Текст книги "Волчий тотем"

Автор книги: Жун Цзян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)

– Волчонок, Волчонок, кушать подано.

Как только он поднёс миску с едой волчонку, тот, словно голодный, жадно проглотил всё за одну секунду.

Люди разочарованно посмотрели, Чжан Цзиюань усмехнулся:

– Несчастные волки, им главное набить живот – и они уже довольны. В словаре волков нет такого понятия, как «дегустация».

– Действительно, зря извели на него хорошие утиные яйца, – сказал Гао Цзяньчжун.

Чень Чжэнь как бы в оправдание произнёс:

– Наверное, волки чувствуют вкус только тогда, когда дойдёт до желудка.

Все засмеялись.

Потом стали расходиться по своим рабочим местам – кто к коровам, кто к овцам, кто к лошадям.

– Если тебе нужно помочь подержать лошадь за уши, чтобы сесть на неё, ты скажи мне, – предложил Чень Чжэнь Чжану Цзиюаню.

– Не стоит, эти молодые полудикие лошади очень умные. Она как только увидит, что я собираюсь вернуться в табун, сразу начинает слушаться.

– Ты сейчас ездишь на этой ещё маленькой лошади, так зачем же её менять? Она может, когда вырастет, остаться твоей?

– Табунщики обычно имеют по две взрослых смирных лошади, ты им только крикни или проведи шестом от аркана по ягодицам, сразу остановятся, не будут нестись. Если у чабанов не будет таких послушных лошадей, то наездника могут даже скинуть дикие лошади, и табун убежит, а это беда. А если это случится зимой, можно замёрзнуть в глухих горах.

Чжан Цзиюань переоделся, взял у Чень Чжэня книгу Джека Лондона «Морской волк» и вышел из юрты.

Чжан Цзиюань спокойно сел на лошадь, в табуне пересел на другую и погнал табун к горам в юго-западном направлении.

21

В 429 году, когда Тоба Тао (вэйский Тай-У-ди) решил предпринять военные действия против племени Жужу [41]41
  Жужу – предположительно племя тюркской группы.


[Закрыть]в восточной пустыне Гоби, его некоторые советники предупреждали, что китайцы, пользуясь удобным случаем, могут связать его военные силы. Он ответил просто: «Китайцы – это простая пехота, а мы рыцари. Стадо жеребят и телят разве может сопротивляться шакалам и волкам».

Лэни Гэлусай. «Степная империя»

 Чень Чжэнь увидел, как несколько стад овец медленной чередой покидали берег озера, и он потихоньку погнал свою отару к озеру. Когда увидел, что овцы уже начали двигаться, он на лошади ринулся вперёд к озеру. Камыш на северо-западной части озера был начисто вырублен, и обнажилась искусственно сделанная людьми песчаная отмель, специально для того, чтобы скот мог заходить здесь на водопой. Один уже напившийся табун лошадей всё ещё стоял в воде, лошади, закрыв глаза, отдыхали и не собирались возвращаться на берег. Дикие утки и другие водоплавающие птицы по-прежнему находились в воде, несколько красивых птиц и даже не мотали хвостами. Только лебеди не хотели подплывать к ним, они находились вдали от замутнённой лошадьми воды, в центре озера и на противоположном берегу, в камышах.

Вдруг берег озера и склон горы всколыхнуло блеяние овец, которых гнал Чень Чжэнь, они почувствовали воду. Летом овец поят один раз в два дня. Истомившиеся жаждой за два дня овцы волновались и теперь быстро бежали к озеру. Ещё не прошло и десяти дней, как люди со скотом переехали на новое пастбище, а большой участок травы перед озером уже был вытоптан до состояния голой земли. Овцы быстро вошли в воду, расположились около лошадей и даже под ними, наклонили головы и стали жадно пить воду.

Когда овцы напились и только-только вышли из воды на берег, на берегу снова раздалось громкое блеяние уже другого бегущего на водопой стада овец, поднимающего за собой жёлтую пыль.

На расстоянии двух ли от озера уже были поставлены четыре палатки горожан-строителей, несколько десятков рабочих копали рвы. Под руководством Баошуньгуя люди сооружали бассейн для купания с лекарственными травами, склад для овечьей шерсти и временное помещение для штаба. На дальнем склоне рабочие уже раскопали огромную яму и сейчас вытаскивали из неё камни, уже нагрузили несколько телег рыжего цвета плоскими кусками камней и везли их на строительную площадку. Чень Чжэню, по правде, не хотелось смотреть, как поверхность девственной степи изрывают ямами и канавами, и он погнал овец к северо-западу.

Овцы перешли через горный перевал и зашли на пастбище во впадине. Билиг требовал от всех работников, чтобы скот не слишком обгладывали траву на пастбищах, летом день длинный, и надо стараться ходить на дольние пастбища, чтобы к концу лета и началу осени не переезжать снова. Овцы Чень Чжэня разбрелись полумесяцем и тихонько перемещались по западному склону.

Под солнцем белые ягнята выглядели, словно белые хризантемы, контрастируя с зелёной травой, они особенно слепили глаза. Шерсть у ягнят уже стала очень пушистой, ягнята всё ещё питались молоком, но также и молодой травкой, их толстые хвосты росли особенно быстро, некоторые по толщине догнали хвосты матерей, исхудавшие от кормления. Дикие жёлтые хризантемы, занимающие весь склон, только-только распустились, Чень Чжэнь сидел на земле, и перед глазами у него всё пожелтело. Он и не думал, что дикие цветы, растущие в девственной степи, могут быть такими крупными, намного крупнее посаженных людьми.

Чень Чжэнь поднялся и сел на лошадь, поехал в место перед стадом овец, где цветы росли ещё плотнее, и стал собирать бутоны. Хризантемы в это время стали одним из сезонных лакомств для пекинских студентов, ими можно было приправлять мясо, добавлять в фарш для пельменей, в салат из зелени вместе с луком-пореем, во время приготовления супа. Зимой, когда не хватает овощей, можно использовать засушенные хризантемы, так же как скот ест зимой сено. Они сделали открытие для скотоводов, однако тем не нравился запах хризантем. Утром перед выходом на работу, Гао Цзяньчжун приготовил для Чень Чжэня две пустые сумки. Он сказал, чтобы они с Ян Кэ сейчас, когда пасут овец, не читали книги, а изо всех сил постарались собрать побольше хризантем, вернувшись домой, обварили их кипятком и высушили на солнце, чтобы сделать запас на зиму. За несколько дней они уже заготовили полмешка хризантем.

Овцы за его спиной, наклонив головы, ели густую траву, а Чень Чжэнь потихоньку срывал бутоны хризантем и вскоре набрал одну сумку. Собирая, он обнаружил под ногами волчий помёт, быстро сел на корточки и стал внимательно изучать. Помёт был серо-белого цвета, и хотя уже засохший, но, видимо, оставленный несколько дней назад. Он вдруг представил, как несколько дней назад на этом самом месте отдыхал волк. Для чего же он сюда приходил? Он осмотрел землю вокруг, но не увидел ни остатков костей, ни волчьей шерсти, – очевидно, это не то место, где волк ел добычу. Здесь трава густая и высокая, и овцы часто здесь проходят, возможно, это место маскировки волка, место, откуда он может совершить нападение. Чень Чжэнь немного напрягся, он быстро встал и осмотрелся. Вблизи, расположившись повыше, сидели пастухи и, отдыхая, наблюдали, а его овцы были сзади в половине ли. И он снова сел.

Чень Чжэню был знаком волчий помёт, но до этого у него не было возможности изучить его более подробно. Он разломил кусок пополам и обнаружил, что внутри почти сплошь жёлтая шерсть дзеренов и белая шерсть овец, но совсем нет крошки от костей, только несколько кусков мелких зубов степных сусликов. Он ещё помял немного помёт, но больше не обнаружил никаких твёрдых компонентов. Оказывается, всё, что проглатывает волк, – и мясо, и кожа, и кости, и жилы – всё переваривается, причём почти без остатка. И даже из шерсти осталась непереваренной только толстая шерсть, а тонкая и подшёрсток переварились. Для сравнения, способности собаки в этом отношении намного ниже, в помёте собак часто остаются непереваренные кости или даже зёрна кукурузы.

Чем больше Чень Чжэнь смотрел, тем больше удивлялся, волки действительно являются главными уборщиками в степи, они начисто убирают трупы коров, овец, лошадей, дзеренов, байбаков, диких зайцев и мышей и прочих грызунов. Через рот, желудок и кишечник волков проходят и впитываются все питательные вещества, в конце остаётся лишь шерсть и остатки зубов, для бактерий не остаётся ни капли питательных веществ.

Чень Чжэнь погрузился в мысли. Уже много тысяч лет степные народы не хоронят людей в могилах и не делают надгробных памятников и тем более дворцов-усыпальниц. Как волки, так и люди рождались, жили, воевали, умирали. Какой была степь, когда они приходили, такой она и оставалась, когда уходили. Разрушались царства и города, но всё это было для степи малозначительным, как гусиное пёрышко… Степные люди посредством степных волков также начали к этому относиться, и в конце концов возвращались к великой природе. После того как они исчезают физически, они сливаются с ней воедино.

Овцы прочёсывали, словно гребень, поле цветов, медленно поднимаясь на горный склон. Чень Чжэню стало жалко выбрасывать волчий помёт, и он положил его в другую сумку в качестве трофея, сел на лошадь и поехал к стаду.

Недалеко на макушке горы было несколько огромных камней, издалека они были похожи на сигнальные вышки на Великой стене, а если посмотреть ещё дальше, то эта горная часть степи была похожа на древние остатки развалин Великой стены. Ему вспомнились истории о военной операции, проводимой в древности, и о том, как на сигнальных вышках волчьим помётом разжигали сигнальные огни. Он подумал: «Как же можно разжечь волчий помёт, неужели он содержит какие-то особые компоненты? Ведь «волчий дым», разжигаемый из помёта, особенно едкий». Чень Чжэнь решил побольше собрать волчьего помёта, чтобы потом самому попробовать его разжечь.

Сомнения у Чень Чжэня всё росли. Ведь на Великой стене, в частности в пустынной её части, очень много сигнальных вышек, и где набрать столько волчьего помёта, чтобы подать дымовые сигналы? Чень Чжэнь пробежался несколько раз туда-сюда, но больше помёта не нашёл. Потом он объехал стадо овец и рванул на вершину горы к огромным камням.

Когда достиг подножия камня, он поднял голову и посмотрел вверх, камень был величиной в два человеческих роста, рядом было несколько камней поменьше, которые могли служить каменной лестницей. Он забрался по каменным ступеням на вершину камня, прихватив с собой несколько сухих дров. Вершина камня была ровная, площадью примерно как два кабинетных стола, там валялось много белого цвета помёта коршунов.

Время уже приближалось к полудню, овцы залегли в траву отдыхать. Чень Чжэнь достал бинокль и внимательно осмотрел всё вокруг, ни одного волка он не обнаружил. Другое ближайшее стадо овец находилось на расстоянии трёх ли, так что он не боялся, что стада смешаются. Он сложил кучу из дров, а сверху положил весь собранный волчий помёт. Время в начале лета не было пожароопасным, везде росла сочная молодая трава, к тому же он собирался развести огонь на большом камне, а увидевшие издалека могли подумать, что кто-то из чабанов жарит еду.

Чень Чжэнь достал спички и разжёг огонь, сухие дрова быстро и с треском разгорелись, и он с замиранием сердца ждал, подтвердится ли эта взятая из истории крылатая фраза. Однако, когда дрова разгорелись, волчий помёт не произвёл никакого особо сильного действия. Помёт из серо-белого цвета превратился в чёрный, и дыма от него было мало. Когда дрова начали полыхать, помёт загорелся, едкий дым ударил в нос. Но густого чёрного дыма не было, а другой оказался довольно слабеньким.

Чень Чжэнь спустился с камня вниз, костёр догорал, но волчий помёт всё же никак не проявил себя. Вокруг продолжалась спокойная, размеренная жизнь, и разожжённый огонь не оказал ни на кого никакого влияния.

Чень Чжэнь глубоко разочаровался, он думал, что выражение «волчий дым» – не просто пустое название, а оказывается, буквальное его толкование – ошибочно. Эксперимент подтвердил, что «волчий дым» происходит не из волчьего помёта. Видимо, он получался путём разжигания сухих дров, смешанных с сырыми дровами, и ещё с добавлением жира или масла. Это выражение лишь вводит в заблуждение людей, это вранье, придуманное трусливыми китайцами.

Чень Чжэнь был очень раздражён и разозлён словарным толкованием этой фразы. Познания китайцев относительно культуры народов северных степей слишком-поверхностны, в этом плане китайцы тоже очень невежественны. Неужели нельзя было проверить на опыте такой простой факт, прежде чем опубликовывать его? И почему с древности до наших дней среди сотен миллионов китайцев не было человека, который бы проверил это? Чень Чжэнь подумал ещё: «Ведь оказывается, на первый взгляд такое простое дело получается не совсем простым». Несколько тысячелетий китайская крестьянская цивилизация непрерывно развивалась и расширялась, волков всех истребили, и откуда тогда китайцам было взять волчий помёт для экспериментов? Тем старикам, которые собирали помёт и навоз, попадался коровий, овечий, лошадиный, собачий, в крайнем случае человеческий, но никак не волчий, а если бы им и встретился волчий помёт, то вряд ли бы они его распознали.

Чень Чжэнь продолжал размышлять над этим вопросом. Раз густой дым, который разжигали на сигнальных вышках, был не из волчьего помёта, тогда почему же его назвали волчьим? Неужели волчий дым – это сигнал о том, что пришли волки? Но Великая стена полностью отгораживала и защищала от волков. Видимо, под словом «волки» имелось в виду что-то другое, не волчья стая, а волчьи головы на знамёнах тюркских конных воинов; это были поклоняющиеся волчьему тотему и несущие голову волка в качестве символа, взявшие на вооружение волчью стратегию и тактику, волчью мудрость и свирепый характер гунны, сяньбийцы, тюрки, монголы и другие степные воины с волчьим характером. Степные народы с древности и до наших дней поклоняются волчьему тотему; они всё время сравнивают себя с волками, а китайцев – с овцами; всё время говорят о том, что один степной доблестный воин равен по силе и доблести сотне человек крестьян с овечьим характером. А древние китайцы, этот крестьянско-земледельческий народ, всё время считают степных конников самыми страшными «волками». И поэтому, разжигая сигнальные огни на вышках, китайцы в первую очередь предупреждали о приближении кочевников, поклоняющихся волчьему тотему.

«Волчий дым» стал символом вторжения, нанесения удара самого страшного для китайцев степного народа, обнажив тем самым овечью природу и характер земледельцев. После того как маньчжуры вошли в Китай и основали династию Цин и благодаря политике, проводимой цинским двором, оберегающей степь, временные разногласия между степными народами и китайцами постепенно рассеялись. Но главное противоречие между двумя цивилизациями не разрешилось. «Волчий дым» со стороны степных народов полностью улетучился, но крестьянский густой дым, дым освоения пахотных земель навис над степью. Это было пострашнее «волчье дыма», и эта самоубийственная война была намного серьёзней саморазрушения Великой стены. Чень Чжэнь вспомнил слова Улицзи, что, если к северу от Великой стены степь превратится в пустыню и встретится с моингольской большой пустыней, получится одно большое пустынное пространство, тогда что же станет с Пекином? Чень Чжэнь вздохнул, потому что это сейчас уже становилось реальностью. Крестьянская нация – это вовек не ронявшая слёз нация; когда маньчжуры вошли на Срединную равнину, они постепенно ассимилировались крестьянской цивилизацией, которая была закрыта от внешнего вторжения, сопротивлялась проникновению передовой западной цивилизации и проведению реформ…

Чень Чжэнь посмотрел на костёр, который ветер сдул к подножию камня, он уже полностью догорел.

Летнее солнце на нагорье к полудню стало печь со всей силы, оно сожгло траву на склоне так, что она стала короче на три цуня, а в огромных камнях от жары образовались новые трещины. Чень Чжэнь собрал остатки веток и угольков и засунул их в трещину в камне. Овцам от жары стало нехорошо, они легли в траву спиной к солнцу, положив головы на землю, прячась в своей собственной тени, и всё стадо погрузилось в послеобеденный сон.

Чень Чжэнь укрылся в тени огромного камня, тоже хотел немного поспать, но побаивался, здесь всё же было место, где он только что обнаружил присутствие волков. Очень возможно, что волк где-то недалеко сейчас схоронился и наблюдает, только и ждёт, когда ты утомишься под жарким солнцем и заснёшь. Чень Чжэнь сделал несколько глотков простокваши, самого лучшего средства чабанов для утоления жажды летом, и ему стало намного легче.

Послышался звук лошадиных копыт, это приехал Даоэрцзи. Его бронзовое от загара лицо было всё в поту, он обтёрся и сказал:

– А, это ты! Я только что видел на камне дым от костра и подумал, кто-то из чабанов поймал байбака, а сейчас жарит байбачье мясо, а я тоже голоден.

Чень Чжэнь засмеялся:

– Где уж мне поймать байбака, просто немного захотел спать и разжёг огонь, чтобы отвлечься. А где твои овцы?

Даоэрцзи показал на только что появившихся на северном склоне отару и сказал:

– Овцы все поспали. Я тоже хочу спать, но в то же время не могу, и вот пришёл к тебе поговорить. С моими овцами ничего не случится, я попросил чабанов с той стороны присмотреть за ними, они вдвоём там как раз сейчас играют в шахматы.

Он сел у подножия камня.

Чень Чжэнь знал, что среди степных чабанов распространены игры, это монгольские каменные шахматы, где волки хватают овец, или обычные шахматы, привезённые некоторыми монголами с Запада, однако среди чабанов не было людей, кто бы умел играть в настоящие китайские шахматы. Старик Билиг говорил, что в китайских шахматах на фишках написаны иероглифы, которые монголы не понимают. На западных шахматах их нет, там фигуры, которые всем понятны, особенно лошади, которые похожи на верхнюю часть грифа монгольского народного музыкального инструмента под названием матоуцинь [42]42
  Цинь с головой лошади.


[Закрыть]. Монголы очень любят шахматы, в которых есть голова лошади. Чень Чжэнь часто думал, что монгольская степь до сегодняшнего дня ещё сохранила реликвии, свидетельства и влияние, которые древние монголы распространили в мире. Степные народы намного раньше китайцев соприкоснулись с шахматами, которые тоже оказались среди добычи, попавшей к ним. Чень Чжэнь, очутившись в степи, тоже научился играть в обычные шахматы.

В монгольской степи летом день очень длинный, в три часа утра уже светлеет, а темнеет лишь в девять вечера. Обычно овец не выгоняют из овчарни слишком рано, т.к. ещё лежит роса, а овцы боятся артрита, их выгоняют часов в восемь-девять, когда роса высохнет под солнцем. Однако пригоняют домой после наступления темноты. Чабаны все боятся летнего сезона в степи, утром, лишь попив чаю с молоком, они выходят с овцами, и так до вечера. Целый день голодный: и жара, и хочется спать, и жажда, и голод. А в середине лета, когда появляются комары, степь просто превращается в место пытки. Приехав в степь, пекинские студенты узнали, что лютая зима по сравнению с жарким летом в степи просто благодатный сезон, когда можно неплохо отдохнуть и поправиться.

Пока не появились комары, Чень Чжэнь думал, что труднее всего выносить голод и жажду. Пастухи очень хорошо это переносят, но у них часты болезни желудка. Студенты в первое лето работы в степи брали с собой сухой паёк, но постепенно привыкли обходиться без него.

Когда были произнесены слова «жареное мясо байбака», желудки Чень Чжэня и Даоэрцзи издали голодные звуки.

Даоэрцзи объяснил:

– На новых пастбищах байбаков много, на западном, горном перевале сплошь байбачьи норы, сегодня мы получше разузнаем, а завтра, когда выгоним овец, до полуд ня наверняка сможем поймать несколько байбаков и пожарить на обед.

Чень Чжэнь сразу же согласился, если они действительно смогут поймать байбаков, то можно будет утолить и голод, и усталость.

Даоэрцзи посмотрел на овец, жующих траву, взял с собой Чень Чжэня, и они пошли на северо-западный склон, спрятались за огромными камнями белого кварца, здесь можно было и смотреть за овцами, и наблюдать за байбачьими норами на горном перевале. Они вытащили бинокли и стали внимательно изучать гору. На перевале было видно несколько десятков нор байбаков, вокруг блестел кварцевый песок. В степи Элунь норы байбаков очень глубокие, байбаки даже могут камни внутри горы перемещать наружу. Некоторые чабаны на ровных площадках возле нор байбаков даже находили кусочки хрусталя и медной руды. Это дело даже заинтересовало государственные поисковые отряды, и, если бы степь Элуиь не была около границы, она уже превратилась бы в один колоссальный рудник.

Скоро с горного перевала донеслись поскрипывающий крики байбаков: «ди-ди, га-га»; это предупредительно-разведывательные сигналы, и только если снаружи никакого отклика, байбаки все вылезают из нор. Снова немножко покричали – и вот на поверхности появились более десятка больших и маленьких байбаков. Почти у каждой площадки стояла большая самка и внимательно осматривалась вокруг, одновременно крича, что вокруг всё спокойно, после этого сразу же повылезали детёныши, которые разбежались на несколько метров от норы и стали есть траву. Все они испуганно осматривались вокруг. Когда вблизи появлялся враг, самка сразу пронзительно кричала: «ди-ди-ди-ди», – сигнал опасности, и все малыши быстро скрывались в нору, чтобы переждать, когда враг пройдёт, и снова вылезти наружу.

Даоэрцзи дотронулся до Чень Чжэня и тихо сказал:

– Посмотри, внизу у самой северной одинокой норы сидит волк, мы с ним пришли вместе, все хотят пожрать байбаков.

Чень Чжэнь как услышал о волке, так его усталость сразу как рукой сняло, и он стал смотреть в том направлении. Он увидел, что на ровной площадке около той норы стоял большой самец-байбак, две его передние лапки свисали около груди, он осматривался по сторонам и даже не смел покинуть своё место, чтобы пойти поесть травы. Норы больших самцов обычно делаются на возвышенности, чтобы был полный обзор. Вокруг этой норы была только трава, из которой выступали несколько серо-жёлтых камней.

– Что-то я не вижу волка, только камни, – сказал Чень Чжэнь.

– Так около тех камней и сидит волк. Я долго смотрел туда, – усмехнулся Даоэрцзи.

Чень Чжэнь снова вгляделся и только тогда различил половину волчьего тела, потом спросил:

– У меня зрение хорошее, так почему же я сразу не увидел его?

– Если ты не знаешь, как волк хватает байбаков, даже если у тебя хорошее зрение, всё равно не увидишь волка. Волк подкрадывается к байбаку с подветренной стороны, ложится в углублении в зарослях травы у его норы. Волку схватить байбака нелегко, поэтому он охотится обязательно за большим самцом. Ты посмотри, этот байбак очень большой, почти как ягнёнок, если съесть такого, то наешься досыта. Если хочешь обнаружить волка, то ищи отдельно стоящую нору самца-байбака, потом смотришь, где подветренная сторона, и внимательно ищешь… – ответил Даоэрцзи.

Чень Чжэнь обрадованно сказал:

– Сегодня я ещё кое-чему научился. Когда же этот байбак будет есть траву? Я очень хочу посмотреть, как волк схватит его. Кругом ведь норы, волк только высунет голову, и байбак сразу же юркнет в ближайшую, и волк останется ни с чем.

Даоэрцзи кивнул:

– Глупый волк, конечно, не схватит байбака, только опытный волк может его поймать. У волков есть хитрый способ, чтобы не позволить байбаку скрыться в нору, ты, подожди и посмотри, как он будет это делать.

Два чабана повернулись и посмотрели на овец, те по-прежнему лежали не двигаясь. Они стали терпеливо ждать.

– Жаль, что сегодня не взяли собак. Если бы взяли, дождались бы, когда волк схватит байбака, потом бы пустили на него собак, сами бы сели на лошадей, тогда бы могли отнять у него байбака и наесться досыта, – сказал Даоэрцзи.

– Давай подождём и попробуем догнать его на лошадях, без собак.

– Наверняка не догоним, посмотри, волк наверху перевале, он уже спустится с горы, а мы только поднимемся, где уж тут догнать? Волк как только перемахнёт через перевал, ты его больше и не увидишь. К тому же на горе очень много байбачьих нор, лошадям нельзя быстро идти.

Большой самец-байбак смотрел, как другие сородичи поедали траву, не выдержал и наконец спустился с ровной площадки около норки, пробежал метров десять до зарослей травы и стал быстро есть траву, немного поел и быстро оглянулся на свою норку, потом громко закричал.

– Ты посмотри, этот байбак не ест траву, которая в углублении, осторожничает, – прокомментировал Даоэрцзи.

Чень Чжэнь напряжённо следил за волком, он предполагал, что волк из своего укрытия не может непосредственно видеть байбака и только по звукам в состоянии определять его местоположение и перемещения, поэтому он лежал вжавшись в землю.

Байбак пробежался несколько раз туда-сюда, увидел, что нет никакой опасности, и ослабил внимание, затем поспешил к участку с высокой и густорастущей травой. Прошло примерно пять-шесть минут, и волк вдруг неожиданно поднялся. Чень Чжэня очень удивило то, что волк сразу не бросился на байбака, а с силой сгрёб осколки камней, так что несколько покатились вниз по склону, грохот при этом был немаленький. Чень Чжэнь увидел находившегося примерно в двадцати метрах от норы байбака, который, услышав ужасный грохот, развернулся и стал возвращаться в свою нору. В этот момент волк молнией метнулся к норе, оказавшись там одновременно с байбаком. Байбак захотел изменить направление и спрятаться в другую ближайшую нору, но уже не успел, волк, не дожидаясь, когда тот улизнёт, схватил его зубами сзади за шею, ударил о землю и перегрыз ему горло. Потом, высоко подняв голову и держа байбака в зубах, быстро скрылся за перевалом. Всё это произошло очень быстро, с начала прыжка волка до того, как он скрылся, прошло всего полминуты.

На склоне горы теперь не было видно ни одного байбака. Люди поднялись, у Чень Чжэня перед глазами всё ещё стояла картина этого броска. Действительно, искусство волков глубинно и недоступно, волки в охоте были прямо как волшебники.

Солнце уже стало жёлтым, овцы поднялись и принялись есть траву, переместились при этом на два ли к северо-западу. Чабаны перекинулись несколькими фразами и собрались возвращаться к своим стадам, потому что уже было пора возвращаться домой. Когда они уже садились на лошадей, Чень Чжэнь обнаружил какое-то движение в своём стаде. Он быстро посмотрел в бинокль и увидел слева от стада в густой траве волка, тот прижал к земле овцу, придавил её и перегрыз ей горло. Чень Чжэнь побелел от испуга, и только хотел встать и закричать, но тут же был остановлен Даоэрцзи. Чень Чжэнь сдавил свой крик и смотрел, как волк поедает заднюю ногу овцы. Овцы, когда их хватает волк, не произносят ни звука и только бьются в агонии, не в пример горным козлам, которые сразу же начинают сильно кричать, подают сигнал об опасности.

– Мы от стада слишком далеко, если помчимся, всё равно не спасём овцу. Пусть он ест, когда он наестся и будет медленно двигаться, тогда и догоним его. – И хладнокровно добавил: – Какой мерзавец этот волк, ведь хватило смелости прямо из-под носа утащить овцу, смотри у нас! – сказал Даоэрцзи.

Они вдвоём сели у камня, боясь заранее спугнуть зверя.

Очевидно, это был смелый и ужасно голодный волк, он увидел, что чабанов долго нет около стада, и, воспользовавшись густым полем цветов, подкрался близко к стаду, затем сделал бросок и захватил жирную овцу. Он уже раньше видел двух человек с лошадьми на горном перевале, но не убегал. Он наблюдал за людьми, примерно рассчитал расстояние до них, когда ему убегать, с точностью до секунды и сколько он может за это время съесть. Чень Чжэнь подумал: «Неудивительно, что его волчонок каждый раз, когда ест, как будто участвует в сражении. В степи время – это пища, и волки это хорошо понимают».

Чень Чжэнь слышал о том, что чабаны делают обмен: убитых овец меняют на пойманных волков. Этим способом можно было воспользоваться и сейчас, потому что, если посчитать, один волк в год может съесть более десяти овец, не считая жеребят и лошадей. И поэтому при таком обмене чабаны не только не подвергаются критике и штрафу, но и ещё получают премию. Но его беспокоило то, что волк уже съел почти всю заднюю ногу овцы, и ещё оставалось только надеяться, что голодный хищник не съест овцу целиком. Два чабана потихоньку приблизились к лошадям, распутали их ноги и застыли в ожидании.

Овцы, как только волк схватил одну, сначала шарахнулись, но потом восстановили прежний порядок, только глупо топали копытцами, даже приблизились к волку и смотрели, как он ест добычу. При этом овцы не издали ни единого звука, а потом даже окружили волка, поедавшего овцу, но при этом не нашлось той, которая пошла бы против волка.

Чень Чжэнь содрогнулся. Эта картина была похожа на ту, что описывал Лу Синь, когда японцы во время войны убили множество китайцев. Неудивительно, что кочевники называют китайцев овцами. Волк ест овцу, а остальные стоят и смотрят и боятся подойти и вступиться.

На лице Даоэрцзи было странное выражение. Известный во всей производственной бригаде охотник вдруг взял да и приказал молодому интеллигенту бросить своё стадо овец, не охранять его от волков, а пойти ловить байбаков, и это позволило волку средь бела дня утащить овцу, а без овцы ягнятам негде поесть молока, и они не поправятся, а поэтому не переживут зиму. За такое происшествие в бригаде привлекут к ответственности, Чень Чжэню сильно попадёт, и Даоэрцзи к этому причастен. А самое скверное то, что найдутся люди, которые скажут, что эти два выращивающих волчат человека идут против линии партии, то есть почему это происшествие случилось именно в присутствии этих двух человек, которые держат дома волков? Эти люди мыслями не с овцами, а с волками, а волки им ещё мстят за то, что они держат волчат. В производственной бригаде все восстанут против них, наверняка используют этот случай, чтобы написать донос. Чень Чжэнь чем больше думал об этом, тем больше боялся.

Даоэрцзи беспрерывно наблюдал в бинокль за волком, он как будто держал ситуацию под контролем.

– Эта овца на моём счету, но волчью шкуру возьму я. Я её сдам Баошуньгую, и он прославит нас двоих, – глухо сказал он.

Волк наблюдал за людьми, одновременно заглатывая большими кусками. Даоэрцзи усмехнулся:

– Даже умный волк, если голодный, может опростоволоситься. Он даже не подумает, как ему потом придётся бежать. Я думаю, что этот волк – глупый, не может поймать байбака, наверняка он несколько дней ничего не ел.

Чень Чжэнь, увидев, что волк уже проглотил половину овцы и его пузо округлилось, спросил:

– Наверное, пора действовать?

– Не рвись, ещё подождём. Потом будем действовать быстро! Мы подойдём с юга, погоним волка к северу. Там есть чабаны, они тоже помогут нам, – сказал Даоэрцзи.

Даоэрцзи посмотрел ещё немного, наконец скомандовал: