Текст книги "(Когда) я буду с тобой (СИ)"

Автор книги: aiharen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Из обеденного зала молодой лорд выходил чинно и неторопливо, но стоило ему оказаться по другую сторону дверей, как он стремглав отправился в свои покои, нервно озираясь по сторонам и то и дело цепляясь за Лайэта, поторапливая его. Желтоглазый, как на зло, останавливался чуть ли не у каждой картины или вазы в коридорах, желая рассмотреть лучше. Посторонних глаз и ушей можно было не опасаться – основной штат слуг находился в Аласто, а здесь, в Столице, лорд Бретон оставил при себе лишь необходимый минимум.

– Ты покормил их? – шёпотом спросил Ирия.

– Как вы и приказывали, – с притворно-ехидной покорностью отозвался «телохранитель». – Мальчик весьма недоволен нынешним положением.

– Если Сигиз узнает о них, то будет использовать. Я обещал Нивес…

– Не нравится мне, что никто из наших не выходит на связь, – оборвал пацанёнка Лайэт. – Неужто никто не смог прорваться?

Мысли бывшего проходчика были заняты одним-единственным человеком, о судьбе которого, спустя несколько дней после неудавшегося штурма Центра, не было известно до сих пор. Сразу сообщили о смертях архистратига Люсьена де Шати, генерал-майора Мирта, леди Мириам Грэм – та умерла во «второй» раз, но уже официально, и это казалось Лайэту забавным – и ряда также влиятельных, но более мелких лордов. Ходили слухи, что в ту ночь был и не мятеж вовсе, а зачистка. Мол, вышел из-под контроля какой-то сверхсекретный эксперимент, и чтобы никто о нём не узнал, многие лишились жизней. Кто не хотел подобного исхода либо согласился молчать, либо пошёл против властей и всё равно погиб. Благодаря Ирии, дезертир знал, что и Верховного канцлера нет в живых, но подобная шокирующая весть пока не оглашалась.

Где же всё-таки Джиффи? Жива ли?..

Лайэт встряхнул головой, вперив взгляд в затылок недавно обретённого «хозяина». С подобной участью мужчина свыкся мгновенно, понимая, что больше пользы принесёт здесь, выполняя приказ Железной Леди и защищая детей.

– Мне нужен повод, чтобы выбраться в Эол. Там и узнаем, – взъерошил волосы Ирия. – Я не хочу, чтобы Сигиз…

– Да понял я, понял, что у тебя поджилки трясутся в присутствии папашки. Можешь не повторять по триста раз, – раздражённо перебил его мужчина.

Первое впечатление оказалось обманчивым – пацанёнок был каким-то особенным лишь вдали от семейных «ценностей». При ближайшем рассмотрении он оказался точно таким же, как и множество светлых господ, изворотливым лжецом, лебезящим при каждом удобном случае, чтобы вгрызться в кусок помясистее да позажаристее. Впрочем, кто здесь не пытается выжить всеми возможными и невозможными способами, найти себе местечко под солнцем и посуществовать припеваючи хотя бы какое-то время? И чем отличаешься ты, Лайэт? Уж не лицемерие ли это?

– Сколько раз ещё ты намереваешься меня перебить? – высокомерно поинтересовался парень.

– Нам так необходимо соблюдать этикет? – в тон ему ответил желтоглазый. – Ты лучше мне вот что скажи… что такого в нём страшного? Наследства тебя лишит? Яд подольёт в кружку молока на ночь?

Ирия резко остановился, развернулся на каблуках и уставился снизу вверх на Лайэта. У Лайэта при этом возникло чувство, будто бы это он маленький и неказистый, а мальчонка ого-го какой огромный и страшный.

– Ты знаешь цену данному слову? Не кому-то ещё, а самому себе. Когда в какой-то момент решаешь во что бы то ни стало встать и сделать всё возможное, чтобы достичь поставленной цели. Когда плевать, скольким придётся пожертвовать, кому придётся лизать задницы, кто будет пользоваться тобой. Знаешь? Я дал себе такое слово. И это всё, что тебе необходимо знать.

– Сильно, – присвистнул мужчина, отчасти впечатлившись. – А что за слово-то?

Шумно фыркнув, парень передёрнул плечами и ничего не ответил.

Ожидаемо, подумал про себя Лайэт. Вполне подходит пацану, что страдает юношеским максимализмом, излишней патетичностью. Эта самоуверенность, вера в то, что только он один может спасти мир, создать идеальное общество, где будут господствовать свобода, равенство, всепрощение и любовь. А может, именно этой уверенности, этой слепой веры в свою избранность и не хватило восставшим? Что бы было, окажись во главе такой человек?

Смешно. Не в мыслях дело. Совсем не в них. На самом деле не хватило людей, не был продуман запасной план и всё было поставлено на эксцентричного механика и его «гениальный» план. Вот в чём вся соль. Что с ней, с этой уверенностью?

Чем бы она помогла?

Содранные костяшки горели огнём, но Винсент не прекращал гладить каменную кладку стены тяжёлыми ударами кулаков. Хоть он и чувствовал, что скоро силы совсем оставят его, злость требовала выхода, и священник не думал мешать ей. Делать в камере всё равно было нечего.

Он знал, что его путь закончится тюрьмой, и когда Барда ранили в лёгкое, Райт, не долго думая, сдался. Было выиграно время, было сделано всё возможное, а жизнь… ей Винсент не дорожил уже давно. Потому что знал, догадывался, чувствовал – можно подобрать множество схожих слов, суть от этого не менялась, – верил, что должен умереть в определённом месте, в определённое время. После смерти Мириам, ужасающее видение не покидало его головы.

И вот, он уже не петляет. Он уже на прямой к финишу. Какая разница, сколько дней ему осталось – это не имеет значения. Ничего не имеет значения, кроме последних слов. Кроме тех, кто будет после него. Кто сумеет, кто найдёт способ перевернуть наполнившееся помоями ведро, ошибочно именуемое империей.

– Суть нашей жизни есть то, что мы оставляем после себя, – бормотал священник, приложившись лбом к холодному камню. – Бессмертие достигается памятью, ведь покуда помнят о тебе, жить ты будешь в сердцах и умах будущих поколений.

– Красиво, – послышался восторженный шёпот из-за двери.

Винсент дёрнулся подобно запуганному зверю от постороннего голоса и обессиленно сполз вниз по стене. Через заслонку с той стороны на отца Райта смотрела восторженная пара голубых глаз. Спустя несколько мгновений обладатель светлых очей оказался рядом с мужчиной, стоя на коленях и держа в руках поднос с едой.

– Ты мой надзиратель? – недоверчиво выдохнул Винсент.

Он видел перед собой посланника Возвышенного. Разве столь чистое создание может быть пыточных дел мастером, палачом? Нет, это случайный гость. Благая весть, надежда на спасение. Помнится, что-то подобное промелькнуло в голове Винсента, когда он увидел в рядах новобранцев Адарэль – белую овечку посреди грязного сброда. И в тот раз возникали сомнения, не девчонка ли стоит перед ним, почти как сейчас…

Нет, это мальчик, сомнений быть не может. Напрягшись, священник вспомнил имя – Пьер Немма. Власть сменялась на протяжении множества лет, но семейство мрачных жнецов на службе у Канцелярии оставалось всё то же. В обязанности священнослужителей входило оказание исповеди перед казнью, но мало кто соглашался спускаться в казематы. И ещё меньше – иметь дело с палачами. Род Немма не жаловали в высшем свете за их причастность к кровавым и тёмным делам, что Винсент считал лицемерием. За многими «светлейшими» господами были грешки куда страшнее, а у палачей, к тому же, это часть работы, вынужденная необходимость, тогда как для иных чьи-то страдания – великое наслаждение.

– Отец считает, что я уже достаточно обучен, чтобы заниматься вами самостоятельно, – он поставил поднос на пол и подобрался ближе.

Райт был знаком с отцом Пьера. Будучи частым гостем, исповедуя палачей, он догадывался, почему Анри подослал сына – боялся, что рука дрогнет, не сможет вогнать иглу под ноготь, растянуть на дыбе или припечатать раскалённым железом. Хотя, тот же Анри жаловался на отпрыска, неспособного причинять боль живому. Захотел священнику соломки подстелить? Достойно, но чревато последствиями.

– Я знаю очень многих заговорщиков, но вряд ли скажу тебе их имена, – каркающе рассмеялся мужчина. – Тебе придётся постараться, чтобы вытянуть из меня хоть что-то.

– Он догадывался, что вы скажете такое. Жаль. Мне не хочется делать вам больно.

Как? Ну как что-то подобное могло вырасти в семье потомственных палачей? В уродливо-грязном месиве пороков и ужаса Дженто? Нет, это уловка. Его не будут мучить или страшить мыслями о мучениях. Если он будет молчать, то станет причиной того, что мальчишке придётся прибегнуть к пыткам, запачкать руки.

Винсент поднял голову, чтобы лучше разглядеть лицо Пьера, удостовериться, что светлый ореол и голубое пламя в глазах – знак Возвышенного – не привиделись ему, но неясный сумрак камеры помешал. Сюда бы факел, да только холодная тьма подземелья стала настолько родной и приятной, что даже мысль о свете пронзала затылок острой болью.

– В любом случае, я не буду пытать вас прямо сейчас. Вы ещё слишком слабы… Канцелярия не обрадуется, если вы не доживёте до казни.

На миг очарование спало, и Райта передёрнуло от практичного тона мальчишки, но стоило увидеть невыносимую печаль в голубых глазах…

Что он здесь делает? Надо бежать, пока не стало слишком поздно. Пока есть силы, пока есть возможность. Он сходит с ума… нет, давно сошёл. И всё, что происходит сейчас, это предсмертная агония, из которой ещё можно выкарабкаться. Ещё можно спастись!..

– Говорят, вы убили Верховного канцлера.

Что-то щёлкнуло в голове Винсента, и он расплылся в счастливой улыбке.

– Он заслужил это, – выпалил священник, и в его тоне проскользнули нотки плаксивой истерики. – Моя сестра… он заполучил её в свои грязные лапы и убил. Улыбайся, Винни. Чтобы этот ублюдок поверил тебе. Плачь, Винни. Чтобы он думал, что ты скорбишь, а не готовишь план мести. Подчиняйся, Винни. Лебези, гляди в рот, потакай! Я думал, что она сходит с ума, что я сам схожу с ума. Не он ли во всём виноват? Он заслуживает смерти? Да, да, да! Скажи мне, разве он не заслужил это?!

Пьер в ужасе отшатнулся.

– Не меня надо бояться, – мужчина начал мерно биться головой о стену, – а всех их. Кто сидит в тёплых кабинетах, пока люди умирают от вируса и голода, пока солдаты гибнут из-за их приказов, пока каждый второй ребёнок умирает на операционном столе, так и не став проходчиком. Не меня. Господи, я не виноват! Господи, за что, за что?..

Это кара. За ложь, за убийства, за блуд. Кто довёл мальчишку Логрэда до сумасшествия? Кто врал Грэму, что он на его стороне? Кто рассорил Мириам и Нортона, потому что хотел больше внимания сестры? Не настолько ты безгрешен, Винни, каким пытался казаться.

– Вон! – пряча лицо в ладонях, бессильно прошептал Райт. – Я всё равно ничего не скажу. Уходи отсюда.

Подперев подбородок ладонью, Грегори наблюдал как пальцы другой руки выстукивают нетерпеливую дробь по столу. Лёд в стакане с виски давно растаял, разбавив алкоголь и придав ему светло-янтарный оттенок, совсем как… Прерывисто вдохнув, мужчина откинулся на спинку кресла и принялся вертеть трубку в руках, вспоминая, куда запропастился хороший иугустский табак.

Коммуникатор противно запищал и завибрировал по столу, настойчиво привлекая к себе внимание. Пару дней назад Марк настоял, чтобы у каждого на базе было по личному устройству связи. Как выразился сам механик, база большая, людей много, пока выяснишь, где кто находится, Возвышенный несколько раз успеет в гневе спуститься с небес и устроить конец света. В чём-то он был, конечно же, прав, но Грег не сомневался, что к каждому комму прилагалась система слежения, доступная исключительно киборгу.

– Эй, не против компании сейчас? – весёлый голос Марка заставил доктора скрежетать зубами.

– Не уверен, – просипел он, уменьшая громкость наушника.

– Да брось ты, – с недавних пор безумный гений решил, что может фамильярничать, – в таком состоянии нельзя оставаться одному!

– С чего ты взял, что у меня такое состояние? – не остался в долгу Вериа. – С чего ты вообще взял, что оно какое-то особенное?

– Знаю и всё тут, – раздалось со спины.

Грегори выругался под нос, поминая Извечных и всевозможные кары, которым он с удовольствием бы подверг неуёмных механиков. Разумеется, чего ещё следовало ожидать? Дверь в комнату отворилась бесшумно. Доктор и забыл, что именно Марк настраивал на базе всё, что можно и нельзя, поэтому знал пароли личных комнат. С другой стороны, киборгу ничего не стоило взломать код.

Так или иначе, он был здесь и явно не собирался уходить в ближайшее время, уверенно пройдя внутрь и вальяжно расположившись на кровати. Оглядев недопитый виски и трубку в руках доктора, Марк нарочито медленно покачал головой, цокнул языком и скрестил руки на груди, что означало высшую степень недовольства.

– Что тебе нужно?

– Это тебе от меня нужно, – будто бы разговаривая с маленьким ребёнком, вздохнул киборг. – Или успел забыть? Вот, скачал тебе дневники Джентори. Как ты и просил, вся история этой резервации теперь в открытом для тебя доступе.

Вериа непонимающе уставился на протянутый механиком планшет. Его голова была занята совсем иными проблемами, поэтому ничего удивительного, что из неё вылетела такая, казалось бы, важная мелочь.

– Пароль здесь… а? Так я ошибся? Тебе это не нужно? Добрый доктор изволит разбираться во всём сам? Или доктор настолько занят судьбами живущих в Дженто, что у него нет времени на чтение длинных историй? Ну что же, могу немного сократить историю. Жили-были люди, а потом грянули ядерные взрывы по всей планете. И люди решили спрятаться в резервациях, но места, вот жалость, всем не хватило…

Резко встав и заставив Марка тем самым испуганно вздрогнуть, Грегори выхватил из его рук планшет и замахнулся им, чтобы со всей силы кинуть в стену. Киборга привели в ужас не действия доктора, а его спокойный, с налётом рассеянности вид. В последний миг мужчина передумал, взвесил тонкую полупрозрачную пластинку на руке и вернулся обратно в кресло.

– Ну? Чего болтать прекратил? – бесцветным голосом спросил Грег.

– А потом, – киборг сглотнул и опасливо покосился на Вериа, – потом у людей пропала связь и появился неизвестный вирус, справиться с которым не получилось. И люди стали умирать, а цивилизация – деградировать. Это произошло не за один год, конечно же. Потом… потом…

– Зачем ты пришёл?

Марк заёрзал на месте, нервно покусывая внутреннюю часть щеки и продолжая коситься на доктора. То, что казалось ему секунду назад исключительно забавным и безобидным, вдруг превратилось в тяжёлую ношу. Так ли легко попросить о помощи, когда понятия не имеешь, что творится в голове сидящего напротив человека?

– Вирус пришёл из-за Стены. И… наверное, вы уже сами заметили, доктор, как песок подбирается к плодородным почвам Аласто, – он сложил ладони лодочкой и принялся воображать, как они наполняются водой. – Скоро Мёртвые земли проберутся внутрь Дженто, потому что энергоконтур Стены нарушен. И экосистема резервации будет нарушена вместе с ним, всё превратится в бескрайнюю пустошь, что днём выжигает солнце, а ночью замораживает луна. Я пытался объяснить Винсенту, но ему была важна лишь власть. Сиюминутная. Какая разница, что случится через двадцать, пятьдесят, сто лет?

– Так ты специально.

То, что Грегори был нисколько не удивлён, отчасти расстроило киборга, но он решил не давать волю эмоциям и вести свою линию до победного конца. Если доктор сдастся, если согласится помочь, то, вполне возможно, секреты другой резервации будут доступны уже скоро. Может, ему удалось сохранить технологии своей родины? Он спрятал их, чтобы не выдавать себя?

– Да, – печально улыбнулся Марк, поднося ладони к лицу, – я мог бы щёлкнуть пальцами, и весь Центр находился бы сейчас…

– А что делаешь ты?

Механик опешил.

– Простите?..

– Что ты сделал за всё это время, с того дня, как стал свободен от своего создателя? Джентори, так его звали, да? – Грегори повертел планшет в руках, с досадой раздумывая, не раскрошить ли его всё-таки на множество осколков. – Кроме того, что прятался. Ну? Прикрывался благой целью? Со своим контуром спохватился только сейчас? Где всё это было раньше?

– Я… вы не так меня поняли, – натянуто рассмеялся киборг.

От вопросительного взгляда доктора Марку стало не по себе.

– Вы не… Грегори, послушайте же!.. Я не мог следить за всей Стеной разом. В конце концов, я один, а контур протянут на тысячи километров. Боюсь даже представить, сколько нужно таких же как я, гениев, чтобы отслеживать всю это систему. Пожалуйста, если вы…

– Здесь нечего слушать, – отложив планшет в сторону, доктор встал и направился к двери. – Ты хочешь, чтобы я решил проблему. Ждёшь, что я впрягусь во всё это, взмахну рукой и случится чудо?

Взглянув на Марка через плечо, мужчина усмехнулся.

– Чуда не будет.

– Что мне?..

Грегори пожал плечами и молча закрыл за собой дверь.

========== XX ==========

XX

Ветер легко танцевал между пальцев вытянутой руки, впиваясь в тонкую кожу ледяными иглами, забирался под мешковатую рубашку и поднимал её парусом, мягко касался потрескавшихся искусанных губ, ласково перебирал длинные серо-пшеничные пряди. Дрянная чёрная краска сошла на нет, изрядно подпортив волосы и сумев задержаться только на седине. Да и то, с превеликим трудом.

Уже четверть часа Логрэд стоял на холме, подставив измождённое лицо тёплому солнцу и ветрам долины. Небо здесь казалось ему иным, нежели в Столице, – высоким и кристально-прозрачным, не запачканным дымом пожарищ, не притянутым к земле гарпуном-шпилем. Встав на цыпочки, проходчик вдохнул полной грудью холодный воздух и тихо, почти беззвучно, рассмеялся. Наконец в его голове царил полнейший штиль, пусть и вызванный искусственно.

Стоило открыть глаза, он сразу заметил движение, и натренированные рефлексы потребовали схватиться за шпагу и приготовиться к бою. Научиться справляться с ними ещё только предстояло. Рэд подумал, что может себе позволить взяться за невидимый клинок и нацелить его в сердце поднимающегося по холму доктора. Грегори оценил эффектный выпад ехидным хмыканьем, сложил пальцы пистолетом и незамедлительно выстрелил, на что парень картинно взмахнул руками и упал в траву.

– Развлекаешься? – сухо поинтересовался Вериа, протягивая проходчику руку.

Приняв помощь, Логрэд мгновенно оказался на ногах и принялся вглядываться в далёкие горы, находившиеся не намного ближе линии горизонта. Там, за ними, заканчивается северный Предел, морозный и суровый Эол. Заброшенная база находилась почти в самом его сердце, но от внимания её спасало подземное расположение и малая престижность земель. Кто в здравом уме захочет тащиться в заснеженную глушь?

– Вам не кажется, что здесь пусто?

Занятый раскуриванием трубки доктор запоздало кивнул.

– Не знаю, чем руководствовались создатели твоей резервации, но на моей родине им хотелось, чтобы мы сами решали, чем заполнить эту пустоту.

– Простите, что я ранил вас… и те слова…

Грегори удивлённо приподнял бровь и выпустил клуб дыма. Постоянного чувства вины для полного выздоровления не хватало, да уж. Целый ворох несчастий, а разбираться с ними кому? Хоть с этой он определённо может помочь прямо сейчас, не прибегая к помощи хитроумных технологий. Достаточно слов.

– Приятно, конечно, что ты просишь прощения. Ша, – остановил попытку воспротивиться Вериа, – мне не нужны угрызения проснувшейся совести. У неё будет ещё множество поводов полакомиться твоей тушкой, так что слушай. Внимательно. Я знаю, что слов «это не твоя вина» и «ты был не в себе» может быть мало. Более того, их совершенно точно будет мало. Если бы я был в обиде на тебя, то не стал бы заморачиваться и вернул тебе память одним махом, и меня бы не волновало, сойдёшь ты с ума или нет. Да и говорить подобные слова я тебе не стал бы.

Нет, не привык он всё-таки к таким речам. Что-то есть в них ненастоящее, такое, во что может поверить только наивный патетичный мальчишка. Но какой бы была жизнь без всех этих красивых слов, сказанных в нужный момент?

– Всю оставшуюся жизнь ты будешь нести в себе этот яд, но если вдруг подумаешь, что больше не в силах его вынести – вспомни, почему ты ещё в своём уме. Договорились?

– И это… всё? – недоверчиво спросил Рэд.

И взгляд такой недоумевающий, по-детски обиженный. Чего он ожидал? Требования положить свою жизнь, выполняя невообразимо секретную миссию? Больно нужна ему, доктору, чья-то жизнь. Со своей не совсем понятно, что теперь делать, а тут кто-то ещё повесить столь сложную задачу на него хочет.

– Нет, – серьёзно сказал Грег. – С тебя ещё стихи. Красивые.

Проходчик моргнул и на его лице появилась робкая улыбка. Заложив руки за спину, он повернулся спиной к доктору и неуверенно пожевал нижнюю губу. Что считать красивыми стихами? То, о чём думаешь с грустью, а не злостью? Что идёт из самой глубины?

Мне снится дом.

В нём

Парус алый –

На матери плечах усталых

Цветная шаль.

Только начав, Логрэд уже стал исподтишка поглядывать на Вериа, наблюдать за его реакцией. Ему вдруг захотелось, чтобы понравилось. Чтобы зацепило. Чтобы нашло отклик. Получится ли?

Мне снится дом.

В нём

Сказочные птицы –

То книги чудные страницы,

Что я читал.

Мне снится дом.

В нём

Тёплое удушье

Перины и больших подушек,

И холод покрывал.

Мне снится дом.

В нём

Всё знакомо,

И запах сена невесомый

Не покидал.

До щемящего чувства в груди знакомая картина встала перед внутренним взором, отчего перехватило дыхание, и он сбился с ритма. Почему не удаётся вспомнить лицо? Серые глаза, чёрные вьющиеся волосы… Это ведь не она? И слюна вдруг стала такой тягучей, горькой.

Мне снится дом.

В нём

Зарево пожара –

Как след от тонкого кинжала,

Что не достал.

Мне снится дом.

В нём

Никого.

Открытое окно.

И комом крик застрял.

Доктор тоже повернулся спиной к проходчику, неспешно наслаждаясь трубкой, тщетно пытаясь выпустить дым колечками, чему много раз его пыталась научить Джифф. Он молчал, подняв голову и прикрыв глаза, и у Рэда вновь защемило в груди, а в горле поселился неприятный ком. Кто был его Зверем, он уже решил. Чёрным, манящим, но, тем не менее, опасным и хищным. А это, получается, – Белый волк? Свободный и одинокий. Чужой.

– Вы собираетесь уходить?

Несколько раз быстро моргнув, будто бы только очнувшись, Грегори покачал головой. Конечно, он уйдёт. Не сейчас и не завтра. Чуть позже. Когда поймёт, что выполнил своё обещание и может заняться поисками ученика и…

– Пойдём. Посмотрю всё ещё раз, – просипел Вериа и почесал переносицу.

Боль в ногах не даёт сосредоточиться, и, тяжело дыша, я пытаюсь затаиться в кустах у реки. Приходит запоздалое осознание случившегося, с трудом удаётся подавить раздирающий гортань крик. Хватаюсь за уши, вдавливаю их в череп, впиваюсь длинными ногтями в тонкую кожу и чуть не отрываю их. Из открытого рта на землю капает слюна вперемешку с кровью – кажется, упав по пути, я выбил себе несколько зубов, но сейчас не до этого.

В воспоминании лучше понимаешь, что происходит. Я будто бы и внутри своего тела, и наблюдаю со стороны одновременно. Раскачиваюсь вперёд-назад и хочу убедить себя в ирреальности окружения, а вместе с тем вижу – вижу крадущиеся в тени силуэты чудовищ, вижу как их очертания изменчивы и непостоянны, вижу пылающие лунным светом глаза-лампы.

Сказать бы себе: «Вставай! Это сон. Видение. Ложь. Встань и встреться с ним лицом к лицу». Успокоить бы себя: «Вот, смотри, в твоих руках всё, что захочешь – и шпага, и пистолет, и стреляющее сгустками огня устройство Старого мира. Не бойся, будет совсем плохо – доктор обязательно вытащит тебя». Подбодрить бы себя: «Ты сильнее, чем кажешься. Ты можешь только пожелать, и весь этот мир исчезнет».

Странно. Вопреки ожиданиям, одна только мысль о попытке привести себя в чувство помогает. Я всё-таки набираюсь смелости, на пробу раскачиваю не до конца выбитый зуб во рту, сплёвываю под ноги и готовлюсь встретиться с монстрами лицом к многочисленным мордам. Но…

Их нет. Есть слепящие фары карет, показавшиеся мне глазами сотканных из теней чудищ. Есть выходящий из чрева одной из них высокий человек в чёрном. Я пячусь назад, он замирает как по команде, медленно снимает цилиндр и протягивает руку. Сколько ни пытаюсь, не могу различить его лица – оно кажется серой, незапоминающейся пустотой.

Вслед за ним появляется женщина в платье цвета индиго. Матушка показывала мне этот глубокий синий цвет со столь замысловатым названием, уж слишком долго я мучил её расспросами. Женщина красива, но совсем не похожа на первых красавиц нашей деревни – она кажется холодной, неприступной, тонкой…

Ледяная красота – рождается в голове мысль, и я невольно улыбаюсь. Мужчине кажется, что его спутнице, и он просит её подозвать меня и успокоить. Я поддаюсь и делаю шаг навстречу, и тёплые руки прижимают меня к стылой атласной ткани. И как такое можно носить?..

Не успеваю подумать о чём-то ещё. Тонкие клыки звериной пасти впиваются в плечо и сознание ускользает. Не в темноту, нет.

К свету.

Рэд лежал на медицинской кушетке и смотрел в потолок уже долгие десять минут. Сидящий рядом доктор не торопил его, но и не спускал глаз. При пробуждении мальчишка не кричал, не кусался, не пытался вырваться и убежать, как несколько раз до этого, что успокаивало и радовало. Однако от этого Грегори не становился менее бдительным.

– Больно, – еле слышно выдохнул парень и закрыл лицо руками.

Его глаза стали болезненно реагировать на яркий свет, но ничего с этим не поделать – брали своё мутирующие гены и проблемы из-за многочисленных манипуляций с памятью. Доктор даже не мог гарантировать, что в скором времени мальчишка не ослепнет, а огорчать неприятными подробностями не решался.

– Голова? – коротко спросил Грег.

– Нет. Жарко и колени болят.

Недовольно поджав губы, Грегори силой заставил Логрэда сесть и выпить таблетку. Проходчик не сопротивлялся, но и особого энтузиазма не выражал – реакция казалась вялой и заторможенной, и Вериа начал беспокоиться, не повредил ли он что-то в голове блондина.

– Что я могу сказать, – вздохнул мужчина. – Больше гуляй без тёплых носков и в одной рубашке на ветру. Пойду предупрежу Марка, чтобы тебя не выпускали.

Что-то забытое и спрятанное в глубине воспоминаний кольнуло сердце и разлилось теплом в груди, но он поспешил отогнать от себя наваждение. Это притворная забота, это всё из-за обещания помочь, это никак не привязанность. Нет, нет и ещё раз нет.

– Я же не мог так легко заболеть, – вяло улыбнулся Рэд. – Раньше…

– Раньше это тебе не сейчас, – пробормотал Грегори.

– Постойте!..

Слабые пальцы едва успели ухватить рукав медицинского халата и осторожно потянули на себя. Проходчик смотрел на доктора затравленным взглядом, полным мольбы. Повторно вздохнув, Грег подцепил ножку табуретки мыском ботинка, подтянул ближе и уселся на неё.

– Поговорить хочешь?

Разговоры нужны были. Грегори знал, что без них у Логрэда не получится пережить и принять всё то, что до этого умело скрывалось хитрым изобретением доктора Церика. Если бы Грэм советовался на этот счёт с Вериа… но чего уж тут над вылитой в раскалённый песок флягой воды плакать.

Да, нужны. Но, признаться честно, он уже порядочно устал от них. Или – боялся, что самый первый кирпич в строившейся годами стене может дать слабину и уничтожит всю кладку к Извечным?

– Может, мне… мне не надо было убивать Шати?

Вот, пожалуйста. Одни проблемы от этой совести, что и требовалось доказать. Не должно быть её у верных желтоглазых псов Центра, никак не должно быть. А сколько ещё таких вопросов будет впереди? Только рядом вряд ли окажется кто-то способный подыскать правильные слова. И что тогда?

– Совесть мучает? – прямо поинтересовался Грег, закуривая.

– Нет, – твёрдо произнёс он, сумев удивить доктора. – Он должен был ответить за свои преступления перед судом. Достаточно было бы ранить его?

– Ещё один идеалист на мою голову, – недовольно буркнул мужчина и почесал затылок. – Послушай, он ведь сам повёл себя самоуверенно и опрометчиво, так? Подставился и получил пулю. Он её заслужил?

Логрэд быстро загнул семь пальцев, подсчитывая веские, по его мнению, причины для немедленной казни архистратига. Загнул восьмой, подумал немного – и отогнул два разом.

– Ты ещё скажи, что это всё оттого, что у него детство тяжёлое было, что ему надо было помочь перевоспитаться и стать воплощением Возвышенного… – поняв, что по количеству болтовни он скоро сможет сравниться с Марком, Грегори оборвал сам себя.

– Вы сейчас шутите? – задыхаясь от негодования, выдавил из себя проходчик.

– Значит, заслужил. Значит, стоило того, парень. Надо было.

– Но…

Неужели и сам когда-то был таким? Точно также верил в справедливость, в закон? Или от этого самого закона сбежал? Трудно уже припомнить, как всё было на самом деле. Как-то уже привычно стало думать только вперёд, а назад оглядываться только за жизненным опытом. Огонь – обжигает, лёд – не всегда прочный. Люди – лживые.

– А если бы его оправдали? Если бы негодяем назвали тебя? Хочешь составить компанию Винсенту в казематах?

И почему большинство не может думать своей головой? Или – не хочет? Ладно Логрэд, у мальчика не все шестерёнки на место встали, ему помочь надо, распутать, дать вектор направления. Но много ли труда правильно задать вопрос?

Грегори выругался. Ишь, самый умный выискался. Заразился всё-таки этой гнусной патетикой и манией величия. А может, виной всему старческая сентиментальность.

– Если…

– Да, это очень интересная игра. А что было бы, если… Помогает учиться думать наперёд на примере того, что уже случилось. Но так ли тебе это сейчас нужно?

Ох, Грег, знать бы ещё, что самому сейчас нужно. Что делать после всех этих «приключений»?

– Я не знаю, что делать дальше, – грустно улыбнулся Логрэд.

– Спешить уж точно не надо, – хмыкнул доктор.

Видишь. Не ты один такой, неприкаянный.

Леонора быстро пробежалась взглядом по экрану медицинского сканера и удовлетворённо кивнула, разрешая Адарэль выбираться из капсулы. Леди Аравеста не заставила долго ждать – её пугала огромная довоенная махина, пусть и предназначалась она исключительно для благих целей.

– Я всё же не понимаю, почему мы не собираемся спасать Винсента, – натягивая штаны и застёгивая рубашку, пожаловалась она.

Не желая отвлекаться от полученных данных, Лео молча пожала плечами, тогда как сидящий по другую сторону ширмы Марк был только рад возможности почесать языком. Не первый день она была занята осмотром вернувшихся из Центра, и как-то так вышло, что механик почти всегда оказывался рядом.

– Как почему, леди Адарэль? Вам известно, сколько людей мы потеряли в столь опрометчивой попытке штурмовать Центр? Сколько раненых осталось на поле боя просто потому, что нам не хватило рук? Сколько погибло, прикрывая пути отхода для остальных? Вам не стыдно думать только о себе и своей наивной влюблённости?

– Хватит! – не выдержала Леонора. – Прекращай вымещать своё плохое настроение на других.