Текст книги "(Когда) я буду с тобой (СИ)"

Автор книги: aiharen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Никакого ответа, разумеется, не последовало. Но незримая нить, протянувшаяся между канцлером и проходчиком, когда Грэм ступил через порог, заплясала и натянулась, звонким эхом отдаваясь в ушах. Пелена исчезла из глаз Логрэда, и он повернул голову – медленно, боясь собственного тела, ожидая, что оно в любой момент может стать чужим и причинить боль пусть и неприятному для него, однако всё же живому человеку.

– Прости… что пришёл к тебе только сейчас. Тебе лучше?

– Ты слышишь её? – в янтарных зеркалах-глазах мальчишки промелькнул ужас.

Грэм вздрогнул и качнул головой. Рэд не был похож ни на любознательного смышлёного ребёнка, ни на безумно-покорного изгоя-проходчика. Перед канцлером сидел кто-то третий, незнакомый доселе, но совершенно точно бывший настоящим, в отличие от того, приведшего в Центр доктора Вериа. Наверное, это мог быть ребёнок, запрятанный глубоко в сознании, избитый несправедливостью всего случившегося с ним, сведённый с ума играми с памятью. Или – всего лишь эхо? Пропавшее ровно через долю секунды.

– Ты слышишь её, – твёрдо произнёс Логрэд и наклонился ближе к отцу, – слышишь, не можешь не слышать. Она и в твоей голове. Она может проникнуть к кому угодно.

Его голос, поменявшийся столь стремительно, был пропитан безумием насквозь, и у Нортона не получилось даже дёрнуться. Тихие слова мальчишки, потерянный и загнанный вид, попытка найти защиту и понимание… почему ты бегал, Верховный канцлер, пытался спасти тысячи жизней незнакомых тебе людей, когда тут, прямо под носом, страдал тот, ради которого и хотелось сделать мир лучше? Теперь этого нет, теперь перед тобой сидит обезумевший зверь – всё, что осталось. Что ждёт и тебя.

– Кроме Грега, кроме доброго Вериа. Доктор неподвластен ей, и она зла, зла, зла! Она придёт и съест моё сердце, твои глаза, руки Райта, язык Шати. Она придёт за своей добычей, что украли у неё. Она ищет пропажу и придёт за всеми нами. Её клыки вгрызутся в мягкую плоть и растерзают! Растерзают на части! – громкий счастливый смех вырвался из его груди. – Её когти будут кромсать, рвать и метать! Её глаза будут искать! И найдут. Найдут, найдут, найдут!.. Скоро будет волчий пир. Скоро с ума сойдёт мир!

Канцлер нашёл в себе силы подняться, и нить с тонким высоким звуком лопнула, хлестнув обрывками и Грэма, и Логрэда. Мальчишка упал на спину, изогнулся дугой и страшно, нечеловечески завыл. И Нортон, оглушённый воем, не понял, как оказался рядом с ним, как обнял и прижал к себе, не зная, что может помочь утешить, успокоить, привести в чувство. Что ещё?..

Облизнув пересохшие губы, мужчина заговорил – сбивчиво, сумбурно, с трудом преодолевая себя. Они похожи, всегда были похожи. Грэм хотел помочь, с самого начала хотел, но не смог и мало чем отличался от своего собственного отца. Показная строгость, желание избежать, страх сделать всё не так – в какой момент это появилось? Когда?

Не то, что следовало читать сейчас. Но то, что хранилось под высохшими опавшими листьями.

На свою беду, на твою погибель,

Я спускаюсь в ад, пусть и на отшибе,

И бреду сквозь мрак.

Я одет во фрак.

Этот праздник мой – вереница фальши,

Ухмыляясь гордо, я ступаю дальше.

Не смотрю назад,

Не боюсь засад.

Любовь к стихам появилась у Рэда не сама по себе. Нортон ненамеренно соврал Мирту, что не проводил времени вместе с сыном. Он не придавал значения прочитанным на ночь сказкам, поэмам, балладам – тому, что повлияло на мальчика сильнее всего, что стало причиной возникновения тонко чувствующей натуры, пусть и по-юношески патетичной.

Милая моя, я не верю в чудо.

Я с тобою больше никогда не буду!

Пепел на губах,

Я в твоих ногах.

Мне казалось, цену знаешь ты прекрасно.

Я платил её, думаешь, напрасно?

Стоит ли то счастье

Моей власти?

Я желать простого, может, и не вправе,

Но тебя одну я не мог оставить.

Я спускаюсь в ад –

Поздно отступать.

– Она слышит. Она счастлива.

Мириам не любила стихи, но обожала посвящения себе, любила смущённый вид строгого канцлера, когда тот читал вслух скупые строчки, лишь отдалённо передающие все те чувства, все те желания, всё то, что…

– Всё будет хорошо, – пробормотал Грэм, успокаивая не то мальчика, не то себя. – Я позову Грега, он знает, как помочь. Тебе же нравится доктор Вериа?

– Она не хочет этого, она будет зла. Она кричит во мне. Её когти царапают моё горло, – захныкал мальчишка.

– Тише, тише. Это всё только в твоей голове. Всё будет хорошо, нужно только заставить её уйти. Слушай меня, я рядом. Её не существует. Её нет.

– Она не уйдёт, – сквозь слёзы прошептал Логрэд. – Она заберёт тебя, и я останусь один. Один, один, один! Я не хочу!.. Не оставайся с ней. Не верь змее. Не верь кошке, она притворяется волком. Спрячься, исчезни, беги, спасись! Молчи, не говори, не кричи. Забудь. В себе сохрани. В себе.

Всхлипывания стихли, и Нортон понадеялся, что Рэд начал приходить в себя и помочь удалось. Может, и не придётся держать его на успокоительных? Он сильный, куда сильнее самого Верховного, и у него получится…

– Радуйся, радуйся раб! Твой господин зачарован, заколдован, замурован! Ты чувствуешь страх, ты повержен в прах! – горячий шёпот раздался прямо над ухом, заставляя цепенеть. – Ты не сможешь уйти, когда нету пути. Ты пойман, но лжёшь. Ты завтра умрёшь!

Последние слова прозвучали словно приговор.

========== XIII ==========

XIII

Бал удался на славу – никогда до этого у Нараи Йор, хозяйки сегодняшнего вечера, не было столько высокопоставленных лиц в гостях. Варс Аверинель, известный историк и археолог, ещё неделю назад работавший на раскопках в Эоле, вёл оживлённую беседу с мило улыбающейся Адарэль, пришедшей вместе со своим отцом, Гордерием Аравеста. Лорд Найрес Нивес отсиживался в углу, видимо, устав от желающих побеседовать с ним. По мнению Нараи, род Нивес зря недооценивали – они пользовались популярностью на Севере не только благодаря скандальной истории о Джифф. По правую руку от Найреса подпирал стену его внучатый племянник, Шоэн – тихий и необщительный молодой человек, бывший весьма видной партией. Ходило множество слухов о его замкнутости, вплоть до абсурдных предположений о неудачных попытках уподобиться своей тётушке и тоже стать проходчиком. Леди Йор лишь посмеивалась на подобное, прекрасно понимая, что никто в здравом уме не повторит самоубийственный поступок леди Джифф Нивес.

Отец Райт любезно согласился составить Нарае пару, а совсем скоро должна подойти этакая «звезда» её скромного торжества, сам Верховный канцлер. Винсенту чудом удалось договориться с Нортоном, чтобы тот совершенно точно пришёл. Каким образом, для леди Йор оставалась загадкой, над которой она не особо хотела задумываться, ведь результат был куда интереснее, чем предположения. А расспросить священника можно и позже, в более интимной обстановке.

Канцлер уже прибыл, об этом сообщила служанка, но задерживался в холле – ему поступило какое-то срочное сообщение. Хозяйка вечера была не особо расстроена этим фактом, считая, что сюрпризы стоит выдерживать, как и хорошее вино. Стоять в стороне и наблюдать за многообразием реакций с некоторых пор стало любимым занятием Нараи.

– Леди Йор, – подошедший архистратиг проходчиков поклонился, проигнорировав протянутую руку.

Подобное не считалось оскорблением. Де Шати лишь показывал таким образом, что не собирается приглашать Нараю на танец, и только. Наверное, ещё полгода назад она огорчилась бы, даже учитывая, что общество проходчиков никогда особо её не интересовало. Ныне у неё был кавалер, наличие рядом которого стоило всех желтоглазых разом.

– Позвольте выразить благодарность за ваше приглашение на столь потрясающий вечер. Надеюсь, слух о присутствии здесь лорда Верховного канцлера не останется слухом?

– Вы будете приятно удивлены, – прикрыв улыбку веером, прощебетала леди Йор.

– Я не вижу вашей спутницы, – вступил в разговор Винсент. – Вы говорили, что придёте не один. Или я ошибаюсь?

– Вы также будете приятно удивлены, – склонил голову к плечу Люсьен, бросив короткий взгляд на священника. – Она немного задерживается, поскольку долго не выходила в свет и сильно переживает, как будет выглядеть. Я могу рассчитывать, что вы позволите мне представить её всем, леди Йор?

– Как я могу быть против, – всё ещё закрывая половину лица веером, медленно кивнула Нарая. – Вы скажете нам, кого следует ожидать?

– Пожалуй, мне бы хотелось сохранить интригу. Но вы, святой отец, хорошо с ней знакомы.

Озадаченный Райт машинально раскланялся с Люсьеном, когда тот решил отправиться приветствовать знакомые лица дальше. Нарая уж было хотела пристать к Винсенту с расспросами, как мажордом объявил Верховного канцлера, а вместе с ним и генерал-майора Мирта. Тишина продержалась не больше минуты – лорды и леди принялись бурно обсуждать визит правителя Дженто.

Именно генерал-майор убедил Нортона посетить бал. Мирт был уверен, что подобное времяпровождение поможет развеяться и отвлечься от насущных проблем хотя бы ненадолго, чтобы потом к ним можно было вернуться с новыми силами. Грэм недолго сопротивлялся – оставаться в своём кабинете один он совсем не хотел. После слов Рэда… Нет, канцлер не был суеверным человеком, однако что-то такое в этих словах всё-таки было. Что-то, заставляющее бояться собственной тени.

– Ах, лорд Верховный канцлер, – Нарая мгновенно очутилась рядом. – Хвала Возвышенному, он услышал мои молитвы, и вот вы…

– Прошу прощения, но нам необходимо обсудить некоторые вопросы с епископом Райтом. Если вы позволите, мы бы украли его у вас на некоторое время, – виновато улыбнулся генерал-майор.

Уж кто-кто, а Мирт больше остальных чувствовал себя не в своей тарелке среди ярких огней, шелеста пышных платьев и удушающих ароматов. Последний раз на подобном мероприятии он был лет десять назад, по случаю помолвки старшего сына, но с тех пор оставил связанные с придворной жизнью хлопоты жене. Лучше уж трижды сразиться с гвардейцем, чем заискивающе улыбаться всем и каждому.

– Конечно-конечно, – Нарая, напротив, была образчиком идеальной улыбки. – Не смею вам мешать, господа. Однако могу ли я рассчитывать на танец? Я надеялась, что леди Грэм появится сегодня, но раз уж…

Нортон побледнел, в поисках помощи посмотрев на Винсента. Смерть первой леди до сих пор удавалось держать в секрете, ведь подобное могло плохо отразиться на репутации и пошатнуть и так не особо устойчивую в последние месяцы позицию Верховного канцлера.

– Моя сестра занята важным проектом. Я не рассказывал вам? Надо будет исправить эту оплошность. Но, вынужден извиниться, меня зовёт служба, – поцеловав руку леди Йор и тем самым пообещав ей танец, священник отошёл в сторону вместе с Миртом и Грэмом.

– Так не может больше продолжаться, – канцлер провёл ладонью по лицу, – рано или поздно это откроется. Что мы будем делать, если…

– Не забивайте себе голову лишними проблемами, Грэм, – Винсент положил руку ему на плечо. – О чём вы хотели поговорить?

– Касаемо завтрашней ночи, – кашлянул в кулак Мирт. – Вы успеваете всё подготовить?

– Вы были бы первым, кто узнает о моих промашках.

– Хватает того, что вашими стараниями кое-кто теперь снова в смирительной рубашке, – усмехнулся генерал-майор.

– О? Точно ли моими? – растянул на губах слащавую улыбку священник.

– Прекратили, – неожиданно громко оборвал споры Нортон. – Можете глотки друг другу грызть сколько угодно, но после.

Мужчины коротко кивнули, признавая ничью и договариваясь о временном перемирии. Дело было куда важнее отпускания шпилек в адрес друг друга. Но вернуться к обсуждению им не дали – на небольшое возвышение в центре зала поднялась хозяйка вечера, леди Йор, вместе с де Шати и женщиной в синем платье, чьё лицо скрывалось под чёрной вуалью. Ни Мирт, ни Райт не придали этой странности никакого значения. Грэму же почудился счастливо-безумный смех Логрэда, эхом бьющийся о высокие своды зала, забивающийся в уши липкой ватой.

– Дамы и господа, – звонкий голос Нараи призывал к тишине, – не беспокойтесь, мы с достопочтимым архистратигом украдём всего несколько мгновений вашего времени. Сегодня, как вы знаете, этот вечер посетил не только сам Верховный канцлер. Но я никак не ожидала, что организованный мною бал станет местом столь романтичного сюрприза. Благодаря стараниям Люсьена, нашей гостьей стала…

Канцлер знал, что за имя скажет леди Йор до того, как началась вся эта слащавая речь. Он узнал узор синего платья, чуть прыгающую походку, совсем не подобающую леди такого положения, вежливую полуулыбку, выглядывающую из-под вуали. И чёрные, полные жемчужного блеска волосы.

Когда поднялась вуаль, не требовалось больше никаких подтверждений. Но как?..

–…леди Мириам Грэм! Дамы и господа, мне кажется, этот вечер просто обязан быть украшен танцем столь прекрасной пары. Просим вас, лорд и леди Грэм. Просим!

В маленькой комнате, похожей больше на кладовку, нет ничего, кроме стула, на котором я сижу. Руки крепко вцепились в книгу, но читать её даже не пытаюсь – смысл ускользает, теряется в потоке забивающих голову мыслей. За окном нет ничего, кроме восьми неизменных лун. Цела только самая высокая, от остальных медленно откалывается по кусочку, и они падают в бесконечный мрак. Я понимаю, что восемь их неспроста – по числу грехов. Или, всё-таки, добродетелей? Так или иначе, всё это как-то связанно с Извечными. Я уверен.

– Не очень хорошо получилось с Грэмом.

Невольно вздрагиваю – пора бы уже привыкнуть, но куда там – и замечаю стоящего у окна доктора. Грегори не смотрит на меня, скрестив руки на груди. С благоговейным трепетом на лице он наблюдает за крушением лун.

– Простите?..

Книга с глухим стуком падает из рук. Я боюсь, что Вериа в любой момент может исчезнуть. Я не хочу этого и вскакиваю, чтобы схватить за рукав. Жёсткий взгляд останавливает меня на полпути, и приходится нехотя вернуться на место.

– Точно же, – в своей привычной снисходительной манере усмехается Вериа.

Силой его не оставить рядом – только спугну, и тогда кто знает, через какое время он вновь появится. Совсем как Белый волк. Не знаю, почему в голову приходит это сравнение.

– Я сложил два и два, как вы и просили, – неуверенно начинаю я.

– Разве я просил? – снова усмехается Грегори и качает головой. – Не помню такого. Ты сам себя просил, это больше похоже на правду. Я же всего лишь твоё желание привести самого себя в чувство.

– Пусть так, но вы…

– Вот ты сложил. И что получил в итоге? – перебивает он. – Что будешь делать дальше?

– Я хочу узнать, что случилось. Что по чьей-то воле прошло мимо меня.

Доктор передёргивает плечами и отворачивается к окну. Почему он расстроен? Чем он расстроен?

– Вы мне поможете?

– Так ли надо это делать – узнавать? Может, всё началось именно с того, что кто-то влез в твою голову без спроса и натворил бед. Может, всё надо просто починить?

Я начинаю задыхаться от негодования. Некоторое время назад он убеждал меня, что надо прекратить прятаться, что от меня слишком многое скрывают, что я обязан отыскать правду… и что?

Точно ли в этом меня убеждали?

Грегори смеётся. Он ввёл меня в заблуждение, запутал и выбил из колеи, и поэтому счастлив. Ему весело, мне – нет. С трудом борюсь с желанием поколотить его, втоптать в доски деревянного пола, разорвать в клочья. Что это со мной? Ещё недавно я был безмерно благодарен, а сейчас чернильная злоба отравляет сердце и хоть вой от безысходности.

– Прям-таки безысходности? – продолжает хохотать Грег, и я вспоминаю, что он – в моей голове.

– Зачем вы пришли? – подавив в себе рык, спрашиваю я.

Не мог же он прийти, чтобы поглумиться? Много ли чести смеяться над мальчишкой? Хотя, быть может он прав, и я действительно самый подходящий человек для издевательств. Отчасти – заслужил.

– Скажи мне… Нет, не сейчас. Когда встретимся. Когда ты поймёшь, что необходимо делать. Скажи мне, что ломать – не заборы городить. И делать это надо с умом.

Я оглядываюсь на луны. Первая, висящая чуть выше – если бы она была – линии горизонта, разрушена на четверть. Понимаю, что продержится она недолго, и надо торопиться. Но куда? Что делать? Когда я пойму?

– А вы?..

Доктора уже нет в комнате. Ожидаемо.

– Мы с вами встретимся, – уверенно произношу я и поднимаю ладони к самой высокой, самой красивой и самой целой луне.

Смеюсь. Осталось только выбраться из этой клетки, восполнить пробелы – потому что я так хочу! плевать, что там говорит Грегори – и вернуться к себе. И я беру руками ещё живую трепещущую луну с неба и выпиваю её свет досуха. Теперь она точно никуда не денется. Одна должна уцелеть.

Книга с пола оказывается в руках, и я возвращаюсь к бессмысленному чтению. До встречи с доктором ещё есть время, а там…

Он не может отказать.

Сбежал. Позорно поджав хвост, скуля как некогда грациозный и величественный зверь, потерявший всю свою возвышенность после первого же выстрела охотника. Где просчитался? Как допустил подобное? Что не смог учесть? Неужели всё происходящее больше года назад оказалось ложью? Он же сам видел, сам…

Сослался на важные дела, ускользнул от танца – потому что не мог. Не мог прикоснуться, вдохнуть аромат трепетно любимых духов, флакон которых лежит в нижнем ящике стола. Бездушной склянке ни за что не повторить тот запах, что ложится на тёплое тело, смешивается с потом. И теперь…

Как она могла поступить с ним так? Как могла так долго скрываться, а потом заявиться с этой змеюкой, с этим… этим!.. Нет, что-то здесь не так. Чего-то не хватает или, наоборот, что-то лишнее. Или – не то? Вертится на краю сознания, но зацепиться не может. Что же не так? Какая деталь выбивается из общего строя? Платье, походка, улыбка. Шея, запястья, волосы. Украшения, смех, взгляд. Взгляд?

– Мессир, вы позволите?

Не смей! Ему захотелось закричать, подскочить и ударить, ударить, ударить!.. Как кто-то со столь похожим лицом и голосом имеет право… Как?! Как она выжила?

Канцлер не заметил, как черноволосая женщина, до первобытного ужаса похожая на его покойную жену, появилась в кабинете. В отсветах каминного пламени она была совсем настоящей, и Грэм сдерживался из всех сил, чтобы не поверить. Он включил лампу на столе, крепче сжал в руке пистолет и поднялся. Не нужно быть гением, чтобы догадаться – призрак придёт, заявится посреди ночи, мило улыбнётся и назовёт своего мужа мессиром. И тогда стреляй. Не важно, в свою голову или в её. Стреляй!

Закончи всё это.

– Прости, что не появилась раньше, – призрак виновато опустила взгляд и сделала шаг. – Но теперь я рядом. Мы поможем Рэду, и будем всегда вместе. Ты же этого хочешь?

Нортон запоздало понял, что всё это время не дышал. В горле поселился тошнотворный ком, живот потянула вниз холодная рука, а в груди… лёгкие исчезли – вот почему не получается вдохнуть! – и вместе с ними, из-за опасной близости, сердце.

– Мессир? – невинно спросила она, и канцлер оступился и рухнул в кресло.

Получилось сделать вдох – сжатый, прерывистый, свистящий. Револьвер нацелился точно в переносицу женщины и нисколько не дрожал, хотя именно этого опасался Грэм. Оставалось только нажать на курок.

– Ты не она, – хрипло выдавил из себя мужчина. – Ты не можешь быть ею.

Призрак подошла ближе, склонилась к нему через стол, прикоснулась губами к холодному смертоносному дулу. Будто бы зная, что канцлер не выстрелит. Доверяя. И в этой опасной близости ниточка недоверия натянулась до предела, готовая лопнуть в любой момент.

Ну же, стреляй!

Взгляд?.. Прямой взгляд. Не серый, не холодный, не стальной. Не тот, что смотрел на него каждое утро, каждый день рядом, каждую удушающую ночь. Зелёный, живой, мягкий. Жаждущий и страстный. Не лукавый, не потаённо-влюблённый. Не тот.

– Нортон, пожалуйста…

И слеза из уголка правого глаза. Покатилась вниз по высокой скуле, задержалась на кончике острого подбородка и обрушилась вниз, на какие-то совершенно не важные сейчас документы. Захотелось прижать к себе, собрать поцелуями горькие солёные капли, запустить пальцы во вьющиеся цвета ночного неба волосы.

Не она. Стреляй!

Но выстрелить не получается. Сколько ни собирай остатки воли в кулак, сколько ни вспоминай зловещее предсказание безумного сына. А выстрелить ради него? Ради Логрэда – смог бы? Чтобы прийти назавтра, обнять, успокоить. Чтобы всё исправить.

– Сгинь!

Она вздрогнула, отступила и замерла. Покорно ждала суда. Покорно. Это ли Мириам? Это ли её своенравный гордый дух? Но может – запуталась, боится, стыдится. А глаза… Что глаза? Линзы или что-то похожее на последствия проходчиков? Просто – зелёные.

Нет-нет-нет. Не серо-стальные. Не те.

Стреляй!

Да-да. Надо всего лишь нажать на курок – такой лёгкий и послушный. Не сложно ведь? В сердце, голову. Да что угодно!

Может – бредит? И сидит где-нибудь в похожей на ту, что у Логрэда, комнату. И всё ему только кажется. И злосчастный бал, и кабинет, и револьвер, и камин, и лампа, и… зелёные глаза. Не серые.

Не серые, нет.

Стреляй!

А за глаза ли любил? Больше ведь за характер, за стремления, за непокорность… А глаза – как отражение души, бывшие одновременно и ледяными, и тёплыми. Там, в самой глубине зрачков. И теплоту эту видеть мог лишь он. Он и Логрэд.

Не медли!

Что сейчас перед ним? Кто сейчас перед ним? Боится. А почему? Не хочет потерять возможность винить во всём мальчишку, ведь если выстрелит сейчас и окажется, что живая и настоящая, как потом смотреть в жёлтые глаза сына? Как смотреть в свои собственные глаза?

Сейчас же!

Вот почему сторонился. Вот почему запер, а потом сослал. И ту девчонку, с чёрными волосами Мириам и жёлтыми глазами Рэда… Девчонку?.. Почему никогда не задавался этим вопросом? Похожа же. На ту малышку, бывшую ещё леди Райт, когда много – сколько? – лет назад пообещал ей какую угодно лабораторию. Лучше бы не сдержал слово. Лучше бы послушал отца.

Ну!..

В ночной тишине по пустому тридцать второму этажу Центра, где находился кабинет правителя Дженто, раздалось эхо оборвавшего жизнь выстрела.

========== XIV ==========

XIV

Кривые улочки Нижнего были безлюдны. Один правильно пущенный слух, и все мыши попрятались по своим норкам, предоставляя возможность матёрым крысам грызться с разжиревшими котами. Лайэт, на которого и легла обязанность разбросать семена сплетен по Столице, смотрел из грязной подворотни на блестящую махину Центра и неспешно курил. Он не был уверен, что переживёт последующий день, и решил дать себе возможность насладиться последней сигаретой вволю. Умирать не страшно. Особенно если знаешь, ради чего.

– Ты как? – тихий шёпот неслышно подошедшей Джифф заставил мужчину подскочить и затравленно спрятать сигарету, будто бы застуканный во время недостойного занятия ученик семинарии.

Три года назад из лап Карателей его вырвала леди Нивес, и с тех пор Лайэт считал, что живёт в долг. Для равновесия мироздания он стал во всём помогать своей спасительнице. Раз уж она обманула Смерть, та может прийти за ней лично, и тогда лучше быть где-то неподалёку. Держаться неподалёку получалось из рук вон плохо, но бывший проходчик с лихвой компенсировал это исполнительностью и готовностью лезть в самое пекло. Лишь бы командир была цела.

– Может, вздремнёшь? Мы покараулим, – улыбнулась она.

Вот кому точно необходимо поспать, так это ей. Пусть сумасшедший механик и сумел починить довоенный поезд, и транспортировка людей до Столицы заняла куда меньше времени, оставалось ещё множество вскочивших прыщами на заднице проблем по всему городу. А кому, как не командиру, разбираться со всем этим? Вот и носится бедная Джиффи, мелькая то тут, то там. И умудряется подбадривать, разряжать гнетущую обстановку, вселять боевой дух.

Ох не красят её синяки под глазами, совсем не красят. И откуда в такой миниатюрной женщине столько внутренней силы?

– Держи, – из тени стены вынырнул вихрастый парень и протянул Лайэту портсигар. – Свои-то все на нервах спустил.

Ирия – так звали парня – с недавних пор следовал за Нивес след в след. Ходил слушок, что с пацанёнком Железную Леди связывали узы куда более прочные, чем подчинённый-командир или же просто дружеские. Впрочем, глупо лелеять мысль, что Лайэт единственный, кого так или иначе спасла Джифф.

Комбинезон Ирии запоздало сменил цвет с тёмной пыльной кладки на нейтрально-мышиный. Ха! Забытые технологии. Ну точно ведь, Ирия этот был не абы кем, а весьма видным лордиком, и может себе позволить подобные выкрутасы. Только вот весьма странный лордик – и одёжка, и непонятной формы кобура на поясе, и чуть светящийся обруч на голове. Всё вместе стоит поболе годового дохода какой-нибудь живущей в столице и весьма не бедствующей семьи. И ведь не просто так на себя нацепил цацки эти. Знает, видать, как пользоваться.

– А тебе не нужны? – пряча портсигар в нагрудный карман, ухмыльнулся Лайэт.

– Не курю, – пожал плечами пацанёнок. – Так что, дрыхнуть пойдёшь?

И дежурить не боится. Даже если всю ночь – Лайэт сам видел, как Ирия замирал каменным изваянием у двери квартирки, где организовали штаб, и никого не пускал во время тайных советов. И руки марать готов – со всеми носил тяжёлые ящики и мешки, разгружая вагоны. А ведь из Бретонов, самых богатых и заносчивых в Аласто. Понятно тогда, откуда столько забытых технологий, но как парень стал чуть ли не личным адъютантом бывшей Карательницы – загадка.

– Да не, постою, – зевнул мужчина и потёр мочку уха. – Вы здесь какими судьбам? И с чего вдруг дежурить решили?

– Я подумала, что ты замечательно подойдёшь для одного задания, – Джифф принялась дышать на руки – совсем замёрзла, бедняжка. – Привела тебе в напарники Ира. А он хочет, чтобы ты непременно отдохнувшим и выспавшимся был.

– Иначе будет не похож на цепного пса, – пожал плечами пацанёнок. – Либо сытый и отдохнувший, либо придётся ему синяк под глаз ставить и лицо с руками царапать.

Лайэт непонимающе уставился на Железную Леди. В Столице он давно не был, и новомодные веяния о телохранителях-проходчиках прошли мимо него. Ирия был прав – светлых господ в обращении с новыми питомцами бросало из крайности в крайность. Или любимый и ухоженный, или игрушка для битья. В телохранители шли не все, ведь попробуй не исполнить приказ – а доходило иногда до абсурда вроде отрезания собственных конечностей – и вздёрнут на виселице. Зато платили хорошо.

– Можно и поцарапать, – безразлично пожал плечами Лайэт. – Можно и поставить, ежели так необходимо. Только не заметут ли нас, а? Вопросов лишних, однако, не вызовем?

– Не должны, однако, – в тон ему ответил Ирия, протягивая бывшему проходчику пластиковую карточку. – Я богатенький лорд, ты моя зверушка. Что ещё для счастья надо, а?

– Действительно, – улыбнулся мужчина, пряча карточку к портсигару. – А что делать-то будем? Заложника захватывать? Или диверсию устраивать?

– Всё куда интереснее, – хихикнул пацанёнок, и это хихиканье настолько выбивалось из его сдержанного и взрослого доселе поведения, что Лайэту стало не по себе. – Если нас с тобой поймают, то судить будут по двум статьям. Проникновение, значится, и взлом. И судить будет что старое, что новое правительство.

– Однако, – глубокомысленно изрёк бывший проходчик, мельком взглянув на давившуюся смехом Джифф. Ну, коли прекрасная леди веселится, то весь этот балаган можно и продолжить. – А проникаем мы в какой-нибудь кабинет какого-нибудь одноглазого епископа, чтобы стащить какие-нибудь документы, которые потом можно использовать как какой-нибудь компромат, да?

– В какой-то мере верно, – подхватил игру парень, также краем глаза поглядывая на Железную Леди.

Вздремнуть Лайэта всё-таки загнали, пусть и на пару часов. Он опасался, что в это время начнётся атака или случится непредвиденное, поэтому предпочёл бы вовсе не ложиться, чем проснуться и не понимать, что происходит. Однако единственным в действительности изменившимся был костюм пацанёнка – заместо мышиного комбеза на нём красовался дорогой сюртук, но даже так Ирия слабо походил на светлого господина. Да и попытки причесать непослушные волосы так и не увенчались успехом.

– Переодевайся и идём, – коротко бросил парень, не обращая внимания на ехидную усмешку Лайэта.

Бывший проходчик отвык от синего мундира и чувствовал себя не в своём русле. Ирия же, напротив, весь как-то подобрался и из движений исчезли кажущаяся беспечность и расхлябанность. Лайэт не сомневался, что оба образа пацанёнка – искусные маски, предназначенные скрыть истинную сущность. Или – то лишь грани, а не маски?..

В некоторой мере было приятно вновь ощущать себя цепным псом – исчезла необходимость скрываться, в Нижнем стали обходить восьмой дорогой от Извечных подальше, да и патрули не пытались остановить на каждом шагу. Ещё чего, попробуйте только задержать светлого господина хоть на секунду!

– Когда окажемся внутри, без моего разрешения рта не раскрывать, – холодно бросил Ирия, совсем перестав обращать внимание на Лайэта.

Мужчина пожал плечами в ответ и покорно превратился в старого пса, готового за хозяина и в огонь, и в воду, но бывшего вместе с тем спокойным и небрехливым. Он опасался, что кто-то в Центре вспомнит разукрашенное шрамами лицо Лайэта, пусть за долгое время и появились новые, а волосы и борода изрядно отросли. Если уж Джифф сама пришла отдать распоряжение и не посвятила его в планы целиком, то оставалось покориться воле Возвышенного и положиться на смекалку пацана. Тот явно знал, что делает. Дезертир знавал таких, они в самое пекло лезут, только если уверены, что смогут из этого пекла выбраться. А значит, можно на время не забивать голову лишними домыслами и побыть просто солдатом.

В вестибюле Центра на них совсем не обращали внимания – мало ли куда отправляется наследник одного из богатейших домов? А что за ним следует проходчик, так то неудивительно, мода нынче такая, имидж поддерживать надо. Лайэту стало не по себе при виде многочисленных камер, охраны и других проходчиков, но внешне он успешно держал непроницаемо-свирепое лицо. Главное не подавать виду, что тебя здесь не должно быть, и всё пройдёт успешно.

Хотя поджилки предательски дрожали.

– Не спишь? – Рей приподнялся на локте, обращаясь к ворочающейся на кровати девочке.

За окном с шумным дребезжанием проехала карета, фары которой бросили тень оконной рамы на потолок. Рейки непроизвольно дёрнулся, сел на колени и чуть было не дёрнулся к двери. В отсвете он увидел, что Мирика сидела в самом углу, закутавшись в одеяло с головой, и блестела оттуда глазами. Видать догадалась, что мальчишка спит поблизости не просто так, и теперь ей страшно. За себя, за тётушку Джифф, за Рэда? За всех разом?

Мальчик спал на полу. Пусть в соседней комнате и был удобный диван, Рейки и вправду не хотел спускать глаз с Мирики, зная от Грегори, что со дня на день должен был начаться штурм Центра. Быть может, было неразумно брать с собой детей, но уж лучше под боком и присмотром, чем неизвестно где, – в этом Рей был согласен с леди Нивес. Сама проходчица была занята куда более важными делами, приказав трём доверенным подчинённым защищать во что бы то ни стало, и сейчас те сидели на кухне, разговаривали о своём и играли в карты. Время от времени доносились взрывы смеха, звуки вонзаемого в стол кинжала и хрустальный звон стаканов. Нет, они не пили виски или какое-нибудь дешёвое пойло, но поднимали тосты. За грядущую победу.