Текст книги "Книга ВПН (СИ)"

Автор книги: Злата Косолапова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Я кивнула, не зная, что ответить. Если честно, мне совсем не хотелось блуждать посреди ночи по окраине города в поисках старой пятиэтажки, где вредная старуха скорее съездит мне по заднице сковородкой, нежели впустит к себе на ночлег. Мартина вдруг в напряжении сжала моё плечо, впившись в меня горящим от волнения взглядом.

– Милая, ты только в притон Майорана не ходи, – тихо сказала она. – Держись от него, как можно дальше. Он подлец и негодяй, будь очень осторожна с ним!

Растерянно глядя на пожилую Мартину, я кивнула. Снова меня предупреждают об этом Майоране. Кто же он такой? Что-то не верилось мне, что этот Майоран хуже Сергея Сухонина, Дэна или тем паче Спольникова.

В тот момент, когда я хотела расспросить бабулю по поводу наёмников-сопровождающих, кто-то громко позвал Мартину с лестницы в самом конце коридора.

Женщина похлопала меня по плечу.

– Ну, всё, побегу я, Машенька, – сказала она. – Отдыхай.

Мартина указала мне в сторону выцветшей двери, возле которой мы остановились, и унеслась. Я с сомнением кусала губы, глядя старушке вслед. Тяжело вздохнув, я подошла к двери и проскользнула в полутёмное помещение столовой. Комната, служащая местом для трапезы, была маленькой и тесной. Несколько столиков – квадратных, круглых, низких и повыше – были неровно расставлены в помещении.

Длинный стол, заставленный посудой и другой утварью, тянулся неподалеку от места с закопченными кафельными стенами. У этих стен была расположена кухня, где сейчас на полную мощность работали две старые плиты. На их синих газовых огоньках кипели две огромные кое-как начищенные кастрюли и старый чёрный от копоти чайник. Пар, что поднимался от кастрюль, оседал на растрескавшихся лакированных шкафах, сдвинутых к стене, и на бутылках, пылившихся на длинной полке под потолком.

Обстановка в трапезной была довольно шумной, народа было немало. Мужчина на раздаче еды, одетый в клетчатую рубашку, джинсы и старый белый фартук, копался в коробках – его лица я не видела.

Все столы были уже заняты, да и не только столы, места в зале едва хватало: кто-то сидел на полуразрушенном подоконнике, кто-то слушал старый радиоприёмник, сидя у стены, а кто-то, прижавшись к батарее, листал потемневшую от времени книгу. Не зная, куда идти, я приблизилась к длинному столу, который, по всей видимости, одновременно служил и пунктом выдачи еды, и барной стойкой.

Как раз в тот момент, когда я подошла к самодельному бару, парень в синей шапке, из-под которой торчали чёрные кудрявые волосы, подхватил свой рюкзак и освободил мне место. Ликуя, я быстренько забралась на скрипучий стул и поспешила снять рюкзак. О, какую небывалую лёгкость я ощутила в этот момент! Усевшись поудобнее, я с наслаждением почувствовала, как приятное ощущение расслабленности охватывает всё моё тело.

«Теперь можно подумать об ужине», – подумала я и мельком глянула на всё ещё копающегося в коробках заведующего кухней. По идее, нужно было попросить у него еды, хотя мне, признаться, было как-то неудобно требовать для себя бесплатный ужин в этом приюте. К сожалению, выбора всё равно не было, мне ведь ещё придется искать место для ночлега, поэтому сейчас нужно было хоть немного подкрепиться.

Услышав шум, я подняла глаза как раз в тот момент, когда управляющий кухней подошёл к столу. Я чуть не упала со стула, с трудом подавив удивленный возглас. В первые мгновения, я подумала, что если я сейчас убегу с воплем ужаса, то никогда не прощу себе этого.

Управляющий выглядел немного жутковато: кожа на его лысой голове была смазано-облезлой после какого-то давнего ожога, носа у него и вовсе не было, а губы казались почти полностью высохшими. Однако я сразу заметила, что каким бы изуродованным не выглядело лицо этого человека, его тёмные глаза были самыми живыми на свете.

Я проглотила ком в горле, поглубже вздохнула и попыталась состроить как можно более равнодушный вид. Парень плюхнул влажную тряпку на стол и принялся оттирать его, смачно ругаясь. Я ошеломленно следила за ним, раздумывая, как бы мне замолвить словечко о еде. Судя по всему, этот тип был не в духе, так как совершенно неожиданно, он резко поднял голову и огрызнулся в мою сторону:

– Чего уставилась? Обгорелых никогда не видела? Ну, так тут тебе не цирк. Чего надо?

Совершенно оторопев от досады, я примирительно вскинула руки.

– О… ээ… простите. Я не хотела Вас обидеть. – На мгновение я запнулась, подбирая слова. Честно говоря, я так смутилась, что мне тут же захотелось вскочить с места и убежать куда-нибудь подальше отсюда. – Мне сказали, что я могу здесь поесть. Мартина сказала мне. Я… не собиралась оскорблять Вас. Прошу прощения.

Две секунды парень хмуро сверлил меня взглядом, а потом вдруг улыбнулся.

– Ты извини, – сказал он, отбрасывая тряпку в сторону и упираясь широкими ладонями в столешницу. – У нас тут не очень с доброжелательностью. Обычно приходится быстро давать понять этим проходимцам, которые здесь ошиваются, что им тут никто ничего не должен. – Парень кинул взгляд на кастрюли, кипящие на плитах, почесал острую скулу кривым пальцем и добавил: – Сейчас подкину тебе что-нибудь пожевать, тут ещё осталось что-то более или менее съедобное. Меня, кстати, Гошей звать.

Я почувствовала прилив некоторого сочувствия. Может, этот тип и выглядел немного пугающе, но мне думалось, что его внутренний мир был куда лучше, чем у многих других людей.

Я улыбнулась Гоше.

– Очень приятно, Маша, – представилась я.

Гоша довольно прищурил глаза и кивнул, затем развернулся и направился к старому холодильнику. Несколько минут я молча наблюдала, как он копается сначала в холодильнике, а затем, доставая посуду, и в кухонных шкафах.

Немного позже передо мной уже стояла тарелка с копченым мясом какой-то птицы и двумя разварившимися картофелинами, приправленными зажаренным до хруста луком. Я умяла свой ужин невероятно быстро, отметив, что это, пожалуй, была самая вкусная еда из всей, что я ела за последние лет пять.

– Выпить хочешь?

– Я бы выпила, да. – Я участливо кивнула. Я никогда не отличалась особой страстью к алкоголю, но порой позволяла себе накатить. Теперь же, после всего пережитого… – С большим удовольствием, если честно.

Гоша с громким хлопком поставил передо мной стакан и улыбнулся.

– Тут всякого пойла хватает, но хорошего мало. И пропади всё пропадом, но я плесну тебе вискарика, даже если мне потом намылят задницу за это, – прохрипел он. – Ты вежливая. Сюда такие редко заходят.

Парень достал из деревянного короба мутную бутылку с янтарной жидкостью и наполнил ей мой стакан. Его некрасивое лицо исказила гримаса то ли веселья, то ли сочувствия.

– Спасибо большое, – сказала я, устало улыбаясь и сжимая ребристый стакан негнущимися пальцами.

Гоша сложил руки на груди, наблюдая за мной. Я двумя глотками опустошила стакан. Почти закашлявшись, я поморщилась. Ну и гадость. Я вдруг почувствовала, как в мой желудок заливается теплота крепкого алкоголя.

– Ну? – довольно спросил парень, наливая мне ещё. – Как?

– Отлично. – Улыбнулась я.

Гоша рассматривал меня с пристальным интересом. Я не смотрела на него, но хорошо чувствовала его взгляд. Сама же я рассеянно буравила взглядом гранёный стакан, где плескался янтарно-рыжий виски. Спустя какой-то отрезок часа шум в зале резко начал сходить на нет: хлопали двери, слышались зевки, кто-то бормотал прощания. Люди расходились. Алкоголь уже давно затуманил мне голову, и теперь я ощущала себя так, будто была сделана из ваты. Раздумывая о своём, я всё чаще стала дёргать воротник моей непромокаемой ветровки, стараясь побольше натянуть его на шею и закрыть татуировку.

– Знаешь, последний раз я видел выходца из Адвеги лет двадцать назад, – прохрипел Гоша, грязной тряпкой протирая поколотый стакан.

Парень задумчиво смотрел в одну точку, щуря глаза и, по всей видимости, вспоминая что-то. Я понуро скривила рот: складывалось ощущение, что адвеговская татуировка была набита у меня на лбу, а не на шее.

– Помню, этот проходимец умудрился стащить у меня из-под носа целый мешок картошки, – сказал Гоша, качая головой и по-доброму скалясь. – Я всё ждал, когда он вернётся сюда, чтобы как следует накостылять ему, но он так больше и не появился здесь. А жаль. – Гоша вздохнул, отодвигая стакан в сторону. – Вернулся бы он, я б ему ещё и бутылку поставил, ведь за всё то время, что я здесь прохлаждаюсь, он был тем редким посетителем, с которым действительно можно было поговорить по душам…

Я опустила глаза и улыбнулась. На душе как-то потеплело от слов Гоши. Я тут же вспомнила моих друзей из Адвеги – Настю, Рожкова, Надежду Александровну, да даже Ирку Цветкову, с которой нам удалось хорошо сдружиться после того разговора на лестнице.

– Там, в Адвеге есть хорошие люди. – Я вдруг подумала о том, что бы делал каждый из моих адвеговских друзей, если бы оказался сейчас на моём месте. – Но как бы плохо там ни было, здесь не Адвега… Здесь опасности совсем другие. Не всякий выдержит их.

Гоша наклонился и сложил руки на столе перед собой. Его блестящие, горящие жизнью глаза впились в моё лицо.

– Ты права, детка. И мой тебе совет, – прохрипел парень, указывая длинным кривым пальцем на мою шею. – Прикрой ты эту свою татуху чем-нибудь. Для всех оборванцев с открытых земель, то есть бандитов, убийц, наркоманов и прочих психов, знак Адвеги означает только одно: ты птенчик, вылезший из гнёздышка, ты слаба, ты ничего не умеешь и тебя легко убить. Эта татуировка ещё никому не приносила пользы здесь. Для каждого из жаждущих наживы ты будешь жертвой номер один.

– Это я уже поняла, – с горечью ответила я, вспоминая сегодняшний ужас, произошедший в старом рабочем посёлке на торфоразработках.

– Но и здесь, Машка, в городе тоже ухо держи востро. Честно тебе скажу, к Майорану и его бугаям в район лучше не суйся, а то поймают тебя, как пташку в клетку и сиди, не вытащит никто. На чеку тут надо быть и уж точно держаться подальше от западного края города.

Снова Майоран. Кто же он такой? Настоящая напасть Тверского, судя по всему. И чего они его терпят, коли он такой негодяй?

– Кто-то тебя уже предупреждал о нём, небось? – сказал Гоша, кидая на меня быстрый взгляд и, по всей видимости, обращая внимание на мой растерянный вид. Я кивнула, и парень снова взялся протирать стаканы. – А всё-таки есть у нас ещё в городе добрые и бесстрашные люди. Но я тебе про него ничего лишнего говорить не буду. Он меня и так тут на коротком поводке держит. Система здесь такая: стой и драй в столовке, а если языком лишнее болтнёшь, тебе его вырвут.

Гоша выругался и плюнул.

Вскоре ему пришлось вернуться к кухонному уголку и обменяться парой слов с пришедшими в столовую путешественниками. Минут двадцать я сидела, пригревшись на стуле и изредка отпивая обжигающего виски из моего стакана. Лёгкое головокружение и приятное расслабление облегчили боль от ран и синяков. Кости уже почти не ломило, и душа уже не так сильно болела от пережитых ударов и ранений. Но как же мне хотелось спать…

– И, конечно, главный вопрос: коли ты из Адвеги, что же тебя привело на мёртвые земли, малышка? – услышала я голос Гоши. Он уже вернулся и снова стоял у стойки, протирая стаканы и поглядывая на меня с нескрываемым любопытством. – Я, конечно, наслышан, что жизнь там, под камнем дерьмовая, но и здесь не Диснейленд.

Я пораскинула мозгами о том, насколько подробно мне вообще можно распространяться о своих целях. Решив, что кто не рискует, тот рискует ещё больше и к тому же ещё и без шампанского остаётся, я не стала скрывать правду.

– Мне нужно в Купол.

– Воу, – только и сказал Гоша, выпрямляясь. Его глаза округлились и стали похожи на два черных озера. – Купол? Тот самый?

Парень, буквально светясь от интереса, снова облокотился на стол и теперь придвинулся чуть ближе ко мне. Меня вдруг охватило волнение, и я судорожно втянула воздух в лёгкие.

– Да, тот самый Купол. – Я опустила взгляд. – И теперь, когда я добралась сюда, я должна найти наёмника, который сможет сопроводить меня туда.

Гоша ухмыльнулся во всю ширь своего блеклого рта. Он покачал головой.

– Ну и зачем тебе туда, деточка? – спросил он, прищуривая глаза и глядя на меня с некоторой насмешкой. – Наслушалась сплетен о сказочном городе, существующем в этом паршивом мире?

– Дело совсем не в слухах и не в сказках, – сказала я, не скрывая кольнувшего меня раздражения.

Гоша перестал насмешливо улыбаться, ощутив серьёзность моих слов.

– Значит важное что-то…, – сказал он, забирая два пустых стакана у подошедшего к стойке путника и наливая немного какого-то пойла в каждый из них. – Да ладно. Я всё понимаю. Не дурак.

Парень в коротком плаще и толстовке, с накинутым на голову капюшоном бросил на стол несколько узорных жетонов из серого металла. В центре круглого жетона была выписана строгая буква «М». Гоша собрал жетоны, пересчитал их и кинул куда-то вниз, под стол. Жетоны звякнули, а Гоша склонился ко мне и, понизив голос, прохрипел.

– Я тебе вот что скажу, Машка. – Парень сверкнул глазами. – Не стоит тебе даже пытаться найти наёмника, который доведёт тебя до Купола: обдерет как липку. Да и деньги у тебя такие вряд ли водятся. Отсюда до Купола самый дешевый тариф у наёмников – четыре косаря жетонов. Далеко туда идти, дорога не протоптанная, опасная. В общем, отвечаю за базар, четыре косаря. Кто-то здесь кого-то и когда-то на три с половиной уломал. Но суть-то не в этом. Суть в том, что таких бабок здесь не наколотить и за полгода. Это до столицы дорога накатанная у нас – за косарь донесут с почётом, но Купол… – Почесав лоб, Гоша покачал головой. От его слов у меня перехватило дыхание. В один момент всё моё воодушевление и все мои пылающие надежды сжались в маленький ненужный комок. Досада так сильно заскреблась у меня на душе, что я едва-едва сдержала слёзы. Заметив мое состояние, Гоша тем не менее продолжал: – Но ты подожди раскисать… Раз тебе надо, а тебе точно надо, по глазам вижу, я тебе скажу кое-чего важное. В общем, Машка, слушай. Здесь периодически ошивается один хрен. Сам он парень непростой, но тут и скрывать нечего, в Тверском каждая собака знает, что он из Купола. Он редко бывает в наших краях. Последний раз был здесь не так давно, всего недели две назад. – Гоша тяжело вздохнул и опустил глаза, постукивая пальцами по столешнице. – Так вот тогда он тут у нас неплохо надрался и слил кое-какую информацию о том, что ревизор Купола всю эту неделю будет топтать землю в центральной Москве, то есть на Красной площади. В общем, Машка, если ты хорошенько поторопишься, то наверняка успеешь его там выцепить. Я слышал они там с компанией где-то в ГУМе вроде как ошиваются, где именно не знаю, но не суть… Суть в том, что если тебе уж очень надо в Купол, то ты иди к ревизору, он ведь жесть какая важная шишка там, ты-то об этом наверняка знаешь. Так что, Машка, не сомневайся и без вопросов дуй к нему, а уж там дальше – как Бог даст.

Меня захватило восхищение. Такое пронизывающее и ошеломительное, что я мгновенно почувствовала, как у меня начинают дрожать руки. Ну, Гоша, ну, молодец! Правду сказал – уж ревизор-то Купола точно мне поможет, ему ли не знать моего отца.

– Спасибо, Гоша, – ответила я, ощущая прилив благодарности. – Спасибо тебе огромное!

Парень с довольным видом отмахнулся, затем переключился на очередного клиента, подошедшего к стойке. Я же начала с энтузиазмом обдумывать слова Гоши. Ревизор, ревизор… Когда я была ребёнком, все наши ребята мечтали стать ревизором, носить подобное звание было большой честью в Куполе. Соболев был всегда твёрдо убеждён, что ревизором может быть только очень сильный и ответственный человек. Когда меня забрали из Купола в Адвегу ревизором в нашем государстве был Кирилл Белозёрский, однако его возраст уже тогда брал своё. И сейчас, возможно, ревизором стал кто-то другой. Надо узнать кто.

– Слушай, Гош, а ты, может быть, знаешь что-нибудь о ревизоре Купола? – спросила я у парня, когда он вернулся. Я непринужденно пожала плечами. – Возможно, его имя?

Гоша призадумался.

– Хмм, – протянул он. – Знаю, что он весьма суровый парень. Настоящего имени я его, конечно, не знаю, но знаю, что все зовут его Крэйн.

Удивленно распахнув глаза, я вдруг почувствовала, что не могу дышать. Сердце будто бы рухнуло куда-то мне под ноги, но только для того, чтобы снова взлететь и ликующе забиться в груди. Я знала только одного человека из Купола, которого называли Крэйном и который был самым лучшим кандидатом для того, чтобы стать ревизором.

– Антон, – прошептала я так тихо, что сама едва услышала себя.

Радость взрывалась в моей душе тысячами салютов. У меня сложилось такое ощущение, будто бы все мои проблемы в один миг решились. Я закусила губу, сдерживая счастливую улыбку. Гоша смотрел на меня, с подозрением прищурив глаза. По всей видимости, он пытался понять, что со мной происходит.

– Я смотрю, тебе знакомо это имя? – спросил он, наконец.

– Да, – все ещё улыбаясь, ответила я. – Но… сейчас это не так важно. В общем, Гош, огромное тебе спасибо за помощь.

Парень как-то грустно усмехнулся, сверля взглядом стакан, что стоял перед ним на столешнице.

– Да не за что, Машка, – вздыхая, ответил он. – Не за что. Я тебе лучше о другом… Ты если в Москву собираешься, ты себе хоть жетонов достань. Потому что без жетонов ты и туда не доберешься. – Гоша горько хмыкнул, пожав плечами. – Чего бы мы тут все сидели… Короче. Деньги тебе нужны. Чем больше, тем лучше. Там, знаешь, какая страхолюдина водится за стенами? Тут вблизи города ещё ничего, ребята наши постреляли всякое отродье, но там дальше жуть жуткая… Я уж не говорю о мародерах и бандитах. Одной тебе до столицы точно не дойти, так что мешок звенящих точно понадобится. Не четыре косаря, конечно, как до Купола, но бабки нужны будут по любому.

– Это я понимаю, – расстроено протянула я. – Но где мне эти жетоны-то взять…

– У тебя наверняка есть какое-то добро, – прохрипел Гоша. – Иди и продай его Кошке. Всё, что только можешь – всё продай. Её магазин в центре города. Сразу узнаешь где. А как продашь всё, так сразу бери себе наёмника в сопровождающие, да покруче… Тут таких много, Кошка о них обо всех всё знает и расскажет тебе. – Гоша вдруг полез в карман и стал отсчитывать жетоны, что у него там были. – Все вы из подземелья – безжетонники, знаю я вас. На, возьми пятерку на первое время – дожить до полудня. Это, конечно, мало, но плошку похлёбки и кусок хлеба точно купишь. Дальше уже сама справишься.

Парень протянул мне жетоны. Я взволнованно посмотрела на него и сразу же категорично покачала головой.

– Нет, что ты… Не могу я…

Гоша возмущенно цокнул языком и отмахнулся. Теплой шершавой рукой он схватил меня за запястье и всыпал жетоны мне в ладонь.

– Да не ломайся ты, дурочка. Бери, пока дают. – Гоша вздохнул и перевёл тоскливый взгляд куда-то в сторону. – Нравитесь вы мне, мягкосердечные. Ещё не съела вас тень этого мира…

***

Я вышла на улицу и вдохнула прохладный ночной воздух. Город по-прежнему сверкал тусклыми огнями под звёздным небом, металл скрипел и крошился, издалека слышались крики и хохот. Я не хотела уходить далеко от приюта и решила немного пройтись по ближайшей улочке, тянущейся вдоль полуразрушенных зданий. Дома вокруг меня высились кривыми постройками, а редкие прохожие косились на меня, поджимая губы и что-то бормоча. Я, топя внутри разочарование, понимала, что вряд ли найду здесь место для ночлега, а идти куда-то уже совсем не было сил. Я так сильно устала, что уже была готова, если честно, лечь хоть на земле. К моему счастью, у заваленного подъезда ближайшей обрушенной пятиэтажки стоял старый грязно-бежевый диван, по всей видимости, служащий здесь чем-то вроде лавочки для отдыха.

Махнув на всё, я приземлилась на этот диван и сняла рюкзак. В ушах гудело, в голове всё путалось. Ночевать мне было негде, значит, придётся всю ночь сидеть здесь. Возможно, завтра в приюте всё же найдется местечко для меня, и тогда я хотя бы пару часиков отдохну. Откинувшись на спинку дивана, я закрыла глаза. Под моими тяжёлыми веками закружился водоворот из огней, старых домов и бледных лиц. Голова кружилась, лёгкая тошнота выводила из себя. Я думала о мире под небом и вспоминала Купол.

ГЛАВА 6

– Вставай же, девчонка! Ну! – пропищал детский голосок у меня над ухом.

Я заморгала и положила отяжелевшую ладонь на лицо, закрывая глаза от света. Едва пошевелившись, я поморщилась, ощутив тупую боль в коленях и локтях. Тело ломило так, будто бы по мне пробежало стадо бешеных быков. Осознав вдруг, что впервые за пять лет я проснулась не в стенах Адвеги, а под бесконечным небом, я пришла в себя в один миг. Поднявшись, я поудобнее уселась на диване и, протерев глаза, посмотрела на ту, кто меня разбудил: это была симпатичная рыжеволосая девочка лет десяти-одиннадцати, худенькая и совсем невысокая. На её бледном личике тревогой светились большие голубые глаза.

– Тебе нельзя здесь спать, – прошептала девочка, быстро оглядываясь. – Если Часовой заметит, тебе крепко достанется!

В горле заскреблось. Я быстро приняла самый обывательский вид, словно бы просто проходила мимо и внезапно решила немного покуковать на этом диване. Малышка, что меня разбудила, уселась на диван рядом со мной. Я скосила взгляд. Девочка с заплетенными в короткую косу волосами была одета в старый бордовый свитер и потёртые джинсы. На крепком шнурке, что висел у неё на шее, блестел симпатичный кулончик.

Зевнув, я понуро уставилась в пространство перед собой. Вчера ночью я так и не смогла победить усталость. Помню, что сразу же вырубилась, когда улеглась на диван и положила рюкзак себе под голову.

– Мне, наверное, и так достанется за то, что я тут всю ночь проспала, – сказала я, расстроенно скривив рот.

Девчонка отрицательно покачала головой. Порывшись в кармане своей куртки, она достала оттуда леденец в мятом фантике.

– Это вряд ли, – сказала она, развернув конфету и отправив её себе в рот. – Часовой тебя не видел, а другим, в общем-то, наплевать. Я тебя разбудила до утреннего обхода города, так что не волнуйся. Кстати, меня зовут Варя. А тебя как?

– Маша, – ответила я, улыбнувшись. – Спасибо большое за то, что разбудила меня.

Девочка потерла переносицу, усыпанную веснушками, и улыбнулась мне в ответ. Жуя конфету, она добавила:

– Пожалуйста, но ты так лучше больше не делай. Часовой, конечно, добрый, но может и взбучку за ночлежку на улице устроить.

– Ты про какого-то конкретного часового? – с непониманием спросила я.

Варя перестала жевать конфету и посмотрела на меня с вытянутым от удивления лицом. Через несколько секунд она щелкнула пальцами и улыбнулась, будто бы что-то вспомнила.

– Ааа, ты же новенькая. – Варя склонила голову и с интересом посмотрела на татуировку у меня на шее. – Ты ведь из Адвеги, да? Про тебя тут уже все говорят.

– О, – вскидывая брови, протянула я с удивленной досадой. – Даже так…

Девочка отвернулась от меня и, качая ногами, посмотрела куда-то вдаль.

– Часовой вчера ночью у ворот дежурил, – сказала она, чуть погодя. – Такой высокий, в чёрной косынке.

Ага, значит, вчера ночью в город меня впустил именно Часовой.

– Угу, помню его, – отозвалась я.

– Ну вот, – сказала девочка. – Часовой очень классный. Он хоть и суровый дядька, но помогает всем, кто в беду попал. У них тут, знаешь ли, целая война с Майораном. Они же оба из основателей Тверского…

– Вот значит как. То есть они оба тут главные, да?

– Ага. – Девочка покривила ртом. – Вот только Часовой добрый, а Майоран злыдня. Он тут какие-то отвратительные дела мутит. Мне брат даже запрещает приближаться к тем местам, где люди Майорана крутятся. А к его клубу вообще строго-настрого наказал не подходить. – Варя пожала плечами. – Да мне никогда и не хотелось туда соваться, тут в городе и без того есть много интересных мест. Кстати, хочешь, пойдем, погуляем? Я тебе покажу здесь всё.

– Было бы здорово. – Я улыбнулась Варе. Мне нравилась эта девочка, и я была рада, что я познакомилась с ней. – Идём.

***

– Клык и Тверьев – самые старшие из основателей нашего города. Клык погиб шесть лет назад, а Тверьев тремя годами позже, – сказала Варя. – Так вот Часовой – младший брат Клыка. Можно сказать, он его преемник. Это Клык его так прозвал, Часовым то есть. Просто Часовой, он мне сам рассказывал, всегда при случае вызывался стоять на ночном карауле. И всегда ночную смену принимал лучше всех.

– А Майоран? – с любопытством спросила я, протягивая свой последний жетон русоволосой девушке в засаленном фартуке.

Девушка скептически посмотрела на жетон, кинула на стол маленький леденец на палочке и ушла. Леденец я отдала Варе, за что она меня искренне поблагодарила.

– Он был приёмным сыном Дмитрия Тверьева. – Варя нахмурилась, покрутив конфету в руках. – Я хорошо знаю историю Майорана. Про него здесь много легенд ходит – то одни повести, то другие… Но Часовой моему брату сам всё рассказал. Всю-всю правду. Тверьев с Клыком нашли Майорана у работорговцев, когда тому было лет десять. Дело было в каком-то диком местечке, где эти работорговцы обитали. Кажется, где-то под Воронежем, что ли… Далеко отсюда, в общем. Часовой сказал, что там бойня была чудовищная, а Майоран вот выжил. Майоран – это, кстати, приправа такая, знаешь? – Варя почесала макушку и вопросительно на меня посмотрела. – Очень редкая и дорогая. Так вот Майорана, ну в смысле мужика… То есть тогда-то он мальчиком был… Короче, он тогда даже своего имени не знал. Когда Тверьев нашёл его, он стоял где-то там в уголке с мешком этой приправы. Вот они его и стали так называть – Майоран. И Дима Тверьев всегда любил его, как своего сына.

– Надо же, – удивленно произнесла я, выслушав Варю. – Как интересно…

Я уставилась в кружку, на дне которой чернел остывший кофе. Некоторое время мы с Варей просто молча сидели, думая о своём.

Сегодня утром, после того, как мы покинули окраину города, где я проспала всю ночь, Варя отвела меня в одно из её самых любимых мест в Тверском, в кофейню с ужасным названием «Флакончик», что находилась в старой высотке на центральной улице Тверского и занимала почти весь первый этаж здания. И вот теперь мы ёрзали на не слишком-то удобных табуретах, сидя у мраморного стола в помещении, где некогда располагался какой-то парфюмерный магазин. Народа в этой кофейне было не так много, и еда была вполне сносной: мне удалось попробовать клейкую рисовую кашу, что варили местные повара, и маленький тост с джемом. У Вари было с собой несколько жетонов, к которым я прибавила те, что подарил мне Гоша. Все эти деньги мы спустили на завтрак.

Я посмотрела на девочку, на чьих тёмно-рыжих волосах переливался свет утреннего солнца, сквозь огромное окно кофейни она следила за едва проснувшимися горожанами, снующими по Центральной улице.

Заметив мой взгляд, девочка улыбнулась.

– Скоро я уже Даньку пойду встречать с работы, – сказала она. – Тебе куда надо? Могу подсказать дорогу.

Я тяжело вздохнула. Впереди меня ждали самые настоящие приключения, апофеозом из которых был поиск наёмника в городе. Но сначала магазин. Без жетонов я тут никому не нужна.

– У меня совсем нет денег, – сказала я, подёргав короткую прядку волос у самого уха. – Я бы хотела продать кое-что. Мне вчера упомянули про девушку, что держит в городе хороший магазин…

– Кошку, наверное, – сразу сказала Варя.

– Точно.

Я вспомнила, что именно про некую Кошку говорил мне вчера Гоша. Варя вылезла из-за стола и указала головой в сторону двери.

– Её магазин совсем недалеко отсюда, – сказала девочка. – Пойдём, я тебя провожу.

***

Мы вышли из кофейни и неспешно посеменили по грязной городской улице. При свете дня Тверской выглядел совсем не так как под покровом ночи: теперь здесь все выглядело куда более ветхим; дневной свет обнажил хорошо заметные нити трещин на стенах, высветил кривые стеклянные осколки в окнах.

Мы шли с Варей по улицам, и я рассматривала всё вокруг.

Груды мусора утопали в земле возле подъездов. Тёмные брёвна старых изб и стены самодельных бараков обросли плесенью, кое-где совсем прогнили. Бледно-желтая трава прорастала сквозь старые остовы ржавых вагонов, тянулась к городским складам. Красный мох и какое-то колючее растение покрывали покосившееся фонарные столбы, рекламные щиты и указатели.

Осматриваясь, я с жадностью ловила каждую деталь. Я изучала мир, который столько лет был так близок ко мне, но был слишком далеко. Мы подошли к магазину Кошки спустя пятнадцать минут.

– Это здесь, – сказала мне Варя, указав на двухэтажное здание из серого кирпича.

Небольшое строение с трудом втиснулось между другими постройками – старой пятиэтажкой и полуразрушенным домиком с наглухо запертой дверью. Большая вывеска довоенных времен была сколочена прямо на крыше магазина. Рекламный плакат на этой вывеске уже совсем разодрался, от него остался лишь небольшой выцветший кусок, на котором была изображена черная кошка. В самом низу плаката было написана часть какого-то предложения. Читалось только слово «магазин».

Я подумала о том, что, наверное, здесь когда-то продавали товары для животных. Несколько окон двухэтажного дома, где находился магазин, были заколочены ссохшимися досками. Кое-где на здании были хорошо видны разводы от чёрной копоти.

– Ну что? Пойдёшь?

Варя чуть склонила голову, глядя на меня. Я улыбнулась девочке и, опустившись на колено, положила руку ей на плечо.

– Спасибо тебе, Варь, – тепло поблагодарила я малютку. – Я рада, что познакомилась с тобой.

– Я буду скучать по тебе, Машка, – сказала Варя, обнимая меня. – Я очень надеюсь, что мы ещё когда-нибудь встретимся.

Варя улыбнулась мне, и мы попрощались. Девочка ушла в обратную сторону, а я направилась к магазину. Проскочив за тяжелую металлическую дверь, я оказалась в прохладном помещении. Пол здесь был выложен крупной плиткой, потемневшей от грязи. Узкий коридорчик за входной дверью был заставлен всевозможной рухлядью типа разбитых телевизоров и горшков с кривыми фикусами. Магазин по идее должен был работать, однако большая деревянная дверь напротив меня была наглухо закрыта. Единственное что мне оставалось, так это подняться наверх по широкой подъездной лестнице. На втором этаже, напротив огромного окна, под которым кренился ржавый радиатор, я обнаружила массивную дверь, обшитую потёртой кожей. Дверь была приоткрыта.

Чуть помедлив, я прошла вперёд. Длинная полутёмная комната освещалась жёлтыми лампами, а ещё цветистыми гирляндами и самыми разнообразными бра на стенах. Это, пожалуй, была самая уютная и самая удивительная комната из всех, что я видела за последние годы моей жизни.