Текст книги "Введение в человечность (СИ)"

Автор книги: А.Б.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Саша, Алена и Наталья были на месте.

– Привет, коллеги, – поздоровался я, прикрывая за собой дверь, – как спалось?

– Выспишься тут, – пробурчал Огуречин. – Всю ночь с будущей родней водку пили.

– А ты, можно подумать, решительно отказывался, – поддела его Алена.

– Послушал бы меня твой папа, как же.

– Помалкивай уж, женишок. Чем сегодня заниматься будем, шеф? – вопрос был адресован мне.

– Шеф?

– Кто же? Наташа сказала, что про Николая – это правда. Увольняют?

– Ой, не гони лошадей, а? Мне Тычков вон какой талмуд для ознакомления выдал. – Я потряс над головой папкой. Давайте-ка, друзья мои, займемся коллективным чтением. Вслух. Кто начнет?

– Я пас, – немедленно отфутболил Саша. – Зенки в кучу. После вчерашнего. Пускай дамы начнут.

– Ну, уж нет! Дудки! – возмутилась Наталья. – Давайте жребий тянуть. Спички есть?

Я достал из кармана халата коробок.

– Держи...

Короткая, естественно, досталась самому везучему. Огуречину.

– Так и знал. Вот, непруха... Тэкс, что там у нас? Ага. Ладно, понеслась. Слушаем? Итак... "Использование прикладной генной механики в разработке и использовании реинкарнационных технологий. Проект".

Саша оторвал взгляд от папки и обратил его к нам. Поочередно.

– К-каких, я не п-понял, технологий? – заикнувшись, проговорил он.

– Реинкарнационных. В переселении душ участвовать будем, – пояснил я.

– А-а, это дело нужное. Макарыч-то наш в демиурги метит. Ну-ну... Госпремии хочется, аж зубы по ночам скрипят. В крайнем...

– Ты, давай, не ерничай, – перебил я Огуречина и многозначительно посмотрел в Наташкину сторону. – Продолжай. Потом обсудим, что со всем этим барахлом делать...

И Саша принялся за дело. Минут через двадцать его сменила Алена. Потом Наталья. И, наконец, я. Читали долго, почти до обеда, а когда закончили, настроение у всех... изменилось.

– Экая веселуха! – произнес Огуречин и, запрокинув руки за голову, откинулся на спинку стула, – Это ж надо – такие сказки сочинять. Али Баба отдыхает на тушках поверженных разбойников. Как вам, девчонки, сие сочиненьице?

– Да как-то не очень... Страшновато как-то, – не разделила оптимизма будущего мужа Алена. – Такое в голову никакому нормальному человеку не придет. Брр...

Ее аж передернуло.

– По-моему, наш Макарыч из дурдома выписался натуральным маньяком, – Саша зевнул. – Перелечили его, что ли? Внешность изменил – это еще можно понять. Но мыслишки-то каковы, а? Наши великие вожди прошлого, так те просто так и за здорово живешь народ честной гробили... Тычков же... Не, ребят. Думаете, он это всерьез? Если да, то... вот урод, честное слово! Может, опять скорую вызовем?

– Ты, Саш, ерунды не говори. А то, глядишь, и сам в пациенты... – Я не без опаски глянул на Наталью, но та весело щебетала с кем-то по телефону.

– В пациенты? Сам? Ты что ль меня, Змей, лечить собрался? Да знаешь ли...

– При чем тут я?! – воскликнул я.

– Так уж и ни при чем? А кто у нас первый экземпляр, а? Кто здесь гуманоид? Я? Алена? Или, может, Наташа? Ты, Змей. Только ты! Давно я заметил, что ты какой-то... какой-то не такой стал, да вот только понять не мог, в чем дело. Оказывается, все просто! Наш Сервелант Николаевич – обычный карьерист. Клюню подсидел, а теперь... Вот колбаса чертова! Пригрели на своих грудях...

– Ты что ль пригрел? – не выдержал я.

Так мне вдруг обидно стало. Пытаешься всеми силами проблему разрешить, а тебя за шею хватают и норовят башкой в то самое место макнуть. Высшая несправедливость какая-то!

– Саш, ну как тебе не стыдно? – Даже Алена попыталась осадить разбушевавшегося ни с того, ни с сего жениха. И немедленно покраснела. Не за себя, естественно.

– И ты за него?! – взвизгнул тот. – Вот, колбаса хренова! Всех на свою сторону...

– А ну-к, молчать! – раздалось из-за спины.

Ого! Нататшка?

– Дурак ты, Огуречин, – тем временем говорила моя бывшая. – Сервелант за всех нас тут один отдувается. Выход ищет, чтоб без потерь, а ты, истеричка сопливая... Тьфу! Извинись немедленно.

– Че... чего? – пролепетал осипшим голосом Саша.

– Извиняйся! – Наталья подошла к нему и схватила, словно нашкодившего щенка, за ухо. – Иначе оторву. Не веришь? Ну?!

Голос ее звучал грозно. Это ж надо!

– Эй, вы чего? – этот вопрос Огуречина сейчас и вправду напомнил мне жалобное щенячье тявканье. – Ну, да... Что это со мной... Простите, ребят. Не, серьезно. Извини, Змей... Я не со зла. Просто... Просто все как-то...

– Ладно, проехали, – отмахнулся я. – Пойдемте на обед.

– Пойдем, – кивнула Наташка. Она только сейчас, заметил я, отпустила огуречинское ухо.

– Я вот только одного понять никак не могу, – как ни в чем ни бывало заговорила Алена, – зачем Николая понадобилось в отпуск отправлять? Его ж методика-то. Ему и карты в руки.

– Методтка-то его, – согласился Саша, когда мы выходили в коридор, – но идеи, которые в этом, с чьего-то позволения сказать, труде изложены, разработчик, я полагаю, вряд ли б одобрил. Нет? Интересно, сам-то Макарыч как до всего допер?

– Ничего интересного. Я помогла, – спокойно ответила Наташа.

– Ты? – в один голос воскликнули будущие супруги Огуречины.

– Угу. Откуда ж я знала, что он настолько не в себе?

– Да уж... – заступился я за Наталью, – но от ошибок никто не застрахован.

– А Николай когда в Сочи уезжает? – спросила Алена.

– Уже в поезде, – ответил я. – Наверное.

– Хреново, товарищи. Что делать будем? – реплика принадлежала Саше.

Он даже остановился, держась за ручку двери, ведущей в столовую.

– Пока будем думать, – ответил я просто. – А что еще? Наташ, можно его переубедить?

– Вряд ли, – покачала головой Наташка. – Хотя... попробуй. Чем черт не шутит? Ты ж у нас гуманоид с нечеловеческими возможностями.

И улыбнулась. Правда, как-то печально. Боже, неужели и она...

Нет, Сервелант. Нет. В реку дважды войти нельзя. Слышишь?

Обедали молча. Но каждый, похоже, думал об одном и том же: что делать с проклятым проектом? Как его провалить?

Макарыч...

Жажда мести в этом человеке удивительным образом трансформировалась в жажду власти. Нет, он не рвался руководить и отдавать приказы, Леша. Тут все гораздо сложнее. Тычков возомнил себя чуть ли не богом. Он желал упиваться властью поистине безграничной, такой, когда любая, пусть самая сумасшедшая его идея, воплощалась бы в жизнь немедленно и беспрекословно толпой созданных им зомби. Еще бы! Он предлагал самый востребованный товар: бессмертие.

Сколько великих людей уходило в могилу, не успев воплотить свои замыслы в реальность? Сколько гениальных ученых не совершили свои, может быть, самые значительные открытия? Сколько знаменитых полководцев не выиграли свою главную битву? Сколько известных политиков... Сколько?!

Расчет Макарыча верен. Бесспорно. И я ему нужен, как никто другой. Как живой пример... Нда... Вот только что будет с обычными людьми? Ведь ясно же, что уголовники – это лишь начало. Большинство тиранов прошлого начинало свои "миссии" с так называемых отбросов общества, а потом страдали все... Нет, Тычков – реальный маньяк. В этом Огуречин, без сомнения, прав. И Николай никогда не только не вернется в институт, он станет одним из первых, кто угодит в мясорубку Льва Макаровича.

Надо срочно искать выход. Надо!

Но сперва послушаем, что скажет "темная сторона"...

Итак, в семнадцать ноль-ноль я сидел в кабинете директора.

– Ну что вы можете мне сказать по поводу проекта, дорогой мой Сервелант Николаевич? Как вам мои идейки?

Боже, помоги мне не сорваться!

– Ничего себе идейка, – говорю, а сам чувствую, что язык еле ворочается. – Вот только сыровата. Нуждается в серьезной доработке.

– Естественно, Сервелант Николаич! Естественно! Вот вы этим и займетесь. И сотрудников своей лаборатории подключите. Я правильно понял, что вы согласны принять мое вчерашнее предложение?

– А у меня есть выбор?

– Ну... выбор всегда есть. – Тычков улыбнулся. Но как-то нехорошо, недобро. – И надеюсь, я в своем выборе не ошибся. Кстати, а Николай Иванович чем в отпуске собирается заниматься, вы не в курсе?

– На юг сегодня с семьей уехал.

– И надолго ли?

– Сказал, что на пару недель.

– Жаль... Очень-очень жаль... – печальным голосом произнес Макарыч. – А я как раз хотел с ним посоветоваться... Ну что ж, справимся сами. Правда, Сервелант Николаич? У нас же тут не дом советов, а солидное научное учреждение, так? Вот, кстати, завтра с вашей, естественно, помощью мы и начнем действовать.

– А как же быть с доработкой? – искренне удивился я.

– Вот вам доработка и будет. Практическая, я бы сказал. В процессе, как говорится, основной работы. Вы не беспокойтесь, Сервелант Николаевич. Все будет нормально. Не слыхали, вчера один известный академик в клинику с тяжелейшим инфарктом попал? Говорят, не выкарабкается... Дважды лауреат государственной премии, между прочим. Надо спасать старика или не надо, как вы считаете?

– А что, это возможно?

– Конечно! – Тычков самодовольно улыбнулся. – Я уже распорядился доставить его к нам. Завтра утром он будет в вашей, уважаемый Сервелант Николаевич, лаборатории. Тело новое тоже подобрано, так что не беспокойтесь.

– Тело? И кто, простите, этот счастливчик?

– Завтра, Сервелант Николаевич. Все узнаете завтра. А сейчас идите, готовьтесь к операции. Не смею вас больше задерживать. Я с минуты на минуту жду очень важных посетителей.

Селектора зашипел искаженным голосом серетарши:

– Лев Макарыч, к вам пришли. Не представились. Но говорят, что назначено.

– Просите, Зиночка. И сделайте нам кофе. А вы свободны, Сервелант Николаевич. До свидания.

– До свидания, – попрощался я, вставая со стула, а в кабинет уже входили вчерашний невзрачный и... Слон?

Я не верил своим глазам...

Он что, подмигнул?

Мне?

Глава семнадцатая, повествующая о важном разговоре со Слоном, а также ставящая ребром вопрос о том, способствует ли секс улучшению аппетита

Надо было прибраться. Беспорядок, царивший в Машиной квартире по сравнению с моим бедламом – легкий бардачок. Кстати, когда она приедет? Позвонить? Нет, наверное, не стоит.

Спрятав грязное белье за раздвижную дверцу под ванной и с трудом затолкав старые пожелтевшие газеты в мусорку, я вооружился тазиком, тряпкой и опустился на колени. Следующие полчаса мне предстояло пройти на четырех ногах всю квартиру. Да, труд не из самых приятных. Но кому легко?

Уже домывая кухню, я услышал сквозь стену тяжелые шаги на лестнице. "Это ко мне", – перещелкнуло в голове. И грудь нехорошо защемило. А через секунду раздался отрывистый звонок в дверь.

Сполоснув под краном руки, я пошел открывать.

И, распахнув дверь, натурально остолбенел. Передо мной стоял Слон собственной персоной. Только одет он был не в растянутую футболку, а в приличный темно-синий костюм поверх белой рубашки. В руке желтый портфель. "Болгарский, – почему-то подумалось мне, – за двадцать семь рублей. Колина мечта".

– Здравствуй, Сервелант, – загудело в прихожей.

– Привет, Сергей. Тебя и не узнать. Значит, в кабинете Тычкова я все-таки тебя видел?

– Меня. Извини за субботнюю встречу. Работа такая, – пробасил Слон.

– Так ты не уголовник?

– Нет, дружище. Прости. Но нужна была дополнительная информация. Мы за вашим институтом давно наблюдаем. И про эксперимент товарища Чудова нам тоже известно.

– Кому это – нам? – я начинал соображать, но догадку высказывать не торопился.

– Разведуправлению одного известного тебе министерства. Да ты не волнуйся, лично к тебе претензий никаких. Я по поводу твоего нового директора заглянул. Вы ведь с ним... не в самых дружеских отношениях, я правильно понял?

– Отчего же... – что-то мне в успокаивающем тоне Слона не понравилось, – просто не привык еще.

– Может, разрешишь войти? – Сергей посмотрел на меня вопросительно, – Или так и будем стоять по разные стороны баррикады?

– Прости, заходи конечно. Ботинки снимай, я только что пол вымыл.

Слон разулся и, пройдя в комнату, бесцеремонно уселся в единственное кресло, на котором я буквально пятнадцать минут назад поправил накидку модной расцветки. Под тигра. Наташкину гордость.

– Насчет чая не беспокойся, я ненадолго. Потом, это служебный визит. Так что, давай-ка сразу к делу. Согласен?

– Попробуй с тобой не согласись!

– Ну зачем ты так? Я ж на твоей стороне. Про исследования Чудова я в курсе. Про то, чем ваша лаборатория занималась до сегодняшнего дня – тоже. Мне нужен Тычков. Ты знаком с его планами?

Я на минуту задумался. Армейская разведка – это серьезно. Серьезнее, я бы сказал, не бывает. Если Сергей не Слон, то к чему вся эта история с побегом из ростовского сизо? А Сайгак – это ж реальное лицо?! А Гадюка? В голове моей все смешалось.

– Сергей, тебя... вас, надеюсь, так зовут? – начал я.

– Так, – подтвердил гость.

– Сергей, скажите мне, к чему все эти слоны и гадюки? – отважился я задать мучающий меня вопрос.

– Сейчас объясню. Но коротко, хорошо? В прошлом году из ростовского сизо сбежали двое уголовников-рецедивистов. Никита Ломоносов по кличке Гадюка и Виталий Козлов, он же Сайгак. Никакого Слона, как ты понимаешь, с ними не было. Это легенда. Разработана для знакомства с тобой. Но прозвище мое собственное, со студенчества еще. Подходит?

Я кивнул, а Слон уже продолжал:

– Делом о побеге занялась милиция. И они готовы были их уже взять, когда Козлов неожиданно убивает своего подельника, а сам скрывается. Прибывшая в морг для опознания трупа бригада экспертов-криминалистов узнает, что труп вывезен в ваш институт, а это уже не в их юрисдикции, так как ваше учреждение курирует министерство обороны. Поиски Козлова они вести продолжают, а твое тело, извини уж за такое обхождение, передают нам. И вот тут-то мы и узнаем о ваших опытах... Сначала никто не поверил, но факты, как ты понимаешь, вещь упрямая. Кстати, скажи спасибо Мешкову, моему шефу, что тебя самого для наших экспериментов не используют. Он к тебе пригляделся, сказал, что нормальный парень получился, и за судьбу твою можно не беспокоиться. А ведь у многих руки чесались. По тебе.

– Мешкову?

– Да, ты его сегодня со мной видел, – Сергей сомкнул пальцы и сладко потянулся. – Извини, не высыпаюсь.

Ага, значит невзрачный – это Мешков. А я-то думал! До чего ж внешность бывает обманчива. Нет, психологом я точно никогда не буду.

– Насчет Тычкова вашего тоже его идея. Умнейший, я тебе скажу, мужик! Ты, небось, думал, что в министерстве нашем одни идиоты сидят, коль внешность вашего нового директора не узнали? – Сергей хихикнул и хитро подмигнул мне. – Нет, брат, все тщательно готовилось. Бывший Сайгак тоже попал в наше поле зрения. Мы, когда узнали в чем дело, Тычкова вашего в министерство и пристроили. Чтоб под надзором постоянно был. Эти гении такого натворить могут – только дай им волю. Того же гражданина Гитлера вспомни. У вашего нынешнего директора амбиций, полагаю, не меньше. Не долечили его, Сервелант... Кстати, дурацкое у тебя имя какое-то. Сам придумал?

– Сам... – я немного обиделся.

– Впрочем, имя – это твое личное дело. Ты мне лучше вот что скажи – когда пациента, ты знаешь о ком я говорю – к вам в лабораторию привезти должны?

– Завтра утром.

– Утром? Вот, засада! Где у тебя телефон?

– На кухне, – ответил я. – Только на тряпку там не наступи, ноги промочишь.

Но Сергей, вскочив с кресла, уже был в кухне и набирал номер.

– Алло, Палыч? – услышал я. – Клиент сказал, что пациент на месте будет завтрешним утром. Уточнись в конторе... Знаешь? А чего молчал?... И что мне теперь... Ага... Понял... Да, конечно... Отбой.

Сергей вошел в комнату.

– Значит так, Сервелант Николаевич, завтра ты, как ни в чем ни бывало, топаешь на работу и ждешь, когда привезут пациента и того, в кого его собираются переселять. Тело, в общем. Мы будем неподалеку, так что не волнуйся. Кстати, папка у тебя?

– Какая папка? – не сразу понял я, а когда догадался, что речь идет о Тычковском "проекте", утвердительно кивнул и ответил. – А, папка! В лаборатории. В сейфе.

– Вот и славно. Будем брать этого вашего гения с поличным. Не волнуйся, тебе и твоему Чудову ничего не грозит. Я надеюсь... Поговорю с шефом, на всякий случай. Он мужик что надо.

– С Николаем может что-то случиться? – встревожился я за Чудова. О себе даже не подумал.

– Надеюсь, что нет. Но, сам понимаешь, доброжелателей везде хватает. И наша контора, увы, не исключение. Ты, если что, сразу звони, – Сергей дал мне бумажку с телефонным номером. – Майора Коновалова спросишь – это я. Или полковника Мешкова... Ладно, дружище. Пора мне.

Сергей вышел в прихожую.

– Бабу ждешь? – снова подмигнув, спросил он. – Баба – это хорошо. Ну, бывай.

– До свидания, – только и пробормотал я, когда дверь за моим неожиданным гостем уже захлопнулась.

Вот, елки-палки, цирк. Как он там говорил – ростовский зоопарк? Во-во, точно! Все на места становится. И министерство, в которое попал неизвестно каким образом видоизмененный товарищ Тычков, и его директорская должность... Одно не ясно, неужели из-за их операции академика нашего на пенсию отправили?! Хотя, старик уже. Правильно, наверное, сделали. Надо и молодым дать поработать во благо и на славу.

Что теперь с доном Педро нашим будет? Посадят? Снова в дурдом упекут? Или... Нет, до "или" дело дойти не должно. А я? Может, он для отвода глаз меня успокаивал? А ну как запрут в какую-нибудь секретную лабораторию и начнут там на молекулы разбирать? Чай, не каждый день встретишь колбасу в человека превращенную. Может скрыться, пока не поздно? Ага, скроешься от них... Нет, у этих везде свои глаза и уши. Даже не мечтай, Сервелант. Влип ты по самые помидоры.

Грустные мысли мои оборвал звонок в дверь. За этим детективом я и про Машу совсем забыл. Вот, елки зеленые!

– Привет, Змей! Ждешь?

– Здравствуй, Маш... Я тут убираюсь, – начал оправдываться я за свой внешний вид, – Сейчас пол на кухне домою, подождешь?

– Куда ж я денусь? Помочь?

– Нет, что ты... Проходи... Я сейчас. Там пластинки, включай любую. В наследство от Коли достались... Целая коллекция... – я побежал домывать кухню и переодеваться.

Через пять минут дело было сделано. Маша сидела в кресле, пождав под себя ноги, и слушала Барбару Стрейзанд. Увидев меня, она протянула ко мне руки:

– Ну, чего же ты застыл, индеец. Иди ко мне.

Я подошел и опустился перед ней на колени.

– Ужинать будешь? – ну не знал я, Леша, с чего начать, вот и ляпнул первое, что пришло в голову.

– Буду, – просто ответила Маша. – Обожаю есть в постели! Говорят, что секс, которого, кстати, у нас в стране нет, сильно возбуждает аппетит, который, кстати, у любого здорового человека быть должен по определению. Вот и проверим. Ты, надеюсь, не против?

"Спрашиваешь!" – хотел ответить я, но промолчал. Какой же нормальный мужик от секса откажется?! Да еще с любимой женщиной.

А Маша – любимая. Теперь я это знал точно.

Интересная все-таки штука – судьба...

Тычков вылетел из моей головы куда-то в стратосферу. За ним клином потянулись полковник Мешков со Слоном Коноваловым, Коля с Таней и Маринкой. Этот косяк перелетных мыслей замыкала Наташка, представившаяся мне почему-то в белом рабочем халате с дурацкими черными пуговицами. Она, в отличие от других участников полета, держала в руках по палке копченой колбасы...

А потом мне стало так хорошо, как никогда до сих пор не было. Словами этого не описать, Леша. Поэтому и не буду.

А потом мы ужинали в постели – проверяли аппетит...

А потом...

А совсем потом... настало утро. Но идти никуда не хотелось. Однако косяк мыслей, скрывшийся вчера за горизонтом, возвращался. И впереди летел Лев Макарович Тычков собственной персоной. Черт! Проспал? Нет. Ну, слава Богу.

Я нехотя поднялся с дивана и направился в ванную.

Маша спала.

Глава восемнадцатая, в которой происходят события, благодаря которым научная карьера Сервеланта резко, но не сказать, что неожиданно, обрывается

На подходе к институту я увидел непривычную картину. У проходной стояла карета скорой помощи, впереди и позади которой насторожили свои мигалки желтые милицейские «волги». Вокруг автомобилей застыли вооруженные армейские офицеры. Из скорой двое здоровых мужиков в белых халатах выкатывали носилки, накрытые белой простыней. Вокруг них суетился, размахивая руками, мужчина в небесно-голубом пиджаке. Подойдя поближе я узнал в последнем Макарыча. Ага, значит, пациент уже прибыл.

Тычков, заметив меня, призывно махнул рукой.

– Сервелант Николаич, прохлаждаться нам некогда. Пора приниматься за работу. Вы готовы?

– Всегда готов, Лев Макарыч, – ответил я совершенно спокойно, – когда начинаем?

– Немедленно, друг мой, немедленно! Сейчас должны доставить материал.

Я не сразу понял, какой материал имеет в виду Тычков, но когда до меня дошло, то по спине поползли холодные мурашки. Вот, зараза! Где же Слон? Неужели он не успеет?

Мы с Тычковым в сопровождении двух старлеев уже входили в здание, когда с ревом сирены подкатил серо-синий уазик, из которого вывели... я не верил собственным глазам! Из уазика выволокли тщедушного мужиченку с белесыми волосами и длинной растрепанной бородой. Лев Макарыч! Нет, не этот, а тот, прошлый, которого больше года назад увезли из института в известном направлении. Дед Мороз! Не может быть! Наташка ж говорила, что бывшее тело завлаба растворили в кислоте. Врала? Но в чем смысл такой лжи? Неужели, притворяясь обманутой дурочкой, она все это время шпионила за нами. Вот, гадина. "Аккуратнее на виражах, Сервелант, – попытался я себя успокоить. – Она просто всего не знала".

Но мною уже начала овладевать паника. Какой кошмар!

Однако, когда в холле я различил очертания невзрачной фигуры, сразу успокоился. Слава тебе, бог колбасный! Невзрачный. Мешков. Значит и Слон где-то неподалеку. Ффу...

Мешков, увидев меня, незаметным жестом сжал ладонь в кулак и легонько кивнул. Мол, держись. Я незаметно кивнул в ответ.

Макарыч, не тот, который Дед Мороз, а директор – дон Педро, как мне показалось, почувствовал неладное и принялся меня торопить.

– Идемте скорее, Сервелант Николаевич, нам еще аппаратуру готовить. Все ваши уже на месте, их Зинаида с утра обзвонила. Кстати, ваш телефон не отвечал. Отключили?

– Наверное, с линией проблемы, – соврал я.

Как же, скажу ему, что специально аппарат вырубил.

– Ладно, не имеет значения. Дуйте к себе, я присоединюсь чуть позже. – Дон Педро резко развернулся и побежал вниз по лестнице, туда, откуда мы только что пришли. Я лишь услышал его взволнованный голос. – Охрана, никого без особого распоряжения не пускать! Опоздавших сотрудников гнать в шею! Пора начать увольнять этих бездельников за прогулы.

Вот, думаю, быстрый какой. Увольнять! Посмотрим еще, кто кого.

Влетев в лабораторию, я набросился на Наташку:

– Ты же сказала, – задыхался я от быстрого бега и клокочущего внутри меня возмущения, – в кислоте растворили! Ты же...

– Успокойся! Успокойся, Сервелант! Я сама до сегодняшнего дня сама ничего не знала, – Наташка попятилась к стене. – Не помогала я ему, слышишь?! Не помогала! Он сам! Я только подготовила тогда... и ушла.

– Сам?! – ярость кипела во мне. – Сам, говоришь?! А кто экстракты в мозг вводил, а?! Кто за приборами следил?! Тоже сам?!

– Понятия не имею, – чуть слышно прошептала Наталья. – Слушай, я как-то об этом совсем не подумала.

И тут наши с ней взгляды упали на Сашу с Аленой. Алена хлопала ресницами, ничего не понимая. Зато лицо Огуречина перекосила красноречивая гримаса.

– А-а, догадались! Да, да... Я это. Я! А ты, придурок, уже и в завлабы намылился, да? Колбаса чертова! Хрена тебе с маслом, а не лабораторию! Моя! Она по праву моя! А твой Колюня – идиот, каких поискать.

– Почему это он идиот? – опешил я.

– А потому, что умный очень! Потому и кретин! Ему и лабораторию, и сектор, и дочь академика! А мне?! Что мне достанется?! Вы хоть раз обо мне с Чудотворцем думали? Я-то нормальный человек! Я тоже всего хочу! Сволочи... Ненавижу!

– Саша! – воскликнула Алена, но слезы уже бежали по ее щекам. – Что с тобой? Ты чего на ребят накинулся? Я не понимаю. Объясни мне, Сашенька...

– Отвали, уродина. Свадьбы не будет!

– Я... ур-родина? – голос Алены задрожал, и она в истерике бросилась в Наташкины объятья. – Я? Я – уродина?

Я онемел. Огуречин стоял напротив меня со сжатыми кулаками, раздуваясь от закипевших чувств. Мне стало страшно, но тут из-за плеча раздался спокойный голос:

– Успокойтесь, гражданочка. Никакая вы не уродина. Это я вам как эксперт говорю. Встречаются особы и пострашнее, поверьте личному опыту, – Слон появился вовремя, и его дурацкое успокоение сработало на все сто. Девчонки заулыбались. – Майор Коновалов, граждане. Это вы – гражданин Огуречин?

Слон обратился к Саше. Тот сразу как-то обмяк и погрустнел.

– Я... А что, собственно, п-происходит?

– Позже узнаете. И не здесь, – проговорил Слон и свою положил тяжелую руку бедняге на плечо. – Пройдемте. До свидания, товарищ Московский. Дамы? Все нормально. Просьба – не уезжать из города. Надеюсь, обойдемся без подписок.

– Обойдемся, – кивнул я. – А что, уже все?

– Все, Сервелант Николаевич. Операция отменяется. Академик пять минут назад скончался. Он уже по дороге в морг. Так что... занимайтесь текущей работой. Да, кстати, – вспомнил Коновалов, – попрошу у вас известную папочку из сейфа. Очень важная улика, понимаете ли.

Я открыл несгораемый шкаф и вытащил на свет божий "труды" Тычкова.

– Спасибо, – поблагодарил Слон. – До встречи, товарищи.

К гадалке не ходи, было и так ясно, что работы сегодня не получится. И вообще, что теперь с институтом будет? Старого директора на пенсию отправили, нового, похоже, арестовали. Все сотрудники в панике. Один Коля в отпуске. Огуречин тоже, скорее всего, исчезнет на некоторое время из поля зрения. Не по собственному, понятно, желанию.

Наташа пошла провожать все еще расстроенную Алену. Да, не сладко ей. Наташке, впрочем, тоже. Но эта сама виновата. Алену же... Алену жаль не по-детски. Нда, поворотец...

Я минут пятнадцать посидел за своим столом, а потом решил, что делать мне больше в этом учреждении теперь уж точно нечего. Скинул халат, запер дверь и направился в отдел кадров. Заявление об уходе приняли без вопросов, сказали только, что приказ подписать некому, поэтому придется подождать.

– Что же мне делать?

– А ничего. Ходите на работу, если хотите. Не хотите – можете не ходить. Новый директор появится, вас по телефону известят. Тогда и расчет получите, и трудовую. Всего доброго, Сервелант Николаевич. Жаль, что уходите.

– Самому жаль. Но оставаться здесь не могу. До свидания.

За вертушкой снова сидел уже подзабытый Степан, скалясь вставной улыбкой боевого киборга.

– Что, Сервелант, надоело работать?

– Надоело. Ухожу я, Степан.

– Как знаешь, твое дело молодое. Удачи!

– Спасибо.

– Ты это... не забывай нас, захаживай...

Я вышел на улицу.

Солнце еще не в зените, а жара уже такая, что в каменном мешке города делась совсем нечего. Эх, свалить бы на Вуоксу. Или в Кавголово хотя бы. Но нельзя. Вдруг вызовут?

Я не спеша шел по улицам, вглядываясь в пыльные витрины и улыбался своему отражению. Ноги несли меня к Елисеевскому.

Маши на работе не оказалось. Продавщица, обещавшая позвать ее через минуточку, минуточку и отсутствовала. Но вернувшись, развела руками. Мол, Мария Станиславовна неважно с самого утра неважно себя чувствовала. Ушла, в общем.

Длинные гудки в трубке телефон-автомата буквально рвали мой слух. ...Семь, восемь... четырнадцать, пятнадцать... Не отвечает. Странно. Не случилось ли чего? Добежал до остановки, я каким-то чудом запрыгнул в закрывающуюся дверь отходящего троллейбуса...

За дверью слышались шорохи. В квартире, похоже, кто-то есть. Маша? Мать ее с дачи вернулась? Я звонил и звонил, потом начал барабанить в дверь кулаком. Никто не открывал. Я снова прислушался: шорохи стихли. А может, мне послышалось? Не было никаких звуков?

Домой идти не хотелось. Николая с Таней в городе нет. Мысль о том, чтобы вернуться в институт, вызвала лишь приступ отвращения. Я сел на ступеньки парадной лестницы и опустил голову на колени.

Через какое-то время снизу до меня донесся скрип открываемой двери и быстрые шаги. Поднималась женщина – каблучки цокали по ступеням словно маленькие, подкованные копытца.

– Змей? – передо мной стояла Маша. – Ты здесь? А я с работы сбежала, к тебе ездила...

– Ты? Ко мне?

– Удивляешься? Весь город только и говорит, что в вашем институте маньяка арестовали. Я как от нашей продавщицы услышала, сразу рванула. К тебе на работу. Сказали – ушел. Я домой к тебе... А ты... У тебя все нормально?

– Лучше не бывает, – сказал я и улыбнулся. – Уволился я, Машка. К чертям собачим уволился!

– Бывает, – пожав плечами, улыбнулась она в ответ и уселась рядышком. – Чем заниматься будем?

– Сейчас или вообще? – я обнял ее за плечи.

– Ну... до "вообще" мне сейчас дела мало... Ты есть хочешь?

– Не-а.

– Тогда пошли ко мне. Аппетит нагуляем...

Как ты, наверное, догадался, Леша, домой я в тот день не попал. Провалялись мы до позднего вечера в постели. Изредка я рассказывал Маше истории из своей недолгой, но насыщенной невероятными событиями и приключениями жизни. Любили друг друга. Смеялись. Снова любили... Машка от души хохотала над «женщиной с эротичными руками», а потом этими самыми руками...

В общем, мне было так хорошо, как никогда раньше. Ей, надеюсь, тоже.

Эх, Леша... Завидую я себе. Черной завистью завидую...

Глава девятнадцатая, последняя, повествующая о том, как Сервелант неожиданно для себя попадает в высшие интеллектуальные сферы

Через пару недель из Сочи вернулся Коля с семьей. Все такие загорелые, отдохнувшие, счастливые. Маринка привезла целую авоську сушеных морских звезд, камушков и ракушек. Со мной поделилась щедро!

К этому времени пол-института побывало на допросах. Вызывали и Наталью с Аленой. Девчонки рассказывали, что все прошло гладко. Спрашивали их о том, что они видели и что обо все этом думают. В общем, ничего интересного. А про меня, похоже, забыли. Я уж волноваться начал, хотел звонить Слону. Еле удержался. В конце концов, понадоблюсь – сами найдут.

Огуречин из нашего поля зрения пропал. Бестолковые поговаривали, что сидит в каком-то закрытом карцере. Тоже мне, удумали! В карцер преступников за плохое поведение сажают, а Сашу еще не судили даже. Да и за что его? За помощь начальству? Ну уж...

Оба Макарыча – дон Педро и Дед Мороз тоже являлись лишь в конкретно искаженных, должно быть, доходивших до нас слухах. Мол, препарировать их будут, научные эксперименты разные проводить в тайной спецклинике. Я, Леша, подобной ерунде никогда не верил.

В институт пришел новый директор – толстый усатый генерал, которому вся наша наука была до лампочки. Меня уволили, выдали расчет и трудовую книжку. Колю ж по приезду повысили до начальника сектора. Девчонок – Наталью с Аленой – он забрал к себе, и лаборатория наша сама собой прекратила свое существование.