Текст книги "Кольцо Атлантиды"
Автор книги: Жюльетта Бенцони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
– Да, я действительно был там, и меня сопровождал видный археолог, господин Видаль-Пеликорн, в то время как князь Морозини, – возразил Лассаль, напирая на слово «князь», – предпочел остаться в моем доме. Он находился на террасе, куда ему подали ужин, и наслаждался прекрасным вечером, как вдруг на него внезапно напали, а точнее, сильно ударили по голове, так что он пришел в себя только после нашего возвращения.
– А в котором часу вы вернулись домой?
– Примерно в половине второго ночи.
– Отчего же так рано? Праздник закончился в четыре утра.
– Потому что после концерта мы не захотели оставаться. В моем возрасте поздновато увлекаться танцами...
– А я хотел спать! – подключился Адальбер. – Но сразу расхотел, как только увидел, что мой друг Морозини лежит без сознания. К тому же в наших комнатах невозможно было спать – там все было перевернуто вверх дном!
– Значит, вы так и не ложились?
– Мы устроились в других комнатах. У господина Лассаля большой дом.
– Конечно, конечно. Так, значит, ваши комнаты кто-то нещадно обыскивал?
– Можно сказать и так. Было похоже, что там пронесся торнадо.
– В таком случае как вы объясните присутствие среди ваших вещей этой безделушки? – поинтересовался толстяк, наматывая колье на кончики пальцев. – Ведь когда где-то устраивают обыск, то это для того, чтобы что-то найти? Верно?
– Или для того, чтобы туда что-то подложить, рассчитывая на то, что полиция, которую в таком случае логично было бы поднять на ноги, обязательно это что-то найдет, – вмешался Альдо, которому весь разговор начал уже действовать на нервы.
– Но вы к нам не обращались... Зато в это же самое время против вас была подана жалоба по поводу кражи колье.
– Кто ее подал?
– Пр... Вас это не касается!
– Ах, не касается! Так я скажу вам сам: принцесса Шакияр, которая вызвала меня в вашу страну для того, чтобы продать мне это колье. Не знаю, известно вам или нет, но я являюсь экспертом по старинным украшениям.
Говоря это, Альдо смотрел на драгоценность и вдруг, вырвав колье из рук Кейтуна, стал пристально его разглядывать.
– О боже! Это совсем другое колье! Могу вас заверить, что это – подделка!
– Подделка? Да что вы говорите!
– Говорю о том, что вижу! Повторяю вам, я эксперт, но полагаю, в этом городе найдется по
крайней мере хоть один ювелир, способный отличить оригинал от подделки, особенно когда речь идет о таком ценнейшем оригинале, как жемчуга знаменитого Саладина!
– Получается, что принцесса пригласила вас, чтобы продать вам фальшивку?
– Колье, которое я видел у нее в доме, было подлинным. Именно поэтому я отказался покупать его сам или искать состоятельного покупателя.
– Почему же, раз это ваша профессия?
– Да потому, что я честный человек, капитан, а эти жемчуга всемирно известны, поскольку вот уже много веков они принадлежат египетской королевской семье. Очевидно, что без согласия Его Величества короля Фуада мне не удалось бы вывезти их из Египта. А когда я попросил принцессу предоставить мне такое разрешение, она не согласилась. И поскольку я не сдавался, она решила несколько дней подумать, как можно устроить это дело. Я даже отказался от приглашения на ужин, потому что должен был выехать из Каира в Луксор.
– А для чего вы поехали в Луксор?
Альдо глубоко вздохнул, справляясь с подступавшим раздражением. Но необходимо было сохранять любезный тон:
– Я поехал туда, чтобы встретиться с моим другом Видаль-Пеликорном. Я впервые в этой прекрасной стране, и друг предложил сопровождать меня в туристической поездке по историческим местам Египта. Обидно было бы посетить только Каир и не увидеть ничего другого, не правда ли?
– Слишком простой довод для защиты, а?
– Да от чего защищаться?! – возмутился Лассаль. – Во-первых, и любой адвокат вам это докажет, обвинение в краже в таких обстоятельствах не предъявишь. А тот факт, что обвинение исходит от принцессы Шакияр, – и вовсе курам на смех. Эта женщина не в себе!
– Думайте, что говорите! – зарычал Кейтун. – Она – член королевской семьи ...
– А князь Морозини принадлежит к европейской элите. Хотите, вам это напомнит французский посол? Я знаком с ним лично.
– Или еще лучше, – поддержал его Адальбер, – суперинтендант Уоррен из Скотленд-Ярда, он тоже в числе наших друзей. Вот и спросите у него, что он думает об этой заварушке...
На этот раз цель была достигнута. К тому же в это самое мгновение в кабинет, как к себе домой, ввалился полковник Сэржент в сапогах и со стеком под мышкой.
– И я его хорошо знаю, он мой шурин! Рад видеть вас снова, господа! – добавил он, протягивая руку для сердечного рукопожатия поочередно каждому из двоих друзей. – Хотя место не кажется мне выбранным особенно удачно! Не сочтите за нескромность, но я хотел бы узнать: по какой причине вы объясняетесь с полицией?
– Нас арестовали по подозрению в краже вот этого украшения, – ответил Адальбер, указывая на колье, в данный момент украшавшее подставку дляписьма. Полковник взял его в руки.
– Полный бред! Зачем вам воровать подделку? Дело в том, что я в этом кое-что смыслю, – широко улыбнулся он, глядя в сторону египтянина. Тот, поздоровавшись, уже и не знал, как себя правильнее себя вести, и, отставив орешки, занялся кальяном. Он принялся лениво его посасывать, надеясь, что производит впечатление человека, впавшего в глубокое раздумье.
Но Сэржент не отставал:
– Что скажете, капитан?
– Ничего. Я в растерянности, – наконец признался он. – А что, если эти господа припрятали оригинал, а это специально бросили в комнате?
Адальбер вскочил на боевого коня:
– Бросили в жутком бедламе, который какие-то мерзавцы устроили в наших комнатах после того, как ударили по голове Морозини, который дышал свежим воздухом на террасе? Да ведь это чистейший бред!
– Не думаю, – вступил Анри Лассаль, – что нашему послу понравится обвинение, выдвинутое в адрес господ такого высокого ранга. Господин Видаль-Пеликорн – член Академии и профессор нескольких зарубежных университетов. Князь Морозини – признанный авторитет в мире экспертов по знаменитым драгоценностям, его имя известно большинству королевских семей Европы. Так что мы будем делать? Посадите их за решетку или отпустите этих господ на свободу, предварительно зарегистрировав мою жалобу на порчу имущества?
Кейтун посмотрел на него глазами дохлой рыбы:
– Вы тоже желаете подать жалобу? – простонал он.
– Странный вопрос! Конечно! Не думаете же вы, что я оставлю всю эту историю без разбирательств!
– Но на кого вы хотите жаловаться?
– На похитителей колье, но поскольку мне они неизвестны и, полагаю, вам тоже, то, получается, на неизвестных лиц?
– Кстати, – вступил полковник, – я и сам хотел подать заявление. У меня украли лошадь... в смысле лошадь из конного клуба... пока я пил кофе у Бен Сайда. В отеле кофе в рот взять нельзя. Подозреваю, что там его варит англичанин!
Совершенно раздавленный обстоятельствами, огромный капитан как будто съежился. Альдо решил закрепить победу:
– И, если вы не против, я хотел бы лично вручить это колье его владелице. Это позволит мне раз и навсегда прекратить всякие отношения с ней. При условии, конечно, что вы меня отпускаете.
Ответ был краток, но ясен. Абдул Азиз Кейтун взял колье, протянул его Альдо и сделал выразительный жест, приглашающий его покинуть помещение. Он не предложил ему отправляться к черту, но эти слова, очевидно, крутились у него на языке. Черная кисточка его фески болталась, как спущенный флаг.
Оставив полковника и Лассаля писать необходимые заявления, Альдо с Адальбером пешком направились к «Катаракту». Идти было недалеко, погода стояла солнечная, Нил блестел сапфировым серебром, и прогулка оказалась весьма приятной. Если бы не история с жемчугами, Морозини получил бы полное удовольствие, но сейчас ему хотелось поскорее покончить с этим делом.
Египетский дворец встретил их суетой. После приема в доме губернатора многие гости, приезжавшие только на праздник, собирались на пароход или на поезд в Каир. Прочие выезжали на машинах за первый катаракт и за плотину [47]47
Первая плотина была построена в 1902 г., она была значительно меньше плотины, возведенной при Насере, превратившей в пустыню часть Верхнего Египта. (Прим. автора)
[Закрыть], чтобы успеть на пароход, идущий вверх по реке, в Абу Симбел, Уади Халфу и Хартум. Другие, сошедшие с прибывшего утром парохода, заезжали в отель, сопровождаемые толпой слуг, тащивших их поклажу. Портье встретил друзей любезной улыбкой:
– Если вам нужны комнаты, господин Видаль-Пеликорн, – у нас их сколько угодно. Из-за непогоды на Атлантике появилось много отказов от брони для американцев.
– Спасибо, Гаррет, пока комнаты не нужны. Мы с князем Морозини хотели только повидаться с принцессой Шакияр: нам известно, что она находится в отеле.
– Да, она здесь. Но еще не спускалась. Я попрошу ее вас принять, – предложил он, снимая трубку внутреннего телефона. После краткого диалога с принцессой он сказал им: – Апартаменты номер три.
Не дожидаясь лифта, друзья бегом бросились по великолепной лестнице наверх. Стоило Альдо постучать, как горничная тут же открыла им дверь третьего номера и провела в гостиную, обустроенную в викторианском стиле. В широко распахнутые окна влетали уличные звуки. Горничная закрыла за собой дверь, предварительно объявив им, что ее высочество скоро будет.
Шакияр не заставила себя ждать: она появилась
в платье с разноцветными ирисами и мантильей той же расцветки в руке. Увидев, что пришли двое, а не один, она приподняла божественную бровь:
– Мне доложили о князе Морозини, но не о...
– Господин Видаль-Пеликорн, член Академии, египтолог, – представил Альдо. – Он пришел со мной только потому, что в некоторых обстоятельствах мы всегда действуем вместе. Простите за такой ранний визит, мадам, но нас извиняет то, что и самих нас наряд полиции поднял с постелей еще раньше.
– Что? К вам приходила полиция? – В тоне принцессы очевидно слышалось удовлетворение.
– Не к нам, но в дом лица, хорошо известного в Асуане и не только в нем, к господину Анри Лассалю. Там еще ночью все было перевернуто вверх дном людьми, которые ударили меня, лишив сознания.
– Ах вот как? Сочувствую... но чем же я могу вам помочь?
– Вы можете сделать гораздо больше, чем готовы высказать, – ответил дерзостью на дерзость Альдо. – Злоумышленники являлись, чтобы найти какую-то совершенно неизвестную мне вещь, а заодно подбросили вот это!
В руке его появилась нитка с семью жемчужинами:
– Эта вещь, вне всякого сомнения, принадлежит вам лично, поскольку именно вы немедленно обратились в полицию.
– Так и было! И эти умники отдали вам ее? Вот молодцы!
– Точнее, они предоставили мне удовольствие вам ее вернуть.
– Удовольствие?
– Вы же понимаете, что в моих руках подделка... и вам это отлично известно. На большую дорогу не выходят, даже если эта дорога проходит вдоль великолепного Нила, имея в кармане предмет исторической ценности. Предполагаю, что жемчуга Саладина, настоящие жемчуга, лежат в этот час преспокойно у вас в шкатулке в каирской резиденции, а эти были предназначены только лишь для того, чтобы загнать меня в ловушку...
– Ну и наглость! А ведь вы должны были сидеть в тюрьме...
– А я вот думаю, что там как раз место для вас! Обрисую вам ситуацию: вы вытащили меня в Каир для того, чтобы продать лично мне или поручить продать в Европе или в Америке национальное сокровище, которое вам принесли в дар в момент любовного затмения. Одновременно вы мне поведали, что следует во что бы то ни стало избежать того, чтобы ваш бывший супруг король Фуад об этом узнал. И даже сообщили, что с этой целью приказали изготовить очень приличную копию.
В их условиях я отказываюсь от сделки, как отказался бы любой из моих коллег, но вы меня просите подумать, давая понять, что вы сами, возможно, достанете необходимые разрешения. Теперь, размышляя о последовавших событиях, я понимаю, что если бы остался в Каире, как вы меня просили, то настоящие жемчуга нашлись бы в моем номере в «Шепардсе». Но только я покинул отель, как уже на следующее утро вам пришлось искать другой предлог, чтобы упечь меня за решетку.
Он осекся, борясь с внезапным желанием дать ей пощечину. Принцесса откровенно зевала, небрежно прикрыв рукой рот, и даже бросила ему:
– Вы утомили меня, милый мой. А у меня есть более важные дела...
– Возможно, но они подождут, если вы не хотите, чтобы это дело обернулось против вас. Так что продолжаю! Когда я уехал из Каира, вы послали своих людей следить за мной. И, как только мы прибыли в Асуан, вы стали претворять в жизнь свой хитрый план с той только разницей, что настоящее колье, которое просто так любому соглядатаю не доверишь – не ровен час, сбежит вместе с ним, – так вот, настоящее вы заменили поддельным. И вообще я думаю, что у вас их несколько, поддельных...
– Надо лечиться, если вам всюду мерещатся подделки.
– Спасибо, со здоровьем у меня полный порядок. Было бы логично отдать одну копию в государственную сокровищницу, настоящее колье оставить у себя, а вторую подделку заставить играть роль наживки!
– Какое богатое воображение!
– Еще бы! Но сдается мне, у вас оно еще богаче. Ясно, что если бы дельце выгорело, вам бы досталось целое состояние! Жемчуга остались бы у вас, а из меня в виде возмещения ущерба вы бы вытянули сумму, равную их стоимости. Неплохо задумано, но уже ясно, что из этого ничего не выйдет.
– Вы так считаете? А если я стану всюду говорить, что у меня украли настоящие жемчуга, а поддельные изготовлены вами, то...
– Не выйдет! – безапелляционно заявил Аль-до. – Кроме репутации, у меня есть такое оружие, какого нет у вас: достаточно одного звонка в Скотленд-Ярд, чтобы уже завтра их эксперт явился обследовать содержимое королевской сокровищницы.
– Из Скотленд-Ярда?
– Именно оттуда. У меня там служит близкий друг, занимающий довольно высокий пост, он-то и разберется во всем. А теперь, мадам, не буду вас задерживать, но сначала хотел бы услышать от вас о причине такого упорного желания навредить именно мне, в то время как легче было бы провернуть то же самое, например, с американцем, ведь основная ваша цель – это получить деньги, не так ли?
– Почему... почему... Да идите вы к черту! Я сделала то, что должна была сделать!
– Для чего или для кого должны были?
– Ни для кого! Мне нужны деньги! А теперь убирайтесь! Нам больше нечего друг другу сказать.
– Ах, нечего! А вот у меня еще есть вопрос.
– Не собираюсь вам отвечать! Уходите, или я прикажу персоналу отеля вышвырнуть вас вон! Впрочем...
Не забыв подхватить со стола брошенное колье, Шакияр вышла сама, громко хлопнув дверью.
– Ну и ну! – присвистнул Адальбер, сыгравший роль истукана во время их перепалки. – Нажил себе врага, но, по крайней мере, теперь будешь готов ко всему.
– Всегда лучше знать, с кем имеешь дело.
Пока они спускались по лестнице, Адальбер спросил:
– А какой вопрос ты хотел задать?
– Например, кем на самом деле был тот человек в ее каирском дворце, тот самый, который в Венеции пытался выдать себя за брата Эль-Куари. Невозможно допустить, что она его не знает!
– Бесспорно, но лично мне это абсолютно все равно! Да и потом, если бы не эта невероятная история, ты бы так никогда и не съездил в Египет! ...Ой!
Какая-то дама, роясь в сумке, сбегала по лестнице и, не заметив Адальбера, случайно наступила ему на большой палец ноги.
– Прошу прощения, – мельком бросила она через плечо, но он уже узнал ее по белокурой гриве, выбивавшейся из-под соломенного канотье в ромашках.
– Мари-Анжелин? – изумленно выдохнул он. – Вы здесь?
Она едва обернулась, кинув на него быстрый взгляд:
– Надо же, Адальбер!
И побежала дальше как ни в чем не бывало, даже не обратив внимания на Альдо. Они увидели, как она подбежала к молодому арабу, ожидавшему ее внизу с принадлежностями для рисования, и вместе с ним направилась к реке.
– Ничего себе! – протянул Альдо. – Чем мы ей не угодили?
– Понятия не имею. Но вот мне она не угодила тем, что отдавила палец. А ведь она, должно быть, здесь не одна...
Друзья дружно бросились к стойке регистрации.
– Я только что видел мадемуазель дю План-Крепен, – заявил Альдо. – Полагаю, что и маркиза де Соммьер также пребывает в ваших стенах?
– Это действительно так, ваше сиятельство. В этот час она, скорее всего, на террасе. Доложить о вас?
– Нет, спасибо, нет смысла.
Вдруг он почувствовал прилив настоящего счастья. Тетушка Амели в Асуане, вот так новость! Они кинулись на просторную тенистую террасу, где пожилая дама самым достойным образом дремала в высоком кресле из выкрашенных в красный цвет ивовых прутьев. На красном фоне девственной белизной выделялось ее пикейное платье, скроенное по старинной моде, и шляпа в виде белого соломенного подноса, наполовину скрытого расшитыми шелковыми листьями разных оттенков зеленого вперемешку с узкими белыми лентами. Этот шедевр возлежал, как на подушке, на копне серебристых волос с едва пробивавшимися рыжими прядями, выдававшими былой натуральный оттенок ее шевелюры. В своем кружевном стоячем воротничке из китового уса, вокруг которого обвивалась целая коллекция золотых цепочек, жемчужных ниток и мелких драгоценных камней, почти полностью скрывавших болтавшийся там же и обрамленный изумрудами лорнет, она была обворожительно старомодна и в то же время удивительно гармонировала с окружавшим ее викторианским убранством отеля. Никому бы и в голову не пришло, увидев ее, снисходительно улыбнуться, до такой степени она была изящна и благородна. Вдобавок, несмотря на свои восемьдесят лет, она по-прежнему была красива.
Альдо бережно поднес к губам унизанную жемчугами руку, и маркиза тут же открыла глаза ярко-зеленого цвета.
– Неужели вы оба здесь, мальчики? Ах, какая удача!
– Тетушка Амели, – ответил Альдо, – какая для нас удача, что мы здесь вас встретили. Вы даже представить себе не можете, как я счастлив видеть вас!
– И я тоже! – эхом отозвался Адальбер. – А еще удивительнее то, что мы только что столкнулись с План-Крепен, и она не только не удивилась нам, но вообще не обратила на нас внимания, а сама побежала к набережной в компании какого-то арабского мальчишки. Мы чем-то ей досадили?
– Успокойтесь, абсолютно ничем! Просто вот уже несколько дней она как будто витает в облаках.
– А давно вы здесь?
– Не меньше недели.
– В таком случае вы наверняка были на приеме у губернатора, – предположил Адальбер. – Как же случилось, что мы вас не встретили там?
– По той простой причине, что меня там и не было! Дорогой Адальбер, я путешествую ради своего удовольствия, а не для того, чтобы бегать по разным более или менее экзотическим приемам, где бы их ни давали. Заметьте, предполагалось, что там будет петь Ринальди, я готова ее слушать ночи напролет, но терпеть не могу на нее смотреть. Расскажите лучше о вас! Разве вы, Адальбер, не должны были сейчас находиться на раскопках? А может быть, вас отправили в поездку по окрестностям?
– По правде сказать, и да, и нет. У меня экспроприировали место последних раскопок и, поскольку в этот самый момент на голову мне свалился Альдо, я решил показать ему страну, которую сам так люблю!
Зеленые глаза маркизы распахнулись еще шире:
– А тебе, Альдо, больше нечего делать в разгар зимы, как изображать из себя туриста? Что тебя сюда привело? И где Лиза с ребятишками?
– Прошу вас, задавайте вопросы по порядку, – засмеялся Альдо. – Начнем с последнего. Моя семья сейчас в Вене, вернее, в Ишле, сопровождает выздоравливающую бабушку, у которой были проблемы со здоровьем, когда мы гостили у нее в Австрии. Это во-первых. Во-вторых, я прибыл сюда не как турист. Меня вызвали в Каир для заключения сделки... с очень странной личностью, и я убедился, что ни сделка, ни сама личность не внушают мне доверия. И тут я встретил Адальбера. Решив, что было бы обидно уезжать, не посмотрев страны, я оказался здесь. И страшно рад, что встретил тут вас.
Госпожа де Соммьер наставила на племянника лорнет и принялась пристально его разглядывать:
– Скажи-ка, почему я не могу до конца поверить твоему рассказу? Может быть, потому, что я тебя прекрасно знаю?
– Ох, ничто и никогда не укроется от вас! Ладно, я опустил некоторые детали, о которых расскажу вам потом. А пока не будем портить это чудесное солнечное утро...
Он сделал знак официанту-нубийцу, чтобы тот принес кофе.
– Но отчего мы не встретились раньше? – не унималась маркиза. – Разве вы остановились не в «Катаракте»?
– Нет, мы живем у одного моего старого друга, Анри Лассаля. Приехали накануне приема, и в отеле уже не было мест.
– Лассаль... Лассаль... Подожди-ка, это имя мне кое о чем говорит.
– Не такое уж редкое имя. А у вас такое количество знакомых... Не стоит себя обременять! В нужный момент память придет на помощь. Лучше расскажите нам о невероятном поведении нашей Мари-Анжелин. Признаюсь, такое пренебрежение к нашим особам обескуражило меня. За что все-таки она на нас сердится?
– Ни за что! Я же сказала вам, она сейчас витает в облаках. Это началось еще в прошлом году, когда мы вернулись в Париж после поездки в страну басков [48]48
См. роман Ж. Бенцони «Ожерелье Монтесумы».
[Закрыть]. Бог знает почему, но она вдруг страшно увлеклась египтологией!
– Подумать только! – восторженно воскликнул Адальбер, широко улыбаясь. – Не я ли тому виной? Но почему так неожиданно?
– Кто знает! Во всяком случае, она записалась вольным слушателем в школу Лувра, накупила огромное количество книг, и если бы я вовремя ее не осадила, напомнив, что она прежде всего должна читать мне вслух и выполнять работу секретаря, она бы с радостью заменила «Фигаро» на «Книгу мертвых», а моих любимых авторов (включая интересные новинки!) на биографии Шампольона, Мариетта и прочих археологов, оставивших след в египтологии. Она даже купила ваши книги, Адальбер!
– Неразумно! Могла бы попросить у меня, я бы с удовольствием их ей подарил. Правда, в последнее время мы что-то нечасто виделись... О, прошу меня извинить, – добавил он, вставая, – пойду поздороваюсь с одним человеком...
Госпожа де Соммьер проводила его загадочной улыбкой:
– Можно сказать, отошел как нельзя кстати! Так что сейчас я кое-что расскажу тебе... На самом деле увлеченность началась в тот день, когда Адальбер подарил ей ту самую вазу «Кьен-Лонг», которую ему возвратили. Помните, она еще была одним из свадебных подарков этому бедному Вобрену...
– Где же логика, тетушка Амели? Ведь тогда она должна была заинтересоваться Китаем!
– Но она заинтересовалась Египтом. Вернее, египтологом. Эта ваза, которую ей подарил Адальбер, тронула ее душу. Может быть, из-за ее ценности? И она бог знает что себе вообразила...
– Уж не влюбилась ли она в Адальбера? Какая чушь! Вспомните: в то время она сгорала от любви к молодому Мигелю Ольмедо. Она каждый раз впадала в экстаз, говоря об «этом очаровательном доне Мигеле». И как это нас всех раздражало!
– О, я ничего этого не забыла, но, поверишь ты мне или нет, факт остается фактом. План-Крепен решила обогатить свои разнообразные познания наукой об иероглифах. Не говоря уже об изучении арабского языка, на котором она уже неплохо щебечет!
– Бред! А вы спрашивали ее о причине такого внезапного интереса?
– Естественно.
– И что она ответила?
– Что в нас всегда живет жажда знаний, особенно когда рядом находится такой прекрасный специалист! Что, по-твоему, я могла на это сказать?
– Что она при вас не должна играть роль Пико делла Мирандола [49]49
Джованни Пико делла Мирандола (1463 – 1494) – итальянский мыслитель эпохи Возрождения, представитель раннего гуманизма. (Прим. перев.)
[Закрыть]в юбке! Она находит время, чтобы вами заниматься?
– Это и является чудом.
– Не будем преувеличивать. Вы тут сидите совсем одна, в то время как она побежала куда-то в компании мальчика с акварельными принадлежностями!
– Ты же знаешь, я никогда ни в чем ее не ограничивала. Вспомни хотя бы выставку Марии-Антуанетты в Версале и прочие обстоятельства!
– Это правда. Но все-таки, Анжелина, влюбленная в Адальбера, – кто бы мог подумать?
Тетушка Амели легонько постучала по руке племянника кончиком лорнета:
– Сразу видно, что ты мужчина! Любая женщина поняла бы такое без труда. Адальбер, хоть и не относится к типу роковых мужчин, все же не лишен обаяния! Он образован, хорошо воспитан, обладает чувством юмора, смелостью и к тому же достаточно хорош собой.
– Ох, да знаю я, – вздохнул погрустневший Альдо. – Меня как раз больше беспокоит она. Мы так с ней дружны, и не хотелось бы видеть, как она страдает.
– Все потому, что она дурнушка?
– Ну конечно! Адальбер уж если и воспылает страстью, так только к какой-нибудь прекрасной диве. Вспомните Алису Астор или Хилари Доусон...
– Как, по-твоему, я могу о них вспомнить, если никогда их не видела?
– Можете мне поверить, они потрясающе красивы!
– Но ведь он быстро их забыл?
– К сожалению, это так, – честно признался Альдо. – Но только его голова сейчас занята мыслями о другой особе. Об одной девушке, вместе с которой он вел раскопки и которая...
– Всему свое время! Вот он идет. Сменим тему. И действительно, Адальбер с извинениями
снова уселся на свое место, хотя и нисколько не забыл, о чем они говорили до его ухода:
– Так, значит, наша План-Крепен предается египтологии, как господин Ле Труадек предается дебошу? [50]50
Намек на пьесу Жюля Романа (1885—1972)– французского писателя, поэта и драматурга, пользовавшуюся в те времена большим успехом. (Прим. перев.)
[Закрыть]– развеселился он. – Забавно... забавно. Уверен, нас ждут интереснейшие беседы, она наверняка окажется прекрасной ученицей.
Альдо с маркизой обменялись грустными взглядами.
