Текст книги "Второй после Мадары (СИ)"

Автор книги: _monkey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

– Вот это да! Если честно, я тебя боюсь. Ты какой-то… Не человек.

«Давно пора», – подумал Обито злорадно, но не без досадного укола.

Тем временем Ханаби взяла его руку и принялась пристально изучать, наклонясь к ней лицом близко-близко, так что её дыхание касалось его кожи. В этой позе она была похожа на обезьянку.

– А откуда они взяли эти клетки? Ведь Шодай умер очень давно.

– Эмм… Думаю, в лаборатории вырастили.

– А почему их всем тогда не вживляют? Представляешь, как было бы здорово! Это ведь, фактически, бессмертие!

– Я уже говорил, что после таких экспериментов почти никто не выживает. Бессмертие, говоришь? – он усмнехнулся. – Видела меня недавно?

– Ну… У тебя просто не было чакры.

– Вот и всё бессмертие. К тому же, с обширными повреждениями даже эти клетки быстро не справятся. А значит, мозг может отказать гораздо раньше. Из-за кислородного голодания, например, в случае повреждения сердца. Можешь мне поверить, я знаю, о чём говорю, – тут Обито прикусил язык. Разоткровенничался. Не хватало ещё обучить девчонку, как в случае чего с ним расправиться.

Ханаби не отставала:

– А как ты это делаешь? Я имею в виду эти… перемещения.

– Это техника шарингана. Такая только у меня и… Нет, только у меня.

– А как ты так быстро овладел шаринганом? Ты ведь его только получил.

– Скажем так, я и раньше умел.

– Так ты Учиха?! Конечно, огонь… Надо же, я думала, вы все умерли! Ой, – стушевалась Ханаби.

– Ничего. У меня всё равно никого не было.

Обито прямо видел, как она жуёт во рту вопрос о том, почему он выжил в той резне, но боится высказать. Они сидели на матраце: он – спиной к стене, вполоборота к ней. Внезапно её глаза заблестели жалостью, она несмело, прерывисто пододвинулась ближе. В любое другое время он бы отреагировал на это жёстко, брызгами кипящей крови из раненного жалостью мужского самолюбия, но сейчас он чувствовал, что мёрзнет без неё, и потому даже руки приподнял, готовясь встретить ими её плечи.

Ханаби остановилась.

«Она боится, – понял Обито. – Почему? Я ведь в такие моменты ни разу её не отталкивал». Не выдержав, он сам притянул её к себе, постаравшись сделать это не резко. Его человеческое начало отозвалось томительным напряжением. Подумав, Обито пустил её к себе под плащ и укутал. Ханаби не сопротивлялась.

Они сидели так некоторое время. Водолазку Обито так и не нашёл, и теперь её волосы под плащом щекотали ему грудь. Он терпел, потому что казалось – вот сейчас шелохнёшься – и хрустальная умиротворённость момента даст трещину.

– С этой стороны ты теплее, – вдруг разбила молчание Ханаби.

Он вздрогнул: ему казалось, что она задремала. Произнося эту фразу, она так нежно погладила правый бок, что Обито задрожал от возбуждения.

– Обмен веществ тут интенсивнее, – пояснил он, мысленно умирая от того, как хочется сжать, поглотить её всю.

Инстинкты взяли верх. Он опустил голову, пробрался через волосы и осторожно прикусил зубами нежную кожу на шее, будто пробуя на вкус сдержанность Ханаби. Она вздрогнула, но не отстранилась. Обито прижался теснее, напирая, подталкивая, лишая воли. Его руки уже вовсю хозяйничали у неё на груди и, совсем осмелев, скользнули под майку. Стараясь не так сильно мучать грубыми руками, как хотелось бы, ставшие уже плотными соски, он шумно дышал ей в ухо, почти рыча.

Сжираемый страстью, Обито периодически силой заставлял себя выныривать и прислушиваться к её реакции. Таким уязвимым, как сейчас, он никогда ещё не был. Давно погребённая под обломками души открытость осторожно высунула мокрый нос наружу, как суслик. Казалось, стоит сейчас Ханаби хоть чуть-чуть оттолкнуть его, его изломает, разорвёт изнутри и вышвырнет куда-то за границу себя самого, всего, чем он когда-то был.

– Камуи, – в последнее мгновение пробормотал он, взглянув последовательно на постель, на Ханаби и на себя.

Расчёт оказался верным: она приземлилась ровно на мягкую подушку, Обито тут же набросился на Ханаби, в одну секунду оставив её без одежды. Она вцепилась в его губы до солоноватого привкуса крови, маленькими ручками – в грудь. Его распахнутый плащ закрыл их обоих со всех сторон, подбадривая её, поощряя. Ханаби скользнула руками ему за спину и стянула с него штаны, царапнув ногтями по ягодицам, окончательно снося крышу Обито.

Чувствуя, что ему невыносимо жарко, Обито сорвал плащ, и бёдрами толкнулся к Ханаби, прижавшись твёрдой плотью к её животу в попытке хоть чуть-чуть заглушить это умопомрачительное безумие. Он уже не различал, что делают с ним её руки – кажется они занялись чем-то совершенно запретным. Ему было плевать. Почувствовав, где нужно, влагу, он ворвался в неё, интенсивно, быстро, содрогаясь всем телом при каждом движении, умирая, растворяясь в ней без остатка. Плотный контакт кожи, плоти, подсознаний. Вокруг всё пульсирует – Обито не знал, он это или она, это не было важно, это было оттуда, где они – по-отдельности, здесь же они – едины. Едины стоны. Едина боль. Едино удовольствие. Он уже не проверял, он чувствовал – ей тоже хорошо, она вжимается в него, просит, направляет. Он не останавливался до тех пор, пока дыхание не перехватило и пока инстинкт не заставил резко рвануть назад, так что изливался он, уже упав на спину рядом с ней. С каждым движением руки по его телу проходила такая волна, что он каким-то чудом не бился затылком об пол. Позже выяснилось, что это вовсе было не чудо – а её ладонь, вовремя заботливо ей подставленная. Он долго целовал потом эту руку.

– Обито?

Взволнованный взгляд, она трогает его за плечо. Раздета. Отлично. Обито перекатился к ней и сгрёб её в охапку. Между ног мокро, пальцем – извивается, – ещё – да, без сомнения. Надо же, он даже и не почувствовал, когда это было. Как она отключила ему мозги! Довольный, он прижался лицом, носом – к её лицу. Обнимая – свою, близкую.

– Мне нравится, когда ты произносишь моё имя, – охрипшим от стонов голосом прошептал он.

Ханаби широко улыбнулась и потрепала его по загривку. Поцеловала в бровь над отсутствующим глазом. Это было так интимно, что Обито замер и в который раз почувствовал, как в груди что-то трепыхнулось. Удар. Удар. Ещё удар.

В её руках он больше не чувствовал себя бесполезным, бессмыссленным, полумёртвым. В её руках он оживал.

====== Фрагмент XXII ======

Несмотря на близость разгорячённого Обито, Ханаби вскоре замёрзла и попросилась назад. Бывший только что по-львиному расслабленным, он вдруг как-то засуетился, вскочил, нашёл и подал ей одежду. Непривычно было видеть его таким энергичным. Видимо, вспомнив, как неуклюже Ханаби приземляется, Обито на этот раз переместил их обоих одновременно, обхватив Ханаби за пояс. Во время телепортации она закрыла глаза. Ханаби редко доверялась другим органам чувств. Всё-таки зрение – её основной профиль, и оно даёт информации больше, чем что бы то ни было ещё. Но стоило смежить веки, как ей овладел его запах – тёплый, как имбирный чай. Его негромкое уверенное дыхание. Казалось, она даже различала биение пульса на его запястьях сквозь в спешке наброшенный плащ. Прижалась губами к груди. Соль, вибрация сердца по рёбрам. Обито стиснул её крепче.

Почувствовав под ногами твёрдое, Ханаби выпорхнула из оцепенения. Обито помедлил, прежде чем отпустить её. Будто на несколько мгновений потерялся в своих мыслях.

Ханаби не хотелось задумываться о той девушке, которую забрала у него война. Любит ли он её ещё? Спрашивать казалось неправильным. Но он периодически вот так зависал, отключался. Ханаби была почти уверена, что в эти моменты он думает о ней. Она пару раз попыталась поймать его взгляд, зацепить, изучить. Но его шаринган был непроницаем, так же как и чернота, что он оставлял после себя, выключаясь. В единственные минуты, когда Обито, казалось, не владел собой, глаз почти всегда был закрыт, а по нескольким быстрым жадным взглядам на её тело ничего было не прочитать.

Странно, но у Ханаби не было ощущения, что он намного старше неё. Возможно, потому, что с ровесниками она общалась редко, окружали её, в основном, взрослые, она привыкла к их обществу и чувствовала себя в нём комфортно. К тому же Обито действительно выглядел моложе своих лет – на пять, а то и семь. А его шрамы, которые, теоретически, могли прибавлять ему годы, по какой-то причине почти с самого начала перестали бросаться Ханаби в глаза.

Ей хотелось подобраться к нему поближе, коснуться мягкого – того, что обычно называют душой. Но стоило поймать его открытым, чуть подойти – и его сердце с грохотом захлопывалось перед ней на все замки. Обито никак не давался ей в руки. Одичавший, хищный. И только во время последней близости он будто оттаял, будто разрешил себе потянуться ей навстречу. Ханаби с радостным трепетом приняла его такого, мягкого, и теперь боялась спугнуть.

– Мне нужно уйти.

Ханаби опешила. Он смотрел на неё, уже полностью одетый и серьёзный.

– Ты умеешь ставить барьер? – нетерпеливо продолжил Обито.

– Н-нет.

– Тогда я сам поставлю. Никуда отсюда не высовывайся.

– Куда ты? Ты вернёшься? – тихий шёпот Ханаби сорвался невозможно глубоко вниз. Она не была готова. Не была готова остаться тут одна – или, скорее, остаться без него.

Серия печатей, барьер. Уже потом – отрывистое «да», ещё печать, и Обито исчез в воздушной воронке. Это «да» совершенно не успокоило.

Нужно действовать быстро.

Он уже не раз проделывал этот трюк, и вполне удачно.

Постоять в ста метрах от деревни, отдышаться, сконцентрироваться. Нужна точность.

В момент, когда спираль камуи стирает твоё тело из пространства, создаётся непродолжительное ощущение невесомости. Теперь приходится постоянно опускать голову и выбирать на себе взглядом какую-нибудь точку, чтобы это осуществить. Недолгая задержка, но раздражает. Кроме того, в бою это заставило бы лишний раз оторвать взгляд от противника, что и вовсе довольно опасно, особенно в такой уязвимый момент.

И вот ему снова возвращаться в Коноху. “Давно не виделись”, – с какой-то мстительной грустью подумал Обито, скрытый от посторонних глаз густой листвой. Деревня-дом. Деревня-Ад.

Задумчиво и нервно побарабанив пальцами по бедру, он снова исчез в камуи.

С верхушки скалы с лицами Хокаге всё видно. Видно Академию (надо же, как похожа на старую, как точно восстановили), видно резиденцию Тени Огня (неужели Обито так истово о ней мечтал когда-то, стыдно вспомнить), видно больницу (он поёжился), видно рядом с ней пристройку – лабораторию. Он был почти уверен, что там теперь и находится кусочек нужной ему силы. Квартал Учиха же безвозвратно исчез, пережив всех своих обитателей почти на целых десять лет. Давно пора было стереть в порошок эту кучу зданий-мертвецов, вслед за прошлым Обито. Хоть какая-то польза от того, что натворил Нагато. Обито каждый раз приходил в бешенство, когда вспоминал о том, как сильно ему спутал карты этот невесть что возомнивший о себе недоделанный святоша. А самое главное – ради чего? Что за адское гендзюцу к нему применили? Блондин-Удзумаки ведь не владеет гендзюцу. Нет, совершенно точно – не владеет. Зецу сказал, что он с Нагато просто “поболтал”. В бессильной злобе Обито впечатал кулак в землю. Сильно, в кровь. Как бы хорошо он за эти годы ни приручил свой темперамент, учиховская вспыльчивость нет-нет, да вырывалась наружу. Твёрдый камень обжёг руку, кулак теперь болел и отвлекал внимание. Это помогло успокоиться ещё раньше, чем кожа завершила регенерацию.

Пронизывающий ветер заставил ниже натянуть капюшон и плотнее запахнуть плащ. Это был тот случай, когда с маскировкой был порядок. Вряд ли Какаши думал об этом, когда обеспечивал его одеждой. А скрыть лицо, если понадобится, можно и хенге.

Обито не любил оранжевую маску. Жарко, душно. Лоб приходилось обматывать бинтами, чтобы в особо напряжённых ситуациях пот не заливал глаза. Давно пора было её сменить на что-нибудь с более подходящей вентиляцией. Новая маска, костяная, была прохладной сама по себе, в отличие от дерева. Да и воздух через три вырезанных в ней томое поступал свободнее. Но, чёрт, как же приятно было избавиться и от неё тоже. Несмотря на разоблачение. Порыв ветра тогда немедленно ударил по лицу – и не было ничего прекраснее этого ощущения.

Усиливая концентрацию, Обито перед перемещением сложил одной рукой печать.

Кажется, это не то помещение, а соседнее. Потребовалось некоторое время, чтобы сориентироваться и вспомнить точное место. Обито поблуждал по коридорам. Всё-таки в этих катакомбах чёрт ногу сломит.

Наконец он оказался в довольно просторной комнате. Сверху, сквозь отверстие над потолком пробивался рассеянный свет. Обито улыбнулся. Он узнал это место. Кто бы мог подумать, что снаружи это отверстие выглядит как зрачок одного из каменных Хокаге.

Ещё не будучи полностью уверенным в выбранном направлении – в конце концов, он был тут всего раз – Обито двинулся прямо, по пути сосредоточенно взвешивая каждый шаг.

Совсем незаметная выбоина в скале. Чуть-чуть более ровная, чем могла бы быть естественная. Обито проследил взглядом длинную часть её изгиба и отсчитал от неё влево четыре метра.

Внешне стена в этом месте ничем не отличалась. Однако стоило Обито приложить к ней одну широко раскрытую ладонь, а второй сложить у лица печать, прошептав: «Кай», – как под его пристальным взглядом в стене проступили очертания двери.

Её покрывал один из элементов Барьера Пяти Печатей.

«Каге Буншин-но-Дзюцу», – и восемь клонов попарно разбежались по коридорам.

В момент их создания пошёл отсчёт – триста секунд. Обито сел на пол, сложив ноги под собой и концентрируя чакру. Восемь клонов – нешуточная нагрузка.

К ста восьмидесяти семи секундам четыре из них были мертвы.

Это значило, что остальные четыре печати найдены. Каждый второй клон из пары убил другого, чтобы данные об этом поступили Обито.

Двести девяносто восемь, двести девяносто девять, триста.

Пять Обито синхронно сорвали печати. Барьер снят.

Развеяв клонов, он толкнул дверь.

Оказавшись внутри, Обито на некоторое время зажмурился, воскрешая в памяти схему ловушек из взрывных печатей, чтобы ненароком не наступить. Ловушек же, активирующих его собственное локальное гендзюцу по понятным причинам можно было не опасаться.

Комната казалась абсолютно пустой. Проделав путь по замысловатой траектории чуть дальше середины, Обито уткнулся коленом в твёрдое. Воздух его дальше не пропускал.

«Кай», – он сделал видимой средних размеров глыбу.

Посередине была приклеена бумага с набором кандзи, от которой в стороны разбегались тонкие полоски печати.

Обито сложил несколько печатей руками, прошептав определённую комбинацию и направил два пальца в печать на камне. Полоски с символами ожили и принялись стягиваться к центру, испаряясь, растворяясь. Печать исчезла.

Пришлось с силой ударить по глыбе кулаком левой руки, помня о небольшой надёжности правой в таких испытаниях. К сожалению, ничего металлического с собой не оказалось. Но этого хватило: пошли трещины. Теперь никакого труда не стоило извлечь из небольшой спрятанной внутри ниши свиток. Оставаться здесь больше не было смысла, и камуи нежно затянуло в себя Обито с его находкой, ещё потирающего сильно ноющую руку.

Целостность защиты, в том числе внешнего экранирующего барьера, подсказывала, что с тайником всё в порядке. Однако, оказавшись в карманном измерении, повинуясь какому-то странному чувству, Обито присел и растянул на полу свиток.

Прежде чем он успел осознать, что рисунок в свитке совершенно не совпадает с тем, которым он запечатал в нём второй риннеган Нагато, воздух над головой разорвал хлопок – подбородок резко дёрнулся вверх, и горло внезапно до темноты в глазах сжали чьи-то пальцы. Обито удалось не глядя подсечкой сбить нападавшего с ног.

Теперь он мог разглядеть, кто это.

Проклятие. Откуда здесь – в этом измерении – Зецу?

А точнее, полный набор Зецу. Белый плюс Чёрный.

– И я тоже рад тебя видеть, Обито. Рад, что ты ещё не умер, – жизнеутверждающе пропищало с пола существо голосом Белого, старательно изображая подобие дружелюбия.

– И лучше тебе отправиться с нами добровольно. Кое-кто хотел бы тебя видеть, чтобы обсудить дальнейшие действия. Ты ведь не собираешься отказаться от нашего плана, Обито? – прошипел в свою очередь Чёрный.

– Иди к чёрту.

Похоже, переговоры Обито провалил.

Оставался только бой.

И он был к нему готов.

Вот как, печать призыва, активируемая открытием свитка… Ладно, нужно прекращать самоедство, Обито не мог догадаться. Хорошо, что хоть открыл его именно здесь. Не успел Обито порадоваться тому, что специфика измерения Камуи не позволяет Зецу использовать в бою гипертрофированные подземные корни растений, как несколько веток стремительно вырвались прямо из тела врага и в два счёта пронзили бы Обито, если бы не шаринган.

Он привык сражаться, полагаясь на выручающую без конца неуязвимость. А теперь мог рассчитывать только на скорость и… везение.

Обито отпрыгнул вверх и вправо на максимальную высоту, не сводя взгляд с врага. И это было верным решением, потому что Белый и Чёрный Зецу уже отшнуровались друг от друга. Нужно покончить с ними одним ударом. Ещё до приземления сложив печати Bakufu Ranbu, он с помощью камуи скрутил пламя в смертоносную спираль и пустил её вперёд, стараясь поджарить обоих.*

До того как техника завершилась, вверх взметнулись клубы дыма. Обито удовлетворённо улыбнулся. Однако вскоре стало понятно, от чего этот дым. На месте, где только что бушевал огненный ураган Обито, возвышалась обугленная до черноты полусфера. Насколько он мог судить – из дерева. Проклятие, Чёрный возвёл барьер. Интересно, как он это провернул – вырастил купол из самого себя? Любопытство Обито как пользователя древесных техник было искренним и почти профессиональным.

Повинуясь информации от шарингана, тело дёрнулось в сторону, почти не задействуя сознание Обито. Если бы не этот рывок, то мощный удар в бок одним из древесных отростков откуда-то слева, откинувший Обито на несколько метров, мог бы закончиться ещё одной – лишней – деревяшкой внутри него.

Полуоглушённый, он едва успел подняться, как очередное щупальце достало сзади, из слепой зоны. И опять по касательной, но сильно, очень сильно.

В пелене ещё не рассеявшегося окончательно дыма он наконец-то заметил Чёрного. Против древесных техник из всего арсенала Обито ему могла помочь только стихия огня, так что он только и успевал складывать серии печатей для огненных шаров – одного за другим – и в промежутках перемещаться, избегая атак Зецу.

Вскоре прыгать от деревяшек по плитам надоело, заводить разговоры с бывшим союзником – чем бы он ни был – не хотелось. И так всё было ясно. Теперь он снова подчинялся Мадаре. И тот послал его за Обито, чтобы завладеть его телом. Его жизнью. Какой бы она ни была, отдавать её Обито был не готов.

Но чтобы оказаться там, в тайнике, так гениально расположенном – в скале Хокаге! прямо в сердце Конохи! в лабиринтах со старыми складами хлама, где никто не будет искать! – Зецу нужно было, во-первых, пробраться незамеченным сквозь общий защитный барьер деревни. Во-вторых, найти это место, несмотря на установленный Обито вокруг комнаты экранирующий барьер от сенсорных техник. В-третьих, проникнуть туда совершенно обычным путём, так как в скалах нет достаточного количества переплетённых корней растений, по которым перемещается Зецу. В-четвёртых – замаскированная гендзюцу дверь, в-пятых – Барьер Пяти Печатей, в-шестых – ловушки из взрывных печатей и отдельно – из гендзюцу. Обито никогда не задумывался, действует ли гендзюцу на Зецу. Он смутно припоминал, что как будто бы да, но не мог сказать точно, где и когда это наблюдал. Далее – глыба, опечатанная особой техникой фуиндзюцу, которой владели лишь Джирайя, Минато и Обито. Все, кроме него – мертвы. Чёрт, ну как Зецу с этим-то разобрался?!

Так или иначе, нужно смириться с очевидным – его запасной риннеган теперь у Мадары.

Почему Мадара не поставил призыв на себя? Неужели он считает, что Обито настолько слаб, что на него достаточно кучки клонов отростков Статуи Гедо?

Вероятно, Мадара просто сам не в лучшей форме. «Он исчез вскоре после тебя. Вместе с Хаширамой-самой…» – вспомнились слова. Кто их ему сказал? Кажется, Какаши? Будь проклято это больничное безумие.

«Очевидно, Хаширама неплохо поработал над дедулей», – злорадно подумал Обито, выжигая огненными шарами уже которые по счёту древесные пики.

Привычка к частичной дематериализации действительно играла с ним злую шутку – Обито пропустил-таки ещё несколько сильных ударов, большую часть – по собственной неуклюжести. По крайней мере, сейчас все атаки Зецу были менее агрессивны и явно направлены на то, чтобы измотать его, но оставить его в живых. Ещё ни один из корней его не пронзил.

Обито выдыхался. Всё болело. Что за бесконечная чакра у этого Чёрного?!

Отпрыгнув назад от очередного щупальца, Обито вдруг во что-то врезался спиной и тут же почувствовал стремительно нарастающую слабость. Кажется, до него добрался Белый со своей техникой поглощения чакры. Проклятие, он совсем про него забыл. Последние несколько минут Чёрный, похоже, целенаправленно оттеснял его атаками в смертельные объятья своего весёлого протеже.

Лучше бы Обито чуть раньше не пожалел то же количество чакры, как только что бесполезно потерянное, на создание клона.

Острое осознание близости смерти заставило чудом собрать остатки сил и разорвать тиски.

Пытаясь отдышаться, Обито уже не был уверен, что ему нужно продолжать бой.

Однако очень бы не хотелось оставлять живого Зецу здесь, практически у себя дома, в виде ловушки для самого себя, отрезая себе возможность пользоваться камуи.

– Ты, наверное, теряешься в догадках, как я смог обнаружить его? – похоже, Зецу тоже подустал, теперь его белая половина будет забалтывать Обито. Отлично, ему тоже на руку эта пауза. Странно, что он раньше не начал. Белого всегда было не заткнуть. Не дождавшись ответа, Зецу продолжил: – Всё очень просто, Обито. Я с самого начала знал, где ты прячешь риннеган.

Блефует. Это невозможно.

– Ты настолько самоуверен, что никогда не проверяешь, есть ли на тебе мои семена. А между тем мои маленькие друзья много чего видели. Как ты думаешь, как я тебя всегда так быстро находил?

Обито скрипнул зубами. Это было действительно так. Получается, он сам привёл Зецу к себе в тайник?

– Мне оставалось только запомнить порядок действий. Но, вынужден признать, что, к твоей чести, несмотря на то, что барьер с Деревни Листа был в то время снят, мне пришлось повозиться.

Барьер был снят? Видимо, во время войны все сильные сенсоры были вынуждены отправиться на фронт. Нелогично оставлять без охраны то, за что сражаешься в первую очередь. Особенно если противник владеет телепортационными техниками. С другой стороны, может, они просто полагались на то, что даже великий и ужасный «Учиха Мадара» не станет нападать в тыл – на женщин и детей? Обито бы не стал. Но не то чтобы из милосердия. Далеко, да и нужных ему хвостатых там не было.

Всё, пора. Стараясь не повторять своей предыдущей ошибки и следя всё это время периферийным зрением за перемещениями Чёрного, Обито воспользовался тем, что он на мгновение замер, резко повернулся и нацелился взглядом в его живот, молниеносно схватывая воронкой и выбрасывая из измерения Камуи.

Одним меньше. На Белого достаточно будет тайдзюцу.

Ханаби не знала, сколько прошло времени. Может, пять, может, десять часов. Успело стемнеть – внезапно. Как будто где-то наверху подрезали канаты – и тяжёлый занавес упал на город, отсекая от него небо.

Она уже сто раз пожалела, что не умеет запечатывать в свитки огонь. Можно было бы хотя бы нормально согреться. Барьер насмешливо переливался в паре метров, не выходя с одной стороны за границы комнаты и противоположным концом немного захватывая соседнюю, великодушно скрывая чакру Ханаби от посторонних глаз. Комнатами эти помещения можно было назвать с натяжкой. Скорее – пещерами-артефактами. Интересно, что это за здание? Такая же башня, как вот эти вокруг? Для чего они? Вряд ли в них живут люди. Скорее, это какие-нибудь военные сооружения. Во всяком случае, анализ бьякуганом так ничего и не прояснил. Возможно, на них стоит специальная защита.

Ханаби успела поймать краем глаза движение и повернуть голову туда, где пространство изогнулось и выплюнуло из себя прямо на пол Обито, создав глухой, громкий, отражённый эхом звук. Он с каким-то тошнотворным хрустом приземлился грудью на камни, никак не смягчив удар и едва успев чуть отвернуть лицо.

Которое, впрочем, и без того было разбито.

Похоже, произошло что-то страшное.

Ханаби бросилась к нему, не зная, что делать – пытаться поднять или, наоборот, лишний раз не трогать, пока не осмотрела. Обито надрывно дышал, кашлял кровью, ногтями царапал каменную плитку, будто пытаясь сжать её в кулак. Плащ был сильно потрёпан, но видимых ран не наблюдалось.

– Что случилось?! Обито, что с тобой? Бьякуган!

Взгляд Ханаби проник сквозь плащ.

– Чёртов Мадара, – в очередной раз кашлянув, хрипло выдавил из себя Обито, с трудом пытаясь подняться и сесть на колени и мешая этим Ханаби производить осмотр. Так оказалось, видимо, тяжелее, потому что вскоре он опустился на спину и остался лежать, пытаясь восстановить дыхание.

Прервав осмотр, Ханаби неожиданно для себя сделала самую бесполезную в этой ситуации вещь – наклонилась и прильнула к его губам.

Задыхаясь, он всё же ответил на поцелуй, толкая внутрь язык, почти кусая её. Ханаби слизывала с губ его кровь, размазывала её по щекам – своим, его. Она так боялась тогда, что он не вернётся, что не могла сейчас напиться им, не могла отпустить. Они не разрывали поцелуй, пока Обито вновь судорожно не закашлялся.

Это отрезвило Ханаби, и она вернулась к осмотру. Что это за странные сгустки…

Почувствовать, что из него выбираются белые Зецу, питаясь чакрой, которой, казалось, уже не осталось, Обито не успел. По ушам полоснул сдавленный крик Ханаби. Слишком сдавленный. Слишком – для простого удивления или страха. Внутри что-то оборвалось ещё раньше, чем шаринган на развороте выхватил из темноты её лицо – слишком, слишком, слишком похожее на то… Обито будто снова оказался внутри кошмара. Его взгляд в последнее мгновение застал то, как Зецу с усилием проворачивает на пол-оборота и вытаскивает кунай откуда-то из шеи Ханаби, выпуская на волю фонтанчик крови, бросает её безвольное тело на пол и наклоняется к Обито…

Время для него остановилось. Вот Ханаби смахивает тёплой рукой с его шеи капельку воды – одно ощущение, без картинки; вот звон её голоса – совсем рядом, сквозь мозг, сквозь душу; обеспокоенный взгляд, водопад волос по груди, её обезоруживающая забота, её стоны от рук Обито… А вот она – его выброшенное, выпотрошенное сердце, дёргается на полу, выдавливая из себя остатки крови, остатки его недолгого, незаслуженного счастья.

…Пещера встретила его гулкостью, сыростью и нехорошей тишиной. Редкий случайный шорох подошв его сандалий перекатывался по стенам крошечным, коротким эхом. Обито всегда было здесь не по себе. Наверное, оттого, что выхода в привычном понимании эта каменная кишка не имела. Он сам когда-то позаботился о том, чтобы дело обстояло именно так. Тот шиноби из Страны Земли под гендзюцу быстро срастил горные породы, навсегда отрезая путь наружу для всех, кроме Обито. Когда шея ниндзя хрустнула под его руками от резкого движения вокруг своей оси, Обито даже не поморщился. Выбора всё равно не было, а так быстрее.

Снаружи всё выглядело так, будто девственнее места не существует. Однако глубоко внутри хранилась святая святых – пристанище последних живых останков клана Учиха. Обито мысленно называл их запчастями, чтобы навсегда отсечь связь между лупящимися на него из банок шариками и бывшими родственниками.

В идеале нужно было сделать внутри скалы небольшой карман, куда помимо упомянутой коллекции могла бы уместиться койка, медицинские инструменты и немного места для двух человек. Это больше бы соответствовало требованиям безопасности. Однако Обито нужно было пространство для манёвра. Поэтому пришлось сделать помещение вытянутым, изогнутым и не совсем однородным, чтобы проще было сориентироваться самому через камуи. Не хотелось случайно оказаться внутри скалы, например. Он не был уверен, возможно ли это, но поскольку неточности в перемещениях случались, иногда даже в пределах нескольких метров, то лучше было не рисковать. Рисуя на стенах кунаем где только можно крупные символы для лучшей мысленной идентификации пространства, Обито чувствовал себя несколько по-идиотски. Долго решался вопрос, стоит ли рассредоточить шаринганы по всей пещере или оставить в куче. Поскольку они хранили в себе определённое количество чакры, эта совокупность для сенсоров могла предстать интенсивным точечным излучением, индикатором опасности. С другой стороны, распредели он их в пространстве, поле из чакры приобрело бы излишнюю протяжённость. В конце концов плюнув на всё, Обито пошёл из соображений удобства и расположил их в одном месте.

Как раз в противоположном конце от того, куда он сейчас переместился. Оказавшись сразу после телепортации всего лишь в двадцати сантиметрах от стены, Обито нервно на неё покосился.

Недавняя длительная лечебная передышка глазу требовалась как раз для того, чтобы гарантировать себе возможность выбраться потом отсюда. Пару раз Обито представлял, как что-нибудь идёт не по плану и он остаётся здесь. Конечно, с собой всегда имелось несколько взрывных печатей, но… Какими-то плохими были ассоциации со взрывами в пещерах.

Темнота расступалась, пропуская сквозь себя взгляд шарингана. Обито продвигался медленно, все чувства были максимально обострены. Конечно, обнаружить это место извне вряд ли просто, но слишком многим он сейчас был нужен. Следовало беречь свою шкуру да вот хотя бы даже ради Ханаби.

На первый взгляд всё было чисто.

Запчастей оставалось предостаточно, несколько полок. По многим причинам Обито не злоупотреблял их использованием.** Вернее, с удовольствием бы злоупотреблял, если бы мог.

Прежде чем совершать операцию, следовало установить вокруг барьер. Теперь самое неприятное – анестезия. Это жуткое чувство, когда игла, кажется, вот-вот войдёт в мозг…

Обито наложил повязку, брезгливо отшвырнул перчатки. Оставалось подождать около получаса, чтобы убедиться, что трансплантат прижился и адаптировался.

Отрывистый шорох в другом конце коридора.

Шаринган. Боевая стойка.

Пульсом в висках застучали секунды.

Нет, всё спокойно.

Показалось.

Однако не пойти проверить было нельзя.

Комментарий к Фрагмент

XXII

* Стихия огня: Ураган Танцующего Пламени