Текст книги "Книга ВПН (СИ)"

Автор книги: Злата Косолапова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Купол готовился к ночи. К той первой ночи, которую я проведу за его границами. Я снова вытерла подступившие слёзы.

– Эй, птица, ты уже уезжаешь?

Я обернулась, наткнувшись на серьёзный взгляд Антона Крэйнера. Крэйн, как мы его все называли, стоял в тени на дороге, понуро наблюдая за мной. В его проницательных светло-зелёных глазах блестел холод, и томилась некоторая печаль. Крэйн был одет в джинсы и серую ветровку. Его красно-каштановые волосы торчали из-под вязаной шапки, которую он очень любил носить холодными вечерами. Я опустила взгляд, начиная краснеть. Каким же красивым он был, мой Антон…

– Да, уже совсем скоро, – ответила я тихо.

Крэйн был племянником архонта нашего Купола, Михаила Георгиевича Соболева. Антон был старше меня. Ему было уже шестнадцать. А ещё Антон был моим самым лучшим другом. Тем не менее, несмотря на то, что я была в него влюблена, как и большая часть девчонок Купола, он меня совсем не замечал. Ну, в том смысле, что он просто дружил со мной. Крэйн с детства всё время таскал меня за собой, и большую часть времени я проводила с ним и с Женькой, двоюродной сестрой Антона и моей лучшей подругой. Своих подружек Антон, к моему счастью, в нашу компанию не приглашал. Впрочем, подружки у Крэйна частенько менялись, а мы, его друзья, неизменно оставались на своих местах рядом с ним. В общем, я с малых лет всё время бегала с мальчишками-друзьями Крэйна, играя вместе с ними в войну, казаки-разбойники, прятки, салки и прочие игры. Мне это очень нравилось, и я была счастлива, что у меня есть такие замечательные друзья. Женька, двоюродная сестра Антона, была моей единственной подругой. С другими девчонками из Купола я почти никогда своё время не проводила. Да они меня и не слишком-то любили. В основном, из-за Антона. Просто девочки завидовали мне из-за того, что мы с ним всё время общаемся. Женьку они, правда, тоже не любили, но и слова плохого толком про неё сказать не могли: побаивались из-за того, что она была дочкой архонта.

Снова отвлекаясь от мыслей, я проследила за тем, как насупившийся Антон прошлёпал по влажной грязи резиновыми подошвами сапог и сел на лавку рядом со мной.

Некоторое время я все ещё продолжала украдкой плакать, поджимая губы и хлюпая носом, Антон же молча наблюдал за дождевыми каплями, звонко ударяющимися о воду фонтанного резервуара.

– Я не хочу ехать в этот подземный город, – пожаловалась я.

– Я знаю, птица, – сказал Антон мрачно. – Но тебе нельзя оставаться здесь. Ты же можешь ещё сильнее заболеть, если не поедешь в Адвегу.

Я заревела. Антон немного помолчал, затем нахмурился и, глядя на меня, добавил:

– Не плачь, Орлова, – твёрдо сказал он. – Тебе нужно быть сильной. Я знаю, что всё это не просто, но тебе надо набраться терпения. Ты вылечишься и вернёшься сюда. Мы все будем ждать тебя.

– Спасибо тебе, Антон, – прошептала я, едва в силах игнорировать саднящую боль в груди.

Крэйн тепло улыбнулся мне, и я отвела взгляд, растерявшись.

– Я буду скучать по тебе, Машка.

– Я тоже буду скучать по тебе, Антон… – тихо добавила я, смущенно улыбаясь ему в ответ.

– Эй, Крэйн, долго тебя ждать ещё? – спросил кто-то обиженным тоном со стороны густой рощицы, темнеющей за нашими спинами.

Я вытянула шею, чтобы разглядеть, кто там пришел. Это был Витя. Светловолосый мальчик плотного телосложения и весьма задиристого характера. Из большинства городских ребят он уважал только Крэйна, что, собственно, было не так уж и удивительно.

– Да иду я, – раздраженно буркнул Антон в сторону Вити. – Уже пять минут подождать не можете? Сейчас буду. – Крэйн обернулся и посмотрел на меня, не скрывая тоски. Ему было тяжело со мной прощаться, и я хорошо понимала его – мне было так невыносимо это прощание, что я едва-едва держалась. – Мне надо идти, птица. Держись там. Я буду ждать твоего возвращения.

Я не успела ничего сказать.

Антон ушёл, а я всё сидела на лавке и смотрела ему вслед, ощущая страшную подавленность. Услышав чьи-то шаги, я обернулась и увидела подходящего ко мне отца. Папа был одет в синий дорожный плащ, за его спиной виднелся большой рюкзак. Выглядел мой отец бледным и обеспокоенным.

– Солнышко, нам пора. – Подойдя ко мне, папа обнял меня за плечи и поцеловал в лоб. – Нас уже ждут…

***

Я вздрогнула, отвлекаясь от воспоминаний. Прикрыв глаза, я скорее на автомате коснулась места на шее под левым ухом, где два года назад мне, как и всем жителям Адвеги, сделали татуировку. Я мысленно содрогнулась, вспоминая ужасную боль, которую мне пришлось терпеть в те минуты, когда мне на коже тонким лазером выжигали герб подземного города.

– …И ты представляешь, я всё-таки упросила отца помочь нам с украшениями. Теперь всё выглядит просто шикарно. Ребята уже сказали мне, что им всё очень понравилось, – радостно тараторила Настя Сухонина.

Эх, мне бы её беззаботность!…

Я скосила взгляд в сторону подруги, и тут же почувствовала легкий укол зависти. Сегодня Настя просто сияла в своём алом платье из легкой ткани. Впрочем, она бы и в самом скромном наряде выглядела не менее прекрасно. Уж чего таить, моя подруга относилась к такому типу девушек, про которых можно было с твёрдой уверенностью сказать «красивая».

На смуглом личике Насти большие глаза светились, словно два янтаря, а на её чувственных губках играла мягкая улыбка. Свои длинные тёмно-коричневые волосы, которые Настя обычно собирала в высокий хвост, сегодня она уложила в высокую прическу. Помимо прочей красоты, у девушки была очень изящная фигурка, а ещё запястья – тонкие, словно у фарфоровой статуэтки.

Я была очень несуразной по сравнению с подругой: худая и бледная брюнетка с узким лицом и острым носом. Лицо у меня было обычное, на любителя, телосложение худощавое, рост – самый средний из всех средних.

Волосы я всегда стригла в стиле «гаврош». Они были не слишком-то короткими, но и совсем недлинными. В общем, той самой длины, которая исключала лишнюю возню, так как здесь, в Адвеге, этой вознёй уж точно заниматься было некому. В общем, по сути, я была самой обычной серой мышкой. Пожалуй, самой красивой чертой в моей внешности были глаза – голубые, как у моей мамы.

– Да, зал украшен очень красиво, – ответила я растерянно. – Ты молодец…

Я улыбнулась Насте как можно бодрее и в очередной раз подумала, что была всё же некоторая ирония в том, что моей лучшей и единственной подругой в Адвеге была дочь Сергея Сухонина.

Даже учитывая всю ненависть Сергея ко мне и к моему отцу, когда я оказалась в Адвеге, Настя, как самый настоящий дипломат, первая подошла ко мне знакомиться. Мы сразу же с ней подружились, а через некоторое время и вовсе стали лучшими подругами. Вот такой вот сюрприз для Сухонина.

Я вздохнула и скользнула скучающим взглядом по залу, так чудесно украшенному цветными гирляндами, змейками сверкающих лент и воздушными шарами.

Вечеринка была в самом разгаре. Музыка не утихала, веселье гремело, а смех звенел, словно разбивающееся стекло. Несмотря на это, я только и ждала момента, когда можно будет, наконец, покинуть гнетущее меня празднество и вернуться к себе в комнату. Признаться, я ужасно не любила все эти танцевально-развлекательные мероприятия, и с удовольствием избежала бы сегодняшнего «развлекалова», но, к моему огромному сожалению, пропуск собственного выпускного вечера грозил мне серьёзным выговором со стороны архонта. Единственное, что грело меня в этот час, так это мысль, о том, что моё обучение в школе Адвеги наконец-то окончательно завершилось.

И, кстати, судя по всему, эта мысль грела не только меня. Сегодня многие из тех, с кем я училась, решили оторваться на полную катушку. Например, девочки, пришедшие на праздник в пёстрых платьях, едва прикрывающих пятые точки, и теперь с особым энтузиазмом крутящие этими пятыми точками перед всем залом. Впрочем, несколько особ явились на выпускной и вовсе в полупрозрачных платьицах, напоминающих комбинации. Им даже крутить не надо было ничем, раззадоренные мальчики и так охаживали их с особым пристрастием.

– О, нет, – коснувшись моей руки, испуганно прошептала Настя. – Дэн…

Я вздрогнула, ощутив, как в одну секунду меня до дрожи пробивает едкий озноб. В зал вошёл Денис Сухонин – обожаемый сынок архонта Сергея Сухонина и старший брат Насти. К нашему общему с Настей несчастью этому придурку было позволено делать всё, что ему заблагорассудится, и это всё, кроме особо редких случаев, легко сходило ему с рук. Денис был, пожалуй, самым жестоким и самым чудовищным человеком из всех, кого я встречала в своей жизни. Даже его отец рядом с ним казался добрым дядей. Конечно же, на наш выпускной вечер Дэн заявился в своей любимой компании. Это меня не удивляло, он вообще редко появлялся на людях без своей свиты. Цинично улыбаясь и осматривая зал с таким видом, будто он был здесь королём, Сухонин подхватил бутылку пива со столика возле двери и, открыв её, сделал глоток.

Через минуту, начиная дико ржать над кем-то вместе со своими дикарями, он уже успел облапать мимо проходящую красотку из параллельного класса.

Ну, всё, началось.

Эх, а я ведь так надеялась, что Дэн не придет на наш выпускной вечер. Он ведь сам разглагольствовал, что у него есть более важные дела, чем тусовка выпускничков школы, где дрищи и куропатки будут потягивать коктейли из пластиковых стаканчиков.

Вообще-то, Дэн был старше нас, и этот выпускной не имел к нему никакого отношения. Но ему-то было всё равно, чей это праздник – главное, это был вечер, где он мог выпить, повеселиться и кого-нибудь хорошенько взмылить.

И, конечно же, Сухонин-младший был в своем стиле: в белой рубашке с распахнутым воротом, каких-то уж очень узких брюках и элегантных ботинках. Его чёрные волосы были тщательно уложены, а на манжетах сверкали серебряные запонки. Надо сказать, что помимо скверного характера Денис обладал весьма привлекательной внешностью: у него была смуглая кожа, янтарные глаза и красивые густые брови. И, кстати, внешне он был очень похож с сестрой.

Что касается свиты Дениса, то тут лишнего не скажешь: его банда состояла из его злобных и циничных шестёрок, потакающих ему во всех его делах. Прихвостней у Дэна было четверо: Сашка Цветков – занимающий почетное место главной Денисовой шестёрки, сестра Сашки, Ирка – задира, каких поискать, Дима Нильсов или Нильс – мускулистый здоровяк, редко выходящий из спортзала, и Рома Шарапов – высокий тощий парень, который таскался за Дэном и его друзьями, только потому, что он их боялся.

Законы для Дениса и его компании писаны не были, и поэтому эти изверги унижали абсолютно всех, кто им только подворачивался. Даже Настю. У них с братом с детства были ужасные отношения. Про себя мне и говорить нечего: из-за обостренных отношений между нашими семьями я была у Дэна на особом счету.

Меня в очередной раз выкинуло из мыслей, когда у меня над ухом прошелестел циничный голос архонта Адвеги.

– Настя.

Неосознанно съёжившись от страха, я медленно повернула голову. Сегодня Сергей Сухонин был одет в серые брюки и голубую рубашку, на груди у него, как и всегда, серебрился металлический значок в виде щита с аккуратно выведенным на нём названием города.

Увидев отца, моя подруга сразу успокоилась. Её реакция была понятной мне: Сергей был единственной управой на Дениса.

– Добрый вечер, – тихо отозвалась я.

– Добрый вечер, Орлова, – сухо произнёс архонт и снова посмотрел на дочь. – Анастасия, идём за наш стол.

– Да, конечно, я уже иду… – Настя кивнула отцу и повернулась ко мне. – Маш, а ты сейчас куда?

– Наверное, вернусь в комнату. – Я указала в сторону выхода из столовой, затем тихо добавила: – Теперь-то Дэн здесь будет хороводить…

Настя кивнула и, мягко коснувшись моей руки, улыбнулась.

– Ну, давай, будь осторожна, – сказала она мне. – Ещё увидимся.

Подруга махнула мне рукой, а затем вслед за отцом отправилась к большому накрытому столу, красующемуся в середине зала. Я отвернулась от этой картины и, убедившись, что Дэн достаточно далеко от меня, выскользнула из-за стола, где просидела большую часть праздника. Настя, скорее всего, весь оставшийся вечер проведет с отцом, мне же пора вернуться к себе в комнату.

Я как раз шла к выходу из зала, когда меня заметил Спольников. Улыбнувшись мне, он махнул рукой, призывая меня подойти к нему. Андрей был очень симпатичным светловолосым мужчиной с серо-голубыми глазами и доброй улыбкой.

– Ну, как ты, Машка? – спросил Спольников, поправляя свои квадратные очки в чёрной оправе. – Веселишься?

Я кисло улыбнулась.

– Ну да, – ответила я вежливо. – Но, если честно, то я уже немного устала и, наверное, сейчас вернусь в комнату.

Андрей удивленно вскинул брови, но не успел ничего ответить, так как к нам подошёл отлучавшийся за стаканчиком чего-то бодренького Эдуард Валентинович Рожков.

– Ну же, Мария! – Седовласый Рожков широко улыбнулся. Несколько золотых зубов мелькнули среди прочих настоящих. – Уже всё? Может, ещё повеселишься? Всё-таки выпускной бывает раз в жизни!

Я смущенно улыбнулась и покачала головой.

– Нет-нет, Эдуард Валентинович, спасибо за предложение, но нет. Я отлично провела время, но уже порядком устала, так что вернусь, пожалуй, пораньше.

Эдуард Валентинович приобнял меня сильной рукой. В его добрых глазах, блестящих на смуглом лице, искрилось веселье.

– Я знаю, Машка, что ты не очень-то и любишь все эти шумные увеселительные мероприятия, и, если честно, я тебя полностью поддерживаю.

Рожков подмигнул мне, и я улыбнулась ему в ответ. Эдуард Валентинович Рожков, главный инженер технического отдела Адвеги, был по-настоящему замечательным человеком. Он всегда поддерживал меня и защищал, за что я ему была очень признательна.

В зале что-то с дребезгом разбилось, и мы все разом обернулись.

Денис Сухонин, громко хохоча, смотрел на осколки своей бутылки, которую он только что кинул в мишень для дартса. Сашка, Нильс и Ирка, вторя Сухонину, держались за животы и ржали, словно лошади. Рома же усиленно делал вид, что ему точно так же смешно, как и всем остальным.

– Придурки малолетние, – недовольно пробормотал Рожков. – И хоть бы хны ведь.

Я кинула взгляд в сторону архонта. Тот был вполне доволен происходящим, судя по гадкой усмешке, с которой он наблюдал за Дэном и его друзьями.

– Страшно представить, что будет дальше, – фыркнул Андрей. – Если уже сейчас Сухонин позволяет им делать всё, что им в голову взбредет…

– Ну, Машка, может, ты и права. – Вздохнув, Рожков перевёл на меня тяжёлый взгляд. – Теперь-то уж праздник точно испоганен. Лучше действительно пораньше в комнату вернуться, чем этих придурков терпеть.

Я кивнула и, распрощавшись с Андреем и Эдуардом Валентиновичем, поспешила убраться из столовой. Уже у самой двери я ненароком обернулась и вдруг заметила, что Дэн, не обращая внимания на гогочущих рядом дружков, как-то странно замер, наблюдая за мной.

Признаться, я оцепенела от его жуткого взгляда. Хорошо, что Ирка Цветкова, подойдя к Сухонину, приобняла его, тем самым отвлекая. Когда Денис отвернулся, я, ёжась от неприятного ощущения, тут же выскочила в полутёмный коридор и торопливо направилась вперёд.

***

Меня окружали стены, выкрашенные в синий цвет, с крепкими деревянными дверьми в них, ведущими в самые разные комнаты. Ещё до войны эти комнаты использовались для содержания какого-то научного оборудования, а сейчас для нужд закрытого города Адвеги. В довоенные годы подземный город Адвега был одним из самых масштабных научных центров. Он был построен под землёй на территории лесопарка Завидово ещё задолго до начала военных действий. Вход в город был закрытым, а проекты, которые здесь велись, являлись одной из самых ценных государственных тайн.

Адвега… Да, на сегодняшний день в Адвеге было всё: безопасность, еда, вода, лекарства и самое продвинутое научное и техническое оборудование, оставшееся здесь с довоенных лет, но самое главное – карантин. Вся Адвега, с порога гермодвери в тоннелях и до крайнего уголка в самой дальней кладовке – всё это было зоной карантина. Это значило, что здесь был чистый воздух, чистая вода и чистая еда и не было ни единой зараженной радиацией частицы.

Я застыла на месте, и моё сердце ухнуло куда-то вниз. Дэн перегородил мне дорогу, уперев ладонь в стену прямо перед моим носом.

– Воу-воу-воу, какие курочки тут нынче ходят, а, – окидывая меня взглядом, протянул Сухонин. – Стручок и без охраны, надо же. Редкое явление. Что, мужиков цепляешь? Сразу скажу тебе по чесноку, они и за бесплатно не согласятся.

Я почувствовала, как мои скулы начинают гореть от стыда и раздражения. Но стыд и раздражение это всё мелочи. Страх. Меня резал страх. Ледяной и пронзительный. Он резал меня настолько сильно, что у меня подгибались колени. Я была готова к порции унижений, но боялась другого: Дэн был пьян, как и двое его дружков, а это значит… Ничего хорошего это точно не значит.

– Что примолкла, стручок?

– Оставь меня в покое, Денис, – прохрипела я, затравленно вжимаясь в стену.

Дэн сощурил глаза и чуть склонил голову набок.

– Слушай, Орлова, а может, развлечёшь нас? – медленно произнёс он, махнув рукой в сторону Нильса и Шарапова, поглядывающих на меня с гадкими ухмылочками. – Видишь, у меня тут целая орава парней, и нам скучно. Выпускной – это ж вечер для хороших ребяток, но мы-то не такие… Мы плохие. А вот ты святоша. И мы очень любим играть с такими святошами, как ты.

Глаза щипало от подступивших слёз. Мне даже было сложно представить себе что-то хуже происходившего сейчас. Кажется, Дэн и правда не собирается меня унижать и тузить в меру своих возможностей. Он клонит в другое русло, имея в виду то, чего я так опасалась. Словно бы подтверждая мои мысли, Дэн вытянул руку, пытаясь схватить меня за лицо.

– Не трогай меня, Сухонин! – в отчаянии воскликнула я, отталкивая руку Дениса и пытаясь сильнее вжаться в стену.

Яростно сверкая глазами в сторону Дэна и его парней, я почувствовала, как горячие слёзы заливают моё лицо. Сердце болезненно сжалось от ужаса.

– Да кому ты нужна, Орлова? Для кого ты всё бережёшь-то себя? – захохотал Сухонин. – Я ж тебя осчастливлю! Ты же эти прекрасные мгновения потом всю свою жизнь вспоминать будешь! И всё благодаря тому, что мне сейчас хочется немного расслабиться…. С тобой, Орлова. Слышишь? Просто мне до других девчонок ковылять лень. Зато ты потом всю жизнь себе льстить будешь, мол, Дэн Сухонин задаром отодрал тебя прямо на улицах Адвеги…

У меня внутри всё стянуло. Неужели всё? Неужели ничего не изменить?

Господи, помоги мне, прошу Тебя, помоги мне!

Я с отчаянным рыком попыталась рвануть в сторону на негнущихся ногах, но Сухонин резко выставил руки по бокам от меня, мешая пройти.

– Э, не-не-не, Орлова, – зацокал он языком. Одним сильным движением Дэн вернул меня обратно к стене. – Мы ещё не закончили…

Денис резко схватил меня за запястья. Он поднял мои руки, и теперь удерживал их над моей головой. Я почти не могла ему сопротивляться: он был куда сильнее меня, к тому же я сейчас и на ногах-то едва-едва держалась.

– Помогите кто-нибудь! – навзрыд закричала я, пытаясь вырваться. – Прошу, кто-нибудь помогите мне!…

Парни Дэна испуганно замерли и нервно закрутили головами.

– Заткнись сейчас же! – рявкнул Сухонин, наотмашь ударив меня по лицу.

Резкая боль обожгла щеку и тяжело впечаталась в скулу. На несколько мгновений я потерялась, впадая в шок. Дэн воспользовался этим, чтобы зажать мне рот.

– Сухонин, немедленно отпусти девчонку или я отстрелю тебе что-нибудь. – Я так неожиданно услышала посторонний мужской голос, что едва не взлетела от счастья к потолку коридора. – Я не буду предупреждать тебя ещё раз, так что отпусти её сейчас же.

Это был Рожков. Я узнала по голосу. Это был Эдуард Валентинович. Все мои чувства махом взорвались в грандиозном фейерверке, и меня мгновенно переполнили надежда, счастье и благодарность. Слава Богу! Слава Богу!…

Я распахнула глаза, делая резкое движение, чтобы с новыми силами начать вырываться из хватки Дэна, но Сухонин уже отпустил меня. Сдавленно промычав что-то, Рома Шарапов вдруг сорвался с места, а через мгновение уже скрылся за ближайшим поворотом. Нильс же отшатнулся к стене и теперь потрясенно смотрел то на Дениса, то на Рожкова. Но Дэн напуган не был. Сложив руки на груди, он гадко ухмылялся, сверля Рожкова циничным взглядом.

– Чего тебе надо, старик? – нагло спросил Дэн. – Ищешь проблемы? Поверь мне, они у тебя будут, когда я поговорю с отцом.

– Проблемы сейчас будут у тебя, щенок, в виде прострелянных яиц, – рявкнул Рожков, крепче сжимая в руках старенький пистолет. – И тогда тебе твой отец точно не поможет.

Эдуард Валентинович опустил пистолет, указывая дулом Сухонину ниже пояса. Вид у Рожкова был такой, что даже Дэн сразу понял: сейчас старику не составит никакого труда выстрелить.

Денис, по всей видимости, осознал, что у него нет другого выхода, кроме как сдать позиции и отступить. Поэтому хмыкнув, Сухонин-младший просто развёл руками, развернулся и направился по коридору в другую сторону. Нильс поспешил уйти вслед за ним.

Я в бессилии сползла по стене на пол, и Рожков тут же кинулся ко мне. Он убрал пистолет в кобуру на поясе и крепко-крепко прижал меня к себе.

– Маша, Машенька, тише-тише, всё хорошо, – бормотал Эдуард Валентинович, обнимая меня.

Я потрясенно плакала, уткнувшись ему в плечо. Моё истерзанное сердце рвалось на части от боли.

– Спасибо, – только и смогла пропищать я, в очередной раз, заходясь в рыданиях.

Меня трясло от облегчения. Слава Богу, Дэн ничего не успел сделать. Но этот ужас, все эти мысли о том, что могло бы случиться, если бы Рожков не появился так вовремя, они терзали меня, разрывая на части.

– Шшш, – шипел Эдуард Валентинович, успокаивая меня. Он положил руки мне на плечи и посмотрел на меня. – Маша, он тебе что-нибудь сделал? Скажи мне только честно.

Я почувствовала себя так отвратительно, так унизительно, что даже поморщилась. Как же мне было стыдно перед Эдуардом Валентиновичем за всё произошедшее.

– Нет, ничего. – Я тихонько покачала головой. – Ничего не сделал. Вы очень вовремя появились…

Долю минуты Рожков сверлил меня взглядом, видимо, пытаясь понять, правду ли я ему говорю. Убедившись, что я не вру, он кивнул.

– Слава Богу, что с тобой всё в порядке, – сказал Рожков, снова обнимая меня. – Ничего, ничего… Я не оставлю этого просто так. Я не дам им издеваться над тобой.

Эдуард Валентинович помог добраться мне до моей комнаты. Пока мы шли по коридорам-улица города, мне казалось, что я нахожусь в какой-то странной, жуткой полудрёме, словно бы под действием сильных психотропных лекарств или каких-то наркотиков. В моей голове с абсолютно точным постоянством мелькали только две мысли: первая – я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о произошедшем. Вторая – я хочу остаться одна. Все остальные мысли мелькали в голове и тут же исчезали.

А ещё мне сейчас так хотелось рыдать, так хотелось кричать… Так хотелось оказаться дома, в Куполе. Меня давила безысходность. Я почти ощущала её на своих плечах.

Рожков остановился возле двери в мою комнату, продолжая задавать мне вопросы о моем самочувствии и пытаясь хоть как-то меня поддержать.

– Я, правда, в порядке. Просто хочу немного отдохнуть.

Рожков несколько секунд сверлил меня взглядом, затем, ещё больше нахмурившись, кивнул.

– Хорошо, Машенька, хорошо…. Если тебе вдруг понадобиться моя помощь, сразу зови. И ничего не бойся, малыш. Он больше не посмеет тебя и пальцем тронуть.

Нервно закусив губу, я кивнула. Махнув Рожкову на прощание, я поспешно зашла в комнату и закрыла за собой дверь. Я не стала включать свет, просто осталась обездвижено стоять у двери, во тьме, рассеивающейся только синей подсветкой настенных часов. В моей груди что-то с надрывом ломалось; слёзы, такие горячие и такие горькие, текли по щекам, обжигая кожу.

Господи, как же мне было больно в эти минуты…

ГЛАВА 2

Я сидела в кабинете Спольникова, понуро вглядываясь в белоснежную страницу календаря. Сегодня был тот самый день, в который пять лет назад, началось моё лечение в Адвеге. Сколько уже процедур состоялось за эти годы?..

Я вздохнула, наблюдая за тем, как Андрей с сосредоточенным видом что-то быстро записывает на белоснежных листах бумаги. Шариковая ручка поскрипывала, выписывая буквы в медицинских записях. Я всё ждала, пока Спольников закончит и сообщит мне самое главное – результаты лабораторных анализов моей крови. Именно эти анализы показывали, насколько успешно я иду к выздоровлению, поэтому каждый раз, когда приходили результаты, я надеялась. Всем сердцем.

Я окинула взглядом стол Спольникова: бумаги на столе были сложены в ровные стопки; маленькие мензурки, градусники, куски белоснежной ваты и склянки с кровью стояли чуть поодаль в некоей хаотичности. Я была уверена, что после того, как я уйду, Спольников, как настоящий педант, с особой аккуратностью расставит все свои вещи.

Это я не отличалась чрезвычайной прилежностью. Обычно мои дела поглощали меня так, что я не обращала внимания на такие детали, как разбросанные вещи или десять чашек с недопитым кофе на столе.

– Маша, посмотри на меня, – обратился ко мне Андрей.

Я вздрогнула от неожиданности и перевела на него взгляд. На секунду меня ослепил свет офтальмоскопа. Я уже почти отвернулась, но Спольников ласково взял меня за подбородок. Я смущенно замерла, стараясь не хлопать глазами.

– Что ж, всё хорошо, – сказал Андрей, убирая офтальмоскоп и направляясь к своему месту за столом. – Сегодня пришли результаты анализов. Сейчас посмотрим, что там.

Андрей сел за стол и достал из стопки с документами папку с моими данными. Он нахмурился, вглядываясь в страницы моей карты. На секунду меня захватило привычное волнение.

– Ну, чего там? – спросила я тоненьким голосом.

Спольников попытался ободряюще улыбнуться мне.

– Всё стабильно, – тихо сказал он, быстро листая мою карту. – Но… с последнего раза пока никаких улучшений.

Я, кажется, перестала дышать.

– Никаких улучшений?! – только и смогла вымолвить я, обретя голос. – Но как же так? Но… ведь прошлые результаты показали, что я пошла на поправку даже быстрее, чем ожидалось!

Андрей тяжело вздохнул и посмотрел на меня с самым грустным выражением лица.

– Возможно, это всего лишь временное отсутствие улучшений, малыш, – с сочувствием сказал он. – Ты, конечно, через пару дней сдашь кровь ещё раз, но я практически полностью уверен, что пока всё так, как есть.

У меня внутри всё упало. Глубокое разочарование вдребезги разбило все надежды и мечты, которые успели промелькнуть в моей бедной голове за последний час. Теперь я едва сдерживала слёзы.

– Детка, ты же знаешь, что прошло ещё слишком мало времени…

Андрей отвел взгляд. Он выглядел подавленным.

– Да, – бесцветно ответила я. Опустив взгляд, я встала с кресла. – Да, знаю. Я… Мне надо идти.

– Маша, – поднимаясь из-за стола, начал Андрей. – Маша, послушай…

Кто-то постучал в дверь кабинета, и мы со Спольниковым замерли.

– Одну минутку, – громко обратился Андрей к тому, кто пришел.

Он молча продолжал изучать меня взглядом.

– Я пойду, – прошептала я, начиная реветь. – Меня в библиотеке ждут.

Я подбежала к двери и открыла её. Черноволосая Арина, молоденькая медсестра из административного отдела, испуганно отшатнулась от двери и выронила карты, которые несла в кабинет Андрея. Заметив удивленный взгляд девушки, растерянно хлопающей длинными ресницами, я тихонько извинилась и рванула к дверям, ведущим в холл.

Оставив медицинскую часть, я отправилась блуждать по городу, и уже вскоре я оказалась далеко в городских коридорах-улицах. Выйдя в первый подъезд северной части города, я спустилась на один пролет ниже. На маленьком квадратике лестничной клетки, пропахшей сигаретным дымом, царила полутьма. Жужжащая лампочка помигивала под потолком. В углу, как и всегда, пылилось выцветшее зелёное кресло; на грязном подоконнике с наглухо заколоченным окном стояла круглая пепельница из стекла.

Это было ни чем не примечательное место, но я частенько приходила сюда, когда мне хотелось о чём-то поразмышлять или просто побыть одной. В этом подъезде редко сновал народ, так как внизу, на первом этаже находился запасной вход в рабочую зону города.

Вздохнув, я уселась в скрипучее кресло, стоящее в углу, сняла ботинки и залезла в кресло с ногами. Откинув голову на спинку, я отвернулась к тёмно-синей стене и зажмурилась. Моё сердце сжалось, и горячие слёзы хлынули из глаз. Горячие и горькие.

Меня мучило сдавленное чувство разочарованности, смешанное с вязкой грустью. Не знаю, сколько времени я просидела здесь, поглощенная своими мыслями и переживаниями, но когда моя печаль истощилась, а слёзы закончились, я снова почувствовала тяжёлое смирение. Раз всё так, как есть – надо успокоиться и жить дальше. Нет толка в слезах и самоистезательных мучениях. Раньше времени мне отсюда не выбраться, а значит надо набраться терпения и смириться.

Хлопнула дверь. На мгновение я услышала стук колес на рельсах и скрежет металла, сменившиеся грохотом движущихся вагонов. Там внизу, куда вела лестница, каждый день и каждую ночь рабочие Адвеги загружали вагоны углём, водой, деревом и другими материалами, необходимыми для обеспечения жизни в городе. После укомплектовки вагоны перегонялись в другие зоны нижнего этажа, где их разгружали, а утварь, еду, сырье доставляли на верхние этажи – туда, куда необходимо. Иногда я ходила на нижние уровни. Мне нравилось смотреть на вагоны. Ещё я изредка заходила к Рожкову, который почти всё своё рабочее время проводил внизу.

Услышав шаги на лестнице, я сжалась от напряжения. На самом деле, я сейчас могла бы вскочить с места и уйти, но хандра отбивала у меня всякое желание двигаться. Беспокойно отведя взгляд, я поёжилась от неприязни: на лестничную площадку, где я сидела, вышла Ирка Цветкова. Девушка была одета в выцветший синий комбинезон и клетчатую рубашку. Её светлые кудряшки торчали из-под красной косынки, щёки раскраснелись, глаза блестели из-за слёз.

Внутри меня всё клокотало от тревожных переживаний. Нет, мы с Цветковой уже давно не воевали. Она оставила меня в покое, после того, как два месяца назад ушла из компании Дэна. Я не была в курсе, что там произошло, знала только, что теперь Ирка вообще никак не контактировала ни с кем из шайки Сухонина, даже со своим братом.

В любом случае, после того, как Цветкова рассталась с Дэном и его шестернёй, она перестала меня задирать и просто игнорировала с долей здорового презрения. Я же в свою очередь старалась побыстрее пробегать мимо неё, не привлекая внимания – мне на всю жизнь хватило впечатлений от наших с ней стычек.

Я не особо удивилась тому, что Ирка сейчас, как и я, была вся в слезах: у неё в последнее время были сплошь проблемы. Она же уже довольно давно была в отношениях с главным помощником Рожкова, который был старше её на двадцать лет, и из-за этого в Адвеге про Цветкову ходили те ещё слухи. И про неё, и про него. И про них вместе. В общем, мне была знакома её ситуация – про меня постоянно по Адвеге ходили самые разные и самые отвратительные слухи. Спасибо Дэну.