Текст книги "Книга ВПН (СИ)"

Автор книги: Злата Косолапова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Ты чуть не убила нашу Крысу! – рявкнула девушка, наклоняясь ко мне и утыкаясь носом мне в шею. Я, было, дёрнулась, но она схватила меня за волосы и потянула мою голову назад. Я даже зашипеть от боли побоялась. – Ты думаешь, что мы тебя просто убьём после того, как ты ворвалась в НАШЕ логово и чуть не убила НАШУ бабу из НАШЕЙ грёбаной банды?!

Я отрицательно покачала головой, дрожа и жмурясь. Девушка схватила меня за плечо, развернула, затем швырнула к Винту. Он повернул меня боком, и через секунду я услышала удивлённый вопль.

– Ёперный театр, так ты из Адвеги?! – радостно взревела Рица, отталкивая Винта и хватая меня за челюсть.

Я чуть не завыла от досады, ругаясь на идиотские правила, установленные в Сухонинском подземном городе. Рица наклонила мою голову, чтобы рассмотреть мою татуировку, затем снова потянула меня за волосы, чтобы свет упал мне на лицо.

– А ведь и вправду, – с недоверием сказал Винт, разглядывая меня с заинтересованным прищуром. – Смотри-ка, рожа-то ещё не отведала ветров и пыли. Надо боссу сказать.

Рица покивала, о чём-то размышляя, затем хлопнула меня по щеке.

– Ладно, убивать не будем. Тут уж как Бест скажет, – Девушка провела рукой по бритой голове. – Проверь её карманы, надо её запереть, чтобы не выбралась.

Бест? Я нахмурилась. Не тот ли это самый Бест, о котором я так много слышала с раннего детства? Самый, пожалуй, известный на мёртвых землях мародёр и контрабандист. Я ведь ещё с малых лет знала, что банда Беста – самая влиятельная из всех банд в Москве и Подмосковье. Про них говорили, что они мародеры, каких свет не видывал. Воры и убийцы, на самом деле, но очень влиятельные.

Я знала, что попасть к нему в банду и стать его человеком – это что-то невозможное. В Куполе часто говорили о Бесте и хорошо знали о делах его банды – всё потому что поместье, где он жил, находилось под Звенигородом, совсем недалеко от нас. Ходили слухи, что он когда-то хотел занять усадьбу Введенское, где ныне расположен наш Купол, и что его планам не суждено было сбыться, так как обойти защиту довоенного проекта мог только Михаил Соболев, как он собственно и сделал, приведя своих людей в Введенское.

Винт схватил меня за плечи и притянул к себе. Он склонил голову и начал хлопать руками по моей одежде, пытаясь найти какое-либо оружие. Я же понимала, что если я сейчас что-нибудь не придумаю, то моя песенка будет спета, потому что Бест, если это, конечно, тот самый Бест, точно не будет со мной церемониться. Нет, он – нет.

Конечно, у меня не так много способов выбраться из капкана, в который я угодила, но если я ничего не предприму, мои останки навсегда будут похоронены в этом здании, и никто даже не узнает, что со мной случилось.

Мысли вихрем вертелись в моей голове, пока страх возрастал наравне с уверенностью. Если умирать, то, как герой, решила я, собирая в себе всю смелость, какая только была у меня. Поймав момент, я подавила в себе дрожь и со всей силы двинула коленом Винту в склонённую голову. Он взвыл от боли и отшатнулся, схватившись за лоб. Я, не отступая, ударила его ногой в живот, да так, что парень вскрикнул и отлетел назад на пару шагов. Что ж, не зря нас Мартынов гонял на приёмах по рукопашному бою в Адвеге.

Винт рухнул на пол, и Рица отреагировала почти мгновенно. Она обернулась и в тот момент, когда я отшатнулась к дверному проёму, выстрелила в пол возле моих ботинок. От неожиданности я упала на спину, что безрезультатно завершило мою попытку спастись. Рица и Винт мгновенно схватили меня. Скрутив мне руки, Винт отбросил меня к дальней стене комнаты.

– Что с её вещами? – спросил он, возвращаясь к Рице. Она зло сверкнула взглядом в мою сторону, затем отдала Винту мой рюкзак и пистолет.

– Оставь здесь. Босс будет решать, что делать с её барахлом и оружием. Я пойду, сбегаю за ним.

Рица покинула комнату, а Винт остался дежурить возле двери. Он кинул на пол мой рюкзак и резким движением пихнул в него мой пистолет, затем он достал из кармана заляпанную пачку сигарет и закурил. Я же стояла у стены, боясь пошевелиться. Мне совсем не хотелось привлекать к себе ни малейшего внимания. Спустя минуту, едва-едва держась на ногах, я закрыла глаза – мне надо смириться с тем, что возможно мой конец совсем близок. Но даже если так, надежда всё же умирает последней. Господи, помоги мне…

***

Дверь со скрежетом открылась, и я в коротком испуге дёрнулась в сторону, однако уже через секунду застыла, вжимаясь в стену сильнее прежнего. В помещение вошёл высокий человек, одетый в тяжёлый плащ из черной кожи. Его голову покрывал капюшон, и я не видела его лица. Дверь почти сразу снова затворилась, неприятно громыхнув. Ветер, который я успела услышать, пока человек входил в помещение, снова утонул в страшной тишине. Я молилась, понимая, что возможно это последние минуты моей жизни.

В комнате, где я была взята в плен ненормальными убийцами, единственным источником света по-прежнему были лишь два свечных огарка, тающих на кривых керамических осколках. И в этой страшной и таинственной полутьме, образ пришедшего незнакомца казался мне особо зловещим. Должно быть, этим незнакомцем и был Бест. Я внимательнее пригляделась к нему. По-моему, в жизни он ещё страшнее, чем в историях про него.

– Ну? – с невозмутимым спокойствием спросил незнакомец. У него был низкий голос с хрипотцой. – Надеюсь, что у вас есть веская причина на то, чтобы отрывать меня от работы. В чём дело?

Бест был надменен и властен, но это меня как раз и не удивило. А вот какой ужас он вселял в меня – это просто уму непостижимо.

– Босс, тут девчонка… – шмыгая и вытирая нос рукой, произнес Винт. – Она из Адвеги, представляете?… Изловили мы её. Ничего особенного, но…

– Ничего особенного, но всё же она умудрилась прострелить плечо Крысе и разбить тебе лоб, – глядя на парня, фыркнул Бест. Его голос сочился ледяным ядом презрения. – И чему я вас только учу? Неужели то, что я вчера казнил Рэддора, отрубив ему башку за его безделье и наглость, не образумило вас ни на йоту?

Я сжалась. Кровь, казалось, вымерзла в моих жилах. Мой конец и правда близок и, более того, он будет ужасен. Господи, дай же мне сил вынести всё это!…

– Простите, босс, мы… – начал оправдываться парень, взволнованно сцепляя руки замочком и опуская лицо. – Не подумали, что… В общем…

Сейчас Винт был похож на провинившегося школьника. В сложившейся вокруг обстановке его вид казался особенно глупым. Бест со сдержанным раздражением взмахнул рукой.

– Оставь нас, – рявкнул он. – Иди, возьми Нору и Каена и отправляйтесь на охрану западной границы. Сегодня там слишком тихо – это не к добру.

Парень ушёл. Дверь в очередной раз громыхнула, закрываясь, и я подумала, что в эти секунды я больше всего на свете хотела бы, чтобы она громыхнула за моей спиной, выпустив меня под небо. Некоторое время в комнате был слышен лишь шелест осыпающегося песка и скрип старых балок.

Я сжалась, когда Бест двинулся ко мне. Он шёл нарочито медленным шагом, и его фигура колебалась в отблесках свечного пламени. Эта страшная властность – жестокая, острая, словно бы металлическая, буквально светилась в его льдистых глазах. Бест подошел достаточно близко, чтобы я теперь смогла увидеть его лицо. Он был красив. У него были густые темные брови, тонкие губы и циничная усмешка. Прядки довольно длинных волос чернели, касаясь скул его сурового лица.

Он был красив, даже несмотря на то, что его лицо было изуродовано глубоким кривым шрамом. Я смотрела на Беста, затаив дыхание – с одной стороны я была до ужаса напугана, с другой – восхищена его внушающим величием. Бест в свою очередь со сдержанным вниманием скользил по мне изучающим взглядом. Он не скрывал своего интереса. Его глаза были полуприкрыты, а на губах играла лёгкая улыбка.

Я вдруг обратила внимание, что мародёр всматривался в моё лицо так, словно бы я была не кем-то там из леса, а тем, кого он когда-то очень хорошо знал и вот теперь, спустя много лет, наконец-то встретил. Не знаю, почему он с таким вниманием рассматривал моё лицо, но в эти секунды мне казалось, что он смотрит совсем не на меня.

Мужчина протянул ко мне руку, и я испуганно дёрнулась, отворачиваясь.

– Не бойся, – сказал Бест, схватив меня за подбородок и поворачивая моё лицо к себе. – Тебя никто не тронет. Обещаю.

Наши взгляды встретились, и я совсем потерялась его в пронзительных глазах. Я почти не дышала. Замерла, словно птичка в руках охотника. И чего же мне ждать?…

– Как твоё имя, дитя? – хрипло спросил Бест.

Я подумала, что не смогу ответить из-за кома в горле, но мне всё же удалось.

– Маша…

Красивые губы Беста растянулись в сладкой улыбке.

– Мария, – с удовольствием произнёс он, чуть склоняя голову. Бест нахмурился, опуская руку ниже, к шее, и касаясь моей татуировки с гербом подземного города. – Значит, ты действительно из Адвеги. Так зачем же тебе вздумалось покидать свой дом?

Бест едва заметно усмехнулся, убирая руку и продолжая прожигать меня взглядом. Я склонила голову, опуская лицо. Я всегда знала, что мне на руку не сыграет то, что у меня на шее выжгли эту дурацкую татуировку. Но есть ли сейчас смысл скрывать что-нибудь? Я ничего не потеряю, я и так уже в ловушке.

– Адвега – не мой дом, – сказала я тихо, но твёрдо. – Последние пять лет меня лечили там от радиационной аллергии, но я совсем не оттуда.

– Тогда откуда ты?

– Из Купола, – надтреснутым голосом произнесла я, вскидывая взгляд на мужчину.

Он удивленно приподнял брови, вглядываясь в моё лицо. Интерес в его глазах стал ярче.

– Как интересно, – прошептал он. – Так значит мы с тобой соседи, Мари.

Бест повернул голову, глядя на колыхающееся пламя двух догорающих свечей. У него был красивый профиль.

– Вы убьёте меня? – сипло спросила я, когда молчание слишком затянулось.

Бест снова посмотрел на меня и через секунду отрицательно качнул головой.

– Нет. – Он говорил так уверенно, что у меня отлегло от сердца. – Я отпущу тебя.

Моё радостное ошеломление мигом смешалось с едкой подозрительностью.

– Отпустите? – с сомнением переспросила я.

– Да. Отпущу, Мари. – Бест медленно направился к двери. Дойдя до неё, он повернулся ко мне и добавил: – Подойди ко мне.

Я не сразу решилась. Две секунды думала, стоит ли, но в очередной раз осознав, что у меня нет выбора, еле-еле отлепилась от стены и поковыляла вперёд. Каждый шаг давался мне неимоверно сложно. Как только я приблизилась, Бест приказал мне мягким, но властным голосом:

– Дай мне руку. – Я смутилась, испугавшись, но заметив моё замешательство, Бест лишь тонко улыбнулся. – Тебе не стоит меня так бояться.

Я протянула дрожащую руку к руке Беста. Он схватил меня так неожиданно, что я едва не вскрикнула. В одно мгновение Бест достал что-то из кармана и с силой припечатал мне к внутренней стороне запястья. Я чувствовала ребристую металлическую поверхность – гладкую, но страшно холодную. Это была «вечная» печать. Металлическая печатка с нестирающимися чернилами – драгоценность, можно сказать, за которой ещё десять лет назад охотились больше, чем за зубными щетками, когда один из коллекционеров назначил за неё баснословную стоимость.

Уже через секунду мародёр отпустил мою руку и убрал печать. Я в ужасе посмотрела на своё запястье: черные узоры вились цветком на моей коже вокруг имени Беста. Ну, вот, теперь у меня ещё и на правой руке будет татуировка. Даже не знаю, какими неприятностями она мне грозит.

– Что это? – тихо спросила я.

– Мой знак, – ответил мужчина. Он аккуратно провел пальцами по моему запястью, затем снова коснулся моего подбородка, заставляя меня поднять на него взгляд. – Он поможет тебе, Мари. А теперь… Теперь иди, тебе пора.

Бест отвёл руку от моего лица и указал мне в сторону двери. Я посмотрела в его светло-серые глаза, и поняла, что если это всё не злая шутка и не страшная игра, то это мой шанс. Была не была. Кинувшись вперёд, я подобрала свой рюкзак и, закинув его на плечо, бросилась к двери. Открыв её, я выскочила на улицу, после чего стремительно кинулась в сторону леса.

ГЛАВА 5

Времени обдумывать произошедшее не было. Я, сломя голову, бежала к шлагбауму по рыхлой земле, перепрыгивая через канавы и груды мусора. Добравшись до шлагбаума, я стремглав проскочила под ним и незамедлительно рванула вперёд, в самую гущу леса. Я бежала по склону, засыпанному хвойными иголками, виляла между деревьев, перекатывалась через ребристые камни. В темноте ни черта не было видно и, в конце концов, я упала, пытаясь взобраться по склону оврага. Я растянулась на животе и теперь лежала, упираясь лбом себе в руку. Время затянулось.

До меня доносилось стрекотание насекомых, то усиливающееся, то утопающее в шуме деревьев. Ветер завывал где-то в глуши, проносился над ковром сухих листьев и иголок и взмывал вверх, к тёмно-синему бархату неба. Я не помню, сколько времени я пролежала на земле, когда, наконец, поняла, что за мной никто не гонится. Кажется, прошло не меньше четверти часа, может быть и больше. Перевернувшись на спину, я закашлялась. Мои воспалённые глаза мгновенно заполнили слёзы, тугой ком снова сжался в горле, а в груди застыл надрывной плач. Я плакала от счастья. От ужаса пережитого и от счастья, что я спаслась. Слава Богу!…

Мой конец мог быть страшен, мог даже настать уже сейчас, но нет, нет, я спаслась. Кто бы мог подумать… Я закрыла глаза. Видимо, для чего-то я ещё нужна Богу в этом мире. И раз так, то я должна идти дальше и не опускать рук, участвуя в этой битве. Ибо тот, кто сражается – не будет сражен.

Господи, дай мне только сил!…

Глядя на ночную синеву неба, усыпанную колючками звёзд, я подумала о Бесте. С самого детства я столько слышала о том, какой он жестокий убийца и страшный человек, в опасной близости живущий от стен Купола, а теперь, когда я попала к нему в ловушку, он просто отпустил меня.

Кинув взгляд на запястье правой руки, я задумалась. Почему же он решил помочь мне? Да и помог ли, оставив мне свой знак? Я верила, что помог. Я не могла себя убедить в обратном, наверное, потому что он не просто оставил меня в живых, а ещё и отпустил.

Но, как бы там ни было, теперь я должна идти дальше. Сейчас мне надо как можно быстрее вернуться обратно на дорогу, чтобы ненароком не наткнуться на жителей этих лесов. Например, на ястровых, встреча с которыми уж точно закончится для меня очень печально. В общем, ждать больше нельзя. С этой мыслью я поднялась с земли, подхватила рюкзак и, убедившись, что ничего не забыла, направилась через лес в сторону дороги.

***

До города я ковыляла не меньше сорока минут. Мои ноги, ладони и плечи болели так, словно в них всадили раскаленные арматуры. Я очень устала. Мне хотелось пить, и есть тоже, но я не могла позволить себе остановиться даже на минуту, продолжая методично идти по просеке, через которую меня вела дорога. Бетон и куски асфальта крошились под моими ногами, ветер свистел в ушах, песок и пыль мешались со слюной.

Мне казалось, что впереди я вижу россыпь огней. Кажется мне это или нет? Вскинув тяжёлую голову, я увидела, что приблизилась к Тверскому. Сон пропал в одно мгновение, и я замерла на месте: передо мной высилась стена, выстроенная из кирпича, камня и железа; ей был обнесён весь Тверской. Поверху стены через каждый метр горели старые фонари, мимо которых ежеминутно прохаживались вооруженные люди.

Город был хорошо укреплён. Я прищурила глаза: у открытой калитки, прорезанной в больших воротах, раскуривал сигарету один из караульных. Это был высокий мужчина с чёрной банданой, повязанной на голове. Мужчина был одет в пропылённый тёмно-зелёный камуфляж, старые берцы и кожаную куртку.

Возле городских ворот крутилось несколько человек. Кто-то молча ходил из стороны в сторону, кто-то разговаривал о чём-то с товарищем. Дряхлый старик, сидящий у подножия стены, зачерпывал трясущейся рукой монеты из маленького мешка, пересчитывал их и кидал в жестяную банку. Недалеко от старика стоял сгорбленный странник, закутанный в выцветший плед. Он жевал травинку, кривя широкий рот, пока вокруг него, радостно потявкивая, нарезала круги лохматая собака. Я с немалым волнением, даже с каким-то благоговейным страхом наблюдала за обстановкой вокруг. Впечатления смешались. С одной стороны, я чувствовала страшное отчуждение – кажется, я всё же слишком долго жила в закрытом городе под землей. С другой – Боже мой, как же я скучала по миру под небом, по этому воздуху, по людям, живущим здесь, по городам этих вольных земель…

Я снова посмотрела на караульного, дежурившего у ворот. Он не обращал на меня ровно никакого внимания, лишь щурил блестящие глаза и посматривал в сторону копошащихся у стен города людей. Весьма надеясь на то, что мой вид не вызывал никаких подозрений и намёков на угрозу, я медленно направилась к городским воротам.

Недалеко от въезда в Тверской мужики собирали в путь свой торговый караван. Я во все глаза смотрела на низкорослых облезлых лошадей, что фыркали и топтались на месте, запряженные в покрытую брезентом телегу. Возле телеги крутились два караванщика: они подхватывали с земли ящики из рассохшегося дерева, пыльные мешки и пакеты, а затем грузили их в повозку. Один из караванщиков, невысокий худой мужичок с густыми усами и въедливыми глазками, внезапно остановился и что-то раздраженно гаркнул. Через мгновение из-под тележного брезента показалась голова мальчишки лет двенадцати. Угрожающий жест мужичка заставил веснушчатое, испачканное в пыли лицо мальчугана недовольно скривиться. Пацан что-то буркнул и через мгновение снова исчез под брезентом. Я отвела взгляд в сторону. К каравану приближался крепкий мужчина в боевой броне из кожи и металла, закреплённой поверх старой одежды. Судя по всему, это был наёмник. Мужчина не спеша семенил к повозке караванщиков, насвистывая какую-то незнакомую мне мелодию. В такт своей музыке, наёмник постукивал пальцами по автомату, что висел у него на груди на старом ремне.

Большего я заметить не успела. Меня отвлекли.

– Эй, детка-конфетка, ты это куда собралась? – проговорил голос у меня над ухом.

Мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть хмурое обветренное лицо караульного, что стоял у калитки. Караульный – рослый, весьма крепкий мужчина – выглядел довольно сурово, пристально вглядываясь в моё лицо.

– Добрый вечер, – пробормотала я, скользнув взглядом по тяжёлой руке привратника, поддерживающей ремень с автоматом Калашникова. – Я бы хотела пройти в город.

Я волновалась и сильно. В конце концов, если я сейчас не попаду в Тверской, то мне придется всю ночь сидеть под стенами города рядом с тем стариком, звенящим монетами.

– Все бы хотели.

Мужчина усталым взглядом провожал отбывающий караван. Я же молчала, мучаясь от нахлынувшего отчаяния: ну, что мне ему сказать-то?

– Пожалуйста, мне очень надо попасть в город, – проныла я, дрожа от порывов остывшего ветра. – Я не собираюсь никому причинять вред… Прошу Вас!

Караульный усмехнулся. Качая головой, он смерил меня внимательным взглядом. По его кривой ухмылке я догадалась, что он не воспринимает меня за угрозу. Напротив, его скорее веселил мой вид. И хоть лицо караульного было суровым, в его взгляде я заметила тёплый огонёк.

– Знаешь, сколько вас тут таких ходит? – пробормотал мужчина. – А мне за всех отвечать.

Мой тяжелый вздох утонул в холодном свисте ветра.

– Представляю…

Я опустила глаза. Сил совсем не было, я еле-еле держалась на ногах.

– Мдаа, – протянул мужчина, снова окинув меня взглядом. – Даже как-то неудобно посылать тебя куда подальше, уж очень видок у тебя несчастный.

Услышав его слова, я едва утаила ликующую улыбку – кажется, у меня всё-таки есть надежда на ночлег за стенами Тверского.

– Буду Вам очень благодарна, если… – начала было я, но не успела договорить, заметив, как лицо моего собеседника вытянулось от удивления.

– Вот это да, – выдохнул он, указав пальцем на татуировку у меня на шее. – Так ты из Адвеги, малышка? Надо же! Давненько я не видел ребят из-под камня.

Я по привычке хлопнула по шее быстрым, неловким движением.

– Да, я как раз оттуда.

Я подавила тяжелый вздох.

– Только выбралась, небось? – Караульный чуть сощурил глаза, продолжая рассматривать меня. – Нелегким был путь, а?

– Легким его точно не назовёшь.

Мужчина сделал короткую затяжку, сжав окурок в грязных пальцах. Он выпустил серый дым через нос и поцокал языком.

– Ну, ничего, таких видали. – Он усмехнулся, обнажая неровные пожелтевшие зубы. – Впущу я тебя, не переживай. У нас быстро отогреешься.

– Спасибо Вам большое, – поблагодарила я, не удержав улыбку.

Караульный ничего не сказал, выкинул окурок, сверкнувший в темени рыжим огоньком, и тяжело вздохнул.

– Но как бы там ни было, я обязан проверить тебя, – буркнул мужчина, почесав подбородок.

Он въедливо смотрел на меня, пока я растерянно переминалась с ноги на ногу.

– И в чём заключается проверка? – взволнованно спросила я.

Я рассчитывала, что караульный захочет осмотреть мой рюкзак на предмет чего-нибудь опасного, но я ошиблась.

– Вытяни руки, – просто сказал привратник.

На несколько секунд я тупо застыла на месте, не понимая, зачем мне сейчас вытягивать руки.

– Ну? – сверкнув глазами, рявкнул караульный.

Я резко вскинула руки перед собой. Ослабевшие пальцы подрагивали и казались белыми в ночной темени. Пронаблюдав в течение нескольких секунд за моими руками, мужчина кивнул.

– Хорошо, – буркнул он.

Я с облегчением опустила руки, так и не поняв, в чём именно заключалась проверка.

– Жетоны-то хоть есть у тебя? – спросил мужчина, насупившись.

– Э… – опешила я, пытаясь сообразить, что имеет ввиду караульный. – Жетоны?…

Мужчина на секунду закатил глаза.

– Метрошные жетоны, – прохрипел он, но сразу же отмахнулся. – Ясно. Денег у тебя нет.

– А, – почесав висок, рассеяно отозвалась я. – Нет, денег нет…

Я почувствовала себя круглой идиоткой. Как можно было забыть, что уже двадцать один год деньгами на мёртвых землях считались жетоны Московского метрополитена. Ну, Маша!…

– Тогда так, – сказал часовой, указав большим пальцем себе за спину. – Когда окажешься за воротами, иди по основной улице через весь город, до самого конца. Там будет приют. «Уголок у очага» называется. Короче, местный бомжатник. – Караульный прикрыл глаза. – Приют бесплатный только для наших бездомных, но только что прибывшим нуждающимся они дают койку на одну ночь, могут со скрипом даже на две дать, правда, только если места есть. Там они тебе и жрачку бесплатную дадут, если лишняя есть у них. – Караульный, щуря глаза, едва заметно пожал крепкими плечами. – В городе есть врач, торговцы, если надо. Мартина из приюта подскажет тебе что и где. По поводу денег… то есть жетонов. – Мужчина сурово посмотрел на меня, сложив руки на груди. – Мой тебе совет: поутру продай всё, что сможешь продать в местных магазинах. Без жетонов тебе придется туго.

– Поняла, – пролепетала я, пытаясь осознать, отложилось ли в моей голове хоть что-нибудь из услышанного в эту минуту. – Благодарю за помощь…

Взгляд караульного вдруг похолодел.

– И главное, деточка, очень не советую близко подходить к Майорану и его клубу. Лучше вообще обходи стороной западную часть города. – Мужчина коротко кивнул в сторону ворот. – А теперь всё. Бывай.

Не медля, я подошла к маленькой калитке, с правого края врезанной в городские ворота. Обернувшись, я кинула взгляд на отдыхающий под покровом летней ночи лес, затем схватилась за ржавую ручку и толкнула дверь.

***

Оказавшись в Тверском, я тут же попала в его плен: в плен необыкновенного и неизведанного мной уголка целого мира, живущего своей жизнью. Тверской был первым маленьким городом-миром, в который я попала после всех лет, проведенных за стенами Адвеги. Конечно же, я не могла сравнить его с моим живым и прекрасным Куполом – Тверской был куда меньше и мрачнее. Он был другим… Особенным по-своему.

Я шла по широкой улице, по дороге кое-как присыпанной щебенкой. Город был наполнен запахами мокрых псин, стоковых вод, металла и гнили. Иногда откуда-то веяло сухой травой, плесенью и жареным мясом. От запаха еды меня немного шатало – я слишком давно ничего не ела. Вокруг меня сверкало множество огней – окна, старые лампы, фонарики. Паутины узких и широких улиц растянулась среди богатых коттеджей довоенной эпохи и советских пятиэтажек из серого кирпича. Среди них взгляду также встречались торговые помещения с большими стеклянными окнами, проржавевшие ларьки, какие-то склады.

Район старых бараков и самодельных построек, куда я направлялась, начинался ближе к городским окраинам, где у самых стен были распаханы небольшие поля-огородики. Там же, у границ города разрослись маленькие рощицы и дикие садики.

Мой взгляд скользнул по покосившемуся крыльцу, застеленному рваной тряпкой. Крыльцо прилегало к кривому домику с заколоченными окнами. Возле ступенек, на маленькой лужайке с редкой травой я увидела пасущихся коз. Я удивленно застыла на месте, разглядывая двух исхудалых, покрытых жидкой белой шерстью копытных. Они, кряхтя, щипали полусухую траву, покачивая узкими мордами. Из их плоских голов росли толстые крепкие рога. Как мне было удивительно и интересно снова видеть этих животных. В детстве я уже видела домашний скот в Куполе. Козы паслись на лугах у нашего озера, и мы часто с ребятами подкармливали их.

– Чего уставилась? Скотину никогда не видела? – послышался голос откуда-то слева.

Я удивленно обернулась. Передо мной стоял молодой парень, едва ли старше меня. Его светлая кожа была покрыта рытвинами, тонкие брови темнели над бесцветными глазами, а неровно остриженные волосы растрепались от ветра. Парень был одет в грязную белую футболку и длинные матерчатые штаны. В руках он сжимал гнутое ведро.

Я молча таращилась на этого типа, не зная, что сказать. Я бы, конечно, хотела как-нибудь отбрить его, но слишком устала для всего этого. Ещё больше нахмурившись, парень с присвистом покрутил у виска и пошёл по направлению к козам.

Тоже мне. Отвернувшись, я продолжила на негнущихся ногах ковылять по колее, отметив, что улица, по которой я шла, заметно сузилась. Я поднималась всё выше и выше, тяжело дыша и стирая липкий пот со лба. Колени страшно ныли, ступни, казалось, налились свинцом. Как же мне хотелось просто лечь и заснуть. Даже голод не шёл ни в какое сравнение с желанием выспаться. Через четверть часа уже пересекла несколько хлипких мостков, что были проложены над глубокими, почти безводными канавами, затем прошла через небольшую рощицу, где туда-сюда сновали люди и караульные с фонарями и, наконец, вышла в район окраин.

Приютом оказался невысокий двухэтажный домик из кирпича, что стоял в конце улицы прямо у высокой городской стены. Над кривым навесом, покрывающим крыльцо домика, крепилась доска, где белыми буквами была выписано: «Уголок у очага. Приют для бездомных».

Я огляделась. Вокруг здания приюта кренились старые бараки и ветхие деревянные сараи. Людей в округе было мало. Лишь изредка из неаккуратных построек мог выглянуть кто-то побитый, замерзший, с виду очень несчастный. У исписанных краской стен с ноги на ногу переминались закутанные в лохмотья нищие. Их большие глаза болезненно горели на костлявых лицах. Я снова вернулась взглядом к зданию приюта. Старая зелёная дверь, к которой я направлялась, была приоткрыта. Поднявшись по скрипучей кривенькой лестнице, я осторожно заглянула внутрь. Меня обдало мягким теплом. Прищурив глаза, я с удовольствием услышала запах готовящейся еды.

– Ты заходи, заходи, – дрожащим голосом сказала мне появившаяся передо мной пожилая женщина, щуря низкопосаженные глаза. – Не закрывай дверь до конца.

Я кивнула и прошла в уютное, довольно чистое помещение. Узкий коридорчик вёл в просторную комнату, где у стен, обклеенных выцветшими обоями, стояли стеллажи с предметами утвари, посудой и всякой полезной всячиной. Большие платяные шкафы были сдвинуты в углу. В глубоких креслах сидели бледные, уставшие люди, укутанные пледами и одеялами. Двухъярусные и одноярусные кровати стояли везде, где только можно было их впихнуть. Даже в лестничном пролёте, ведущем на второй этаж.

– Здравствуйте, – отозвалась я, обратившись к пожилой женщине, которая впустила меня в приют.

Бабуля поправила проеденную молью накидку на плечах и улыбнулась мне. Она выглядела доброжелательно, но очень устало. Её седые волосы, собранные в пучок на затылке, отливали серебром.

– Добро пожаловать в нашу скромную обитель, – сказала женщина. Она коснулась теплой рукой моего запястья. – Ты замёрзла. Пойдём, погреешься немного. Как тебя зовут?

– Маша, – просто ответила я, немного растерявшись.

– Зови меня Мартиной, – сказала бабуля. Она взяла меня за руку и повела за собой. – У нас тут приют для бездомных. Но, к сожалению, мест для всех не хватает. В Тверском и своих бездомных-сторожил очень много. Они ждут, пока для них выделят свой угол в городе. Приезжих в последнее время тоже хватает, а мы не отказываем нуждающимся.… Ты сегодня пришла, так ведь?

– Да, только что, – отозвалась я.

Мартина остановилась, затем повернулась ко мне. Её взгляд скользнул по татуировке на моей шее.

– Значит, ты из Адвеги, малышка, – скорее больше утверждая, чем спрашивая, сказала женщина. В её голосе не было даже намека на удивление. – Давненько я оттуда никого не встречала. Ну, скажи мне, там всё так же плохо, как и раньше?

– О, я… – мне не удалось сдержать довольную улыбку: первый раз я могла свободно сказать кому-то своё мнение о жизни в подземном городе. – Я, честно говоря, не знаю, насколько плохо там было раньше, но сейчас там просто ужасно.

Мартина весело рассмеялась, затем слабо похлопала меня по плечу.

– Это меня совсем не удивляет, – прокряхтела она. – Ну, идём, идём…

Женщина повела меня дальше. Пройдя через большую комнату, мы вышли в полутёмный коридор.

– Ты мне нравишься, Машенька, мне бы очень хотелось дать тебе приют хотя бы на пару часов, но сегодня здесь всё забито до отказа – яблоку упасть негде. – Старуха остановилась перед узкой дверью в конце коридора и грустно посмотрела на меня. – Но насколько я помню, на кухне ещё осталось кое-что из съестного. Иди, Гоша тебя накормит. Отдохнёшь хотя бы полчаса.

– Большое спасибо, – сказала я, стараясь скрыть досаду.

– Мне жаль, что я не могу предложить тебе ночлег, малышка. – Мартина улыбнулась мне, коснувшись моего запястья старческой рукой. – Не уверена, что это лучший вариант, но попробуй заглянуть в старую кофейню на северо-востоке города. Она там на самой окраине. Старая карга Рюмочница держит там свою забегаловку в подвале пятиэтажки. Она иногда пускает путников на ночлег в кладовую, хотя и со скрипом.