Текст книги "Взаимовыгодное сотрудничество (СИ)"

Автор книги: _YamYam_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

На улице было уже первое декабря, и Еын, поняв это, остановилась на самом крыльце дома и повторила это ещё раз в мыслях. «Первое декабря» так приятно лежало на самом кончике языке, а ещё морозило щёки и кончики ушей, что она медленно улыбнулась, выпуская из лёгкий воздух, превращающийся в облачка пара. До Рождества оставалось совсем ничего, и понимание этого сделало вдруг очень-очень тепло внутри.

– Чего застыла? – позвал её недовольный голос, и Еын чуть вздрогнула и обернулась в его сторону.

Её глаза тут же выцепили в темноте слишком знакомо мелькнувший перелив серебристого, и девушка потрясённо выдохнула снова. Она тут же едва не бегом направилась туда, где стояла, совсем близко к чёрной машине Юнги, её бесконечно любимая и обожаемая Шевроле, как оказалась вдруг поймана за с капюшон прямо посередине пути.

– Она тебе не понадобится, – произнёс мужчина, едва только Еын обернулась к нему с самым своим недовольным видом. – Садись в мою.

– Но…

– Не заставляй повторять дважды, – нахмурился Юнги, и девушка поджала губы, в очередной раз уступая ему.

Он тем временем, наоборот, направился к её автомобилю, открыл легко багажник, что обычно всегда заедал, и вытащил ярко-розовую спортивную сумку, которую сама Еын почти с гордостью называла своим гардеробом. Девушка тут же метнулась в его сторону, но предупреждающий взгляд исподлобья заставил её замереть на месте в очередном непонимании. Юнги открыл вдруг заднюю дверцу своей машины и кинул сумку на сидение, а сам кивнул головой, намекая на то, чтобы девушка поторопилась.

– Почему не говорите, куда мы едем? – нахмурилась Еын, всё же падая на переднее пассажирское сидение.

– Слышала такую мудрость: «много будешь знать – состаришься»?

– Что ж, – скрестила она на груди руки, наблюдая за тем, как мужчина заводит машину, а затем чрезвычайно мягко поворачивает руль, локоть располагая рядом с окном, – это хотя бы объясняет, почему вы так хорошо выглядите для своего возраста.

– Напрашиваешься, Ли Еын? – сощурился он, бросив на неё короткий взгляд.

– Почему всегда Ли Еын? – сорвалось с языка то, что так долго её волновало, и она повернулась в его сторону всем корпусом, недовольно поправляя ремень на плече. – Почему не просто Еын?

– Тебя это бесит? – дёрнул он бровями, останавливаясь перед воротами и дожидаясь, когда те откроются. – Если ты Ли Еын, то разве я зову тебя неправильно?

– Тогда и мне бы следовало называть вас Мин Юнги.

– Ты так на «госпожу Ли» напрашиваешься? – ухмыльнулся мужчина вдруг, выезжая на дорогу. – Или всё-таки на неприятности?

Еын закатила недовольно глаза и, скрестив руки на груди, отвернулась к окну, потеряв вдруг всякий интерес к возможному спору.

– Забудьте, – кинула она разочарованно. – Ли Еын так Ли Еын.

Мужчина хмыкнул и замолчал тоже, весь углубившись, кажется, в дорогу. А девушка едва не прилипла к окну, всматриваясь в невероятно красивые огни ночного Сеула. Таким он ей страшно нравился – почти таинственный и будоражащий что-то внутри, интересный своей загадочностью и неизвестностью того, что скрывается под его тенями. Еын даже привалилась головой к стеклу, наплевав на то, что то чуть вибрировало от движения, и прикрыла глаза, сильнее обнимая себя руками и сжимая плечи. Она пообещала себе, что ни за что и никогда не уснёт, находясь в одной машине с человеком, которому слишком странно доверяла и не доверяла одновременно, а уж когда Мин Юнги потянулся и включил едва слышно музыку, Еын и вовсе перестала сомневаться в том, что может затеряться в собственных мыслях настолько, что уснёт, проваливаясь в такую долгожданную, а от того сладкую негу.

Однако уже меньше, чем через пару минут, губы её непроизвольно приоткрылись сами собой, дыхание стало ровным и тихим, а мужчина, бросив на неё короткий взгляд, потянулся и сделал музыку ещё тише.

***

В квартире было светло даже несмотря на тёмное время суток за окнами, тепло и очень красиво. Почти сразу за небольшой гостиной, с огромной плазмой на стене и белым ковром с длинным ворсом, была лестница, ведущая на второй этаж, и Еын с самого порога смогла рассмотреть как минимум две двери наверху. По левую руку от неё располагалась кухня – совсем небольшая, но жутко комфортная, а ещё кажущаяся какой-то совсем пустой. Девушка потёрла сонные ещё глаза и снова уставилась на развернувшийся перед ней вид. Тут правда было тепло, красиво и хорошо, а ещё пахло так знакомо, что Еын невольно хмурилась, пытаясь разобраться во всей этой какофонии запахов, и вертела головой по сторонам, стараясь рассмотреть всё как можно лучше и как можно больше.

– Ну, чего встала? – хмыкнул за её спиной мужчина, и она обернулась, мысленно отмечая то, насколько глупо он смотрится в костюме, в пальто и с её розовой спортивной сумкой на плече. – Я ведь сказал, что ты больше не будешь спать в мотеле. Теперь будешь жить здесь.

– Что? – вырвалось у Еын, и она развернулась обратно, оглядывая всё это невозможно привлекательное лично для неё великолепие. – Это… мне? – не поняла она.

Мужчина фыркнул, привлекая её внимание, и сощурился, глядя на неё с почти по-доброму милой насмешкой.

– Не наглей. Это моя квартира, – ошарашил он её, а потом, приблизившись и заглянув в глаза, добавил: – Разувайся уже и проходи, нечего в коридоре стоять.

– Но… – выдохнула она потрясённо и замолчала, не находя нужных слов. – Как же…

Мысли у Еын путались, сплетались между собой во что-то абсолютно неясное и непонятное, заставляли страдать нервные клетки и едва не сжимали её горло, позволяя дышать через раз. Она никак не могла понять, что же произошло и как так вышло, продолжала топтаться на месте, не находя сил ни развернуться и уйти, ни разуться и остаться. Всё было слишком странным и непонятным, чтобы девушка поняла и приняла это вот так – просто и за один раз. Еын даже мотивов такого поступка Мин Юнги не могла осознать и вглядывалась в его глаза, пытаясь в одних только них найти ответы на все важные вопросы.

– Ты против? – спросил он вдруг, и она, кажется, затаила дыхание. – Не хочешь жить здесь?

«Конечно!» – завопила бы девушка прежде, а теперь вдруг заглянула внутрь себя, прежде чем ответить на заданные вопросы, и поняла, что, кажется, совсем-совсем не против. И это пугало больше всего остального.

– А спать я где буду? – сглотнула она. – В коридоре на коврике? Или в чулане под лестницей?

– Какая догадливая. Под лестницей, – усмехнулся мужчина и прошёл вглубь квартиры, обойдя стороной девушку. – Раздевайся скорее и проходи.

Еын тут же скинула с себя ботинки, потянув каждый за пятку, и почувствовала такое небывалое волнение, что дрожь прокатилась по всему телу. Но она была такая приятная и по-особенному тёплая, что девушка лишь натянула на пальцы рукава толстовки и поспешила вслед на Юнги, едва не поскользнувшись при этом на гладком и неправдоподобно тёплом ламинате. «Даже обогрев под полом!» – подумалось ей с завистью, а потом почему-то очень сильно захотелось улыбнуться. Она в доме – тёплом, обжитом, настоящем – не была так долго, что ей самой казалось вполне возможным расплакаться от переполняющих эмоций.

Еын догнала мужчину у самой лестницы, а потом, едва только она подумала, что они направятся сейчас наверх, моргнула с большим вопросом, когда он лишь обошёл ту стороной и поманил её за собой.

– Хотела чулан под лестницей? – хмыкнул Юнги, а девушка, расширив от удивления глаза, уставилась на дверь под самыми ступеньками. Мужчина кивнул на неё, руки спрятав в карманы брюк, и произнёс: – Иди и посмотри.

– Но… – замерла Еын, вспомнив вдруг о том, на что прежде не обратила никакого внимания. Взгляд её тогда словно бы сам собой с глаз Юнги переместился на его губы. – Это ведь не сексуальное рабство?

– Посмотрим на твоё поведение, – ошарашил он её ответом, а затем подался нетерпеливо вперёд, сам нажал на ручку двери, открывая ту, и, обхватив Еын за талию, затолкал в тёмную комнату.

Свет в ней загорелся спустя пару секунд по одному только хлопку ладоней, и девушка невольно зажмурила на секунду глаза, поражаясь обилию белого цвета. Комната была намного больше, чем можно было бы себе представить, однако оставалась при этом не особо крупной и показалась почему-то уютной даже несмотря на голые побелёные стены и полное отсутствие интерьера. Лишь у одной стены стояла жутко красивая кованая кровать с высокой резной спинкой – по-настоящему девчачья – и такой же белый плательный шкаф – очень простой и небольшой.

Еын шагнула вперёд, осматривая комнату перед собой, хотя осматривать было и нечего. Но ей так приятно видеть было совершенно непримечательные стены, так приятно было провести кончиками пальцев по нежно-голубому покрывалу на кровати, и так невероятно невозможно было смотреть на огромный и красивый ночной Сеул едва ли не с высоты птичьего полёта, что дыхание сбивалось снова и снова.

– Нравится?

Девушка вздрогнула и обернулась, чувствуя абсолютно неуместные капли солёной влаги, что подступали к глазам. Мин Юнги наблюдал за ней с интересом – но вовсе не научным, как прежде – и чуть заметно кривил в усмешке губы, привалившись плечом к дверному – тоже белому – косяку. А Еын казалось отчего-то невозможным справиться со всеми теми чувствами, что переполняли душу невероятно сильно. Она всё это время думала, что привыкла, и что в доме, в личном уголке, куда можно заявиться без страха быть пойманным, нет никакого особенного толка. А теперь, едва только такой возможностью потряс вдруг перед её носом тот, от кого этого меньше всего стоило ожидать, Еын вдруг поняла, как сильно скучала и как сильно нуждалась в подобном.

– Я правда могу жить здесь? – тихо спросила она и в ответ тут же получила кивок. – И… Мне просто нужно продолжать работать на вас, так? Это плата?

Мужчина вдруг прыснул и посмотрел на неё с каким-то слишком нетипичным для себя весельем исподлобья.

– Сама ведь говорила, что мы коллеги, – хмыкнул он. – Партнёры, забыла?

– Плевать, – мотнула она головой, нахмурившись, и в два шага приблизилась к нему, заглядывая в глаза. – Если бы вы предложили… Я правда могу работать на вас. Мне даже платить не надо, господин Мин, – протараторила она, – и я обещаю не раздражать вас, ещё обещаю делать всё, что в моих силах, а ещё…

– Успокойся, – хмыкнул Юнги, положив на её макушку ладонь. – Я не собираюсь требовать от тебя большего только потому что сам позволил жить здесь. Думаю, ты сделала выбор.

– Какой? – нахмурилась непонимающе Еын, а потом мотнула головой, не собираясь заморачиваться по этому поводу, и с новой силой затараторила: – Я умею платить по счетам, господин Мин. Я вообще очень обязательная. Поэтому, пожалуйста, позвольте работать на вас. Я не только с компьютерами лажу, я могу долги выбивать… Ну, не кулаками, конечно, но психологическое насилие даётся мне очень хорошо. А ещё шпионить могу… Вообще многое могу, только позвольте жить здесь, пожалуйста.

Еын задышала часто-часто, закончив говорить, и с ожиданием уставилась на мужчину перед ней. Она почему-то не хотела отсюда уходить совсем, хотела остаться здесь как можно больше и дольше, хотела притащить сюда стол, поставить большой и удобный стул, много-много книг и ноутбук. Ей хотелось очень сильно назвать это место «своим», а ещё хотелось – действительно хотелось – работать на Мин Юнги, потому что он правда хороший. Жуткий, конечно, нервный до ужаса и пугающий до чёртиков, но всё равно хороший. Иначе ни за что и никогда не привёл бы её сюда, не позволил бы увидеть этот «чулан» и не провёл бы – как сейчас – ладонью по её волосам, спускаясь вниз и за ухо заправляя прядь её волос.

– Не смотри на меня так, – попросил он как-то хрипло, и Еын моргнула непонимающе. – На преданного щенка похожа.

– Чего?

Девушка мигом нахмурилась и отстранилась от него, чувствуя, как в душе тут же снова поднимается жуткое недовольство. Мин Юнги усмехнулся так, что его в тот же миг очень сильно захотелось ударить, и Еын поджала губы.

– Забудьте, – фыркнула она недовольно. – Вы худший, господин Мин, худший из всех. И работать я на вас не хочу. И чулан мне этот не нужен, понятно? В мотеле вообще-то весело, так что я возвращаюсь.

Еын ещё в тот момент, когда рванула на выход из комнаты, понимала отчасти, что это бесполезно, и поэтому не удивилась совсем, когда Юнги перехватил её за талию, останавливая, а потом чуть не впечатал в стену поблизости, развернувшись следом. Девушка выдохнула почти с облегчением, потому что подумала вдруг, что понятия не имеет, что делала бы, позволь он ей выйти хотя бы за пределы этой комнаты. А ещё сердце моментально затрепетало, когда Мин Юнги снова оказался так близко, и Еын сглотнула, обзывая себя всеми теми словами, какими прежде назвала всех тех девушек, что вытворяли нечто неадекватное.

– Я хочу, чтобы ты выросла в породистую суку, Еын, – произнёс вдруг мужчина, и она только тогда поняла, что всё это время смотрела лишь на одни только его губы, – а не в тявкающую шавку. Нет ничего плохого в том, чтобы быть щенком в твоём возрасте.

– У вас, знаете ли, – облизнула она судорожно губы, – проблемы с метафорами.

Юнги не ответил ровным счётом ничего – только обнял её за шею, вторую руку расположив на талии, и сделал то, о чём сама Еын мечтала, кажется, весь день.

От него в этот раз невыносимо сильно пахло табаком, а губы были чуть горьковатыми, но целовали они так сладко, что на всё остальное было откровенно плевать. Девушка только подалась в его сторону откровеннее, в пальцах сжимая лацканы пиджака, и подумала, что это всё так неправильно, но так почему-то необходимо, что голову сносит от одного только понимания этого.

– Я не люблю вас, – призналась Еын на выдохе, едва только мужчина чуть отстранился от неё, давая короткую совсем передышку.

– Это лечится, – ответил он в самые её губы и поцеловал снова, а девушке пришлось приложить силы, чтобы отстраниться снова.

– И вы не нравитесь мне.

– И это поправимо тоже.

У Мин Юнги губы были жёсткими и чуть сухими, но поцелуи сладкими и дурманящими наверняка лучше всяких запрещённых веществ. Руки у него были страшно холодными, почти ледяными, а ещё большими и сильными, но сжимающими всегда мягко и словно бы осторожно.

И Ли Еын вынуждена была признаться, что уже одно только это ей на самом деле очень нравится.

Комментарий к Nine

Всегда очень жду ваших отзывов и мнений :)

========== Ten ==========

– Погоди… Ты серьёзно сейчас? Ты правда делаешь это по своему желанию?

Ким Югём смотрел на неё с таким удивлением и неподдельной растерянностью на лице, что Еын в один миг стало не по себе ещё больше, и она сильнее сжала в пальцах собственные плечи. Ей было совершенно и абсолютно неловко, хотя встретиться они решили на нейтральной территории – в какой-то неизвестной прежде девушке кофейне, где народу было очень много, но жизнь это совсем не упрощало. За соседним столиком сидели двое мужчин, которые шествовали сразу за спиной Югёма, едва только он вошёл в помещение, и они без устали поглядывали в их сторону так, будто только и ждали того момента, когда смогут схватить её за локти и уволочь непонятно куда. Когда она утром, разговаривая с Югёмом по телефону, отказалась приехать по знакомому адресу и попросила понять её и сделать их встречу более комфортной, ожидала девушка совсем не этого. Еын снова невольно поёжилась, поймав взгляд одного из людей Югёма на себе, и повернулась в его сторону, не понимая отчасти, чему он оказался так необычайно удивлён. Она в итоге так и не нашла достойных слов, хотя требовалось всего лишь простое «да», и молча кивнула, подтверждая каждое его слово.

– Но… – моргнул парень и чуть качнул головой, словно бы не находя сил смириться с тем, что узнал. Еын понимала, что наверняка отреагировала бы совсем так же, скажи ей кто прежде, что всё придёт именно к этому. – Ты ведь сказала, что попала к Мину случайно, что у тебя выбора не было…

– Но теперь есть, – перебила она его прежде, чем успела услышать из его уст всё то, что говорила сама. – В смысле… Я просто приняла решение, что так будет правильно.

– Это же бред, – фыркнул недовольно Югём, откидываясь на спинку стула и перебирая пальцами по краю стола. – Твоё место не там, оно рядом со мной. Ты должна вернуться домой.

Еын замерла и даже, кажется, задержала дыхание. Она правда думала об этом – не раз и не два, проигрывала в мыслях, мечтала иногда о том, что так оно однажды и будет. Что Ли Еын снова возьмёт всё то, что принадлежит ей по праву рождения, что снова будет там, где должна. А потом останавливалась, повторяла вновь и вновь это «должна» и понимала, что совсем это не так. Она никому и ничего не должна, она имеет полное право жить сама, определять свою судьбу сама, делать то, что выбирает сама, – Еын этого, в конце концов, заслужила от начала и до конца. А ещё девушка только теперь поняла вдруг, о каком таком выборе говорил Юнги несколько дней назад. Она и правда сделала его, сама того не заметив, – и выбрала Ли Еын юг, а не север, и вместе с тем выбрала, кажется, Мин Юнги, а не Ким Югёма.

– Никому я ничего не должна, – мотнула девушка головой, смело подняв глаза. – Я слишком долго была почти одна, Югём, вся моя семья состояла всего из двух человек, которых я видела намного реже, чем хотела. Сейчас я словно бы нашла своё место, понимаешь?

– Я повторю ещё раз, – нахмурился парень, вновь подаваясь вперёд, – ты ошибаешься, Еын. Да, ты сильно выросла, стала по-настоящему взрослой девушкой, но я старше, я знаю тебя лучше всех остальных. И я знаю, что ты должна вернуться.

– Но я не хочу, – сощурилась Еын, опуская руки с груди и сжимая в пальцах подлокотники мягкого стула. – Я не обязана это делать только потому что ты считаешь что-то неправильным. Ты прав, Югём-а, я взрослая девушка, и я в состоянии сама решать, сама делать выбор. Я заслужила это право хотя бы тем, что так долго была ответственна сама за себя.

– Ты – дочь Ли Минхёка – единственного человека, который был лидером севера больше десяти лет.

– Какое это имеет значение? – нахмурилась Еын. – Это на юге много значит кровная связь, у вас же вроде как демократия.

– «У вас»? – скривился парень словно от зубной боли. – Уже не «у нас»?

Девушка прикусила изнутри щёку, сама не понимая, как так быстро и легко сорвалось это с её языка. Она не была привязана ни к одному из районов Сеула, едва только осталась одна, но почему-то всё равно страшно лелеяла именно юг, становясь невольным свидетелем того, насколько всё и всегда там было систематизировано и работало – поэтому – как часы. Еын вздохнула, взгляд кинув на своё запястье – время близилось к двенадцати часам ночи, и ей изо всех сил следовало бы поторопиться, чтобы успеть как раз вовремя, не нарвавшись при этом на очередные неприятности в виде почти старческого ворчания.

– Я не хочу ссориться с тобой, Югём-а, – протянула она и поднялась со своего места, умоляя себя не обращать внимание на то, как подорвались при этом люди лидера. – И я не хочу, чтобы наш вечер закончился на такой неприятной ноте. Поэтому, пожалуйста, давай просто вспомним о том, что я всегда была слишком тяжело управляемой младшей сестрой.

Парень очень медленно встал на ноги, руками оперевшись о подлокотники кресла, и вздохнул тяжело и недовольно. Однако уже спустя секунду он всё же растянул в показавшийся Еын натянутой улыбке губы и произнёс:

– Напомню ещё раз, что тебя слишком долго называли северной принцессой, чтобы ты могла забыть об этом так просто.

– Я уже точно не принцесса, – прыснула девушка, думая о том, что таковые не спят в машине и не стараются заработать, идя на огромные риски. – И принцесса не нужна северу, когда у него есть отличный король. Ты должен побить рекорд отца, понял? – хмыкнула она. – Не меньше тридцати лет, запомнил?

– Я бы поспорил с тобой, – проговорил Югём, делая шаг вперёд и сгребая её в объятия, – о том, нужна принцесса или не нужна, но ведь это бесполезно, да? – Еын чуть кивнула головой, ощутив вдруг совершенно непонятную неловкость, а парень вздохнул. – И прости меня, но не уверен, что я всё ещё вижу в тебе сестру. Прошло уже слишком много лет.

– Всё нормально, – улыбнулась она в ответ, отстраняясь от него. – Этого следовало ожидать. Тогда просто постараемся подружиться снова, хорошо?

Югём прыснул и разулыбался, качая головой, а девушка воззрилась на него абсолютно непонятливо. Он вообще вёл себя слишком подозрительно – словно на самом деле был совсем-совсем не рад видеть её, будто заставлял себя улыбаться ей в ответ, будто на самом деле чувствовал себя неудобно, оказавшись напротив неё. Он ещё казался другим – словно бы не тем Ким Югёмом, которого она знала так долго, словно бы лишь заставлял себя быть им. И Еын становилось неловко вдвойне.

– А соображаешь ты по-прежнему туго, – хмыкнул он, и девушка нахмурилась, задетая такими словами. – Но хорошо, – кивнул Югём, и она враз обо всём позабыла, – давай постараемся подружиться снова. Ты торопишься?

– Да, – качнула головой Еын, не сумев справиться с улыбкой, – мне нужно домой.

– Домой? – моргнул парень. – В мотель что ли?

Девушка снова мысленно укусила себя за язык и чуть скривилась, не понимая, как умудрилась ляпнуть такое при нём. Она снова и снова называла квартиру Мин Юнги «дом», произносила по-разному, то растягивая, то проговаривая очень быстро, чувствуя, как удивительным теплом расплывается это слово по всему её телу, но совсем не ожидала того, что это может вдруг будто бы само собой сорваться с губ.

– Нет, – чуть скривилась Еын, – я начала снимать квартиру не так давно, так что…

– Тогда я подвезу тебя.

– Нет! – выпалила она и, поймав на себе вопросительный взгляд из-под чёлки, постаралась улыбнуться как можно менее подозрительно. – Спасибо большое, но я не думаю, что буду достаточно комфортно чувствовать себя, когда ты увидишь, где я живу.

– Всё так плохо? – хмыкнул Югём.

«Всё слишком хорошо», – подумала Еын, но только кивнула в ответ, криво улыбаясь, и, быстро и скомкано попрощавшись, едва ли не вылетела из небольшой кофейни.

Она удивительно быстро поймала такси, думая, что фортуна совершенно точно на её стороне, выпалила знакомый адрес, а потом ещё очень долго смотрела в зеркало заднего вида, боясь, что за ней могут следить – чисто ради удовлетворения собственного любопытства. Но всё, однако, было достаточно спокойно, и Еын выдохнула с облегчением, откидываясь головой на мягкое сидение и очень сильно жалея, что у неё до сих пор нет на руках документов – ни поддельных на имя Чхве Наын, ни её собственных. Она бы тогда не тратила последние гроши на такси, а спокойно и гораздо меньше платила бы за бензин и снова садилась за руль старушки Шевроле. Та, быть может, и не была особо хороша, зато была своей и любимой.

Еын расплатилась за поездку, чуть поклонившись и водителю передав пару купюр, и выпорхнула из машины, вдыхая совсем уже морозный воздух. Декабрь не щадил никого и ничего, и было уже действительно холодно щеголять в одной только кожаной куртке, пусть и надетой на толстовку и водолазку под ней, но денег на тёплый пуховик просто не хватало, а занимать у Минхо ещё больше не хотелось до невозможности. Еын и без того понятия не имела, когда сможет вернуть ему долг, и снова и снова извинялась за это, в ответ получая лишь подзатыльники и уверения по типу: «Не парься и питайся нормально, поняла? Надо будет ещё – попробуй только не сказать».

Она кивнула приветливо охраннику, который слишком легко запомнил её в лицо, и шмыгнула очень быстро на территорию многоквартирного дома, когда тот открыл ей дверь. Еын куда больше нравилось приезжать сюда вместе с Мин Юнги, чтобы затем спускаться на подземную парковку, выбираться из машины и очень быстро перебирать ногами в сторону лифта, минуя холод и мечтая о кружке горячего-горячего чая. Мужчина не понимал её совсем, предпочитая кофе, и предупреждающе щурился, едва только она искренне – почти – сетовала на то, что кофеин может быть жутко опасен в его возрасте. Он вообще почему-то очень серьёзно воспринимал все её слова относительно своих тридцати одного года, однако поднимал брови и наигранно делал вид, что не понимает, в чём причина её недовольства, когда припоминал ей отсутствие даже совершеннолетия.

Еын выученными наизусть движениями пальцев набрала на электронном замке код и, дождавшись положительного сигнала, открыла дверь и прошмыгнула внутрь. Она очень нежно и аккуратно рюкзак вместе с ноутбуком опустила на пол, но зато ботинки с ног скинула абсолютно безразлично, цепляя их пятки другой ногой. В гостиной горел уже мягкий свет, что-то очень тихо шелестел телевизор, с кухни пахло едой и свежезаваренным кофе, а на диване вместе с ноутбуком на коленях сидел Мин Юнги.

– Две минуты, – припечатал он первым делом, едва только девушка двинулась вперёд, с наслаждением ощущая, как тепло от пола растекается по всему её телу.

Еын с сомнением кинула взгляд на свои часы и с неудовольствием цыкнула, понимая, что тот прав. Она вздохнула тяжело, с размаху падая в кресло по соседству, ноги оставляя свисать с подлокотника, а голову запрокидывая на другой.

– Моя вина, – признала Еын протяжно.

– Попробуй ещё раз, – получила девушка в ответ. – Больше искренности.

– Мне очень жаль, господин Мин, – скривилась она недовольно и приподнялась на локтях. – Но мне правда обязательно каждый раз извиняться?

– Все мои люди отличаются пунктуальностью, – ответил мужчина, откладывая ноутбук в сторону и поднимаясь на ноги. Он склонил голову сначала к левому плечу, потом – к правому, разминая шею, и девушка невольно задумалась о том, сколько он просидел в таком положении. Еын бы не удивилась, если бы все те три часа, которые она отсутствовала. – Считаешь себя особенной?

– Ну я же ваш помощник, – хмыкнула она не без гордости и даже дёрнула подбородком. – Первый и единственный.

– Не заставляй меня жалеть о том, что я вообще решил ввести такую должность, – протянул мужчина, направляясь в сторону кухни. – И не забывай о том, что обещала не выводить меня из себя.

– Да я вообще ангел! – кинула она ему в спину и подпрыгнула на ноги тоже, чтобы направиться затем вслед за ним. – Образцовый помощник, между прочим… Но мне правда обязательно возвращаться именно к двенадцати? Вы работаете и до двух, и то трёх часов ночи, так что я в любом случае не разбужу вас.

Мужчина глянул на неё столь красноречиво, остановившись у кофеварки, что Еын замерла в шаге от него и поджала губы, поняв всё и без слов. Правил совместного проживания с Мин Юнги было совсем немного, но все они были до ужаса глупыми и обязательно обязательными: не возвращаться позже двенадцати ночи в том случае, если она не с ним; не подходить к плите, потому что с готовкой – как показала практика – дела у неё оказались совсем плохи; не слушать громко музыку и не петь в душе, потому что это страшно отвлекало; и никогда, ни при каких обстоятельствах не сметь перечить при выборе программы по ТВ.

– Серьёзно? – удивилась тогда Еын. – То есть, я могу свободно передвигаться по квартире? И никаких секретов, никаких тайных сейфов или трупов?

– Правда думаешь, что я хранил бы трупы там, где живу? Зачем мне вообще их хранить?

– Ну вдруг вы корейский Синяя Борода, – хмыкнула девушка, пожав плечами. – Я к вам в комнату – а у вас там бывшие жёны. Мёртвые и вонючие.

– Кляп куплю, – пообещал тогда мужчина, глянув на неё максимально красноречиво, и Еын захлопнула рот, одним только взглядом обещая, что больше никогда и ни за что.

Да вот только негласное это обещание сдерживать почему-то не получалось никак, и с языка снова и снова срывалось то, что не должно было. Еын действительно никогда исключительно плохого в виду не имела – только лишь шутила в своём особом стиле, потому что иначе не умела, а в ответ получала такое многообещающее молчание, что хотелось лично пойти в ванну и утопиться. Однако же девушка страшно радовалась, что теперь Мин Юнги хотя бы не хватался за пистолет при любом удобном случае и не хватал её саму, сжимая запястья и локти до боли.

– Куда ездила? – спросил вдруг мужчина, снова обращая внимание на кофе, а Еын чуть вздрогнула, углубившись в мысли слишком сильно, и поспешила снять куртку, чувствуя, что становится жарко в тёплой квартире.

– Решила сделать так, как вы сказали, – хмыкнула она, – не стала откладывать в долгий ящик и встретилась с Югёмом.

– Не выглядишь довольной.

– Не думаю, что могу это объяснить, – усмехнулась Еын грустно. – Просто… чувствую себя странно.

– Опять это твоё предчувствие? – хмыкнул Юнги, бедром облокачиваясь о стол и скрещивая на груди руки.

Девушка поджала губы, потому что именно так всё и было. Интуиция шептала что-то громко и настойчиво, но совсем неразборчиво. И Еын никак не могла потому понять, было ли что-то не так, а если было – что?

– Думаю, это просто чувство вины, – проговорила она медленно, поднимая на него взгляд. – Наверное, Югём думает, что я предала его… Дважды, – хмыкнула девушка. – Пожалуй, вы были правы, когда сказали, что я должна прежде убедиться в том, что человек, которого я хочу защитить, нуждается в этом. Обидно свои ошибки осознавать так поздно.

– Ключевое слово – осознавать, – усмехнулся мужчина. – Остальное не так страшно.

Еын улыбнулась ему в ответ, поджав губы и думая, что вот в таких вот разговорах она нуждалась, кажется, всю жизнь. Девушка именно поэтому ждала с каким-то особым нетерпением каждый день вечера, чтобы вернуться домой, распластаться всем телом по креслу или – когда Юнги не ворчал – по ковру и обсудить с ним всё-всё на свете. Он был жутко умным, страшно интересным, а ещё – видимо, в качестве бонуса – целовал иногда её так, что голова начинала кружиться словно сама по себе. Еын как-то раз даже возмутилась, не понимая и краснея:

– Почему мы вообще должны делать это? Мы даже не встречаемся!

– Хочешь встречаться со мной? – усмехнулся тогда мужчина, подняв заинтересованно брови. – Я же тебе не нравлюсь.

Девушка покраснела, кажется, ещё сильнее, и подалась вперёд, накрывая его губы своими, потому что молчать у него всё же получалось намного лучше, чем всё остальное.

– Он не сказал ничего по поводу Джексона? – спросил Юнги, и Еын, вновь вернувшись к настоящему, качнула отрицательно головой.

– Джексон Ван сейчас в Пекине, решает какие-то свои дела, – пояснила она, потому что первым делом поинтересовалась именно этим, получая в ответ страшно удивлённый взгляд Югёма. – Но он обещал связаться с нами сразу, как только договорится с ним о встрече.

– Как думаешь, не врал?

– С чего бы ему врать? – хохотнула Еын, а потом, подумав буквально с секунду и за неё же успев вспомнить едва ли не в мельчайших подробностях минувшую встречу, замерла вдруг и почувствовала, как медленно пропала с её губ улыбка. – Хотя… Вёл он себя действительно странно.