Текст книги "Волчий тотем"

Автор книги: Жун Цзян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

– Я уже не собираюсь его растить, держать дома волка – это нарушение обычаев скотоводов, а также очень опасно, если придут волки, я не вынесу такой большой ответственности.

Говоря это, он отвалил камень и поднял доску.

Волчонок сразу стал вылезать из ямы, но как увидел, что наверху много людей, то сразу забился в угол, оскалил зубы, но шерсть на всём теле мелко задрожала. Баошуньгуй громко воскликнул:

– Ха! Такой огромный волчонок, а всего лишь чуть больше месяца, да его шкура в три раза больше тех шкур волчат, что ты сдал. Если бы я раньше знал, то велел бы тебе их всех вырастить, подождём, когда подрастет побольше, а потом убьём. Из десяти с лишним шкур можно сделать маленький полушубок. Посмотрите, какая красивая шерсть у этого волчонка, по сравнению с теми волчатами намного толще…

Чень Чжэнь горько сказал:

– Ну тогда я не берусь выращивать, волчонок очень ест, в день съедает большую миску каши на мясе, а ещё выпивает пиалу молока.

– А как же ты не подсчитал прибыль, просо в обмен на большую шкурку. А? В будущем году, когда пойдут на добычу волчат, издам приказ, чтобы сразу не убивали их, а сначала вырастили бы в два-три раза больше, а потом сдавали шкуры, – заметил Баошуньгуй.

Старик холодно улыбнулся:

– Какое уж тут экономное дело, перед тем, как кормить кашей, его прежде собака вскармливала молоком. Чтобы выкормить такого большого волчонка, где ты найдёшь столько кормящих собак?

Баошуньгуй подумал и кивнул:

– Пожалуй, так.

Чень Чжэнь протянул руку и погладил волчонка по шее, вытащил его из ямы, волчонок изо всех сил брыкался и дрожал всем телом. Степные волки по своей природе боятся людей и только в крайней необходимости нападают на них.

Он поставил волчонка на землю. Баошуньгуй протянул ладонь, пощупал его и довольно сказал:

– Я в первый раз трогаю живого волка, да-да, какой толстый, интересно, интересно.

– Чень Чжэнь, по-видимому, за этот месяц ты истратил немало сил. В диких условиях волчата никогда не вырастают такими большими, ты это делаешь даже лучше, чем может волчица. Я уже раньше слышал, что ты очень заинтересовался волками, как встретишь кого, так просишь рассказать историю про волков, но даже и не думал, что ты начнёшь растить волчонка. Сейчас я думаю, что, раз этот парень истратил столько сил, он хочет провести научный эксперимент, – сказал Улицзи.

Баошуньгуй как будто почувствовал к волчонку интерес, он подумал и величественно произнёс:

– Этого волчонка сейчас убить будет ошибкой, и из одной шкурки ничего не сделаешь. Чтобы вскормить волчонка таким большим – это нелегко. Я думаю так: раз вырастил, то попробуй продолжать. Выращивать волчонка для проведения научного эксперимента – это тоже неплохо. Председатель Мао сказал, что надо изучать врагов, чтобы потом было легче их уничтожить. Я тоже хочу побольше изучать волков, потом мне действительно надо почаще приходить сюда наблюдать за волчонком. Я слышал, что ты ещё хочешь скрестить волка с собакой?

Чень Чжэнь кивнул:

– Да, хотел, но отец говорит, что это не получится.

Баошуньгуй спросил Улицзи:

– Такое дело кто-нибудь когда-нибудь проводил в степи?

– Степные народы уважают волков и поклоняются им, как можно скрестить волка с собакой? – сказал Улицзи.

Баошуньгуй резюмировал:

– Ну тогда можно попробовать, это будет научный эксперимент. Если нам удастся скрестить степного волка с собакой, то наверняка эта собака будет сильнее и злее, чем выведенная в Советском Союзе. Ведь монгольские волки самые злые, жестокие и лихие во всём мире, и выведенная собака-волк тоже должна быть соответствующей. Руководство сверху наверняка заинтересуется этим делом, и если удастся, то нам не нужно будет тратить деньги, чтобы покупать собак за границей. Если у пастухов такие собаки будут стеречь овец, то волки точно не посмеют к ним соваться. Я думаю так: если потом пастухи будут против, то вы говорите, что проводите научный опыт. Однако, Чень Чжэнь, ты запомни, что надо строго следить за безопасностью.

– Старина Бао говорит, что можно вырастить. Но я тебе сначала скажу, что если что-нибудь случится, то это – под твою ответственность, не надо старине Бао доставлять лишних хлопот. Я думаю, что так держать его очень опасно, обязательно надо сделать железный поводок и цепь, а то волк покусает людей и овец, – сказал Улицзи.

– Это верно, ни в коем случае нельзя позволять волку ранить людей, а если покалечит кого-нибудь, то я сразу же умерщвлю его – поддержал Баошуньгуй.

Чень Чжэнь с бешено бьющимся сердцем воскликнул:

– Конечно! Конечно! Однако у меня есть ещё одна просьба. Я знаю, что пастухи все будут против этого дела, вы не могли бы помочь мне справляться с моей основной работой?

– Пусть твой отец лучше скажет, его слова в сто раз весомее моих, – ответил Улицзи.

Старик покачал головой и сказал:

– Да, я обучил этого ребенка, это моя ошибка, мне и отвечать.

Старик сложил инструмент в мешок и отдал Чень Чжэню, потом взял свою повозку и пошёл домой. Баошуньгуй и Улицзи тоже уехали.

Чень Чжэнь был словно в начале выздоровления после тяжёлой болезни, в приподнятом настроении и, как парализованный, сидел около волчьей ямы. Он обнял волчонка, но тот поднял морду и оскалил зубы. Чень Чжэнь тут же почесал его за ушами, волчонок сразу же расслабился, закрыл глаза и, с приоткрытым ртом, улёгся головой на ладонь Чень Чжэню.

19

Ханьский император У-ди говорил: «…как говорят гунны, Китай очень большой, но не может терпеть голод и жажду, потерял одного волка, убежали тысяча овец. Генерал Эрши потерпел поражение, офицеры и солдаты были убиты, ранены и рассеялись, горе вселилось в моё сердце».

Сыма Гуан. «Общая оценка управления и службы»

Баошуньгуй взял с собой Бату, Шацылэна, ещё пятерых охотников и Ян Кэ, кроме того, ещё семь-восемь собак, и они двинулись на новое неосвоенное пастбище. Две повозки, нагруженные палатками, боеприпасами и всевозможной посудой, двигались за ними.

Когда поднялись на новое пастбище с западной стороны горы, Баошуньгуй и остальные охотники достали бинокли, внимательно осмотрели каждый овраг и каждую складку большой горной впадины, все изгибы реки, травяные склоны и луга, а вдруг где-нибудь обнаружится волк или дзерен. Но лишь на озере посреди горной впадины кучковались дикие утки, гуси и несколько больших лебедей.

Когда спускались с горы, запах трав ударил всадникам в нос, воздух был исключительно чистым. Если бы захотели найти здесь пыль, то это было труднее, чем отыскать золотой песок. Ноги лошадей и колёса повозок все окрасились травяной зеленью, даже концы шестов арканов, и те позеленели. Лошади изо всех сил жевали удила, очень им хотелось наклонить головы и поесть свежей травки.

Баошуньгуй, словно почувствовав большой золотой прииск, громко закричал:

– Это действительно ценное место, прямо яшмовый рог изобилия, надо сначала пригласить военное начальство на несколько дней, чтобы отдохнули и понаслаждались, постреляли лебедей с утками, а потом бы развели костерок и поели жареного мяса!

Ян Кэ как услышал, ему вдруг представился балет «Лебединое озеро» и летящая над ним на чёрных крыльях нечистая сила.

Отряд потихоньку спустился с горы, проехал один маленький отлогий склон, и Баошуньгуй, понизив голос, сказал:

– Смотрите налево, в том овраге находятся лебеди, прямо вам готовая еда. Мы быстро рванём туда и подстрелим одного! Договорив, он с двумя охотниками быстро ушёл. Ян Кэ не успел задержать его, и ему осталось только бежать за ними. И действительно, слева в горном овраге было видно большое белое пятно, словно маленькое стадо белоснежных ягнят, это были те самые ослепительно-красивые лебеди. Ян Кэ отдышался, у него не было ружья, а то бы он нарочно выстрелил, чтобы спугнуть лебедей. Лебеди не двигались, и Ян Кэ почти уже хотел громко закричать. Как раз в это время охотники вдруг остановили лошадей, сняли ружья и что-то громко стали говорить друг другу. Баошуньгуй тоже остановил лошадь и вытащил бинокль. Ян Кэ последовал его примеру, и, когда его настроил, он тут же оцепенел. Он не мог поверить своим глазам: это большое белое пятно, похожее на стадо ягнят, вдруг стало зарослями диких белых пионов. В прошлом году в начале лета он один раз видел на старом пастбище дикие белые пионы, но их было поменьше, и росли они пореже. Но такого большого участка пионов он ещё не видел. Предполагаемые лебеди в один миг превратились в пионы.

Баошуньгуй нисколько не потерялся, наоборот, он громко воскликнул:

– О боже мой! Я никогда не видел столь красивых пионов, они намного красивее тех, что выращивают в городских парках. Пойдём побыстрее, посмотрим!

И они все быстро поскакали.

Когда они очутились перед цветами, у Ян Кэ просто закружилась голова. Пионы были высотой в метр, с толстыми стеблями. На них были огромные белые цветы, закрывавшие собой полностью листья, неудивительно, что издалека они были похожи на лебедей.

Баошуньгуй тоже смотрел обалдевшими глазами и удивлённо произнёс:

– Действительно интересно. Если их отвезти в город и там продать, то сколько же денег можно получить! Я думаю, что надо пересадить несколько штук к моему военному начальнику, пусть он тоже порадуется. Старые руководители не любят деньги, но все любят красивые цветы. Послать им цветы, и будут довольны. Ян Кэ, у вас в Пекине около гостиниц для почётных гостей тоже, наверное, нет таких богатых пионов?

Ян Кэ рассмеялся:

– Что там говорить о гостиницах, я думаю, что в императорских дворцах за границей едва ли увидишь такое.

Баошуньгуй был очень рад, он повернулся и сказал охотникам:

– Вы слышали, эти цветы драгоценные, их надо строго охранять, когда мы поедем обратно, нарубим рогатин от дикого абрикоса и огородим цветы.

– Если мы потом сюда переедем, то как быть? Я боюсь, что люди будут их воровать, – заметил Ян Кэ.

Когда они спустились к реке, то охотники быстро нашли несколько мест охоты волков, там были лишь обглоданные кости дзеренов, оставшиеся от них рога и копыта, но даже черепов не осталось.

Бату сказал Баошуньгую:

– Ты сейчас видел пользу от волков. Если бы не волки, то такого хорошего нового пастбища уже давно бы не было, дзерены бы всё поели и загадили. Наши овцы, когда приходят на пастбища, как почуют испражнения дзеренов, то ни одной травинки не хотят жрать. А это пастбище действительно хорошее, я думаю, нам лучше выбрать место и поставить палатки, потом напоить лошадей и собак, а завтра пойдём в горы, посмотрим.

Ян Кэ больше всего беспокоился за лебедей на озере, но ему волей-неволей пришлось идти вместе с Бату, а озеро с лебедями оставить вблизи от палаток. Чтобы пойти посмотреть озеро с лебедями, он два дня приставал к Баошуньгую и Билигу, чтобы взяли его с собой в этот поход, и только после ему разрешили. Сейчас он увидел, что лебединое озеро красивее, чем описывал его Чень Чжэнь.

Чень Чжэнь не бывал к востоку от реки, здесь рельеф высокий, можно видеть далеко вокруг, и лебединое озеро глубоко западает в сердце. Он сел на склоне, достал бинокль и смог рассмотреть всю картину. Вдруг рядом он услышал звуки лошадиных копыт.

Баошуньгуй радостно закричал ему:

– Эй, ты всё рассматриваешь лебединое озеро? Пойдём вдвоём на берег озера и подстрелим одного лебедя, полакомимся. Эти скотоводы не едят дичь, даже курицу не едят. Я позвал их с собой, но никто не пошёл. Они не едят, так мы поедим.

Ян Кэ повернул голову и увидел, что Баошуньгуй держит в руках ружьё.

Ян Кэ немного растерялся, замахал руками и, заикаясь, сказал:

– Лебеди… но ведь это же драгоценные и редкие животные, ни… ни в коем случае нельзя убивать! Я прошу… Я с детства люблю смотреть балет «Лебединое озеро». В трудное время я, чтобы посмотреть приехавший к нам советский балет, пропустил один день занятий, зимой голодный отстоял большую очередь, прежде чем купил билеты. «Лебединое озеро» действительно очень красивое, многие великие и культурные люди мира хотели, но не могли попасть на это представление, и как можно, увидев настоящее лебединое озеро, стрелять лебедей, чтобы их съесть? Я скорее самого себя убью.

Баошуньгуй не думал, что столкнётся с таким неблагодарным человеком, его, находившегося в приподнятом настроении, как будто ледяной водой окатили. Его глаза мгновенно налились кровью, и он стал поучать:

– Какое там к чёрту лебединое озеро или не лебединое озеро, твоя голова полна буржуазных мыслей, разве ты не студент вуза? Мой уровень образования не ниже твоего. «Лебединое озеро» не выгнали со сцены, а «Красных женщин-бойцов» можно поставить?

Шацылэн увидел, что Баошуньгуй собирается идти с ружьём к озеру, быстро преградил ему дорогу и сказал:

– Лебеди у нас, монголов, – священные птицы, их нельзя убивать, нельзя. Кстати, командир Бао, а разве ты не хотел бить волков? Ты как выстрелишь, все волки в окружающих горах разбегутся, и тогда мы, можно сказать, зря проехали сюда.

Баошуньгуй обомлел, остановил лошадь, повернулся к Шацылэну:

– Спасибо за напоминание, если бы не ты, большое дело бы пошло насмарку. – Он передал ружьё Шацылэну, потом сказал Ян Кэ: – Тогда пойдём со мной сначала на берег озера, разведаем.

Ян Кэ поправил седло, сел на лошадь и поехал с Баошуньгуем к озеру. Когда они приехали на берег, с озера поднялось много диких уток, гусей и прочих водоплавающих птиц, пролетев у них перед носом, обрызгав их водой. Баошуньгуй вскочил в седло и проводил их взглядом. Как раз в этот момент два лебедя раздвинули тростник и просунули свои длинные шеи, раскрыли большие крылья и пролетели метрах в трёх над головой Баошуньгуя. От удивления Баошуньгуй снова сел в седло. Его лошадь от испуга рванула вперёд, так что он чуть не слетел с неё. Лебедь как будто не боялся людей, он спокойно летал над озером, сначала взмывая в небо, а затем опускаясь к воде, потом скрылся далеко в густых зарослях камыша.

– Я родился в деревне, в крестьянской семье, больше всего уважаю практическую сторону жизни. Сокровище – это тогда, когда человек может его получить, а если получить не может, то это не сокровище. У пионов нет ног, они не убегут. А у лебедя есть крылья, человек только подошёл, он раскрыл крылья – и улетел, вот уж действительно сокровище из котла советского и монгольского ревизионизма… – сказал Баошуньгуй.

– Раз люди считают лебедя сокровищем, значит, недопустимо убивать его для еды, – заметил Ян Кэ.

Баошуньгуй ожесточенно возразил:

– Если бы я раньше знал, что ты не понимаешь логику вещей, я не взял бы тебя с собой! Да, вот посмотри, я быстро превращу это самое лебединое озеро в речку для водопоя лошадей, в озеро для купания коров…

Ян Кэ оставалось только вздохнуть, ему очень хотелось достать ружьё, выстрелить в воздух над озером, чтобы распугать всех лебедей, чтобы они улетели далеко отсюда…

Шацылэн знаками призывал, чтобы они быстрее возвращались, и они поспешили к лагерю. Сан Цзе вернулся с юго-восточного склона, он рассказал, что Бату с товарищами поймали там в овраге нескольких диких свиней, он попросил, чтобы пригнали телегу погрузить их и привезти сюда, ещё просил командира Бао пойти посмотреть. Баошуньгуй весело похлопал его по спине:

– В степи ещё есть дикие свиньи? Вот уж действительно не думал. Наверное, они вкуснее домашних. Ян Кэ, пойдём быстрей.

Ян Кэ раньше слышал, что охотники убивали диких свиней, но в степи их ни разу не видел, и он быстро поскакал вслед за Баошуньгуем.

Ещё не доехав до Бату, они увидели поле, перекопанное дикими свиньями. На берегу реки, внизу горного склона, в горном овраге примерно несколько десятков му земли было изрыто, сверху виднелся сплошной чернозём, как будто прошлось стадо буйволов. Травы как не бывало, как будто вся была съедена, а некоторые участки были похожи на перекопанные картофельные грядки. Баошуньгуй, как увидел, крепко выругался:

– Эти чудовища, свиньи! А если потом посадить зерновые, и они опять всё уничтожат!

Они теперь не могли быстро ехать, им пришлось тихонько двигаться к Бату. Бату сидел у подножия горы и курил, собаки лежали у убитых свиней и ели, Эрлань и Балэ выбрали себе две больших свиных ног. Эти дикие свиньи были намного меньше домашних, в длину всего метр с небольшим, тело их поросло редкой серо-жёлтой толстой щетиной, а пятачки длиннее, чем у домашних свиней, более чем в два раза. Клыки, торчащие изо рта, были не слишком длинными и не очень страшными. У обеих свиней на шее были дырки от собачьих зубов.

Бату, указывая на дальний горный овраг, сказал:

– Эти две собаки учуяли волков и пошли по следу, набрели на тот горный овраг, там мы увидели остатки костей трёх-четырёх свиней, съеденных волками. Собаки побежали не за волками, а за свиньями, привели нас в этот овраг, здесь оказались свиньи. Собаки не могли догнать больших свиней. Я тоже не решился стрелять, боясь спугнуть волков. А свиней, которые не успели убежать псы загрызли, и вот я ими покормил собак.

Баошуньгуй наступил ногой на жирную тушу поросёнка и произнёс:

– Вы сработали неплохо, сегодня вечером разожжём костёр, поедим и попьём. Видимо, здесь волков действительно немало, завтра, если вы ещё поймаете нескольких, будет совсем хорошо.

– Эти свиньи прибыли из леса, что за несколько сотен ли, там диких свиней полно, они по реке пришли. Если бы здесь не было столько волков, свиньи давно бы здесь все перекопали, – заметил Бату.

– Свинина – это хорошая штука, потом соберём побольше народу, поохотимся на свиней, ведь не только говядиной и бараниной нам питаться. Мы, те, кто пришли из крестьянских районов, очень любим свинину, а вот говядину и баранину меньше, – сказал Баошуньгуй.

Сан Цзе пригнал повозку, они погрузили свиней и поехали обратно к палаткам. Бату с собаками остался на прежнем месте, ждал, когда они догрызут свиные ноги. Разделали свиней, развели костёр и стали жарить свинину. Скоро запах от жареной свинины распространился вокруг. У костра Баошуньгуй предлагал всем вина и говорил о том, какое вкусное может быть лебединое мясо, но охотники только качали головами, и ему стало неприятно. Скотоводы степи Элунь охотятся только на зверей и не трогают птиц, они уважают тех, кто летает, кто может возвыситься к Тэнгри.

Собаки доели свою добычу и вернулись в лагерь, стали бдительно охранять палатки. Люди, наевшись и напившись, встали от костра, собрали хорошие остатки свинины и положили их в железную миску, а внутренности, кроме печени, оставили на земле собакам.

На следующий день охотники овраг за оврагом стали исследовать восточную гору, искали целый день, но ничего не нашли. На третий день они зашли в глубокие горы, к полудню люди и кони переутомились, вдруг Бату, Баошуньгуй и Ян Кэ услышали, как недалеко раздался выстрел. Они пошли на звук и увидели на восточном горном перевале двух волков. Эти два волка только-только забрались туда. Потом увидели людей на лошадях с собаками, которые тоже со всех сил забирались на гору. Бату посмотрел в бинокль и сказал:

– Волчья стая уже давно убежала, а это два старых волка, которые отстали от стаи.

Баошуньгуй возбуждённо воскликнул:

– Неважно, старые волки или не старые, снять с них шкуры – это уже будет удача!

Собаки и охотники с двух сторон быстро поднимались на гору. Волки были большой и поменьше. Тот, который крупнее, не мог распрямить левую переднюю лапу, как будто она у него была покалечена в бою. Та, что поменьше, похоже, была старая волчица, крайне худая, шерсть от старости наполовину седая. Балэ, Эрлань и другие собаки, увидев, что волки старые и хромые, не только не прибавили в скорости, а, наоборот, стали колебаться. Лишь одна молодая, недавно подросшая собака, считая, что предстоит лёгкая добыча, резко рванула вперёд.

Волки вступили на открытый каменистый участок, рельеф там был сложный, возвышались огромные камни, щебень наслаивался друг на друга. С каждым шагом из-под лап волков вырывались камни и с шумом катились вниз. Лошадям уже было трудно идти, охотники постепенно стали слезать с лошадей, взяли ружья и дубинки. Закалённые в боях Балэ и Эрлань двигались медленно, а лаяли громко. Только та молодая и неопытная собака догоняла со всех сил, её звали, но она не откликалась. Большой волк, запрыгнув на огромный квадратный камень, неожиданно развернулся на 180 градусов, напугал собаку, и она сорвалась вниз, но застряла между двумя камнями, и, хотя рана была небольшой, люди с трудом достали её оттуда и оставили там сидеть и скулить. Другие собаки напряглись и ощетинились, а волчица, воспользовавшись удобным моментом, юркнула в какую-то нору между камнями.

Старый волк забрался на скалу, на площадку размером с два обеденных стола, на ней с трёх сторон были скалы, а с четвёртой стороны – крутой склон. Волк спиной упёрся в скалу, свирепый взгляд его помутневших старых глаз был направлен на людей, он вздохнул, готовясь к последней битве. Собаки окружили это место полукольцом, яростно лая и рыча, но никто из них не осмеливался сближаться с волком. Люди тоже подошли и окружили волка. Баошуньгуй увидев эту картину, радостно закричал:

– Никому не двигаться, смотрите на меня!

Он разомкнул штык-нож, зарядил ружьё и приготовился сближаться.

Баошуньгуй вышел за собачью цепь, волк вдруг наклонился телом и прыгнул со скалы вниз, на склон, сильно ударился о камень и остался там лежать, в положении, как будто полз вверх по склону; большие и маленькие осколки камней скатились на его тело и частью покрыли его.

Люди осторожно подошли к краю скалы, посмотрели вниз, только пыль поднималась над ним. Баошуньгуй спросил:

– В чём дело? Волк упал и разбился или убежал?

Бату с грустью ответил:

– Неважно, живой он или мёртвый, всё равно ты не достанешь его шкуру.

Баошуньгуй долго стоял в оцепенении, не говоря ни слова.

Шацылэн и Сан Цзе быстро пошли к камням, у которых стояли собаки, они взяли собак за задние лапы и оттащили их от камней. Шерсть у собак стояла дыбом, так что видно было кожу.

Охотники подошли к каменной норе, эта нора была естественно образована горной породой, обработанной и разрушенной ветром, и стала временным прибежищем для зверей. Камни были нагромождены в большом беспорядке, Баошуньгуй внимательно осмотрел место и в раздумье почесал затылок:

– Ах, её мать, и раскопать-то нельзя, как начнёшь копать, так всё осыплется; выкуривать – тоже не выкуришь, весь дым рассеется через щели. Бату, как думаешь, что делать?

Бату потыкал шестом от аркана внутри норы, посыпались камни. Он покачал головой и сказал:

– Не стоит этим заниматься, чуть не так стронешь камни, они могут осыпаться и поранить людей и собак, а всё равно не достанем.

– Эта нора глубокая? – спросил Баошуньгуй.

– Глубина-то небольшая, – ответил Бату.

– Я думаю, лучше выкуривать дымом, идите все копать дёрн, разожжём огонь, а где будет выходить дым, там станем затыкать. Я взял перец, я не верю, чтобы волки не боялись дыма с перцем. Быстро! Быстро! Всем работать! Мы с Ян Кэ остаёмся сторожить выход. Вот взял вас, нескольких мастеров-охотников, поохотились три дня, даже одного волка – и того не можем достать, вернёмся – все будут смеяться, – сказал Баошуньгуй.

Охотники разошлись собирать дрова и дёрн, а Баошуньгуй с Ян Кэ сели у входа в нору сторожить.

Баошуньгуй положил в огонь перец, дым, приправленный перцем, вскоре заполнил нору. Охотники при этом нарочно оставили две маленькие щелочки, чтобы дым выходил. Вдруг в норе послышался резкий кашель волчицы, все охотники сразу приготовили дубинки, а собаки встали в боевую стойку. Кашель становился всё громче, как будто кашлял старый человек, болеющий бронхитом, кашлял так, словно выворачивало лёгкие. Но всё же волчица не высовывала головы. У Ян Кэ от этого страшного дыма потекли слёзы, он просто не мог поверить, что волчица настолько боится людей.

Вдруг камни в одном месте заскрипели и сразу осели на полметра, из образовавшихся щелей пошёл густой дым. Потом вылезли несколько камней и покатились вниз с горы, чуть не задев одного охотника. У людей от испуга выступил холодный пот. Баошуньгуй закричал:

– Нора осыпается, осторожно, посторонитесь!

Кашель внутри норы затих, и больше не было никаких звуков. Дым поднимался к небу, каменная нора больше не вмещала в себя дым. Бату сказал Баошуньгую:

– Считай, что мы её удушили, ещё один волк-самоубийца. Она сама осыпала нору, сама себя похоронила, даже шкуры тебе не дала.

Баошуньгуй озлобленно закричал:

– Сдвигайте камни! Я обязательно должен откопать волка.

Усталые за несколько дней похода охотники сели на камни, никто не двигался. Бату достал пачку хороших сигарет и угостил охотников, предложил Баошуньгую и сказал:

– Все знают, что ты бьёшь волков не ради шкур, а для того, чтобы их истребить. Сейчас волки уже мертвы, разве этого не достаточно? Мы боимся, что будем копать до завтрашнего утра и не раскопаем. Все могут засвидетельствовать, что ты в этот раз на охоте прогнал стаю, а также убил двух больших волков, один из которых спрыгнул со скалы, а другой завален в каменной норе. К тому же летом волчьи шкуры плохие, их не продашь. Вы все можете засвидетельствовать?

Все хором сказали:

– Можем!

Баошуньгуй тоже смертельно устал, он глубоко вздохнул и ответил:

– Хорошо, отдыхайте!

Ян Кэ остолбенело стоял перед грудой камней, его душа словно была придавлена огромным камнем. Потом он подошёл к Бату и попросил сигарету, сделал несколько затяжек, потом обеими руками поднял горящую сигарету, три раза поклонился куче камней, затем почтительно вставил сигарету в щель между камнями. Груда камней стала похожа на каменную могилу, вся в дыму, тихонько поднимающемся вверх, уносившем непокорный дух старой волчицы к голубому небу, к Тэнгри.

Охотники все встали, но не последовали примеру Ян Кэ. Сигареты, которые курили люди, считаются у монголов нечистыми, и их нельзя использовать для поклонения, но они не осуждали поступок Ян Кэ. Они затушили сигареты, встали ровно, лицом к Тэнгри и помолчали, проводив дух волчицы на Небо. Даже Баошуньгуй не посмел больше сделать ни одной затяжки.

Бату сказал Баошуньгую:

– Ты сегодня видел, вот так же раньше воины Чингисхана, как и эти два волка, даже своей смертью наводили на врага ужас. Ты тоже потомок монголов, и твои корни ещё в степи, ты тоже должен уважать дух монголов…

Ян Кэ вздохнул:

– Смерть тоже имеет огромную силу в сражении, волчий тотем вырастил много не боящихся смерти монгольских воинов. Древние китайцы хотя числом и превосходили монголов в сотни раз, но в душе считали, что лучше плохо жить, чем хорошо умереть, и этот практический опыт и жизненную философию потомки китайской крестьянской нации смогли донести до сегодняшнего дня. Эта формулировка выражает дух нации, и этот дух породил столько предателей и марионеток, что заставил кочевников бояться. Во времена средней и поздней Тан китайцы потерпели окончательный крах, часто превращались в рабов погибшей страны, и куда же делись прежние герои империй Цинь и Хань? Неужели это всё оттого, что во времена средней и поздней Тан китайцы истребили волков на центральной части Северо-Китайской равнины?

У Ян Кэ возник новый вопрос, который можно было обсудить с Чень Чжэнем.

Когда вернулись к палаткам, Баошуньгуй сказал Бату:

– Вы поставьте кипятить воду, а я пойду на озеро подстрелю лебедя, вечером поедим и попьём.

Ян Кэ сразу закричал:

– Командир Бао, я прошу вас, лебедя нельзя убивать.

Баошуньгуй, даже не повернув головы, ответил:

– Мне обязательно надо убить лебедя, чтобы немного развеяться!

Ян Кэ бросился к нему, хотел преградить путь, но Баошуньгуй быстро ускакал на озеро. На озере было много диких уток, а из камышей взлетели семь-восемь лебедей, они парили в воздухе, размахивая большими крыльями, над головой Баошуньгуя проносились огромные тени. Не дожидаясь, пока Ян Кэ догонит его, Баошуньгуй выстрелил подряд три раза, огромная белая птица упала перед лошадью Ян Кэ. Лошадь от испуга шарахнулась и сбросила Ян Кэ в траву на берегу озера.

Белый лебедь лежал на земле в крови и бился в агонии. Ян Кэ много раз видел сцену балета о смерти лебедя, но тут перед его глазами всё случилось по-настоящему, лебедь лежал, совершая последние движения в своей жизни. Из груди у него сочилась кровь, Ян Кэ пытался её остановить, но не смог, кровь текла и уходила в землю…

Вечером у костра за ужином никто из охотников не разговаривал с Баошуньгуем. В воздухе над озером летали лебеди, и всю ночь, не прекращаясь, были слышны их скорбные крики.

Посреди ночи Ян Кэ был разбужен лаем собак, которые услышали вдали волчий вой. Когда собаки, полаяв, замолчали, Ян Кэ смутно услышал, как с восточной дальней горы доносится унылый и печальный волчий вой. Ян Кэ про себя подумал: «А вдруг это тот волк, который спрыгнул со скалы, не умер, а собрал остатки сил и забрался на гору, но тут увидел могилу своей жены-волчицы и сейчас скорбит по ней, говорит ей последнее «прости».

У Ян Кэ из глаз, не прекращаясь, текли слёзы, до самого рассвета.

Через несколько дней, когда Шацылэн вернулся из управления пастбищ, Баошуньгуй нагрузил полтелеги диких пионов и повёз их в город.