Текст книги "Отлученный (сборник)"

Автор книги: Жозе Джованни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

Он подбежал к Франсуа и перевернул его. Тот был мертв. На лице его не было ни единой царапины.

Скоро Бернар почувствовал рядом присутствие Гю.

– Бельгиец погиб, – сказал он.

Гю склонился над трупом. Он знал, что Франсуа Бельгиец носил на шее мешочек с письмами и адресами. Гю оборвал веревку и сунул мешочек себе в карман.

– Я займусь этим, – пообещал он. – Это был классный парень.

Больше они не могли задерживаться. Им пришлось оставить тело человека, известного в блатном мире под кличкой Бельгиец (за то, что он долгое время промышлял грабежами в Бельгии) под стенами тюрьмы, из которой ему удалось убежать только для того, чтобы умереть на воле.

Приближался рассвет. Тревога в тюрьме начнется не раньше, чем через два часа, но висящая снаружи веревка, а тем более тело Франсуа под стеной, могли привлечь внимание первого же прохожего. Гю и Бернар прошли мимо садовых оград, пытаясь отыскать в темноте хибарку сторожа.

– Здесь, – сказал Бернар.

Беглецы перелезли через забор, выбили хлипкую дверь и сменили арестантские робы на спрятанную внутри домика поношенную одежду. Гю повесил на плечо сумку и засунул в нес валявшиеся на полу тряпки. Бернар подобрал лежавшую рядом бутылку и поставил ее в сумку Гю, оставив горлышко торчащим снаружи.

– Я знаю, что обычно ты пьешь шампанское, – сказал он, – но в этой дыре оно выглядело бы слишком непривычным.

Гю улыбнулся, чувствуя себя помолодевшим.

Они собирались расстаться. Каждый должен был уходить своим путем, по заранее подготовленному маршруту. На душе Гю было тяжело – ведь они могли больше не встретиться.

– Знаешь, я жутко сдрейфил на этой чертовой крыше, – признался Гю. – А когда Бельгиец рухнул вниз…

Бернара смутила откровенность Старого Гю.

– Чего об этом говорить? – отозвался он. – Мы выбрались, а это главное.

Они скатали тюремные робы.

– От этих шмоток надо избавиться, – сказал Гю. – Оставим их сторожу.

– Вряд ли он будет хранить это барахло. С радостью отнесет легавым, как только они обьявят о побеге.

Гю сунул сверток в пустой ящик и отодвинул его ногой.

– Это его дело, – сказал он и тихо открыл дверь, чтобы осмотреться.

Вокруг было спокойно. Они перелезли через забор, и Бернар, знакомый с местностью, повел товарища через лесок к месту, где железная дорога делала поворот.

– Уже скоро, – сказал Бернар. – Сейчас должен подойти поезд. Мы его услышим.

Они залегли за деревьями. Ночи в ноябре нежаркие, но их это не беспокоило.

– Потом я советую тебе ехать на междугородних автобусах, – сказал Гю. – Почаще делай пересадки.

Он говорил с Бернаром так, будто они уже расстаются – так ему было легче. Думать о расставании как о чемто предстоящем в будущем было невыносимо. А ведь всего неделю назад, когда Гю еще не мог предположить, что Бернар спасет ему жизнь, он ни в коем случае не собирался вести его в свою берлогу. Для него самого было загадкой, как он поступит, если Бернару будет некуда идти. Но Бернар знал, куда отправиться, так что вопрос отпал сам собой.

Со стороны железнодорожного полотна послышались скрежет и громкий стук.

– Вот он, – сказал Бернар. – Товарняк должен быть очень длинным.

Гю тяжело встал – затекли руки и ноги – и посмотрел на Бернара.

– На этом повороте поезда еле ползут, – сказал тот, заметив беспокойство Старика.

Они пропустили локомотив и треть состава, который все больше сбавлял ход на крутом подъеме. Увидев вагон с приоткрытой дверью, Бернар бросился к поезду, открыл дверь шире, ухватился за нее правой рукой, левой рукой оперся в пол, вскочил в вагон и уселся на краю, свесив ноги.

Гю продолжал бежать по насыпи. Бернар еще немного отодвинул накатывающуюся на него дверь, встал на колени и, протянув правую руку Старику, втащил его в вагон.

– Я подыхаю, – прошептал Гю, упав на мешки.

Если бы ему снова пришлось убегать, он не смог бы пробежать даже десяти метров.

Бернар подумал, что если Гю поймают, тому уже никогда не удастся совершить побега.

Поезд увозил их от Кастра и его гнилой тюрьмы. Вагон, в котором они оказались, был пуст. На полу валялись только пустые старые мешки, да в углу была набросана кучка сухой соломы.

– Мы едем в Эро, – сказал Бернар.

Состав невыносимо медленно тянулся среди полей. Гю подумал, что, пожалуй, им лучше было бы угнать машину.

– Если они остановят этот «скорый» и обыщут его, нам хана. – сказал он.

– Пересидим однудве станции, и я выйду на разведку, – ответил Бернар. – Нам не стоит особенно светиться.

Он посмотрел на свои сандалии. «Они выдержат переход через Черную Гору», – подумал он. Поезд уже взбирался на нее. Армейская служба Бернара проходила именно в этом районе, а поскольку престиж военной формы у местных девушек был невелик, ему в поисках развлечений пришлось «обследовать» всю округу.

Гю лег на живот, приподнял плечи и голову, уперся локтями в пол и улегся подбородком на два сведенных вместе кулака.

– Ты все еще хочешь пробираться в Марсель? – спросил он.

– Да, – ответил Бернар. – Оттуда легче всего смыться за границу. Мне надоела эта поганая страна. Я не хочу доматывать оставшиеся десять лет.

– Если собираешься бежать дальше, то это хороший город, – согласился Гю. – Но если ты думаешь там остаться…

– Я не так знаменит, как ты, – заметил Бернар.

– Знаменит или нет, это роли не играет. Ты заходишь в квартал Опера, а уже через два дня легавые знают, что ты там.

Бернар пожал плечами.

– Ты держишь меня за фраера, который станет болтать о своих делах?

Ему было всего двадцать пять, и Гю засомневался, стоит ли продолжать этот разговор.

– Рано или поздно ты обязательно встретишь какогонибудь обычного нормального парня, – сказал он наконец. – Так всегда бывает…

– И что с того? Это не значит, что он заложит меня легавым.

– Ты меня не понял, – объяснил Гю. – У него окажется друг, и не один. Все – нормальные ребята, никаких стукачей. Но скоро до легавых дойдет, что в их районе появился новенький. Сечешь?

– Только это и делаю, – сухо ответил Бернар.

Он подошел к двери и отодвинул ее. Начало брезжить бледное осеннее утро. Поезд, в который уже раз вынужденный вскарабкиваться на крутой склон, снова замедлил ход.

Полей вокруг как не бывало. Вся прилегающая к железной дороге местность была покрыта пока еще красивым осенним лесом. На Бернара вдруг накатило лирическое настроение, ему захотелось целиком раствориться в окружающей природе…

Старик достал его своими нотациями. Конечно, Гю был авторитетным гангстером, но на что он годился после стольких лет отсидки? И все же Бернар не мог полностью забыть о легендарном прошлом Гю. Он был способен поднять за шиворот этого невысокого человека с высохшим лицом и задать ему крепкую трепку, но тайный страх заставлял его вести себя с ним почтительно.

– Я через это прошел, – добавил Гю. – В молодости никогда не бываешь достаточно осторожным.

«Он прошел через все, – мысленно сказал себе Бернар. – Даже через централ, куда он попал с приговором к пожизненной каторге. Если бы не я, он и сейчас бы сидел там».

– Мы подъезжаем к месту, которое я знаю лучше всего, – произнес он вслух. – Я спрыгну здесь.

Гю встал, подошел к двери, взял Бернара за руку, заставляя его повернуться, и посмотрел ему прямо в лицо.

– Удачи, малыш, – пожелал он. – И спасибо за все.

– Не за что, – ответил Бернар.

– Нет, есть, – возразил Гю. – Задержавшись на стене, ты рисковал жизнью. Если у меня не хватило смелости прыгнуть сразу, ты тут ни при чем. Ты мог уйти. Многие из тех, кого я знаю, поступили бы именно так.

– А ты, ты сам ушел бы? – спросил Бернар и тут же пожалел о своем прямом вопросе.

Гю отпустил руку Бернара, медленно провел ладонью по своим седеющим волосам и задержал ее на затылке.

– Да, – ответил он изменившимся голосом. – На твоем месте я бы не стал ждать. Теперь, когда я говорю с тобой, я в этом абсолютно уверен. Я бы ушел…

Бернар был северянином, он не привык выражать свои чувства открыто, хотя его душу переполняли эмоции, а в горле встал комок. Он обернулся, последний раз посмотрел на Гю своими светлоголубыми глазами и выпрыгнул из вагона. Гю выглянул из дверей и увидел, как Бернар скатился по насыпи, вскочил на ноги и исчез среди деревьев. Гю почувствовал себя очень одиноким в чужом, абсолютно незнакомом ему краю. Он был безоружен, а уход Бернара лишил его молодого и сильного товарища.

Гю отступил вглубь вагона. Он думал о новых людях, о том, что может получиться из таких, как Бернар, если ими правильно руководить. Да, пилочки и наличные, необходимые для побега, достал Гю, но сейчас он понимал, что парень такого склада, как Бернар, мог успешно справиться со всем и один. Страшно рисковать, но всетаки добиться успеха… А он, Старый Гю, сидя в камере со всеми своими пилками и деньгами, все никак не мог решить, как же ему бежать.

Поезд замедлил ход на ровной местности – значит они подъезжают к станции. Совершенно рассвело. Гю выглянул наружу. Вдоль железнодорожного полотна тянулась светлая полоса дороги, по которой ехал велосипедист в синей одежде. На плече у него висела сумка, и Гю с радостью отметил, что из нее высовывается горлышко бутылки.

Он посмотрел на собственную сумку и успокоился. Несколько раз дернувшись, поезд остановился. Гю воспользовался этим, чтобы спрыгнуть. Слева, в сотне метров от железной дорога, стояло небольшое здание вокзала. Не увидев ни одной живой души, Гю перелез через ограду. Он решил открыто дойти по дороге до центра городка, заскочить в булочную, а потом в кафе и выпить горячего кофе – ведь если жандармы начнут на него охоту, то они возьмут его где угодно.

Двери домов выходили прямо на улицу. Птицы подняли милый сердцу парижанинаотпускника утренний крик.

Мужчины носили кепки, а фигуры женщин, увиденных Гю, оправдывали существование веселых девиц. Он вошел в булочную и от запаха теплого поджаренного теста у него потекли слюни. Он купил у продавщицы неопределенного возраста маленьких булочек с изюмом.

– Что еще, месье?

– Это все, мадам…

Он вспоминал слова из прошлого, из другого мира.

Чтобы войти в маленькое кафе, нужно было перейти дорогу и спуститься по двум истертым от долгого использования ступенькам.

– Привет компании, – поздоровался Гю.

Он машинально поднес руку к голове, жалея, что он без кепки.

Хозяин кафе был похож на Верцингеторикса. [15]

– Что закажете? – спросил он.

Два человека сидели за стаканчиками белого, а третий откусывал большие куски хлеба, прихлебывая из початой бутылки.

– Маленький белого, – сказал Гю, буквально умиравший от желания выпить чашку горячего кофе.

На него почти не обратили внимания. Он чувствовал себя спокойно. «Верцингеторикс» налил вино в стакан, толщина которого оставляла ему солидный навар.

– Как дела? Идут потихоньку? – спросил Гю, чтобы чтонибудь сказать.

– Потихоньку, не больше, – буркнул хозяин.

И уставился на слезавших с велосипедов двух жандармов. У Гю сжался желудок. Чтобы придать себе естественный вид, он откусил кусок булочки, и повернулся к двери.

Жандармы были здоровенными парнями. Гю старался не смотреть на их раздувшиеся кобуры. Хозяин поставил на стойку два стакана.

– В следующий раз, – сказал первый жандарм.

Второй, у которого была противная морда, молча рассматривал Гю.

– Мы коекого ищем, – сказал хозяину первый, – ну и подумали, что, может быть, ты его видел.

Хозяин тыльной стороной руки вытер усы.

– Я, как всегда, к вашим услугам, – ответил он, – но кроме этого месье (он указал на Гю) никого не видел.

Если бы Гю побежал, то мог бы выскочить из кафе. А что дальше? Он подошел к молчавшему жандарму.

– Если вы меня в чемто обвиняете… – сказал он твердым голосом.

– Думаю, придется отвести тебя к начальству, – ласково произнес второй жандарм.

«Все легавые разговаривают ласково», – подумал Гю, напрягшись. Но его волнение мгновенно улеглось, потому что жандарм обращался к хозяину кафе.

– Но я же вам сказал, что никого не видел! – пробормотал тот.

И обратился к трем неподвижно сидящим клиентам:

– Вы можете им подтвердить, что здесь никого не было?

Те чтото пробурчали в ответ. Гю заметил их бегающие взгляды.

– А я только что пришел, – сказал он, – и уже собирался уходить. Но за то время, что я здесь, никого не видел, могу поклясться.

– Твоя жена здесь? – спросил второй жандарм.

– Сейчас придет, – ответил хозяин. – Но я уверен, что она тоже никого не видела.

– Тогда закрывай лавочку, а с ней мы поговорим после.

Жандарм объявил ему эту неприятную новость спокойным тоном, как будто спрашивал, который час.

Хозяин оперся обеими руками в стойку. У него был затравленный вид. Он посмотрел на Гю.

– Но послушайте…

Гю инстинктивно чувствовал, что тот сейчас скажет.

– Мы думали, ты будешь вести себя разумно, – заметил жандарм. – Если твой шурин наделал глупостей, тыто тут ни при чем.

Он обратился к Гю и остальным:

– Вы заплатили?

Они отрицательно покачали головой.

– Тогда расплачивайтесь и освободите помещение.

Они вышли и, поскольку всех их грубо выставили, они почувствовали себя друзьями по несчастью. Гю спросил у новых знакомых, где автобусная остановка.

Все трое оказались лесорубами. Они предложили Гю наняться к ним. Он задумался. Ему не было известно, какие меры приняты для его поимки. Автобус, на который он собирался сесть, может быть остановлен полицейским кордоном. А если провести пару недель в лесу, ситуация может нормализоваться.

– Я никогда не работал лесорубом, – наконец ответил он.

Это их удивило: весь район был покрыт лесами.

– Ничего страшного, – растягивая слова, произнес самый высокий.

Гю думал о двух только что встреченных легавых. Скоро в их бригаду поступит сообщение о побеге заключенных, и они вспомнят о нем, а также о трех сидевших в кафе мужиках, а хозяин, в котором из всего мужского остались только усы, все им выложит.

– Спасибо, – поблагодарил Гю, – но меня ждут.

– Счастливого пути, – пожелал высокий.

И все трое в знак прощания подняли правые руки.

Автобусная остановка располагалась перед домом, в котором находились бар, табачный ларек, бакалейная лавка, гостиница и сапожная мастерская. Там же продавались и газеты.

Гю сказали, что автобус на СенПонс должен подойти через полчаса. Он поблагодарил за информацию и перешел площадь перед церковью, направившись к соседнему с ней зданию повеселее, перед которым стояла наверняка принадлежащая местному доктору старая машинаразвалюха. Двое мальчишек, забыв обо всем, спорили, пытаясь отнять друг у друга кожаную ленту.

Гю прошел вверх по идущей мимо церкви улице. В стене храма была маленькая черная дверь. Он отодвинул засов и открыл ее. В церкви было темно, в воздухе витал запах воска и старой бумаги. Глаза Гю привыкли к полумраку. Он стоял возле алтаря, ничего не слыша и никого не видя. Подойдя затем к центральной двери, он выбрал самый темный угол и сел прямо на пол. Гю чувствовал, как на его плечи наваливается огромная, невыносимая усталость. Он прикинул оставшийся до убежища путь и спросил себя, хватит ли у него сил добраться до цели.

Достав из кармана булочку с изюмом, беглец начал медленно жевать ее, чтобы хоть чемнибудь заняться.

* * *

Цыганка подняла глаза и встретилась со взглядом Жака, который чувствовал, что все сильнее любит эту сорокалетнюю женщину. Пройдя через весь зал выдержанного в американском стиле бара, мимо целого ряда высоких стульев, Жак подошел к кассе.

Цыганка не хотела, чтобы между ними возникло сильное чувство. После смерти Поля она постоянно ощущала тревогу. Она понимала, что должна быть одна, что всякий, кто находится с ней рядом, смертельно рискует, однако она не выносила одиночества. Первый же мужчина, заменивший Поля, увидел смерть так близко, что смылся, даже не сообщив ей об этом.

Уже когда появился Жак, пошли разговоры о том, что нужна немалая смелость, чтобы быть любовником Цыганки, а лучше всего – держаться от нее подальше. Жака звали Нотариусом в память о том, что тот когдато учился на юридическом. Он был хорошо воспитан и у него было больше ума, чем у тех блатных, среди которых он вращался. Жак положил ладонь на руку Цыганки.

– Ты сегодня надолго задержишься?

Он переехал на континент совсем молодым, поэтому говорил без корсиканского акцента.

– Сам видишь, – ответила она, оглядывая зал.

Бар был полон. Дверь из кованого железа вела в переоборудованный под клуб обеденный зал. Заведение обслуживало легкомысленную публику, живущую кражами. Большинство из посетителей знали Поля и уважали Цыганку.

– А потом, – добавила Цыганка, – ты же знаешь, что Жижи болеет.

Жижи было имя кассирши.

– Возьми когонибудь ей на замену, – посоветовал Жак. – В конце концов, ты хозяйка…

Цыганка вздохнула. Все они одинаковы – ни один не способен вести дело.

– Можно подумать, что ты не знаешь здешнюю публику, – пожаловалась она. – За два дня новенькую в курс не введешь. А через неделю выйдет Жижи.

Жак улыбнулся. Когда он улыбался, его глаза были не такими черными.

Из бара ему подали знак. Он слегка сжал плечо любовницы и отошел. Она увидела, что Жак разговаривает с двумя южанами, один из которых был в легком светлом костюме. Они вместе выпили, и Жак вернулся к кассе.

– Мне показалось, что это был Фрэд, – заметила Цыганка.

– Да. Он позвал меня потому, что не хотел подходить к тебе, чтобы не привлекать внимания.

– Ко мне? – удивилась Цыганка.

– Именно, – подтвердил Жак и сообщил: – стало известно, что Гю сбежал.

Цыганка поднесла руку к груди, и Жаку показалось, что она бледнеет.

– Может, выйдем? – предложил он.

Цыганка отрицательно покачала головой. К ним подошел старший бармен, причем явно не потому, что это требовалось ему по работе.

– Альбан, – сказал Жак, – налейка нам два коньяка.

Альбан принес две рюмки и бутылку «Энко». Он с поразительной ловкостью управлялся с шейкером и напитками, но еще лучше у него получались «фокусы» с «парабеллумом»: старший бармен с тридцати метров перешибал ручку метлы. При жизни Поля Альбан «подрабатывал» водилой, а сейчас – телохранителем Цыганки.

Жак протянул любовнице одну рюмку. Она медленно выпила. Ее зеленые глаза смотрели в пустоту.

– Невероятно, – прошептала она.

– Думаешь, его поймают? – спросил Жак.

Гю принадлежал к другому поколению и в представлении Жака являлся какимто доисторическим существом.

– Десять лет назад мы пытались ему помочь, – Цыганка словно разговаривала сама с собой, – но он нам ответил, что хочет, чтобы ему дали спокойно издохнуть. Мы даже думали, что он покончит с собой.

– Такого сломать непросто, – сказал Жак. – Двенадцать лет назад мне показали его в Марселе, в «Максиме». Я был разочарован: он напоминал банковского клерка, который по воскресеньям удит рыбу.

Жак никогда не видел Цыганку такой возбужденной.

– Бедняга Поль помер бы от радости, – заявила Цыганка.

– Стало быть, он друг семьи, – заметил Жак странным тоном.

– Компаньон, – отрезала Цыганка. – Гю был в большом авторитете.

Она быстро подсчитала и сказала:

– Сейчас ему за пятьдесят. Где он?

– Откуда мне знать?

– А откуда ты узнал о его побеге? Фрэд разговаривал с тобой или с папой римским?

Жак плеснул себе коньяку и добавил немного воды.

– Не суетись, – посоветовал он. – На тебя смотрят. Я сказал тебе все, что узнал от Фрэда. Гю бежал, и это все.

Выпитый коньяк и неожиданное известие подействовали на рыжеволосую красавицу Цыганку очень возбуждающе. Ее лицо раскраснелось, глаза радостно заблестели.

– Альбан, – позвала она.

Высокий бармен наклонился к ней.

– Гю сбежал.

Сообщив новость старому другу, она почувствовала себя не такой одинокой, ощутила, что восстанавливает связь с прошлым. Альбан в ответ даже не моргнул, хотя Цыганка знала, что бармен потрясен ее сообщением не меньше, чем она сама.

– Надо к нему съездить, – сказал он с сильным корсиканским акцентом.

– Я съежу, – перебил Жак. – Как только узнаем обо всем этом побольше.

У Жака были большие возможности. Он знал множество людей, мог достать фальшивые документы, машину и многое другое. Взволнованный Альбан механически поглаживал свою голову. Он почти облысел и обычно старался не касаться лысины.

– Поедем вместе, – решил он.

Ходили слухи, что Альбан сидел за рулем и в последнем деле Гю.

– Был бы жив патрон… – добавил он.

Любовники Цыганки не заменили в глазах Альбана Поля. Цыганке они тоже казались временными, судя по тому, как она с ними обращалась. Шло время. Бар пустел, народ переходил в ресторан. Жак ушел, потом вернулся.

– Шарль хочет купить мой «бьюик», – сообщил он. – Я его продам, потому что собираюсь взять «астон». Знаешь, такая низкая спортивная машина?

– Мыльница, – ответила Цыганка.

– И мы могли бы поехать в путешествие, – продолжал Жак. – Ты как на Рождество? Дело Гю к тому времени уладится. Тебе не надоела эта обстановка?

Она посмотрела на своего красавчика и подумала, что после Поля уже не сможет жить ни с каким другим каидом, потому что привыкла командовать сама. Она положила руку на руку Жака.

– Хорошая мысль. Это нас развлечет.

В бар вошел хорошо одетый мужчина и, еле ворочая языком, так, что бармен его не понимал, начал чтото говорить. Жак подошел к нему.

– Чего вы хотите? – спросил он.

Посетитель не был похож на блатного, хотя сейчас внешний вид обманчив. Он схватил Жака за лацканы пиджака. Голова Нотариуса отодвинулась на несколько сантиметров, нанесла удар, и мужчина, словно перезревший фрукт, упал на пол у стойки. Из рассеченных брови и переносицы у него выступила кровь.

Альбан обошел стойку и они вдвоем с Жаком вынесли обмякшее тело. Перенесли через бульвар Монтень и положили его у дерева. Швейцар даже не пошевелился.

– Пьяница, – пояснил Жак. – Ты посматривай. В принципе он должен отвалить. Если не уйдет, позовешь меня.

Альбан вернулся за стойку. Ему было необходимо поговорить с Цыганкой о Гю. Жак остался возле двери. В глубине зала, в нише справа, в почти полной темноте тихо разговаривали двое мужчин.

Ворвавшихся в бар было четверо. Шляпы их были надвинуты на глаза, воротники пальто подняты. Они сразу открыли огонь по Жаку. Тот на секунду замер, и, медленно повернувшись, сполз на пол.

Альбан одной рукой столкнул Цыганку с табурета, а другой схватил пистолет и несколько раз выстрелил в нападавших, прежде чем исчезнуть за стойкой. Убийцы убежали, поддерживая одного из своих, который прижимал руку к животу. Одному из клиентов, сидевших в глубине зала показалось, что у самого низкого из четырех нападавших задето плечо.

Обеденный зал опустел, как по волшебству. Люди пронеслись мимо Цыганки, склонившейся над телом Жака. Наконец она встала, опираясь на руку Альбана.

– За что? – прошептала она. – За что же?

Альбан посмотрел на Жака. Зрелище было малопривлекательным. Он получил несколько пуль прямо в лицо. Бармен развернул большой платок, похожий скорее на полотенце, и накрыл им голову убитого, после чего довел Цыганку до ближайшего кресла. В зале не осталось ни одного клиента. Персонал заведения столпился на пороге кованой металлической двери. Метрдотель был недавно взят на замену.

– Что же это такое? Что же это такое? – без конца повторял он.

– Ты чтонибудь видел? – спросил Альбан.

– Нет, – пробормотал тот. – Нет, ничего…

– Тогда закрой пасть! Мы все в одинаковом положении.

Он подошел к электрическому грузовому лифту.

– Эй, внизу!

Альбан знал, что все сгрудились возле шахты.

– Все здесь, – ответили ему.

– До завтра, – сказал бармен.

– С мадам все в порядке?

Альбан узнал голос шефповара. Старик отмотал в молодости срок.

– Жак убит. Сделай так, чтоб через пять минут там никого не было.

– Понял. Чао.

И захлопнул люк, опускавшийся как нож гильотины.

Швейцар вбежал внутрь. Цыганка сидела неподвижно, закрыв лицо руками. Людей и предметы окутывала полнейшая тишина. Альбан зашел за стойку, нагнулся. Снаружи послышались хлопки автомобильных дверей и звук неторопливых шагов по асфальту.

Вошедшие в бар полицейские стали шнырять по всем углам. Альбан никого не знал из этой бригады. Самый старший грозил всех забрать.

– Этого не трогайте! – вопил он, указывая на тело Жака. – Кто стрелял? Она?

Он показал на Цыганку, попрежнему сидевшую в полной прострации.

– Нет. Она хозяйка, – ответил Альбан, не сдвинувшись с места.

– А вас не спрашивают. Будете говорить, когда я разрешу, – отрезал полицейский.

Альбан слегка улыбнулся.

– Не думаю, что он тебе многое скажет, – раздался голос сзади.

Все посмотрели на изысканно одетого мужчину лет сорока, который стоял, прислонившись к дверному косяку.

– А, здравствуйте, – сказал полицейский. – Мы как раз…

– Здравствуй, Цыганка, – сказал «барин», подходя.

– Здравствуйте, комиссар, – прошептала Цыганка. – Видели?

Она показала пальцем на Жака.

Комиссар Бло в свое время занимался бандой Пьеро Чокнутого [16] и теперь с интересом следил за новой вспышкой разборок. Он поднял платок, закрывавший лицо убитого.

– Жак Рибальди по кличке Нотариус, – объявил комиссар окружавшим его людям, посмотрев на тело. – Всего изрешетили.

Он вытащил «кольт» Жака и осмотрел его. Магазин был полон, патрон в стволе. Бло протянул пистолет своему помощнику.

– Он не успел им воспользоваться. Их было минимум четверо.

Бло поднял взгляд на Альбана.

– Может, ты стоял на удобном месте.

– Все шутите, комиссар, – укоризненно сказал Альбан. – Вы же знаете, я человек мирный…

– …а все, кто имел на тебя зуб, мертвы, – договорил Бло тем же тоном.

– Как вы можете говорить такие вещи, комиссар! – вздохнул Альбан.

– Только не хлопнись в обморок, – сказал Бло. – К тому же, раз с Цыганкой ничего не случилось, на остальное тебе наплевать, так? Заседание продолжается. Подойдите. (Он жестом подозвал персонал обеденного зала.) Встаньте вокруг. Я не зову клиентов. Полагаю, сегодня вечером их не было.

Он улыбнулся Цыганке.

– Господа, – обратился комиссар к своим людям, – остатки еды, которые мы видим на столиках, свидетельствуют о поспешном бегстве. Одни покинули помещение, отведав лишь закуски, другие – не доев основное блюдо. Все совершенно естественно. Предположим, на авеню Монтень ловила тачку английская королева – зрелище, на которое стоит взглянуть. В остальном, господа, вот Альбан, который абсолютно ничего не видел. Когда произошел инцидент, он нагнулся за стойкой и ловил мух, а когда поднялся, нападавшие, эти негодяи, непонятно почему забредшие сюда, уже исчезли. Альбан даже не мог бы сказать, был ли это один человек или племя туарегов. Правда, Альбан?

– Примерно так, комиссар.

– Я же говорил, – продолжил Бло. – Вот Цыганка. Злые языки скажут, что Жак Нотариус был к ней неравнодушен. Но где тут связь, спрашиваю я вас? Давайте постараемся предположить, что Жак умер от смеха. Цыганка ничего не видела – сидела за кассой, уткнувшись носом в счета. Вот второй бармен, если мне не изменяет память – Марсель, по кличке Стефануа. [17] (Он посмотрел на Марселя. Тот утвердительно кивнул.) Он так испугался, увидев вошедшего неизвестного с отталкивающей физиономией, что не может его описать. Марсель – человек боязливый, он сразу же спрятался за стойкой, а потому ничего не видел. Правда, Марсель?

– Это… того…

– Не торопись, старина, – посоветовал Бло.

Марсель проглотил слюну.

– Вы великолепны, вот что я хотел сказать. Как будто присутствовали здесь.

– Оцените сами, господа, добрую волю свидетелей, – продолжал Бло. – Представляю вам швейцара, почтенного человека, чье имя я запамятовал. Он видел, как вошли клиенты, не более того. Но ничего не слышал изза сильного шума отвратительных тяжелых грузовиков и поездов. Затем он увидел выходящих клиентов – опятьтаки привычное зрелище – а потом ему сообщили о смерти человека, и он до сих пор не может прийти в себя. Вы в состоянии говорить, мой мальчик? – обратился Бло к швейцару.

– У меня, правда, был сильный шок! Если б я мог предположить… – пробормотал тот.

– Короче, – перебил Бло. – Я не мучитель. Присаживайтесь. (Он пригласил жестом сесть весь персонал ресторана.) Даже деревенскому юродивому понятно, что эти люди ничего не видели. А что касается исчезновения клиентов – им не платят за поиски мотива подобных действий. Не у каждого же воображение превышает средний уровень. Господа, я закончил.

Один из полицейских наклонился и чтото шепнул на ухо начальнику.

– Не имеет смысла, – громко ответил Бло. – Они наверняка уже ушли. Правда, Альбан? Повара разошлись по домам?

– А чего без толку держать людей? – ответил Альбан.

– Спасибо, – поблагодарил Бло, кланяясь, и обратился к Цыганке: – Не могли бы вы оказать мне ту же услугу, что два года назад?

Она подошла к кассе, открыла ящик и достала тетрадь в зеленой кожаной обложке.

– Вот, комиссар. Она всегда под рукой.

Бло передал тетрадь своему помощнику.

– Список персонала с адресами, – пояснил он. – Следователю вряд ли удастся чтонибудь узнать. Позвоните, чтобы прислали машину забрать тело.

Цыганка показала на телефон. Бло отодвинул стоявших у деревянной двери полицейских и осмотрел ее.

– Забавно, – сказал он через некоторое время. – Кажется, они ушли, стреляя в сторону улицы. Если только по ним не стреляли изнутри. Надеюсь, ты убил хотя бы одного, – обратился Бло к Альбану. – В любом случае, через несколько дней мы это узнаем.

Помощник позвонил.

– Мы забираем только труп, – сообщил Бло. – Для остальных можем произнести традиционную фразу.

– Оставайтесь в распоряжении полиции, – продекламировал его помощник. – Запрещается покидать Париж, не проинформировав нас о смене адреса.

– Великолепно, – прокомментировал Бло.

Он присел на ручку кресла Цыганки.

– У него есть в Париже родственники?

– Нет, – ответила Цыганка. – Во всяком случае, насколько мне известно. Все в Бастии: мать и два младших брата.

– Тем лучше, – заметил Бло.

– Вы страшный человек, – сказала Цыганка.

Комиссар мысленно представлял себе реакцию братьев убитого, а потому не расслышал.

– Вот ты и снова одна, – сказал он. – Жаль, что места так дорога.

Цыганка жила среди блатных почти двадцать пять лет и ни разу ей в голову не пришла мысль спросить совета у легавого, но в этот вечер она боролась с собой, чтобы не поддаться такому искушению.

Почему?… Кто убивает близких ей людей? И за что?

Два санитара положили тело на носилки. Цыганка попыталась приподняться, но Бло осторожно положил руку ей на плечо.

– Все кончено, малышка.

В глазах Цыганки блеснули слезы, и Бло отвернулся. Он приказал своим людям выйти и отпустил персонал.

В шикарном помещении остались только Цыганка, которая опять опустилась в кресло, Альбан и Бло. Атмосфера была унылой.

– Мы на крутом повороте, – заметил комиссар.

На этих людей вели охоту по совсем новым правилам, а когда он работал, он не сдавал сердце в гардероб.

– Достаточно появиться комуто новому, чтобы все поменялось, – договорил он, вставая. – До свиданья, Альбан. На, почитай ей сегодня вечером.