Текст книги "Второй после Мадары (СИ)"

Автор книги: _monkey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Стоп, сказала себе Ханаби. Это абсурд. Она делает выводы на пустом месте. Она не так поняла. Очевидно, Обито имел в виду другое.

– Что ты сейчас сказал? – её голос напомнил писк, и Ханаби разозлилась на себя, осознав, как жалко она выглядит.

– Я был тем, кто прикончил твоего брата. Ну? Что ты сделаешь? Убьёшь меня?

Остатки разума шептали Ханаби, что первой вступать с ним в схватку не стоит. Как бы Обито ни был травмирован, постоять за себя сил у него хватит. Ей уже не раз посчастливилось наблюдать его нечеловеческую выносливость. И пусть он даже только что едва не стонал от её рук, пусть ему сейчас очень больно, действительно больно… Мысленно подбирая точки, куда ударить было бы эффективно, Ханаби словно резала себя заживо. Ей было приятно, когда он доверял ей своё тело, терпел боль от её рук как необходимую, такой сильный – покорялся… Однако сознательно ударить его на поражение было выше её сил.

Но что за страшные слова он говорит? От них веет стальным холодом оружия и сильнейшей опасностью. Кто там – внутри её Обито? Внутри его такого родного тела?

Разве он мог желать смерти Неджи? Ханаби вспомнила, каким ударом для неё была его смерть.

Почему?..

– Почему? – вслух повторила Ханаби и инстинктивно подняла кунай выше – на уровень лица. Ей вдруг очень захотелось убежать отсюда, хоть куда-то деться из этого царства абсурда и опасности. Она активировала бьякуган, чтобы контролировать сзади расстояние до люка вверху и одновременно держать в поле зрения Обито.

– Боишься, что я солгу? – хмыкнул тот. – Мне больше нечего скрывать. Я убил его, как и многих других глупцов, действовавших наперекор всеобщему счастью. Для тебя это, наверное, пустые напыщенные слова? Сколько тебе лет? Едва двадцать? Даже если ты до того ещё не успела познать боль, разве его смерть не заставила тебя понять, что этот мир – жестокая ошибка? Что он несовершенен настолько, насколько вообще возможно? В совершенном мире он бы ведь не умер, верно? Но твой брат сам отверг такой мир и поплатился за это. Я предупреждал. Я предупреждал их всех.

Ханаби сглотнула. Происходящее окончательно перестало казаться реальным. Хотелось коснуться Обито, почувствовать связь, спросить мягко, всё ли в порядке, – ведь очевидно, что его рассудок функционирует совсем не так, как надо, если не сказать хуже. Хотелось убедиться, что он просто ударился головой и это последствия травмы. Иначе это всё не имеет смысла.

– В этом чёртовом мире всё наперекосяк! Зря я дал ему шанс! – он хлопнул кулаком по земле и скривился от боли, свирепо и жалобно одновременно.

Ханаби увидела всплеск чакры – и Обито оказался ровно перед ней: шуншин. Он схватил кунай поверх её запястья и дёрнул к своей груди.

– Давай.

Его ладонь была сухой и горячей. Он сжал её запястье почти до хруста, затем ослабил хватку.

– Ну? Ты ведь хочешь этого.

Обито двигался обманчиво легко, но Ханаби словно чувствовала всем телом, как ему всё ещё больно.

Она ни в коем случае не хотела его смерти. Кисть разжалась, и кунай, блеснув, полетел вниз. Обито дёрнул бровью, затем презрительно скривился.

– Бей, или я тебя убью. Я чудовище, ты сама говорила. Ты ведь не сможешь жить, зная, что могла отомстить за смерть брата и многих других коноховцев, но не сделала этого. Или я, или ты. Выбирай. Ты шиноби, чёрт возьми, или никчёмная слабая девчонка?

Ханаби всхлипнула, и вдруг ей овладело то чувство – когда всё ради победы, как во время спаррингов с Хинатой. Хината. Как она посмела?! Жестокость в такие моменты автоматически превращается в преимущество; либо ты, либо тебя.

Только сейчас глаза Обито заалели. Он так провоцирует её или собирается защищаться?

Думать некогда; Ханаби бьёт обеими ладонями чакрой в основной очаг, с силой, не достаточной, однако, для лишения жизни. Как бы ей ни было душно и страшно, она не может заставить себя летально ему навредить. Обито от удара отлетает спиной, падает на земляной пол и морщится почти с наслаждением и триумфом, словно это он победил. Он не кашляет и не задыхается от такого удара как Хината. Его чакра некоторое время хаотично мечется и вдруг начинает течь ровнее. Обито неподвижен, и Ханаби делает пару шагов к нему, концентрируя чакру в руках. Она ещё не победила. Но должна победить. Он не посмеет унижать её, манипулировать ей, как малолетней девчонкой. Она кое-чего стоит, и она докажет ему это. Отныне никто не посмеет ей помыкать. Даже отец не посмеет!

Кажется, она всерьёз решила его убить. Эта мысль Обито одновременно веселит и даже заводит. Он чувствует, как находят выход те эмоции, которые он в последнее время слишком долго держал в себе – злость, фрустрация, волнение, – и как исцеляюще саднит покарябанное эго. Сейчас он почти хочет её – так горят её глаза, так впечатляюще смертоносны её руки. Он вспоминает, как этот рот опускался на его член, как это было дурманяще, одуряюще. Обито разбит так, что почти ничего не может сделать, кроме как постепенно копить крохи чакры на камуи. Он не уверен, что успеет, однако это всё, что ему остаётся. И этот риск по-своему сладок.

Он медленно поднимается из последних сил, словно только ради того, чтобы умереть с достоинством.

«Ты не умрёшь, – мысленно зло обещает Ханаби. – Но больно будет».

Она делает шаг. Ещё один. И ещё. Токи чакры нетерпеливо колют руки. И вдруг Ханаби останавливается как вкопанная. Её ноги тяжелеют от пришедшей в голову простой мысли и отказываются дальше идти.

«Или лучше называть тебя Тоби?..» – мерзкий шёпот Орочимару.

Солнце в волосах Наруто…

«Тоби там у них… главный был, в общем…»

«Ну, так и есть… Он и есть Мадара…»

Только в одном случае весь недавний бред Обито обретает смысл.

Она с трудом разлепляет склеившиеся губы и надрывно выпаливает:

– Кто такой… Тоби?

Вопрос запоздало эхом бьётся о стены убежища, множится и тонет в пустоте, развороченной спиралью исчезающего в пространстве Обито.

Обито появляется в измерении Камуи, а вслед за ним туда врывается вопрос Ханаби. Он тут же беспардонно в голове ультразвуком шинкует последние мысли.

Что ему, в конце концов?

Почему так больно?

Обито просто не успел бы ответить. Да и так всё ясно, разве нет? Когда-то с этим должно было быть покончено. Ему осточертели маски. Хотелось голой, простой правды. Теперь это он, никакие дополнительные личности его не раскалывают. Он един, цел. И так проще.

Чакра прибывает. Ханаби во время удара – к слову, весьма ощутимого, – как-то удачно толкнула её своей и индуцировала процесс возобновления. Обито чувствовал приятную щекотку регенерации, оживившейся вместе с притоком чакры. Не дожидаясь сколько-нибудь значительного исцеления – потерпит, не впервой, а время дорого, он и так достаточно задержался, – Обито воссоздал в памяти запечатлённый шаринганом образ госпиталя и рядом с ним – маленькой лаборатории. Внутренний её вид он не знал, поэтому через камуи пробраться прямо туда не вышло бы. Только рядом.

«Чёртова Цунаде, прикончу тебя, как только увижу», – пообещал себе Обито, возвращаясь из карманного измерения в осточертевший ему мир.

Какаши беспомощно носился между столами – он и не подумал, что тут столько помещений, а в них – столько сейфов! Что в них? Особо опасные вещества? Что будет, если он станет ломать каждый? Что если здесь неизлечимые вирусы или ещё что похуже? Взрывные смеси? Яды? Как бы сейчас помог шаринган!

Однако следов вторжения не наблюдалось. Он бы почувствовал. Долгие годы опыта службы в АНБУ, где задания по хищению различного рода ценных артефактов из защищённых хранилищ были едва ли не самыми распространёнными, помогали понять, куда смотреть – и взгляд сам ощупывал нужные места в поисках следов взлома. Типичный лабораторный антураж: яркий иссиня-белый свет, половина стен из прочного прозрачного пластика и всё с виду цело и на месте. Ноль. Ничего.

Однако поручиться Какаши всё же не мог. Кто знает, какие техники у Мадары припасены в рукаве?

– Кучиёсе-но-дзюцу! – хлопок. – Паккун, скажи, чьи запахи ты здесь чувствуешь? – заторопился он.

– И тебе привет, Какаши, – почти бесстрастно проворчал Паккун, однако всё же снисходительно принюхался. – Ну… Цунаде… Шизуне… Шихо… Какая-то мерзость… – Паккун поморщился, казалось, он вот-вот зажмёт нос лапой. – Митоку… Юрика… Обито…

– Обито?!

– Какаши, что тебе здесь надо? – тут же раздалось сбоку. – Соскучился по бинокулярному зрению? Охотишься за новым глазом?

Он вышел из-за угла, раздетый по пояс и грязный – весь в земле, она была даже в волосах. Какаши пропустил колкость мимо ушей.

– Мадара. Целью этого нападения было забрать риннеган, – выдохнул он.

– Что? – взвыл Обито. – Откуда информация?!

– Ниоткуда. Это моё предположение. И я почти уверен.

– Какого чёрта?! – ближайший к Обито стол с колбами и препаратами полетел на пол под его рёв.

– Обито, чтоб тебя!!! Если ты не будешь осторожен, мы тут все взлетим на воздух!

– Я тут сейчас разнесу всё к херам, если немедленно не получу риннеган! – один из настольных сейфов врезался в стену и пустил по ней трещины, колбы с соседнего стола были снесены на пол целым скопом от взмаха второй руки Обито. Их стекло ломалось от удара ещё на столе и врезалось в его предплечье, оставляя на нём красные дорожки. – Я не уйду отсюда, пока не найду его, – Обито обернулся, дыша часто, скаля зубы, свирепо глядя исподлобья, взмокший и совершенно разъярённый. – Ай, чёрт!!!

Паккун невозмутимо убрал зубы с ноги Обито, оставив там заживающий на глазах, но глубокий и кровоточащий след.

– А теперь уймись и подумай башкой – сдохнуть тут хочешь и всех вокруг похоронить? – надменно и строго выдал Паккун с пола. – До Мадары не достанет. Он тебе за этот фейерверк только спасибо скажет.

Обито замахнулся, чтобы пнуть его, но собаку-ниндзя так незатейливо и обидно не достать. Паккун тут же испарился с его пути, и нога Обито впечаталась в нижний край металлического стола.

Обито вскрикнул, непечатно выругался и схватился за ушибленное место.

Какаши едва не прыснул. Если бы не общая трагичность обстоятельств, в которые они угодили, это выглядело бы весьма смешно.

– Обито. Я выломал дверь, а охраны нет, поэтому здесь с минуты на минуту будет Цунаде-сама. Нам надо…

– Отлично! – прохрипел Обито. – Она-то мне и нужна! – дальше он недвусмысленно поделился тем, что собирается сделать с ней, перед тем как убить, и Какаши поспешил его прервать, пока тот не пустился в подробные описания.

– Да что с тобой! – Какаши схватил его за плечо и как следует тряхнул. – Голову включи, а то мне придётся помочь тебе! Заткнись и попробуй только подобное ляпнуть при Пятой. Я жить хочу, мать твою! Нам лучше здесь ничего не трогать и дождаться её. И ты тоже, да! Твоя сила может понадобиться.

– Пошли на … – сообщил Обито и растворился в воздухе.

Какаши вздохнул. Идиот и чёртов псих! Как всегда непоследовательный.

Он с неудовольствием почувствовал, что его собственные нервы тоже стали сдавать, и сильно.

– Спасибо, Паккун.

– Обращайся. Но ты как хочешь, а я с этим товарищем больше не работаю, и не проси. Он идиот, – вынес вердикт Паккун и вернулся в своё измерение, оставив после себя облачко дыма.

====== Фрагмент LII ======

Iʼm just the boy inside the man

Not exactly who you think I am

©*

Стоя на берегу океана и вцепляясь пальцами ног в гальку, он чувствовал, что ещё минута промедления – и гнев и жажда действия спалят его изнутри.

Обито смотрел в одну точку – в горизонт, как будто там были ответы на его вопросы.

Берег Страны Огня был пуст, но шумен от волн и сер без солнца. Ветер бился в тело, но голову не остужал. Мелкие капли оседали на висках – а прохлады всё равно не было.

Интуиция хоть и была свирепо загнана в дальний угол и под замок, но пробивалась оттуда воплями: «Остынь!»

Обито смутно догадывался, что рано или поздно придётся ей повиноваться. Он продолжал сверлить глазами точку на горизонте, напрягая шаринган до такой степени, что, казалось, у него на лице выступают вены, как у бьякуганщиков. Шаринган не видел, но Обито знал – ему нужно туда. Руки чесались, сердце неслось вперёд, но ему пока хватало разума держаться. У него больше не будет шанса. Эту миссию он запороть никак не мог.

У Обито был личный крайний способ привести мозги в порядок.

Он прибегал к этому в молодости – потом считал ниже своего достоинства, было неловко перед самим собой.

Обито забирался туда, где выше всего, и падал вниз.

Сначала казалось, что сердце разорвётся, глаза слезились, дыхание захватывало – и Обито в эти моменты зло вспоминал лыжную маску – как бы она пригодилась, – и наслаждался тем, что её нет, – мстил себе.

Потом он научился уходить в Камуи уже совсем у самой земли.

Потом – стал падать спиной и с закрытыми глазами, втайне надеясь, что когда-нибудь не рассчитает.

Идеальный способ умереть, разве нет?..

Полная свобода. Ни тяжести камней, ни боли от ран, ни задыхаться в воде, ни терять голову от яда. Последние ощущения – восхитительной скорости.

Но чутьё никогда не подводило, – или Обито хотелось так думать. На самом деле в какой-то момент приходил образ Рин: она тянула к нему руки. Обито пугался до маленьких взрывов в ушах, чертыхался и телепортировался. Потом он лежал в измерении бетонных блоков и пытался отдышаться, сжимая мокрые ладони. Кроме него, ей не на кого рассчитывать. Кроме него, её никто не спасёт. Он не имеет права относиться к своей жизни так наплевательски. Его жизнь – это её жизнь. Он должен вынести всё, иначе он чёртов слабак.

Поэтому с полётами было покончено. Обито объяснил себе это тем, что повзрослел.

Но сейчас это был, похоже, единственный способ снова прийти в себя.

И лучше бы он этого не делал.

Обито с трудом припомнил местность возле одной из удобных гор с крутыми склонами, вершины которых терялись в белых воздушных комках влаги.

Пара километров, около сорока секунд. Он постарел: во время полёта раза четыре порывался уйти в Камуи и на пятый – едва смог.

У самой земли он не увидел рук Рин. Но зато со свистом получил пощёчину от Ханаби – и это было сигналом к телепортации.

Бетонный пол встретил его спину неласково, но он почти не почувствовал. Правая щека словно горела на самом деле.

Оказывается, молчанием тоже можно оглушить – и тишина может быть твёрдой. Только она, казалось, поддерживала сейчас Ханаби в вертикальном положении, обступив со всех сторон и давя на бока. Иначе она бы – в лучшем случае – сползла вниз.

В какой-то момент ей стало так невыносимо страшно здесь – запертой одной так глубоко за стенами, которые не мог преодолеть даже бьякуган, – что по сравнению с этим страхом даже страх потери Обито, смерти Обито, померк и съёжился в комочек за границами сознания – где-то в углу бомбоубежища. И теперь он караулил её оттуда, подстерегал момент, когда паника клаустрофобии и злость на Обито пройдут, – чтобы напасть.

Ханаби не собиралась ему поддаваться. Но и тот наверняка не собирался её спрашивать.

Поэтому она пулей вылетела по лестнице и захлопнула люк, запирая там, внизу свои пустые мечты. С этим громким стуком невидимые стёкла розовых очков разлетелись в пыль, раня осколками сердце; главное, что не глаза, её основное оружие. Она шиноби. Шиноби без сердца обойдётся, а без силы – никак.

Ханаби проверила замки – не просочится ли этот ядовитый страх наружу, – и на ватных ногах направилась прочь. Через несколько шагов она почувствовала, что падает.

И что чьи-то руки подхватывают её, как недавно она – спасённую девочку.

Сквозь пелену перед глазами она отметила тёмные волосы – увы, забранные в высокий хвост. Однокурсник Хинаты.

Ханаби стало жутко стыдно за проявленную вот так глупо слабость, и она тут же попыталась выкарабкаться.

– С тобой всё нормально? – удивлённо спросил он, беспрепятственно выпуская её.

– Да, благодарю вас, – она заставила себя вежливо поклониться.

– Тебя проводить? – уточнил тот больше из чувства долга, чем с энтузиазмом. Было видно, что тратить на неё время ему ничуть не хочется.

– Да, – вдруг неожиданно для себя ответила Ханаби. Она внезапно осознала, что ей совсем не в радость быть сейчас одной, а Хината наверняка занята.

Шиноби не смог подавить вздох досады. Он вынул одну руку из кармана, сжал ладонь Ханаби и повёл её.

– Эй! А откуда вы знаете, куда мне идти?

– Если бы ты не теряла сознание посреди улицы, то я бы отвёл тебя домой. Но сейчас тебе явно нужен медицинский осмотр, так что мы идём в госпиталь. Хотя если б ты всё-таки позволила тебя отнести, то было бы гораздо проще, – ворчливо закончил он.

Ханаби решила, что это не выглядит как вопрос, а потому отвечать не обязательно. Следующие несколько минут они шли в молчании – шиноби попался неразговорчивый и думал о чём-то своём. Ханаби извелась и наконец сделала попытку завязать беседу:

– Говорят, много потерь?

– Угу, – подтвердил шиноби. Как же его всё-таки зовут? Спрашивать неудобно.

– Меня зовут Хьюга Ханаби.

– Я знаю.

И снова молчание.

– А вас? – сдалась Ханаби.

– Нара Шикамару, – безэмоционально ответил он, даже не повернувшись и не вынув вторую руку из кармана.

– Я к чему, – замельтешила Ханаби, – если потерь много, а… – она запнулась на слове «Мадара», – враг может напасть в любой момент… то ведь есть шанс, что на передовую будут призваны все шиноби в возрасте шестнадцати лет?

– Вероятно, – ответил Шикамару, никак не развивая тему. И беседа, и Ханаби явно казались ему невыносимо скучными. Это сильно било по самооценке и заставляло волноваться и стесняться.

– Так вот мне завтра уже семнадцать! * – выпалила Ханаби.

– Ясно. С наступающим, – скупо отреагировал высокомерный спутник.

– Я не напрашиваюсь на поздравления! – рассердилась Ханаби, но тут же поумерила пыл. – Я бы хотела попросить вас поговорить с Хокаге-самой – я видела, она к вам прислушивается… Шикамару-сан, пусть меня тоже призовут на фронт! Хокаге-сама ведь может отдать приказ моему отцу – и он не имеет права ослушаться?

– Зачем тебе это? – он по-прежнему не смотрел на неё.

– Мне надоело отсиживаться в тылу. Как я смогу защитить свой клан, если ни разу не участвовала в бою? Это мой шанс отточить навыки. А что если с отцом что-то случится? Кто будет доверять мне – ни разу не видавшей сражений?

– А как ты собираешься сражаться без опыта? – обрубил он её резонным вопросом. – Ты будешь только мешать.

– Я… знаю слабости врага, – местами дрожа, местами твёрдо произнесла Ханаби.

Шикамару наконец взглянул на неё, подняв бровь.

– Что ты имеешь в виду? – недоверчиво и нехотя обронил он.

– Я… кое-что знаю. Это может помочь нам одержать победу.

– И всё-таки, – чуть поднажал Шикамару.

– Я расскажу, если вы обещаете ответить на один вопрос… – проговорила она и спешно уточнила: – Подробно.

Шикамару остановился и уставился на неё с недоумением, снова держа обе руки в карманах и чуть прогибаясь вперёд.

– Валяй, – через некоторое время согласился он.

Ханаби набрала в грудь побольше воздуха, решаясь.

– Кто такой Тоби? – выдохнула она и приготовилась к рубежу. Сейчас, сейчас всё подтвердится. Сейчас всё станет явным и она узнает правду.

– Хм… Так ты не знаешь, – озадаченно сказал он сам себе. – Не думаю, что это просто так… Скажи, я первый, кому ты задаёшь этот вопрос?

– Нет, – грустно и честно ответила Ханаби и мигом пожалела об этом. Она закусила губу. Вот план и провалился.

– И кто был до этого?

Она поняла, что больше темнить нет смысла. Внутри всё опустилось.

– Наруто и Обито… – растерянно выронила она.

– Обито?! – словно подавился Шикамару.

Повисла глупая и… страшноватая пауза.

– Кхм… И что он… они сказали? – реабилитировался он.

Ханаби почувствовала, как к горлу подкатывает комок бессилия и недовольства собой. Иными словами – истерика.

– Вот ты где, Ханаби! – к ним издалека бежала Хината.

– Вы обещали! – заторопилась Ханаби, пока сестра не слышала. – Отвечайте! – она подалась ближе к нему, инстинктивно сжимая кулаки от волнения.

– Окей, ладно, ладно! – испуганно замахал руками Шикамару, а потом смущённо завёл одну из них за затылок. – Кхм, в общем, дело в том, что это…

– Ханаби! – Хината чуть не снесла её с ног, заключив в объятия. Такое от неё можно было ожидать редко.

–…Обито, – закончил Шикамару.

Хината как раз отдалилась и теперь могла видеть распахнутые в ужасе глаза сестры.

– И… Мадара?.. – только и смогла выговорить Ханаби.

– Ну да, в каком-то смысле, – неловко, негромко рассмеялся Шикамару. По его виску текла капля пота.

– Шикамару-кун… – обречённо-испуганно прошептала Хината.

– Вы обещали подробно! – взвизгнула Ханаби. И откуда только взялись силы?.. – Что это значит – «в каком-то смысле»?

– Ну… Неужели ты ничего не знаешь? Обито развязал войну, Мадара её продолжил… То есть настоящий Мадара… Ты правда не знаешь?!

– Обито?.. Развязал войну…

Кусочки паззла вдруг стали вставать на места. Пугающе быстро и криво, но несомненно верно.

– Это значит… он убивал наших товарищей?..

– Да что тебя так удивляет? – воззрился на неё Шикамару.

– Шикамару-кун… – с истовой мольбой прошелестела Хината.

И вдруг в его глазах стало появляться осознание.

– Хината, и ты тоже?.. Хм. Ханаби, ты должна рассказать мне всё, что знаешь. В свою очередь я обещаю быть честным с тобой. Но сначала ты. Эта информация может иметь неотложную важность.

Но Ханаби уже ничего не разбирала, все звуки вокруг сливались в единую массу, все предметы вокруг завертелись в цветную карусель, и она осела на колени.

Части нужной картинки сцеплялись перед её мысленным взором словно на магнитах – хлоп, хлоп – друг к другу.

Девятихвостый…

Тот вполне мог напасть на своих. Однако напал лишь на Обито.

Ханаби закусила губу и зажмурилась, вспомнив одиночную палату, страшные раны и отсутствие должного ухода…

Он должен был от них умереть. Его оставили умирать. Под наблюдением. В… плену.

А Ханаби… Ханаби…

Дала ему сбежать.

Но, получается, что Какаши-сан тоже не «свой»?..

Как это всё уместить в голове?! Всё так сложно!

Обито хотел отправить её назад… Почему? Это была уловка? Она была приманкой, наживкой? Но почему тогда он прислушался к её мнению?.. Он мог попытаться подавить её волю шаринганом – но не сделал этого, даже не попробовал – Ханаби бы заметила!

Так может в этом дело? Он знал, что шаринган бесполезен против бьякугана?

Хлоп – слетелся очередной кусочек.

Что же это… как это всё страшно и странно…

Ханаби похолодела, и мурашки пронеслись по коже. Она всё это время была рядом с врагом, с безжалостным убийцей.

Неджи. Столько людей. Они все – от его руки. И эти руки…

Как же здесь холодно.

Голова кружилась. Ощущение страха так захватило, что Ханаби не верилось, что сейчас она в безопасности. Она в панике резко оглянулась по сторонам – и едва не потеряла равновесие, даже сидя на коленях. Чьи-то руки подхватили её. Она отшатнулась.

Чьи это руки?..

Пространство вокруг искажалось в бесконечных завитках. Ханаби зажмурилась снова и постаралась сосредоточиться.

Так, думай, думай… Что же ещё…

Миссия по поимке Мадары…

– Ему нужен Мадара! – выкрикнула она, кажется, вслух, потому что потом посыпались вопросы. Ханаби их почти не слышала – и не хотела.

Ханаби вспомнила, как он протыкал кунаем трупы поверженных ниндзя Горячих Источников. И легко представила, как он так же пронзает тело Неджи.

Нет… Обито, не надо! Почему…

Ханаби полыхнула жаром с ног до головы, когда ей пришло в голову кое-что ещё.

Окровавленная рука Обито бросает кунай и пробирается к ней в бельё, капли крови Неджи срываются ей на трусики и дальше – на лобок…

Ханаби почти вывернуло. Чудом – нет.

Он вбивался в неё, рычал от страсти – и мог в любой момент убить. В любой момент. Вот просто так. Потому что – надоела. Потому что – стала мешать. Потому что – что угодно.

Теперь стало ясно, почему он её не отправил в Коноху. Кто откажется от?..

Ханаби вспомнила, как его член толкался ей в глотку. Вкус спермы.

И желудок всё-таки не выдержал.

А самое мерзкое было то, что она не могла даже мысленно всадить ему в рёбра кунай. Она представляла их маленький опыт баловства с оружием – и… не могла представить его иначе. Ханаби ненавидела себя за остатки чувств. Они разъедали её кислотой, превращая из шиноби в невнятную кашу.

Какой позор. Хоть бы никто не узнал…

«Отец… Почему я тебя не послушала!»

«Токума… Прости… Прости! Какая же дура… Какая дура…»

Внизу живота тянуло. Болело. Как будто там был Обито. Как будто там был его кунай – он-то ей запросто мог всадить его даже туда. Боги… Ради чего она так рисковала! И как позорно она была счастлива от его прикосновений. А ведь каждое могло быть смертельным.

Ханаби вдруг заметила, что её качает, как на волнах. Это было приятно, даже паника куда-то делась. Она не сопротивлялась.

И вдруг она поняла, что её несут.

Кажется, ужасы прошлого наконец отпустили Ханаби, потому что пространство вокруг наполнилось знакомым голосом и даже обрело некоторую чёткость.

– Не надо меня в больницу, – выпалила она и резко дёрнулась. – Я в порядке. Хината! Я в порядке. Клянусь.

Шикамару спрыгнул с крыши и поставил Ханаби на землю – он был не из тех, кого надо долго уговаривать. Раздвоенное изображение перед глазами дрогнуло и совместилось в образ Хинаты.

– Ханаби… Ты так кричала… Мы испугались, – прошептала сестра, потирая обеими руками её плечи.

Ханаби скрипнула зубами и решила, что лучше не спрашивать, что именно она могла выкрикнуть. Шикамару со своей необщительностью вряд ли будет болтать, то же можно сказать и о Хинате. Что ж, пока репутация Ханаби в относительной безопасности. Предстояло выяснить только то, насколько громко она кричала.

Ханаби почувствовала, что её губы дрожат, вцепилась в рукава Хинаты и нырнула уже влажным лицом той в грудь. Фиолетовая ткань тут же безнадёжно промокла. Ханаби хотелось исчезнуть, раствориться, утонуть в подпространство. Но только какое-нибудь… своё.

Комментарий к Фрагмент

LII

Саундтреки:

*Thousand Foot Krutch – Be Somebody

КиШ – Некромант

КиШ – Маска

====== Фрагмент LIII ======

Обито давно не давало покоя какое-то неуловимое чувство, как осколок в варадзи: сильно не мешает, даже больно не очень, но в целом сбивает с нужного темпа. Разница была только в том, что осколок можно достать, а когда Обито идентифицировал, что за чувство его преследует, то понял, что теперь ему никуда от него не деться.

Несмотря на то, что раньше Обито считал своё одиночество абсолютным, совершенно один он никогда не был. Даже вездесущий Зецу был какой-никакой костыль. Теперь же одиночество обступило его со всех сторон, подсвечивая всё вокруг какой-то мрачной аурой неустойчивости. Не бессилия, нет; пока у Обито есть чакра, он ещё на что-то годен. Но как зыбок стал казаться теперь чёртов мир! Как никогда раньше.

Обито мок на выступе скалы над океаном, лёжа на спине и рассчитывая время. Дождь уже насквозь вымочил волосы и штаны, скользил по груди, лицу и голым ступням. Ему было жарко неизвестно от чего – от предвкушения ли, или он действительно заболел. Каким-то образом он ещё помнил, как сильно его в детстве однажды лихорадило: в пустом доме, среди призраков и пыли. На третий день, – когда он всё ещё был мокрый настолько, что в те редкие мгновения, когда приходилось набираться сил и вставать, он, ступив на пол, едва не подскальзывался на стёкшем с него поту, – его пришла проведать Рин: потеряла, волновалась. Обито как учащийся в Академии по возрасту уже не проходил в приют при клане Учиха, организованный для детей-сирот войны: туда помещали совсем маленьких – на более взрослых ни мест, ни финансирования не хватало. К тому же студенты Академии считались уже самостоятельными и жили за счёт стипендии из бюджета самой Конохи. До того же, как Обито начал свой путь шиноби, приюта ещё вовсе не существовало. Поэтому он продолжал жить в доме родителей. Чистоплюем Обито никогда не был и дома сидеть не любил, так что из комнаты в комнату было протоптано в пыли несколько дорожек – а больше ему и не надо было, паутина в углах его не беспокоила, против самих пауков он тоже ничего не имел. Дома он не ел, так что посуду тоже мыть не приходилось. Он здесь только спал.

Обито сквозь жар смутно запомнил, что Рин тогда ругалась, совсем не брезгливо трогала его мокрый лоб и чихала, раздёргивая пыльные шторы. Потом она убежала к себе и вернулась через вечность с чем-то противным на вкус, и сидела на табуретке рядом с Обито, пока тот не заснул. Проснувшись, Обито почувствовал себя достаточно хорошо для того, чтобы проклясть себя за то, что потратил время с Рин на дурацкий сон.

Больше он не болел простудой. Никогда. С тринадцати же и вовсе клетки Хаширамы давали ему великолепный иммунитет, попрощаться с которым – и то на время – пришлось лишь раз: за счёт отсутствия чакры, там, в чёртовой палате с шершавыми стенами – всё, что позволила о ней запомнить слепота.

Воспоминания уцепились за эту ниточку – и вот уже не колкая капля дождя ударяет по губам и бежит по щеке и шее – а вода, которой его поит в госпитале Ханаби; и щекочут соски вместо капель тоже её пальчики – прохладные, соскальзывающие тут же по бокам; и даже – дождь ли усилился? – но между ног так упруго и приятно бьёт…

Обито резко сел и встряхнулся, как собака; с волос полетели брызги. Несколько отросших прядей ударили по лицу. Почему же ему так паршиво?! Он ведь уже свыкся с мыслью, что один. Неужели он не сможет? Неужели с его боевым опытом дальше одному – не хватит сил? Он запрокинул голову, зажмурился и открыл рот. Когда вода набралась, хищно сглотнул. Хватит терять время. Лучше было бы начать через пару часов, но стало уже ясно, что ещё минута бреда – и он по частям себя не соберёт.

Обито нашёл припрятанные неподалёку от влаги варадзи – и следующие капли дождя вместо его макушки уже разбились о пустой выступ скалы.

– Пойдём, я тебе что-нибудь приготовлю? – фальшиво-радужно предприняла попытку Хината.

– Какао, – пробурчала ей в куртку Ханаби. И, конечно, пришлось повторить громче: – Какао.

– Как скажешь! Пойдём, – нежно и радостно оживилась та.

Ханаби казалось, что это всё происходит отдельно от неё, а она просто наблюдатель. Словно её взяли в заложники в какой-то каменный куб, из которого она продолжает видеть мир через маленькое окошко, но уже не может ничего сделать. Хината пытается протянуть ей в окошко пульт управления, не зная, не видя, что сквозь стекло Ханаби его просто не сможет взять.

– Я вас оставлю, – попросил разрешения Шикамару и, дождавшись короткой улыбки и тихого «спасибо» Хинаты, исчез.

Ханаби с трудом хлопала склеившимися от влаги ресницами, понимая, что напоминает сейчас собой крота. Но ей было впервые категорически плевать на внешний вид. Ей уже ни за что не было стыдно и ничто не было страшно. Ей больше нечего было терять. И дело было даже не в том, что она недавно кричала на всю улицу – и что именно кричала, дело было в том, что всё закончилось. Её счастье закончилось. Она чувствовала себя без сил. Внутри было склизко, вокруг было пусто, везде было гулко и холодно.