Текст книги "Love Is A Rebellious Bird (ЛП)"
Автор книги: 100percentsassy
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
– Оу, – с серьёзным видом выдохнул Найл, сгорбившись над остатками своей пинты. – Она райская.
– Это правда, – Луи пожал плечами. Он был довольно горд своим видом сзади и тем, как он смотрелся в узких брюках. Определённо выше среднего.
– Я признаюсь, что склонна к соблазну её ущипнуть, – хихикнула Глэдис.
– Может быть, я тебе разрешу, – сказал Луи, поджимая губы и раздувая щёки в раздумье. – Зависит от того, сколько коктейлей ты мне купишь.
– Приму к сведению, – Глэдис позволила искорке порочности загореться в своих густо накрашенных глазах, добавляя: – Знаешь, мой бедный покойный муж был таким же плоским, как доска позади тебя. Так же, как и мистер Хоран.
Найл фыркнул в стеклянную пинту.
– Ты негодяйка, Глэдис.
Луи усмехнулся, снимая пальто и садясь за их столик. На стуле напротив висела ещё одна куртка; он был удивлён, узнав, что Найл кого-то пригласил.
– Похоже, у нас есть команды для дартса?
– Верно, я забыл упомянуть…
Гарри Стайлс выбрал этот момент, чтобы выйти из туалета, стряхивая со своих рук воду и неуклюже возвращаясь к их столику.
– Оу, – уныло сказал Луи.
– Мистер Томлинсон, – Гарри казался более высоким, чем в первый раз, возвышаясь над Луи в тёмном пабе. Луи не смог не заметить, как его хипстерские скинни-джинсы облегали его бёдра, а рубашка открывала вид на шею, показывая намёк на тату у ключицы. «Такой молодой и такой крутой, – подумал Луи с усмешкой, – но ты весь поверхностный, не так ли, Дон Жуан?»
Луи поднял брови.
– Это моё имя. Молодец.
Гарри грубо рассмеялся своим раздражающим смехом, который был не в тему, и приземлил задницу на табурет; он уже был пьяным только от половины пинты пива.
– У нас завтра встреча…
– Тот парень, Лиам, сказал мне об этом.
– Она уже в расписании и всё такое. Оно есть в твоём Outlook.
Луи выдохнул.
– Очевидно, так и есть.
Они оба посмотрели по сторонам, и Луи отошёл после пары некомфортных мгновений, чтобы взять себе коктейль «Том Коллинз». Он не хотел видеть загруженные взгляды Найла и Глэдис, которыми они, вероятно, одаривали друг друга – партнёры по стойке всегда не разлей вода. Воспоминание о глазах Гарри, которые читали его композицию на размазанной доске, вновь к нему вернулось, просто противоречивая вспышка, перед тем как он её приглушил. «Нет, нет, игнорируй, не правильно; тут ничего нет». Он натянуто улыбнулся бармену, принимая напиток, и вернулся к столику.
Гарри был на середине какой-то истории, и, казалось, он рассказывал её так медленно, как только мог.
– …Огромный человек, выглядевший довольно устрашающе, вышел из кузова грузовика и сказал, – его голос опустился до более низкой октавы, – «Что вы делаете, парни?» И мы все покачали головами: «Ой, ничего, сэр. Ничего». За исключением Джоша, который сказал: «Я отдам тебе твой пончик, если ты угадаешь моё второе имя».
Луи сел, громко вздыхая. Этот небольшой анекдот, безусловно, шёл в никуда. Гарри остановился на мгновение, заикаясь и сглатывая.
– Эм, и каждый из нас хотел убежать. Но Джош сказал: «Давай, угадывай. Четыре слога и начинается на М».
«И это легендарный шарм Гарри Стайлса?» – Луи продолжил смотреть через стол крайне скептично, интересуясь, не выдумывает ли он, когда увидел небольшой намёк на мурашки на шее Гарри.
– Вы знаете, что огромный человек сказал? – спросил Гарри.
Глэдис и Найл покачали головами, а Луи проглотил очередной скучающий вздох.
Идиотское лицо Гарри озарила широкая ухмылка.
– Молочные железы!
Найл прыснул от смеха, склонившись над своим напитком, ирландское самообладание с алкоголем и весельем.
– Молочные железы, – повторил он. Хихикая, Глэдис держала руку поверх рта, непроизвольно пряча улыбку.
– И что? – спросил Луи, его слова вылетели резко, с небольшой спешкой. – Каково было его реальное имя?
– Меривезер, я думаю. Но это не…
– Ох, ты думал, что эта история имела смысл?
Лицо Гарри поблекло, а Луи почувствовал резкий, внезапный скачок угрызения совести. Он его проигнорировал, просто опустил голову и спокойно сделал глоток своего коктейля. Почему его должно волновать мнение Гарри Стайлса о нём? «Он не может рассказать маленькую глупую историю о водителе грузовика, украденном пончике и каком-то своём странном роскошном друге – как он продержится неделю, пытаясь управлять симфоническим оркестром? Истории, вот чем является музыка. Самыми великими историями, когда-либо существовавшими».
– Лу, – прошептал Найл себе под нос, – будь любезным.
– Что? – ответил он низким голосом.
Гарри прочистил горло, кашлянув в сомкнутый кулак.
– Может… Может, нам стоит поиграть в дартс?
Они все поднялись. Стулья скрипнули поверх громкого классического рока, который раздавался из музыкального автомата. Пока Найл платил бармену за четыре партии в дартс, Луи стоял в стороне, допивая остаток своего «Тома Коллинза» и лениво наблюдая за Гарри, который о чём-то разговаривал с Глэдис. Дурацкая ухмылка вернулась на его лицо, большие зелёные глаза наполнились светом под убранной набок чёлкой из шоколадных кудрей, и широкие, полные губы… Луи дёрнулся. Возможно, отсюда исходит его очаровательная репутация. Это было очень глупо – его волосы. Кудрявые волосы предназначены для пятилетних девочек, а не для взрослых мужчин. «И его стопы слишком большие».
Луи смотрел на потёртые, немного косолапящие замшевые ботинки Гарри, когда Найл подошёл сзади и хлопнул три дротика в его руку.
– Тебе достались розовые, – произнёс он громко.
– Ты говоришь это так, будто в розовом цвете есть что-то плохое, – ответил Луи властно, оставляя пустой стакан на столе и готовясь к своей первой попытке. – Всё потому, что это девичий цвет? Ужасно. Глэдис, ты со мной: я не буду в команде с шовинистом.
Гарри посмотрел на него немного странно, но Луи встряхнулся и попал в двойную двадцатку своим первым дротиком. Всё превратилось не совсем в игру. Луи и Глэдис разгромили вторую команду в считанные десять минут; Гарри был неуклюж и попадал в доску так же часто, как и промазывал, – он был странно нескоординирован для того, кто имел опыт грациозных поклонов и чьи пальцы предназначены для игры на струнном инструменте. Найлу было очень весело, он едва заметил момент, когда Луи извинился и ушёл, после того как Гарри чуть не пронзил бармена своим финальным в раунде дротиком.
– Господи, спасибо, что это закончилось, – пробормотал он себе под нос, заворачиваясь в пальто и выходя на свежий воздух. Небо было тёмным, а на тротуаре лежал тонкий слой снега. Луи быстро пошёл в направлении ближайшей станции метро, пытаясь понять смысл вечера. В Гарри было что-то, что его волновало. То, как он скользит по жизни, не сталкиваясь с профессиональной критикой, потому что каждый любит одарённых людей – особенно хорошо выглядящих и тех, кто приносит деньги. То, как он смотрится в облегающих джинсах, которые слишком круты, чтобы выглядеть профессионально, «острый» и полный фальшивой глубины. То, как Луи даже не смог его ненавидеть, когда тот вёл себя, как наглый пиздабол, потому что, несмотря на ожидания Луи, он был не совсем таким. Луи не был до конца уверен, каким Гарри был. В некоторые моменты он действительно казался неопределённым. Ну, возможно, «Дон Жуан» в самом деле обладал толикой самоанализа.
Луи чуть не пропустил свою остановку. Ему пришлось вооружиться и, растолкав всех вокруг в вагоне, пробраться к дверям, выпуская густое облако пара изо рта, уже стоя на тротуаре. Он поплёлся к своей квартире (которая была больше похожа на маленький домик на самом деле: его отслаивающаяся зелёная дверь была зажата между другими на узкой улице) и закрылся внутри.
В квартире было темно и холодно, здесь вечно тянуло затхлостью, потому что задачи прислуги, такие, как уборка, не могут стоять в начале списка приоритетов творческого человека, и в любом случае Луи приходил сюда, только чтобы поспать. В свои самые мечтательные моменты он любил представлять семью привидений, которые укрылись в его нежилой гостиной. Он прошёл к потёртой лестнице, не включая свет (не было смысла), добрался до площадки, нащупал маленькую медную ручку и открыл дверь в спальню. Мятая простынь осветилась голубым светом от экрана ноутбука – должно быть, забыл его выключить этим утром. Он снял пальто и сел за клавиатуру, лениво открывая веб-браузер, обдумывая, доставить ли Лиаму Пейну радость, действительно проверив свой Outlook.
В конце концов, он не решился его открыть. К тому же он вспомнил о Стайлсе. Встреча. Не то чтобы он забыл.
Луи тяжело вздохнул, ранее уверенный в том, что собирается сделать: что-то, чего он совершенно не избегал делать все эти годы, просто не позволял себе считать это допустимым занятием. Он вздохнул ещё раз, почти превращая это в мелодраматичный стон, даже если никто не мог услышать.
– Кто-то должен развлекать привидений, – пробубнил он. Затем набрал имя Гарри Стайлса в поисковике и нажал «найти».
Первым результатом была ссылка на его страницу в «Википедии». Луи решил, что это хорошее место для начала, нажал на гиперссылку и сразу же пожалел, когда увидел, что страница Гарри была длинной, содержащей несколько его недавних фотографий и действующие заголовки. Включая один о его личной жизни. (Луи Томлинсон существовал в «Википедии» только как «связанный с музыкой источник».)
Луи проскользнул мимо основной информации. «Гарри Эдвард Стайлс, родился бла-бла-бла довольно недавно, английский виолончелист и дирижёр. Родители – Энн Кокс и кто-то Стайлс, старшая сестра Джемма, изучал виолончель в скучной консерватории в Австрии, всё равно, скучно, скучно…». Луи был смутно осведомлён о пребывании Гарри в Берлинской филармонии как выступающего. И обо всех его чрезвычайно успешных альбомах с жутко приторными названиями, которые были выпущены, когда ему только исполнилось двадцать.
– «Midnight Memories»? – Луи хихикнул. – Скажите мне, что это была идея лейбла. Хотя тут вполне отдаёт чувственностью Стайлса. Лично я считаю, что он и Джош Гробан могут создать Клуб Кудрявых Милашек и держаться подальше от меня, большое спасибо.
Он проскочил мимо этого раздела, чтобы прочитать о работе Гарри как дирижёра. На сайте были ссылки на множество восторженных отзывов о его гостевом пребывании в Boston Pops, что заставило Луи закатить глаза так сильно, что они едва не покинули пределы черепной коробки. К симфоническому оркестру в Чикаго ему пришлось отнестись более серьёзно, к сожалению. И к филармонии Лос-Анджелеса, где он провёл весь прошлый год.
– Неудивительно, что он такой мерзкий калифорнийский хиппи.
В груди Луи начал образовываться тёплый комок разочарования, когда он читал лист достижений Гарри с прикреплёнными фотографиями его улыбки с ямочками и его больших, похожих на лапы, рук, неуклюже держащих палочку.
– Как они не замечают, что он абсолютно бессодержательный? – зарычал Луи. – Он просто показушник!
Луи представил, что привидения ему посочувствовали.
– Ну, – продолжил он вслух, – в этом я виню одержимость Америки британскими акцентами.
Он фактически притворился, что спорит сам с собой о том, посмотреть раздел о личной жизни или нет. Но он был относительно коротким, несколько пометок о том, что Гарри поддерживает права ЛГБТ-сообщества, а также о его работе с британской организацией под названием «Believe in Magic». Никаких пикантных деталей об отношениях.
– Раздражающе скучный. Определённо.
Луи подумал о том, чтобы закрыть ноутбук и пойти спать, но следующим результатом поиска под «Википедией» была ссылка на статью в Esquire, и не было ни единого шанса, что Луи упустил бы возможность посмеяться над этим. Даже самое первое предложение заставило его разразиться смехом.
«На дворе тёплый день поздней весны, и Гарри Стайлс выкладывает фото суши в Инстаграм».
– О, пожалуйста, продолжайте, – произнёс Луи, погружаясь в нелепую прозу. Вовсе не похоже на статью, в которой «субъект намного круче вас, вы должны быть благодарны за привилегию платить нам за удовольствие от чтения о нём», в журнале для хорошего ненавистного чтения.
«Представьте дирижёра симфонического оркестра. Представили? Какой-нибудь пожилой, морщинистый мужчина с развевающимися седыми волосами и скривившейся бабочкой? Теперь выбросьте эту картинку из головы, потому что Гарри Стайлс разбивает распространённое представление о классической музыке, захватывая Лос-Анджелес, подобно шторму. Дэвид и Виктория Бекхэм, Шарлиз Терон, Робби Уильямс и Келис недавно были замечены в первом ряду – не игры Lakers, а финального выступления Лос-Анджелесской филармонии в весеннем сезоне, – этим воскресеньем в Walt Disney Concert Hall».
Луи кряхтел и фыркал, пока читал отрывок, упиваясь каждым словом о костюме Гарри, о его головных платках за 1800 долларов и о его дружбе с огромным количеством модных дизайнеров.
– Что за пиздецкий абсурд. Он чёртово посмешище.
К тому времени как он дошёл до последнего предложения («Примите это: Гарри Стайлс вновь заставил Моцарта звучать сногсшибательно».), Луи рухнул со стула, мягко, но всё же театрально ударяясь головой о стол.
– Пожалуйста, просто убейте меня.
Под статьёй была ещё одна ссылка: «Гарри Стайлс, фотография Энни Лейбовитц – СМОТРЕТЬ СЛАЙДШОУ!», на которую Луи кликнул, даже не подумав.
После чего он столкнулся с голым Гарри Стайлсом.
– Святой… – Луи уменьшил окно браузера и сделал глубокий, дрожащий вздох. – Что за… татуировки… – в статье пару раз упоминались тату, конечно, но Луи просто закатил глаза и пробормотал: – Будто никто из классических музыкантов никогда не имел татуировок, – он сам сделал одну как-то раз: изящный скрипичный смычок, располагавшийся снизу, на задней части его правого предплечья. Не говоря уже об обширной коллекции Зейна.
Но каким-то образом мысль о Гарри Стайлсе с татуировками не была похожа на видение Гарри Стайлса с татуировками. Он определённо уже не был тем пухлым пятнадцатилеткой из того лета в Interlochen. Уже нет.
Луи не мог ничего поделать. Он увеличил окно браузера и молча смотрел. Гарри стоял где-то вроде края пустынной дороги, его торс был обильно испачкан пылью, а на лице застыло серьёзное выражение. Перед собой он держал виолончель, немного наклонённую так, чтобы можно было увидеть тонкую полоску тёмных волос, тянущуюся от его пупка. Глаза Луи пробежались по контуру тела Гарри, по форме его хорошо развитых мышц. Гладкая бледная кожа и детская припухлость исчезли. Всё, что осталось от Гарри Стайлса, – это мягкие округлости по обеим сторонам его бёдер. Луи был уверен, что это что-то вроде оптической иллюзии, но их форма казалась знакомой и, как ни странно, эротичной.
Он прикрыл глаза, пытаясь заглушить воспоминания о Гарри Стайлсе, ходящим за ним по пятам по щипцовым дорожкам лагеря, Гарри Стайлсе, радостно ему улыбающемся. Гарри Стайлс, взволнованный и смущённый, прыгающий в озеро и надеющийся на то, что никто не заметит его случайную эрекцию, даже если они заметили…
Луи вновь открыл глаза. Он перелистнул на следующую фотографию. Татуировки покрывали его предплечья и грудную клетку, беспорядочная коллекция чёрно-серых рисунков.
– Вот херня.
Просматривая галерею, он уже мог почувствовать, как твердеет в штанах, со снисхождением разрешая взгляду пройтись по форме бёдер Гарри, его тёмным соскам, мышцам его правой руки, когда тот, голый, наклоняется над виолончелью. Мысль о том, что Гарри Стайлс наклоняется, в общем, являлась тем, что Луи целый день пытался не пускать в свою голову. И сейчас, когда его член наливался, он находил сложным сохранять какую-либо степень умственного контроля. Разочарованный, Луи захлопнул ноутбук, сбросил штаны и рубашку (игнорируя то, как краткое трение при раздевании только усугубило ситуацию в его штанах) и забрался в пушистую теплоту своего одеяла, чтобы поскорее заснуть.
Он некоторое время не находил времени для мастурбации, вот и всё. Это просто естественная, животная реакция на почти голого мужчину… Любой голый мужчина привёл бы к такому результату. Член Луи пульсировал, головка напрягалась под резинкой его боксеров. Он противостоял желанию пойти и подрочить, всё ещё наполовину отказывая себе в этом. (Сколько толчков потребуется, если просто представлять ту фотографию? Два?)
– Чёрт тебя подери, Гарри Стайлс, – он дышал, пытаясь проигнорировать внезапный прилив тепла и нужды в паховой области. – Нет, – он перевернулся, отказываясь себя трогать.
Снимки из Esquire заполнили его мысли, смешиваясь с неожиданным воспоминанием о пятнадцатилетнем Гарри с очевидно напряжённым членом, покачивающимся в его плавках. Ох, Луи не будет думать об этом. Не будет думать о форме подросткового пениса; это было бы довольно странно и ужасно, и он только что собирался спать.
– Спи, – приказал он мозгу, скрипя зубами.
Это заняло некоторое время.
Комментарий к Глава 2.1
Баллада (про которую Луи сказал, что сыграет в тоннеле метро): https://www.youtube.com/watch?v=iEl6Nxon_Kc
========== Глава 2.2 ==========
Луи проснулся ещё до рассвета от звука будильника. Покачиваясь из стороны в сторону, он потёр лицо, моргая в темноте и пытаясь понять, почему до сих пор ночь. После в памяти всплыло – через мимолётные образы беспорядочных снов, – что у него была назначена встреча со Стайлсом. Естественно, Луи не мог позволить отнимать у себя время для практических занятий, так что это означало, что ему нужно будет добраться до церкви Святого Луки ещё раньше, чем обычно. Плюс у него было припрятано несколько набросков в его секретном композиторском логове, которое сейчас, очевидно, стало новым кабинетом Гарри. Лучше их отыскать, прежде чем Стайлс решит покопаться в картотеках.
Он быстро оделся, не особо обращая внимание на наряд. Он не мог позволить себе головные платки за 1800 долларов. В конечном итоге он остановился на немного поношенных вельветовых брюках, которые в придачу были слегка короткими (как долго он не покупал себе новую одежду? Вероятно, с того момента как мама приезжала его проведать), ярко-фиолетовых носках и каком-то свитере, надетом поверх рубашки с воротником. Его очки. Луи равнодушно провёл рукой по чёлке, смотря на своё отражение в зеркале ванной комнаты. Возможно, совсем недавно он был молодым и горячим, но начинал осознавать, что те дни уже остались в прошлом. Сейчас он был всего лишь каким-то скрипачом средних лет, надеявшимся заключить контракт на выпуск альбома, который ему никогда не предложат, отчего Луи отходил на задний план в оркестре.
– Выше нос, Томлинсон. Ты до сих пор здоров. У тебя до сих пор имеются творческие способности, которые так и не были извращены поп-музыкой, соблазнительными футболистами, Инстаграмом или модными дизайнерами. Которые могут быть жёнами этих соблазнительных футболистов. Или суши.
Луи вышел из дома, чувствуя себя недосягаемым. На станции он взял кофе и проехал в почти пустом метро до Барбикан-центра. На улице стоял ужасный холод; он закутался в свой красный шарф и пригнул голову, прячась от ветра.
Первым делом, добравшись до церкви Святого Луки, он проверил Гром. Он стоял на том же месте, где Луи его оставил, уютно располагаясь в своём чехле. Луи смог вздохнуть с облегчением. Он всегда чувствовал себя немного напряжённо, когда не брал с собой скрипку. Луи недавно прошёлся янтарной канифолью поверх смычка. Той же канифолью, которая была у него в подростковом возрасте. Боже, вероятно, той же, которую он брал с собой в Interlochen. И спустя десятилетие только сейчас она начала заканчиваться.
Некоторые подумают, что это странно – умиляться, думая о канифоли. Для Луи она была голосом его инструмента. Она покрывала конский волос смычка, захватывая струны Грома, и позволяла ему говорить. Уменьшающийся брикет в синей шёлковой обёртке был для него таким же близким, как старый друг.
– Всего несколько гамм для разогрева пальцев.
Несколько гамм превратились ещё в несколько, и вскоре Луи потерялся в единственном мире, в котором он когда-либо хотел оказаться, в мире, которым он был одержим. Он практиковал сложнейшие части «Дон Жуана», сглаживая небольшие пробелы в аппликатуре. Голос Грома был парящим, приглушённым стенами комнаты, и Луи бессознательно мягко улыбался. К тому времени как он пришёл в себя, он осознал, что до встречи оставалось всего пятнадцать минут или около того, а ему нужно было ещё добраться до офиса Гарри и найти свои черновые наброски.
– Дерьмо, – проговорил он, в спешке закрывая Гром в чехле, перед тем как выйти из репетиционной и подняться по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Только бы Стайлс не пришёл пораньше.
Однако Луи услышал, как кто-то за углом говорит на повышенных тонах. Дверь в тесный кабинет Гарри была слегка приоткрыта. Луи не собирался подслушивать, но… В общем, если между Николасом Гримшоу, генеральным директором, и Гарри Стайлсом, временным дирижёром, назревал конфликт, он хотел знать, кто выйдет из него победителем. Во благо оркестра. Это то, что сделал бы любой первоклассный концертмейстер, сказал он себе.
– Лиам пересмотрел расписание по моей просьбе, – говорил Гримшоу. – Мы хотели сделать серьёзный рекламный толчок, продать тебя как новое, свежее лицо ЛСО, – Луи закатил глаза, прячась за углом, в небольшом тёмном коридоре недалеко от лестницы. «Я знал это. Всё всегда сводится к деньгам».
– Я буду честным, – ответил Гарри. – Фотосессии, фотосессии, выгодная внешность… Остаётся совсем мало времени, чтобы действительно отрепетировать всё с ними.
– У нас имеются грамотные помощники дирижёра для таких дел, – сказал Гримшоу. Луи практически мог видеть равнодушный взмах его запястья и тихонько фыркнул. Валерий бы никогда не разрешил помощнику дирижёра вести целую репетицию. Они должны были заменять только тогда, когда главный дирижёр был занят, практикуясь с индивидуальными группами.
– Боюсь, я так не работаю, – сказал Гарри любезнейшим тоном, который Луи, вероятно, сам бы использовал в похожей ситуации. Каким-то образом это раздражило Луи ещё больше.
– А я боюсь, что это расписание окончательное.
– Завершите его окончательно снова, – Луи поднял брови. Не так уж много людей могли противостоять Гримшоу, когда у того в голосе звучал лёд; он даже не думал, что Гарри на это способен. Прошло некоторое время, и он услышал тот же самый бессмысленный смех, к которому он явно начал привыкать. – Ох, Ник, давай. Ты же нанял меня не только за моё красивенькое личико?
«Вот он, шарм, наконец-то, – подумал Луи, нахмурившись, поджимая губы. – Он знает, к чему ведёт Гримшоу».
– Мистер Стайлс, я, конечно, доверяю вашему суждению…
– Хорошо, – сказал Гарри с оттенком радости в голосе. – Тогда всё решено.
– Ещё вот что… – Гримшоу прочистил горло. – Мы, я и некоторые члены коллегии директоров, интересовались тем, почему вы будто бы помешаны на выборе «Дон Жуана». Не то чтобы мы не любили Штрауса, но он обычно используется, как отрывок для прослушивания. В обществе он стал чем-то вроде средства, вы понимаете, для определения технического навыка. Нет, пожалуй… ох, как это сказать? У него не совсем тот уровень серьёзности, который наши зрители привыкли слышать на открытии сезона.
– Я думал, вы сказали, что хотите чего-то свежего?
– Свежего, да, но не совершенно неординарного.
Гарри вздохнул, кладя что-то тяжёлое на стол. Его голос был тихим, и Луи наклонился, чтобы расслышать:
– Смотрите, мистер Гримшоу. С тех пор как я решил попробовать себя в дирижёрстве, я хотел сыграть «Дон Жуана». Это прекрасное произведение, но его душа потерялась.
Луи перенёс свой вес с ноги на ногу, плотно прижимая шею к стене. «Ну, хорошо, – подумал он. – Это было неожиданно». Гарри остановился, и Луи стало интересно, смотрел ли он вдаль таким же сфокусированным взглядом, как тогда, когда читал с доски музыку Луи.
– Интересно, Гарри, но почему вы не сыграли его в Чикаго или Л.А.? Американская публика…
– О, я не мог. «Дон Жуан» для них был неподходящим, он требует сильного, независимого, технически безупречного главного скрипача. Того, кто действительно может возглавлять группу.
– Хорошо, но…
– По этой причине я принял это предложение, Ник. Чтобы наконец предоставить «Дон Жуану» переосмысление, которого он заслуживает.
– Да, но я не уверен, что ЛСО подходит для…
– У вас есть Томлинсон.
Луи почти подавился, опираясь спиной на холодную плитку и пытаясь не дышать слишком громко. Гарри следил за его карьерой? Он был здесь из-за него? (Возможно быть польщённым и донельзя взбешённым одновременно?)
– Ну… – Гримшоу прочистил горло. – Что бы вы ни думали, мистер Стайлс, это ваше решение, – он вышел из кабинета, и Луи напрягся, боясь, что его поймают. Но Гримшоу повернул налево. Когда Луи услышал, что шаги стали тише, он выдохнул, так и не заметив, что всё это время задерживал дыхание. Он проверил время на часах – три минуты до встречи с Гарри.
Не так уж много полезного человек может сделать за три минуты. Поэтому Луи поправил свитер и вошёл в открытую дверь, его голова до сих пор кружилась от новой информации. Гарри наклонился над рабочим столом, суетливо поправляя стопки партитур. Луи позволил себе пройтись взглядом по длинным ногам и развязной заднице, и некоторые ещё более откровенные фотографии из Esquire заполонили его мозг и устроили там хаос.
– Ты думаешь, что у «Дон Жуана» есть душа?
Гарри кашлянул и встряхнул головой.
– Ты слушал.
– Подслушивал.
– …Это лучше?
Луи пожал плечами и присел в скрипучее офисное кресло Гарри, рассеянно теребя пенопласт разорванного винила.
– Нет, – ответил он, не задумываясь, – но так более точно, – он не был уверен в том, чего хотел от этого разговора, но его вчерашние ночные поиски и все эти запутанные гаммы, которые он только что практиковал, приводили его в странное, беззащитное состояние. В нижней части его живота возникло что-то тянущее, какое-то необъяснимое желание взволновать Гарри, вернуть того смущённого пятнадцатилетку, которым он был в лагере. Наказать его за то, что посмел вторгнуться в пространство Луи.
– Луи Точность Томлинсон.
Луи моргнул.
– Что?
– Из-за твоей техники и того, что ты сейчас сказал. Так что… Точность – твоё второе имя? – Гарри ухмыльнулся в надежде.
– О Боже, – фыркнул Луи. – Пожалуйста, Стайлс, избавь нас от своих шуток про вторые имена, – Гарри разразился неожиданным смехом, как будто Луи только что сказал что-то смешное, а не грубое.
Затем он присел на край стола, скрещивая лодыжки и опираясь запястьями на деревянную поверхность, поддерживая наклоняющееся тело. Он улыбнулся Луи.
– Так ты секретно в меня влюблён или просто слегка следишь?
Луи закатил глаза, в нём загоралась безысходность. Он немного наклонился вперёд, опираясь локтями на колени, переплетая пальцы и пристально глядя на Гарри.
– По всей видимости, это ты за мной следишь, Стайлс. Или я что-то не так услышал?
Гарри повёл плечами.
– Мне нужен был скрипач, который мог бы технически всё подать. Кто-то с лидерскими навыками. Ты в самом верху списка.
– Ммм, – Луи откинулся назад, после чего раздался скрип кресла. Он прошёлся кончиком мозолистого указательного пальца по острому зубчатому краю сломанной виниловой пластинки, пылая гневом, пытаясь забыть, каким возбуждённым он был вчера ночью. Сейчас, когда прошло немного времени, воспоминание об этом было унизительным. Как будто всё существование Гарри смеялось над ним, над его жалкой, несуществующей сексуальной жизнью. – Так по поводу чего тогда встреча?
– Ну, в основном просто для подстраховки. Я уверен, что если Гримшоу не одобряет «Дон Жуана», то и остальные ворчали за моей спиной.
Луи кивнул.
– Они ворчали, – он не будет отрицать этого.
Гарри поднёс руку к подбородку, потирая большим пальцем нижнюю губу. Он продолжил говорить, задерживаясь взглядом в точке где-то над головой Луи:
– Я просто хочу получить шанс объясниться с оркестром, – он говорил медленно, как будто его слова поднимались из глубины. – Я чувствую, будто эта идея была у меня в голове целую вечность, секрет от мира, совершенно конфиденциальный. Там уже всё продумано. Так легко объяснить самому себе, – Луи опустил взгляд, поджимая пальцы на ногах. Совершенно беззащитный… – И сейчас у меня наконец-то появился шанс рассказать об этом людям, принести это в реальный мир. Я забыл, что основная часть настолько личная… – он взглянул на Луи, напряжённо хмуря брови. – Это просто нервирует. Ты знаешь, что я имею в виду?
Взгляд Луи устремился к нижнему ящику картотеки, куда он складывал наброски своих произведений. Он сглотнул, чувствуя внезапное першение в горле.
– Нет. Боюсь, ты несёшь бред, Стайлс.
Гарри задумчиво кивнул.
– Хорошо. Я не думаю, что мне нужно давать тебе указания… – он изобразил глупое движение игры на скрипке с комично неправильной позой и положением запястья.
– Нет. Не нужно.
Луи встал и вышел из комнаты, совсем немного более раздражённый, чем был до прихода сюда.
***
Зейн запрокинул голову назад, чтобы выпустить горячий дым на воронов, кружащих над головой.
– Так это каким-то образом моя вина, что мы будем играть «Дон Жуана». Я клянусь, Гарри Стайлс будто мой личный кошмар, воплотившийся в жизнь.
– Ты должен быть польщён, чувак.
Из горла Луи вырвался слабый рык, пока они топтались на холодной земле сада и дрожали. Больше, чем опасность, непредсказуемость Гарри во всех отношениях злила Луи.
– У меня такое чувство, что он, блять, меня использует. Как будто я какая-то специальная машина, которую он использует для осуществления своей глупой творческой мечты. И, конечно, он должен налететь на меня и дополнить своим мастерством, чтобы я был достаточно хорош.
Зейн бросил взгляд на Луи, на его лице был написан скептицизм.
– Ты уверен, что не перегибаешь? Звучит как… Это не звучит правильно.
– О, он в принципе сказал это Гримшоу. И когда он со мной разговаривал, он ясно дал понять, что это моя техника и его блядское… личное видение… Дай мне это! – Луи вырвал сигарету изо рта Зейна и сделал глубокую затяжку, чувствуя, как никотин просачивается в его кровь и успокаивает нервы. – Он чёртов ублюдок.
Зейн пожал плечами.
– Как скажешь.
***
Найл появился в офисе Гарри в Барбикан перед репетицией в пятницу. Гарри провёл всё утро, склонившись над «Дон Жуаном», желая, чтобы вместо этого он оказался в церкви Святого Луки. Его офис был спокойным, с дорого выглядевшими деревянными поверхностями и окнами во всю стену. Для Гарри было сложнее смотреть в одну точку, задумавшись над проблемой, когда любой человек мог пройти по антресольному этажу и увидеть его. Он активно бормотал себе под нос что-то о приватности и записях для духовых групп, его плечи были напряжены, когда он взглянул вверх и увидел Найла, который стоял в дверном проёме. Скрестив руки на груди и ноги в лодыжках, он ухмылялся и будто непринуждённо ждал, когда Гарри заметит его присутствие.
