Текст книги "Монета Бога Теней (СИ)"

Автор книги: Aaron Byrne

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Были у Роланда, а я переселился туда намного позже. Драконий клык, сам по себе, населяли семьи охотников, наемников, алхимиков – поэтому у нас с ним довольно широкий запас знаний. – Алистер вскочил на ноги и стал надевать куртку на голое тело, справившись с этим, он взял колчан и лук, лежавшие костра. – Нужно добыть еду.

– Мы же уже ели.

– Ягоды непростые, поверь, скоро ты сам начнешь думать о пище. Кровь в твоем теле течет сейчас быстрее обычного, согревает, а это отнимает много сил. – Рыцарь и воин провели добытчика взглядом, пока он постепенно скрывался в тумане, набирая скорость и перескакивая через корни.

*****

Где-то в глубине Темнолесья стояла часовня. Она единственная в этих землях была символом богов света, пока пять лет назад все их служители не были жестоко убиты. Заброшенное строение скрывалось в самом сердце леса, увы, теперешние прихожане утратили веру, даже если когда-то и поклонялись богам. Она служила кое-чему другому, вполне земному и настоящему. Единственный просвет в кронах освещал крышу храма, дивное зрелище – некая пыльца спускалась через этот луч, что напоминало легкий снегопад. Тропа к храму давно заросла, падавший на нее свет делал видимыми кусты, миновав которые, можно было добраться до постройки с башней и колоколами. Часовня еще не утратила свой величественный облик, наверное, многие художники захотели бы прийти на это место, только лишь для того, чтобы перенести красоту здания на холст.

Прихожанин храма, некий Бернард Борн, спешно зашел в часовню, не обращая внимания, что втаптывает в грязь белые цветы. Бернард был одет в тяжелые латы из черной стали – довольно редкого металла, месторождения которого располагались только в этих краях. У него были каштановые волосы, а глаза имели необычный цвет: один из них был синий, другой – светло-коричневый, почти медовый. Стоило одетому в черное воину переступить порог и отворить массивную дубовую дверь, перед ним предстал человек, похожий на священника, могло показаться, что он давно ожидал гостя. Служитель храма был слегка потрепан: от вина на рясе остались красные пятна, коричневые же напоминали свежую кровь. Мужчина был рыжеволосый, коренастый. Его коротко стриженные волосы не скрывали небольших шрамов на лице и шее. Монах повернулся лицом к посетителю, а его черные глаза, казалось, были способны прожечь собеседника насквозь.

– Измаил?

– Ожидал увидеть в моем доме кого-то другого? – Насмешливо спросил названный Измаилом, подойдя к гостю вплотную. – Разве ты удивлен, Бернард?

– Не могу привыкнуть к твоему новому образу, вот и все. Наемный убийца маскируется под святошу из храма света, кому скажи, воспримут как шутку. Дикость. Ты меня знаешь, я не поболтать заскочил, у меня есть для тебя работа, заказ одного из моих знакомых.

– Видал я твоих знакомых в глубокой могиле, которую лично бы вырыл.

– Из-за твоего «плохого опыта», ты не обращаешь внимания на детали. Не вижу прежнего задорного подхода, ради которого я и обращаюсь за твоими услугами. Я считаю тебя деловым человеком, не пытайся разубедить меня в этом, а лучше выслушай.

– Последний раз, когда я работал на твоего друга, треклятого принца, я убил своего родного брата, всадил два арбалетных болта ему в самое сердце. Так что я не особо горю желанием продолжать сотрудничество, обещай хоть золотые горы. И советую тебе убраться подальше, пока есть на чем сапоги носить.

– Кто мог знать, что твой брат сунется в Легион? Он же простой вор, а его смерть – лишь совпадение. Никто ведь не знает о контракте? Помни, заказчик заплатил достаточно, чтобы ты молчал. Хотя представляю, как хочется похвастаться своим участием в засаде на Легион.

– Бернард, друг мой. – Вздохнул Измаил, отойдя и присев на деревянную скамью. За ним последовал и гость, уставившись на разрисованные красками стены: рисунки изображали всех известных богов, но были выполнены в непривычном стиле, в некоторых местах, на штукатурке, виднелись засохшие пятна крови. Внутри храма было темно, редкие лучи света доходили до поросшего травой пола, они пробивались через мелкие трещины в черепице. Зал был заставлен деревянными скамейками, часть была перевернута, часть разбита, а некоторые вовсе поросли лианами. – Тот контракт был воистину грандиозен, готов признать это. Продуманный план с неизвестным мотивом, однако, я не горжусь участием в нем. Я убил принца, зарезал многих серых легионеров, которые, прошу заметить, были великими воинами. Но никто не сможет вернуть мне брата.

– Я знаю, что способно облегчить боль потери. – Заметил Бернард, невзначай положив между собой и наемником кожаный кошель, полный монет. – Разве родня не продается? Тем вечером, ты не только потерял брата, которого, насколько мне известно, бросил еще в детстве, как и его отец. Тогда некий Измаил обогатился на несколько лет вперед. Не каждому выпадает шанс так заработать. Да и вообще, если хочешь изображать страдальца и не заключать контракт, не ищи для этого повод.

– Кто наша жертва?

– Рыцарь.

– Черт, зачем столько информации!

– Сарказм?

– Нет, что ты. – Возмутился Измаил. – Конечно это сарказм, продажная ты скотина. Говори, кого нужно убить и как, потом назови, за сколько и где. Я тебе не сказочная фея, мне нужна точная информация, если ты хочешь заказать человека, понимаешь? Не думай, что я способен читать мысли, выродок ты эдакий! – Сплюнул Измаил, чуть не попав Бернарду на сапог.

– Рыцарь Ордена Пламенного сердца, некий сэр Титус, седой и безукоризненно правильный. Настолько, что мне тошно становится, когда слышу о нем. В общем, этот образец чести должен умереть, и я, считай, заказал ему надгробие, поэтому не оплошай.

– Ясно, нужно убить старика-рыцаря. Кому-то тростью пригрозил?

– Он молод, предан идеалам ордена. Седина не от долгих лет, тебе стоит ожидать серьезного отпора с его стороны. Заказчик – мой старший брат Кроули, ты наверняка слышал о нем, недавно он зашел ко мне с просьбой прикрыть его отход через границу. Даже подумать не мог, что нелегкая приведет предателя в Темнолесье. Я дал ему своих людей, знающих безопасный переход через границу, но твоя цель, как думает Кроули, тоже пойдет через эти гиблые места, в надежде поймать своего врага. Вот такая вот Титус заноза в заду.

– Кроули Борн, он же тоже рыцарь ордена Пламенного Сердца? Недолюбливаю этих рубак, они, сволочи, убили нашу с братом мать, оставив только отца, который тоже исчез спустя пару лет. Все печально, у меня такая история – впору с девушками знакомиться, на жалость буду давить. Хотя знаешь, не волнуйся, его, скорее всего, убьет лес, так как сам он не дойдет даже до его середины, тамошние животные любят путешественников.

– Как и разбойники. Возможно, ты прав, но не расслабляйся. И, кстати, не все рыцари так плохи, странно слышать подобные высказывания от братоубийцы. Рыцари, зачастую, доблестные люди, преданные идеалам.

– Особенно ты, как же. Или твой брат, просто мессия. Ну, вот сам посуди, есть исключения? Пожалуй ты прав, есть. Вот! Например, одного хорошего рыцаря мне только что заказали. Просто такими быть не выгодно, героям везет только в легендах. – Оскалился наемник. – У него есть соратники? Какая-то подмога, может телохранители?

– Откуда? – Засмеялся Бернард – Люди брата всех вырезали, затем устроили засаду в городке, где обитал Титус. Так что, если он отправился через границу, проблемы с законом гарантированы. Но воин почему-то не рассчитывает на успех своих подданных. Титус хорошо владеет мечом, но по его словам, часто справляется и без оружия.

– Посмотрим, способен ли этот хвастун справиться со мной, как он должен умереть?

– Как угодно.

– Скучный подход к делу, мог бы попросить о длительной пытке, смерти от переедания, например.

– Что, прости?

– Не важно, вспомнил кое-что, веселый контракт был.

– Ты сумасшедший. – Заверил Бернард.

– Так же намного романтичнее. Вот, например, пять лет назад, мне попался один святоша, нужно было прийти в храм, дождаться пока все послушники разойдутся по своим селениям, после чего убить его, но не просто так. Разумеется – не сразу, попросили попытать, чем дольше, тем больше мне заплатят. По расценкам заказчика, я получаю пять монет за день страданий жертвы.

– И насколько ты оказался жаден к золоту?

– Достаточно. – Улыбнулся Измаил, его нездоровый оскал вызывал чувство опасения у Бернарда. – Тот скончался, только это заняло целых два месяца. Заказчик не стал платить больше, чем за неделю мучений жертвы, пришлось пытать и его. Глупец недооценил меня, и они оба зарыты под этим храмом, ведь при жизни были братьями.

– Брат заказал своего брата, притом священника. Зачем ему это понадобилось?

– Хотел забрать себе храм, в итоге получил, но уже в качестве собственного склепа. Ох, уж эти верующие, говорят о чистоте души, а сами марают ее грехами. Собственно, что насчет оплаты? – Поинтересовался наемник, обняв нанимателя, словно свою возлюбленную, отчего заставил его попятиться назад.

– Пять сотен, сможешь заказать себе золотую броню.

– Будем считать, что ты предложил на пару сотен больше. Как я получу деньги?

– Немного же тебе нужно для счастья. Знаешь город Драконий клык?

– Я там рос, пока присматривал за братом. Конечно, знаю, да и вообще, все равно нашел бы, город – не иголка в стоге сена, даже если ты не слышал о нем раньше. Да что там иголку, я бы отыскал и проблеск света в твоей темной натуре.

– Измаил, что не так с моей натурой?

– Ты главнокомандующий форта Черный пик, северянин, рыцарь. Помогаешь преступнику бежать через границу. При этом занимаешь должность главы единственного форта королевства вблизи Темнолесья и мог бы получить более высокое звание, поступив согласно уставу. Но куда там: занимаешься работорговлей, насилуешь молоденьких служанок, твою последнюю «любовь» я однажды нашел в лесу. И я не думаю, что она сама вскрыла себе горло. Ты настоящий демон. А семь лет назад подбил меня сражаться против Легиона, чтобы убить наследника престола по приказу другого принца, опять же – брат заказал брата, это безумие. Из этого мог бы выйти занятный рассказ, если бы у какого-то сумасшедшего хватило фантазии описать подобный бред в своей книге.

– Книга о том, что происходит, происходило, и будет происходить?

– Да, ты бы не почитал подобную рукопись?

– Пожалуй, нет. – Недолго думая, ответил Бернард, опустив взгляд на испорченную проросшими корнями мраморную кладку. – Столь безумный сценарий тяжел для восприятия. Слишком много греха, понимаешь меня, Измаил?

– Как и в убийстве своего же брата, верно?

– Мало заплатили? Хватит меня в этом обвинять, не я натягивал тетиву твоего лука.

– У меня был арбалет, выродок. Я лучший стрелок во всем Темнолесье, но предпочитаю арбалет, а не лук, ведь мощность выстрела оправдывает любую точность. Да нет, ты заплатил вполне достаточно, просто я потерял больше, чем обрел. И я вовсе не обвиняю тебя, иначе давно бы тебя прикончил. Я ненавижу себя, но не могу решиться на самоубийство, знаешь почему?

– Нет. – Поинтересовался Бернард.

– Моя семья славилась своей точностью в стрельбе. Отец, брат и я были мастерами на этом поприще, наша точность – родовой дар, который передается по наследству. Словно предок, чье имя записано у корня семейного древа, продал за это душу.

– Как это связано с самоубийством?

– Связано это с тем, что я лучший стрелок в Темнолесье, а может быть и на всем севере, как преступный мир выживет без такого наемника? Покажи мне стрелка, более точного, чем я, и он умрет от моего выстрела. А, Бернард? Покажешь мне более точные руки, чем мои?

*****

Стрела была готова к затяжному полету, сорваться ей не позволяла лишь цепкая рука Алистера, сосредоточенного на лесной тьме, в которой таилась цель. Он отлично видел во мраке, этому его успел научить отец, перед тем как канул в неизвестность. Хоть потом исчез и брат, его место занял сын кузнеца Роланд, ставший ему почти родичем. Он был потомственным воином, из которого северяне пытались вырастить кого-то другого: библиотекаря или писца, однако его рука тянулась к оружию. Терпение, вот чего не хватало Роланду. Это качество было у Алистера, поэтому друзья дополняли друг друга. Но у разведчика напрочь отсутствовало рвение к чему-либо. Он был способен ударить в спину, убить женщину, ребенка, если это хоть как-то было ему на руку. Эти мысли часто посещали его, Алистер регулярно предавался воспоминаниям, пытаясь воскресить в памяти что-то из своего детства, лицо матери и наставления отца или просто то, чем можно будет себя пытать.

Но как только он натягивал тетиву и прицеливался, все раздумья куда-то исчезали. Он становился хищником, сливаясь с луком, ветром и природой. Не стоит даже говорить, что любая цель превращалась в часть его сознания, а сам стрелок – в источник, готовый выпустить смертоносную стрелу. Вокруг все исчезало, важной оставалась лишь дистанция. Тетива становилась натянутым нервом, а древко лука – продолжением тела. В течение получаса Алистер подкрадывался к кабану сзади так, что ветер дул со стороны их будущего ужина. Ведь запах мог разоблачить человека, оставляя двух спутников и его самого голодными. Нюх и слух у этого неуклюжего животного были достаточно хороши, любой охотник знает о преимуществах дичи, ведь самая легкая нажива, как правило, несъедобная. Алистер учел дистанцию и направление ветра, его дыхание стало едва ощутимым, а разум очистился, подготовившись к выстрелу. Огрубевшие и побелевшие от тугой тетивы пальцы разжались, тихо засвистев, стрела исчезла во тьме – дикое животное истошно взревело. Зверю не хватило реакции и интуиции, за что он и поплатился. Алистер считал это обычным делом, ведь все основывалось не только на естественном отборе, но и на принципе пищевой цепи. Сильный ест более слабого, менее быстрого, после чего отправляется на ужин тому, кто окажется сильнее, ловчее и умнее его. Эта же схема работала и с людьми, поэтому он не был одним из тех, кто поддавался эмоциональным привязанностям, не шел на поводу у совести и чести, а просто старался прожить несколько лишних дней без приключений.

Когда охотник вернулся к Роланду и Титусу с добычей и бросил тушу у костра, воин ничуть не удивился. Ведь времена, когда они были еще детьми и вдвоем шли на охоту, чтобы поймать хотя бы оленя, раненного волком, давно прошли. Тогда друзья подолгу не решались убить несчастное животное. Сейчас все было иначе, Роланд еще не встречал человека, более искусного в охоте, чем Алистер, Стрела торчала точно из растекшегося глаза кабана, крови почти не было. А шкуру зверя, вполне можно было бы продать, если бы только у них было достаточно времени. Седой рыцарь, вытерев пот со лба, кивком указал на добычу.

– Как ты так близко подошел к животному, не спугнув его?

– Я и не подходил. – Ответил Алистер, копаясь в сумке в поиске ножа для свежевания. Титус мельком глянул на Роланда, но он кивнул, якобы соглашаясь со стрелком.

– И ты угодил прямиком в этот маленький глаз, при такой-то темноте?

– Как и у любого другого человека, у меня есть определенный талант. И говорю тебе, вовсе необязательно дышать зверю в затылок, чтобы не промазать.

– А если нет? А если нет никакого таланта?

– А если нет, человек становится священником или рыцарем.

– Сделаю вид, что не слышал этого. – Вздохнул рыцарь. – Хочешь сказать, у тебя талант к стрельбе?

– Скорее, талант делать мертвое из живого. Это касается не только бедных животных, но и людей. Разница лишь в том, что звери не заслуживают смерти, мы убиваем их для собственного выживания. Они рождены для этого. Талант к стрельбе нельзя назвать врожденным даром.

– В таком случае это меткость?

– Не только она, Титус. – Алистер искренне улыбнулся, рыцарь смог это прочитать. – Это талант к выдержке, ловкости и скрытности. А вообще, у меня талант терпеть байки Роланда, немногие способны дослушать его до конца.

– По тому, как ловко ты рыщешь по карманам покойников, можно было предположить, что ты и воровать умелец. Что скажешь, сможешь подрезать кошелек?

– Да, я вор. – Признался Алистер. – И знаешь, я отличный вор. Это скорее мировоззрение, чем талант, чтобы ты знал. Некоторые воры язвят о том, что они не крадут, а берут взаймы. Это выводит меня из себя, ведь присвоение чужого – это искусство, как убийство или созидание чего-либо. Мир переполнен красками, не люблю, когда их наносят нелепыми штрихами. Да и попал я в Серый легион только из-за того, что предпринял не самую удачную попытку кражи, как показал опыт – единственную неудачную.

– Как же получилось, что вор стал разведчиком Легиона? – Поинтересовался рыцарь, подобный каламбур не укладывался в его голове. Серый легион – элита королевских войск, и тут такое, все это походит на красивую ложь, сказку, но его собеседник говорил правду. Несомненно, Алистер хороший лжец, но некоторые проявления в мимике выдали бы его, будь сказанное вымыслом.

– Как-то близ Темнолесья, принц Уильям разбил лагерь. Порядка двух десятков солдат, двенадцать палаток. За вечер стоянку обнесли частоколом, выставили часовых и занялись обычными делами, на которые я плевать хотел. Я был молод, но уже многое умел. Об этом знала и одна очень плохая компания в нашем селении. – Алистер наклонился к костру, радостно протянув руку над жаром, на указательном пальце блеснул золотой перстень. – Меня заставили украсть это.

– Перстень? – Удивился слушатель, поморщившись, Титус попятился назад, глядя на собеседника как на безумца. – Сунуться в военный лагерь Легиона ради жалкого кольца? Как тебя заставили? Чем подкупили или шантажировали, что могло заставить тебя пойти на такое безумие?

– Это королевская печатка, мне обещали хорошо заплатить.

– Что бы еще могло заставить его рисковать? – Засмеялся Роланд, потерев свою щетину.

– Ну, допустим, ты принял этот бредовый заказ, и?

– И? – Улыбнулся Алистер, приступив к свежеванию кабана. – И я украл его, это был просто прекрасный момент. Увы, попытка не увенчалась тем успехом, на который я рассчитывал. Сердце билось так, словно вот-вот должно было выпрыгнуть из груди. Мгновенье, когда я проскочил за спиной часового, показалось мне вечностью. Со временем я слегка не угадал, пробрался слишком рано, принц еще даже не готовился ко сну. Тогда я решил подождать в темноте, за палаткой, где были сложены ветки и бревна. Легионеры собирались пировать, а я ждал все это время.

– В ветках за палаткой принца?

– Да. – Покачал головой Алистер, он уже вырезал большие куски мяса и выкладывал их на тряпку около себя. – Все тело чесалось, виной тому были мелкие жуки, ветки, чертова крапива, но я терпел. И когда все офицеры стали расходиться, я понял, что принц не пьет.

– Это плохо?

– Это говорит о том, что сон у него чуткий, легко разбудить. Да он и не выглядел сонным, так что да, плохо. Я, такой терпеливый, пролежал там еще несколько часов, пока не услышал громкое сопение королевских ноздрей. Маленьким ножиком, которым обычно подрезал кошели с монетами, вскрыл палатку, благо шов был рядом со мной. Старался делать все как можно тише. Так же бесшумно пролез в отверстие, очутившись под кроватью принца. Подумай только! Черт, принц возил с собой треклятую кровать!

– Зажиточные, сволочи. – Заметил Роланд, не отрывая взгляда от сочного мяса.

– В общем, везение на этом не закончилось. Я знал, что мое терпение окупится, спокойно лежа под кроватью, с которой свисала рука с перстнем. – Рассказчик поменялся в лице, словно насмехаясь над собой. – Я стал верить в богов, был в восторге от себя и стечения обстоятельств, но только потом меня озарило. Я подумал: ладно Алистер! Молодец! Но как теперь снять кольцо с пальца, не разбудив принца?

– И как же? – Улыбнулся Титус, помимо самой истории, его очень радовала честная и искренняя улыбка Алистера, которую он даже не рассчитывал увидеть, ведь с каждым словом разведчик все больше сиял, появлялись вспышки каких-то эмоций, которых, он, очевидно, избегал.

– Да никак. – Поник Алистер, сдерживая смех и не отрываясь от приготовления. – Логично было бы взять масло и полить палец, чтобы аккуратно скрутить с него кольцо. Но масла нигде не было, я осмотрел все, что только мог. Затем я попробовал снять перстень, у меня не вышло. И тут, была допущена критическая ошибка– паника, которая была вызвана часовым, направлявшимся, к палатке: я решил не медлить и очень сильно дернул перстень.

– Получилось?

– Да, в каком-то смысле – получилось. Украл перстень, а заодно сломал палец самому принцу, после чего попытался удрать через разрез в палатке под неслыханные ранее высказывания наследника престола и припадочные крики часового. Передать не могу то, что испытывал в тот момент, страшнее мне никогда не было. Часовой нырнул под кровать и схватил меня за сапог, который так и остался у него в руке, а я, словно скользкая рыба, вынырнул из палатки. Я был пойман, но уже на частоколе при попытке перелезть через него. Они бы казнили меня на месте, только Легиону нужен был человек, который хорошо знал здешние края. Что-то вроде проводника, ведь карты Темнолесья никто не составлял. Выбор был невелик: между плахой и службой короне, я предпочел жизнь. Могли, как минимум, руку отсечь, но и этого не стали делать, проявили милосердие.

– А перстень?

– Я сослужил Легиону довольно хорошую службу, незаметно проведя целую толпу к лагерю дикарей, обойдя несколько засад разбойников, после этого принц лично наградил меня. Смеясь, попросил больше ничего ему не ломать. После исполнения долга я мог вернуться домой, но не стал, ведь служба в разведке Легиона имела определенные плюсы.

– А Роланд?

– Встретил его в столице, как одного из рекрутов королевской стражи. Замолвил за друга словечко и потащил за собой. Рассчитывал, что теперь мы заживем не хуже королей, но спустя две недели, началась война с Везерлехом.

– Я нисколько не расстроен. – Пожал плечами Роланд. – Мы прожили отличную жизнь и уже имеем то, что будем вспоминать, когда придет старость. Я был стражником, и кроме патрулирования улиц мне не поручали совсем ничего: просто броди, да говори какую-то чепуху проходящим путникам. Я тогда год не видел Алистера, не знал даже, жив ли он. Думал написать ему письмо, но в город пришел Серый легион. Я как раз был на посту, недалеко от ворот. Помню, как гордо шли легионеры, и как я завидовал им. И вот смотрю – один из солдат покинул строй, и двинулся прямо на меня.

– Это был Алистер?

– Да, я впервые увидел его в светлой одежде. – Признался северянин, рыцарь искренне улыбнулся, постаравшись представить тот момент. Они тогда вернулись после зачистки горного хребта от дикарей. Приехали в столицу получать заслуженные почести. На нем была парадная форма: кольчужная броня с легкими стальными пластинами, поверх нее – светло-серая туника и лук из белого дерева.

– Где же он его потерял?

– Сломал. – Вздохнул Алистер. – Сломал, а не потерял. Луки из белого дерева, знаешь ли, практически невесомы, но вот удар топора не выдерживают. Спустя несколько недель, при очередной зачистке убежищ варваров, со мной столкнулся противник. Лоб в лоб, я не ожидал такого и не успел достать клинок, дабы парировать удар. Прикрылся тем, что было в руках, а после, придушил сволочь тетивой разрубленного пополам лука.

– А где был тогда Роланд?

– Я уже договорился, чтобы его взяли в Легион. Он проходил обучение в столице, и присоединился ко мне лишь спустя месяц. – Алистер замялся, потерев затылок. – Тогда столько друзей были живы, трудно поверить в то, что их больше нет, хоть и умирали они на наших руках.

– Смерть соратников, всегда дается тяжело. – Согласился рыцарь, однако не был уверен, стоит ли об этом говорить. – Пока на севере верят в то, что если погибнуть в бою, то ты отправишься в эдем для воинов, где ждут сражения, горы еды и реки из вина, у нас – верят в рай для всех.

– Что значит, для всех? – Удивился воин, слегка оскорбленный иноверцем.

– Все работает просто, если при жизни ты был хорошим человеком – то попадаешь в лучшее место, из всех, которые только можно представить. Невероятно красивые сады, безупречно хорошая погода, и отсутствие каких-либо проблем.

– А если ты, как Алистер? – Поинтересовался воин, хлопнув разведчика по плечу.

– Их ждут вечные муки в преисподней, где томятся проклятые души нечестивых и грешных людей, которым никогда не суждено увидеть солнце. – Рыцарь пожал плечами. – А во всем прочем, нашего бога считают самым гуманным и милосердным.

– Надо же, хорошо, что ничего подобного не существует. – С облегчением вдохнул грешник.

– А что, если существует? – Опечалил его северянин.

– Тогда, мой друг, для меня там уже греют место.

Спустя пару часов, у костра осталось лишь двое. Роланд спал у края норы, натянув на лицо свою красную железную маску, так и не выпустив из руки эфес меча. Алистер сидел с закрытыми глазами, а между его пальцев мелькала серебряная монета. Титус долго следил за монетой, пытался уснуть, насвистывая мотив песни из трактира, которую услышал года два назад, но отдохнуть так и не сумел.

– Алистер. – Шепотом он окликнул по имени спутника. – Ты спишь?

– А что, похоже на то? – Не открыв глаз, ответил разведчик.

– Я не могу уснуть. Просто не могу, как только не ворочался, мне попросту неудобно.

– Мне рассказать тебе сказку или раздобыть кровать?

– Да я не о том. Просто хотел спросить, почему Роланд спит у края норы, а не в ее глубине?

– На нем маска, если за нами кто-то и следит, то идея прийти и напасть, которая может возникнуть в их голове, умрет в зародыше, когда они увидят этого воина с мечом. А не спишь ты из-за ягод, это все толика яда, что они содержат, отчасти, они делают тебя бодрее.

– Ты тоже из-за них не спишь?

– Я, так же как и Роланд, привык к этим ягодам. А не сплю из-за того, что у меня задание доставить тебя живым, а без прикрытия ты не дойдешь. Ты наобещал достаточно, чтобы я не спал, верно? Так что, сначала спит Роланд, потом я, будем чередоваться.

– Алистер, я рыцарь, могу о себе побеспокоиться, мне нужны не телохранители, а проводники. Не переживай, я сделаю что обещал, когда мы перейдем через границу, ты и Роланд будете в полной безопасности. Вы станете свободными людьми.

– Надеюсь.

– Чем хочешь заняться в свободном мире?

– Я? – Удивился Алистер, глаза открылись с невероятно широкими зрачками. – Залягу на дно.

– Твои зрачки…

– А что с ними не так?

– Они слишком большие, это из-за ягод?

– Отчасти да, но не совсем. Отец научил меня хорошо видеть в темноте, для этого нужно долго тренироваться. Найди что-то тонкое, поднести близко к глазам. Для начала, сконцентрируйся на нем, после сосредотачивайся на чем-то отдаленном, за предметом. Лезвие клинка подойдет, тебе пора бы обрести такой навык.

– И как такие упражнения помогут видеть в темноте?

– Отец не раз говорил, что человеческий глаз, как и все мускулы, подлежит тренировке. По его теории, у глаза тоже есть мышцы. Когда ты в темноте, зрачок расширяется, поглощая больше света, но это происходит медленно. Рассеивает тьму перед собой. На свету же, наоборот, зрачки становятся меньше и не дают солнцу тебя ослепить. – Алистер снова закрыл глаза. – Говорят, когда человек умирает с чистой душой, он видит свет, зрачки превращаются в точку, и взгляд стремится к небу. Я убивал многих, в основном, грешников, их глаза всего лишь застывают, а взгляд опускается к земле.

– Смотреть в глаза умирающему человеку – не страшно?

– Роланд этого боится, он суеверный. Боится, что побежденные враги запомнят его и будут ждать по другую сторону жизни, оттого он и носит свою маску.

– А ты?

– Если меня там и будут ждать мои жертвы, то они уже знают, что от меня нужно держаться подальше.

– А ты… – Хотел уже что-то сказать рыцарь, но раздался крик, не давший ему договорить, он был слышен в тумане, далеко в темноте. Роланд вскочил, будто вовсе не спал, Титус начал быстро надевать бронзовые латы, а Алистер продолжал спокойно сидеть. – Что это?

– Разбойники. – Шепнул Роланд, вглядываясь в непроглядный туман. – Кого-то грабят среди ночи, или кто-то набрел на зверя. Титус, я не такой эгоист, как Алистер, но видя твой взгляд, посоветую то же, что скажет и он – даже не думай. Темнолесье далеко не цветущий сад с оленятами и бабочками, не стоит, сломя голову, нестись на помощь.

– Я учту. – Заметил рыцарь и рванул прочь, зацепив сапогом горсть углей из костра. Алистер тяжело вздохнув, проследил за исчезающим в тумане силуэтом. В это время воин в маске, как пес, переминался с ноги на ногу, не понимая, что ему делать. Дилемма: с одной стороны честь призывала к спасению и помощи отважному герою, а с другой было желание сохранить свою шкуру, как подсказывал здравый смысл

– Титус! Черт! Алистер, он сделал это!

– Я вижу, что теперь? – Тяжело вздохнув, стрелок начал неспешно собираться, медленно надевая куртку, поправляя пояс и черные брюки, взяв колчан со стрелами. – Не жди, мой друг. Если его там что-то убьет, нам свободы не видать, как своего затылка. Будь аккуратнее. – Роланд уже без следа скрылся в тумане, оставив товарища собираться в незапланированный путь.

Титус не видел ничего, кроме тумана, слух воспринимал только хруст веток под сапогами и звон бронзовых лат. По бокам мелькали высокие стволы деревьев и силуэты кустарников. Сзади послышались выкрики Роланда, он мог предугадать это, ведь само присутствие Титуса сильно воодушевляло северянина, который не скрывал радости от путешествия с рыцарем, да и сам по себе воин был хорошим человеком, но воспитанным на идеалах своего друга, что слегка портило картину. А что Алистер? – подумал Титус, ведь разведчик слишком обезопасил себя от заботы об окружающих и скорее всего не прикроет даже товарища, не то, что его.

Истошный крик можно было различить все лучше, рыцарю нисколько не показалось – кричала женщина. Вдруг через туман стала различима следующая картина: молодая девушка, вопя, лежала на спине, светлое платье было измазано грязью и травой. Над ней стояли двое немолодых мужчин: один был вооружен щитом и топором, а другой держал факел. Обидчики даже ничего не успели сообразить, когда один из них вдруг упал. Другой мог поклясться, что его товарища снесло что-то бронзовое и блестящее. Девушка истошно закричала, словно сменив голос, наверно подумала, что нападавшим был какой-то зверь, а соучастник сшибленного с ног налетчика прижавшись к щиту, попятился назад. Аккуратней! – Взревел Роланд, появившись из тумана и одним единственным ударом плеча, сбил другого разбойника на землю к его товарищу, которого теперь было не узнать – рыцарь раскрасил его лицо красными красками, несколько раз ударив бронзовой перчаткой.