. Негромкий, но четкий.

– Ты вспоминал-то про нее вообще, униженный и оскорбленный, блядь. Знаешь, когда мы приехали передавать ей привет, она там в голос рыдала, ибо ни одного ебаного слова за три года!

Он замер. Потом медленно, чеканя шаг, пошел обратно. Счет до десяти не помог и, отчего-то он был уверен, до ста – тоже не поможет. На друга он при этом даже не смотрел, но на стене, над плечом Блэка была едва заметная трещина. Ветвистая, как молния.

Или как его рога?

Бил он коротко, без замаха – просто кулак впечатался в солнечное сплетение, а когда Кирилл со стоном согнулся, судорожно хватая ртом воздух, добавил ногой под колено. Потом другой – по ребрам, чувствуя, как отступает ярость и накрывает темное удовлетворение.

Скай еще раз пнул судорожно дергающееся в попытках подняться тело, сплюнул в сторону и быстрым шагом пошел прочь, потирая ноющие костяшки. Не вспоминал, ха!

Он писал ей каждую неделю, каждую ебаную неделю!

Но она ни разу не ответила.

========== Глава 4 – Invia virtuti nulla est via (Для доблести нет непроходимых путей) ==========

Ты не верь, пожалуйста, тому, кто тебе скажет, что не боялся и что свист пуль для него самая сладкая музыка. Это или псих, или хвастун. Все одинаково боятся. Только один весь от страха раскисает, а другой себя держит в руках. И видишь: страх-то остается всегда один и тот же, а уменье держать себя от практики все возрастает; отсюда и герои, и храбрецы.

(Александр Иванович Куприн, «Гранатовый браслет»)

Десятки, сотни – он давно перестал считать – вылетов сливались в один, перемежаясь красными вспышками ламп над громкоговорителями, белыми светом сигнальных огней и надсадным воем сирен. Тревога, тревога, тревога – они даже спали, не раздеваясь, готовые в любой момент вскочить и побежать на поле, к ангарам, на плац. Куда угодно. Но звук не заканчивался, он длился и длился. Редкие моменты тишины Влад не запоминал, он в них, простите, спал. Даже с открытыми глазами, на автопилоте запихивая в себя лишнюю порцию рациона.

В одно из просветлений сознания он посмотрелся в зеркало: синяки под глазами плавно переходили в шею и вызывали ощущение, что кто-то долго и, возможно, ногами бил его по лицу. Истине это не соответствовало, но, тем не менее, чувствовал он себя именно избитым и замученным насмерть. Календарь на стене стал тоньше едва ль не вполовину, время куда-то убегало, а они его не чувствовали. День, неделя, месяц? Он не знал, сколько прошло с того дня, когда он в последний раз заснул после душа и раздетым до трусов. Кажется, не меньше месяца, но уверенности – твердой уверенности – в этом не было. Просто однажды ночью вой ворвался в уши, и война началась именно для них.

Очередной бой – и он спал на ковре командира части, пока тот отчитывал его за самоубийственные маневры. Говорят, даже кивать умудрялся в нужных местах, сам он и нравоучительной лекции-то не помнил. Так, перекошенное от злости лицо и руку, отбивающую по столу ритм, чем-то похожий на похоронный марш. Алекс качал головой и говорил, что ему пора в санчасть, но сам был не в лучшем – если не в худшем – состоянии: те же синяки, та же мертвенная бледность. Он еще умудрялся куда-то убегать в свободные дни и отшучиваться, когда задавали вопросы.

Бабу себе завел, что ли?

Мысли в голове ворочались неохотно, им тоже хотелось спать или умереть. Причем, сон вечный был предпочтительнее, и Скай раз за разом летел прямо в противника, буквально нарываясь на снаряды, но те избегали его, словно заговоренного. Личный счет рос и рос: кто-то с завистью и уважением хлопал по плечу, кто-то поздравлял – он только равнодушно пожимал плечам и косился на отвернувшегося Кирилла. Они не разговаривали с того самого вечера. Блэк, правда, сдавать его не стал. Отбрехался в санчасти, выбил себе пару дней на отлежаться и вернулся в строй, не уточняя на чьи кулаки напоролся. Алекс говорил, все дни вынужденного отпуска над ним кудахтала Оля, но Скаю отчего-то не сильно в это верилось. Может, потому что Олю он тоже видел. В столовой. Она висела на шее какой-то мелкой девчушки в комбезе техника, та обнимала ее за талию и скармливала свой обед. Думать о том, в каких эти двое были отношениях ему не хотелось. Даже если «Оленька» теперь наебывает его бывшего друга.

Он тогда торопливо расправился с едой, сбежал в комнату и ничком упал на койку, проваливаясь в тревожный, поверхностный сон, чтобы вскочить секундами спустя от давно и хорошо знакомого сигнала тревоги. Очередной бой, в очередной раз ускользнувшая от него смерть. О том, что: «Противник уничтожен. Без потерь», – он отчитывался уже с закрытыми глазами. Быстро вымылся, кинул пропитанную потом форму в корзину, оделся и завалился на койку поверх покрывала, не разбирая даже с какой стороны подушка.

В тот волшебный день, когда он проснулся сам, Скай сперва даже не поверил в реальность окружающего мира. Казалось, он все еще спит. Это сон, просто сон. Невообразимо сладкий сон – куда приятнее мучивших его эротических кошмаров. Он ущипнул себя за руку, но боль была настоящей, как и ощущение холодной стены под пальцами. Скай усмехнулся и медленно поднялся, потирая ноющие виски. То ли все-таки недоспал, то ли переспал. Осознание, что последнее предположение может быть реальностью, кружило голову и переполняло тело эйфорической легкостью.

С соседней койки расслабленно свисала рука Алекса: кожаное плетение браслета на запястье и кольцо-печатка с гербом фракции из какой-то компьютерной игры на большом пальце. А вот на третьей… Скай моргнул и протер глаза – видение не исчезло. На третьей койке, где до того спала девчонка, с которой он так и не удосужился познакомиться, лежал Блэк, уже проснувшийся, и смотрел на него невидящим взглядом. То ли задумался, то ли еще не проснулся, то ли не знал, о чем говорить и говорить ли? Скай тоже не знал, но кто-то должен был начать.

Мужик он или нет, в конце концов?

Он выдохнул – с присвистом, сквозь сжатые до боли зубы – и сделал те несколько шагов, что их разделяли. Уселся на край узкой койки, чувствуя спиной, как отодвигается Блэк, освобождая ему чуть больше места. Слов не находилось. Хотелось схватиться за голову и беззвучно вопить, пока не проснется похуист и весельчак Алекс, и все не станет по-старому.

– Я не даю ей спать, когда убегаю по тревоге, – задумчиво произнес Кирилл, и Скай вздрогнул.

Блэк был в своем стиле. Ответил на все незаданные вопросы разом и предупредил бредовые предположения. Или не бредовые – намек на то, что их не стоит высказывать, был достаточно ясен.

– И ты снова с нами?

– Как обычно.

Тень, призрак улыбки. Скай улыбнулся в ответ и, хлопнув друга по плечу, потащил его в столовую. Извинения были бы лишними и неискренними, да и были ли они нужны? Он не знал ответа на этот вопрос, но твердо знал, что не собирается просить прощения. Может, это и было слишком бескомпромиссно, но заставлять себя не хотелось, а рассказывать Блэку, за что ему влетело, не хотелось еще сильнее. И себе настроение испортит, и ему отношения с женой. Конечно, оставался вариант, что друг ему просто не поверит, но тогда их дороги разошлись бы раз и навсегда. Скай никогда не врал. По идейным соображениям, и Кирилл об этом прекрасно знал. Можно было усомниться в словах Алекса, но в его – только в шутку. А эта тема поводом для шуток не была.

Они уже доедали, когда в столовку ввалился на ходу протирающий глаза, заспанный Алый. Пришлось ждать, но его шутки и комментарии здорово развеяли обстановку, за одно это Скай был ему благодарен по гроб жизни.

На выходе они столкнулись с непривычно задумчивой Олей. Скай коротко кивнул и сбежал куда глаза глядят, в глубине души удивляясь, что Алекс последовал за ним. Он не удержался и спросил в открытую, тот вздохнул и кинув:

– Долго объяснять, – потащил его за собой.

Они курили за ангарами, пока Алый сбивчиво и эмоционально, перемежая все нецензурными комментариями, рассказывал ему про Блэка и Олю. Было противно и больно, но он слушал, временами с трудом сдерживая желание перебить или заткнуть на фиг. По всему выходило, что его бывшая сволочью была редкостной, но Кирилл этого не видел.

– Не хотел видеть, блядь, – озвучил Алекс.

Скай согласно кивнул и добавил очередной окурок к собравшейся у их ног кучке. Оля, блядь. Она, дескать, страдала и мучилась, забытая и покинутая любимым. А потом Кирилл явился, аки рыцарь в сверкающих доспехах.

– … ну, выебал он ее. Извини за прямоту, – Алый торопливо затянулся, выпуская дым через нос. – Потом ходил и страдал, порывался звонить тебе и каяться во грехе. Она, блядь, ходила рядом и тоже страдала. Только, знаешь, звонить-писать никому не порывалась и Киру не давала. Типа: «милый, это лишнее, мы и так достаточно плохие».

Отчего-то ему было легко представить себе нежный, звонкий, наполненный непролитыми слезами голосок, произносящий эти слова. Черт, блядь, проклятье, сколько правды вообще было между ними? Как часто его Оленька врала, как дышала?

И почему ему еще не все равно?

– … этот дебил сделал ей предложение и поехал к тебе. Романтик, ебаный. Как ты ему тогда морду не набил, не знаю, но, блядь, я так надеялся, что ты не сдержишься, – затяжка, хриплый кашель. – Но, вообще-то, охуенно, что ты сдержался. Ибо этот проникся твоей стойкостью, приехал к ней и сказал: «Свадьбы не будет». Ебать, Скай, у нее такое лицо было, я прям жалел, что не на что заснять. А через три дня она к нему пришла с крокодильими слезами: «Милый, я беременна». Ток родила че-то месяцев через десять. Доношенного.

Скай коротко хохотнул.

– Ну, хоть не через два года.

– Это повезло, да, – медленно произнес, Алый, сосредоточенно глядя в землю. – Короче, Склифосовский. Я тебе это не говорил. Я никогда не скажу этого при Кирилле. Но…

Он надолго замолчал. Потом запрокинул голову и вздохнул.

– Но?

– Он не трахал ее ни до, ни после свадьбы, Скай. Примерно два месяца в общей сложности.

– Ну… десять месяцев – это не нереально, – он сам чувствовал сомнение в своем голосе, сам не верил в то, что говорил.

– Но пиздец редко встречается. И, если честно, я не верю, – Алекс криво улыбнулся и прикурил новую сигарету от предыдущей. – В общем, такие дела.

Скай кивнул и тоже закурил. Молча. Было надо.

Механические движения успокаивали, вкус дыма вызывал легкую тошноту, а от переизбытка никотина в организме кружилась голова – но так хотя бы верилось в существование этого дерьмового мира. И в не желающего видеть правду Блэка.

«А ты бы желал?» – подумалось Скаю, и он с швырнул окурок на землю, с яростью раздавив его каблуком.

Он бы тоже не желал. Потому что они – все они – так хотели быть счастливыми.

На остаток дня они заперлись в тренажерном зале, выбравшись оттуда ближе к вечеру, измученными, но довольными. Повариха возмущенно замахала руками, когда они ввалились в столовую, но поддалась на комплименты, польщенно заулыбалась и не просто накормила, а выдала по двойной порции.

– Богиня, – простонал Алый, с трудом отрывая от стола переполненный поднос. – Женюсь!

Она смущенно хихикнула, и Скай едва удержался от неуместного сейчас смеха – настолько забавно это выглядело в ее исполнении.

– Да ладно вам, мальчики, – повариха кокетливо улыбнулась и повела плечиком. – Все равно сейчас эти техники, ебанутые, косяком пойдут, никогда на ужин вовремя не приходят, у них «рабочий день», видите ли.

– Мы больше так не будем! – пообещал Алекс, и они поспешно ретировались, пока дама сердца не вспомнила про обещанную свадьбу.

Ели торопливо и молча. Скай не знал, как там у Алого, но у него перед глазами стоял призрак кровати, в которую можно будет упасть и спать, спать, спать. Надежда, что их и завтра не станут поднимать по свистку ни свет, ни заря, была не убиваема. И даже сбылась: проснулся на следующий день он сам. Ближе к обеду, правда, но выспавшийся и полный сил. Синяки под глазами съежились и потускнели, Скай был почти похож на человека. Или на терминатора, судя по скованности движений отвыкшего от нагрузок тела.

– I’ll be back! – мрачно пообещал он зеркалу в душевой и сбежал к ребятам.

Надо было напомнить товарищам летчикам о его – командира – существовании. Надо было загонять их до седьмого пота. Надо было поесть. Надо было успеть сделать все, на что не хватало времени последние несколько месяцев, когда весь мир делился на бой и сон.

Где-то в коридорах мимо него пробежала та медсестричка, Алла, улыбнулась, сунула в руки связку упаковок глюкозы и сбежала, помахав рукой на прощание. Скай проводил ее недоуменным взглядом, но глюкозу припрятал: организму катастрофически не хватало сладкого. Или пиздюлей от начальства, вот только получать их, в отличие от глюкозы, он не хотел. «Пиздюли-ли-ли-ли, прилетят и не поймаешь, пиздюли-ли-ли-ли, ты же знаешь, точно знаешь», – мурлыкал он себе под нос по дороге на плац. Любимая песенка бывшего командира была как нельзя к месту, даже детки убоялись, увидев его в таком чудесном настроении.

«Самый большой пиздец, господа-бывшие-курсанты, – вещал сто лет тому назад тот же командир им по окончании учебы, будучи в изрядном подпитии. – Это начальство, полное энтузиазма. Нарисуется – хрен сотрешь». Гоняя своих ребят на плацу, Скай был полон решимости подтвердить глубину и скорбность этой прописной истины. И, судя по отчаянию, написанному на их лицах меньше, чем через час – у него получилось.

Расходились – вернее расползались – когда уже темнело. Скай забежал на часок в тренажерку, но уже после пары подходов понял, что хочет умереть. Оставшееся время он мирно просидел на скамейке у стены, беззлобно подкалывая пыхтящего под штангой Алого и нарезая круги по залу, когда тот «отдыхал», гоняясь за ним с полотенцем.

Это безумие – такое невозможно сладкое – продолжалось неделю. Про «подъем» в части забыли напрочь: командование, похоже, сжалилось над ними несчастными и решило, что во время передышки в войне – можно дать отдохнуть и воякам. Вот они и отдыхали. Алекс снова достал гитару и «услаждал» их слух своим кошачьим концертом каждый вечер. Скай матерился и обещал оторвать засранцу руки, но попыток отобрать инструмент не совершал: играть самому было лениво, а сидеть в тишине и искать темы для бесед еще ленивее. Блэк периодически гитару отжимал и пел романсы. К любителям классики никто из ребят не относился, но талант Кира и его законченную музыкалку оценивали положительно, так что в те редкие дни, когда играл не Алый – в их комнате был аншлаг. Алекс жизнерадостно улыбался и предлагал брать деньги за вход, Скай слал его на хуй. И брал за вход сигареты, чтобы уже под утро свалиться ничком на узкую койку и забыться тяжелым и муторным сном без сновидений. Хотя бы ненадолго.

Видит Бог, Влад никогда не любил рано вставать еще с детсадовских времен это было и оставалось кошмаром. Он ворочался, закутывался в одеяло, матерился, не открывая глаз, и при любой возможности утыкался обратно в подушку. Мгновенно поднять его мог только звук боевой тревоги, противнейшая сирена, бьющая по ушам.

Когда Скай слышал этот звук – он подскакивал и одевался моментально, на автопилоте, и только выбегая из комнаты, начинал задумываться – что же случилось. И в тот день, вернее в вечер перед ним, ничто не предвещало беды. Буквально вчера к ним приехали новые машины, и они обкатывали их, делясь с диспетчерами счастьем. Рассыпаться в воздухе эти истребители не грозили, слушались хорошо. Командир части радовался вместе с ними: скакал вокруг машин и едва ли не лез целовать острые блестящие носы. Может и попытался бы, но они ревниво охраняли свое – даже потрогать новое приобретение из не-летчиков удалось лишь техникам. Те нагло оттирали охуевших их плечами и лезли в кабину смотреть, что же к ним приехало.

– Ну, пизда, – глубокомысленно высказался один из инженеров. – В тех еле разбирались, так понавезли новых, еще и без инструкций.

– Зато софт нормальный, – пропищал кто-то из соседней машины.

Скай матернулся и сбежал, не в силах смотреть, как лишают невинности его маленькую ласточку. Алекс жизнерадостно заржал от такого сравнения, но пообещал проконтролировать и сберечь девичью честь. Утверждал потом, что ему удалось, так что спать Скай завалился в на редкость умиротворенном и довольном жизнью состоянии. Мир виделся в розовом цвете, следующее утро казалось раем на земле: можно будет встать и полетать. Потом пообедать и полетать. Потом поужинать и еще немного полетать перед сном.

Но судьба распорядилась по-другому. Вой сирены заставил его вскочить, одеться и выбежать, даже не раскрывая глаз. В коридоре, освещенном мигающими красными огнями, он замер на мгновение, пытаясь проморгаться, но не успел, не успел даже задаться вопросом, что – черт возьми – происходит:

– Боевая тревога, – проорал пробегающий мимо майор, хватая его за руку и таща за собой. – На нас напали! На часть!

К ангарам Влад бежал с удвоенной скоростью, слыша топот сапог за собой. Запрыгнуть в машину – полвдоха, в порядке общей очереди взмыть в небо, построить свое звено и слушать команды. Видеть противника – и ничего не делать.

– Свяжите их боем, – выдохнуть, дождались.

Бой был слишком короткий – всего одно звено неприятеля против четырех. В горячке боя Скай плохо разбирал, кто и что делает, где свои – где противник, но врага сняли чисто, те даже подбить никого не успели. Вот только почти паникующий голос диспетчера явно давал понять, что ничего еще не кончилось. Его толком не проснувшийся мозг с трудом разбирал слова: «враги», «много», «часть».

– База, – прохрипел он в микрофон, разворачивая машину.

Взгляд на приборы заставил его и проснуться, и похолодеть разом. Сканер с убийственной честностью демонстрировал ему россыпь красных точек подле зеленого схематичного домика. Близко, слишком близко. Он бы рискнул, наверное, влезть туда на бомбардировщике последнего поколения, но не на истребителе. Слишком велик шанс промахнуться и попасть по своим. Накрыть всех сплошным огнем и потом разбирать трупы.

Хлеще – только тактический ядерный заряд туда скинуть.

– Командор? – шипение в наушниках прервалось коротким вопросом-зовом.

Скай продолжал молчать, барабаня пальцами по штурвалу.

Пять точек вдали от базы. Танки или передвижные ангары – не принципиально. Истребители будут для них слишком высоко, а, значит, не зацепят. Он решился, и пальцы отстучали команду. Говорить не хотелось, слишком пугало, что в неподходящий момент может сорваться голос. Паникующий командир – пиздец котятам. Звуковой сигнал оповестил, что сообщение принято и отправлено, мгновением спустя четыре машины вышли из общего строя, отправляясь к указанным местам.

Три точки относительно близко. Командные пункты? Там должно быть что-то противовоздушное.

– Алый? – вопрос, сопровождающийся картой, скинутой в личку командору красного звена.

– Не добьют. Понял, – шесть машин выходят из общего строя, четыре из них – группами по две – летят в разные стороны, последние на миг зависают и возвращаются.

Много-много красных точек у самой базы.

– Танки, – диспетчер почти плакала. – танки, много солдат. Мамочка! – взвизгнула она.

Скай прикрыл глаза, отдавая приказ садиться. Метрах в трехстах от земли по крылу машины Блэка чиркнул чей-то снаряд.

– Блэк? – тишина в эфире.

Нет, сел.

Влад выпрыгнул из машины, краем глаза заметив бегущего Алекса. Замедлил шаг.

– Да нормально все, не раскрутило же. Технари посмотрят, – донесся до него тихий голос друга.

Кирилл был спокоен и собран, хотя и чуть бледен, видимо, когда машину задело, успел перепугаться и вспомнить всю жизнь. Алый – в бешенстве: его сощуренные глаза смотрели недобро, а кулаки сжимались и разжимались.

– Пошли, – бросил Скай, проходя мимо них и жестом приглашая за собой остальных.

Целых окон в командном пункте почти не осталось. В диспетчерской под столами спрятались три девушки, две их которых успокаивали плачущую третью. На вопрос «где все?» Скай, ожидаемо, ответа не услышал. Кто-то из ребят остался с женщинами, они же пошли дальше по пустым коридорам, всем телом ощущая вибрацию пола и стен. Грохот боя доносился откуда-то издалека, но все равно был невыносимо громким.

Майор перехватил их около санчасти. С наскоро перебинтованным плечом и пропахший порохом, он, оживленно жестикулируя, послал их на хуй, в арсенал, на улицу и в бой.

– Десант, – заикнулся было Алый, но дядя Сережа только невесело рассмеялся.

– Нет больше того десанта. Там технари да повара остались.

И вот тогда они побежали.

Коридоры казались бесконечными, звук то приближался, то отдалялся. Что-то взорвалось неподалеку и на пол посыпались осколки лопнувших ламп. Заложило уши, Скай зажал их ладонями и судорожно сглотнул, оглядываясь: Кирилл стоял рядом с выходом и смотрел на них, Алый тряс головой, а по его щеке тянулся и сочился кровью свежий порез. Громыхнуло снова, но они уже бежали дальше, почти не слыша друг друга и общаясь жестами. Мыш хлопнул его по плечу и показал на какое-то ответвление слева, Скай кивнул – несколько человек побежали туда. Кирилл с сомнением покосился на проход, но остался с ними.

Пол норовил ускользнуть из-под ног, с потолка сыпалась штукатурка. Звуки выстрелов стали громче, но реже. Они пробегали мимо комнат, Скай слышал звук бьющегося стекла – кто-то стрелял по окнам. Наверное, кто-то из них и отстреливался, но времени проверять не хватало, катастрофически не хватало. А выход – тот, к которому они так стремились, – уже маячил впереди пятном света.