Текст книги "Кодекс 632"
Автор книги: Жозе Душ Сантуш
Жанр:
Исторические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
Набрать в замке такое количество цифр было делом небыстрым. Закончив, Томаш подождал несколько мгновений. Дверца оставалась закрытой. И неудивительно: любитель хитроумных шифров не ограничился простой заменой букв цифрами. Томаш повернулся к Мадалене и пожал плечами.
– Судя по всему, это сложнее, чем кажется. Значит, я возьму коробку, скопирую бумаги и верну вам завтра. – Он аккуратно сложил листок с кодом. – А над этой шарадой я еще подумаю. Вдруг мне удастся ее разгадать?
Покинув дом профессора, Томаш направился прямиком в расположенную неподалеку от университета мастерскую «Аполлон-70», где были копировальные аппараты. Там его заверили, что копии будут к утру готовы.
Вечером Томаш был особенно ласков и внимателен к жене и дочке. Он то и дело обнимал и целовал их, клялся в любви, предупреждал их малейшие желания и капризы. Норонья и сам не знал, чем объяснить подобные приступы нежности. Вероятно, все дело было в чувстве вины из-за Лены, в желании хоть как-то сгладить последствия своей измены. Похоже, связь на стороне и вправду сделала его хорошим мужем и отцом.
Констанса расставила по всей квартире новые букеты, на этот раз белые гиацинты в стеклянных вазах, нежные и чистые, словно крылья ангелов, с острыми, плотными, полупрозрачными лепестками. После ужина Томаш расположился в гостиной с бумагами профессора Тошкану. Констанса уложила Маргариту и присоединилась к нему. Томаш погладил жену по усеянной веснушками щеке и улыбнулся.
– Спит?
– Как сурок.
– Как прошел день?
– Нормально. Я забрала Маргариту после уроков и мы немножко погуляли.
– Куда ходили?
– В парк Поэтов рядом с торговым центром. Я решила научить Маргариту кататься на велосипеде.
– И как успехи?
Констанса рассмеялась.
– Просто ужасно! Она и метра не могла проехать, все время падала. А потом заявила: «Пйохая машина!» и пересела на трехколесный велосипед для малышей.
– И не постеснялась ездить на велике для малышни?
– Ты же ее знаешь, она вообще никогда ничего не стесняется.
Томаш разразился смехом. Его дочь и вправду была не из застенчивых. Если кто-то говорил ей обидные вещи, она делала вид, что не слышит. Другие детишки ее возраста умирали со стыда, когда их заставляли плавать с кругом, Маргарите же он не доставлял никакого неудобства. Она была человеком, полностью свободным от комплексов.
Томаш привлек жену к себе и нежно поцеловал.
– Ну ладно, мне надо работать.
И склонился над разложенным на диване листком бумаги, стараясь разгадать придуманную Тошкану шараду.
– Что это? – спросила Констанса, с интересом глядя на ровные столбики цифр.
– Зашифрованное послание, – отозвался Томаш, не поднимая головы. – Которое заставляет меня сомневаться в своем интеллекте.
– Это для твоих американцев?
– Да.
И он погрузился в мир шифров и чисел, полностью отрешившись от окружающей действительности. Прежде чем пробовать разные комбинации, нужно было понять, с каким типом шифровки имеешь дело. А это было совсем не так легко, как могло показаться на первый взгляд. Томаш успел проверить и отмести несколько вариантов, когда чья-то рука легла на страницу блокнота, прервав его лихорадочные размышления.
– Томаш, – позвал знакомый голос. – Томаш.
Это была Констанса.
– Да? – Томаш с трудом вернулся к реальности. – Ты что?
– Прости, что отрываю, я знаю, ты не любишь, когда тебя отвлекают от работы. Но, понимаешь, мне очень нужно кое-что тебе рассказать.
– Что рассказать, милая? Что случилось?
– Ничего страшного, просто, когда мы с Маргаритой гуляли, кое-что произошло. В парке Поэтов. Я учила Маргариту кататься на велосипеде. Знаешь, я все время бежала за ней, чтобы поймать, если она упадет.
– Ага.
– Потом мы поменяли двухколесный велосипед на трехколесный, и я отпустила Маргариту покататься с двумя девчушками, а сама села на скамейку передохнуть. И знаешь, что было потом?
– Что?
– Знаешь, она сразу обогнала других детей, а те ее отпихнули, не захотели играть с нашей Маргаритой.
Томаш с состраданием глядел на жену. У Констансы предательски блестели глаза, видно было, что она с трудом сдерживает слезы. Норонья обнял ее за плечи и прижал к себе.
– Господи! Постарайся забыть об этом, просто забыть…
– Они обращались с нашей девочкой так, будто она заразная…
– Ты же знаешь, какими бывают люди. Не думай об этом, родная.
Томаш поцеловал жену в губы, вытер слезы, серебристыми змейками бежавшие по щекам. Помог встать и отвел в спальню. Уложил в кровать, накрыл одеялом и пообещал, что скоро придет. Потом тихонько пробрался в детскую и, не включая свет, прислушался к дыханию спящей дочки, разглядел в полумраке ее безмятежное личико, обрамленное разметавшимися по подушке волосами; вернувшись в спальню, он разделся, надел пижаму, погасил ночник и улегся подле Констансы, которая мирно спала, свернувшись клубочком.
Все утро Томаш просидел в библиотеке, уточняя сведения, почерпнутые из записей Тошкану; дожидаясь, когда принесут книги, он без особого успеха пробовал разобраться с секретом сейфа. В полдень Норонья забрал из мастерской копии, погрузил их в машину вместе с оригиналами и отправился к Мадалене. Когда, вернув старухе коробку и получив взамен свои документы, он вышел на улицу, оказалось, что уже час, и нетерпеливая Лена давно названивает ему на мобильный.
Томаш сам не помнил, как добрался до Латино-Коэльо, как взбежал по лестнице, яростно надавил звонок и очутился в объятиях шведки, как они миновали прихожую и коридор и очутились в гостиной, где рухнули прямо на пол, дрожащие, потные, безумные, охваченные страстью; сорвав одежду, они катались по полу, цеплялись друг за друга, сплетались телами, стонали от мучительного вожделения; и наконец, истерзанные и счастливые, одновременно достигли высшей точки наслаждения, и крики, сорвавшиеся с их губ, слились в единый торжествующий вопль.
Потом они неторопливо, церемонно обедали, смакуя каждый кусочек, наслаждаясь едой, как совсем недавно любовью. Томаш не был большим поклонником лосося, но Лена приготовила его по-скандинавски, с особым соусом и приправами, смягчившими ядреный рыбный дух.
– Как называется это блюдо? – поинтересовался он, прожевав очередной кусок.
– Gravad lax, – ответила шведка.
– Интересно, как получается такая вкуснятина.
– Это старинный шведский рецепт, – улыбнулась девушка. – Лосося два дня маринуют с сахаром, солью и… еще какой-то штукой, я не знаю, как это будет по-португальски.
– А гарнир?
– Это gubbrora.
– Gub… что?
– Gubbrora. Салат из анчоусов, свеклы, лука, каперсов и яичного желтка. А соус для лосося сделан из горчицы и сальсы. Тебе нравится?
– Да, – честно признался Томаш. – Очень вкусно.
За столом воцарилась тишина. Оба сосредоточенно работали вилками. Постепенно молчание становилось все более тягостным, словно секс полностью лишил их сил, исчерпал интерес друг к другу, и им больше не о чем было говорить.
– Ты любишь меня? – спросила шведка, сверкнув глазами из-под пышных золотистых кудряшек.
– Конечно, моя валькирия. Я очень тебя люблю.
Томаш сам не знал, солгал он или сказал правду. Но его подруга хотела услышать именно такой ответ. У слов есть особое свойство: чем чаще их повторяешь, тем убедительней они звучат. И тем легче в них верить. И все же в душе у Томаша было слишком много сомнений. Он совершенно точно знал, что любит Констансу и никогда ее не покинет. Иногда, чисто гипотетически, Норонья пытался вообразить, как изменится его жизнь, если он бросит жену и навсегда уйдет к Лене. От этих фантазий Томашу делалось так неуютно, что он спешил поскорее прогнать морок и силой возвращал себя к действительности. И все же их с Леной близость зиждилась не только на влечении плоти. Норонья обожал жену и дочь, но порой смертельно от них уставал. Заключив в объятия шведку, он ненадолго переносился в мир, в котором не существовало триссомии 21. Возможно, само небо послало ему Лену, чтобы спасти его брак.
– Как продвигается твое расследование? – спросила шведка, отрезая кусочек рыбы. – Удалось еще что-нибудь нарыть?
Лена питала к делу Тошкану искренний и бескорыстный интерес. Поначалу Томаш не уставал удивляться: кто бы мог подумать, что девчонку могут увлечь такие вещи. Однако вскоре обсуждение расследования превратилось у любовников в своеобразный ритуал, способ стать друг другу ближе и неисчерпаемый источник для разговоров.
– Представляешь, вдова Тошкану разрешила мне скопировать архив своего мужа.
– Bra! [27]27
Да ну! (шведск.).
[Закрыть]– восхитилась шведка. – Там, наверное, куча полезного материала.
– Еще бы. – Томаш потянулся за портфелем и достал блокнот. – Но самое интересное хранится в сейфе. – Он продемонстрировал девушке шифр. – Только, чтобы его открыть, нужно разобраться в этой абракадабре.
Девушка изучала шифр, склонив голову набок.
– Ничего не понимаю. И как ты только их разгадываешь?
– Что поделать! – Томаш достал книгу в синем переплете. – На этот раз у меня есть надежный помощник. Таблица вероятностей.
Книга была на английском языке; название на обложке гласило «Криптоанализ», под ним была изображена сеть из квадратиков, чем-то напоминающая кроссворд.
– Это и есть таблица вероятностей? – спросила Лена.
– Книга состоит из таблиц, – Томаш открыл нужную страницу. – Видишь? Здесь таблицы на английском, немецком, французском, итальянском, испанском и португальском.
– С их помощью можно прочесть любой шифр?
Томаш рассмеялся.
– Нет, красавица! Только шифры замены.
– Они какие-то особенные?
– Существует три вида шифров. Замещающий, подстановочный и скрытый. Скрытый шифр маскируется под обычное, незашифрованное сообщение. Эта система пришла из древности, когда послание прятали на голове у гонца или раба. Автор сообщения записывал его у вестника под волосами. Гонцу удавалось легко миновать вражеские посты. Кто станет копаться в голове у раба? А когда он прибывал к адресату, его брили наголо и читали послание.
– Какой кошмар! – поежилась Лена, непроизвольно коснувшись своей роскошной белокурой гривы. – А другие типы?
– Подстановочный шифр основан на перестановке знаков. По сути это анаграмма, вроде той, что я расшифровал в Рио. Молок или Колом, смотря с какой стороны прочесть. Это простейшая анаграмма. Этот способ рискованно применять к коротким сообщениям: слишком мало вариантов, и правильный легко подобрать методом исключения. Чем больше знаков, тем больше возможных комбинаций. Например, фраза из тридцати шести букв дает триллионы вариантов. – Томаш вывел в блокноте число с огромным количеством нулей: 50 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000. – Видишь? Всего из тридцати шести букв. – Он приписал внизу число 36 и провел к нему стрелочку. – Разумеется, такая масса возможностей делает шифр практически нечитаемым ни для кого, в том числе и для адресата. Мне, как ты помнишь, пришлось расшифровывать фразу «Moloc, ninundia omastoos». Она состоит из двадцати букв, а это означает миллионы возможных комбинаций. К первой строке я решил применить симметричную перестановку, когда последний знак становится первым, предпоследний вторым, и так далее. Получилось слово Colom. Во второй фразе симметрия была нарушена, к ней применили перекрестную перестановку.
– Ты гений, – проговорила Лена с невыразимой нежностью. – А этот шифр? Он тоже подстановочный?
– Вряд ли. Скорее, замещающий.
– Почему ты так решил?
– По внешнему виду послания. Посмотри внимательнее на первую колонку. Она состоит из знаков, сгруппированных по трое в произвольном порядке. Видишь? Quo, lae, doc. Складывается впечатление, что настоящие знаки подменены другими.
Лена закусила губу.
– В каком смысле подменены?
– Понимаешь, это когда одни буквы или цифры заменяются другими бессистемно, чтобы посторонний человек не догадался, какую систему использовал шифровальщик. Возьмем, к примеру, слово pai. Если поменять р на t, а на х, a i на r, получится шифровка txr. Чтобы ее прочесть, нужно знать, что р это t, а это х, a i – r. Тот, кто не знаком с принципами подмены, никогда не расшифрует наше послание.
За разговорами они доели рыбу, и Лена отправилась на кухню за десертом. На сладкое было яблочное пюре.
– Ты на днях смеялся над названием äppelkaka, вот я и решила приготовить это блюдо, – объяснила шведка, поставив миску на стол. Ловко поделив пюре на две порции, она подвинула Томашу тарелку. – Попробуй.
Томаш зачерпнул ложку ароматного пюре, а Лена, отставив в сторону тарелку, потянулась за книгой.
– А этот замещающий шифр часто используется?
– Очень. Впервые его описал Юлий Цезарь в «Записках о галльской войне». Там каждую букву алфавита заменяли третьей от нее. А превращалась в d, b в е, и дальше по тому же принципу. Эта методика вошла в историю как «шифр Цезаря». В IV веке до нашей эры брахман Ватсьяйана, автор «Камасутры», советовал женщинам шифровать письма к любовникам. Предложенная им техника основана как раз на замещении. В наши дни ею пользуются, чтобы передавать особо важные и секретные сообщения, над их расшифровкой трудятся мощнейшие компьютеры, способные обрабатывать за секунду миллионы комбинаций… М-м-м… – промычал он, щурясь от удовольствия. – Очень даже неплохо.
Лена пропустила похвалу мимо ушей, ее вниманием завладела шарада Тошкану.
– Если это и вправду замещающий шифр, как же ты его прочтешь? Ведь ключ тебе неизвестен?
– Нет.
– Как же быть?
Томаш взял в руки книгу в синем переплете.
– Прибегнуть к помощи частотных таблиц.
– В них можно отыскать ключ?
– Нет, – покачал головой Томаш. – Но они помогут сузить поиск. – Он собрал с тарелки остатки яблочного пюре и с блаженным видом отправил в рот последнюю ложку. – Эти таблицы появились благодаря арабским книжникам, которые взялись подсчитать, сколько раз в Коране упоминается Мухаммед. А заодно установить частоту использования остальных слов и букв. Оказалось, что некоторые буквы появляются на страницах священной книги чаще остальных. Самые распространенные буквы арабского алфавита – а и I, образующие артикль al; они встречаются в десять раз чаще чем, например, буква j. Средневековые ученые были настолько поражены собственным открытием, что решили составить первую в мире частотную таблицу для арабского языка. Их труд вдохновил другого арабского мыслителя, Абу Аль-Кинди, который жил в девятнадцатом веке; он написал трактат по криптографии, в котором утверждал, что самый распространенный знак в зашифрованном сообщении оказывается самым распространенным и в системе, которую использовали для шифровки.
– Не понимаю.
– Предположим, сообщение, которое надо зашифровать, изначально написано по-арабски. Самые популярные буквы арабского алфавита – а и l, следовательно, в зашифрованном послании они тоже будут встречаться чаще всего. Чтобы приступить к дешифровке, нам придется заменить наиболее распространенные знаки шифра, скажем, t и d, на а и l. Вот тут-то нам и пригодятся частотные таблицы. По ним можно с большой долей вероятности определить, какие буквы в действительности скрываются за знаками шифровки.
– Теперь начинаю понимать. Оказывается, все очень просто.
– Не спеши. Таблицы – не панацея. Они лишь указывают с какой частотой в определенном языке используется та или иная буква. Для слишком коротких сообщений таблицы вообще не годятся. Возьмем скороговорку: «На дворе трава, на траве дрова». Как ты, наверное, догадываешься, если буквы р и в встречаются в ней чаще всего, это еще не означает, что они самые распространенные. Прибегать к частотным таблицам имеет смысл, когда нужно прочесть сообщение в сто знаков и больше. Иначе существует вероятность контекстных повторов, как в нашей скороговорке. К несчастью, наш ребус – как раз такой случай.
– Сколько же в нем букв?
– В ребусе? Я как раз вчера вечером сосчитал. Едва набирается тридцать. Если быть точным, двадцать семь букв и три цифры. Слишком мало.
Шведка принялась убирать со стола.
– Хочешь кофе?
– Не отказался бы.
Томаш помог девушке отнести на кухню посуду и заправить посудомоечную машину. Потом Лена достала кофеварку. Кофеварка у нее была старая, стеклянный «Мелиор», доставшийся в наследство от прежнего хозяина квартиры, однако кофе в нем получалось отменным. Перейдя в гостиную, Томаш устроился на диване, Лена присоединилась к нему.
– Что же теперь? – спросила она. – Что ты собираешься делать?
– Поменять угол атаки.
– Получается, частотные таблицы себя не оправдали?
– Я просидел над ними весь вечер и все утро в Национальной библиотеке, – вздохнул Норонья. – Бесполезное дело.
– Так уж и бесполезное? Дай-ка взглянуть.
Норонья протянул девушке раскрытую книгу.
– Видишь? Здесь много разных таблиц. – Он открыл блокнот и нашел страницу, куда накануне переписал столбики загадочных букв. – Прежде всего необходимо понять, с каким языком мы имеем дело.
– А разве не с португальским?
– Скорее всего, – задумчиво произнес Томаш. – Но это может запросто оказаться и латынь. Цитировал же Тошкану Овидия. Профессор был полиглотом, от него можно ждать чего угодно.
– А у тебя есть латинская таблица?
– В этой книге нет. Но при желании ее можно найти. – Томаш полистал книгу. – С португальской таблицей я уже поработал.
– Что-нибудь получилось?
– У португальского языка есть одна забавная особенность. В английском, французском, немецком, испанском и итальянском самая распространенная буква е, а в португальском – а. Во всех перечисленных мной языках буква e составляет тринадцать с половиной процентов от всех употребляемых, а в португальском не дотягивает и до тринадцати. Вообще для романских языков характерен неустойчивый баланс между двумя буквами с незначительным перевесом е. В языках германской группы e лидирует с большим отрывом. В английском частота ее употребления составляет тринадцать процентов, а довольствуется восемью, перед ней стоит t со своими девятью процентами. В немецком разрыв еще больше. На e приходятся восемнадцать с половиной процентов, на а только пять, ее опережают n, i, r, и s.
– Значит, найти текст, в котором не встречается буква е, невозможно?
– Очень трудно. Но в принципе возможно. В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году французский писатель Жорж Перес написал двухсотстраничный роман под названием «La disparition», [28]28
«Исчезновение» (фр.).
[Закрыть]чтобы доказать, что можно обойтись без е.
– Надо же!
– Этот роман вышел на английском языке под названием «Avoid», [29]29
«Пустота» (англ.).
[Закрыть]и переводчик сохранил главную особенность оригинала.
Писк кофеварки возвестил о том, что кофе готов. Лена удалилась на кухню и вскоре вернулась с кофейником и видавшими виды фарфоровыми чашками. Разместив поднос на журнальном столике, она наполнила чашки, бросила в каждую по два кусочка сахара и тщательно размешала, мелодично позванивая ложечкой о фарфор. Томаш пригубил свою порцию; кофе получился крепким, терпким и вкусным, его густой, глубокий аромат приятно щекотал ноздри.
– Ничего? – спросила девушка.
– Превосходно. Как ты считаешь, не сделать ли нам шериньо?
– Что?
– Шериньо. Ты не знаешь, что это такое?
– Нет.
– У тебя найдется водка?
Лена достала из серванта бутылку матового стекла с этикеткой, изображавшей зимнюю аллею, и надписью «Скане Аквавит». Томаш взял из рук девушки тяжелую бутыль.
– Пойдет?
– А что это?
– Шведская водка.
– Обычно я беру португальскую или итальянскую граппу, но, думаю, шведская будет в самый раз.
– Ты хочешь подлить водки в кофе?
– Совсем чуть-чуть, – Томаш добавил в чашку пару капель из бутылки. – Итальянцы называют это caffe corretto. Попробуй.
Лена поднесла чашку к губам. Сначала водка обожгла ей горло, потом внутри разлилось терпкое кофейное тепло. Лицо девушки осветила довольная улыбка.
– И вправду неплохо.
– Ничего плохого я бы тебе не предложил, – улыбнулся Норонья.
Шведка принялась с задумчивым видом перелистывать блокнот с вариантами решения.
– А когда ты собираешься применить таблицу к своему шифру?
Томаш поставил чашку на столик и печально развел руками.
– Уже применил.
– И как?
– В нем чаще всего встречается буква е, всего пять раз. За ней идут а, о, u, каждая по три раза. Я попробовал заменить букву ена a, самую распространенную в португальском, о, соответственно, на r, uна s. Но ничего не вышло.
– Ну хорошо, если у нас ничего не вышло, но мы точно знаем, что самая распространенный в этом шифре знак – е, почему бы не допустить, что сообщение написано не на португальском, а на каком-то другом языке?
– Потому что это означало бы, что мы имеем дело не с замещающим шифром, а с…
И он замолчал, потрясенный собственной догадкой.
– С чем? – спросила Лена, призывая профессора завершить начатую фразу.
Томаш застыл на месте, зажав рот ладонью. В его глазах отражалась лихорадочная работа мысли.
– С чем? – нетерпеливо повторила девушка.
Норонья смерил ее рассеянным взглядом.
– Как ни странно, именно с этим.
– С чем этим?
Но внимание Томаша уже переключилось на заветный блокнот.
– Как ни странно, это действительно не замещающий шифр.
– Отлично. Так что же это, в конце концов?
Но Томаш, не отвечая, лихорадочно считал знаки.
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… – бормотал он вполголоса, водя пальцем по столбикам, и наконец объявил: – Четырнадцать. – Отметив в блокноте полученное число, Томаш стал считать заново. – Раз, два, три, четыре, пять… Тринадцать, – объявил он, не забыв подписать новое число под предыдущим. Затем Норонья снова открыл книгу и углубился в изучение частотной таблицы. – Вот оно! – воскликнул он внезапно, торжествующе вскинув руки.
– Что оно? – растерянно спросила Лена.
Томаш ткнул пальцем в правый нижний угол таблицы.
– Видишь?
– Да, – ответила девушка. – Сорок восемь процентов. И что все это значит?
Томаш улыбнулся.
– Это доля гласных в текстах на португальском языке.
– Как это?
– Количество гласных букв в любом португальском тексте составляет сорок восемь процентов, – Томаш пребывал в счастливом возбуждении. – Понимаешь? Столько же только в итальянском. У испанцев сорок семь процентов, у французов сорок пять, у англичан и немцев по сорок.
– Но при чем тут шифр профессора Тошкану?
– Знаешь, сколько в нем гласных?
– Сколько?
– Четырнадцать. А согласных тринадцать. Гласных больше половины. – Его глаза радостно блестели. – Ты понимаешь, что это означает?
– Что сообщение написано по-португальски?
– Возможно, – кивнул Томаш. – Но дело в другом. Когда в зашифрованном послании, написанном на европейском языке, например, португальском, преобладают гласные, это означает, что мы имеем дело не с замещающим шифром, а с подстановочным. Другими словами, с очередной анаграммой.
– Извини, но я что-то никак не ухвачу ход твоих мыслей.
– Все очень просто. В замещающей шифровке большая часть гласных заменяется согласными. Скажем, епревращается в х. В этом случае в нашем ребусе зашкаливало бы количество иксов. Но ничего подобного. Наоборот, гласных больше, чем согласных. Следовательно, их ничем не подменяли, а скорее всего, меняли местами. Шифровальщик использовал принцип анаграммы.
– Как с Молоком?
– Приблизительно. Хотя на этот раз решить задачу куда сложнее. Профессор позаботился даже о том, чтобы замаскировать анаграмму под замещающий шифр.
Лена отпила кофе.
– Частотная таблица может помочь?
– Нет, для таких шифровок она не годится. Но мы, по крайней мере, выяснили, с чем имеем дело.
– И что теперь?
– Сначала я постараюсь понять, есть ли в сочетании гласных и согласных хоть какой-то смысл. Так мы сможем узнать, каким методом перестановки пользовался Тошкану. В случае с Молоком она была симметричной, зеркальной. Здесь никакой симметрии не наблюдается. Смотри. – Томаш прочел первую линию первого столбика справа налево. Ouq. Полная бессмыслица. – Пожав плечами, он обратился к первой строфе второй колонки. – Ele. Ну вот, уже ближе. Правда, в третьем столбике получается aft, опять какая-то абракадабра.
– А если попробовать снизу вверх?
– Принцип может быть любым. Слева направо, сверху вниз, снизу вверх, змейкой, зигзагами, по диагонали…
– Qldut, – прошептала Лена, скользя глазами по первой колонке снизу вверх. Затем попробовала в противоположном направлении: – Tudlq.
Норонья еще раз внимательно изучил шифровку, кивнул собственным мыслям, словно приняв важное решение, и взялся за карандаш.
– Попробуем объединить два столбика.
Томаш переписал колонки ребуса на чистую страницу пятью строками по шесть знаков. Вышло нечто весьма туманное:
Q U O Е L E
L A E F T A
D O C O Р 5
U A C U Е 4
Т N Е D N 5
– Quoele, – прочла Лена первую строку справа налево, недовольно поморщилась и попыталась зайти с другой стороны: – Eleouq.
– Все не то, – Томаш с досадой тряхнул головой.
– Laefta, – не сдавалась шведка. – Atfeal.
Пока Лена пробовала разные комбинации, Норове шил попытать счастья с диаграммами и триграммами. В португальском языке, как известно, есть пять общеупотребительных диаграмм: es, os, de, asи ro. Оставалось выяснить, встречаются ли такие пары в зашифрованном послании. При ближайшем рассмотрении ни es, ни os, ни as, ни roотыскать не удалось; deтоже не оказалось, если не считать edв предпоследней строке по горизонтали. Справа налево получалось 5ndent, очередная бессмыслица. Оставалась еще хрупкая надежда на триграммы. Томаш отлично помнил, какие тройственные сочетания букв встречаются в португальском чаще всего: que, ent, nte, desи est. Из них в послании встречалась только ent, все в той же предпоследней строке, если читать справа налево. 5ndent.
– Ага, – отметил Томаш почти автоматически. – Снова эта строчка.
Такое совпадение едва ли было случайным. Одна из самых распространенных португальских диаграмм оказалась в одной строке с самой употребительной триграммой. Томаш стал перебирать португальские слова с суффиксом dent. Их было немало. Independente. [30]30
Независимый (порт.).
[Закрыть]Correspondente. [31]31
Корреспондент (порт.).
[Закрыть]Intendente. [32]32
Менеджер (порт.).
[Закрыть]
– Dut, – упрямо повторяла Лена, перейдя от горизонтали к вертикали. – Tud.
Было решительно непонятно, куда девать лишнюю букву n и пятерку. 5ndent. Впрочем, если пятерка была здесь совсем уж не к месту, для n еще можно было найти хоть какое-то применение. Суффиксы dent и ndent встречались во многих европейских языках. Да и в соединении диаграммы с триграммой определенно был смысл. Но остальные строки оставались произвольным набором знаков. В предпоследней строке справа налево получалось eucau, в третьей – pocod. Ровным счетом ничего.
Лена бесцеремонно прервала рассуждения профессора, положив руку ему на колено.
– Вот это место меня возбуждает, – заметила она игриво.
– Какое?
– Вот здесь, – шведка указала на три последних буквы в пятом вертикальном столбце. – Pen. – Ее губы изогнулись в распутной улыбке. – Что если это начало слова penis?
Томаш усмехнулся.
– Чертовка.
Он машинально пробежал взглядом по тексту ребуса, чтобы проверить, не притаился ли где-нибудь слог is, который можно было бы присоединить к pen.
Томаш прочел каждую строку сверху вниз, потом справа налево. Да так и застыл, разинув рот, не смея поверить глазам. Pendent. Слоги реп и ndent легко соединились в одно слово. Получилось pendent. Норонья поискал окончание е, которое можно было бы добавить к полученной основе, и обнаружил его в конце первой строки. Оставалось только подчеркнуть расшифрованное слово:
– Вот оно! – Томаш почти кричал, охваченный радостным волнением. – Наконец-то!
– Что? Покажи!
– Шифр. Я нашел ключ к шифру! Видишь подчеркнутые буквы? Pendente. Здесь написано pendente.
Лена заглянула ему через плечо.
– Да, действительно. Здесь и вправду написано pendente. – Она недоуменно вскинула бровь. – Только буквы почему-то идут не по порядку.
– Это заданное направление, – с готовностью пояснил Томаш. – Двигаться надо по вертикали сверху вниз и по горизонтали справа налево до середины строки, потом слева направо. – Он опять схватил карандаш. – Так-так, посмотрим. Если пойти вниз от слова pendente, получится а545. Вместе это будет pendente а 545. Пойдем дальше. А дальше идет efoucault. Хмм. – Он задумчиво потер переносицу. – Попробуем прочесть все вместе: е foucault pendente а 545.
Томаш вернулся к началу послания и еще раз прошел его до конца, двигаясь по заданному маршруту. Сверху вниз, справа налево, а потом слева направо. Полученный результат он аккуратно записал в блокнот:
QUALOECODEFOUCAULTPENDENTEA545
Потом он переписал его еще раз, разделив сплошную строку на слова. Завершив работу, Томаш несколько мгновений сосредоточенно глядел на линованную страничку; вскоре недоумение сменилось торжеством.
– Voila! – произнес он с видом иллюзиониста, которому только что удался трудный и чрезвычайно эффектный фокус.
Завеса тайны пала, и то, что всего минуту назад казалось набором букв, бредом, бессмыслицей, превратилось в простую, понятную фразу.
