Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Зот Тоболкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Баня по-черному
(Сказание об Анне)

ТРАГЕДИЯ В ДВУХ ЧАСТЯХ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ДЕМИД КАЛИНКИН.

АННА его жена.

ФЕДОР

КИРИЛЛ

ЖДАН сыновья.

СЕМЕН САВВИЧ.

ТОНЯ внучка его.

ФЕДОТ БУРМИН председатель сельсовета.

КАТЕРИНА жена его.

СТЕША сестра Катерины.

ЕВСЕЙ РЯЗАНОВ.

ТИМОФЕЙ его сын.

ГУРЬЕВНА жена Евсея.

ПРОНЬКА парнишка лет десяти-двенадцати.

ЛАТЫШЕВ раненый лейтенант.

УЧИТЕЛЬНИЦА.

ПАРЕНЬ

ДЕВУШКА персонажи сна ЖДАНА.

КОЛХОЗНИЦЫ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Крестьянский двор, обнесенный заплотом. Во дворе плотничает  Д е м и д  с сыновьями  К и р и л л о м  и  Ж д а н о м. Федор возится под навесом. На козлах восседает  С е м е н  С а в в и ч.

К и р и л л (у него синяк под глазом). Так, говоришь, самого царя видал?

С е м е н  С а в в и ч. Удостоился. Стояли нос к носу.

К и р и л л. Ну и каков он из себя колером-то?

С е м е н  С а в в и ч. Чуток срыжа, осанистый. Глаз вроде твоего, небыстрый.

Ж д а н. У Кирюхи небыстрый? У него глаз – ртуть. Потому и в радугах.

К и р и л л. Помалкивай! Старшие беседуют.

Ж д а н. Не задавайся! Всего-то два года разницы.

К и р и л л. Два года, брат ты мой, – это же семьсот тридцать дней. Топором по разу в день тюкать, и то семьсот тридцать зарубок. А сколь каши съешь, сколь рубах изорвешь?

Ж д а н. Насчет каши и рубах справедливо. А топор – не по руке. Чаще-то кулаком тюкаешь.

К и р и л л. Кулак у меня шустрый. Безотказно включается.

Ж д а н. Шустри пореже. Бурмин давно зуб точит.

К и р и л л. Брат разве не выручит? Он как-никак секретарь в совете.

Ж д а н. Набедокуришь – первый суда потребую.

К и р и л л. А я с Тимкой схватился из-за такого головастика. Вижу, Тоньку твою зафлажил. Я и врезал…

С е м е н  С а в в и ч. Молодчага!

Ж д а н. Не моя она вовсе. Мы – так, гуляем.

С е м е н  С а в в и ч. Хоть и не так – возражений не будет. Верно, Демид?

Д е м и д. Им жить – им и решать. Лишь бы решали по совести.

К и р и л л. Про царя-то доводи уж до точки.

С е м е н  С а в в и ч. Ему без меня точку поставили… В Катеринбурге.

К и р и л л. Читал, знаю. Ты мне про то поведай, чего не вычитаешь. (Сел, принялся цигарку крутить, но, покосившись на отца, спрятал кисет в карман.)

Д е м и д. Кури, кури! Себе вредишь.

К и р и л л. Вредно, когда не взатяжку. Взатяжку, наоборот, дым все нутро прочищает. (Закуривает.) Сыпь, дед! Люблю тебя слушать.

С е м е н  С а в в и ч. Язык – конь выносливый. Хоть на край света увезет.

К и р и л л. А ты правь, правь вожжой-то, чтоб не заблудиться.

С е м е н  С а в в и ч. Мне бы на ноздрю положить. Табакерку дома оставил. (Взяв щепоть табаку, зарядил ею ноздрю.) А-ах! Веселый человек зелье-то это придумал! Пчхи! Пчхи! Тьфу ты, ёкмарьёк! (Лукаво.) Ты кого-то спрашивал у меня, Кирьша?

К и р и л л. (попадая в тон). Насчет бабки интересовался. Говорят, покойница ухватом тебя частенько охаживала?

С е м е н  С а в в и ч. Ботало! Ежели я всей Антанте не покорился, неужто бабе позиции сдам?

К и р и л л. На какую нападешь. Моя мамка, к примеру, любого обломает.

Д е м и д. Не собирай! Я от нее сроду худого слова не слыхивал.

К и р и л л. Ты и сам ее от всех ветров загораживаешь.

Ж д а н. Мать же она… мамушка!

Демид сдержанно треплет его по плечу.

К и р и л л. Говорок ты, дедо! Ох говорок! Без малого на край света завел.

С е м е н  С а в в и ч. Что, поперек шерсти пришлось? Терпи, терпи, сам нарвался. А про царя вот что… Служил я в германскую батарейцем. В те поры и плечо круче дыбилось и зоркость птичья была. Углядел как-то под сопочкой батарею ихнюю, ребятам трактую: «Заряжай!» Сработали: пять снарядов, как пять гвоздей, вколотили. Весь их расчет выкосили и орудия в щепки… А сами хоть бы хны. Сами-то к вечеру того же дня аэроплан ихний шлепнули.

К и р и л л. А я на конном дворе носорога поймал. Всю ночь думал, кому бы сбыть. Не купишь, дедо?

С е м е н  С а в в и ч. Смекаешь, вру? Эх ты, комарик! Эти штуки (тронул кресты на груди) зазря не дают. А носорогов и мне ловить приходилось. Верно, калибром поменьше… Хошь слушать – не перебивай. Я обидчивый. После того боя прославились мы. Слава-то до самого царя долетела. Он как раз на позиции прибыл. Сам лично вручал награды. Тянусь перед ним, глазом моргнуть не смею. Вдруг – вошь, носорожина окаянная, на самый фасад выползла. И ну по рукаву строевым шагом!

К и р и л л. У солдата и насекомая службу знает. Перед любым начальством руки по швам.

Д е м и д. Давай передохнем, Даня. У меня уж спина в мыле.

С е м е н  С а в в и ч. Увидал самодержец ту путешественницу – ровно козел, в сторону прыгнул. Тут осмелел я, обозлился даже. Немочь, думаю, рыжая! От кого нос воротишь? Не твоей ли волей в окопах волгнем, кровью умываемся…

Д е м и д. Чего-чего, а кровушки русский солдат пролил. Той кровью всю Сибирь затопить можно.

С е м е н  С а в в и ч. Цари, видно, так же рассуждали. Дескать, мужицкая кровь нипочем. Цена ей какая? Совсем зряшная цена: копейка в базарный день, не боле. Пока воюешь – в чести. Отвоевался – никомушеньки дела до тебя нет.

Д е м и д. Надо жизнь устроить. Надо так жизнь устроить, чтобы в мире все жили, в согласии. Чтобы человек человеку доверял, верил…

Ж д а н. И устроим еще! Дай срок, устроим!

К и р и л л. Ладно, не агитируй! Мы тоже за Советскую власть. Тут только дед один за царя.

С е м е н  С а в в и ч. Это я-то за царя? Да с каких таких щей? За Россию я, за Россию! Потому и отшагал с красными аж до самой Волочаевки.

К и р и л л. А награды чьи носишь? Ну, нечем крыть?

Ж д а н. Они что, не кровью заслужены?

С е м е н  С а в в и ч. Золотые слова, Даня! Золотые слова! Эти кресты – знаки моей личной доблести, ёкмарьёк!

К и р и л л. Знак-то старорежимный. Отписал бы мне вон тот, желтенький. Я б его на велосипед сменял.

С е м е н  С а в в и ч. Варна-ак! Солдатскую честь на лисапед? Да разве она рублем измеряется? Фунты весит? Она – сам человек со всеми его потрохами.

К и р и л л. А все ж таки славно. Я бы девок по деревне катал. Девки на это клюют.

Ж д а н. Смыслишь! Стешке Гороховой не ты мозоль накатал?

К и р и л л. Сплетни! Я тут совсем непричастный.

Из-под навеса выезжает диковинный тарантас, детище  Ф е д о р а.

А, Кулибин! Смастерил?

Ф е д о р. Не заводится.

Ж д а н. Педали приделай. С педалями верняк.

Ф е д о р. Ты-то чего подсеваешь, жених? Твое дело – стишки да цветочки.

Ж д а н. Я не подсеваю, я думал – так лучше.

Д е м и д. Не попускайся, сынок! Ищи, пробуй. Все через труд приходит. Через тяжкий труд.

Федор выводит самокат на улицу.

С е м е н  С а в в и ч. Мозговатый! Из ничего машину соорудил.

К и р и л л. Велика хитрость – мотор к телеге приладить.

Ж д а н. Приладь.

К и р и л л. Не моя задача.

С е м е н  С а в в и ч. Твоя задача известная: озоровать да девок брюхатить.

К и р и л л. Кому что на роду написано.

Мотор завелся. Входит  Т о н я.

Она с букетом ромашек.

Т о н я. Феденька! Какой же ты мазутный!

Ф е д о р. Завелся!

К и р и л л. Пукалка-то чихает. Неуж сдвинется?

«Пукалка» сдвинулась. Отъехала.

Т о н я. А цветы-то, Федя!.. Федя-я!

Ф е д о р  уехал.

Уехал… (Бросила ромашки под ноги.) Слепой он, что ли?

К и р и л л. Что ж ты цветы-то бросила? Данька! Подбери!

Из пригона выходит с подойником  А н н а.

А н н а. Чего оробела? Входи. Тут все свои.

Т о н я. Я, тетя Нюра… я потом. (Уходит.)

А н н а. Эх ты, птаха! Как живешь, дедушка?

С е м е н  С а в в и ч. Не тужу, ласковая моя! Доит ведерница-то?

А н н а. Пока не скупится. Хошь, тебе молочка отолью?

С е м е н  С а в в и ч. Не откажусь. По моим зубам – только и еды, что молоко с крошками.

К и р и л л. А я и без крошек за милую душу. (Взяв подойник, пьет через край.)

А н н а. Эк зузит! Чистый телок!

Ж д а н. Кабы плотничал так же ретиво!

К и р и л л. Э, давай без указок! Мне погулять-то осталось… до покрова.

А н н а. До покрова многие сна лишатся. Скорей бы уж забрили тебя. Хоть матери вздохнут без опаски.

К и р и л л. Скоро, мам, теперь уж скоро. Потерпи чуток.

А н н а. Мне что, я привычная. Люди жалуются. Что ни день, то новый фокус. И в кого такой проказник уродился?

К и р и л л. Наклонись, шепну на ушко. (Шепчет.)

Анна, смеясь, шлепает сына.

Д е м и д. Начнем, что ли? Баньку-то в аккурат бы к субботе изладить.

А н н а. Не спешите, не на пожар. Полдничать время. И ты с нами, дедушка.

С е м е н  С а в в и ч. Спаси Христос, Аннушка. Спаси Христос.

А н н а. Спасет, ежели сам не дашь маху.

Все, кроме Кирилла, уходят.

Появляется  К а т е р и н а. Увидев ее, парень пытается улизнуть.

К а т е р и н а. Беги не беги – совесть настигнет. Поди, не всю порастряс?

К и р и л л. Где была совесть, там рог вырос.

К а т е р и н а. То и видно: кругом скоты рогатые. Со Стешкой-то как поступишь?

К и р и л л. Твоя сестра, твои заботы. Я тут сторонний.

К а т е р и н а. Пакостник ты! Сироту обманул! Сироту глупую.

К и р и л л. Что хотела, то получила. Я большего не сулил.

К а т е р и н а. Весь в матушку. Та тоже мимо чужого не пройдет.

Входит  А н н а.

А н н а. Чего, чего? Не расслышала.

К а т е р и н а. Сынок твой подарочком расстарался: сеструху мою обрюхатил.

А н н а (сыну). Было?

К и р и л л. Может, и было. В темноте не разглядел. (Ретируется.)

К а т е р и н а. Как говорится, яблоко от яблоньки… Обесчестил девку и не почешется.

А н н а. А девке самой беречься следовало. Больно податлива. Я и с Тимкой Рязановым ее видала.

К а т е р и н а. Мало ли с кем ты видала… Важно, что Кирька твой каждую ночь на сеновал к ней забирался.

А н н а. Не пускала бы… Раз пустила – честь упустила… И приходить тут не на кого. У самой рыльце в пушку.

К а т е р и н а. Она неопытная! Она глупая!

А н н а. Ты-то куда смотрела? Видала ведь, как она опыта набиралась! Теперь виноватых ищешь.

К а т е р и н а. Бессовестная ты! Бессердечная! Другая бы шкуру ему исполосовала, жениться заставила… А ты…

А н н а. Жениться? Ишь чего захотела! Ему в армию скоро идти. А я с приблудным детенышем нянчись? Ловко рассудила! Только не будет этого! Не будет!

К а т е р и н а. И не надо! До гроба жалеть буду, что заговорила с тобой об этом! Я-то по-соседски шла сюда… Да в ком сердца нет, с тем говорить бесполезно! Для таких душа – как яма помойная. Весь мусор туда вываливают. А насчет Стешки… ей путь сюда заказан! Звать будешь – не придет. Тьфу, тьфу на вашу нору! Чтоб вам радости не видать! (Уходит.)

А н н а (раскипаясь, выбирает поувесистей палку). Кирьша! Подь на два слова!

К и р и л л (появляясь и на случай отступления оставляя дверь открытой). Звала, мам?

А н н а (шваркнув его). Ишь кроткий какой! Ишь невинный! Ославил, облом! Отличился! (Бьет.)

К и р и л л. Ты бы хоть палку пожалела, если меня не жаль. Пригодится в хозяйстве.

А н н а. Тебя жалеть? Да я с тебя всю шкуру спущу, блудень. (Бьет его.)

Появляется  Е в с е й. Он с почтовой сумкой.

Е в с е й. Так его, варнака! Так его! Чтоб знал, как охальничать! Это за огурцы… это за выстрел… за огурцы… за выстрел.

К и р и л л (вырвал палку у матери). Я вот самого тебя, дед… Чтоб не совался куда не следует…

Е в с е й. Ты-то куда следует суешься? Вечор в огуречник ко мне забрался… Мало забрался, так еще и стрелять удумал… Ишь какой!

А н н а. В своем доме сама наведу порядок. Ты Тимофея воспитывай. Тоже не ангел. Почту, что ли, принес?

Появляются  Д е м и д,  Ж д а н  и  С е м е н  С а в в и ч.

Е в с е й. Бурмин прислал. Хозяина твоего в совет вызывают.

А н н а. Опять насчет займа?

Е в с е й. Там узнаешь. (Пристраивается на завалинке.)

А н н а. Все, что ли?

Е в с е й. Вроде все.

А н н а. Ну так ступай. Ступай, ступай! (Выпроваживает почтальона и снова принимается бить Кирилла.)

Д е м и д. Битьем не поможешь, Аннушка. Битье только озлобляет. На-ка топор, сын! Да поразмысли за делом. А я в совет…

А н н а. Сама схожу. В сельпо собралась, заодно и туда.

Д е м и д. Вызывали-то меня.

А н н а. Не отвлекайся. Баню-то к субботе изладить хотел…

Входит  Ф е д о р. Он весь истерзан. В руках обломок руля. Его сопровождает  Т о н я.

Т о н я. Дай хоть перевяжу!

А н н а. Эк устарался! Где тебя леший водил?

Ф е д о р. Рулевое заклинило. Нечаянно в сельпо въехал. (Тоне.) Да отстань ты! Женишка своего перевязывай.

А н н а (всплеснув руками). Вот дал бог детушек!

В сельсовете.

Ф е д о т  Б у р м и н, малорослый хромой мужик, сидит за столом.

На стене – вертушка. Плакат, портрет Ворошилова. А н н а  уселась напротив.

А н н а. Много вас развелось, председателей-то! Ты, да колхозный, да над вами косой десяток. И все наседают: плати, плати! У меня что, карман бездонный?

Б у р м и н. Скажи такое Катерина моя, я бы ее… я бы ее в два счета вытурил!

А н н а. Я не Катерина и не твоя.

Б у р м и н. Лишний-то раз не напоминай.

А н н а. Все еще сохнешь? Все еще ранка-то не заросла?

Б у р м и н. Я при исполнении… так что пустяки сюда не приплетай.

А н н а. Пустяки? Хороши пустяки! Ты ж прохода мне не давал…

Б у р м и н. Перестань, Анна! Не сложилось, что ж – Демидово счастье.

А н н а. А как же, конечно, Демидово. Демид, он знаешь какой? Он про любовь худо не скажет. Для него всякая травинка живая. Да что травинка – щепка, соломинка… Во все душу свою вкладывает. А душа у него озаренная!

Б у р м и н. Знаю, Анна. Не хуже тебя знаю. И почему вместо него пришла – знаю. Вот об этом и потолкуем.

А н н а. Ну ладно, заплачу, сколько смогу. Сверх того не требуй.

Б у р м и н. Ясно, заплатишь. Я уж о другом речь веду… о сыновьях твоих. Приструни их, пока я не взялся. Федька двери в сельпо высадил. Кирька вечор в Евсея стрелял. А это знаешь чем пахнет?

Звонит телефон. Бурмин досадливо отмахивается.

А н н а. Скажи, ежели нюхал.

Б у р м и н. Анна! Дело-то ведь подсудное… Забрался в огуречник, старика вусмерть перепугал. Срок схлопочет.

А н н а. Что он, преступник какой? Ну пошалил – с кем не бывает!

Б у р м и н. Добра шалость! Евсей жалобу подал. Ей ход давать нужно.

А н н а. Вешай всех собак на меня. Как-нибудь отлаюсь. А Кирьку не тронь. Ему в армию скоро.

Б у р м и н. Ловко рассудила, не тронь. Он кругом виноватый. Про Стешку в курсе?

Опять звонит телефон.

А н н а. Стешка – ваша печаль. Телефон-то послушай. Поди, начальство трезвонит.

Б у р м и н. Про эту самую говоришь… про любовь. А еще меня попрекала. (Снимает трубку.) Алё… Он самый, Бурмин… Никак нет, бодрствую… Ка-ак? …Ох, язви его! (Оторопело выронил трубку.) Война…

А н н а (тихо, посерьезнев). Может, напутали там районщики?

Б у р м и н. Договор заключили, поверили, как порядочному. А он, сволочь, тихой сапой…

А н н а. Ты про кого, Федотушка?

Б у р м и н. Нога у меня разболелась… К ненастью, должно.

А н н а. Ногу-то к чему помянул?

Б у р м и н (сердито). К тому, что с первым эшелоном из-за нее не попаду. А то и вовсе забракуют.

А н н а. Уйти мне?

Ф е д о т, придавленный несчастьем, свалившимся на него, на всю страну, не отвечает. А н н а  бочком выскальзывает.

Дома, во дворе.

Здесь опять перекур. Д е д  С е м е н  повествует о былом. К а л и н к и н ы  слушают его. Лишь  Ф е д о р, думая о своем, простилает мохом пазы.

С е м е н  С а в в и ч. …Уговаривают, а я молчу. Момент выжидаю. Выждал – утекли. Пару пушчонок с собой прихватили. Потом уж, когда на Алдане золото мыл, встретил охранника из махновского отряда…

Ж д а н. Не перескакивай, дедушка! Рассказывай по порядку.

С е м е н  С а в в и ч. Не было в моей жизни порядка, Даня. Срывчиво шла: то винтом, то лесенкой.

Входит  А н н а.

Д е м и д (присматриваясь к жене). Расстроилась, Аннушка? Надо было самому идти.

А н н а. Война, Дёма. Только что из района звонили.

Федор выронил мох. Дед Семен, поперхнувшись, рассыпал махорку. Демид расправился.

Ж д а н. С кем война, мама? С немцем?

А н н а. Холера их знает. Может, и с немцем.

С е м е н  С а в в и ч. Неймется вражине. Опять зоб раздул.

Ж д а н. На войну с восемнадцати берут… с восемнадцати или раньше?

К и р и л л. Ну вот, мам… тревогам твоим конец. Теперь уж наверняка раньше осени заберут.

Ф е д о р. Я машину задумал… такую машину – с крыльями. Да!

А н н а. Далеко война, Дёма… далеко, а я ее чую. Будто вон там она, за буераком.

Д е м и д. Баню-то не достроили. Не достроили, а, плотнички?

К и р и л л. После войны достроим.

Д е м и д. С Бурминым о чем говорили?

А н н а. О разном. Пойду суп разогрею.

Д е м и д. Ага. А мы пока щепу подберем.

Анна уходит в дом, хлопочет подле печки, но из рук все валится. Собрав на стол, зовет плотников.

А н н а. Дёма! Федя, Кирьша! Ждан!

Во дворе пусто. Лишь топоры в бревне. Они еще хранят тепло родных ладоней.

Утро.

Как и в мирные дни, кричит пастух: «Коро-ов! Коро-ов!» Бренчат ботала на шеях животных, хлопает бич.

А н н а, выгнав свою корову, потерянно бредет в избу. У ворот ее встречают виноватые  Д е м и д  с  с ы н о в ь я м и. Все, кроме Ждана, острижены под машинку.

А н н а. Где шатались?

К и р и л л (проведя по стриженой голове). Колется с непривычки.

А н н а. А там суп… суп с вечера стынет.

Д е м и д. Дай подойник-то… донесу.

А н н а. Что ж это такое? Ноги выключились.

Ф е д о р. Я унесу тебя, можно? Я на руках унесу. (Как драгоценную ношу, берет мать на руки.)

А н н а. Носишь, ровно дитенка.

Ф е д о р. Ты же носила нас маленьких.

К и р и л л. Молчун разговорился. Видать, не к добру.

Д е м и д. Добра немного: война. Ну-ка, орлы, тащите стол сюда. А ты, Даня, гармонь прихвати.

П а р н и  уходят.

А н н а (точно в бреду, повторяет). Петь станем? Песни петь?

Д е м и д. Не убивайся, Аннушка! Держава великая! Все подымемся – к уборочной слушай добрые вести.

А н н а. Другие, поди, так же кичились, а он их подмял.

Д е м и д. Не знает, на кого замахнулся. Он на смерть свою замахнулся. Вон, едва про войну услыхали – с семьями в военкомат кинулись.

А н н а. И ты увязался. Оставил меня одну-одинешеньку.

Д е м и д. Не попрекай, Аннушка. Мы не привыкли в кустах отсиживаться.

А н н а. Не попрекаю. Тут больно… перед росстанями.

Д е м и д. А ты крепись. Ты улыбайся, чтобы мы такую тебя запомнили. Вот так, вот так! (Целует жену.)

А н н а. Целуемся, словно молодые. У нас уж сыновья женихи.

Д е м и д. Двадцать лет как двадцать дней пролетели. (Смеется.)

А н н а. Чего ты?

Д е м и д. Судьбе благодарный… потому и смеюся. Одарила меня полной горстью. К тебе же Федот салазки подкатывал.

А н н а. И ты тенью стлался. И все молчком, молчком.

Д е м и д. Я бы и по сей день молчал. Судьба смиловалась.

А н н а. Кабы судьба, а то я допрос учинила.

Д е м и д. Ты и есть моя судьба. Женись, сказала, ежели по сердцу.

А н н а. Ага. Ты в тот же день костюм продал и это колечко купил к свадьбе.

В избе переговариваются  б р а т ь я.

К и р и л л. Родители-то воркуют!

Ф е д о р. Не подглядывай! Им только этот час и выдался.

Ж д а н. Уйдешь, а Стешка с интересом останется. Может, уступишь черед? Мы схожи – уйду по твоей повестке.

К и р и л л. За чечевичную похлебку первородство не продаю.

Ж д а н. Не везет мне, не везет: мал!

Ф е д о р. Не переживай, Даня! Мы твой урок выполним.

На дворе.

Д е м и д. Вросло колечко-то! Ввек не снимешь.

А н н а. Для того и надевала.

Д е м и д (целует ее). Добрая моя! Верная!

А н н а. Отпусти, родной! Неловко! Там сыновья.

Д е м и д. А я только-только в охотку вошел. (Посерьезнев.) Что-то грызет меня, Аннушка. Вроде как совесть. Грызет и грызет.

А н н а. Ты про Кирьшу?

Д е м и д. Про нас, моя умница. Кирьша-то наш сын, стало быть, про нас. И получается, что Стешу не он, а мы обидели. Не по-людски получается. А я привык с людьми по-людски.

А н н а. Говори, коль начал.

Д е м и д. А что говорить? Тут и говорить нечего. Все сказано. Эй, мужики! Кажите языки!

П а р н и  выходят. Ставят стол. Помогают Анне собрать застолье.

Пойду соседей кликну.

А н н а. Дёма!

Д е м и д. Могу и не звать, ежели ты против.

А н н а. Зови, зови.

Д е м и д  уходит.

Вскоре появляются  д е д  С е м е н  и  Т о н я. Тоня принимается хлопотать у стола, стараясь быть поближе к Федору. Руки их соприкасаются. Федор, точно от огня, отдергивает руку, переходит на другую сторону стола.

Тоня, за груздями в погреб слетай.

Т о н я. Там темно. Посветил бы кто. (Смотрит на Федора.)

Ж д а н. Я посвечу.

Т о н я  и  Ж д а н  уходят.

За воротами  Т и м о ф е й  Р я з а н о в. Он перевязан.

Навстречу – Е в с е й.

Е в с е й. Эк тебя разукрасили! Не Кирька случайно?

Т и м о ф е й. Я тоже в долгу не остался.

Е в с е й. Я в суд на него подал. Там и это приплюсуют.

Т и м о ф е й. Опоздал, батя. Воевать он уходит.

Е в с е й. Спасся, зараза! Ну ничего, его и там пуля найдет. Слезы-то наши отольются.

Т и м о ф е й. А мамкины слезы кому отольются? Уйду – одна останется.

Е в с е й. Сама виновата. Здорова была – много чего вытворяла. Помню, на заработки уезжал. Ты в зыбке – у ней хахалей полна горница.

Т и м о ф е й. Довольно, отец, довольно! Она свое сполна получила.

Е в с е й. За муки мои, за обиды ей бы и на том свете в смоле кипеть. Да нет его, того света.

Т и м о ф е й. Не ярись. Было и быльем поросло. Мать без твоих проклятий едва ползает.

Е в с е й. Поросло?! Нет, не поросло. Болят мои язвы, сочатся! Проснусь ночью – пустынь в доме. Сверчки и те вымирали. А я живу, маюсь… За что? Женой обманутый, людьми обиженный В тридцатом выселили… За что? За что? Разве я помещик какой? Уполномоченного стукнул… Так он же с Авдотьей моей блудил.

Т и м о ф е й. Ну, хватит. Разобрались… вернули.

Е в с е й. Вернули, а душа там померла. Этих вот не тронули. Они правильные! Ишь как горланят! Сынок их надо мной изгиляется. Вражина!

К и р и л л (выйдя за ворота). А, здорово, душа на костылях! Ну, у кого синяков больше?

Т и м о ф е й. Чего их считать? Мало – новых наставим.

К и р и л л. Вот это по мне. Держи петуха! Мама, чарочку Тимохе.

Т и м о ф е й  и  К и р и л л  входят во двор. Е в с е й уходит.

Появляются  Д е м и д, С т е ш а, затем  К а т е р и н а.

Д е м и д. Ступай крепче! Земля-то своя, сибирская! И мы на этой земле родня.

К а т е р и н а (сестре). Ты зачем к ним тащишься? Милостыню выпрашивать?

С т е ш а. Сама себе хозяйка. Куда хочу, туда иду.

К а т е р и н а. Не ходи, Стешка! Не ходи, прокляну!

Д е м и д. Белены, что ль, объелась?

Появляется  Б у р м и н.

К а т е р и н а. А, и ты к ним? И ты? Бежишь – пальцем манить не надо. Я знаю, к кому бежишь! Зна-аю!

Д е м и д. Черт – не баба. Ее бы в оглобли, потянет за коренника. Айда, Стеша!

К а т е р и н а. А я не велю! Не велю!

Б у р м и н. Остынь уж. Хватит уж. Людей посмешила. (Проходит во двор.)

К а т е р и н а (тянет его назад). И ты не пойдешь. А пойдешь, хоть шаг сделаешь – удавлюсь! Бог свят, удавлюсь!

Б у р м и н. Демид, веревка в хозяйстве найдется? Принеси, нужда появилась.

За ворота вышел  К и р и л л.

К и р и л л. Кому тут веревка понадобилась?

Б у р м и н. Да вот гражданка в петлю просится.

К и р и л л. Намылить или сухой обойдется? (Скрывается и тотчас появляется с веревкой.) Долго-то не тяни. Мне выпить охота… на твоих поминках.

К а т е р и н а. Будь ты проклят, гаденыш! Будь проклят! Не минуй тебя первая пуля.

А н н а (вышла к гостям, услышав слова Катерины). Отсохни язык, с которого пакостные слова сорвались.

К а т е р и н а  убегает.

К и р и л л (Стеше). От сестры-то не отставай. Теперь твой черед погибели мне кликать.

С т е ш а. Живи… живи кому-то на радость.

Демид, бросив на жену многозначительный взгляд, удерживает сына. Все прочие уходят в глубь двора.

Д е м и д. Так вот враги заводятся. А разобраться – какие они враги? Просто обиженные люди.

К и р и л л. Осуждаешь меня?

Д е м и д. Себя ставлю на их место. Ты не пробовал?

К и р и л л. Резона не было.

Д е м и д. Теперь появился. (Властно приподняв подбородок сына.) За людей идешь воевать. За тех людей, которых обидел. Вот и подумай: стоило ли обижать? (Уходит.)

Кирилл один. Раздумывает, опустив голову. Затем проходит в глубь двора. Здесь все в сборе – гости и хозяева. Наяривает на гармошке Ждан. Ему подпевает Тоня. Веселая песня сменяется грустной, более подходящей ко времени.

С е м е н  С а в в и ч. Ночесь беляка во сне видел, который сеструху мою порушил. Явился злыдень – нагайкой свись! А лампа не гаснет. Лампа-то ярче да ярче! «Не усердствуй! – ему втолковываю. – Все одно не погасишь». Освирепел он, на меня кинулся. Тут Агаша вышла. «Не бойся его! – говорит. – Он сам себе враг». А нагайка змеей, змеей. Что ни замах, тот и по офицеру. Весь авторитет ему искровенила. Пал в корчах наземь, завыл. И я от того воя проснулся. Сон-то, выходит, вещий.

Стеша заплакала.

Б у р м и н. Не плачь, Степанида! Молчи, не сыпь соли на рану.

И Анна не удержалась. И у Тони глаза намокли.

С е м е н  С а в в и ч (шмыгая носом). Не войте, бабоньки! Не войте, родимые! Лампу-то он не загасит.

Б у р м и н. Есть примеры. Перед Наполеоном до самой Москвы пятились. Опосля жамкнули – мокрого места не осталось. То же и Адольфу уготовано.

Ф е д о р. Костьми ляжем – в родные края не допустим.

К и р и л л. Много сулишь. Ему не то что Сибири – Москвы не видать.

Д е м и д. Сыны-то какие… сыны-то у нас! А ты плачешь.

А н н а. Не плачу – слезы текут.

К и р и л л. Не слезы – сусло поточьте. Чтобы к победе пиво приспело.

Б у р м и н. А мне отказали. Куда, мол, с такими колесами? Будто из винтовки ногами стреляют.

С е м е н  С а в в и ч. Клешня изувечена… А то бы и я сгодился.

Д е м и д. Воевать рветесь… На земле-то кому хозяйничать? Страда на носу.

Б у р м и н. Самая главная страда там.

Д е м и д. Нет, друг, без провианта не навоюешь. А чтобы провиант был – землю обихоживать надо. Это, может, потрудней, чем из винтовки палить.

Т о н я (поет). «А завтра рано, чуть свето-оче-ек, заплачет вся моя семья…»

Ф е д о р. Лучше бы про любовь спела. Чего тоску наводить?

Ж д а н (матери). Вытри слезы, все будет, как надо.

А н н а. Глаза дымом ест.

Т и м о ф е й. Дым-то откуда? Дыма вроде и нет совсем.

С е м е н  С а в в и ч. Дым с войны. Тот дым самый едучий.

Д е м и д. Ну, сынки, подымем последнюю!

Т о н я. Уже?! (Кинулась к Федору.)

Выпили, вышли из-за стола, надели заплечные мешки.

Мгновение посидев, встали. Кирилл и Федор прошли под навес.

К и р и л л. Да, брат, не довел ты свою машину. С крыльями, значит?

Ф е д о р. Ага, с крыльями. Чтобы летала, плавала и по земле бегала.

К и р и л л. Если выживем – доведешь. Хочу, чтобы ты выжил. Такие, как ты, нужны… нужны.

Ф е д о р. Ну, заныл! На тебя не похоже.

К и р и л л. Стешка весь настрой сбила.

Т о н я (подошла к ним). Что же вы? Там подводу пригнали… Ждут.

К и р и л л. Сейчас. (Выходит.)

Т о н я (удерживая Федора). Погоди… Ох, сердце зашлось! (Взяла руку парня.) Слышишь, как колотится?

Ф е д о р (порываясь отнять руку). Тоня… Тонь! Это нельзя. Ждан… и это… Ну, в общем, нельзя.

Т о н я. Мучишь ты меня, Федя. А за что мучишь, небось и самому непонятно. Разве не видишь, что люблю?

Ф е д о р. Я ведь и поверить могу, Антонина! Я могу…

Т о н я. И верь, верь! Я… кроме… ничего не желаю.

Ф е д о р. У меня шарики за ролики… все помутилось. Тоня. Так не бывает! Скажи, так не бывает?

Т о н я. Не было, пока нас не было. Мы появились – и есть. Возьми. Это тебе. (Достала из рукава вышитый платочек.) На память.

Ф е д о р (возвращая платок). Ну, хватит, хватит! Меня ждут.

Т о н я. Ты прочитай… все прочитай!

Ф е д о р. «Кого люблю, тому дарю». На чужое не зарюсь. Вручи адресату!

Т о н я. Читай же! Поди, грамотный?

Ф е д о р. «Милому Фед… еньке». Тонь, это правда? Нет, честно: правда?

Т о н я. Глупый! Какой ты глупый! Глупей не бывает.

Ф е д о р. Погоди… А Данька? Данька-то брат мой! Как быть с ним, Тоня?

Т о н я. Что, что брат? Я ему не залетка… не целовала ни разу. Так гуляла… чтобы к тебе быть поближе. (Вскинула руки на плечи.) Феденька!

Ф е д о р. Тонь, не балуй… не балуй! (А сам тянется, тянется к ней.)

Т о н я. Молчи, молчи! Люблю! Погибла…

Ф е д о р. Ах ты, пичуга! Как же нам быть-то?

Т о н я. Никак. Люблю. Ждать буду.

Ф е д о р. Не надо, лапушка, словом не вяжись. Вдруг погибну?

Т о н я. Выживешь! Выживешь! Я так хочу!

Ф е д о р (признаваясь). Знаешь, я ждал этого дня… Ждал, хоть и не верил, что такое может случиться. А вот случилось, и я растерялся. Какой день! Едва наступил – и уже кончился. Хоть бы часок побыть вместе! Хоть бы один часок! У нас и минуты не осталось!

Т о н я. Как же не осталось? Вся жизнь впереди! Ну, поцелуй меня на прощание!

Целуются. Подошел  Ж д а н.

Ф е д о р (покаянно и счастливо, брату). Видишь, как вышло, Даня? Совсем плохо вышло. То есть замечательно, но не по-братски… Да! Братишка мой дорогой! Как же все разъяснить? Ну, пойми, такое и во сне не приснится! Раз в жизни такое бывает. Да!

Ж д а н. Не надо объяснять… не надо. Я все понимаю. Все!

Д е м и д (с улицы). Федор! Ждан! Заблудились вы, что ли!

Ф е д о р. Похоже, что заблудились… похоже.

Ж д а н (мучительно, мужественно). Зовут… иди на голос.

Ф е д о р. Я бы все для тебя сделал! Я бы жизнь за тебя отдал, Даня! Две жизни, десять! Ну, веришь!

Ж д а н. Ничего, братан, ничего. Все правильно.

Братья бросаются друг к другу в объятия. Ж д а н  убегает. Уходят и  Т о н я  с  Ф е д о р о м.

А на улице голоса: «Трогай, Кирьша, трогай! К поезду опоздаем». – «Боишься на войну не успеть? Успеешь! Всем досыта хватит».

Скрипит телега. Слышится болью пронизанный крик. Рыдание.

Входит  А н н а. Сев на завалинку, долго и недвижно сидит.

Заглянула  С т е ш а.

А н н а. Пришла, значит?

С т е ш а. Я… Н-нет. Я сказать вам хотела… Сама проживу. Сама выращу. Не беспокойтесь. Дите-то мое.

А н н а. Не только твое. Сядь. Авось не съедим друг друга. Я что тебе сказала?

Стеша, робко перешагнув порог, садится с ней рядом.

Осень.

Хлебушко поспел. Надо везти зерно на элеватор. Но в деревне нет возчиков. Нет лошадей. Все воюют. Во дворе у Калинкиных  С т е ш а, А н н а.

А н н а (отнимая у Стеши коромысло). Тяжелое, не подымай. Скинуть можешь.

С т е ш а. Вы и так весь дом на себя взвалили.

А н н а. Будто он раньше был не на мне. Иди отдыхай.

С т е ш а. Без дела руки отерпели. Может, корову подоить?

А н н а. Подои, ежели отерпели. Да хлебцем ее угости. Она любит.

С т е ш а. Я щас… я щас отрежу. (Скрывается в сенцах. Вскоре появляется с подойником и с краюхой хлеба. Слышен из пригона ее голос.) Кушай, Зоренька! Кушай, умница! На молочко не скупись.

Анна тревожно прислушивается. Вот зазвенели о дно подойника молочные струи. Лицо Анны прояснилось.

Входит  Б у р м и н.

А н н а. Катерины-то не боишься – пришел?

Б у р м и н. Ушел я от нее. В совете живу.

А н н а. Уше-ел? Вот уж, верно, бес в ребро. Травишь бабу.

Б у р м и н. Сама себя травит. На ревность тратится – работу забросила. Ждан где?

А н н а. Где же ему быть? В совете, наверно. Да ты сам давно ли туда заглядывал?

Б у р м и н. Кроме совета колхоз взвалили. На двух стульях сижу. А мне и одного много.

А н н а. Так что?

Б у р м и н. Один Ждану хочу передать, совет.