Текст книги "Кольцо Атлантиды"
Автор книги: Жюльетта Бенцони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Их ожидание было недолгим. Вначале послышался гул, который, приближаясь, становился плачем и выкриками плакальщиц, перемежавшимися со стонами мужчин. Вскоре плато заполнила целая толпа, человеческое море, колыхавшееся вокруг кедрового гроба, в котором покоился убитый. Лицо его было открыто. Люди проталкивались поближе к гробу, отпихивая при этом совершенно беспомощных стражей порядка.
– Не знаю, намечаются ли речи, но официальным лицам нелегко будет взять слово в таком бедламе.
Отказавшись от бесполезной борьбы, чиновники во главе с губернатором сбились в кучку, ожидая, пока толпа отхлынет от могилы, возле которой уже стояла закутанная в черное с ног до головы Салима. Позади нее пристроились Шакияр с братом.
В бинокль Альдо хорошо была видна группа местной знати: Махмуд-паша с советником, Абдул Азиз Кейтун, размахивающий руками и пытавшийся руководить сбитой с толку полицией; прочие известные и неизвестные лица, среди которых он узнал Анри Лассаля и Адальбера.
– Потрясающе! – удивился полковник. – Весь город тут. Кроме разве что туристов, да и то неизвестно – может, и они тут есть! Наверняка хоть несколько человек привлекло это необычное зрелище.
– Интересно, пришел ли убийца? – задумался Альдо.
– Возможно. Этот праздник смерти завершает содеянное им. Он должен праздновать победу.
– Кажется, вы поддерживаете знакомство с капитаном Кейтуном? Известно вам, насколько продвинулось следствие?
– Я даже не уверен, что оно ведется. Все, что не касается поедания фисташек и курения кальяна, ему категорически не удается. Справедливо было бы задаться вопросом, о чем думают в Каире, до сих пор не присылая сюда достойного полицейского.
Имам умолк, и тело Ибрагим-бея поместили в гробницу. Все стихло. Официальные лица начали расходиться. Альдо заметил, как Лассаль пытается увести явно упирающегося Адальбера. Ему это удалось сделать только тогда, когда Салима и двое ее сопровождающих вошли в дом. После этого большая часть толпы тоже рассосалась. У входа в гробницу осталась только кучка самых верных молельщиков.
– Нам тоже пора уходить, – объявил полковник. – А вам случайно не известно, кто та молодая девушка, за которой так хотел последовать ваш друг?
– Вы и это заметили? – удивился Альдо. – Вы наблюдательный человек.
– Поневоле станешь таким на пенсии, оставив активную деятельность. Она чудо как хороша!
– Это внучка Ибрагим-бея, а те, кто с ней, – принцесса Шакияр, бывшая супруга короля Фуада, и ее брат, Али Ассуари.
Сэржент присвистнул от восхищения:
– Знатные господа, я слышал. А не ради ли этой девушки ваш друг так наподдал тому рыжему, когда мы с вами познакомились в Луксоре?
Альдо расхохотался.
– Браво! Вам надо попроситься в помощники к Уоррену. Скотленд-Ярд только выиграет, заполучив вас.
Старый солдат даже покраснел от удовольствия, услышав похвалу.
– Что ж поделаешь, надо ведь чем-то себя занять...
Они пустили лошадей легким галопом по плато, перед тем как повернуть к городу. Приблизившись к полковнику, Альдо показал на часы:
– Ничего, если мы, сделав крюк, проедем мимо полицейского участка? Кейтун, должно быть, уже вернулся, и я хотел бы с ним поговорить.
– Конечно! Скажу даже, что меня все это очень развлекает. Он такой болван, что просто смешно. Держу пари, что он сидит себе сейчас и в ус не дует, развлекаясь фисташками, кальяном и мухобойкой. Так что, спорим?
– Ни за что на свете! Это верный проигрыш.
Когда они приехали в участок, фисташки, мухобойка и кальян были на месте, но самого Кейтуна и след простыл! Правда, бас его грохотал где-то в глубине дома.– Похоже, я упустил прекрасную возможность разжиться десятью фунтами, – удивился Морозини.
– Все потому, что вы не англичанин. У нас держат пари на все подряд!
Мгновение спустя в кабинет ввалился Кейтун с папкой под мышкой.
– Что вам здесь надо? – рявкнул он. – А-а... здравствуйте, полковник, я вас не заметил. У вас опять украли лошадь?
– Нет. С вами хотел говорить князь Морозини.
– Ах так? В чем дело?
– Ну, раз уж он потрудился лично заехать сюда, лучше спросите у него сами...
– Ладно. Так что вам надо?
Разговор начался неудачно и рисковал превратиться в перепалку. Альдо предпочел взять быка за рога:
– Уехать домой!
– Зачем?
– Мне пора приступать к работе. Капитан, я деловой человек, а здесь только время теряю!
– Так уезжайте!
– Я бы с удовольствием... но мне нужен мой паспорт. Я не привык путешествовать нелегально!
– Это невозможно!
– Но почему?
– Потому что следствие еще не закончено.
– Но чем я могу помочь? Ведь не я же, в самом деле, убил Ибрагим-бея и его людей!
– Вы – один из двоих, видевших его последними.
– Ничего подобного! Последними были убийцы! А я не из их числа.
– Это ваша версия. Ее надо еще доказать! Тут в спор вступил полковник Сэржент:
– Если позволите, там был один свидетель. Мажордом, который попал в больницу. Если не ошибаюсь... Тауфик?
– Вы не ошибаетесь, но он в коме, а в таком состоянии на вопросы отвечать невозможно. Так что пока оставайтесь тут. И точка!
И, желая лишний раз продемонстрировать, что посетители больше не дождутся от него ни слова, Кейтун уселся и запустил свои жирные руки в блюдо с фисташками. Пришлось оставить его за этим всепоглощающим занятием и вернуться к лошадям.
– Невероятно! – вздохнул полковник. – Такое ощущение, что он лично имеет что-то против вас.
– Вы не поверите, но почему-то почти все полицейские именно так ко мне и относятся. Наверное, я им чем-то напоминаю рецидивиста.
– Что вы говорите? А вот мне так не показалось! Что ж, может быть, нам пора самим начать расследование? – предложил полковник, чуть не облизнувшись. – Предлагаю начать с больницы! Так они немедленно и поступили, но толку от их визита не было: «Да, высокий нубиец без сознания... нет, к нему нельзя...» У дверей круглосуточно дежурила охрана. Ситуация оказалась тупиковой, и только несгибаемый оптимизм полковника не позволял им впасть в уныние.
– В любом случае, – заметил Альдо, – он, скорее всего, ничего бы нам не рассказал. Ведь он говорит только по-арабски?
– Да, но я говорю на семи языках... в том числе на арабском и на пушту. До Пешавара и гуркхов, где я оттрубил долгие годы, меня еще назначали в Аден. Не отчаивайтесь! – утешил он Альдо, с силой хлопнув его по плечу. – Найдем выход.
«Вот только когда, – подумал про себя Альдо. – И в каком состоянии?»
Все три последующих дня стали для Альдо мукой. Он страдал от бездействия, не находя себе места в перерывах между прогулками верхом в компании полковника, чей оптимизм относительно «следствия» потихоньку таял и чье настроение было уже совсем не похоже на эмоциональный подъем в день похорон, и пешими прогулками или катанием по реке в обществе тетушки Амели, которая явно за него тревожилась. Мари-Анжелин поторопилась воспользоваться его присутствием рядом с маркизой, чтобы ежедневно убегать «на этюды» в какие-то таинственные места. При этом она дала всем понять, что не нуждается в компании, сделав исключение лишь для юного Хакима. Из «Пальм» никаких вестей не поступало, и Альдо с каждым часом все больше свирепел. Он горел желанием ворваться туда, даже, если понадобится, проникнуть силой и устроить Адальберу такую взбучку, которая вытравила бы из его головы само воспоминание об этой проклятой Салиме. Он заодно сердился и на Анри Лассаля за то, что тот продолжал держать его в неведении. С каждым днем все, что его окружало, уже не радовало князя, и даже дивный пейзаж ему надоел.
Помимо Сэржента, источником положительных эмоций для него стала еще одна постоялица отеля «Катаракт», с которой его познакомила тетушка Амели: англичанка лет сорока, высокого роста и плотного телосложения, с красивым открытым лицом и лучистыми умными глазами. Ее звали миссис Маллоуэн, и она была женой «месопотамского» археолога, но в Англии и во Франции она была более известна тем, что сочиняла детективные романы под псевдонимом Агаты Кристи. Она поселилась в «люксе», чтобы без помех заниматься творчеством. В разговорах эта дама была совершенно непредсказуема и полна юмора. Она, например, могла высказаться таким образом:– Что может быть лучше, чем выйти замуж за археолога? Чем больше вам лет, тем сильнее он будет вас любить...
В ней было качество, которое особенно нравилось Морозини: ей было абсолютно наплевать на разного рода легендарные и неизвестные драгоценности, так что они оба с огромным удовольствием предавались непринужденным беседам. Что, однако, все же никак не могло полностью избавить его от тревог.
Наконец на четвертый день утром произошло важное событие: портье вручил Альдо конверт с паспортом. Полиция не посчитала своим долгом объясниться с князем, да это уже и не имело никакого значения. Он обрадовался, как школьник, которого наконец-то простили, и, чувствуя, что вот-вот перед ним откроются врата свободы, полетел к госпоже де Соммьер:
– Аллилуйя, тетя Амели! Я могу вернуться в Венецию!
От письменного стола тут же поднялись две головы: маркиза с помощью План-Крепен писала письма.
– Тебе отдали паспорт?
– Да! Ужасно жаль покидать вас, но это путешествие, на которое я возлагал столько надежд, оказалось крайне неудачным, и теперь у меня нет никакого желания его продолжать. К тому же я здесь совершенно бесполезен. Так что уже завтра намереваюсь отправиться в Каир.
– Не стану тебя за это упрекать... – начала маркиза, но ее тут же прервала ее так называемый «секретарь»:
– А что с Адальбером? Что вы намереваетесь делать с ним? Так его и бросите?
– Спокойствие, План-Крепен! Он уже достаточно взрослый для того, чтобы самому принимать решения.
– Спасибо, тетушка Амели! А вам, дорогая Мари-Анжелин, хотел бы напомнить, что не я первым вступил на тропу войны. Если бы Адальбер хотел помириться, у него для этого было достаточно времени...
– Как будто вы его не знаете! Наверняка он мучается так же, как и вы.
– Вот это вряд ли! Скорее всего, в этот самый момент он играет роль утешителя для своей последней пассии!
– Которой вы не без причин не доверяете. Но я убеждена, что очень скоро ему понадобится ваша помощь.
– Хотелось бы знать, почему вы в этом убеждены? Я-то знаю, как бывает, когда он вобьет себе в голову какую-нибудь любовь: в это время мир для него больше не существует. Только возлюбленная. Так что предоставим его этому чувству... К тому же о нем заботится Анри Лассаль. Он же ему вроде сына.
– Возможно. И все-таки нельзя вам вот так уезжать. У меня предчувствие, что все мы об этом очень пожалеем! Очень скоро пожалеем!
По щекам План-Крепен текли слезы, и голос был таким тревожным, что Альдо растрогался:
– Не надо расстраиваться, Анжелина! Если кто-то и может собрать и склеить черепки нашей дружбы, то только вы и тетушка Амели. Он вас очень любит и, как только я исчезну из поля его зрения, возможно, скорее придет в себя. Я так думаю... А вам я оставлю подарок для него... Сейчас, одну минуточку...
Вбежав в свою комнату, он схватил конверт, положил в него Кольцо, запечатал и помчался обратно, чтобы передать его лично в руки Мари-Анжелин:
– Вот. Передайте это ему от меня, пожалуйста. Ему оно будет нужнее, чем мне.
– А ты уверен, что поступаешь правильно? – забеспокоилась госпожа де Соммьер. – Вспомни, о чем ты сам только недавно говорил: он немедленно передарит это повелительнице своих грез...
– Ну, если от этого он станет счастливее...
В это самое время План-Крепен ощупывала конверт, не решаясь все же его вскрыть:
– Что тут?
– Кольцо... это именно то, что мы от вас скрывали! А скрывали потому, что боялись, как бы вы тут же не побежали отдавать его Адальберу.
– Неубедительная причина! Может быть, вы все-таки расскажете мне обо всем? Я ничего ему не отдам, не узнав прежде, в чем тут дело. Раз вы уезжаете только завтра, то у нас есть весь сегодняшний день.
Она уселась в кресло, скрестив на груди руки и ожидая продолжения.
– План-Крепен! – упрекнула ее госпожа де Соммьер. – Вам не кажется, что у Альдо и без того предостаточно неприятностей? К чему усложнять?
– Нам следовало бы знать меня получше! Я оскорблена тем, что после такого количества совместных дел от меня считают нужным что-то скрывать... возможно, что-то очень важное...
– Конечно, важное! – начал терять терпение Альдо. – Так вы будете меня слушать или предпочитаете читать мне нотацию? Я ведь могу переслать Кольцо Анри Лассалю по почте...
– Нет, нет! Ни в коем случае! Я слушаю...
В нескольких словах он поведал ей историю Кольца и в конце своего рассказа вскрыл конверт, чтобы показать его Мари-Анжелин. Дурное настроение как ветром сдуло, и теперь она, как маленькая девочка, уставилась на Кольцо.
– Кольцо! Такое древнее! Просто невероятно!
– Так вы отдадите его Адальберу или нет?
– Конечно... хотя теперь я думаю, может быть, вы в чем-то были правы...
– Так мы ни к чему не придем! – рассердилась госпожа де Соммьер. – Альдо, отдай конверт мне, я сама пойду...
Но закончить фразу ей не удалось: зазвонил внутренний телефон. План-Крепен поспешила снять трубку. Это входило в круг ее обязанностей, так как маркизе мысль о том, что ей кто-то может звонить как прислуге, была непереносима. Послышались лаконичные ответы:
– Да... Да, он здесь. Хорошо, я передам ему. Она повесила трубку и обернулась к Альдо.
– Вас ждет внизу господин Лассаль. Он желает говорить с вами.
– Я спущусь к нему. А вы пока уберите это! – попросил он, сунув в руки Мари-Анжелин конверт и Кольцо. – Заодно сразу же закажу обратный билет в Венецию.
Он бегом спустился по лестнице и прошел к бару, где его ожидал старый ученый, сидя за столиком в углу перед полупустым стаканом. Выглядел он, как всегда, безукоризненно, но Альдо с беспокойством заметил прорезавшую его переносицу тревожную складку. И, не успев пожать Лассалю руку, сразу же поинтересовался целью его визита.
– О, сущие пустяки: Адальбер исчез!
– Как это исчез? – удивился Альдо, опускаясь на красную бархатную банкетку возле своего гостя.
– Как исчез – не знаю! Единственное, что я могу вам сказать, так это то, что мы с ним не виделись около двух дней. Позавчера вечером он ушел, получив через мальчика-посыльного какую-то записку и предупредив, что покидает дом ненадолго...
– И вы только сейчас забеспокоились? Вы хоть в полицию обращались?
– Естественно, но скорее для очистки совести. Сами же знаете, каковы деловые качества этой полиции.
– Могли бы мне сообщить.
– Вот я и сообщаю... хотя, не скрою, не без долгих раздумий. Во-первых, Адальбер был на вас очень зол. Во-вторых, он такое проделывает уже не впервые. Пять или шесть лет назад, когда он гостил у меня, то вот так же вечером ушел и появился только три дня спустя. Он очень раскаивался, но вид у него был такой довольный, что я даже не решился его отчитать. Правда, тогда в его исчезновении была замешана женщина...
– Почему вы думаете, что эта история не повторилась?
– Сейчас его мысли занимает лишь одна особа, и вы знаете, о ком идет речь. Будучи осведомленным о «теплоте» их отношений, я бы очень удивился, если бы узнал, что все это время он провел в ее объятиях.
– Но ведь самый лучший способ узнать – просто отправиться к ней и проверить?
Кровь бросилась в лицо Лассалю:
– Я? Чтобы я пошел в логово к этой гадюке, принцессе Шакияр? К тому же я не представляю, что Адальбер мог бы делать у нее.
– Вам же отлично известно, что возлюбленной Адальбера там уже нет, поскольку со дня похорон Ибрагим-бея она обосновалась в «Замке у реки»!
Господин Лассаль осушил стакан и скривился, как будто выпил какую-то отраву. Альдо тотчас же перевел его мимику на обычный язык:
– Но у вас не было никакого желания идти туда и проверять. Это слишком даже для женоненавистника, вам не кажется?
– Не мешало бы вам признать, что во всей этой истории есть доля и вашей вины!
– Послушайте, какой смысл нам тут препираться? Давайте я возьму это неприятное дело на себя. И сразу же поймем, там ли Адальбер.
– Но, возможно, его там удерживают насильно?
– С какой стати? В последнее время красавица Салима только и делала, что давала ему понять, чтобы он ушел с ее дороги. Решено, иду! Не беспокойтесь, – уже гораздо мягче добавил он, – я зайду к вам на обратном пути.
В несколько прыжков Альдо оказался наверху, в комнате госпожи де Соммьер, где, как и можно было ожидать, новость, сообщенная им, заставила Мари-Анжелин издать истошный крик. Да такой пронзительный, что старая дама чуть не подскочила в кресле:
– Что это с вами, План-Крепен, зачем вы так кричите? Насколько мне известно, Адальбер не умер.
– Вот именно, что вам ничего не известно! – возразила та, позабыв от волнения свое исполненное величия «мы». – Я уверена, что эта женщина очень опасна!
– Я тоже в этом уверен, но мы и не таких видали! – возразил Альдо. – Так что побегу туда не откладывая. Если вдруг не вернусь – кто знает? – предупредите об этом господина Лассаля. Даже если у вас о нем только плохие воспоминания!
Альдо уже собрался выходить, когда услышал голос Мари-Анжелин:
– Вы все еще думаете завтра уехать? Несмотря на беспокойство, он не смог сдержать улыбки:
– Ох, мадемуазель дю План-Крепен, вы никогда ни о чем не забываете! Подумайте сами, как я могу поступить!
Глава 8
Что же увидел Фредди Дакуорт...
Когда такси остановилось перед старинным замком Ибрагим-бея, Альдо попросил водителя подождать. Тот скорчил недовольную мину. С тех пор как в этих стенах было совершено ужасное злодейство, репутация старого замка сильно пошатнулась. Чтобы водитель был посговорчивее, Альдо уплатил только половину цены, сказав, что потом, если тот его дождется, заплатит вдвойне.
– А если не выйдешь?
– Тогда поедешь обратно и спросишь господина Лассаля...
– Знаю!
– Вот и хорошо. Скажешь ему, куда ты меня отвез, и он тебе заплатит столько, сколько я обещал.
На том и порешили.
Средневековая дверь замка была заперта, и Альдо пришлось несколько раз дернуть колокольчик, пока из-за приоткрытой двери не показалась голова темнокожего слуги в тюрбане. Князь протянул ему свою визитку и спросил, сможет ли его принять госпожа Хайюн. Тот с поклоном удалился, оставив его созерцать кадку с апельсиновым деревом, на которой ему пришлось коротать время в день убийства.
Долго ждать не пришлось. Прошло всего две минуты, и навстречу Альдо выплыла не чуждая театральных эффектов принцесса Шакияр в длинной тунике с многочисленными ниспадающими бусами и золотым колье с драгоценными камнями. На ее руках позванивали браслеты. Беседа не заладилась с самого начала.
– Что вам надо? – с ходу бросила она, не заботясь о правилах приличия.
Князь едва поклонился, ответив ей насмешливой улыбкой:
– Мне казалось, что я спрашивал мадемуазель Хайюн. Вы на нее ничуть не похожи.
– Она не принимает. А я здесь нахожусь для того, чтобы заботиться о ней в дни траура. Она не желает никого видеть. Что вам от нее нужно?
По всей вероятности, перед Альдо стояла женщина-дракон, не расположенная отступать ни на йоту. Он медлил с ответом, вспоминая полные горечи слова Ибрагим-бея об этой женщине, которая завлекла в свои сети единственного члена его семьи. Вот кому бы очень не понравилось, что она расположилась в его замке, как у себя дома. Вспомнив о почтенном старце, Альдо решил повременить с перепалкой:
– Я хочу, чтобы она ответила на один вопрос.
– Какой вопрос?
– Не спрашивайте меня об этом, мадам. Это касается только мадемуазель Хайюн.– Я могу передать ей и вернуться...
– Нет, мадам! Прошу простить!
Он сделал вид, что откланивается, но принцесса задержала его:
– Мне самой интересно узнать, поскольку уж вы здесь, как случилось, что вы все еще в Асуане после такого скандала с моими драгоценностями?
– Вам действительно снова хочется к этому возвращаться? – вздохнул он. – А мне казалось, что все уже сказано. Вы принимали меня за дурачка, пригласив к себе с намерением продать... или поручить перепродажу жемчугов Саладина, национального сокровища, из-за чего я мог бы оказаться в тюрьме, если бы какой-нибудь таможенник проверил мой багаж.
– Смешно! Эти бедняги глупы, как пробки!
– Надеюсь, вы не имеете в виду английских таможенников, которые... им помогают. Вот они бы меня ни за что не упустили!
– Но, в конце концов, клянусь, что эти жемчуга принадлежат мне! Могу же я, по-вашему, распоряжаться своим достоянием? Мне нужны деньги!
Альдо взглянул на нее с удивлением. Она чуть не плакала и, казалось, говорила искренне.
– Но все же вам не хотелось, чтобы об этой истории узнал король?
– Конечно! Какой мужчина согласится, чтобы продавали его подарок, сделанный им в момент любовного увлечения... даже если потом он сожалел о содеянном?
– Ладно. Допустим. Тогда как вы объясните присутствие фальшивых жемчугов в моем чемодане?
– Вы оскорбили меня! Естественно было бы отомстить вам. Не забудьте, что я была королевой Египта!
Да уж, судя по ее лицу, видно было, что она и сейчас мнит себя королевой. Альдо решил не уступать. Иначе это никогда не кончится!
– Давайте не будем больше вспоминать об этом. Я отказался от так называемой сделки, и вы решили выставить меня вором. Прошу у вас прощения и хотел бы услышать слова извинения и от вас, хотя заранее вас прощаю. Давайте будем считать, что мы теперь квиты, и покончим с этим, принцесса! – отрезал он, снова поклонившись, и на этот раз Шакияр не препятствовала его уходу. Но еще не дойдя до двери, он вдруг услышал голос:
– О чем вы хотели спросить меня?
Он обернулся. Шакияр исчезла, а на ее месте, как статуя в белом платье, стояла Салима, устремив на него взгляд своих светлых глаз. И, глядя на эту божественную красоту, он ощутил, как грудь его сжимается от неясной тревоги. Неудивительно, что она окрутила Адальбера! Сам Альдо в этот момент возблагодарил небо за то, что ему была послана Лиза и это служило защитой от очарования подобных особ, хотя даже жена не смогла помешать этой даме растревожить его сердце. Но что ожидает Адальбера? Что может предохранить его от колдовских чар этой прелестницы? Альдо понимал: чтобы вырвать у нее друга, придется объявлять настоящую войну. Да и то неизвестно, одержит ли он победу... Князь медленно направился навстречу девушке, хотя она не сделала в его сторону ни шага. И только когда он приблизился к ней вплотную, Салима предложила ему посидеть в саду, который только что привели в порядок. Девушка провела его вдоль узких, заново прорубленных аллей, вокруг клумб с душистыми цветами. В середине сада, напротив еще безжизненного фонтана, стояли две каменные скамьи. Салима села на одну из них, указала ему на другую. И усевшись, повторила снова:
– Так о чем вы хотели спросить меня?
– Где Адальбер?
Она удивленно приподняла прекрасные брови. Кажется, Салима не притворялась.
– А я должна знать, где он?
– Кто, кроме вас, мог бы ответить на этот вопрос? Два дня назад... точнее, два вечера назад какой-то мальчик принес ему записку от некоей дамы, я не знаю, от кого именно, но когда он прочитал это послание, то так обрадовался, что сомневаться не приходилось: записка могла быть только от вас. И он тут же последовал за мальчиком, предупредив человека, у которого он гостил, чтобы тот не волновался и что он вернется попозже...
– Если не ошибаюсь, это был господин Лассаль?
– Вы с ним знакомы?
– Я знаю его, как и все в Асуане. Но я перебила вас, извините и, пожалуйста, продолжайте.
– Я почти все рассказал: с тех пор Адальбер так и не вернулся.
– Ах так? И вы подумали, что записка от меня?
– От чего бы еще он стал таким счастливым? Вне всякого сомнения, записка была от вас. Не знаю, мадемуазель Хайюн, отдаете ли вы себе в этом отчет, но его отношение к вам давно уже переросло обычную симпатию учителя к ученице.
И, не давая ей времени возразить, Альдо продолжил:
– Впрочем, я убежден, что вам все это прекрасно известно, иначе как объяснить слова, которые вы через меня передали моему другу в Каире: «Скажите ему, что я не предавала»? Вы уже тогда знали, что можете без труда причинить ему зло!
– Зло? Ну, это уж слишком. Я была его помощницей, ученицей, и, уверяю вас, он прекрасный учитель и... просто великий археолог.
– Ну, это мне хорошо известно!
На устах девушки промелькнуло подобие улыбки:
– В таком случае, возможно, вам также известно о жестоком соперничестве между господами археологами, в особенности когда они из разных стран!
– Известно. Я не присутствовал при первом раунде боя Адальбера с Фредди Дакуортом, но имел честь в некотором роде являться рефери второго, случившегося в баре «Зимнего дворца» в Луксоре. Нам пришлось вдвоем оттаскивать Адальбера, чтобы помешать ему задушить соперника. Но дело в том, что дрались они не из-за концессии, а из-за девушки, и почтенный Фредди обвинялся в том, что переманил ее и отвлек от своих обязанностей.
– Как глупо! Вы же видели, на кого он похож!
– Тогда почему вы переметнулись в его лагерь, когда он облапошил Адальбера?
– Потому что речь шла о гробнице Себекнефру, и это перевешивало прочие соображения. Мне надо было туда попасть, и неважно было, кто откроет дверь. В бумагах дедушки я обнаружила, что там должен был храниться папирус, способный пролить свет на древнейшую легенду Египта...
– А вы, само собой, Адальберу об этом и словом не обмолвились? – презрительно бросил Морозини. – Похоже, вы времени зря не теряли и стали членом всех команд.
– Да нет же, я хотела добыть этот документ для дедушки, чтобы показать ему, что женщина может оказаться достойной и способна заниматься археологией.
– Но бог вас покарал тем же способом: гробницу обобрали еще раньше вас.
Салима молча отвернулась. Альдо понял, что попал в точку и ей не хочется распространяться о своем неблаговидном поступке. Но девушка презрительно проговорила:
– Ваше мнение мне безразлично. Совершенно естественно, что между великим Ибрагим-беем и господином Видаль-Пеликорном, даже если я по-прежнему восхищаюсь им, выбора быть не может. Но вернемся к вашему вопросу: даже предположив, что автором записки была я, может быть, вы мне объясните, по какой причине он мог бы находиться здесь? Поместить неверного в дом Ибрагим-бея значило бы осквернить его память! Это было бы верхом неприличия!
– Конечно, я и об этом подумал. Но я надеялся, что вы назвали ему место, куда собираетесь приехать, и он загодя помчался туда.
– Свидание? Романтическое свидание? Сударь, вы меня оскорбляете! Запомните, будьте добры: я не писала Адальберу, и он не приезжал ко мне! Чего вы еще хотите? – уже со злостью добавила она, поднимаясь с места. Пришлось и Альдо последовать ее примеру.
– Ничего. Мне остается лишь поблагодарить вас за то, что приняли меня для выражения соболезнований, и пожелать вам всяческого счастья... в ваших исследованиях, – поспешил он уточнить, видя, как застыло лицо Салимы.
Она не стала его провожать и только глазами следила, как он пересекал сад, направляясь к входной двери. А Альдо с трудом сдерживал ярость, поскольку был уверен, что эта девица, солгав, посмеялась над ним. Правду она могла сказать лишь в одном случае: когда речь шла о гробнице Себекнефру. Хотя о том, нашла она папирус или нет, Салима все-таки не сказала, а князь из осторожности не стал расспрашивать ее, заранее зная, что в ответ в лучшем случае получит лишь полуправду. С другой стороны, ему казалось, что одно уж теперь прояснилось: предмет «исследований» Ибрагим-бея. Тот тоже выбрал стратегию обмана и хоть и не показывал вида, но интересовался именно Неизвестной Царицей. Во всяком случае, он умел подчинять себе людей, и именно ради него Салима старалась принять активное участие в раскопках в гробнице Себекнефру. Из-за него же погиб Эль-Куари. Ибрагим-бею даже не надо было отдавать приказы или выражать какие-либо пожелания: приближенные их угадывали и тут же кидались исполнять. Великое искусство... но ему оно не помогло!
Альдо был все еще взбудоражен, когда приехал к Анри Лассалю, с нетерпением ожидавшему результата его вылазки.
– Ну что?
– Ничего! Или же крайне мало. Шакияр живет у Салимы, и кроме того, что девушка согласилась рассказать мне о своем странном поведении на раскопках в Луксоре, я так ничего и не узнал. Хотя вот еще что: записку с приглашением Адальберу писала не она.
– И вы поверили?
– А как тут не поверить? Хотя меня не переубедишь: я по-прежнему считаю, что записку принесли из ее дома. Адальбер ходил все время мрачный, а тут прямо-таки засветился, да?
– Именно! Казался счастливым, как мальчишка, которому принес подарки Дед Мороз. Значит, все-таки бедного мальчика похитили. Но кто?
– Мог бы поспорить, что это она... или приспешники ее дорогой Шакияр, которой, кстати, не доверял и сам Ибрагим-бей. Или, что еще более вероятно, помощники ее брата Али Ассуари, который, скорее всего, и является душой всей этой преступной компании, ведь он намного умнее их обеих.– Неужели она так глупа?
– Начинаю всерьез в это верить... Или же она самая выдающаяся актриса века! Но вернемся к Адальберу. Можно, я перекинусь парой слов с вашим Фаридом?
– Да, пожалуйста! Полагаю, вы будете спрашивать у него об обстоятельствах исчезновения Адальбера? Например, о приметах мальчика-посыльного?
– Вы правильно поняли.
– В таком случае я сам вам отвечу, потому что первым делом опросил именно его.
– И что же?
Анри Лассаль пожал плечами:
– Вы видели, сколько мальчишек болтается в городе, на высокой набережной и в других местах, горя желанием заработать несколько монет? Этому на вид было лет двенадцать, он был в почти опрятной галабии, на голове голубая тюбетейка. Сказать, что он был красив? Но это вам ничем не поможет, поскольку тут все мальчики красивы... Кстати, не хотите ли вы со мной отобедать?
– Я бы с удовольствием, но меня ждут в отеле.
– Наверняка ваша тетушка? Адальбер очень лестно о ней отзывался.
– Моя двоюродная бабушка, маркиза де Соммьер. В свои восемьдесят лет она обладает умом, острым, как заточенная бритва! А в самом деле, почему бы вам не прийти как-нибудь поужинать с нами в «Катаракт»? Я знаю, вы не жалуете женщин, но в данном случае могли бы сделать исключение для тети и ее кузины, а заодно и чтицы, Мари-Анжелин дю План-Крепен!
– Дьявол, ну и фамилия!
– А сама она еще краше. И считает своим долгом каждому объявить, что ее предки участвовали в Крестовых походах. Приходите, ведь мы четверо в данный момент и есть семья Адальбера. Нам нужно сплотиться, чтобы стать сильными! – заключил князь, устало улыбаясь.
– Договорились, я приду!
– Что ты себе вообразил? – вскричала госпожа де Соммьер. – Что она тебе скажет: «Ну конечно, дорогой сэр, именно я и похитила Адальбера. Он сидит у меня в погребе. Не хотите ли пройтись туда и побеседовать с ним?» Нет, от твоей наивности я иногда теряюсь...
