Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Зот Тоболкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

А н н а. Ждану? Он стишками все еще балуется, а ты – совет. Ишь чего.

Б у р м и н. Стишки – не помеха. Лишь бы тут (показывает на голову) не свистало. Хлебом-то Зорьку кормите?

А н н а. Приучила: не покормишь – молоко отдает худо.

Б у р м и н. Балуешь коровенку.

А н н а. Больше-то кого баловать? Ждан большой… Федот, ты бы не ходил ко мне, а? Люди всякое могут подумать.

Б у р м и н. Уж зайти нельзя… уж дружка спросить не могу… Вот народ!.. Что пишет?

А н н а. Воюет. К страде воротиться хотел – не держит слово.

Б у р м и н. Вон он как навалился! А я тут с вами… Опять на переправах?

А н н а. После контузии в порученцах был… или в этих, как их, ну на посылках!

Б у р м и н. Ординарцем, что ли?

А н н а. Ага, ординарцем, потом отказался. Не по характеру, говорит. Теперь снова переправы налаживает.

Б у р м и н. От сыновей есть вести?

А н н а. Ребятки вместе, в одном танке вовсе. Командиром у них Латышев, бигилинский.

Б у р м и н. Ловко угадали… в одну колоду… четыре валета. Анна. Ага, ловко.

Подходит  Е в с е й. Анна пятится от него.

Б у р м и н. Язык отсох? Говори.

Е в с е й. Похоронку Вассе вручил… криком зашлась.

А н н а. А мне… мне что выпало?

Е в с е й. Тебе… хе-хе-хе… Тебе ничего. Так что зря всполошилась. Одно письмишечко было – Ждан взял.

А н н а. Так чего ж душу-то мне, как дратву, сучишь? У, ворон!

Е в с е й. Любопытно, к примеру. (Уходит.)

Входит  Ж д а н.

Ж д а н. Письмо, мам! От Кирюхи письмо!

А н н а. А Федя? Что с Федей?

Ж д а н. И он жив… вместе пишут.

А н н а. Дай сюда! Дай… сердце лопнет. (Читает.) «Здравствуйте, наши родные! Во первых строках моего…» Зачеркнуто… Ага, ясно! «…своего письма хотим сообщить, что живы-здоровы…» Живы! Живы!

Ж д а н. Вот видишь! А ты обмерла.

А н н а. Немцы-то не в чучела стреляют. Людская плоть уязвима. «… живы-здоровы. Чего и вам желаем. Служим по-прежнему вместе. Только уж на другом танке… Тот, первый, в бою потеряли. Бой трудный был, жаркий. Федька даже струхнул малость. Выскочил из машины, да так дернул – едва догнали». Опять зачеркнуто. Дальше-то Федина рука. «Врет он, мам! Врет, не струсил я. Бежал потому, что снаряды кончились. А к нам ихний танк подбирался. Пришлось остановить». Снова Кирилл… «Так что теперь на счету три немецких коробки. Один падает на Данькин пай. От тяти писем не получаем. Если что знаете о нем – пропишите. Все вроде. Если не считать, что по дому соскучились. Как там Стеша? С фронтовым приветом братья Калинкины».

В пригоне подойник загремел.

А н н а. Степанида, слышь-ко, иди сюда!

С т е ш а (появляясь). Я молоко пролила. Все до капельки.

А н н а. Читай, читай! Тут про тебя написано.

Стеша, приняв «треугольничек», уходит.

Ж д а н. Эх, судьбина! Братья там, а я бумаги в совете мараю.

А н н а (подозрительно). Снова в военкомате ошивался?

Ж д а н. У них одна отговорка: молод! Люди в шестнадцать лет полками командовали.

А н н а. Люди, люди! Те люди мне не пример.

Ж д а н. Несознательная ты, мам.

А н н а. Троих проводила – хватит! Кто может – пущай отдает больше.

Б у р м и н. Троих – это да, троих – это много! Я, правда, в газете читал, одна женщина пятерых на фронт отправила. И сама за них… вот, сама…

А н н а. Ты-то зачем сюда пожаловал? Знаю ведь, неспроста голову мне морочишь.

Б у р м и н. Устал я, Анна… от этой легкой жизни! Кругом стон стоит. Слезы кругом. И – попреки. Одни попреки! Колхоз – на мне, сельсовет – на мне. Что я, каменный, что ли? Что я, винтовку в руках держать не умею?

А н н а. Пореви – легче станет.

Б у р м и н. Заревел бы – слез нет. И выхода тоже нету.

Ж д а н. Не казнись, дядя Федот. Лучше приляг на часок, и пусть тебе мир приснится, без слез, без похоронок, покой, который мы все потеряли.

Б у р м и н. Хорошо про покой говоришь, задушевно! Без слез, значит, без похоронок… Хорошо! Только хлеб-то наяву сдавать надо. И везти наяву. А на чем везти? Лошадей нет… всего четыре клячонки.

Ж д а н. Бигилинские на коровах возят.

А н н а. Вон куда вывел! Издалека вел, кругами. А вывел прямо. Нет, золотко, коровушки не проси. Лучше сама запрягусь в оглобли, чем над Зорькой измываться позволю.

Ж д а н. Уступи, мам. Я тебя очень прошу, уступи. Прости, курицу яйца не учат, но ведь нужно. Нужно!

А н н а. Сами впрягайтесь. Меня впрягайте. Зорьку не трогать.

Б у р м и н. Что ж, не неволю. Твоя доля и без того велика.

Входят  д е д  С е м е н  и  Т о н я.

Т о н я. Ну, хоть вы ему скажите! Зерно на себе везти собрался. Тоже мне, тягло!

С е м е н  С а в в и ч. Защитничкам-то надо чем-то питаться. А хлеб на току лежит. Вот-вот прорастать начнет.

Т о н я. Близкий путь! Туда и обратно шестьдесят километров. Свалишься посреди дороги.

С е м е н  С а в в и ч. Ёкмарьёк, в солдатах больше того хаживал. Ноги, поди, не забыли про стародавние марши.

Т о н я. Зато сам забыл, сколько лет на земле прожил. Тетя Нюра, ну что мне с этим стариком делать?

А н н а. Видно, уж ничего не поделаешь. Отпусти. (Старику.) Если Зорьку доверю – справишься?

С е м е н  С а в в и ч. Я, да не справлюсь? В казахских степях таких рысаков объезжал… Тут – корова. Посовестилась бы смеяться над стариком.

А н н а. «Корова», «корова»! С коровой-то больше еще возни. А разозлишься да ударишь, так я…

С е м е н  С а в в и ч. Что я, изверг какой, Аннушка? Что я, лихоимец? Я животную с малых лет уважаю.

А н н а. Ну и ладно. Езжай… езжай.

Б у р м и н. Выручила ты меня, Анна! Даже не знаешь, как выручила.

Ж д а н. Мама у меня такая!

А н н а. Какая?

Ж д а н. Ну… замечательная.

А н н а. Часом раньше кто несознательной обозвал?

Ж д а н. Ошибся. С кем не бывает.

А н н а. Я бы не ошиблась в тебе. Я бы ни в одном из вас не ошиблась. (Уводит старика.)

Во двор боязливо заглядывает  К а т е р и н а.

Т о н я. Дядя Федот, на горизонте разведка противника. Прими меры.

Б у р м и н, погрозив девушке, выходит к жене.

(Ждану.) Что, не выходит? Бракуют мальчика?

Ж д а н. Там такие чинуши – ничем их не проймешь.

Т о н я. А я добилась. В снайперскую школу обещали направить.

Ж д а н. Тебя в снайперскую?! Куда они смотрят? Чем смотрят? Я тридцать девять из сорока выбиваю. И бегаю всех быстрей.

Т о н я. Это я настораживает: побежишь – враг не догонит. Ну, ну, не хмурься! Шучу. Судя по сводкам, и ты досыта настреляешься.

За воротами.

Б у р м и н. Все шпионишь? Все подглядываешь? Вот уж верно – разведка.

К а т е р и н а. Вассе похоронку вручили. Уже шестую по счету.

Б у р м и н. Знаю. Был у нее.

К а т е р и н а. В беспамятство впала. Доктора вызывали.

Б у р м и н. У доктора живой воды нет.

К а т е р и н а. Плохо, что нет.

Б у р м и н. Тебе-то о чем сокрушаться? Сама по себе живешь, вольная, как ветер в поле.

К а т е р и н а. Ведь и тебя могли так же… И я бы убивалась.

Б у р м и н. Да ну? Вот не догадывался.

К а т е р и н а. Муж ведь ты мне. Мой, кровный.

Б у р м и н. В том смысле, что кровь портишь? И людей смешишь… Если в этом смысле, то верно.

К а т е р и н а. Воротись домой, Федот. Постыло мне без тебя.

Б у р м и н. И опять стану посмешищем?

К а т е р и н а. Что ты, Федотушка, что ты! У меня будто пелена с глаз спала. Горе вокруг, а я дурью маюсь.

Б у р м и н. Не майся. Берись за ум. Давно пора.

К а т е р и н а. Возьмусь. Ты только воротись.

Б у р м и н. На работу когда выйдешь?

К а т е р и н а. Да хоть сейчас. В любую минуту.

Б у р м и н. Тогда вот что, запрягай корову – поедешь с обозом. И не чуди, если со мной жить хочешь. (Уходит.)

Входит  С т е ш а.

К а т е р и н а. Как живется тебе, сестра?

С т е ш а. Живем… хлеб жуем.

К а т е р и н а. Ну, живите… Кирилл-то пишет?

С т е ш а. Конечно. Я ведь жена ему. Жена, а не бросовуха.

К а т е р и н а. Вон как все обернулось. А я в жизнь вашу вклинивалась.

С т е ш а. Ой! (Схватилась за живот.)

К а т е р и н а. Больно? По времени рано еще.

С т е ш а. Сердится. На волю хочет.

К а т е р и н а. Ты зови меня, если что. Сестры же мы. Мы ведь родные.

С т е ш а. Спасибо, Катя. Я как-нибудь к тебе загляну.

К а т е р и н а. Заглядывай. Нам чужаться не след. (Уходит.)

С т е ш а входит в дом.

Во дворе продолжают разговор  Ж д а н  и  Т о н я.

Т о н я. Стихи-то не перестал писать?

Ж д а н. Балуюсь.

Т о н я. Что-нибудь новенькое прочти. Что я не слыхала.

Ж д а н. Вот вчера выпеклось. Горяченькое еще…

 
«Когда ты полон тишины,
Душа твоя излиться хочет —
Вдруг плюнут в душу без вины,
Порвут ее, как лоскут, в клочья
И – топчут. Стон души все глуше.
Лежит, распятая на камне.
Взгляните: это чьи-то души
Хрустят у вас под каблуками».
 

Т о н я. Все намекаешь, намекаешь… Лучше о братьях пиши. Они там… они… (Неожиданно разревелась.)

Ж д а н. Тонь, ты чего, Тоня? Разве я виноват? Такие стихи выпеклись. Ну забудь, забудь!

Т о н я (уткнувшись в его плечо). Неспокойно мне, Ждан! Все мнится, будто Федя убит. Вчера снилось – между бровей у него ручеек тек красный…

Ж д а н. Молчи! Слышишь ты! Молчи, не каркай!

Т о н я. Молчу, Данечка. Я молчу, не сердись.

Входит  Т и м о ф е й. Он под хмельком.

Т и м о ф е й. Ловко устроились. А я хоть пропади.

Ж д а н. Тебе что, девчат мало?

Т и м о ф е й. Мне одна была нужна. И ту Кирька украл. Эту я у тебя отобью.

Ж д а н. Отбивал тут один… Теперь сморкаться нечем.

Т и м о ф е й. Все забрали себе… всех. А что для меня?

Ж д а н. Что осталось.

Т и м о ф е й. Я тоже все хочу. Все мое. Раз мое – возьму. Силой!

Ж д а н. Попробуй.

Т и м о ф е й. Грозишь? Ты мне грозишь, моль бумажная? (Небрежно ударил Ждана.)

Тот ударил ответно. Но тут же свалился от ядреного тумака.

Т о н я. Тимка! Прекрати! Прекрати сейчас же! (Повисла на руке Тимофея.)

Появляется  д е д  С е м е н.

С е м е н  С а в в и ч. Ты что, поганец, драться сюда пришел? (Замахивается тросточкой.)

Тимофей перехватывает трость, ломает через колено.

Т о н я. На старика? Ты – на старика? (Схватывает топор.) Сгинь с глаз, слышишь? Сгинь, пока башку не оттяпала.

Т и м о ф е й (трезвея). Я уйду, я, конечно, уйду. Но попомни: будут у кого-то окна биты, ворота смолены. (Уходит.)

Окровавленный Ждан бросается следом, его удерживает Тоня.

С е м е н  С а в в и ч (потрясенный неслыханным глумлением над собой). Где ты, силушка моя? О-ох! (Подбирает обломки тросточки.)

В амбаре.

Сумрак колхозного склада, освещенного «летучей мышью». Ж е н щ и н ы  нагружают в мешки зерно. С е м е н  С а в в и ч  выносит. Через дверь видна задняя ось повозки.

Г о л о с а. Плица-то к ночи потяжелела.

– Насыпай. Осталось всего ничего.

– А старик – груздь! Не присел даже.

– Износился, чего там! Вот раньше, помню, сосну в тринадцать аршин свалит и пытает своего меринка: «Ну, Чалко, справишься, ежели этот комелек взвалю?»

Женщины невесело пересмеиваются.

С е м е н  С а в в и ч. Устарались, ягодки? Передохните! Нам тридцать верст по ночи колыхать.

А н н а. Тебе-то в жмурки играть, что ли? Сядь, дух переведи. Небось поджилки трясутся?

С е м е н  С а в в и ч. Есть маленько. Бывало же: по два куля на плечи да куль под мышки возьмешь – и прешь, только ребра поскрипывают. Ныне кость оскудела. (Выносит последний мешок.)

Б у р м и н (с улицы). Что, нагрузились, обознички?

Женщины встают и медленно-медленно бредут к упряжкам. Бурмин заглядывает в амбар. За воротами – скрип тележных колес.

Г о л о с а. Но, Чернушенька! Но, ведерница!

– Трогай, Зоренька, трогай! Ты теперь за Воронка.

– Возьми коврижку, Семен Саввич. Как притомится – отрежь ломоток. Да не вздумай стегать – обидится. Она у меня с норовом.

– У меня и кнута нет, Аннушка. А хлеб запас загодя.

– Может, затянем проголосную? Все же хлеб везем, главное свое рукоделье.

– Слова не песенные с языка рвутся.

– Полно, Васса, полно, подруженька! Начинай, а мы подтянем.

В а с с а (запевает).

 
«Прилетела птичка вещая,
Она села на околенку
И запела громким голосом
Так, что сердце захолонуло.
Говорю я птичке-пташечке:
«Ты скажи, скажи, касаточка,
С доброй вестью иль с недоброю?»
Пташка крылышки расправила,
В стекло клюнула, ударила
И упала наземь камушком.
Сердце горькое почуяло —
С муженьком беда случилася:
Видно, пуля ему вражеска
Прострелила грудь его белую…»
 

Обоз удаляется. Бурмин выкручивает фонарь.

На улице.

К дому Калинкиных подходят  Ж д а н  и  Т и м о ф е й. Тимофей задумчиво, на ходу шлифует искусно вырезанную палочку. Ждан тревожно-счастлив.

Ж д а н. Перестань дуться, Тимка! Ну подрались, эка важность. Сам первый затеял.

Т и м о ф е й. Всю родню взбулгачил: поднялись с топорами. Надо было с пулеметами.

Ж д а н. И пулеметы возьмем, где нужно. Баловство кончилось, Тима. Драка серьезная предстоит.

Т и м о ф е й. Это верно, кончилось. (Рассмеялся.) А ты молодец! До Ворошилова достучался. Это ж надо!

Ж д а н. Маме не проговорись. Узнает – будет мне на орехи.

Т и м о ф е й. В твои ли годы материнской лозы бояться?

Ж д а н. Не лозы боюсь, обиды. (Уходит.)

Входит  Т о н я.

Т о н я. Ворота-то все еще не вымазаны. Что слово свое не держишь?

Т и м о ф е й. Поверила? Хмельной бахвалился. А во хмелю я резкий.

Т о н я. Ты и трезвый не пух.

Т и м о ф е й. Ругай, ругай – заслужил. Гнев остынет – скажи на прощанье словечко ласковое. Так скажи, без значения.

Т о н я. Призывают?

Т и м о ф е й (кивнув). Слово-то скажешь? Скажи, скажи! Во мне сразу сил прибавится.

Т о н я. Выдумщик ты! Ох какой выдумщик!

Т и м о ф е й. Голосок как есть жавороночий! Может, еще на словечко потратишься?

Т о н я. Выдумщик, право.

Т и м о ф е й. Пускай! Тебя-то я не выдумывал: живешь на свете совсем не моя, а все равно – живи, Антоша. Живи подольше.

Т о н я. И ты живым возвращайся, Тима.

Т и м о ф е й. Вернусь, вернусь. Я перед дедом твоим виноватый. Нагрубил, трость сломал. Знаешь, из-за кого злюсь на всю вашу породу… Ну что ж, у Стеши своя судьба. Может статься, счастливая. Пусть, пусть, порадуюсь. А деду палочку эту передай. Сам для него вырезал.

Т о н я. Ты славный, Тима. Ты очень славный. (Уходит.)

Во дворе  Т о н я,  Ж д а н.

Т о н я. Опередил ты меня.

Ж д а н. Тсс! Мама.

Входит  А н н а.

А н н а. Секретничаете?

Ж д а н. Ссоримся. Я сказку про войну написал. Антонина про любовь стихов требует.

А н н а. Войной и без сказок сыты. Вон она, на полстраны громыхает. А любви мало. В крови тонет любовь. Степанида где?

Ж д а н. Приданое шьет… племяннику. А может, племяннице. Мам, ты поласковей со Стешей-то, а?

А н н а. Опять учишь.

Т о н я. Ба-атюшки! У меня же коровы не доены!

А н н а. Подоила. И стойла прибрала. Все спешишь куда-то. Куда спешишь?

Т о н я. Кино про войну показывали. Думала, наших увижу.

А н н а. Не видала?

Т о н я. Один кавалерист ну прямо вылитый Федя!

Ж д а н. Обозналась. Федя в танковых служит.

А н н а. Кино-то будут еще крутить? Мне тоже не терпится поглядеть.

Т о н я. В Бигилу увезли.

А н н а. Час выкрою – сходим. Стихи-то читай. Давно не читывал.

Ж д а н.

 
«Вот, оставив густое поле,
На котором взошла пшеница,
Мать оставив в слезах горючих,
В бой ушли с отцом сыновья…»
 

А н н а (тревожась). Помолчи-ка! Помолчи! Ушли, значит?.. А сколько их было?

Ж д а н. Во всякой сказке три сына…

А н н а. В глаза мне гляди! Гляди прямо! (Сама же первой отвела взгляд, боясь прочитать всю правду.) Дите ведь ты, Даня! Совсем дите!

Ж д а н. Я дочитаю, мама, ладно?

Анна закрыла лицо ладонями. От войны закрылась. А война лезет во все щели.

 
«Мать осталась. Осталось поле,
Мирно всходами зеленея,
Шелковистые ясные всходы,
Словно волосы сыновей…»
 

А н н а. Жесток ты, сын! Жесток, бессердечен!

Ж д а н. Мама, мамочка! Родная моя!

А н н а. Ты же маленький у меня, Даня. Ты же крохотка…

За воротами  Т и м о ф е й  с  о т ц о м.

Е в с е й. Уходишь, значит? Один сын у отца, и того отнимают. Вот она, власть-то!

Т и м о ф е й. Своей волей иду. Силком не тащили.

Е в с е й. Пуля – не пчелка. А ты, слышь, в каптеры просись. Либо в лазарет санитаром. Там запах спертый, зато безопасно.

Т и м о ф е й. Нет, батя, нет. Это не по мне.

Е в с е й. Тогда вот что… тогда руку выставь – хоть одна пуля да клюнет в ладошку.

Т и м о ф е й. Я человеком родился! Человеком, а не гадом ползучим. И если выпадет – помру человеком.

Е в с е й. Чего вызверился? Волк о своей шкуре печется.

Т и м о ф е й. Не всяк… Погляди вокруг и увидишь: не всяк! Вон хоть Калинкиных возьми… Всей семьей ушли…

Е в с е й. Семьи-то убыло… Похоронку несу.

Т и м о ф е й. Похоронка? На кого?

Е в с е й. На самого… на Демида.

Т и м о ф е й. Стало быть, Ждан-то отцу на смену! Ты понял? Демид погиб, а на смену ему Данька. Вот это люди. (Уходит.)

Е в с е й. Ну беги, беги! Подставляй лоб пулям! Черви изгложут. (Плачет.)

Входит  К а т е р и н а.

К а т е р и н а. Эк тебя разрывает! И реветь-то по-человечески не научился. Что стряслось?

Е в с е й. Тебе что до меня, до проклятого? Всем вам – что? Живу – соринкой в глазу… вместо доброго слова – насмешки. Вместо пожатья руки – тумак… А еще люди! Какие вы люди?

К а т е р и н а. Не разоряйся! Рассусоливать с тобой некогда. Корова Анны в яр свалилась. Дорежешь?

Е в с е й. А что Семен? Он разве не в силах?

К а т е р и н а. Ушибся он… едва откачали.

Е в с е й. Ага, ушибся! Пущай не лезет. Пойду за ножиком. А ты что… ты знай: даром резать не стану.

К а т е р и н а (швыряет ему в лицо деньги). Нна тебе! Нна! Подавись, гнида, у людей горя не продохнуть, а он о деньгах… (Уходит.)

Е в с е й (собирая измятые рубли). И эта туда же: о деньгах… Я разве о деньгах? Эх вы!

Появился  Б у р м и н.

Б у р м и н. Что это ты над рублями ворожишь?

Е в с е й (подняв к нему заплаканное лицо). Думаю, вдруг они волшебные? Вдруг покой принесут?

Б у р м и н. Ну и как, не приносят?

Е в с е й. Где там! Обыкновенные рублики, бабой брошенные.

Б у р м и н. Измятый весь… ревел вроде? Вот смеху!

Е в с е й. Смеху – да, смеху много. Не смешно ли: сына единственного на фронт провожаю. До слез смешно!

Б у р м и н. Одобряю. Сын у тебя правильный парень. Очень даже правильный!

Е в с е й. Смерть-то как раз правильных и находит. Вон Демида и то настигла.

Б у р м и н. Чего буровишь? Демида… От Демида на днях письмо получили…

Е в с е й. То он писал. Теперь про него пишут. Вот: «смертью храбрых»… и так и дальше. Одиннадцать храбрых головы свои положили. Он двенадцатый.

Б у р м и н (взяв похоронку). Двенадцатый… Друг ведь мой задушевный! Сколь помню себя, все с ним… И голодали вместе и землю больную отхаживали… Даже девку одну любили… Двенадцатый… Дёма, корешок мой верный!

Е в с е й. Давай похоронку-то! Вручу, кому полагается.

Б у р м и н. Я сам вручу… Иди, я сам… Это я должен.

Е в с е й (уходя, бормочет). Корова ногу… хозяин пал… Счастливых-то нет на земле… Иль есть? Кто знает? Корова сломала… хозяин пал…

Во дворе Калинкиных.

С т е ш а,  А н н а,  Т о н я,  Ж д а н. Входит  Т и м о ф е й.

Ж д а н. Благослови, мама. И не сердись на меня.

А н н а. Бог благословит.

Т о н я. Дожились… К поезду не на чем отправить. Четыре лошади, и те в разгоне.

Т и м о ф е й. Пешком дотопаем.

Т о н я (достав вышитый кисет). Это знаешь кому, Даня. Вручи и поинтересуйся: почему редко пишет?

Ж д а н. Он же не курит.

А н н а. Я земли в него положу. Пускай вместо ладанки носит.

С т е ш а (превозмогая боль). Ну хоть с братьями угадал… Брат брата в беде не бросит.

Т о н я. Худо тебе, родненькая? Иди, иди в горницу.

С т е ш а. Ты Катерину позови… Позови, так надо.

Т о н я  уходит.

Ж д а н. Всего хорошего, Стеша! Встречай нас после победы. Выйдешь за околицу с сыном – тут мы нарисуемся. Все четверо.

С т е ш а. Спроси у Кирилла… дите-то признает? Не признает, так я уйду.

А н н а. Свое ведь, кровное, как не признать?

Т и м о ф е й. Дай руку, Стеша. Теплая какая! Я у судьбы не многого прошу. Хочу воротиться после войны, чтобы пожать эту руку. Только и всего. Пошли, Даня.

Накинув котомки, п а р н и  уходят. Ж д а н  у ворот оглядывается.

А н н а. Не оглядывайся, сынок! Затоскуешь.

Входят  К а т е р и н а,  Т о н я. Затем  Б у р м и н.

К а т е р и н а (бросается к сестре). Начались? Что ж ты раньше не позвала?

Б у р м и н. Катя… Про Демида знаешь?

К а т е р и н а. Потом, потом…

С т е ш а  стонет.

Ну, чего на дороге стал? Иди, новобранцев провожай! (Уводит сестру в дом.)

А провожающие машут вслед новобранцам. И когда те скрываются за поворотом, все входят во двор.

Из избы слышится крик роженицы.

Входит  Е в с е й. Он с ножом.

Е в с е й. А новобранцы-то где же?

Ему не ответили.

Ушел… с отцом не простился. (Бросив нож, поспешно уходит.)

Б у р м и н (подойдя к Анне, кладет ей на плечо каменную руку). Я бы немым хотел быть, Анна… без языка родиться…

А н н а. О чем ты?

Б у р м и н. Вести худые… Хуже некуда. Не мне бы их приносить. (Достал похоронку.)

А н н а (зажав ладошкой рот, приняла похоронку). Дёма… Дём-ма. (И пятится. И, упершись в стену, все же шагает, точно хочет пройти насквозь. Стекает по стене болью.)

Т о н я. Тетя Нюра! Тетенька! (Бросается к Анне, потерявшей сознание. Бежит в дом за водой. Принесла воды, стала брызгать в лицо.)

Из избы снова слышится крик роженицы.

К а т е р и н а (в окно). Анна! Аннушка! У тебя внук родился!

А н н а (очнувшись). Дёма… Дёмушка…

Б у р м и н. Ты бы поплакала, Анна. Поплачь, легче станет. (Но сам не удержался от слез.)

А из избы во весь голос заявляет о себе новый человек. Тоня помогла Анне подняться.

А н н а. Я сама… сама. Ступайте! И ты ступай, Федот. Нас много. На всех не наплачешься. (И, прямая, строгая, идет приветствовать внука.)

З а н а в е с