Текст книги "Монета Бога Теней (СИ)"

Автор книги: Aaron Byrne

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Да. – Солгал разведчик. – Только лишь из-за этого, да, это цинично, эгоистично, но это не давало вам повода мешать мне. Научись не совать свой нос в чужие дела, ведь так он очень быстро сотрется о мой клинок, приятель.

– Угрожаешь мне? – Возмутился седоволосый рыцарь и подойдя, толкнул Алистера, а поскольку он еще не до конца выздоровел, не смог устоять на ногах и рухнул на спину. – Ты рискнул своими друзьями.

– Я никогда не называл себя героем! – Процедил разведчик. Линчеватель хотел помочь Алистеру встать, но он оттолкнул его руку и использовал лук в качестве опоры, поднялся на ноги. – Тронешь меня еще хоть раз, и в один прекрасный солнечный день я вырежу твое сердце осколком стеклянного бокала.

– Ты едва стоишь на ногах, а говоришь так, словно ты в лучшем положении, чем я.

– Хватит! – Вмешался Мартин. – Это не рыцарский турнир и даже не полуночное противоборство, просто давайте зачистим периметр и уберемся отсюда подальше. Наемники Темнолесья – странные люди. Сколько их не убивают – меньше не становится. Давайте не испытывать удачу и не проверять мою теорию на практике, все свои споры оставьте на потом, решите их в лагере.

Фыркнув, Титус вернулся в дом, махнув Алистеру, намекая, что ему все еще нужна его помощь. Сейчас достать артефакт было важнее, чем попусту спорить с Алистером, вера в правдивость слов старика была сомнительна. Голова рыцаря была забита только этим, но отчасти, у него проскакивали мысли о том, что его могли разоблачить, застать саму расправу над Профессором, тогда вопросов было бы не избежать. Разведчик, отряхнувшись от травы, провел рыцаря взглядом, после чего перевел внимание на друга, лежащего в беспамятстве, хоть обращался к одному из линчевателей:

– Отправляйся в дом, собери все документы, письма, свитки, все, что только можно. Если Профессор был одним из тех, кто записывает свои мысли, наработки и прочее, то его бумажки будут стоить дороже золота. – И Алистер, прихрамывая, последовал за рыцарем.

Это был огромный чугунный сейф, который бросился в глаза Алистеру сразу же, как только он зашел в помещение. Титус остался стоять у картины, упавшей со стены. Почесав седой затылок и указав пальцем на сейф, разведчик попросил. – Открой.

– Вот как, если я вор, то значит и сейфы вскрывать умею?

– Разве не так?

– Так. – Признался Алистер, подойдя к сейфу и доставая сверток со своими инструментами. Они уже были наготове, ведь он рассчитывал на то, что ему попадется сейф. А такой большой наверняка скрывал много ценного и полезного. – Монета там?

– Да, справишься с замком? – Титус ощущал легкий трепет и недоверие к Алистеру, пытаясь понять его замыслы.

– Я-то справлюсь, а ты?

– Справлюсь с чем? – Попятился рыцарь.

– С правдой. – Пояснил он, оглянувшись назад. – Я планирую рассказать тебе правду. Она будет тебе неприятна. Но пожалуй, ты единственный, кто может меня сейчас понять. Единственный, у кого есть шанс мне помочь, если захочешь. Считай это исповедью, вроде тех, которыми грешники достают своих священников у вас в Везерлехе.

– Нам нужно поговорить, ведь так? – Спросил Титус, усевшись в кресло, глядя, как Алистер вскрывает сейф.

– С глазу на глаз, верно. И начну я с того, что обманул тебя. Отчасти потому, что мне пришлось, а не потому, что у меня такая натура, с которой ты довольно хорошо знаком.

– Тебе нужно не золото Профессора. – Почти утвердительно бросил рыцарь.

– Да. – Признался собеседник. – Мне нужна монета, уже довольно давно и очень сильно.

– Зачем?

– Ваш орден занимался тем, что прятал вещи, не всегда понимая их назначение. Подобно сороке, которая свою блестящую находку тащит в гнездо. В детстве, рыская в сорочьих гнездах, мы находили разные вещи: от позолоченных ложек до серебряных украшений. Но если не отклоняться от темы, вы связывались с тем, чего не знали. Но я могу рассказать об одном артефакте от первоисточника. – Алистер оставив в замочной скважине отмычку, и спешно сев напротив рыцаря, продолжил. – Поговорим о той самой монете Теней.

– Актуальная тема сегодня, но мне кажется, первоисточником является сам Бог Теней.

– О нем речь и пойдет.

– Продолжай.

– Мой род, как я знаю с недавних пор, всю свою жизнь служил Богу Теней. Недавно меня начали посещать видения, сны, столь реальные, что нельзя было понять, не происходит ли это все наяву. В них предо мной восстает темный образ, который тревожит мои раны, использует рычаги давления.

– Рычаги давления? Это страх смерти?

– Да, я страшусь смерти. Но также я всегда боялся быть чьим-то слугой, это мне явно не по душе. И ты только представь, как я себя чувствовал, когда узнал о том, что после смерти, буду вечно служить кому-то, кто даже не может показать мне свое лицо. Я пойму, если ты мне не поверишь.

– Мне тяжело тебе верить, особенно после этой аферы с Профессором.

– Ну так взгляни мне в глаза. – Алистер наклонился ближе к рыцарю, так, что Титус поневоле всмотрелся в черные глаза разведчика и стал видеть больше, чем он говорит. – Вас учили распознавать лжецов, и ты должен видеть правду я говорю, или нет.

– Ты хороший лжец.

– По каким-то безумным расчетам, я должен стать глашатаем богов, и почему – не имею понятия.

– У мира больше загадок, чем ответов. Но я все равно не понимаю, как такое вообще возможно. Ты говоришь правду, но глашатаев призывают только тогда, когда боги собираются вернуться в наш мир. Это не укладывается у меня в голове. Что если ты считаешь это правдой, потому что обезумел от болезни? – Попятившись назад, он вспомнил о монете. – Веришь ли ты в судьбу?

– С неохотой, ведь моя судьба служить тому, в кого я не верю.

– Возможно, судьба свела нас вместе неспроста. Всегда есть какой-то умысел, непонятный даже богам, и мы оба в этом участвуем. Кто-то пишет за нас историю, и у каждого из нас есть своя роль. В чем моя роль в твоем пути? Или твоя в моем?

– Если верить образу, что ко мне приходит во сне – монета, способ освободиться от рабства.

– Мы сейчас говорим о Боге Лжи и Обмана, не только Тени. Ты ведь понимаешь это? Осознаешь, что в том сейфе может быть не только спасение, а наоборот – своеобразный договор о вечной службе, который ты подпишешь сам того не зная. Даже если там пропуск к свободе, то чем-то, он все же подкупал твоих предшественников, которые сами отказывались от него.

– Силой, даром, бессмертием в своем мире.

– И ты отказался? – Удивился Титус, он понимал, что Алистер говорил правду, но неужели разведчик действительно ценит что-то, кроме власти и блеска золота.

– Я не был плохим человеком, крал только у тех, кто жил в достатке, убивал только тех, кто заслуживал смерти, и золото меня не слепило, попросту, я стремился к лучшей жизни. Может из-за благородной крови, может из-за условий, в которых я рос, но я стал таким не из плохих побуждений.

– Ты просишь меня отдать тебе монету?

– Нет. Я прошу тебя о помощи. – Разведчик скинул с себя куртку, задрав кверху рубаху. От увиденного ужаса, чаще забилось сердце. По телу разведчика проступили черные вены, все порезы, даже самые мелкие, словно были чем-то заражены. – Я прошу тебе сказать, что мне делать. Всю свою жизнь я руководствовался лишь своим мнением, а сейчас, я боюсь ошибиться. Мне сложно просить тебя о помощи, но выбор у меня невелик.

– Алистер…

– Я погибаю, во мне медленно угасает жизнь. Больше смерти я боюсь только вечной службы. И как бы меня не одарили этой энергией, какой бы трон не обещали, пусть даже сулят бессмертие – я не хочу быть вечным рабом, как все прошлые поколения моей семьи. Вдруг я действительно сошел с ума? И ты понимаешь, что я не тот человек, который стремится быть мессией, я не провел и одной ночи в храме, не умолял какую-либо из высших сил помочь мне, не совершал паломничеств, не приносил даров и жертвоприношений, так на кой черт боги пытаются сделать меня фигуркой на своем игровом поле? Шутки ради?

– Ты вверяешь свою душу мне? Человеку, которого все время отталкивал от себя.

– Я своеобразный человек, думаю, ты уже понял это.

– Понял. – Вздохнул рыцарь. – Так как ты сейчас не знаешь, что делать с монетой, так и я не знал, что делать тогда, в тот роковой день. Предо мной стал выбор, и ирония в том, что такой человек как ты мог бы дать мне совет, направить тогда. Сейчас все иначе, и я тебе помогу, вернее, постараюсь.

– Что с тобой было?

– Западные или восточные врата – нужно было решить, какие из них уничтожить. Дилемма заключалась в том, что западные врата были храмом, выстроенным в виде арки, и там, вместе со стариками и детьми была моя возлюбленная. Восточные врата удерживались моим другом, там были раненые солдаты и оборона могла рухнуть в любой момент. А я был в центре города, мне нужно было решить, какой из складов драконьего пороха поджечь. Снаряд был заряжен в имперскую гаубицу, купленную на королевские деньги, и мы рассчитывали с ее помощью удержать город, но вас, северян, таким не напугать. Мы откатили ее на главную площадь, ибо попади она тогда вам в руки, мы были бы разбиты. Мне оставалось только выбрать цель…

– И что ты выбрал? – С интересом и пониманием спросил Алистер.

– Я не смог выбрать, слишком долго мешкал. – Признался рыцарь, опустив голову и закрыв глаза ладонью, чтобы спрятать слезы. – Если бы я тогда выбрал, мы бы успели взорвать один из проходов, все солдаты сосредоточились бы в одном месте и смогли отстоять город. Пока я стоял в ступоре, одновременно рухнула оборона и восточных, и западных врат. На своем пути северяне вырезали и раненых, включая моего друга, и мою любимую, Беатрис, вместе с мирными жителями. Когда королевская гвардия прибыла с подкреплением, я остался единственным солдатом, стоявшим на городской площади. – Ты один отстаивал город?

– Нет. – Титус скривился, словно сама мысль об этом, окунала его в сточные реки, словно он оказывался в гнилье по самое горло. – Северяне окружили меня, их забавляло то, что остался только один противник. Иногда кто-то набрасывался на меня, но спустя мгновенье, я скидывал его с лезвия меча, и так не менее дюжины раз. А после, когда это перестало их забавлять, враги намекнули на то, чтобы я передал послание королю.

– Послание? – Дрогнул Алистер.

– Попросили передать королю, чтобы он тщательнее вылизал свои бубенцы, ибо север наступает и те должны блестеть на блюдце северного правителя. Но я передал иначе: просто сказал, что идет север, чтобы это для него не значило. В хрониках это записано иначе, мол, Титус Борн из знатного семейства – единственный, кто выжил после той резни. Мол, я герой, а не трус. Стране нужен был герой – символ единства и надежды на победу в войне.

– За это ты получил рыцарский титул?

– Да, этот титул лишь напоминание о том, чего я не сделал. Я должен был выбрать что-то одно. Как и ты в данный момент. В тот день я лишился всего, что любил и ценил. За месяц мои волосы стали белее снега, а рыцарский титул я использовал для вступления в Орден Пылающего Сердца, чтобы уехать подальше от людей, которые считали меня героем. Со временем мой «подвиг» забыли, а я встал на путь искупления.

– Прости, я не знал этого, не знал, что ты пережил.

– Есть один способ проверить.

– Что?

– Есть один способ проверить. – Громче повторил Титус. – Монета или повергнет тебя в вечное рабство, или спасет, но есть лишь один способ это проверить. Алистер, я поддержу твой выбор, каким бы он не был.

– Сутки на размышление у нас точно есть, думаю, угли в моем костре еще дают жар.

– Да, но тебе стоит рассказать Роланду. – Титус опрокинул голову назад, уложил затылок на спинку удобного кресла, всматриваясь в высокий потолок и разглядывая свисающую с него хрустальную люстру. Ветер, врывавшийся в разбитое витражное окно, обдувал его вспотевшую шею и лицо. – Его я тоже поддержу, Роланду будет тяжело, и не факт, что он захочет поговорить именно с тобой.

– Я понимаю. – Заявил Алистер, так же расположившись в кресле напротив. – Ты ведь все равно рванешь в этот свой храм, стараясь обезопасить хоть малую часть артефактов? Ведь, Кроули канул в пустоту, некому положить клешни на тамошние сокровища.

– Может и некому, но хоть и убежище скрыто, всегда ли так будет? Его строили на века, но никто не думал, что оно останется пустовать, а собранные нами артефакты покроются пылью на жестяных полках, дожидаясь искателя приключений. Возьмет, да и найдет кто-то, эдак столетия через три.

– Что если остаться тут?

– В Темнолесье? – Едва сдержав смех, буркнул рыцарь. – Не знаю даже, этот край уже не кажется мне таким прекрасным, сказывается проведенное здесь время. Смысл прятаться, если тогда придется делать это вечно? Тебе по нраву всю свою жизнь оглядываться по сторонам?

– Титус, прости, конечно, но ты, кажется, забыл, о чем мы только что говорили. Для меня «вся жизнь», не самый длительный период. – Пояснил Алистер, сдерживая искреннюю, но печальную улыбку. – Пока болезнь не пригвоздила меня к постели, я могу выжить где угодно: от болот до заснеженных гор, но речь не обо мне. Да и подумай сам, не станешь ли ты оглядываться там, за горами?

– Стану. – Признался собеседник, едва оторвав затылок от кресла, он устремил взгляд через разбитый витраж, там, на тонком суку толстого дерева, сидел ворон, с интересом заглядывающий внутрь. – И там буду, и тут, но меньше. В этом сказочном лесу можно спрятаться от чего угодно: от взгляда богов или инквизиции, от городской суеты или палящего солнца и самое прекрасное, что это место – темный потаенный уголок, в самом центре нашего мира.

– Материка, а не мира.

– Алистер, но ведь за океан никто никогда не плавал. Север имеет отличный флот, но куда бы он не плыл, корабли возвращаются назад, в другое место, но назад. Так мы и Фаурен нашли, раньше все считали что он – конец мира, а это, оказывается, просто продолговатый кусок песка, обычная жаркая пустыня.

– Увы, но природа удивит нас еще не раз. – Услышав шорох в коридоре, за дверью, Алистер принялся вставать, намереваясь все же открыть этот сейф. – Ладно, священник, ты выслушал мою исповедь, а теперь поднимайся и помоги, остался последний рывок, и мы возвращаемся в лагерь.

*****

Далеко не дружелюбная парочка инквизиторов: шкуродер и офицер, пешком шли через Темнолесье. Безымянный, как всем казалось, офицер инквизиции, наслаждался тишиной, ведь его напарник удивительно долго не раскрывал рта. Но подобная благодать внезапно закончилась: шкуродер не выдержал.

– Я хотел спросить…

– Ну, неужели, зубы не выдержали натиск пустой болтовни. – Возмутился Кристоф. – Что опять?

– Эй, если я шкуродер, а ты, офицер, значит, нам вовсе общаться нельзя?

– В меру разве что, в уставе эта истина не прописана.

– Я вот подумал, сколькими видами силы обладают маги, которых мы нещадно режем?

– Ты нещадно режешь, это твоя работа. – Поправил его офицер, не сбавляя темпа ходьбы. – Я же, ликвидирую тех, кто несет риск для себя и окружающих. Избавляю мир от порождений магии, тех, кто обладает силой, которой не должен обладать никто. Все по нашему кодексу, о котором ты ничего толком не знаешь.

– Ну, не важно. Вот, есть маги огня, сил им дает Бог Огня, якобы. Есть маги льда, следовательно, они находят общий язык с Богом Льда, не сильно уж глупые имена для божеств?

– Не глупее твоего титула. Все далеко не так банально, как ты думаешь. История мира прекрасна, стоит отметить, что маги черпают силу не напрямую от богов. Когда-то, мир жил без богов, люди вели между собой ожесточенные войны. Их причиной были земли или политические раздоры. Однажды в мир, якобы пришли боги. Они поселились среди людей, повелевая и владея целыми народами, так как обладали силами, однако потом решили уйти.

– Куда?

– Кто знает, но самая распространенная теория, это то, что уйдя в другой мир, они оставили часть своих сил, некий след. Якобы создали себе свои миры. И след, который остался, можно назвать порогом между мирами. Силы приходят из иных миров, а маги получают их. Шли годы, и малая доля людей стала сильнее других. Магия, как тебе известно, это энергия, особый дар, который передается по наследству. Не видел ни одного мага, не унаследовавшего свой дар от предков. Древних магов называли первородными. Поговаривают, что они могли принимать сущность того, чем управляют. Ну, знаешь, маг огня полностью превращался в пламя, маг воздуха растворялся в ветре, и так далее.

– Но почему-то все с разными способностями. – Возмутился шкуродер. – Не успеваешь привыкнуть к летящим в тебя ледяным шипам, как уже отпрыгиваешь от булыжников.

– Каждый бог оставил след, а их было немало.

– Выходит, есть Бог Разума? Я видел одного, подчинил разум одного паренька в моем родном городе, и он нападал на своих же союзников. У нас тогда была гражданская война с местными властями, как сейчас помню те жуткие картины, полегло столько молодых ребят.

– Не знаю, что меня больше удивляет: то, что в тебе есть хоть капля сострадания, или то, что ты был повстанцем? Хотелось бы знать, почему ты стал таким козлом.

– Понятия не имею. Так что насчет магов разума?

– Наверняка было божество, которое отвечает за подсознание человека. Может быть, встреченный тобой маг был способен что-то внушить жертве. Не всем же языки пламени пускать или реки замораживать. – Пожал плечами офицер, после чего осмотревшись по сторонам, решил устроить привал. Начал вынимать из рюкзака жестяные миски, небольшие мешочки с кашей и фляги с водой.

– А вот маги разума, имеют противоположную сторону, ну как огонь и лед?

– Да, этим магом являешься ты.

Шкуродер выдержал небольшую паузу, осмысливая слова офицера. С одной стороны, хотелось похвалить его за удачное сравнение, с другой было даже немного обидно, ведь он и так старается быть сейчас мягче, так как его командир стал слишком нервным в последнее время. Шкуродер еще не забыл ситуацию в коридоре барака.

– Очень смешно. – С сарказмом и легкой печалью произнес он, усевшись на противоположную сторону тропы, на холмик напротив. Сумка с оружием была точно посередине, оба смотрели на нее пристальным взглядом.

– К чему ты завел этот разговор?

– Хотел понять, какой из этих магов ты. – Холодно произнес он, уставившись на офицера. Кристофер в свою очередь почувствовал, как по спине прошел холод, а ноги на несколько мгновений онемели от страха и опасения.

– О чем ты?

Практически не дожидаясь ответа, оба дернулись к сумке с оружием, из которой выглядывал приклад мушкета. Гречневая каша устремилась в лицо шкуродеру, что не позволило ему быстро схватить оружие, рука скользнула мимо, хоть он первым добрался к сумке. Уже в следующую секунду прозвучал громкий выстрел. Стаи воронов взлетели со своих веток гигантских деревьев Темнолесья, оглашая лес своими криками. Первое, что ощутил шкуродер – запах пороха. Обычно, ему нравился этот запах, но сейчас его было слишком много, что зверски раздражало обоняние. Второе – звон в ушах, единственное, что почувствовали они оба. Третье – пронизывающую боль в животе, жгучая и резкая, сомнений не было – это сквозная рана. Кровь текла по животу и спине, на пояснице ощущалось тепло.

– Ублюдок! – Загорланил шкуродер, звон в ушах постепенно утихал – Меня зовут Кристофер.

– Так и знал, что мне не казалось! Я так и знал! Так и знал! – Повторял он.

Кристоф ошарашено отступил назад, будто совершил что-то ужасное и неправильное, однако почему тогда, он ощущал такую радость? Умиротворение постепенно сменяло страх. Даже не потому, что наконец-то он заткнул этот неиссякаемый словесный фонтан, не потому что выжил, а скорее потому, что сказал вслух, свое имя которое недавно вспомнил. Впервые произнеся его не шепотом, а при ком-то, инквизитор почувствовал себя лучше, чем когда-либо. Не важно, умрет шкуродер, или нет, просто тот факт, что запретное слово – сказано, перерождало его в нового человека, перечеркивая годы проведенные в инквизиции.

– В животе колет? – Засмеялся офицер.

– Я знал!

– Что ты мог знать, самоуверенный кусок… – Начал офицер, но обернулся назад, чтобы убедиться в том, что позади никого нет. – Да, мой дорогой друг, я маг. Знаю, что во мне есть энергия, унаследованная от предков, ублюдок. Но я не знаю какая, не знаю, кем точно были мои родители, но я убил их. Самое забавное, что я лишь потом понял, кем они были. Потом понял, что совершил, но ничего не сделал, даже не думал о том, чтобы что-то исправить. Я почувствовал это, узнал очертания, и всю свою жизнь, всю карьеру в инквизиции, строил на сомнениях и сожалении, но не думал об искуплении. И, не поверишь, даже сейчас не думаю.

– Если почувствовал я, почувствуют и остальные. – Исходил потом умирающий, он пытался отползти вверх по холму, подальше от предателя, но тот крепко держал его за ноги, продолжая свой рассказ.

– Не серчай на меня, мне попросту хочется хоть кому-то высказаться.

– Ты предатель!

– Лучше бы эти сволочи из инквизиции, убили меня еще в детстве. Жестоко брать малолетнего мага на службу, это был эксперимент? Что это было? Насмешка куратора, или его милосердие? Это нельзя назвать спасением, даже если этим руководствовался совет, это не милость – а чистейшее издевательство.

– Ты болен!

– Память, человечность, разве это болезнь? Знаешь, почему меня назвали цепным псом инквизиции? Я довольно изящен в убийствах магов, это было скорее местью моим родителям за то, что они являлись таковыми, за то, что я вынужден был их прикончить. Тяжело было смириться с этим. Не понимаю, почему я винил в произошедшем их самих, себя – но не инквизицию, ведь это она лишила меня всего самого дорогого и превратила в чудовище!

– Ты не сможешь бежать от правосудия. – Убеждал его шкуродер, офицер отпустил его ноги, тем самым позволив ему ползти в сторону. Но Кристофер даже не стал пытаться догонять раненого, он неторопливо вернулся к мушкету, начав аккуратно его заряжать. – Если ты отправишься к переходу в горах, тебя вздернут на виселице. Или подвесят за ноги, как животное, и пустят кровь.

– Я как-то выкручусь. – Ружье было заряжено, резко нацелившись на ползущего собеседника, он выстрелил из мушкета, отчего живая мишень взвыла от боли в пояснице. Ранение пришлось парой миллиметров в сторону, от первого попадания, и все также – насквозь. Кристофер не собирался убивать его сразу и начал заряжать свое оружие заново. – А вот ты, не выкрутишься, это твой конец. Ты умрешь на этом месте, или, если я позволю, на пару метров дальше, оставив за собой кровавый след. Я стал свободным человеком, не могу более держать эту энергию в себе, и знаешь? Когда я прорвусь через горы, через засаду инквизиции – заберу столько их жизней, что трудно вообразить.

– Ты умрешь!

– Я и не жил, раскрой глаза! Я первый раз поступил так, как хотел сам, а не как сказала инквизиция.

– А я впервые вижу подобное. – Заметил кто-то позади. Офицер инквизиции, ошарашено развернулся к говорящему, нацелившись тому в голову. За ним стояла целая компания людей, которые везли за собой две повозки: на одной были деревянные ящики и бочки, на другой – раненые воин в красной железной маске и Измаил, чье лицо Кристофер хорошо помнил. – Инквизитор напал на своего же собрата. – Уточнил Алистер, держась за свою искалеченную грудь. – Не целься, если не собираешься стрелять.

– Уверен, что не собираюсь?

– Уверен, вдруг ты не знал, однозарядное ружье после выстрела необходимо еще раз перезарядить, что ты явно не успеешь сделать. Я – Алистер, а позади меня целый отряд легионеров, на которых ты охотишься и один офицер рыцарского ордена, который также преступил закон – не в твоих интересах угрожать мне.

– Мое имя Кристофер. – С гордостью представился офицер.

– Значит, ты не инквизитор – у них нет имен, кто ты?

– Повторюсь. Я самый настоящий офицер инквизиции, чихать я хотел на глупое правило единого имени и ваши символы на шеях, по кошелю монет за каждую, можете срезать их и затолкать себе в зад, я более не охотник!

– Тут, ты либо охотник, либо жертва.

– Алистер, верно?

– Верно.

– На приказы и законы я тоже плевать хотел, Алистер. – Оглянувшись на шкуродера, Кристофер огорчился: он истек кровью, но сумел проползти еще несколько метров. – Жалко, ублюдок не мучился так долго, как я этого хотел. Хотите меня убить – пожалуйста, но я умру свободным человеком, с именем и честью.

– На кой черт нужно? – Удивился Алистер.

– Но ведь я инквизитор!

– Судя по всему, ты уволился. И слушай, я уверен, что у тебя захватывающая история о том, как ты предал своих собратьев, да и имя мне твое что-то говорит, если сложить это воедино с инквизицией, но пожалуй мы пойдем своей дорогой. Расскажешь свою слезливую историю в следующий раз, если тебя не расстреляют за измену прежним идеалам.

– Что? Прежним идеалам? Противоречить не стану, я жил по уставу, но теперь прозрел.

– Бывает. – Холодно бросил Алистер, собираясь дать остальным команду двигаться.

– Эй, путник. – Кристофер поправил свои длинные каштановые волосы. – Там, в горах вас ждет только смерть. Инквизиция перекрыла переход, множество офицеров и солдат дожидается там наплыва магов. Границы Темнолесья охраняются солдатами. Ударные отряды прочесывают все окраины крупных селений. Больше некуда бежать.

– Чего ты просто не пройдешь среди своих собратьев? – Поинтересовался Титус, подойдя ближе.

– Я свой среди чужих, как в окружении инквизиции, так и в окружении магов. Внутренний слой моего костюма, более не может скрывать магию внутри меня. Это почувствовал даже шкуродер, а мы даем им самое худшее снаряжение.

– Алистер. – Заметил одноногий линчеватель. – Если хода нет ни через горы, ни через кордон, то мы в ловушке. Нас перебьют сразу, как мы ступим на подножье перевала. Нам не навязать инквизиторам бой на своих условиях. Я истощен и окончательно потерял веру во всю эту затею. Может нам вернуться в поместье Профессора и укрепить его? Пустить корни на несколько месяцев, пока шумиха не осядет?

– У меня есть идея лучше. – Пожал плечами Алистер. – Кристофер, верно? Ты готов бросить вызов инквизиции, объединившись с бывшим врагом? Есть разговор, который, возможно, заинтересует тебя.

– Зависит от того, что ты мне предложишь.

– Насколько хорошо ты стреляешь?

– Самый меткий стрелок, которого ты найдешь. – Ответил Кристоф, гордо подняв подбородок. Откуда-то из повозки с ранеными послышался смешок Роланда, а Алистер с улыбкой поправил луки колчан, висевшие на спине. – Считанными минутами ранее, как ты мог заметить, я лишился всего, во что искренне верил, ради чего вообще носил эту форму. Что ты предлагаешь?

– Есть место, в горах, безопасное для нас, хоть и под носом у твоих соратников. Сдай свое оружие и можешь пойти с нами. Там мы сможем перегруппироваться, придумать что-то стоящее. Нам не хватает людей, у тебя нет шансов выжить здесь в одиночку. Если ты и маг, и инквизитор в одном лице – с тебя выйдет толк. Вас же учили такому понятию, как взаимовыручка?

– Отлично! – Выкрикнул из повозки Роланд. – На меня зуб точил за то, что я пригласил рыцаря путешествовать с нами, а сам волочишь за собой инквизитора!?

– Что если вы попадетесь на глаза инквизиции? – Озадаченно переспросил бывший офицер.

– Лучше спроси, что будет с ними, если они попадутся на глаза нам.

– Интересно. – Кристофер оглянулся на шкуродера и вдохнул витающий в воздухе аромат пороха.

– Слушай, медноголовый, нам бы поскорее свалить отсюда. Если понравилось убивать прежних соратников, прыгай в повозку, уговаривать не станем.

– Я с вами. – Бросил Кристофер.

Измаил очнулся в палаточном лагере, все суетились и носили какие-то ящики, а свет в кромешной тьме шел лишь от костра. В Темнолесье все завораживало и одновременно угнетало: ночью не видно неба, не видно вообще ничего. В этом была своя романтика, однако создавалось ощущение, что ты находишься вне реальности. На костре с треском вертелся кабан, насаженный на самодельный вертел, готовкой занимался Роланд, который казался бледным, но уже достаточно окреп, чтоб суметь справиться с дрожью и слабостью в руках. Затем, Измаил перевел взгляд в другую сторону – его брат Алистер, прямо рядом с ним.

– Брат.

– Не называй меня братом, ты утратил это право, когда оставил меня одного. Надо было сразу пустить стрелу тебе в грудь, но я не мог отказать себе в удовольствии послушать твои лживые оправдания, спросить про отца и высказать все, что думаю о вас обоих.

– Де-Ветт не может быть беспомощным, даже ребенком ты выжил в этих местах. Ты словно котенок, который уже спустя месяц от рождения способен выпускать когти. Презирай меня, но когда узнаешь всю правду обо мне, себе и отце, возненавидишь еще больше. Обещай, что выслушаешь все, что я скажу, и лишь потом убьешь.

– Я жил сиротой, слушая байки о том, что мой отец якобы глава гильдии убийц, что может быть хуже? Другие дети шарахались от меня, я слушал их насмешки, они говорили, что отец не хотел меня воспитывать и поэтому – бросил. А тот парень, который жарит нам ужин – единственный кто не входил в их число.

– Про отца были не совсем байки. Лишь догадки, которые, скорее, оказались горькой правдой. За это его изгнали, но будь у королевской гвардии больше доказательств, его бы казнили на месте. Отец отправился в Везерлех, якобы найдя убийц нашей матери, тех самых рыцарей. Ты вряд ли помнишь этот момент, но он верил в то, что это были они.

– Даже если так, куда подевался ты? Ты оставил меня одного через некоторое время.

– Хотел пойти по его стопам, обучиться всему, но он приказал мне оберегать тебя и поместье от всего, что может нести угрозу. – Тяжело вздохнул Измаил, взглянув на места, где еще вчера торчали стрелы – теперь там были аккуратные швы. – Ты меня зашивал?

– Роланд, у него в этом больше опыта, видел бы ты, сколько у него шрамов. Все зашивал сам, так как мне совсем не нравится возиться в его крови.

– Тот седой рыцарь, я должен был его убить, кто бы мог подумать, что ты станешь его телохранителем.

– Продолжай. – Потребовал Алистер, склонившись еще ниже. – Почему вы не вернулись за мной?

– Отец исчез, он не справился, а его друзья принялись меня обучать. Говорил, что что-то нужно достать для тебя и исчез. Уже в подростковом возрасте я участвовал в заказах. Для начала, прикрывал своих, а потом стал исполнителем. Однажды к нам обратились со странным поручением. Устроить засаду на Серый Легион, и наша гильдия приняла заказ. – С явной душевной болью пояснил Измаил, крепко закрыв глаза, рассчитывая, что вот-вот в его тело вонзится острие ножа. – Я справился с этим, но не выполнил обещание, данное отцу, подвел и его, и тебя.

– Ты… – Вздохнул Алистер, делая над собой усилие, чтобы выдержать до конца рассказа, хоть рука уже потянулась к ножу. – Ты встал на противоположную сторону, ты не только бросил меня, но и поднял оружие на своего брата и его соратников.