Текст книги "Чистое небо (СИ)"

Автор книги: Ainessi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

И командир, замполит – как же они? Их-то в кого записали? В обслуживающий персонал, что ли? Скай зло усмехнулся, хватаясь за голову.

– А командир? – как можно мягче спросил он.

В конце концов, Блэку и так было не сладко.

– Остается. И замполит остается. Штаб вообще не трогают почти, только у диспетчеров пару человек заберут.

От известия, что Сергей Анатольевич останется с ними, Скаю стало ощутимо легче, так что оставшийся до отъезда ученых – и Блэка – день, прошел почти хорошо. «Хоронили тещу, порвали два баяна», – как язвительно прокомментировал Ленька проводы Блэка, превратившиеся в очередную попойку с участием всех звеньев, включая штурмовые, и десанта. Алые торчали отдельно, вроде как и вливаясь в общую компанию, но держась особняком, Скай курсировал между ними и своими, избегая общества Кирилла, который, напившись, стал совсем невыносим, и Дэна, презрительно ухмыляющегося ему в лицо. Кажется, десантника так и не отпустило после того их разговора, а подходить и объяснять, что резко передумал, Скай не собирался. Глупо, как-то.

Командир тоже пришел, но Скай заметил его не сразу: он стоял у стены со стаканом в руке, обозревая творившееся вокруг безобразие, которое, по-хорошему, должен был бы пресечь. Скай улыбнулся и лениво отсалютовал ему, командир в ответ покачал головой и закатил глаза. Алек, валяющийся на диване и задумчиво перебирающий струны гитары, тоже улыбнулся, заметив его жест, но больше никак не отреагировал. Голова алого лидера покоилась на коленях Юки, которая гладила его по волосам, вот только ни счастья от этого, ни отчаяния на лицах участников процесса не отражалось. Скай подошел к ним, присаживаясь на край дивана, плеснул себе в кружку простой воды и Алеку тоже налил, не смог устоять перед умоляющим взглядом.

– Ты тоже уезжаешь? – спросил он, глядя на рыжую.

Она кивнула и печально вздохнула.

– Не хочу никуда.

– Малоебущий фактор, – выдал Алый, допил свою воду, и ушел, не прощаясь.

Гитара осталась у Ская. Заметив слезы, стоящие в глазах Юки, он обреченно улыбнулся и заиграл что-то веселое и непотребное. Бойцы подтянулись к ним быстро, так что спустя несколько минут пели уже нестройным хором пьяных голосов, а рыжая ржала, забыв обо всех печалях. В общем круге не хватало только Алека и командира, Скай огляделся: они сидели у выхода и что-то обсуждали, бурно жестикулируя, предмет их разговора, к сожалению, оставался загадкой. Пальцы перебирали струны, но мысли Ская были невозможно далеко. Он напряженно вглядывался в лицо алого лидера, пытаясь угадать, о чем идет речь. Алый хмурился и что-то… доказывал? Командир качал головой.

Двери открылись, чуть не размазав этих заговорщиков по стене, и в комнату вошли еще пятеро: три девушки и два парня в штабной форме. Они попытались пробраться через толпу подвыпивших бойцов: парней пропускали, награждая максимум дружескими хлопками по спине, такими, что слона свалить можно было, а вот девушек невозбранно лапали, пытаясь уговорить «составить компанию». В общем, по дороге до дивана новоприбывшие понесли невосполнимые потери в лице двух представительниц прекрасного пола – летчики подшофе уговаривать умели. Самая морально устойчивая дама засветила коленом по яйцам особо настойчивому десантнику и почти подбежала к ним. Скай усадил ее на колени, окидывая увлекшихся бойцов тяжелым, задумчивым взглядом. Парни дрогнули и отступили, прихватив гитару и перебравшись ближе к выходу, спасенная счастливо улыбнулась и облегченно вздохнула.

– Пиздец, они с начала войны женщин не видели, что ли?

Тон был таким возмущенным, что Скай просто не мог не улыбнуться.

– Многие не видели, у остальных – спортивный интерес. Сложно не обратить внимания на красивую женщину.

Она чуть покраснела, Скай улыбнулся шире. Они говорили о чем-то настолько неважном, что он даже тем не запоминал. Шутил, улыбался, комментировал отдельные, выдернутые из контекста фразы. Чуть позже, когда поющие голоса стали совсем пьяными, Скай увел ее вместе с Юки от греха подальше. Начнут буянить – эти ж не отобьются и никакой командирский авторитет не спасет. Постфактум, разве что.

Он думал, что распрощается с ними на улице и вернется обратно к своим, но не сложилось. Прощание перешло в перекур, который плавно перетек в чаепитие. У Юки нашлись какие-то конфеты, у прекрасной незнакомки – заварка и булочки, так что рассвет Скай встретил с чашкой в руках, травя какие-то байки времен начала службы, а дамы смеялись и требовали продолжения. Юки уснула под утро, а они с той самой пинательницей бравых десантников досидели до завтрака, выцеживая остатки чая и силясь отыскать среди оберток хоть одну целую конфету. Разошлись строго под подъем, и то, скорее, потому что проснулась рыжая.

Юки проводила его странным задумчивым взглядом, но Скай не обратил на это внимания. Настроение было отличным, светило солнце, даже ветерок был теплым и пах травами, а не гарью. Он пришел в столовую что-то насвистывая себе под нос, бойцы аж заржали при виде такого командира.

– Хорошая ночь? – спросил кто-то с такой интонацией, что подтекст не угадывался – читался.

– Охуенная, – Скай улыбнулся и пошел на раздачу.

Больше вопросов ему не задавали. Да, наверняка, почти все уверились, что ночью он занимался любыми непотребствами, только не чаи гонял, но как-то похуй. Мелочи жизни, а доставать диспетчеров намеками и предположениями они все равно не пойдут. Наглости не занимать, конечно, но намеренно рисковать разозлить командира никто не будет – умные, суки.

Завтрак он смел в рекордно короткие сроки, вспомнив, что Блэк уезжает сегодня, и побежал к себе, на ходу дожевывая последний кусок хлеба. Успел – Кирилл был еще в комнате, сидел на краю койки, задумчиво глядя на разбросанные по ней вещи.

– Собираешься?

– Ага, – он запихнул очередную коробку в вещмешок. – Пиздец, Влад. Я летчик, я тут должен быть!

– Командование другого мнения.

– Мудаки! – в сердцах выкрикнул Кир и сгорбился, закрывая лицо руками.

Плечи не дрожали: он не плакал, только рвано дышал. Скай вздохнул и опустился рядом. Кирилла было жаль. Каким бы идиотом Блэк иногда не был, он все равно оставался его другом, его летчиком, одним из его ребят. И, да, Скай сам не понимал командование, отдавшее этот бредовый приказ. Небоевые, боевые, немодифицированные – какая, на хуй, разница? Все они смертны, и никакая модификация не спасет от прямого попадания ракеты в машину. Ничего не спасет, если уж на то пошло.

– Кир, забей, – он осторожно обнял друга за плечи, тот вздрогнул, но не отдернулся. – Едь, строй там их всех и возвращайся!

– Кто ж меня отпустит, – пробурчал Блэк, проводя руками по волосам. – Два часа до сбора, блядь, а у меня конь не валялся!

– Сам себя отпустишь, товарищ генерал-майор. Собирайся, давай!

– Так точно, товарищ генерал-майор!

Кирилл улыбнулся и отдал ему честь, возвращаясь к своей нетривиальной задаче по укладыванию всего нажитого в один мешок, а Скай натянул на лицо улыбку, чувствуя, как глухо бухает в груди. Ответ друга слишком явно напомнил ему другой диалог, несколько лет назад и с другим человеком. Тем, у которого на лице всегда была насмешливая улыбка, с которым они вечно были в одном звании, расходясь буквально на пару дней. «Отлично, капитан», – засмеялся Алекс в его голове, блеснули весельем сощуренные глаза человека, который был давно и безнадежно мертв. Скаю почудился запах дыма, и он сбежал курить, оставив Кира в гордом одиночестве. Впрочем, тот присоединился к нему даже раньше, чем он дотянул первую сигарету. По второй курили уже вместе, а потом тихо подошла Юки, поздоровалась, и Блэк ушел вместе с ней, небрежно помахав ему на прощание. Скай ответил широкой улыбкой, но, как только они скрылись за углом, долго и сосредоточенно давил каблуком несчастный, ни в чем не повинный бычок.

Алекс был мертв, Блэк уезжал. «Святой троицы» больше не существовало, только один единственный генерал-майор авиации с липовым, по сути, званием, понятия не имеющий, что ему делать дальше. Скай усмехнулся, борясь с желанием ебнуть кулаком по стене чисто ради того, чтобы почувствовать боль. Мимо прошла Алла, он поздоровался, и радостная девушка потащила его с собой. Чай пить.

Чаепитие плавно перетекло в обед, Алла, смеясь, рассказывала ему про общение уезжающих ученых с ней и Алеком – особенно, Алеком, – растерянные лица оных и лекции в исполнении алого лидера. Скай под конец даже развеселился, представляя себе, как Алек, прижимая руку к лицу, объясняет этим гениям прописные истины, но потом разговор зашел о Блэке и боль вернулась. Он продолжал улыбаться, поддерживая беседу, но на душе кошки скребли. Хотелось сбежать, отчаянно хотелось, но Влад зачем-то сидел и говорил ни о чем, в последней, отчаянной попытке побороть самого себя. Ближе к ужину в санчасть забежала вчерашняя незнакомка, выпросила у Аллы сахар и ушла, напоследок подмигнув ему. Скай проводил ее задумчивым взглядом, а врач, заметив это, засмеялась весело и заразительно.

– Нет, мне, конечно, говорили, что у вас роман во все поля, но слухи впервые оказались истиной!

Скай недоуменно уставился на нее.

– Чего? Я ее вчера увидел-то в первый раз.

– Да? – кажется, Алла немного расстроилась. – А говорят, что вы в эфире флиртуете напропалую. Типа ты ее защищаешь и все такое, – она неопределенно повела в воздухе рукой.

С кем он в эфире флиртует? Кого защищает? Скай наморщил лоб, пытаясь осознать, что она несет, а потом – осенило. Девочка-диспетчер! С разведывательных вылетов и того полета в ад, которым оказалась их вылазка в захваченную союзниками лабораторию.

– Это она, что ли? – спросил он, тупо глядя прямо перед собой и пытаясь совместить в сознании голос в наушниках и улыбающуюся девушку, что слушала вчера забавные армейские сказки в его исполнении.

– Понятия не имею, о чем ты, но, наверное, да.

Он потрясенно покачал головой. Алла снова засмеялась и замахала руками, отправляя его восвояси. Уходить расхотелось, но она с такой грустью косилась на стопку бумаг на столе, что Скай сбежал, пожелав ей удачи, пока к работе не припахали. В фантазии врача он не сомневался, должность обязывает, так сказать. Только оказавшись на улице, Скай осознал, что за всеми этими разговорами и чаепитиями совсем забыл про отъезд Блэка. Пиздец, даже не попрощались. Он хотел было добежать до комнаты и, хотя бы, сообщение ему отправить, но на полпути поймал командир и отправил воспитывать бойцов на плацу. Заикнуться о нецелевом использовании кадров Скай попытался: строевая подготовка силами генерал-майора авиации – это даже звучит идиотически. Но товарищ полковник не внял. Показал кулак, чиркнул ладонью по горлу, сказал:

– Вот вы мне где сидите со своим ценным мнением! Исполнять, офицер! – и ушел, а Скай поплелся исполнять.

Впрочем, процесс организации хождения по мукам его позабавил, так что ужинал и ложился спать он уже в куда лучшем настроении. Да и Блэк ответил на его сбивчивое сообщение радостным полотном текста. Кажется, в штабе другу было не так уж плохо.

На следующее утро за завтраком к нему подсела та самая девушка диспетчер с покрасневшими от слез глазами. Скай сперва не признал, потом рассыпался в извинениях, а потом, наконец, посмотрел ей в лицо и заткнулся на полуслове. Казалось, она долго рыдала прямо перед тем, как сюда прийти.

– Что-то случилось? – озвучил он вслух единственный вопрос, пришедший в голову.

Она покачала головой, отводя глаза, и трясущейся рукой поднесла ко рту чашку.

– Всех забрали, – шепнула она томительно долгой минутой спустя. – Юлю, Лешу, Марину, Катю, Женю. Мне страшно.

Но на его попытки подобрать слова, чтобы успокоить или приободрить, девушка лишь махнула рукой, слабо улыбаясь.

– Переживу, – сказала она, допивая чай.

– Увидимся вечером? – внезапно для самого себя спросил Скай.

Шаблонная фраза, черт, сколько лет он про нее и не вспоминал уже? А тут сорвалось с языка. Наверное, он ждал, что она откажется, возмутится. «Я не такая, я жду трамвая», – в общем. Но она только улыбнулась шире – и куда как веселее – кивнула и ушла, покачивая бедрами. Симпатичными, Скай оценил, и, судя по насмешливому свисту, оценил не он один. На плечо легла чья-то рука, он обернулся: ухмыляющийся Алек склонился к самому его уху и шепнул:

– Не посрами честь нашей великой армии, герой!

Ребята дружно заржали, Алек тоже засмеялся и рухнул на соседний стул.

– Пидоры! – вздохнул Скай.

Смех стал громче.

– Ну, давай, расскажи нам, что у вас не такие отношения, – алый лидер вздернул бровь, потом нарочито задумчиво почесал затылок. – Хотя импотенция болезнь века…

– Выебу!

Раздался грохот, кто-то, кажется, рухнул со стула. Смех, во всяком случае у Леньки, сидящего напротив, перешел в повизгивания и нечленораздельный клекот.

– Уже боюсь, – Алек сложил губы трубочкой. – Хоть поцелуешь сначала?

– Падла, – тоскливо бросил Скай и засмеялся сам.

Когда приступ неконтролируемого веселья отпустил, он встал, подошел к алому лидеру, наклонился и чмокнул его в лоб. «Контрольный в голову», – мелькнуло на миг, а потом Алый посмотрел ему в глаза, и он сбежал под дружный хохот сослуживцев. Молча сбежал, потому что говорить хоть что-то после той звериной тоски, что он увидел в его взгляде было бы форменным издевательством. Да и сами глаза у Алека, как ему показалось, были темнее, чем обычно, цвета тревожного предгрозового неба.

Какого цвета глаза у девушки-диспетчера Скай не помнил. Точно знал лишь одно – не карие, и, наверное, именно эта уверенность помогла ему дотянуть до вечера, дойти до нее и дотронуться до тонкой белой шеи. Он целовал ее жадно, старательно держа глаза открытыми, потому что стоило лишь отпустить веки – и он видел совсем другое лицо. Она стонала, а он боролся с желанием заткнуть себе уши или ей рот, потому что слышал чужой хрипловатый смех, срывающийся в стоны. Ее губы горчили, легкий привкус кофе и табака прокатывался по небу.

Скай раздевал ее. Медленно, слишком медленно, хотя хотелось наброситься. Сколько лет у него никого не было? Голова работала и отключалась периодами, вспоминались первые – учебные еще – полеты на истребителях, первые сильные перегрузки. Там также: шумит в ушах и пропадает зрение. Странно еще, что голоса не проснулись. Он улыбнулся и провел рукой по обнаженному животу, девушка застонала, глядя на него из-под полуприкрытых век. Какого же они цвета?

Нависнув над ней, уже почти прижавшись к ее губам своими, он помедлил на мгновение. Сработало – она распахнула глаза, но расширенные зрачки почти полностью съели радужку и цвета было не разобрать. Скай улыбнулся и поцеловал, медленно, глубоко, почти трахая ее в рот языком. Она снова гортанно стонала, задирая на нем футболку, но безумная волна желания схлынула, и он отстранился, окончательно раздевая ее, пока она судорожно расстегивала на нем пояс и штаны. Она дернула вниз, рука соскользнула, острые ногти царапнули его по бедру. До крови. Боль была такой сладкой, что перед глазами потемнело, а он низко зарычал, резко хватая ее за запястья. Это было безумие, жажда чего-то большего, чем просто секс. Чего-то острого и пряного, на грани между насилием и лаской, дракой и любовью. Он вздернул ее наверх, почти впечатывая лицом в стену, вцепился зубами в шею сзади, легко перехватив тонкие запястья одной ладонью и удерживая их, вошел резко, глубоким длинным толчком.

Она закричала и этот крик стал лучшей наградой. Мир перед глазами пульсировал и сжимался вместе с ней, по ее шее и плечу расползались алые пятна его поцелуев-укусов, а по стене, в которую он ее вжимал, метались алые тени. Каждое движение – новый крик, новый стон. Он скользнул второй рукой по ее животу, обвел пальцами грудь, находя твердый комочек соска, с силой сжал. Она закричала, содрогаясь всем телом, и Ская накрыло волной бешеного, ни с чем не сравнимого удовольствия.

Миг, другой – и стена снова стала просто серой. Он улыбнулся, выпуская ее из своих рук, взял с тумбочки салфетку, обтерся и застегнул штаны. Дыхание постепенно выравнивалось, но по телу все еще прокатывались волны удовольствия. У нее тоже, он знал это, но девушка смотрела на него с почти животным ужасом в глазах. Скай улыбнулся шире и протянул руку, чтобы погладить ее по щеке – она отдернулась. Он запоздало осознал, что даже имени ее не знает. Пиздец.

– Как тебя зовут-то, милая? – спросил он, снова забираясь на койку с ногами и садясь рядом с ней, задумчиво блуждая пальцами по ее животу.

Она дрожала, она вздрагивала от каждого его прикосновения. То ли от возбуждения, то ли от страха.

– Саша, – наконец, хрипло шепнула она.

– Саша… – тупо повторил он, глядя вперед невидящими глазами.

– Да. Что-то не так?

Она села, поморщившись от слишком резкого движения. Скай посмотрел ей в глаза. Светло-карие с еле заметным проблеском зелени на свету. Она, кажется, сказала что-то еще, похлопала его по плечу, замахала руками, но Скай лишь улыбнулся, а потом упал на спину и горько, отчаянно расхохотался, закрывая лицо руками.

========== Глава 27 – Nil aliud scit necessitas quam vincere (Необходимость не знает ничего, кроме как побеждать) ==========

Кара за это падет и на нас, и на наших невинных детей, потому что, допуская такие преступления, мы становимся их соучастниками.

(Владислав Шпильман, «Пианист. Варшавские дневники»)

Весенний ветер запутался в волосах и отбросил их с лица, заставив сощуриться от ударившего в глаза по-летнему яркого солнца. Серые остатки сугробов у стен несколько портили впечатление от этой весны, но за это безумно-яркое солнце и ласковый ветерок простить можно было и много большие прегрешения. Скай улыбнулся небу, отошел за угол, прячась от слепящего света, и закурил, прислонившись к холодной и сырой стене. Куртка промокла мгновенно, по спине побежали мурашки, но уже спустя пару минут, организм отрегулировал температуру, и ему снова стало тепло. Удобно.

Последний год был странным, неправильным, невозможным. После отъезда Блэка все пошло кувырком. «По пизде», – как выражался Алек и добавлял еще с десяток непечатных выражений, судорожно затягиваясь. Они снова забыли, что такое сон, еда и отдых: противник собрался и пошел в наступление, безнадежное по сути своей, но отчаянное. Враги отбивались, словно звери, попавшие в западню и дорого продающие свои жизни, они же – нападали, силясь добить этого зверя, не дать ему освободиться и зализать раны.

Вылет, другой, третий, десятый, сотый. Все круги ада: холод, огненная бездна, красно-черные круги перед глазами. Скай не помнил, в который из этих вылетов надсадный вой в ушах начал складываться в слова, просто однажды он осознал, что не удивляется, услышав: «Ошибка системы, требуется перезагрузка» – а отдает соответствующие команды самому себе. Безумие. Алек, когда он к нему пришел, посмеялся, но подтвердил, что все хорошо. Потом негромко спросил, почему Скай не стал пить те таблетки, но он в ответ лишь улыбнулся и пожал плечами. Настаивать на ответе алый лидер не стал.

Где-то посреди всего этого водоворота взрывов, лиц и событий они оба стали командирами эскадрилий, но торжественный голос командира, зачитывающего приказы, не запомнился. Только вопль Алека:

– А спать и срать мы когда будем?! – при перечислении новых должностных обязанностей.

Но справились, вытянули, смогли. Оба серые и похожие на несвежие трупы, когда синяки под глазами уже переползают на шею, они продолжали служить и защищать, вновь и вновь вскакивая по тревоге, поднимая эскадрильи на крыло и побеждая. Всегда побеждая. Вопрос «какой ценой» не стоял. Любой, черт возьми! Два месяца – и личный состав уменьшился вдвое. Два месяца – и земля противника выжжена огнем, а вой сирен затих навечно, потому что вражеской авиации в небе не осталось.

– Победа? – неуверенно шептали по углам, но командир хмурился и молчал.

Скай знал, почему, и одергивал тех, кто произносил это слово слишком громко. Неважно, сколько авиации осталось у противника, неважно, сколько людей. У них оставалось ядерное оружие, а системы ПВО, мешавшие применять его в начале этой безумной восьмилетней бойни, оказались изрядно покоцаны к ее концу. Стоит врагу это понять, и что тогда будет?

Изо всех сил он старался не думать об этом, но мысли возвращались раз за разом, не давая спать, порождая тянущую боль в висках, не определявшуюся ничем. Плохо было физически, а «система» молчала, да и таблетки не помогали. Кто-то из звеньевых командиров заикнулся насчет отдыха, Скай нервно усмехнулся в ответ и посоветовал готовиться отдыхать на том свете, коль так не терпится. Совету вняли и отвалили, больше его не трогали и вопросов не задавали, а он бегал от своих же подчиненных, общаясь разве что с Алеком и Аллой. Алый лидер в качестве командира эскадрильи оказался человеком, пугающим до дрожи. Народ в части обходил его по широкой дуге, зная, что бьет командор без предупреждения, а взбеситься может от любой мелочи. Скай это тоже знал, но еще он знал, что на самом деле гложет его друга.

Потери, бессчетные потери. «Любой ценой выбить врага с позиций», – гласил приказ, и они его выполняли, но хорошо эти строчки смотрелись лишь на бумаги. Скай проклинал свою память за то, что каждого из погибших знал в лицо, Алек тоже. Но если он не мог спать и страдал от фантомных – похоже – болей, то алый лидер срывался на других. Кажется, те трое летчиков праздновали успешный вылет и считались сбитыми, когда Алый избил их едва ли не до полусмерти. Кажется, те мальчишки, спешно переведенные к ним для пополнения состава, бросили что-то вроде:

– Сладостно и почетно умереть за Родину! – когда он загонял их на плацу до обмороков.

Но страх, как ни странно, вызывали они оба. Кто-то – Скай подозревал, что замполит, – растрепал личному составу историю про допрос пленного генерала, от Алека стали шарахаться, уважительно косясь. Потом в массы пошел изобилующий живописными подробностями рассказ о том задании в лаборатории, и Ская начали избегать тоже. Нельзя сказать, чтобы он был сильно против, но было в этом нечто в корне неверное. Так бояться командиров – прямой путь если не к бунту на корабле, то к куче проблем. В конце концов, чем живут их солдаты, они уже толком не знали. Он говорил об этом, повторял, как заведенный, но Алеку было все равно. Он висел над докладами, приказами, отчетами разведок. Иногда к нему приезжал Блэк, они запирались где-нибудь вдвоем, надолго. Скай ждал у Аллы, и когда эти двое возвращались, начинались веселые посиделки с байками из склепа (как называли штаб) и забавными историями из жизни части, но такие случаи были невероятно редки. Все чаще Алек просто отбивал какие-то длинные письма, но в ответ получал короткое «ждите». Ждать алый лидер не умел, а потому страдали все окружающие – и сам Скай, в первую очередь. Спарринги между ними становились все жестче, превращаясь почти что в драки в полный контакт, до синяков и крови, но не прекращались. Скай видел в Алом нотку той безумной ярости, что накрывала его самого несколько лет назад, сразу после модификации. Иногда даже мерещился в серых глазах алый отблеск, но он убеждал себя – почудилось. Потому что бойцом – «вар»-ом, как решили ученые этот тип обозвать – Алек не был, а сменить тип модификации невозможно.

Дни, недели, месяцы бежали. Вылеты становились реже и длительнее – противник отступал, а от идеи перебазировать их эскадрильи командование отказалось. Голоса, твердящие о победе, крепчали, но Алек отчего-то продолжал вбивать эти слова в глотку тем, кто их произносил. Скай уже почти боялся его и за него, когда приехал Блэк и причина срывов алого лидера вдруг оказалась на поверхности.

Друг прибыл не один, он вообще был всего лишь сопровождающим того самого, памятного по разборкам с неисполнением приказов, генерала авиации. Генерал был смертельно серьезен и лишь сухо кивнул Скаю в ответ на приветствие, Кир, также, ограничился кивком, хотя в штаб они шли втроем. В кабинете командира их ждали: полковник – то есть, уже генерал-майор – Алек и замполит. Но после коротких приветствий, когда все расселись, вновь воцарилась тишина. Тягостная и гнетущая. Генерал и Блэк отводили глаза, Алый смотрел в пол, то и дело зажмуриваясь.

– Предмет нашей встречи, – неуверенно начал, наконец, Сергей Анатольевич.

Скай был так благодарен ему за эту фразу! Почти что расцеловать готов, но эта радость длилась недолго, разбитая вдребезги первой же фразой генерала:

– Ядерные бомбардировки территорий противника. Простите, товарищи, не хочу сиськи мять.

Он замолчал, замполит тяжело вздохнул, а Скай обвел их всех недоуменным взглядом. Ему не верилось, что это может быть на самом деле, что такое действительно происходит.

– Разведка… – хрипло сказал Блэк, откашлялся и продолжил. – Разведка докладывает, что противник с высокой долей вероятности применит ядерное оружие. Мы должны нанести превентивные удары.

– Тактические ядерные заряды? – командир казался растерянным.

– Да.

– Разумно, – протянул замполит.

Скаю хотелось заткнуть уши, закрыть глаза, зажать рот руками. Даже просто присутствовать здесь было кошмаром, но участвовать в этом безумии он точно не подпишется. И своих ребят под это не подставит.

– Три вылета, – генерал коротко и невесело улыбнулся. – Три удара, три города. Бить будем по правительственным зданиям. Дальше наши войска довершают дело.

– Зачем вы здесь? – решился спросить Скай.

Но увидев, как передернулось лицо генерала после этого вопроса, он чуть не сбежал. Тот случай, когда ответ очевиден изначально, но в него так не хочется верить.

– Нам нужны исполнители, – каждое слово было камнем и с грохотом падало, отрезая пути к отступлению. – Возможно добровольцы. Секретность абсолютная, их имена не узнает никто.

– Никто и не согласится! – Скай встал, сжав кулаки. – Никто не подпишется добровольно на это безумие! Вы сами понимаете, что предлагаете кому-то…

– Я полечу.

– … стать убийцей, – договорил он на автомате.

И лишь потом развернулся – медленно, чудовищно медленно, – чтобы взглянуть в глаза того, кто только что подписался убить тысячи, миллионы невинных людей. Он ждал стыда, боли, ужаса, но Алек смотрел прямо и спокойно, а тонкие губы кривила легкая, почти незаметная улыбка.

– Я полечу, – снова повторил он, глядя в глаза генералу. – А Блэк меня прикроет, сымитировать голос на коротких фразах не проблема. Вас устроит такой вариант?

– Нет…

Хрипло прошептал Скай на грани слышимости, но все-таки кивнул, и все остальные тоже кивнули, медленно и торжественно. Будто – хотя, почему будто? – подписывая приговор. А на следующий же день начался ад. Про ядерные удары солдатам не говорили, так что в эфире смеялись, шутили, обзывали врагов трусами, а то и чем похуже.

– Мы побеждаем! – ликующе кричал Ленька, пока Скай сидел, намертво вцепившись в ручку, и старался не думать, какой ценой куплена эта победа.

Он видел Алого в эти дни, мертвенно-бледного, но улыбающегося и язвительно проходящегося по рискнувшим подойти к нему бойцам. Его фразы растаскивали на цитаты: эскадрилья одерживала победу за победой – и они снова стали героями и примерами для подражания. Вечерами к Владу приходил генерал. В первый раз, он чуть не выставил начальство за дверь, но в сумке, что держал в руках его незваный гость, звякнуло стекло, и Скай посторонился, позволяя пройти. Они пили каждый вечер, почти до отключки. Генерал что-то рассказывал, но Скай не слушал, сосредоточенно опрокидывая стакан за стаканом. На последний день, после бомбардировки столицы противника, генерал снова пришел к нему, несмотря на то что до отъезда оставалось меньше трех часов. И они снова пили.

– Как вы могли? – наконец, сформулировал Скай. – Позволить ему сделать это, как вы могли?

Генерал невесело усмехнулся и закрыл лицо руками.

– Вот и я себя об этом спрашиваю, – он запустил пальцы в волосы. – Я смотрю на него и вспоминаю, какой она была. Отчаянная девочка, пришла служить, чтобы спасти друзей и родных, чтобы убежать от страха. В Москве тогда такая паника была, ты не представляешь, Ланской, – тихо произнес генерал, поднимая на него глаза. – Мне стало ее жаль, отправили бы куда-нибудь гарнизонной шлюхой. Вот я и взял. Знал бы, как оно сложится…

– Все равно бы взяли, – жестко бросил Скай, прислоняясь к стене, кружилась голова.

– Вы – знамена победы, парень, – генерал осушил стакан, но от добавки отказался. – На вас молиться будут.

– Пусть лучше за нас молятся, – прошептал Скай, закрывая за ним дверь.

Хотелось разнести всю комнату, но он ограничился одним ударом, оставившим в стене очередную вмятину, принял душ и улегся спать. Продрых до полудня, а потом началась рутинная, привычная по полузабытым мирным временам, служба. Вылетов больше не было – для него не было. Периодически в небо поднимали отдельные звенья, но Скай разве что стратегию и тактику боев смотрел, командир эскадрильи вдруг оказался не у дел. Алек менялся с Арком, летая на месте командира Алого звена, а он не решился подойти к Стасу с такой просьбой. Только торчал на взлетке, провожая и встречая своих бывших ребят, когда те возвращались с очередной победой. В крайний раз они вылетели двумя эскадрильями на взятие одного из крупнейших городов противника, бывшей всемирно известной торговой площадки, мекки для туристов. И, наверное, это и было начало конца, потому что после той атаки события, люди, лица завертелись в бешеном хороводе. Он что-то решал, с кем-то разговаривал, куда-то шел, все свободное время посвящая сну и тренировкам – длительным, изнуряющим тренировкам – которые помогали ему спать без сновидений. Если Скай выматывался недостаточно, приходили сны, яркие и красочные ночные кошмары, в которых он видел калейдоскоп мертвых лиц: Алекс, Мыш, Саша, Док, оставшиеся безымянными пленники и оставшиеся безликими люди, погибшие в результате их самого страшного греха. Он хотел бы винить в этом Алека, но не получалось, не в этот раз. Это было необходимо. Делай, что должен, и будь, что будет.

Война продолжалась, хотя потери остались в далеком прошлом – бои становились все реже. Пришла весна, и Скай поймал себя на мысли, что ему хочется уже настоящего кофе, вкусной еды, пробуждений только потому, что выспался, а не по звонку, и общения. Нормального человеческого общения без упоминаний устава, званий и прочей ереси. И тишины – вот уж по чему он на самом деле соскучился за эти годы. Он улыбался, прикрыв глаза, глубоко затягивался и вспоминал девочку в кафе со светло-карими глазами, давно мертвую девочку. Ему хотелось увидеть ее снова, хотелось надеть на нее не форму, а платье, показать ей весь мир и небо – такие, как их видит он. Глупые, наивные мечты о том, чего никогда уже не будет.