Текст книги "Волчий тотем"

Автор книги: Жун Цзян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 36 страниц)

– Люди все разные, а волки одинаковые… – ответил Бату.

Люди продолжали погоню. Они постепенно обнаружили, что после того, как волк откусил лапу, кровавых следов стало меньше, а шаги стали заметно шире. Больше всего людей беспокоило то, что волк быстро двигался к приграничному шоссе, а к северу от шоссе была запретная зона.

– Этот волк действительно силён, нам не надо идти за ним, как дурачкам, – сказал Бату.

И они направили лошадей к пересечению с шоссе.

К северу трава становилась всё выше, серо-жёлтый луг был похож на огромную волчью шкуру. Чжан Цзиюань почувствовал, что на этой «волчьей шкуре» искать волка такого же цвета наверное, труднее, чем среди стада овец маленького ягнёнка. Хромой волк может идти по следу, но два человека на лошадях ничего не увидят. Чжан Цзиюань ещё раз представил себе волков и степь, глубокие отношения между волками и Тэнгри: каждый волк, находящийся в решающий момент между жизнью и смертью, всегда может спрятаться и убежать в степи. Если волк оказывается в трудном положении, то степь, как наседка, расправляет свои крылья, чтобы волк мог спрятаться под её крылом. Широкая монгольская степь как будто ещё сильнее любит и оберегает волков, они как неразлучные старые супруги, тысячу лет вместе, в полном согласии. Но монголы, непоколебимо верные степи, даже ещё больше, чем волки, как будто по-прежнему ещё не заняли места степных волков, не обладают их положением. А к югу, ближе к собственно китайским районам, уже начинаются распаханные поля, и монголов, которые из скотоводов превратились в крестьян, чем дальше, тем больше. Чжан Цзиюань не мог и подумать, что волк на трёх лапах может пробежать так долго и так далеко, потому что оставил позади себя самых быстрых всадников. Чжан Цзиюаню больше не хотелось догонять волка.

Чабаны на лошадях, поискав, притормозили, немного восстановили силы и снова прибавили в скорости. На севере горный хребет был всё ближе, и здесь пограничная линия проходила как раз вдоль подножия этого хребта. По словам скотоводов, эти горы были высокими, а ущелья глубокими, холодными и бесплодными, самое последнее убежище волков, в котором не было их врагов. Но если волк попадёт туда, то как он будет там жить? Он вдруг представил себя на месте волка. Люди в конце концов могут истребить волков, но нет сил, которые могли бы уничтожить твёрдый и несгибаемый характер и волю монгольских степных волков.

Наконец-то люди на лошадях вступили на приграничное шоссе. Это только говорилось – шоссе, на самом деле это была грунтовая дорога для объезда и патрулирования границы, а строго говоря – дорога из песка. По ней ездили военные джипы и грузовики, перевозящие грузы, по сути дорога представляет собой длинный извилистый жёлоб с песком, похожий на огромного жёлтого дракона.

Чабаны быстро поехали по дороге на восток, но нигде не было видно волчьих следов. Обогнув один небольшой склон, они вдруг увидели, как впереди в тридцати с лишним метрах появился волк, он изо всех сил пытался перелезть через крутой край дороги. В обычное время он мог бы одним махом перепрыгнуть такую преграду, но сейчас он не мог её преодолеть. Хромой волк снова не смог перелезть и кубарем скатился вниз, обрубок лапы воткнулся в песок, и волк скорчился от боли.

Слезли с лошадей. Чжан Цзиюань напряжённо наблюдал за Бату и повесил свою дубинку на седло. Однако Бату не взял дубинку и больше не пошёл вперёд, он ослабил вожжи у лошади и отпустил её поесть траву, а сам сел на высокой кромке дороги, достал папироску и закурил. Чжан Цзиюань посмотрел сквозь папиросный дым в глаза Бату. Потом тоже отпустил лошадь, сел рядом с Бату и тоже закурил.

Волк из канавы у дороги снова со всех сил забирался наверх, лез потихоньку, по шагам, оставляя кровавые следы, непокорная и гордая голова волка была как раз напротив двух врагов. Волк не забыл своё происхождение и привычки, он с усилием отряхнулся от травы и земли, поддерживая свой грозный вид в чистоте. Но он всё же не мог совладать с болью, его непрерывно била дрожь. Потом у волка в глазах появилась яростная решимость, он глубоко вдохнул и собрал все свои последние силы.

Бату затушил папиросу, задумчиво посмотрел на волка, в глазах его промелькнул стыд и беспокойство, как у ученика, который ранил учителя. Хромой волк не смотрел на преследователей, а работал, развернувшись телом, одной лапой он цеплялся за землю. До верха дороги осталось всего немножко, тридцать сантиметров серо-чёрной земли. Он наконец добрался до поверхности с травой, один кусок вместе с почвой отвалился и стал падать вниз, волк оттолкнулся от него и забрался на ровную поверхность и потом, как большой кенгуру, на трёх лапах поскакал-побежал за противопожарную полосу и пограничные столбы.

Противопожарная полоса находилась вне пограничных столбов, вспаханная тракторами, шириной примерно сто метров. Земля постоянно очищалась от травы. Только с этой вспаханной противопожарной полосы и мирятся скотоводы степи Элунь, старики говорят, что это единственная полезная пахотная земля.

Хромой волк бежал и отдыхал, бежал и отдыхал, и скоро скрылся в степи.

Бату встал и безмолвно посмотрел вперёд, потом наклонился и поднял окурок, брошенный Чжан Цзиюанем затушил его в слюне, вырыл во влажной земле ямку и закопал оба окурка, потом сказал:

– Надо воспитывать в себе привычку! В степи не допускается малейшая небрежность. Пойдём, пойдём поищем недавно убитого волка.

Они сели на лошадей и поспешили к тому горному склону, откуда приехали. Был слышен только звук копыт, они вдвоём всю дорогу молчали.

16

Наследник престола Чэнцянь (сын танского Тай-цзу) предавался плотским удовольствиям и любил охотиться… ещё любил подражать тюркским языкам, нарядам и украшениям, выбирал нескольких человек, которые внешне походили на тюрков, их было примерно пять человек. Они носили косы и пасли овец, сделали боевые знамёна с пятью головами волков, соорудили юрту. Наследник престола сам жил в ней, убивал овец и готовил их, вынимал нож, резал мясо и кушал. Он сказал своей свите: «Я попробую умереть, как хан, а вы сделаете вид что присутствуете на моих похоронах». Он как окоченевший лежал на земле, люди узнали его и рыдали, ездили на лошадях вокруг него. Наследник престола сказал: «Если я буду править страной, то я поведу конницу охотиться на западе в Цзиньчэне (городе Лотоса), а потом мы развяжем волосы, станем тюрками»…

Сыма Гуан. «Общая оценка управления и службы»

После весеннего дождя на лугу на склоне горы недалеко от лагеря, где оказывали помощь овцам при окоте, под горячими лучами солнца в воздухе рассеялась густая вонь. Это разлагались трупы скота, замёрзшего в зимний период, останки загрызенных волками копытных, чёрная трупная жидкость и кровь пропитали землю. Полёгшая осенняя трава вбирала в себя жёлто-чёрную гнилостную жижу, повсеместно лежащий овечий и коровий, собачий и волчий, мышиный и заячий кал, растворившиеся в воде.

Эта весенняя вонь нисколько не ухудшила настроение Чень Чжэня, старой степи необходима такая вода. Все эти разлагающиеся компоненты дают почве особо ценный перегной, органические вещества и кальций. Улицзи сказал: «Руководители и корреспонденты, которые приезжают с проверками из города, все любят нюхать запах весенних цветов, а я больше всего люблю нюхать весеннюю вонь». Одна овца выделяет до 1500 цзиней испражнений в год, это помогает вырастить столько травы. «Коровий навоз холодный, лошадиный навоз горячий, овечий навоз прибавляет сил за два года».

Весной в степи Элунь от большого количества удобрений трава начинает расти бурно, за полмесяца тёплых дней новая трава покрывает зелёным ковром всю старую. Луга на склонах все становятся зелёными. Появляется много цветов, которые тоже бурно распускаются на плодородной почве. Чень Чжэнь, сидя на рыжей лошади старика Билига, легко скакал, по дороге любуясь обновлённой зелёной степью, он представил, что находится на широкой степной сцене, где происходит непримиримое соревнование между людьми и волками, где все они потом поворачиваются к своей матери-степи, смотрящей на них любовным взглядом.

Овечьи вымя наполнились, шерсть у ягнят побелела, везде раздавалось мычание коров, лошади начали линять, сбрасывать старую толстую шерсть. Скот, перенеся зимние лишения, наконец-то дождался весенней зелени. Степь Элунь снова столкнулась с неурожайным годом. В этом году ранней весной от морозов хотя и погибло от холода немало ягнят, но коэффициент приживаемости ягнят при родах в производственной бригаде превысил сто процентов. Кто бы мог подумать, что овец, родивших двойни, будет так много, в каждом стаде прибавилось самое меньшее до тысячи ягнят, и на не очень избыточные пастбища легла очень большая нагрузка.

Чень Чжэнь вместе с Улицзи и стариком Билигом поехал разведать новые пастбища. Старик специально дал Чень Чжэню свою быструю и выносливую лошадь. Улицзи прихватил полуавтоматическую винтовку, старик Билиг взял с собой Балэ, Чень Чжэнь – Эрланя, а Хуанхуана оставил стеречь дом. Когда охотники-пастухи отправляются в дальний путь, никогда не забывают взять с собой оружие и собак. У этих двух свирепых псов всегда охотничье настроение, по дороге они всё высматривали и вынюхивали, бежали расслабленно, легко и радостно. Старик засмеялся:

– Собаки застоялись и соскучились.

– Спасибо, отец, что взяли меня с собой развеяться, – сказал Чень Чжэнь.

Старик ответил:

– Я всё время боюсь, что ты за чтением испортишь глаза.

К северо-востоку от пастбищ находилась дикая гора, в окружности 70-80 ли. По словам Улицзи, на этой горе никогда не селились люди, там очень плодородная почва и густая трава, есть маленькая речка и большой болотистый водоём, трава растёт бурно и высотой больше метра. Из-за того, что много воды и травы, там огромное количество комаров, летом и осенью их так много, что могут съесть корову. Как только подойдёшь к подножию горы и ступишь на эту землю, так их появляются десятки тысяч, страшно, словно наступил на мину. Люди и скот все боятся ходить туда, а старая трава там слишком толстая, и каждый год новой траве трудно пробиться и вырасти, поэтому она тонкая и длинная, скот её не любит есть, а поев, не нагуляет много жира.

Когда Улицзи стал начальником, он всё время хотел открыть новые площади пастбищ, он ещё раньше предвидел, что если проводить политику на увеличение количества, а не качества, то степь Элунь будет перегружена. Много лет он постоянно думал об этой горе, он хотел осенью запалить там большой огонь, чтобы полностью выгорела старая трава, потом на следующий год весной на эту площадь пригнать большое количество скота, чтобы протоптали этот сгоревший слой и освободили почву, съели всю новую траву, и потом держать под контролем её рост на этом участке. Если так сделать, то и земля освободится, и почва будет более плодородной, трава будет ниже, и комаров поубавится. А пройдёт несколько лет, и этот участок дикой горы превратится в прекрасное летнее пастбище, таким образом можно разгрузить степные пастбища.

В предыдущие несколько лет пожары несколько раз посещали степь Элунь, но, к сожалению, не доходили до этого места. Вплоть до конца осени прошлого года только один пожар дошёл до дикой горы, но потом пошёл дождь и пожар потух. Улицзи наконец решился реализовать свой план, он получил в этом полную поддержку Баошуньгуя, но встретил противодействие многих пастухов, все боялись тамошних комаров. Улицзи оставалось только попросить старого друга Билига помочь ему, попросить его вместе поехать туда, провести разведку на месте, а после того, как старик согласился, можно было поручить его маленькой бригаде первыми осваивать это новое пастбище.

Они стали забираться на высокий склон, вдалеке вдруг открылись несколько неестественно зелёных гор. Когда они ехали к горе, хотя везде и появилась весенняя зелень, но всё-таки к ней примешивался жёлтый цвет, захватывая остатки осенних красок. Но горы вдалеке были как покрашенные зелёным цветом декорации на театральной сцене или как рай, показанный в мультфильмах.

Всадники перешли через два горных перевала и вступили на полностью зелёный горный склон. Аромат травы чем дальше, тем был гуще. Немного понюхав, старик Билиг почувствовал, что что-то немножко неправильно, наклонив голову, стал внимательно изучать землю. Собаки тоже как будто обнаружили следы добычи, наклонив головы, нюхали, бегали мелкими шагами, беспорядочно что-то искали. Старик наклонился, исследовал молоденькую нежную траву около лошадиного копыта, потом поднял голову и сказал:

– Вы ещё раз хорошенько понюхайте.

Чень Чжэнь принюхался и вдруг почувствовал свежий аромат травяного сока, как будто осенью на сенокосе. Он спросил:

– Неужели кто-то только что косил здесь траву? Но кто же это мог быть?

Старик слез с лошади, поворошил палкой молодую внимательно поискал. Потом вдруг достал из травы жёлто-зелёную вещь, покрутил её в руке, потом снова понюхал и сказал:

– Это помёт дзеренов, они только что были здесь.

Улицзи и Чень Чжэнь тоже слезли с лошадей и посмотрели на помёт дзерена в руке старика. Весенний помёт дзеренов очень сырой, не разделённые горошинки, а слепленный вместе кусок. Они оба удивились, ещё прошли несколько шагов, большой участок свежей травы перед ними как будто был выкошен.

– В этом году во время ягнения я что-то не видел дзеренов, а оказывается, они прибежали сюда полакомиться свежей травкой. Они чисто поедают траву, и ровнее, чем сенокосилка, – сказал Чень Чжэнь.

Улицзи загнал патрон в патронник винтовки, закрыл предохранитель и тихо сказал:

– Каждый год весной дзерены прибегают на пастбища к ягнящимся овцам и едят вместе с ними траву, а в этом году не придут, всё из-за этого нового пастбища, а здесь трава лучше, чем на том пастбище. Дзерены вместе со мной надумали идти сюда.

Старик Билиг ехидно сощурился:

– Дзерены лучше всего ищут траву, те участки, что они находят, пастухи со скотом, к сожалению, не посещают, и в этот раз ты снова прав.

– Не надо, когда ты посмотришь водоёмы на той стороне, тогда и будем говорить, – сказал Улицзи.

Чень Чжэнь забеспокоился:

– Но сейчас ягнята ещё маленькие, они не смогут дойти так далеко. Если ждать, когда ягнята подрастут, самое меньшее пройдёт месяц, но тогда этот участок уже будет объеден дзеренами.

– Не беспокойся, волки умнее людей. Если пришли антилопы, то волки разве могут не прийти? Сейчас самки дзеренов ещё все не разродились, дзерены с детёнышами бегают не быстро, и это действительно лучшее время в году волкам охотиться на дзеренов. Не пройдёт и нескольких дней, и волки обязательно прогонят всех дзеренов.

Затем они сели на лошадей и дошли до небольшого горного перевала, Улицзи напомнил об осторожности, что сейчас перед ними откроется большое поле. Он предполагал, что волки и дзерены сейчас должны быть здесь.

Зайдя на вершину перевала, они слезли с лошадей, потихоньку пошли, прячась за огромными камнями. Собаки знали, что предвидится добыча, и шли рядом с хозяевами. Приблизившись к скале, они оставили там лошадей, спутав им передние ноги, потом, выглянув немного из-за большого камня, легли в траву, достали бинокли и стали обозревать новое поле.

Чень Чжэнь наконец увидел красивое девственное место в степи, возможно, самый последний степной нетронутый участок, такой, что он не смел дальше сделать шаг. Он долго смотрел перед собой и даже забыл про волков. Там было всё – и окружавшие поле горы с горными впадинами, и маленькая речка, вытекающая с юго-восточной стороны горной впадины, и прекрасное озеро, которое можно увидеть только во сне, в котором плавали белые лебеди.

Улицзи и Билиг непрерывно смотрели в бинокли, выискивая цель. Старик легонько постучал кнутом по ноге Чень Чжэня, чтобы тот посмотрел на третий изгиб реки на правый её берег. Чень Чжэнь еле очнулся ото сна, от любования прекрасным видом и всё же посмотрел, куда велел Билиг. Там он увидел двух дзеренов, передняя часть их туловищ вылезла из воды, а задняя была ещё в воде. У этого изгиба реки на берегу уже лежали больше десяти дзеренов с распоротыми животами… Чень Чжэнь внимательно посмотрел в высокую траву, и сердце его бешено запрыгало: несколько уже давно им не виденных волков схоронились в траве недалеко от трупов дзеренов и дремали. У реки трава сравнительно высокая, и Чень Чжэнь не смог сосчитать, сколько их там было.

Улицзи и Билиг тем временем внимательно осматривали каждый участок впадины, юго-восточный склон горы, там дзерены уже раньше рассеялись, по двое, по трое поспешно ели траву, самки в большинстве были с ягнятами. Чень Чжэнь увидел, как одна самка облизывает только что родившегося ягнёнка, оближет – поднимет голову и беспокойно осматривается, а ягнёнок изо всех сил старается встать на ноги, а как только встаёт на ноги, то сразу начинает бегать, да так быстро, что собака не догонит. Но эти несколько минут, когда он встаёт, как раз и есть отрезок времени, касающийся его жизни или смерти.

– Ты посмотри, волки даже могут поспать, потому что знают, что люди их там не достанут. Отсюда очень далеко, и даже выстрел не долетит. А если мы обнаружим себя, и волки, и дзерены сразу все убегут, – сказал Билиг.

– Однако эти несколько дзеренов, которые уже не могут бежать, как раз попадут к нам, на обед, – сказал Улицзи.

Они слезли с лошадей и побежали к берегу реки. Как только люди, лошади и собаки появились на горизонте, волки тут же, как серые стрелы, врассыпную бросились в горы в восточном направлении и быстро затерялись в зарослях кустов и камыша. Дзерены тоже быстро умчались в горы, остались только несколько увязших в иле дзеренов и самка, облизывающая своего ягнёнка.

Люди приблизились к излучине реки. Излучина имела площадь всего 1 му, с трёх сторон окружена водой, сама речка шириной была 4-5 метров, а глубиной примерно 1 метр, вода чистая, видно дно. В некоторых местах на дне был песок, в некоторых – глина. Берег речки был высотой больше метра, крутой. Некоторые речные излучины имели песчаные отмели, и берег сравнительно пологий. На траве, которая росла на излучине реки, лежало десять с небольшим маленьких дзеренов, у большинства из них внутренности живота были съедены, один дзерен завяз в глине и не мог оттуда вылезти, ещё были несколько, которые медленно шевелили ногами, а из ран на шее всё ещё сочилась кровь. Старик Билиг мрачно вздохнул:

– Рано утром дзерены пришли сюда попить воды и попали в волчью засаду.

Чень Чжэнь уже много раз видел примеры волчьих засад, но то, что волки использовали с трёх сторон водную преграду, он видел впервые. Он, сидя на лошади, обдумывал их тактику.

– Ты посмотри, как волки умно всё сделали. Они наверняка вчера вечером, заранее спрятались здесь в траве, и, когда дзерены пришли сюда попить воды, одним рывком перегородили вход в излучину, и дзерены, находившиеся там, оказались в ловушке, очень экономичная операция. Излучина реки как большой мешок, волки загородили вход – и вот им пожалуйста, мешок, полный мяса, – сказал Улицзи.

Старик улыбнулся:

– В этот раз ты снова увидел, что Тэнгри помог волкам. Посмотри на эту речку, извивается туда-сюда, сколько у неё таких подобных притоков, окружённых водой с трёх сторон мест. Я скажу, что волки – это любимое дитя, драгоценность Тэнгри, ведь это действительно так, да?

Чень Чжэнь кивнул:

– Такого хорошего места для ловушки нигде не найдёшь, и не подумаешь, что здесь возникнет их сразу несколько десятков, Тэнгри очень хорошо всё продумал за волков. А волки тоже очень умные, Тэнгри дал им такое хорошее место, а они сразу же воспользовались, да очень умело.

– Способности волков использовать погоду и рельеф намного выше, чем у людей, – сказал Улицзи.

Собаки увидели, что вокруг повсюду лежит сырое мясо, и вовсе не торопились есть, эти два гордых пса не удостоили и взглядом дзеренов, которых уже погрызли волки. Балэ, нисколько не церемонясь, подошёл к ещё дышавшему, целому дзерену, сдавил его горло и посмотрел на Билига. Старик кивнул и сказал:

– Ешь, ешь.

Балэ наклонил голову и одним махом перекрыл дыхание дзерена, потом от задней ноги дзерена яростно отгрыз большой кусок свежего мяса и начал громко жевать. Эрлань как увидел целую большую площадь, покрытую свежей кровью, сразу шерсть на всём его теле встала дыбом, в нём проснулся убийца, и он побежал к двум завязшим в реке дзеренам, но Чень Чжэнь и Билиг криком остановили его. Эрлань неохотно повиновался, встал двумя передними лапами на мёртвого дзерена, тем самым став повыше, осмотрелся по сторонам, наконец увидел недалеко в излучине реки ещё живого дзерена, прыгнул в воду и поплыл. Старик велел Чень Чжэню, чтобы тот не останавливал его:

– У этого пса очень дикая натура, пусть немного поубивает диких животных, тогда не будет грызть домашних овец.

Трое людей пошли на берег реки. Старик достал кожаный шнур и сделал петлю. Чень Чжэнь снял сапоги, засучил брюки, вошёл в воду и накинул верёвку на шею дзерена, после этого Билиг и Улицзи вытащили дзерена на берег и потом связали его ноги. Потом они достали второго дзерена и стали искать место для пикника.

– Мы одного съедим, а другого возьмём с собой, ясно? – сказал старик.

Улицзи достал нож, чтобы зарезать дзерена, а Билиг посмотрел кругом на склоны, и они с Чень Чжэнем пошли за дровами. Они набрали сухих веток с абрикосовых деревьев, когда вернулись назад, то Улицзи уже ободрал кожу с дзерена. Они запалили костёр и сделали шашлык из мяса дзерена, приправив его набранным неподалёку диким луком-пореем. Затем Билиг и другие распрягли лошадей, обрадованные лошади пошли к реке и стали пить.

Когда поджарили мясо, во время трапезы довольный старик сказал:

– Вот, пройдёт дней двадцать, когда ягнята подрастут и смогут далеко бегать, можно всей бригадой и переехать сюда, так и решим.

– Вся бригада сможет с тобой прийти? – осторожно спросил Улицзи.

– Дзерены и волки пришли, разве могут люди не прийти? А если бы трава была плохая, то дзерены разве бы направились сюда? А когда дзеренов мало, то волки разве придут? Я беру с собой этого дзерена, ведь завтра у меня дома будет собрание руководителей нашей бригады, угощу всех его мясом. Они когда узнают, что здесь хорошая, проточная вода, все захотят переехать. Летом на пастбище недостаточно только хорошей травы, ещё нужна чистая вода. Летом самое плохое – это стоячая вода в болотистых озёрах, её мало, и она грязная, скот попьёт и заразится. Летом ещё необходимо питание от воды, а если вода плохая, то какой от неё прок?

– А пройдёт ещё четыре-пять лет, и нам снова придётся осваивать новые пастбища? – спросил Чень Чжэнь.

– Нет, – ответил Улицзи. – На севере граница, на западе и юге – другие коммуны. Если пойти на северо-восток, там много каменистых гор, я уже ходил туда два раза, больше нет площадей, которые можно использовать.

Чень Чжэнь хмыкнул:

– А тогда как же быть?

– Остаётся только регулировать численность скота и повышать качество, ну, например, выращивать синьцзянских овец улучшенной породы, они дают шерсти больше в три раза, качество шерсти лучше, и, соответственно, продавать их можно дороже. А ведь овечья шерсть – это самый главный доход от наших пастбищ. Однако в Китае очень большое население, я думаю, что пройдёт ещё несколько лет, и наших степных пастбищ будет недостаточно. Когда мы, старики, уйдём на пенсию, я действительно не знаю, что вы будете делать! – сказал Улицзи.

Билиг, пристально глядя на него, произнёс:

– А тебе бы лучше довести до сведения руководства, чтобы бригаде не спускали слишком высокий план, а если будут сверху давить, то Небо рассердится, и на земле будут происходить бедствия.

Улицзи покачал головой:

– Кто будет нас слушать? Сейчас у власти в руководстве стоят кадры из крестьян. У этих крестьянских руководителей культурный уровень выше, и говорят они умнее, обоснованно. К тому же и начальники из скотоводческих районов тоже сейчас постепенно становятся на позицию истребления волков и не понимают местных степных руководителей.

Лошади уже наелись досыта и, выпрямив шеи и прикрыв глаза, дремали. Эрлань тоже вернулся, всё тело мокрое, голова в крови, с большим наевшимся животом, он встал на расстоянии десяти с лишним шагов от людей и не двигался. Балэ как будто бы знал, куда тот ходил и что делал, смотрел на него глазами, полными сожаления, зависти и ревности, и тут же две большие злющие собаки схватились друг с другом. Чень Чжэнь и старик Билиг поспешно подбежали к ним и кое-как смогли их разнять.

Улицзи повёл их дальше осматривать пастбищные участки в горной впадине, по дороге обсуждая со стариком место расположения лагеря для четырёх групп производственной бригады. Чень Чжэнь по дороге жадно любовался прекрасными видами природы, сомневаясь, а не попал ли он в сады Эдема или в степь, которая находится в Эдеме? Но откуда бы тогда в Эдеме взялось яблоко, которым Змей соблазнял первых людей – Адама и Еву?

Вернувшись на прежнее место, они втроём закололи овцу, сняли с неё шкуру, нарезали мясо. Чень Чжэнь, у которого все руки были в крови, не выдержал и спросил старика:

– Волки зимой убивают дзеренов для того, чтобы оставить запасы еды на весну, а зачем же летом они убивают так много дзеренов? Ведь здесь ещё остаётся немало мёртвых антилоп, через несколько дней они протухнут, и их уже не съесть? Волки очень любят чрезмерно убивать.

– Волки убивают так много дзеренов не для забавы и не для того, чтобы утвердиться, а для того, чтобы была пища для слабых, больных и старых членов стаи. Почему тигры или леопарды не появляются в степи? Почему волки так господствуют в степи? Именно потому, что волки, в отличие от тигров и леопардов, живут коллективно. Тигр убьёт добычу и сам всю её съедает, не обращая внимания на тигрицу и тигрят. Волки не так, волк с добычей заботится и о себе, и о стае, а ещё о тех старых, хромых, одноглазых, маленьких, больных волках и о волчицах, которые кормят потомство. Ты не смотри, что мёртвых дзеренов здесь так много, сегодня вечером вожак только прикажет, и половина волков степи Элунь придут сюда и за одну ночь всё съедят. Если волк заботится о других волках, то волки тоже заботятся о нём, только волчьи стаи живут так коллективно; только такой волчий коллектив столь силён на охоте. Иногда вожак кинет клич и может собрать на битву больше ста волков. Я слышал от стариков ещё моего поколения, что раньше в степи жили тигры, но впоследствии все они были изгнаны волками. Волки даже больше людей заботятся о семье, более сплочённы, чем люди.

Старик вздохнул и добавил:

– Монголы только во времена Чингисхана хорошо изучили волков. Вожди всех монгольских племён объединялись как одно мощное железное колесо, как пучок стрел, хотя людей мало, зато большая сила, каждый охотно мог отдать жизнь за монгольскую матушку-степь. А если не так, то как они могли завоевать полмира? Последующие поколения монголов раскололись, братья-вожди Золотой Орды враждовали друг с другом. Каждый вождь был словно одинокая стрела, и их по одному всех переломали. Людской характер уступает волчьему, они дружнее, волчьему искусству ведения войны научиться можно, но волчьей сплочённости научиться очень трудно, монголы учились несколько сотен лет, но так и не смогли собрать войска. Ну ладно, хватит говорить, а то сердце болит.

Чень Чжэнь осмотрел ещё раз прекрасный вид равнодушной природы и погрузился в свои тяжёлые мысли.

Старик завернул разделанное мясо дзерена в шкуры и положил в два мешка. Они запрягли лошадей и поехали в обратный путь, к лагерю.