Текст книги "Второй после Мадары (СИ)"

Автор книги: _monkey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

Парнишка тянется рукой к лицу Обито – и Какаши кажется, что он знает, что тот собирается сделать.

Мадара не выдерживает и подходит ближе – вероятно, чтобы закончить всё самому. Какаши формирует печать.

Но его техника не успевает вырваться.

Рука Обито выбрасывается вперёд и стальным тросом хватает горло наклонившегося над ним Мадары. Одновременно с этим тело того растворяется в воздушной спирали, словно в кислоте.

Какаши пристально наблюдает, готовый в любую минуту выпустить технику.

– Как?.. Как ты это сделал?.. Я ведь… – мальчик пятится от Обито назад.

– Ты ведь думал, что отрубил мне возможность пользоваться камуи? – зло рассмеялся Обито. Он сейчас был похож на того, кто однажды оставил Какаши крестообразную рану на груди. Почти безумный. – Сначала я удивлялся, как мне удалось выжить во время взрыва бомбы Семихвостого, если она уже достигла меня и Сусаноо был разрушен. А затем я понял: мой правый глаз поглотил её ближним Камуи при соприкосновении с моей чакрой. На самом деле шаринган при пересадке обретает способности мозга реципиента наряду со способностями донора. Что до Мадары – он теперь заперт в моём измерении навсегда. Достаточно мне лишь полностью отказаться от Камуи, перестать открывать туда портал – и он никогда не выберется. Доступ в это пространство имею только я. Было бы обидно лишиться такой способности, но ради победы над этой тварью я готов. Тем более что от инстинктивного использования нематериальности я уже отвык, будучи полностью уверенным в том, что это невозможно. И лишь во время критической опасности, когда Семихвостый выпустил бомбу, старая привычка сработала сама по себе. Теперь я буду это контролировать, так что риска самому подставиться под его удар в Камуи нет.

Кажется, болтливый Обито сел на своего конька. Какаши выдохнул. Теперь, когда тот в безопасности, нужно найти остальных. Обито говорит о бомбе… очевидно, та прошла в стороне от Какаши. Значит, кто-то ещё должен был выжить. Первым делом Какаши метнулся к краю скалы, стараясь не думать о том, с кем это разговаривает Обито и насколько тот опасен. Он разберётся.

Оказалось, что большая часть шиноби, к счастью, успели спрыгнуть и переждать взрыв внизу.

Там же была и Цунаде-сама, которой Какаши немедленно доложил, что Мадара устранён, а затем отдал команду всем остальным подниматься и искать раненных выживших.

– Обито одержал победу, – коротко отвечал он на все вопросы пробегающих мимо. – Однако не расслабляйтесь. У нас есть новый враг, – и дальше следовали сжатые объяснения, в чём опасность.

Настороженное отношение шиноби к Обито никуда не делось, оно висело в воздухе, хотя он этим поступком и доказал окончательно, что сражается на стороне Альянса.

Какаши замер, выжидая, какова сила этого парнишки, который, похоже, недавно уже едва не убил Обито.

Между тем, как бы Обито ни храбрился и ни разглагольствовал, было видно, что он совсем без сил.

В то же время, пока напасть никто не решался, в глазу парнишки сверкнул шаринган. Команда к массовой атаке застряла у Какаши в горле, хотя все приготовившиеся шиноби уже были на позициях.

Он не мог выговорить ни слова. Равно как и пошевелиться. Какаши мог только смотреть, как паренёк медленно идёт к Обито, размахивается и бьёт кунаем тому в колено, а тот не сопротивляется. Окружение из шиноби тоже замерло. Словно все, кроме парня в плаще, превратились в часть пейзажа, в том числе и сам Какаши.

Обито молча падает, как картонный, из переломанного колена хлещет кровь. «Почему не насмерть?» – думает Какаши и чувствует, что вопреки этому сейчас смерть подобралась к ним всем ближе, чем когда бы то ни было.

Тоби (неужели это правда его настоящее имя?) некоторое время стоит над Обито, в его единственном глазу презрение. Очередное углубление иллюзии размывает перед Обито реальность, и вот уже вместо мальчишки перед ним стоит та шлюха, только моложе, приседает, словно он ниже неё ростом, застёгивает на нём куртку и одновременно говорит:

– Когда-нибудь ты найдёшь своего отца, не зря я тебе дала его имя. Чтобы ты никогда не забывал, что он тебе должен. Ты построишь свою жизнь, даже если со мной что-то случится, или просто убьёшь его, если он не захочет тебя признать.

Так имя настоящее. Имя, придуманное Обито. Словно он сам ему его выбрал. Разве не этим обычно занимаются родители?

Обито скривился.

Мерзкий плод, который он зря оставил в живых, теперь мешает и пытается решить его судьбу.

Гендзюцу уходит резко вместе с тем, как удар чьей-то техники сносит Тоби в сторону и с запозданием до Обито долетает крик Хинаты: “Воздушная ладонь!” Убедившись, что врагом занялись другие шиноби и стараясь не наткнуться взглядом на тело Ханаби, к которой тут же кидается Хината, Обито ползёт в сторону, отталкиваясь от земли здоровым коленом. Регенерацию он сознательно блокирует. Боль невыносима, отключиться от неё почти не получается.

Он видит медика, склонившегося над чьим-то телом, и подползает туда.

Наруто. Он, похоже, жив, но до сих пор без сознания. Ирьёнин в специальной боевой форме корячится над ним, пробуя то одно, то другое. Здесь не до него, понимает Обито, но всё равно упорно ползёт туда. Ему хочется узнать, что с ним – с Наруто. После смерти Саске он единственный, кто может пока сражаться вместо Обито.

Медик не обращает на Обито внимания, он занят, разумеется, Героем Конохи, Обито же он больше не боится – очевидно, после победы над Мадарой все они больше не сомневаются, что тот на их стороне. Обито сидит рядом и наблюдает за лечением, держась за перебитое колено, скользкое от бьющей крови, которую силой мысли все равно почти не остановить. Наруто то ли в сознании, то ли почти нет: он иногда приоткрывает мутные глаза, но не разговаривает.

Время пришло. Тугие канаты стягивают внутренности Обито, ему сложно сидеть, говорить, даже думать. Он долго смотрит на Наруто и затем выдавливает из себя невнятное:

– Прости.

Медик и ухом не ведёт, словно Обито нет.

Обито дожидается, когда Наруто в очередной раз приоткрывает глаза, и врывается в его сознание шаринганом.

Перед клеткой с Кьюби приходится остановиться. Замок снят. Ноги тонут в зелёной жиже. Ворота открываются, и Обито обдаёт волной ненависти со стороны огромного зверя – ещё секунда, и он будет прибит лапой.

– Опять ты… – шипит Лис и застревает в иллюзии вместе со своим джинчуурики. Занесённая лапа послушно опускается на место.

Обито чувствует, как ирьёнин рядом напрягается, ощущая изменения в чакре пациента.

Глубокий вдох позволяет отвлечься от боли в колене и голове на нужную Обито секунду. Он подносит руку, сложенную в печать, ко рту и шепчет, пристально глядя в разные глаза – синий и фиолетовый:

– Ринне Тенсей!

«Ты мне нужна… Вернись…»

Комментарий к Фрагмент

LVII

*Мельница – Любовь во время зимы

http://savepic.net/9213711.jpg

http://savepic.net/9207567.jpg

http://savepic.net/9210639.jpg

====== Фрагмент LVIII ======

Когда становится понятно, что происходит, ирьёнин вскакивает, отпрыгивает назад от Наруто и кричит что-то, чтобы привлечь внимание остальных, а затем пытается ударить Обито лезвием чакры. Но к этому моменту Наруто уже под управлением Обито успевает сложить печать. Обито слегка уворачивается, чтобы не сбить концентрацию на исполнении техники, и зелёное лезвие медика входит в его плечо. Обито собран и невозмутим, и хлещущая кровь и какая-то уже совсем далёкая, словно чужая, боль не могут ему помешать.

Второй удар ирьёнина уже падает в пустоту, а затем заканчивается его переломанной шеей и булькающим хрипом. Обито входит в раж, чувствуя, что, впрочем, за эту подвижность придётся потом расплатиться – собственное тело предъявит ему счёт.

Тело же Наруто уже неподвижно, и остальным шиноби Конохи легко снова увидеть в Обито врага. На недавний зов сейчас уже мёртвого медика слетается внушительное подкрепление, – и благодаря им Обито ранен ещё дважды. Теперь нет смысла жалеть чакру, и он украдкой залечивает колено, и вскоре уже может опираться на эту ногу. Остальные раны непосредственно движению не мешают, наскоро затянутые крупные сосуды в них спасают от потери большей части крови.

Обито снова в опасности, но чувство выполненного долга согревает и приносит с собой интенсивное ощущение неуязвимости. Он некоторое время ещё уклоняется от ударов, убеждаясь, что запретная техника, применённая руками Наруто, сработала, а затем силы начинают покидать его. Мышцы повинуются медленно, слишком медленно для шиноби, который собирается выжить. Обито становится всё сложнее вести бой: ни одного серьёзного атакующего дзюцу ему уже не применить и не призвать для защиты даже части Сусаноо. Атаки сыплются со всех сторон, он не успевает даже осмотреться, ему удаётся заметить лишь, что среди нападающих нет Какаши.

Обито нужно, чтобы его всего на минуту оставили в покое, всего на минуту, он ждёт этого момента…

Его сбивает с ног даже не сила очередной техники стихии ветра, применённой против него, а вплетённые в этот ветер сюрикены, один из которых попадает в недолеченное колено, а второй чиркает над ухом, поливая плечо кровью. Обито приседает, но не падает, совершенно не по своей воле: он чувствует, что что-то его держит. Мгновением после в строю оказывается заметен совершенно неподвижный шиноби – этим он выделяется из толпы. Это Нара Шикамару. По земле ползут тёмные щупальца: Обито пойман в теневой захват, и Шикамару даже не нужно больше ничего делать – разглядев заранее слабое место Обито и заставив его просто присесть, он доводит боль в переломанном колене до совершенно лишающей рассудка степени.

Он в ловушке. Теперь точно всё. Обито знает, что за этим последует хвалёная связка дзюцу кланов Акимичи и Яманака, и что теперь бежать некуда. Но ему просто необходимо бежать, иначе зачем тогда всё это…

К нему тянется гипертрофированная техникой увеличения тела огромная рука – для победы над Обито этому толстяку даже не приходится увеличиваться целиком. Это обидно и бьёт по самолюбию, мысль, что с ним разберутся малолетки, никак не укладывается у Обито в голове. Зато становится очевидной ирония жизни: Обито давно должен был умереть, будучи раздавленным скалой, и смерть его в конце концов находит в том же виде: сейчас его сожмёт кулак, и от Обито останется только вытекшая между огромных пальцев лужа крови.

В глазах окружающих шиноби кровожадный азарт и готовность наконец-то отомстить.

Остаётся надеяться, что что-нибудь перекроет источник света раньше, чем Обито окажется схвачен и его кости в этой хватке начнут превращаться в труху. Одними глазами Обито смотрит вверх и понимает, что даже проклятая луна не на его стороне: словно Шикамару подчинил себе даже облака и заставил их ползти по ночному небу в обход неё.

Пальцы огромной руки приближаются и рывком смыкаются в кулак – мимо Обито. Он стоит, опешив, и постепенно понимает, что хозяину техники просто не свойственна такая жестокость, которую вообразил Обито, и сейчас из него выбьет мозги не сжатием, а ударом этого кулака. Кулак поднимается вверх, готовый опуститься на голову Обито, Обито инстинктивно ставит руками блок. Но огромная рука, сгибаясь в локте, продолжает своё движение назад, запрокидывается окончательно и кулак обрушивается на своего хозяина. Обито отпрыгивает назад, толкаясь здоровой ногой и только сейчас осознавая, что может двигаться.

Что происходит?

Волна шиноби отхлынывает от Обито, Шикамару бьётся на земле, обвёрнутый своей же тенью.

Это шанс! Некогда разбираться, в чём дело!

Но его останавливает тонкий хрип:

– Папа.

Внимательный взгляд шарингана сквозь замершую как по команде группу шиноби следит за Обито.

Обито что-то кажется в этом неправдоподобным, странным и опасным, но что же это…

Тоби проходит между коноховцами, каждый следующий шаг его всё медленнее, словно он боится приближаться к нему.

– Я всё видел, – произносит он, морщась то ли от отвращения, то ли от боли. – Когда ты был в моём гендзюцу, я всё видел. Ты дурак. Ты самый ужасный отец, который только мог бы быть.

Тоби держится за грудь и кашляет кровью, кажущийся сейчас визуально ещё меньше, чем на самом деле.

– Но на твоём месте я поступил бы так же.

И Обито понимает, что здесь не так.

Тоби не может использовать своё массовое гендзюцу без Мадары. А Мадары нет.

Между тем все враги Обито каким-то образом отступили и больше не делают попыток к нападению.

Счёт идёт на секунды, но порадоваться внезапному освобождению почему-то не получается. Наоборот, в груди становится всё тяжелее, словно внутрь налили расплавленный метал, когда Обито видит, как маленькое тело падает, как окружающие шиноби словно в замедленной съёмке оживают и несутся в атаку, как камуи искажает пространство вокруг, унося Обито отсюда с собой.

Ещё не известно, где опаснее – здесь или там, но Обито испытывает облегчение во время телепортации, отрезая себе все шансы на применение изанаги и убивая мысль, что один глаз у него всё ещё есть.

Он не может так поступить с ней. Он ей обещал. Он не оставит её одну, запертой в скале, в каменном мешке одному ему известного местонахождения хранилища шаринганов. Он должен попасть к ней как можно быстрее, ведь она испугается, очнувшись под землёй, в темноте. Он не может отдать шаринган на изанаги, иначе он не сможет больше переместиться к ней.

«Тоби, ты сказал, что тогда поступил бы так же. Надеюсь, ты бы так же поступил и теперь».

Обито из последних сил заканчивает перемещение, которое идёт медленно как никогда, словно эта тяжесть в груди весит тонну.

Его встречает удар Мадары насквозь в живот. Лицо того близко и абсолютно безумно.

Проклятие, на что он надеялся? Неуязвимости в Камуи нет!

Обито чувствует, как кровь подступает к горлу. Это, без сомнения, смертельная рана. Плевать, нужен ещё один телепортационный прыжок, нужно успеть. Обито сосредоточивается; даже если это будет последнее, что он сможет сделать, он должен вызволить Рин из подземелья, никто ведь не знает, где она, и не знает, что она вообще жива… Обито ни на секунду не допускает, что у него не получилось. Она должна быть жива.

Пока Мадара со звериным оскалом прокручивает руку в его животе, Обито сквозь невыносимую боль начинает телепортацию в пещеру.

Главное не переместить его с собой. Нет, только не к Рин…

Обито понимает, что отграничить внутри себя зону камуи он сейчас попросту не в силах. Значит, нужно идти другим путём.

Не будучи до конца уверенным, что задуманное вообще возможно, он телепортируется вместе с рукой Мадары. Одной только рукой.

Обито оказывается на полу в пещере, но Рин нигде нет. Его шаринган гаснет сразу же после перемещения, так что в темноте становится сложно понять даже, туда ли он вообще попал. Только наощупь. Надо встать и наощупь… Обито задыхается от паники, от понимания, что он не сможет подняться. Темнота пещеры рывком нападает на него, берёт за горло. И произносит твёрдым женским голосом:

– Кто ты?!

Обито знает, что нужно ответить, но не может. Он прикрывает глаза и сейчас закричал бы от счастья, если бы не боль в животе, раздирающая, обрекающая его на смерть.

Она добрая. Она всегда была слишком добрая, она всегда убеждается, что перед ней враг, прежде чем убить.

– Я… Рин… Я друг… – его голос дрожит. Кровь быстро покидает тело.

Обито не знает, что сказать, он не предполагал, что окажется в ситуации, где она его не видит, он думал, она сразу его узнает и не придётся ничего говорить…

И тут Рин зажигает свечу.

Как она еë тут нашла в темноте? Очевидно, что по запаху. А зажгла огнём – она ведь тоже владеет стихией огня и у неё великолепный контроль чакры – она может создать маленький огонёк…

Обито её не видит, она сзади. Рин, очевидно, понимает, что предполагаемый враг сильно ранен и не опасен, и подходит осторожно, рассекая перед собой тьму свечой, что держит в руке. Та слегка подрагивает, и свет от неё неровный.

Обито зажимает рукой живот и улыбается окровавленным ртом:

– Не убивай меня…

Он захлёбывается кровью, едва заставляет себя вновь заговорить.

– Я слишком долго ждал тебя.

Свеча падает рядом, но не тухнет и катается туда-сюда на полу возле лица Обито: тук-тук. Справа. Освещая шрамы.

Кровь течёт горячим по животу, её огненные струи обвивают его верёвками.

Рин садится на колени и медленно испуганно кладёт дрожащую руку на его щеку.

– О… о-бито?..

Её рука тёплая. Тёплая! Не как у воскрешённых в Эдо Тенсей. Это победа.

Поэтому Обито даже не расстраивается так сильно, когда она еë отдёргивает. Оказывается, она это делает, чтобы оббежать его спереди и кинуться лечить живот. Она почти без брезгливости выдёргивает руку Мадары и зажимает рану своей, но она ещё слаба после воскрешения, еë чакра не слушается еë… Рин в испуге то зажигает руки зелёным, то они гаснут, но старается молча, интенсивно.

– Рин… – Обито впервые есть кого так назвать… и после этого ожидать ответа. Не в силах больше вымолвить ни слова, он просто качает головой.

В еë глазах осознание и слёзы.

Рин перемещается так, чтобы положить его голову к себе на колени. Обито неудобно, но они тёплые – а ему очень холодно.

– Как же…

Каждая клеточка внутри Обито воет от боли, но не той, что в животе, а более острой, более горькой и страшной. Боль, которая преследовала его всё это время, сейчас обострилась и вгрызлась зубами в грудную клетку.

Он достал еë с того света. Но отправляется туда сам.

Обито снова разлучил их. И он не позволит себе хотеть её вернуть в мир мёртвых, чтобы быстрее увидеть самому. Он… проиграл.

Но Рин жива. Жива. Жива…

Нет. Он победил.

Рин гладит его волосы и плачет: уже не так, как провожала его впервые – тихо и неверяще. Теперь она плачет без остановки.

У Обито разрывается сердце от каждой её слезинки, падающей сверху и сбегающей по бороздкам его шрамов на лице. Но она рядом. Ещё чуть-чуть рядом. И у него есть выбор – поговорить с ней и научить, как взять у него шаринган и пересадить себе, как воспользоваться камуи… Но он понимает, что она не успеет овладеть им. Она не Учиха. Ей будет даже тяжелее, чем Какаши. Она не выберется.

И нельзя.

Там Мадара.

– Тсс… – шепчет Рин в ответ на его отчаянный стон.

Она не знает, что Обито только что погубил еë.

– Рин, прости, что прошу тебя… Но ты говорила… Что будешь присматривать… Попробуй ещё раз… Я помогу тебе, я умею… Я теперь могу… – пытается Обито объяснить, что ему доступна регенерация, что ей не будет так сложно его лечить, если она ещё раз попробует, он попытается ей помочь…

Рин целует – целует! – его в лоб.

Она видит опытным глазом медика что-то, что не видит Обито, незнание чего даёт ему надежду. Она не тратит время на попытки лечения. Она просто до конца держит его ладошками за виски и смотрит в глаза, и последнее, что он чувствует – это пробирающееся в мозг тепло.

Он видит её улыбку – и он, несмотря ни на что, глупо, эгоистично счастлив.

Комментарий к Фрагмент

LVIII

http://savepic.ru/13715500.jpg

http://savepic.ru/13720620.jpg

http://savepic.ru/13706284.jpg

====== Эпилог ======

Я приду к тебе по воде и пеплу,

Я приду к тебе по осколкам стёкол

©*

Обито открыл глаза. Звёздное небо пялилось на него с каким-то недоумением. Обито стало неуютно под одноглазыми взглядами этих сотен миллионов звёзд. Он поёжился.

Мозг немедленно прошила невыносимая и знакомая боль в груди… Но не животе.

Закусив губу, Обито провёл правой рукой по земле и – как и думал – нашарил маску.

Нет.

Нет.

Неужели.

Как?

Перед глазами пронеслись все последние события, неумолимо сливаясь в одну ленту, смешиваясь в одну картинку.

К последнему кадру ужас и досада сменились воодушевлением и решимостью – этим кадром была тёплая и ласковая улыбка Рин. У Обито создалось ощущение, что даже чакра поползла по каналам быстрее.

Осознание случившегося кровью застучало в голове.

Это было все… Что? Видение?

Сон? Галлюцинации лихорадящего раненого?

Обито не знал, сколько на самом деле так провалялся, что успел воспалённым сознанием прожить целую жизнь, но, похоже, его раны за время этого беспамятства успели подзажить. Регенерация работала… вопреки всему.

Вопреки его собственному воображению.

Его передёрнуло. Хорошо, что тогда он убил ту забеременевшую шлюху немедленно, как только узнал о ребёнке. Хотя мысль оставить того на запчасти была.

Обито хищно улыбнулся мерзким бесстыжим звёздам. Но тут же одёрнул себя: вдруг одна из них за ним подсматривает… присматривает не просто так?

«Рин… Теперь я знаю, что делать. Подожди меня ещё немного. Так непростительно сильно я ещё никогда не опаздывал – на восемнадцать лет. Но больше я тебя не оставлю.

Где ты у нас сейчас, любитель необычных глаз Орочимару?

Ты ведь так хотел риннеган. И ты идеально подойдёшь мне.

Я исполню твою мечту. Хотя бы тебе перепадёт от меня этот подарок.

Твоё личное вечное цукуёми.

Рин. Я скоро».

– Камуи!

______________THE END______________

Комментарий к Эпилог *Канцлер Ги – Плач Гильгамеша об Энкиду

http://savepic.ru/13741102.png

Послесловие

Здесь Вселенная “Второй после Мадары” сливается со Вселенной “Рин”.

Увидимся там ;Р

Спасибо всем читателям без исключения – вы делаете эту работу лучше=) Каждый комментарий, каждая кроха внимания приносят мне ни с чем не сравнимый восторг и веру в себя. Это мой первый писательский опыт, и работа навсегда останется моей самой любимой. Спасибо вам, что прожили это всё вместе со мной и с Обито. Спасибо, что переживали за него и делились переживаниями. Благодаря этому путешествию Обито наконец-то обрёл любовь (которой он был изначально, чёрт возьми, достоин!), а я – много друзей=)

Я продолжу совершенствовать “Второго после Мадары”, потому что с каждым разом всё больше набивается рука и всё лучше видны погрешности. Теперь, когда он полностью закончен, я могу медленно, не торопясь, начать шлифовать каждую главу с самой первой. Поэтому мне по-прежнему нужны и важны советы читателей. Пожалуйста, даже если сомневаетесь, но вам что-то кажется шероховатым и требующим доработки, просто напишите об этом куда угодно – в комментарии или в личные сообщения.

Ещё раз спасибо за внимание к истории!

поклон

С любовью,

_monkey.

====== the drabble ======

I will always watch over you

До Обито никому нет дела. Он в своей лаборатории-пещере, берёт – не своими собственными пальцами, но сухой перчаткой – из квадратной прозрачной ёмкости шар, бывший когда-то глазом кого-то несчастного из Учиха. Обито делает себе операцию, ставя тот протезом на место родного, что вынула у него по его просьбе Рин, и руки его не дрожат.

До Обито никому нет дела. Никто не ищет его за маской паяца и шутника. Он в очередной раз чуть не умирает при взрыве и смеётся. Он нравится Рин таким, он почти прежний.

До Обито никому нет дела. Он сражается за мир вечного сна, но мир слишком перевозбуждён, и никто не слышит его колыбельную. Обито злится и многих усыпляет насильно и навсегда.

До Обито никому нет дела. И Какаши – уже нет, тот бьёт Обито в грудь, больше не ища в ней сердце. Но Обито сражается дальше, он не нуждается в сердце, чтобы искать правды. Когда Обито падает с высоты мудрости шести путей, Рин закрывает глаза.

До Обито никому нет дела. Он в палате, в родной деревне и одновременно стане врага, истекает кровью. К нему приходит Какаши, но разговор не клеится: Какаши ищет в нём одно, а Обито – уже другое. Так думает Обито и отворачивается слепым лицом. У него отняли глаза, как однажды у многих отнял он.

До Обито никому нет дела. Рин хочет вмешаться, и её желание исполняется: находится та, кто делает попытки позаботиться об Обито. Он зол и совсем потерян, но оттаивает под действием её доброты. Она возвращает ему силу и смелость. Обито больше не пленник и, кажется, благодарен ей.

Впервые кому-то есть до него дело, кроме Рин. Обито выглядит нужным. Но ласка не дарит ему покой. Снова одержим, Обито отталкивает чужую заботу и прёт напролом один, обдирая душу о преграды, неостановим, упрям, и не слеп, и по-прежнему слеп. Обито чувствует в себе силы, и ничто не выдерживает его напора. Он дирижёр ещё одной войны.

До Обито никому нет дела. Его ранят и ранят, он захлёбывается в крови и мир захлёбывается вместе с ним. Но это не то, что может остановить Обито. Рин морщится от каждой раны – его и чужих, но не может не восхищаться. Она, конечно, остановила бы его. Но не прокляла.

До Обито никому нет дела – по большому счёту, если не считать желающих ему смерти. Обито падает к Рин на колени, она гладит его мокрые от крови волосы и успокаивает. И он впервые засыпает быстро – и навсегда.

До Обито никому нет дела. Рин оказывается сном; ничего, кроме звёзд и боли, вокруг нет. Обито больше не нужен, Обито сделал много чего – и зря. Но это не причина сдаться.

До Обито никому нет дела, лишь Рин всегда наблюдает через плечо. И иногда придерживает это плечо, отводит от кого-то лишнюю смерть.

До Обито никому нет дела. Но он всё ещё хочет всех спасти.