Текст книги "Волчий тотем"

Автор книги: Жун Цзян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

Старик Билиг внимательно посмотрел, присел на корточки, раздвинул окровавленную шерсть на шее волка, на ней внезапно показались отверстия. Эти кровавые дыры были очень свежими, в степи на шее всех овец, загрызенных волками, обычно бывают точно такие же, по два с каждой стороны шеи, всего четыре, в этих местах волки перегрызают овцам артерию.

– Лошадь не добила копытами волка, а только тяжело ранила, этот волк добит другим волком, уже наевшимся конины, – сказал старик.

Баошуньгуй крепко выругался:

– Волки злобные, просто как бандиты! Смеют убивать раненого!

Билиг глянул на Баошуньгуя и ответил:

– Бандиты после смерти не возносятся на Небо, а волки возносятся. Вот этот волк, которому лошадь вспорола живот, умер, но не сразу, хотя и жить с такой раной уже невозможно, такое тяжелее вынести, лучше умереть. Живой волк увидел, что тому очень плохо, и перекусил ему горло, дал возможность умереть быстро и легко: тело не болит, а дух уже вознёсся к Тэнгри. Когда кто-то из вожаков так поступает, то это не бандитизм, а проявление милосердия и боязнь, что раненый волк попадёт в руки людей и будет терпеть оскорбления и унижение. Волк лучше умрёт, чем будет терпеть оскорбления, и вожаки тоже не хотят видеть, как их братья и сёстры терпят это. Ты родился в семье земледельца, сколько среди вас найдётся предпочитающих смерть позору? Природа волков заставляет стариков из степи сначала подумать, прежде чем лить слёзы.

Баошуньгуй, как будто поняв что-то, согласно кивнул:

– Да, когда войска ведут бой, то для размещения раненых бойцов необходимы носильщики, санитары, охранники, медсёстры, врачи, ещё нужны автомобили, госпитали и многое другое. Я служил несколько лет в тылу, и мы посчитали, что один раненый боец требует чуть ли не десять человек для его обслуживания, обуза очень велика. Во время войны использование столь большого количества персонала действительно оказывает влияние на боеспособность армии. Можно так сказать, что оперативность и скорость передвижения той волчьей стаи намного быстрее, чем у наших войск. Однако раненые бойцы в большинстве своём – храбрые офицеры, основа командования нашей армии. Если убивать раненых бойцов, то разве это не окажет влияния на боевую мощь армии?

Улицзи вздохнул и сказал:

– Волки могут так поступать, это их естественный закон. Во-первых, они хорошо размножаются. Как родится – так сразу семь-восемь, а то и десять-двенадцать детёнышей, и выживаемость тоже высокая. Одной осенью я видел, как мать-волчица перетаскивала одиннадцать волчат, все в два раза меньше головы матери. А маленькая волчица в два года уже может рожать. Когда корова телится, то каждые три года по пять телят. А когда волчица рожает, то сколько будет за три года? Я думаю, что самое меньшее – взвод. Количество волчьих бойцов пополняется намного быстрее, чем у людей. Во-вторых, волки быстро становятся годными к действию. Родившиеся весной волчата на следующий год становятся уже умеющими всё делать волками. Годовалая собака умеет хватать зайцев, годовалый волк – овец, а годовалый ребёнок только в лучшем случае умеет надевать штаны. Люди не как волки. Раз военных ресурсов много, то волки могут добивать своих раненых. Я думаю, что раз волк убивает волка, то, значит, их очень много, раз они отбрасывают лишних. А раз так, то, значит, каждый из них имеет планы на размножение. Они искусственно отбраковывают и оставляют только самых сильных. У степных волков боевой дух не уменьшился за тысячелетия, именно в этом их страшная правда.

Баошуньгуй разгладил концы бровей и заметил:

– Во время сегодняшней проверки я тоже удостоверился в силе и свирепости волков. Противостоять природным стихиям помогает прогноз погоды, кто же может предсказать волчье бедствие? Наши оценки и предположения о стихийном волчьем бедствии слишком выходят из рамок. В нынешнем происшествии при существующих силах людей мы не могли сопротивляться, если вышестоящая проверочная комиссия приедет на место и посмотрит, то это ей сразу станет ясно. Да и неважно, приедут они или нет, но мы тоже должны организовать широкомасштабную операцию по уничтожению волков, а иначе наши пастбища быстро превратятся в большую столовую для них. А мне надо заказать побольше патронов у вышестоящих контор.

Несколько молодых интеллигентов непрерывно спорили. Учащийся начальной школы из третьей бригады, раньше живший в Пекине, а потом ставший мелким руководителем среди хунвейбинов, по имени Ли Хунвэй, с большим энтузиазмом и оживлённо говорил:

– Волки – это действительно классовые враги, все реакционеры в мире являются алчными волками. Волки слишком жестоки, не считая того, что они истребляют людей и их имущество – лошадей, коров и овец, так они ещё истребляют своих сородичей. Мы должны организовать народ для их истребления, всем волкам устроим диктатуру пролетариата. Решительно и окончательно уничтожим всех начисто. Ещё надо решительно критиковать тех сочувствующих, потакающих волкам, после смерти оставляющих свои трупы на съедение убийцам – эти старые степные взгляды, старые традиции, старые привычки и старые обычаи…

Чень Чжэнь, увидев, что юноша собирается указать пальцем на старика Билига, сразу поспешил перебить его и сказал:

– Ты уж наговорил слишком и чересчур. На классы разделяются только двуногие существа, если волков причислить к какому-либо классу, то ты тогда кто будешь – волк или человек? К тому же, когда люди убивают людей, то это является или нет убийством своих сородичей? А людей, убивающих людей, намного больше, чем волков, убивающих волков: одна война, другая война – как убьют, так сразу несколько миллионов или несколько десятков миллионов. Люди, уже начиная с пекинского питекантропа, имеют такое свойство – истреблять сородичей, и если говорить о природе, натуре, сущности людей, то люди намного более жестокие, чем волки. Ты бы лучше побольше почитал книг.

Ли Хунвэй, рассердившись, поднял кнут и, показывая на Чень Чжэня, закричал:

– Ага, ты хвалишься тем, что окончил третий класс средней школы, ну и что в этом хорошего?! То, что ты читаешь, – всё это капиталистические, феодальные, неправильные книги! Ядовитые травы, сорняки! Ты подвержен глубокому влиянию твоего собачьего папы, в школе ты и слова не произносил, а сейчас, приехав в это первобытное и отсталое место, чувствуешь себя как рыба в воде, ты стал заодно с этими вонючими старыми «четырьмя пережитками»!

Чень Чжэню кровь ударила в голову, ему так и хотелось, подобно злому волку, броситься на юношу, укусить и сбросить с лошади. Но он ещё подумал о волчьей терпеливости, поэтому он посмотрел на Ли Хунвэя, потом повернулся и ушёл.

Начало смеркаться, уже пришло время ужина, и тело дрожало от холода. Все, и начальство, и народ, с погруженными на телегу мёртвыми волками, потихоньку повернули назад. Чень Чжэнь с Бату и Шацылэном двинулся искать драгоценные кнуты и снова хотел посмотреть на убитых лошадьми волков, к тому же он надеялся, что два храбрых чабана расскажут ему ещё истории про волков и искусство охоты.

7

«Мой приказ – это приказ серого волка!»

Перед восходом солнца небо просветлело, свет проник в шатер Уху-хана, в этом свете нарисовался светло-серый волк, который сказал Уху-хану: «…Я поведу тебя». После этого Уху-хан свернул лагерь и пошёл, светло-серый волк шёл впереди войск, войска следовали за ним.

После этого Уху-хан снова увидел светло-серого волка, волк сказал хану: «Вели войскам сесть на лошадей». Уху-хан сел на лошадь. Волк сказал: «Командиры и народ, я буду впереди, покажу вам дорогу». После этого все снова сели на лошадей и пошли за волком…

«Исторические стихи про Уху-хана»

В монгольской степи широкомасштабная облава и уничтожение волков проводились в начале зимы, в это время байбаки на всех холмах уже закрывали норы и входили в состояние зимней спячки. Байбак крупнее зайца, у него жирное мясо, и он является одним из любимых блюд волков и одним из источников их питания. Как только байбаки уходили в норы, волки начинали наступать на скот с удвоенной силой, и на пастбищах нужно было организовывать охотников, чтобы дать им отпор. В начале зимы у степных волков только что вырос ровный мех от холода, в это время кожа у волков вязкая, шерсть свежая, светлая, пушистая и толстая. Большинство высококачественных волчьих шкур добываются в это время, в приёмном пункте закупочная цена самая высокая. В начале зимы охота на волков – это, кроме основных трудоединиц скотоводов, важный источник дохода, их подсобный промысел. Облава – хороший случай, в котором молодые и взрослые араты [28]28
  Араты – монгольские пастухи-скотоводы.


[Закрыть]тренируют и выставляют напоказ свою технику управления лошадьми, арканами и кнутами, свою смелость. Одновременно это возможность для организаторов скотоводческих бригад продемонстрировать свои боевые способности в разведке, выборе места, пастбища, времени, в организации, манёвренности, командовании и так далее. Проводить в начале зимы облавы на волков было в степи древней традицией, когда вождь племени, хан или каган проводили в своих войсках практические учения и манёвры. Тысячелетняя традиция, передававшаяся от них по наследству, продолжается до сих пор. Как только прекращается сильный снег, тогда и начинается облава. В это время на снегу волчьи следы проявляются очень ясно, и скрыть их невозможно. Хотя ноги волков длинные, но, ступая на свежий и мокрый снег, они проваливаются в него, ноги лошадей длиннее, и они бегают быстрее. Начало зимы – плохой сезон для волков, новый снег лишает их жизни. Пастухи-скотоводы пользуются этим случаем, чтобы отомстить волкам за страдания людей и скота.

Однако не только люди могут знать степной закон, но и волки тоже могут в совершенстве постичь его. В эти годы волки были ещё более сметливыми, они хорошо понимали, что люди били их раз в год. Как только они видели, что выпал новый снег, когда жёлтое пастбище становилось белым, они быстро перебегали границу, или забирались в глубину гор нападать на дзеренов или диких зайцев, или оставались в поле, среди заснеженных гор и там питались запасённым старым кормом. Они все ждали, когда затвердеет снег, все привыкали бегать по снегу, и когда люди уже уставали, только тогда они приходили разбойничать.

На собрании руководства пастбища Улицзи заявил:

– За предыдущие несколько лет мы устраивали облавы в начале зимы, но только всё истребляли средних волков, а больших убивали мало. В будущем нам надо поступать как волки, отходить от привычных правил и устраивать облавы беспорядочно, неожиданно, затишье – облава, облава – затишье. Тогда добьёмся победы, хотя это не отвечает военному искусству, но мы так сделаем для того, чтобы волки не уловили закономерности в наших действиях и не смогли всё предусмотреть. Весной мы обычно не устраивали облаву, сейчас мы нарушим старый порядок и нападём на волков весной внезапно. Хотя в это время шкура волков хуже, чем в начале зимы, линька закончится лишь через месяц с лишним, и пусть мы не продадим их дороже, но зато сможем получить наградные патроны. На собрании руководства пастбища решили так: чтобы ликвидировать вредные последствия того ужасного происшествия, убийства волками табуна лошадей, и исполнить директиву сверху об избавлении от волчьего бедствия в степи Элунь, из всего коллектива пастбищ мобилизуют скотоводов на масштабное уничтожение волков.

– Хотя сейчас весна, самый занятый сезон, так как люди оказывают помощь при окоте, и очень трудно перебросить рабочие силы, но не провести эту облаву на волков нельзя, так надо всем и объяснить. Если судить по прежнему опыту, после окончания большого сражения главные силы волков должны отступить. Они знают, что в это время люди определённо могут отомстить. Надо учитывать, что сейчас стая волков наверняка находится недалеко от границы, и что если что-нибудь произойдёт на пастбище, то стая сразу же убежит туда. Поэтому в эти дни нельзя наносить удар, оставим их в покое на несколько дней, подождём, когда лошадиное мясо переварится в их животах и они всё же заскучают по замёрзшему мясу мёртвых лошадей. Байбаки и крысы ещё не выходили из нор, и, когда волки проголодаются, они обязательно рискнут вернуться за лошадиным мясом, – предложил Баошуньгуй.

Билиг согласно кивнул и сказал:

– Я хочу сначала взять людей, пойти к мёртвым лошадям и около них поставить побольше волчьих капканов, для того чтобы ввести волков в заблуждение. Как только вожак стаи увидит их, он обязательно посчитает, что люди хотят только защищаться, а не наступать. Раньше, когда руководство пастбищ организовывало людей для охоты на волков, необходимо было брать с собой большое количество собак, и в первую очередь снимали капканы на волков, так как боялись, что собаки попадут туда. Если в этот раз перед облавой поставим капканы на волков, то даже самый умный вожак стаи запутается. Если в капканы попадутся несколько волков, то у остальной стаи закружится голова от вожделения, они издалека будут смотреть на лошадиное мясо, захотят съесть, но не посмеют, так как забоятся, а уйти тоже будет жалко. Тогда-то мы тихонько подойдём и неожиданно окружим их, обязательно сможем окружить немало волков и, вероятнее всего, убить несколько вожаков стаи.

Баошуньгуй спросил у Билига:

– Говорят, что здесь волки очень умные и хитрые, в местах, где подсыпали яд и ставили капканы, они совсем не попадались. Старые волки и вожаки стай делали вокруг ядовитого мяса надкусы, чтобы его пометить, а волчицы и волчата ели неядовитое мясо, которое лежало рядом. Некоторые вожаки волков могли даже нарочно выкапывать капканы, чтобы злить тебя, это правда?

– Не совсем так, яд, который продают в кооперативах по снабжению и сбыту, сильно пахнет, даже собаки чувствуют его запах, как же волкам не унюхать его? Я сам никогда не пользовался ядом, потому что можно отравить не только волков, но и собак. Я люблю ставить капканы, это мой козырь, и, кроме разве что необыкновенного волка, никто не сможет понять, где стоят капканы, – ответил Билиг.

Баошуньгуй почувствовал, что руководство пастбищ стало штабом командования. По-видимому, в прошлом, когда вышестоящие инстанции направили Улицзи, командира эскадрона, на работу начальника пастбища, это было совершенно правильно.

Баошуньгуй постучал ручкой по чайной кружке и постановил:

– Вот и договорились!

Руководство пастбищ приказало: никому, ни одной бригаде без его разрешения не позволять ходить на северную сторону пастбищ бить волков, в особенности стрелять и спугивать. Руководство организует широкомасштабную облаву для истребления волков. Все бригады после получения этой информации должны были быть немедленно готовы к действию.

Пастухи во всех бригадах начали подбирать лошадей, кормить собак, чинить арканы и кнуты, точить ножи, прочищать ружья, готовить патроны, – всё текло своим чередом, по порядку, как в апреле помогали окоту, в разгар лета подстригали овец, в осенний праздник Луны убирали траву, в начале зимы забивали овец, всё было тихо, без каких-либо происшествий.

Утром заслонивший небо слой облаков потемнел, низко навис, почти придавив дальние горы, тучи скрыли все горные вершины, из-за этого степь Элунь стала ещё более ровной и как бы зажатой, подавленной. Ветер был мягкий. Дымовые трубы на монгольских юртах, словно лёгочный больной, которому тяжело дышать, часто и неравномерно «кашляли», вдыхали и выдыхали дым. Этот оставшийся отрезок поздней весны, выдался холодным и длинным, и не видно было признаков лета.

Овцы тихо лежали в своей овчарне, лениво жевали запасы травы и совсем не хотели выходить наружу. Три большие собаки, охранявшие овец, пролаяли всю ночь и сейчас, замёрзшие и голодные, дрожали всем телом и тесно сгрудились у входа в юрту. Как только открыл Чень Чжэнь дверь, охотничий пёс Хуанхуан сразу бросился к нему, передние лапы поставил ему на плечи, лизнул его подбородок, изо всех сил вилял хвостом, прося что-нибудь поесть. Чень Чжэнь вытащил из юрты оставшееся мясо на кости и дал ему. Пёс быстро обглодал кость и лёг на землю, зажав её вертикально между двух лап, с наслаждением обгрызая её со всех сторон, в конце концов он съел даже весь костный мозг.

Чень Чжэнь вытащил ещё несколько кусков жирной баранины и дал сучке Илэ, покормил её отдельно. У Илэ шерсть чёрная и блестящая, как у Хуанхуана, как и подобает охотничьей собаке, голова, тело и ноги длинные, шерсть тонкая. У обеих собак сильный охотничий характер, высокая скорость, повороты тела быстрые, они умеют царапаться когтями и хорошо кусаться, как увидят добычу, так сразу же готовы в бой. Обе собаки – мастера хватать добычу, особенно Хуанхуан, это охотничье искусство ему передалось от его предков по матери. Лиса своим большим хвостом не сможет ввести его в заблуждение, она просто лишится его, а после этого, как бы лиса ни старалась, Хуанхуан всё равно достигнет её горла, причём мастерски, не повредив драгоценной шкуры. Хуанхуан и Илэ волка тоже не боятся, они обладают большой способностью сражаться с волками, и сражаются героически, к тому же не дают волкам покалечить себя.

Хуанхуана подарили Чень Чжэню старик Билиг и Гасымай, а Илэ принёс Ян Кэ от одного хозяина дома. Скотоводы степи Элунь всегда самое хорошее дарили пекинским студентам, поэтому, когда эти две собаки подросли, они оказались красивее и лучше своих братьев и сестёр. Потом Бату часто любил приглашать Чень Чжэня и Ян Кэ вместе охотиться, в первую очередь для того, чтобы посмотреть на этих двух собак. В прошлом году, как только наступила зима, Хуанхуан и Илэ уже схватили пять больших лис. Лисьи шапки, которые носили зимой Чень Чжэнь и Ян Кэ, тоже были подарками любимых собак своим хозяевам. После весны Илэ ощенилась шестерыми щенками. Троих подарили Билигу, Ланьмучжабу и ещё одному студенту. Сейчас осталось только три щенка, одна сучка и два кобеля, два рыжих и один чёрный, толстенькие и мясистые, как маленькие свинки.

Старательный по натуре Ян Кэ баловал Илэ и щенков сверх меры, почти каждый день кормил их супом из мяса и кашей из чумизы. Тогда интеллигентам в степи Элунь отпускали зерна по прежним, пекинским нормам, а именно 30 цзиней (15 киллограммов) на человека в месяц. Но распределение по сортам очень неравномерно: 3 цзиня жареного риса, 10 цзиней пшеничной муки, а остальные 17 цзиней приходились на чумизу. Большая часть чумизы шла на корм Илэ, каша из чумизы с мясом была очень хорошим кормом для собаки, это Гасымай научила их готовить. Молока у Илэ было очень много, поэтому щенки в юрте Чень Чжэня были крепче щенков других пастухов.

Другая большая чёрная, крепкая и сильная собака была местной, монгольской породы, возраст – пять-шесть лет, голова большая, грудь широкая, лапы длинные и тело большое, рычит словно лютый тигр, не на шутку. На теле этого пса – множество шрамов, на голове, груди и спине – дорожки из чёрной кожи, выглядящие ужасно и грозно. На его морде раньше были две рыжие круглой формы брови, величиной с собачьи глаза, но одна бровь была оторвана в схватке с волками, осталась лишь вторая которая похожа на третий глаз. Поэтому в самом начале Чень Чжэнь и Ян Кэ назвали Эрланшэнь (в честь одного из буддийских святых, имеющего третий глаз).

Этого пса Чень Чжэнь подобрал по дороге в ближайшую коммуну, в торгово-снабженческий кооператив, когда ходил покупать вещи. В тот день на обратном пути Чень Чжэнь всё время чувствовал за спиной какой-то холод, вол тоже нервничал. Когда он повернул голову, то увидел огромную, словно волк, уродливую собаку, высунувшую большой язык и без звука следовавшую за ним, испугавшую его так, что он чуть не свалился с телеги. Он пытался отогнать пса палкой, но пёс не убегал, а всё время бежал за повозкой, так и дошёл до дома. Несколько пастухов узнали его, сказали, что это очень злой пёс, что у него есть дурная привычка кусать овец, и за это хозяин выгнал его из дома, и что он скитается по степи почти уже два года, в снежные дни прячется в заброшенных худых овчарнях, а днём сам охотится, ловит диких зайцев, байбаков, питается мёртвым скотом, подбирает остатки за волками, а если нечего есть, то отбирает у одиноких волков еду, как дикая собака. Потом его брали к себе люди несколько раз, но из-за того, что он бросается на овец, его всегда выгоняли. Если бы пастухи не помнили, что он загрыз нескольких волков, они давно бы уже его убили. По степным законам собака, которая кусает овец, должна быть убита, чтобы она не превратилась в домашнего разбойника. Пастухи всё уговаривали Чень Чжэня прогнать этого пса, но Чень Чжэню стало его очень жалко, также он был очень удивлён, ведь пёс хотя и мог пристать к волчьей стае, однако продолжал жить один в жестоких степных условиях, а это уже немалое. К тому же с тех пор, как он переехал от старика Билига в новую юрту и покинул бравого, убивающего волков, свирепого Балэ, ему как будто недоставало способного помощника. И он сказал пастухам, что собаки в их студенческой юрте – все быстрые молодые, но действительно не хватает такого большого злого пса, чтобы охранять юрту и овчарню, поэтому лучше сделать так: временно оставить пса и понаблюдать за ним, если он снова будет кусать овец, то Чень Чжэнь возместит убыток.

Прошло несколько месяцев, Эрланшэнь не кусал овец. Но Чень Чжэнь заметил, что пёс очень терпелив и проявляет активность, находясь вдали от отары. Чень Чжэнь слышал, как старик Билиг говорил, что за эти несколько лет в степи появилось немало чужаков, и они быстро истребили почти всех бродячих собак в степи. Они заманивают диких собак в землянки, вешают их и убивают, потом снимают с них шкуры и едят мясо. Видимо, этот пёс тоже едва не был съеден, но, возможно, в самый последний момент он убежал. Он больше не хочет быть бродячим, не желает быть дикой собакой. Дикие собаки не боятся волков, которые едят овец, но боятся людей, которые едят собак. Этот большой злющий пёс ночью, когда охраняет овец, лает особенно свирепо, готов, жертвуя жизнью, разорвать, во рту его часто видна волчья кровь. Прошла одна зима, и овец, украденных или загрызенных волками, было немного. В степи главной задачей собак является ночная охрана и охота. Днём собаки не находятся вместе с овцами, когда те пасутся, тем более весной, когда овец загоняют в каменные овчарни для окота. Это тоже могло помочь злому псу понемногу меняться к лучшему.

Остальные молодые интеллигенты тоже относились к Эрланшэню по-дружески, всегда кормили его досыта. Однако Эрланшэнь никогда не был близок с людьми и к новому хозяину, оказавшему ему благодеяние и приютившему его, тоже не выражал особой благодарности. Он не играл с Хуанхуаном и Илэ, даже когда видел хозяина, то лишь слегка махал хвостом для выражения радости. Днём, во время отдыха, он часто один бродил по степи или лежал в траве близко от юрты, смотря вдаль, погружённый в свои мысли, в прищуренных глазах его было мечтательное выражение степного жителя.

Иногда Чень Чжэнь вдруг осознавал, что этот пёс похож не на большую собаку, а на волка. Предки собак были волки, один из самых ранних народов северо-западных степей Китая – это цюаньжуны, а иероглиф цюаньпереводится как «собака», сами они считали, что их далёкие предки – это две белые собаки, и именно поэтому тотемом цюаньжунов является собака. Чень Чжэнь чувствовал к этому недоверие: почему же такой лихой степной народ поклоняется такому одомашненному животному, как собака? Возможно, что несколько тысяч лет назад степные собаки были необыкновенно злобными, с крайне диким нравом или даже не уступали в свирепости волкам, то есть были наполовину волками? Белые собаки, которым поклонялись древние цюаньжуны, вполне возможно, были белыми волками. Чень Чжэнь подумал; неужели этот большой злой пёс, которого он подобрал, вдруг и есть собака с волчьим характером? Или волк с наполовину собачьей природой?

Чень Чжэнь часто с интересом общался с ним, садился возле него на корточки, гладил по шерсти, чесал, но пёс почти не реагировал. Его в безразличный взгляд был неясный, мутный или, хвостом он вилял почти незаметно, только Чень Чжэнь мог это почувствовать. Он как будто бы не нуждался в человеческой ласке, не нуждался в симпатии собак, Чень Чжэнь не знал, что он вообще хочет, не знал, каким же образом можно его вернуть к нормальной собачьей жизни, такой, какой жили Хуанхуан и Илэ, – работа, еда, забота людей, охрана, жизнь без печалей. Чень Чжэнь ещё часто думал: неужели он совсем не привязан к нормальной собачьей жизни и собирается возвратиться в волчий мир? Но почему тогда он как увидит волка, то сразу бросается на него, словно это его смертельный враг? Если посмотреть со стороны, то он полностью собака, чёрная шерсть на теле отделила его от волков, у которых она серо-рыжая. Но ведь волки в Индии, России, Америке, Древнем Риме, а также монгольские степные волки когда-то вскармливали человеческих детёнышей, так неужели они не могли выкормить щенков собак? Но если он примкнёт к волчьей стае, то лошади, коровы и овцы будут терпеть ещё большие бедствия. Что касается этого пса, то возможно, что самое мучительное заключается в том, что ни одна из его сторон – ни волчья, ни собачья – не принимают его, или же он сам не хочет идти ни тем, ни к другим. Чень Чжэнь иногда думал, что он собака с характером волка хотя и лютая, но всё же по природе своей – собака. Или, возможно, очень редкостный волк с характером собаки или наполовину собака, наполовину волк. Чень Чжэнь так и не смог распознать его, но он чувствовал, что надо хорошо обращаться с ним, потихоньку «гранить и полировать» его. Чень Чжэнь надеялся, что сможет стать хорошим другом для пса. Он решил впоследствии не называть его Эрланшэнь, а звать Эрлань, что созвучно с «эрлан», т.е. «два волка».

Чень Чжэнь, пока ждал Ян Кэ и Гао Цзяньчжуна, встал с кровати, вышел из юрты и продолжил кормить собак, позабавлял щенков, потом погладил не отвечавшего на ласку Эрланя.

Четверо одногруппников уже больше года как поселились в отдельной юрте. Из них один пас лошадей, один – коров, двое – овец.

Сильный и дельный Чжан Цзиюань, вместе с Бату и Ланьмучжабу пас табун, насчитывавший около пятисот лошадей. Лошади едят много, и, чтобы они не отнимали корм у коров и овец, нужно было пасти лошадей вдалеке от них. Эти пастбища находились в глухих горах, там, где скрываются волки, вдалеке от лагеря. Жить им приходилось в маленькой юрте, где помещаются только два человека, они готовили еду на маленькой железной печке, которая топилась лошадиным помётом, условия для жизни были близкими к первобытным. Работа пастуха лошадей очень опасна, трудна и ответственна, но их место среди прочих пастухов самое почётное, и этим они очень гордятся.

Заарканить лошадь – красивое и очень трудное искусство, которое также может быть использовано для поимки волка, и, значит, является выдающимся военным искусством. С древности до сегодняшних дней пастухи лошадей из степных народов приучались ловить лошадей, используя длинный аркан. Хороший арат, бросив аркан, промахивается очень редко. Это искусство используют и в охоте на волков, лошади проворны, расстояние сокращается быстро, да ещё помогают охотничьи собаки, таким образом, можно справиться с волком. После этого разворачивают лошадь, сильно затягивают верёвкой волка, до смерти, или напускают на него собак, чтобы те его загрызли. Степные волки днём особенно боятся аркана, как увидят арата, то сразу удирают или ложатся и скрываются в траве. Чень Чжэнь часто думал, почему волки боятся охотиться днём, а охотятся ночью. Возможно, из-за этого. История охоты с арканом в монгольской степи насчитывает по крайней мере несколько тысяч лет, такого долгого периода достаточно, чтобы природа и характер монгольских степных волков изменились.

Деревянные ручки у арканов, которые повидал Чень Чжэнь в степи Элунь, были сделаны очень красиво, изысканно и тщательно, они были более длинные, более искусно вырезаны и более удобны, чем те, которые он видел на фотографиях в уездных журналах. Пастухи лошадей степи Элунь с гордостью говорили, что арканы в этой степи – самые лучшие в Монголии, самые жёсткие и прочные и что у них самые красивые ручки. Северная часть бассейна реки Мацзюйхэ, которая является очень известным местом Внутренней Монголии, – это одно из самых важных «месторождений» монгольской породы лошадей, называется Учжумуциньма. Лошадь – это самый важный партнёр и боевой товарищ в жизни монголов, и аркан, конечно, не может решить всех вопросов. Арканы, которыми пользуются араты степи Элунь, очень длинные и удивительно прямые, гладкие и удобные. Длина деревянной части достигает пяти-шести, иногда шести-семи метров, особо длинные из них в большинстве сделаны из двух берёзовых шестов, скреплённых вместе. Чем длиннее шест у аркана, тем легче поймать лошадь или волка. Прямые – значит, шест по всей длине гладко обструган. На верхнем конце этого длинного шеста ещё прикреплён маленький шест длиной полтора метра и толщиной в палец, к нему приделана сплетённая из конского волоса коса, к косе привязана верёвка, так что она не может соскочить. Верёвка здесь особенно крепкая и не растягивается, она сделана не из полосок воловьей кожи, а из кишок овец, по очень сложной технологии, из всего аркана это единственная вещь, которую нельзя сделать самостоятельно, а нужно покупать в снабженческо-сбытовом кооперативе. Когда шест готов, берут свежий овечий помёт и натирают, полируют им его, чтобы превратить из белого в коричневый, после того, как помёт высохнет, шест натирают мягкой тряпкой до блеска и цвета старой меди, длинный шест аркана становится при этом похожим на древнее металлическое непобедимое боевое оружие.

Когда араты, сидя на лошадях, в одной руке держат аркан, конец шеста может от тяжести верёвки обвиснуть, и верёвка образует петлю. Тогда весь шест в такт движениям лошади колышится, как живая змея. Все степные волки видели заарканенных с лошади и погибших своих собратьев. И возможно, что в глазах волков этот инструмент напоминает жуткое чудовище, полузмею-полудракона. Днём в степи, даже если в совершенно пустынном поле или в глухих горах вдалеке покажется одинокий всадник и если у него в руке будет аркан, неважно, кто он – мужчина или женщина, старик или ребёнок, этот будет, как священный знак от Тэнгри, означать свободный проезд среди волков.

Чжан Цзиюань проработал один год пастухом лошадей, но его техника набрасывания аркана всё время была слабой, он часто по несколько раз подряд не попадал, и из-за этого лошадь под ним уже не могла догнать добычу. Он часто менял лошадь, на которой скакал, но это тоже не помогало, и тогда ему приходилось просить Бату заменить его. А то, бывало, заарканит горячего скакуна, но не в подходящий момент, сместится назад, за седло своей лошади, и, чтобы не упасть, держится за седло. Пойманная лошадь вырвет аркан и убежит, волоча его за собой, и в один момент аркан, на изготовление которого было затрачено несколько дней, попав под копыта лошади, переламывается на несколько частей. Тренироваться набрасывать аркана, Чжан Цзиюань часто пытался на овцах, но только пугал их, а у беременных чуть не случался выкидыш, и лишь после строгого внушения Билига прекратил это занятие. Потом Билиг посоветовал ему в качестве тренировки накидывать аркан на оглобли повозок, и после этого он добился большого прогресса. Чжан Цзиюань очень мало появлялся дома, за месяц мог находиться в юрте меньше недели, каждый раз, как приходил, ложился спать, а проснувшись, рассказывал своим товарищам множество историй про людей, лошадей, волков.