Текст книги "Взаимовыгодное сотрудничество (СИ)"
Автор книги: _YamYam_
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Объяснись, – потребовал Юнги, а Еын сглотнула, понимая, что должна это сделать теперь – она, однако, совсем никакого понятия не имела о том, как следует говорить.
– Ли Еын, – вместо неё проговорил Чонгук, отрываясь от кресла и подходя ближе к ним, – та самая девочка, которая пропала несколько лет назад, когда убили Ли Минхёка – к слову, её отца.
– Что? – выдохнул потрясённо Юнги, а девушка как-то отстранёно заметила, что впервые видит его настолько ошарашенным. Он помолчал несколько секунд, медленно моргая и хмуря брови, в голове своей, видимо, приводя всё к дискриминанту, а потом снова посмотрел на неё и слишком спокойно, а оттого страшно пугающе, спросил: – И когда ты собиралась мне всё рассказать?
– Я не собиралась, – честно и тихо призналась Еын, а потом сглотнула. – Какое это имеет значение? Это было слишком давно.
– Да ты издеваешься, – процедил сквозь зубы он, а потом потащил её за собой и, усадив в кресло, навис на ней, руками облокотившись на подлокотники. – А теперь максимально чётко и подробно вспоминай всё, о чём ты говорила с Югёмом.
– Это было почти неделю назад, – напомнила Еын. – И какое это вообще имеет?..
– Вспоминай, – перебил он её, никакого внимания, кажется, не обращая на ошарашенного Чонгука, замершего в паре метров от них. – Я должен знать всё, Еын. Услышала меня?
Девушка выдохнула, осознавая, что он мог отреагировать куда более агрессивно, и чуть кивнула головой, поднимая на него взгляд. Она действительно не понимала, в чём дело, и почему он вдруг заинтересовался этим так сильно, но машинально и по привычке поджала губы, припоминая всё как можно лучше, и начала свой рассказ.
***
На складе за пределами Сеула было холодно и ветрено, всё открытое пространство продувалось, кажется, всеми ветрами сразу, и Еын куталась в куртку, одновременно с этим пытаясь поймать собственные волосы прежде, чем они залезут ей в рот. Она даже натянула на голову капюшон и, свернув сильно отросшие пряди в гульку, заправила их под него, да только они всё равно выбирались наружу, и всё начиналось по новой. Мин Юнги, что стоял рядом и курил, кажется, уже третью подряд сигарету, поглядывал на неё от случая к случаю, явно раздражаясь от её мельтешений, но ничего не говорил.
Они, откровенно говоря, вообще говорили мало вот уже третий день. Всё как-то в один момент, за одни только сутки, перевернулось с ног на голову, и Еын не имела никакого понятия о том, как можно было бы это исправить. Казалось, что всё было прежним – поездки в одной машине, совместное проживание, поздние ужины за одним столом и её бесполезные попытки разрядить обстановку, – но всё – одновременно с этим – вдруг стало невыносимо тяжёлым. Мин Юнги, кажется, вообще ушёл куда-то в себя и говорил с ней только по крайней необходимости, умудряясь отталкиваться снова и снова. Еын было обидно до ужаса, хотелось топать ногами и психовать, требуя к себе прежнего внимания, но она из раза в раз напоминала себе, что взрослые себя так не ведут, и закрывалась с оглушающим хлопком двери в своей комнате.
Она снова и снова думала, надеясь найти причину, но сбивалась, не находя сил поверить в то, что дело действительно в одном только её молчании. Еын уверена была – окажись мужчина на её месте, тоже совершенно точно и никогда не признался бы в том, что было когда-то невыносимо давно. Девушка думала ещё, что сама оттолкнула его, когда спросила то глупое: «ребёнок или женщина?», но потом отметала и этот вариант, вспоминая, как Юнги потом обнимал её – совсем не так, как если бы решил затем схватить её за волосы и утопить в чане полнейшего безразличия.
Он едва оживился лишь сегодня, когда Еын, получив звонок со знакомого номера, самым настоящим образом доложила ему о том, что Югём назначил встречу Джексону Вану. Парень как раз сейчас стоял рядом с ними и косо поглядывал в их сторону, притопывая ногой, но Еын было настолько плевать, что она даже не смотрела на него, будучи погружена только в свои мысли и проблемы. Девушка прекрасно сознавала, что должна прийти в себя, настроиться на рабочий лад и не думать о глупостях, носящих имя Мин Юнги, но проваливалась в этом деле раз за разом, и глубже натягивала на лицо капюшон, продолжая незаметно смотреть на мужчину рядом.
Гнетущая тишина и вся эта неприятная атмосфера ожидания разрушилась в один только миг, когда невдалеке показалась спортивная красная машина. Еын даже выдохнула с большим облегчением, думая, что теперь станет немного легче и проще. Автомобиль остановился в считанных метрах от них, и из неё почти в тот же момент, даже не глуша мотора, выпорхнул страшно счастливый и довольный Джексон Ван. Девушка увидела, как усмехнулся Юнги, туша сигарету о железную перекладину, и с вопросом на него покосилась.
– Какие люди, чтоб я сдох! – прокричал китаец, раскинув руки в стороны. – Югём, маленький засранец, я знал, что всё это слишком подозрительно!
Парень за её спиной коротко рассмеялся, а Еын с интересом воззрилась на мужчину, которого прежде ни разу не видела так близко. Не особо высокий, но широкий в плечах, с почти сумасшедшей улыбкой на лице и довольно сощуренными глазами.
– Прости, – хмыкнул Югём, – не мог отказать в такой простой просьбе.
Джексон хохотнул, двигаясь в их сторону, а потом протянул руку Юнги, будто бы они старые и добрые приятели.
– Давно не виделись, – хмыкнул он, когда тот сжал его руку в ответ. – Хотя я не видел бы тебя ещё столько же.
– С радостью не встречался бы с тобой ещё дольше, – усмехнулся в ответ Юнги. – Но мы судьбу не выбираем.
– Спорное утверждение, но я ещё слишком трезв, чтобы попытаться с этим поспорить, – протянул Джексон с ухмылкой, а потом вдруг вмиг стал серьёзным и спросил: – Ты здесь по поводу Хубина?
– Уже в курсе?
– А ты думал? – скривился китаец. – Этот мешок дерьма первым делом поставил меня в известность о том, что послал тебя к собачьим демонам.
– Чего хотел?
– Того же, чего и всегда, – фыркнул мужчина. – Бабла, Мин, простого человеческого бабла. Ты больше не актуален, потому что запрещаешь больше, чем позволяешь.
– Согласился? – сощурился Юнги.
– Я больной что ли? – ухмыльнулся он. – Ты ведь мужик умный, сам понял, чего он добивается. Не в моих интересах весь рынок под индонезийцев класть.
Мин Юнги покачал согласно головой, а Еын посмотрела на него с интересом, понимая, что слышит это впервые. Стало как-то обидно от того, что она всего этого не знает, и девушка плотнее закуталась в куртку, поджимая губы.
– Обсудим? – предложил мужчина, а Джексон ухмыльнулся и кивнул, соглашаясь.
Юнги обернулся в её сторону, и Еын чуть вздрогнула, потому что ровно тогда же ей на плечо опустилась рука стоящего позади Югёма.
– Идём, – произнёс он, а Мин Юнги кивнул, немо говоря ей оставить их с Джексоном Ваном наедине.
Девушка нахмурилась невольно, не понимая, почему вдруг она должна уйти прямо сейчас, если прежде все те немногие, но насыщенные дни, будучи его помощником, всегда присутствовала на всех переговорах и участвовала – иногда – в них непосредственно. Она однако всё же развернулась и действительно пошла вслед за Югёмом, заходя на небольшой совсем склад, кажется, давно и очень хорошо обустроенный именно под такого рода встречи.
Они молча поднялись на второй этаж и вошли в одну из комнат – совершенно пустую, не обжитую, с наполовину выбитыми стёклами и стоящими в самом центре двумя диванами напротив друг друга. Еын первым делом подошла к окнам и посмотрела вниз – туда, где рядом с чёрной машиной Юнги стояли двое мужчин и уже говорили о чём-то, снова закурив.
– Ты солгала мне, – услышала она вдруг позади и, вздрогнув, обернулась.
Югём, руки спрятав в карманы пальто, смотрел на неё тяжело и исподлобья. Еын в один миг захотелось поёжиться, а ещё лучше – оказаться отсюда как можно дальше. Но девушка только сглотнула, понимая, что этого следовало ожидать, если – как узнала она от Чон Чонгука не так давно – Югём и сам слишком сильно интересовался Кан Хубином. Еын не назвала тогда его имени, решая сохранить это в тайне и боясь того, что он может работать с ним, но почему-то совсем в этом не раскаивалась.
– Это не было ложью, – ответила она, стягивая с головы капюшон. – Я лишь умолчала о кое-чём.
Парень согласно покачал головой, улыбаясь как-то неприятно, а потом с громким хлопком опустил руку на спинку дивана. Еын сглотнула снова, совсем не понимая, почему в душе бушует угаран вместо привычного штиля в присутствии действительно дорогого сердцу и памяти человека.
– Почему позволяешь использовать себя? – прищурился он неприязненно. – Это ты должна пользоваться, а не тобой!
– Ты ничего не знаешь! – прикрикнула девушка в ответ. – Почему осуждаешь меня вместо того, чтобы хотя бы попытаться понять?!
– Да потому что ты занимаешься ерундой, – махнул Югём рукой. – Я уже говорил, но повторю снова: твоё место здесь, – он ткнул пальцем в пол рядом с собой. – Твой отец хотел бы этого.
– Но отца сейчас нет, – нахмурилась Еын, – зато есть я. И я делаю то, что считаю правильным, то, что хочу сама. Ты не вправе решать это за меня.
– Я ответственен за тебя, как не понимаешь?!
Они говорили так громко и жестикулировали так ярко, стоя друг напротив друга, что Еын казалось, что их наверняка слышно даже в Сеуле. Это было больно и неприятно – до сжимающей горло неприязни. Она ни за что и никогда не хотела ссориться с ним, хотела самого обычного понимания и принятия. И злилась просто невозможно, не узнавая человека перед собой.
– Я сама ответственна за себя, – сказала она тихо, но уверенно. – Что это вообще за «место»? Это пустой звук для меня, Югём, почему не хочешь понять этого? Почему продолжаешь давить на меня? Не видишь, что делаешь только хуже? Ты каждым своим словом всё только усложняешь. Теперь я с уверенностью могу сказать, что не вернусь.
Еын стиснула ладони в кулаки и, нахмурившись, поджала губы. Было крайне неприятно говорить всё это, в груди что-то сжималось, а в горле свербило, но вместе с тем девушка увидела вдруг, что Ким Югём – это вовсе не тот «Югём-а», который улыбался ласково и прислушивался к каждому её слову, даже если говорила она откровенно глупые и эгоистичные вещи. Еын задумалась невольно, стал бы он таким, не сбеги она тогда, и не смогла найти ответа, не уверенная, что смогла бы сдержать всё то отвратительное, что всегда жило в нём, что рвалось наружу, но что сдерживалось и ею, и отцом. В грудь ударило виной, и девушка закусила изнутри щёку.
Югём смотрел в ответ на неё долго и пристально, вглядывался в глаза, пытаясь найти в них ответы на все свои вопросы. Он словно бы снова и снова задавался этим «Правда, Еын, ты правда выбрала не меня?», а у неё не было достойного ответа, потому что ей хотелось выбрать только того Ким Югёма, которого она оставила совсем одного четыре года назад. Ей не нужен был север и не нужен был этот Югём, хотелось только вернуть себе брата – того единственного и неповторимого, который никогда не поднимал на неё руки и не повышал голоса, даже если она сама переходила все возможные рамки.
Парень вдруг усмехнулся, заставляя её поднять брови, и покачал головой.
– Нет, Еын, ты вернёшься.
– Не неси чепухи, – нахмурилась она в ответ. – Я не собираюсь этого делать.
Парень приблизился к ней почти вплотную и заглянул в глаза с высоты своего роста, заставляя судорожно сглотнуть.
– Не помню, чтобы спрашивал о твоём желании, – едва не порезал он её сразу и взглядом, и словом. – А ты, в свою, очередь, забыла о том, что успел пообещать Мин Юнги.
– Ты о чём? – моргнула она непонимающе.
– О тебе, – хмыкнул Югём. – Ты – гарантия того, что его встреча с Джексоном Ваном пройдёт спокойно.
– И я по-прежнему уверяю тебя в том, что никаких злых помыслов у господина Мина нет, – скрестила Еын на груди руки и закатила глаза.
– А если ему помочь?
Усмешка, озарившая лицо Югёма, вдруг ударила её по самому затылку. Звёзды вместе с кучей слов, воспоминаний, картинок, образов и разговоров промелькнули перед её глазами, и Еын, медленно подняв глаза на парня, произнесла неверяще:
– Ты не посмеешь…
– Уже посмел.
Она рванула в сторону выхода так быстро, как только смогла, и едва успела увернуться от руки, готовой её сцапать. Девушка страшно порадовалась, что не было никого, помимо них двоих, на этом складе, и некому было парню отдать приказ поймать её.
Еын быстро перебирала по ступенькам ногами и перепрыгивала последние из них, слыша, что Югём пытается поспеть за ней, никогда особо не отличаясь той прытью, какой хвасталась всю жизнь она. В голове бил самый настоящий колокол, а сердце ухало в груди невероятно сильно, заставляя её торопиться изо всех сил.
Еын едва ли не вылетела со склада, отодвинув от себя дверь, успела выкрикнуть ещё:
– Юнги! – привлекая его внимание и заставляя обернуться.
Но не успела больше ничего.
Всю округу в тот же миг сотряс хлопок выстрела, и ноги у неё подогнулись.
Комментарий к Eleven
Всегда очень жду ваших мнений и отзывов :)
========== Twelve ==========
Джексон Ван очень быстро направил дуло пистолета, вытащенного из-под куртки, прямо на Юнги. Еын страшно захотелось метнуться вперёд, пытаясь объяснить всё происходящее, но ноги неожиданно подвели, и она едва не повисла на двери. Мужчина на китайца не смотрел совсем – он улыбался на одну сторону и щурил глаза, глядя на неё, и девушке страшно захотелось кричать и выть от полного хаоса в голове. Она совершенно точно слышала выстрел, успев напугаться невероятно сильно, однако оба мужчины стояли прямо, даже не покачнувшись от неожиданности, а Джексон Ван оружие вытащил лишь в ответ на первый и единственный оглушающий хлопок.
– Дыши ровнее, – усмехнулся вдруг Юнги, обращаясь к ней, а китаец прыснул, опуская пистолет, – и иди сюда.
Еын моргнула и нахмурилась, не переставая переводить взгляд с одного мужчины на другого, а потом услышала позади себя шум и поспешила оторвать своё ослабевшее тело от двери и сделать ещё несколько шагов вперёд, чтобы затем оглянуться. Югём не смотрел на неё – он взглядом пытался убить, кажется, сразу и Джексона Вана, и Мин Юнги. А Еын, пользуясь случаем и боясь оторвать от него глаз, спиной вперёд прошла ещё чуть дальше, а потом, почувствовав на талии остановившую её ладонь, выдохнула, наконец, с облегчением.
– Серьёзно, пацан? – фыркнул Джексон, взмахнув руками. – Из-за девчонки? Тебе что, пятнадцать? Или недотрах в голову стукнул?
Еын нахмурилась снова, вжимаясь спиной в грудь стоящего позади мужчины, и искренне попыталась понять, что, чёрт возьми, происходит. Она поэтому оглянулась на Юнги, чуть повернувшись и ощущая, как рука на её талии следует за ней, и взглянула в его лицо, пытаясь найти ответы.
– Чёрт, – протянул в ответ Югём и почесал затылок так, будто ничего страшного не случилось вообще, – не зуди, а?
– Не зудеть?! – воскликнул Джексон так громко, что девушка от неожиданности плотнее прижалась к мужчине, рядом с которым отчего-то чувствовала себя в полнейшей безопасности. – У тебя сейчас в паху зазудит, дебила кусок, когда я весь магазин туда выпущу! Я думал, у Мина крыша поехала на почве идиотизма, ан нет, это у тебя хрен зачесался!
– Ты знал?.. – выдохнула шокировано Еын, подняв голову, и, получив в ответ лёгкий кивок Юнги, запуталась пуще прежнего. Он, выходит, сознательно отправил её вместе с Югёмом, чтобы предупредить Джексона о возможной подставе, но совершенно и абсолютно не сказал ничего ей. – Но кто стрелял?
– Пустышка, – ответил вместо него Югём, и Еын обернулась в его сторону. – Выстрел в воздух. Этого было бы достаточно, – парень спиной прислонялся к стене склада и глядел на них почти безразлично, словно действительно не произошло совершенно ничего из ряда вон выходящего. – Но как ты догадался?
Еын почувствовала вдруг страшное отвращение к человеку, которого прежде любила так сильно, как никого другого, но моментально позабыла об этом, когда Юнги вдруг плотнее обхватил её талию, прижимаясь к её спине, а потом обнял ещё и второй рукой, подбородком прислонившись к её виску. У девушки разом с привычного ритма сбилось и дыхание, и сердцебиение, а она вцепилась пальцами в его запястья, думая, что это ужасно смущает. У Югёма в один момент страшно исказилось лицо, а Еын вдруг жутко этому порадовалась, в душе испытывая непонятное торжество.
– Потому что это моя девочка, – усмехнулся Юнги, и она судорожно оглянулась в его сторону, чувствуя, как сердце снова стремится выпрыгнуть из груди, а скулы опаляет невозможно горячим. – Я знаю всё, а выводы делать умею.
Еын в один момент вдруг вспомнила о том, как несколько дней назад он ухватил её за руку, едва узнал о её прошлом, и заставил в подробностях рассказать обо всём том, о чём она сама говорила с Югёмом. Он наседал, тысячи раз переспрашивал и уточнял, раздражая невозможно, говорил вспоминать дословно и хмурил брови, замолкая и о чём-то задумываясь. И девушка совсем не сомневалась, что дело было как раз в этом, – Юнги узнал как-то, предположил и понял всё в одно мгновение, предсказал всё то, до чего бы в жизни не додумалась она сама. Еын даже поблагодарила мысленно Чон Чонгука, что так неосторожно поставил мужчину в известность обо всём, и даже Югёма – того самого, кто, кажется, собственными действиями вырыл себе яму. Не расскажи он о ней Чонгуку, не расскажи тот ничего Юнги, всё бы наверняка пошло именно так, как он то планировал.
– Нет, ну ты идиот или да? – вспыхнул в очередной раз Джексон, заставляя Еын вздрогнуть и понять, что мужчина до сих пор обнимает её так откровенно, что это вводило в невозможное смущение. – Мы же на одной стороне сейчас, Югём!
– И что? – пожал он плечами и оттолкнулся от стены. Парень всё ещё смотрел на неё абсолютно неприязненно – совсем так, как на предателя – и ей враз перехотелось избавиться от чужих рук на своём теле. – Это бы нам не помешало. Но место Еын здесь.
– Да что ты заладил? – нахмурилась девушка. – Почему такой упёртый? Ты правда ведёшь себя, как избалованный ребёнок! Когда вообще успел таким стать?
Она дёрнулась недовольно в объятиях и выскользнула из них действительно легко, потому что Юнги опустил руки. У неё в голове всё ещё набатом стояло это его «моя девочка», и это почему-то было так приятно, что хотелось смеяться, – особенно после того, как он напрочь был погружен в одни только свои мысли на протяжении долгих трёх дней, не обращая на неё почти никакого внимания.
– Почему не понимаешь, что не нужна им? – фыркнул Югём, подходя ближе. – Ты им никто, для них значение имеет только семья.
– Ты лучше всех остальных знаешь, что зато для меня это не значит ровным счётом ничего! Кровь – это всего лишь кровь, – сощурилась Еын. – А ты – не единственный человек, который был и остаётся – чёрт возьми – важен для меня. И моя новая семья, те люди, которые любят меня и которых я люблю тоже, теперь там. И я хочу быть с ними.
Ей страшно неприятно было говорить всё это. И страшно не хотелось выбирать между Минхо с Черин и Югёмом: они все важны ей были невозможно сильно, но второй сам, своими действиями, силами и словами только снова и снова усугублял своё собственное положение, опускаясь в её глазах всё ниже. Еын признавать неловко было ещё и то, что дело не в одних только Черин и Минхо – дело было ещё и в Мин Юнги, который каким-то неведомым абсолютно образом всего за полтора месяца стал вдруг очень важной и нужной частью её жизни.
– Ну что за драма? – протянул недовольно Джексон и закатил глаза. – Я на участие в этом не подписывался. Давайте, – махнул он рукой, – решайте там всё поскорее, прощайте друг друга, обнимайтесь и целуйтесь, пока я не заблевал тут всё от отвращения.
Еын обернулась к нему с поднятыми бровями и подумала сначала, что наверняка ослышалась. Ким Югём его руками собирался решить свои проблемы, удовлетворить собственные эгоистичные потребности, а тот реагировал на всё это так, будто ничего особенного в этом не было. И – словно одного этого было мало – Мин Юнги тоже относился к произошедшему совсем не так, как следовало. И Еын почувствовала себя крайне неловко, понимая, что, кажется, единственная из всех хочет изо всех сил Югёму врезать. И девушка уже открыла рот, чтобы возмутиться всему происходящему, как где-то очень близко послышался почти оглушающий в тишине шум явно нескольких машин.
– Ждёшь кого-то? – в одно мгновение нахмурился Юнги и глянул на парня.
Тот в ответ посмотрел на Джексона, а он лишь скривился и покачал абсолютно непонимающе головой. Все трое одновременно, почти синхронно полезли вдруг в карманы пальто и курток и набрали что-то на телефонах, заставляя Еын переводить взгляд с одного на другого, а затем – на третьего. И так по новой.
Они закончили ровно тогда, когда на воображаемой парковке перед складом появились автомобили, и девушка только на первый взгляд насчитала шесть. Она сглотнула, неосознанно шагнув обратно, ближе к Юнги, и поняла, что впервые участвует в том, о чём прежде лишь слышала из уст других. Но Еын с огромным удовольствием предпочла бы остаться в блаженном неведении. И особенно сильно убедилась в этом, когда из одной из машин показался вдруг отлично известный ей человек.
– Да гребанная ж ты Индонезия! – привычно громко проревел Джексон, разведя руки в сторону. – Да гребанный ж ты Кан Хубин!
Мужчина и правда стоял перед ними всеми во всём своём почти старческом великолепии, окружённый более десятка своих людей. Еын совсем не сомневалась в том, что все они вооружены достаточно хорошо, но искренне не понимала, как он тут оказался. Из его же машины вышел вдруг ещё один человек – высокий, стройный, молодой – и Джексон возмутился снова:
– Да гребанный ж ты Марк, продажная твоя жопа!
– Ничего личного, – хмыкнул тот в ответ, озаряясь улыбкой – такой обманчиво милой и почти скромной, что Еын нахмурилась снова.
Она посмотрела искоса на Югёма, отказываясь верить в то, что он мог приложить к этому руку, раз сам всячески пытался мужчине помешать. Он глянул на неё в ответ – мельком и совсем вскользь – и снова перевёл взгляд на Хубина. Девушка не понимала – пыталась, но просто не могла понять – как же всё это произошло, если они приложили все силы, чтобы избежать такого. Еын знала, почему Юнги не стремится выходить на Хубина напрямую – та самая Индонезия, которую Джексон Ван так правильно обозвал «гребанной», стояла за ним так плотно, полностью доверяя весь свой рынок сбыта оружия, что связываться с мужчиной не хотелось совсем. Однако он в любом случае узнал как-то о том, что они не только копают под него, но и встречаются здесь. И ничего хорошего в этом не было совсем.
– Как некрасиво, парни, – протянул Хубин, ощущая себя хозяином положения. – Я ведь к вам от всей души, а вы…
– Ох, завали хлебало, молю! – взвыл опять Джексон, а Еын подумалось, что он с каждым своим словом нравится ей всё больше. – Ты лучше скажи, как узнал обо всём. Я ж помру тут от любопытства! Эй, продажная жопа, – обратился он к тому, кого назвал прежде Марком, – я же даже не говорил тебе ничего.
– А я всегда повторял, – фыркнул тот в ответ, совсем, кажется, не оскорбившись. – Не надо говорить, надо слушать.
Еын моргнула, не понимая совершенно ничего и ощущая, как к горлу поднимается что-то непонятное, похожее на страх. А потом заметила в руках у Джексона Вана телефон и, почувствовав, как в голову ударила вдруг догадка, рванула вперёд и вырвала тот из его пальцев, в ответ получая взгляд, полный растерянности.
– Эй… – протянул мужчина в абсолютном непонимании, а Еын, чувствуя, как задрожали вдруг её руки, еле как вскрыла заднюю панель и уставилась во все глаза на прослушку. – Да это же прошлый век! – возмутился недовольно Джексон и похлопал себя по карманам. – А маячок куда подсунул, индюшара ты заднеприводный?
– А он встроенный, – нахмурилась девушка и посмотрела на Хубина, который, в свою очередь, пристально глядел на неё. – Умно, – не могла не признать она.
Мужчина, опираясь на трость, прищурился и окинул её внимательным взглядом. Еын сразу же очень сильно захотелось шагнуть назад, чтобы быть ближе к тому, рядом с кем страшно не было почти совсем, и едва заставила себя остаться на месте.
– А я тебя знаю, – протянул Хубин, кривя испещрённое жутко глубокими морщинами лицо. – Чхве Наын, верно?.. Большой сюрприз видеть тебя здесь.
Еын сглотнула, думая о том, что у него всё-таки действительно удивительно хорошая память на лица, и сжала ладони в кулаки, чувствуя, как искоса покосился на неё рядом стоящий Джексон. Это всё было, кажется, очень и очень плохо, пахло чем-то палёным, хотя девушка и задышала чуть проще, убедившись, что всегда экспрессивный Ким Югём не свихнулся настолько, чтобы так сильно испортить им всем жизнь.
– Не думаешь, что перегибаешь? – услышала Еын знакомый голос позади, полный наигранного безразличия, и поджала губы. – Зачем тебе это всё?
– Отличный вопрос, Мин, – хмыкнул в ответ Хубин, а затем, оперевшись о машину бёдрами, тростью указал на Джексона. – И наш с тобой общий друг дал отличный ответ: всё ради простого человеческого счастья.
– Ради бабла, – поправил его китаец, хмурясь и сжимая челюсть.
– Ну а я о чём говорю? – пожал плечами Хубин. – Ради счастья. Никто не виноват в том, что теперь оно измеряется в денежном эквиваленте. Хотя, погоди… Конечно, виноват. Всемирный заговор. Кажется, так это теперь любят называть?
– Ты собираешься весь рынок подмять под Индонезию, – хмыкнул Юнги. – Ты лишишься в итоге всего сам.
– Нет-нет, я собираюсь подмять его под себя, а ты, – хмыкнул он, – страшно мешаешь, понимаешь? Вечно болтаешь о нормах, об этом своём равновесии, экспорте, импорте, их соотношениях, про спрос и предложения… Эй, парень, поверь моему опыту – это всё чушь собачья. Будь вы более разумны, то поняли бы, какую выгоду мы все можем из этого извлечь.
– Да неужели? – сплюнул неприязненно Джексон. – Хочешь вылизывать жопу индонезийцам – пожалуйста, я же не…
Он закончить не успел, прерываемый звуком, который теперь наверняка снится будет Еын в самых страшных снах. Мужчина оглянулся, смотря на приближающуюся почти процессию из машин, а девушка подумала, что хуже наверняка быть уже не может. Их здесь всего трое, а людей, занявших противоположную сторону, – во много раз больше, и Еын совсем не хотелось даже предполагать о том, как всё это действо может закончиться.
Однако из остановившихся автомобилей выскользнули люди, чьи лица были Еын прекрасно знакомы, а уж когда она разглядела мелькнувшего среди всех остальных Минхо, то обернулась вопросительно в сторону Юнги и в ответ получила невероятно многозначительный взгляд прищуренных глаз, полных такой поддержки, что она, не раздумывая более ни о чём, только шагнула в его сторону – сначала несмело, а затем в три секунды преодолела разделяющее их расстояние и встала рядом. Девушка увидела затем среди вновь прибывших тех двоих, что сидели за соседним столиком в кафе, когда она встречалась с Югёмом, и тех, кто слишком сильно выделялся на фоне остальных. Ей в один миг стало понятно, зачем все трое мужчин несколькими минутами ранее полезли вдруг за своими телефонами, но абсолютно не понятно, как так вышло, что приехали они все почти в одно время.
– Оперативно, – почти похвалил Хубин, и Еын показалось, что он вот-вот готов захлопать в ладоши. – Однако мы же все люди разумные и деловые, зачем сводить всё к тому, чего мы все – я уверен – с куда большим удовольствием избежали бы?
Девушка видела, что численный перевес всё ещё был на стороне Кан Хубина, и действительно терялась в догадках о том, что будет дальше. Ей было страшно просто невыносимо, а ещё стыдно – за то, что страшно. Еын очень много всегда слышала о шальных пулях – тех самых, что попадали смертельно и случайно в тех, в кого совсем не целились, – и почему-то ещё лет в четырнадцать почти с торжеством отметила для себя, что если она и погибнет когда-нибудь от огнестрельного ранения, то однозначно именно от шальной пули – из-за одного только своего фантастического везения.
– Твои предложения? – хмыкнул Джексон, а Мин Юнги рядом с ней недовольно фыркнул. – Удивишь нас?
Еын поймала на себе взгляд стоящего рядом и удивительно молчащего Югёма, который обычно самый первый рвался в бой, имея при себе одни только кулаки. Он чуть дёрнул уголком губ, в один миг становясь похожим на того далёкого себя, словно бы сказал ей немо одними глазами: «Всё под контролем». И Еын почему-то поверила ему, хотя и держала ещё глубоко в себе страшную и сильную обиду.
– Ничего нового, мой драгоценный китайский друг, – протянул Хубин, а Джексон скривился так, будто съел подошву собственной обуви. – Хочу, чтобы вы оба согласились работать на моих условиях и… Ах да, конечно, Ким Югём, от вас, молодой человек, мне потребуются те гарантии, от которых вы отказались прежде.
– Потрясающие амбиции, – хмыкнул в ответ парень и распрямил плечи. – Уверен, что потянешь?
– Подпишем договоры, парни? – фыркнул Хубин, решив, кажется, проигнорировать слова Югёма. – Время идёт, часики тикают, моё терпение, как и ваше, заканчивается. Вместо того, чтобы враждовать, не лучше ли быть друзьями?
Джексон вдруг обернулся и посмотрел чуть выше её плеча – Еын легко догадалась, что переглянулся он с Юнги, – а затем перевёл взгляд на Югёма и ухмыльнулся как-то особенно широко. Ей в тот же момент на талию опустилась знакомая тяжёлая рука, а ухо опалил горячий шёпот:
– Как только я скажу бежать, Еын, ты побежишь, – девушка сглотнула, понимая, что хуже просто некуда, и судорожно вздохнула. – Без лишних слов и пререканий побежишь и спрячешься как можно лучше. Кивни, если поняла меня.
– Но…
– Без лишних слов, – повторил Юнги куда более строже, – и пререканий.
Еын кивнула, чувствуя, как поднимается в душе невероятное волнение. Это всё было страшно и неправильно, очень хотелось вернуться назад на несколько недель и промолчать вместо того, чтобы предложить Мин Юнги свою помощь. Очень хотелось сделать всё возможное, чтобы не оказаться сейчас здесь, потому что она – Ли Еын – и правда трусишка. Она умеет только бегать – потому, наверное, и бегала всю жизнь. Она не умеет быть по-настоящему полезной, не умеет быть по-настоящему нужной, никого не может спасти и никому не может помочь, потому что одной только глупости не хватает на то, чтобы сделать всё то, что нужно.
Первый выстрел раздался совершенно неожиданно и непонятно откуда, и Еын даже испугаться как следует не успела, потому что Юнги очень быстро оттащил её за машину и заставил почти упасть на холодный асфальт. Следующие выстрелы посыпались, кажется, отовсюду и сами собой, а девушке очень захотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать ничего из этого, включая громкие и оглушающие крики мужчин.
