Текст книги "Полет в глубину (СИ)"

Автор книги: Жорж Колюмбов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

* * *

– Ты чего сегодня такой счастливый?

– Видел тебя во сне.

– Надеюсь, в приличном виде?

– Более чем! Мы с тобой взлетели от Двудомика и отправились в небо… Знаешь, этот сон снится мне всю жизнь. Но впервые там была ты.

– Ох, тебе от меня и во сне покоя нет! – смеется Зоя, но ей приятно.

– Зойчик… Как мы раньше жили друг без друга?

– Сама не знаю. А мы точно жили?

– Может, сегодня по этому случаю спим до обеда?

– Не-не-не! Встаем и бежим! На работу опоздаем!

* * *

Зоя понемногу, шаг за шагом, перекраивала их быт. Кричащие шторы, птицы на которых так нравились Вике, сменились на стильные гардины. Книги в шкафу и на полках чудесным образом перестали быть живописной свалкой и превратились в аккуратные и логичные ряды. Поначалу Торик ворчал, что теперь ни за что не найдет нужные, но Зоя бережно сохранила его разделение на группы, поэтому проблем не возникло. Стало только лучше. Наверняка в квартире поменялось еще многое, но эти детали казались ему самыми яркими.

Порой случались удивительные совпадения во вкусах, которые радовали их обоих. Например, однажды Зоя принесла хитрый светильник. Прозрачный цилиндр размером с запястье человека заполняла жидкость, а в ней плавали кусочки парафина. Если такой светильник включить, парафин нагревался и кусочки начинали принимать самые разные формы, медленно перетекавшие друг в друга. Зрелище завораживало, на него хотелось смотреть часами. Торик узнал светильник сразу:

– Зоя, где ты раздобыла это чудо?

– Из дома принесла. Он у меня с детства остался. Тебе не нравится?

– Ты что, очень нравится! Просто… У меня брат когда женился, им на свадьбу подарили точно такой же. Мы много вечеров сидели все вместе, слушали «Алису» Высоцкого и смотрели на этот светильник. Очень теплые воспоминания.

– А жена у него… такая плотная блондинка?

– Да! Ты помнишь ее?

– Мельком видела у тебя, но не поняла, кто это. А мне тоже в детстве светильник очень нравился. Я иногда думаю, может, именно из-за него у меня изначально возник интерес к геометрическим преобразованиям. Надо же, как мы совпали!

– Не то слово! Мне всегда хотелось иметь такой.

* * *

Как-то вечером, когда они отдыхали после интенсивного дня и медитировали, разглядывая столбик светильника и бесконечное переплавление все новых форм, Торик глянул на Зою и сказал, словно ни к кому не обращаясь:

– Знаешь, я скучаю по Дороти.

– А кто это? Твоя американская подружка?

– Ты смотрела «Тутси»?

– Конечно. Дастин Хоффман там просто неподражаем!

– А ты помнишь, чем фильм закончился?

– Ога. Он возвращает кольцо отцу девушки, – Зоя запнулась и с тревогой глянула на Торика. – Ты все-таки жалеешь, что мы с тобой…

– Нет, Зой! Совсем не это. Там, в фильме, есть сильная сцена, когда уже разоблаченный Майкл встречается с Джули. Сам по себе в новом облике он ей неинтересен. Но у них есть общие воспоминания о прошлой жизни. Точнее, о том, чего никогда не было, но обоим казалось, что было. И они оба помнят – ту жизнь и того человека, которого никогда не было. Вот тогда-то Джули говорит ему: «Знаешь, я скучаю по Дороти».

– М-м, смутно припоминаю. Давай как-нибудь пересмотрим этот фильм? У меня он где-то лежит в дивиди-качестве. Так ты тоже скучаешь по киношному персонажу? По Дороти, которой никогда не было?

– Вообще-то нет. Просто мне так не хватает тех сумасшедших дней, когда мы с тобой, зарывшись в распечатки, искали всякие хитрые способы…

– …влезать в душу? – она усмехнулась. – В этом смысле – да, я тоже очень скучаю по Дороти. По своим гиперсверткам совершенно непредставимого семимерного пространства. Знаешь, там просто потрясающая математика. Правда. Рассеянные тензорные поля, очень красивые и элегантные формулы, но это мало кто может оценить. А мы… Мы были наивны и слишком, недопустимо самонадеянны.

– Будь мы другими, не смогли бы зайти так далеко. Дальше всех в мире.

На лице Зои отразилось сомнение:

– Ты уверен, что никто другой в мире не додумался применить электрогипноз?

– Как раз наоборот: им пользуются очень многие. А другие снимают энцефалограммы. Но не всем повезло наткнуться на такую длинную цепочку совпадений. К тому же… мало у кого под рукой вовремя оказался такой потрясающий специалист по нелинейным многомерным пространствам!

Он счастливо улыбнулся и обнял ее. Она положила голову ему на плечо. Некоторое время они просто сидели, наслаждаясь покоем и взаимопониманием.

Потом Торик вздохнул:

– А теперь… Я понимаю, делать сайты – это тоже интересно. И там много своих трудностей.

– Это точно, – кивнула Зоя. – Особенно клиенты. Они такие непредсказуемые!

– Но… как тебе сказать.

Зоя взглянула ему прямо в глаза:

– Это просто работа? Способ заработка?

– Да. Именно.

– А тебе чего бы хотелось?

– Отец говорил, что в жизни человека главное – внутренний огонь, «горенье души». Чтобы не просто «жить и небо коптить», а сделать что-то важное, самое главное, пусть хотя бы для себя, не для человечества. Чтобы двигаться вперед, а не заделывать дыры прошлого.

– Ты опоздал, Торик.

– В смысле?

– Мы уже это сделали. Мы, все вместе, совершили потрясающее открытие.

– И сами закрыли его.

– Да. И ты прекрасно знаешь почему.

– Знаю. Все знаю и помню. Но… все равно скучаю по Дороти.

Торик неловко поднялся и направился в угол, где стояла гитара. Зоя с некоторым удивлением посмотрела на него: в их новой жизни он еще ни разу ей не играл. Пробормотав что-то насчет шашек, которых «не брал в руки», Торик откашлялся, взял широким арпеджио несколько звучных аккордов и принялся петь:

Снилось мне – неожиданно выпал снег,

В мире наступили тишина и свет,

Свет и тишина, покой и белый снег,

Жаль, но это только снилось мне…

Песня звучала легко и свободно, совсем как раньше, в юности. Будто не было долгого молчания, отчаяния, бегства, заточения в коме и чудесного спасения. Словно ему снова пятнадцать, он стоит на сцене со своей группой и поет красивую балладу просто потому, что это приятно.

Зое, похоже, песня тоже нравилась. Глаза заблестели, голова ритмично качалась в такт. К последнему куплету Зоя подалась вперед, набрала воздуха и, к удивлению Торика, вступила – ярко и чисто. Теперь они пели вдвоем, без репетиций, сразу на два голоса:

Снилось мне, что печали кончаются,

Люди одинокие встречаются,

Встретятся, молчат и улыбаются,

Жаль, но это только снилось мне.

Торик заново наслаждался синергией. Их голоса идеально подходили друг другу, дополняли и украшали общее звучание. Как глупо, что до этого они ни разу не попробовали петь вместе! Он даже не предполагал, что Зоя так хорошо поет. Какая прелесть! А сколько еще у нее обнаружится скрытых талантов?

Они в третий раз звучно спели припев, и Торик, не в силах больше сдерживаться, небрежно отложил гитару и потянулся к Зое, чтобы поцелуем выразить свое восхищение.

* * *

Настроение в комнате изменилось. Медитировать больше не хотелось. Он включил свет, и светильник сразу перестал быть центром внимания. Зоя слегка покраснела – то ли пение далось ей нелегко, то ли просто смущалась – а затем повернулась к Торику и перешла к более привычной теме:

– Знаешь, я тоже думала о наших исследованиях, о перспективах и новых направлениях. Старая тема исчерпана, мы ее закрыли, но…

Он весь обратился в слух.

– …я нашла кое-что еще. Помимо всевозможной многомерности, в математике есть такая штука – пространства дробной размерности.

– Фрактальные линии? Это как очертания берегов?

– Не только линии, но да, суть ты ухватил верно. Там еще есть и поверхности, и структуры еще большей размерности.

– Допустим. Но при чем здесь мы?

Она испытующе посмотрела на него:

– Это грань. Край. Предельная линия.

– Грань чего?

– А вот неизвестно. Вернее, получается, что всего сразу. Грань познаваемого. Острый край между порядком и хаосом. И его тоже можно исследовать.

– Ты хочешь сказать, симулировать? Моделировать на компе?

– Не совсем. Я сначала не хотела тебе рассказывать – ты же у нас так увлекаешься, что потом за уши не оттащишь. А потом как-то само все затянулось пеленой обычных дел.

– Теперь уж расскажи, мне интересно!

Торик выпрямился и слушал очень внимательно.

– Когда мы с Олегом принялись срочно тебя спасать, сначала у меня были просто маткадовские модули. Представляешь, какой там интерфейс?

– Да, задаем параметры, смотрим результаты. Технично, но совсем не романтично.

– Вот и ему тоже не нравилось, сопровождение путника казалось не слишком удобным. Я так поняла, он большой любитель погонять в «машинки»? Ему хотелось максимальной наглядности. И в итоге я переписывала наши программы, добавляла модули и интерфейсы, пока не получилось что-то вроде той же «Формулы-1», только с минимальной графикой.

– И как, ему понравилось?

– Да, по-моему, он был счастлив, – улыбнулась Зоя. – В последнем моем погружении он управлял путником просто идеально. Точно и мягко вел меня строго по намеченному маршруту. Соблюдал везде нужные скорости перемещения. Отслеживал барьеры.

– Зой, я как-то все равно пока не понимаю связи…

– Ладно. Тогда скажу так: мои разработки можно использовать не только для сопровождения погружений в мир твоей души.

– Ну да, точно так же можно погружаться и в твою…

– Нет-нет, Торик, посмотри на вещи шире. Этот движок теоретически поддерживает сопровождение ЛЮБЫХ погружений.

– И в том числе?..

– И в том числе тех самых краев и граней реальности дробной размерности. Причем там есть одно существенное преимущество. Нет, даже два. Первое – там невозможно потеряться, поскольку ты вместе со своим драгоценным сознанием просто сидишь у монитора, смотришь и управляешь – как в игрушку играешь.

– А второе?

– Второе мое любимое: там не требуется спать! Во всей этой истории с погружениями меня больше всего угнетала полная беспомощность. Когда я лежу без сознания, ничего не чувствую, сплю, и со мной могут сделать все что угодно.

– Кто?

– Мало ли кто! Изнутри, снаружи, видимый враг, невидимый… Кто угодно. Ужасно неприятно. Так вот – для новых исследований всего этого не требуется.

– Интересненько. Но ведь это просто… как сказать… абстракция? Что именно мы тут исследуем? Сами себе задаем математическую формулу, а потом ездим по ней, как на Формуле-1? Звучит забавно, но…

Зоя не выдержала, вскочила и начала ходить по комнате.

– Все так и не так…

– И дело, в общем-то, пустяк? – поддержал игру Торик.

– Погоди, не сбивай. Я хочу сказать важное.

Торик изобразил ключ, запирающий уста, картинно отбросил его и затем поднял руки вверх в символическом жесте «сдаюсь!»

– Знаешь, сначала все именно так и было, – она метнула на него быстрый взгляд. – Я начала с функции Мандельброта, смотрела на красивые фрактальные фигурки и всякие снежинки. Там получалась чистой воды софистика на двумерной модели, просто чтобы размять мозги. Но потом…

Торик молчал, но взглядом и кивком головы просил ее скорее продолжить.

– Потом началось странное. В двух измерениях это просто линии – прямые, кривые, зубчатые. В трех – уже интересней. Там такие… маленькие вихрики обнаруживаются. В четырехмерном пространстве…

– Ты и там побывала уже? – тут же нарушил свое обещание Торик.

– Да, там получались такие… изогнутые пильчатые формы, как листья крапивы или папоротника под микроскопом. А на каждом острие – усик, и в конце его – крохотная гиперсфера. Но даже не это самое интересное, Торик!

– Интригуешь? И что ты нашла в пятимерном пространстве?

Зоя минуту помолчала, а потом развела руками:

– Ничего. Туда я не пошла. Самое интересное творится в пространстве именно дробной размерности, между третьим и четвертым измерениями. Там начинается кавитация.

– Пузырится пространство?

– Да! Причем интересно, что уровень хаоса очень резко возрастает при приближении размерности к значению…

– …числа пи? – перебил Торик.

– Да, – удивленно согласилась Зоя. – Откуда ты знаешь?

– Догадался. И потом мне очень запомнился тот разговор, когда ты рассказывала про абсолютный предел нашей реальности. Так интересно. Конечно, я знал про число пи, но никогда не задумывался о его истинном физическом смысле. Предельное значение для нашего мира…

Она взглянула на него по-новому:

– Так и есть. Но и это могло остаться просто математической забавой. Новую правду я начала подозревать, когда поняла, что при размерности 3,21 (а ближе меня пока просто не подпустили) кавитоны выглядят уж очень знакомо. Подозрительно знакомо. И даже рисунок их расположения – больших, потом маленьких, тройками, а затем, чуть в сторону, еще и средних по семь штук – этот паттерн мне очень напомнил расположение пузырей воспоминаний внутри твоей души!

– Погоди. «Не подпустили?» – это как? Кто может тебя не пускать?

Зоя набрала воздуха для ответа, но он тут же перебил ее:

– Постой-постой. Не сейчас. Начнем с простого: а ты не перепутала данные? Тебе в новую программу случайно не влез старый кусок карты из пространства моей души?

– У меня тоже первым делом возникло именно такое подозрение. Но нет! Я все проверила на чистой, изолированной системе. Ошибки нет, никакие старые данные туда не попали. А структура нового пространства очень напоминает то самое пространство души!

– И что ты об этом думаешь?

– «Государыне незачем думать!» – вдруг улыбнулась она, вспомнив, как Торик рассказывал о своей детской пластинке со сказкой про Омара Хайяма.

– Зой, я серьезно!

– А если серьезно, я думаю, мы с тобой могли бы потихоньку заняться исследованием этих новых земель. Без всяких погружений. Так нам обоим больше не придется скучать по Дороти.

– Потрясающе! – теперь Торик тоже вскочил и, прихрамывая, широко шагал по комнате. – Ты знаешь… – начал было он.

Но тут над домом низко пролетел самолет, Зоя прищурилась и не расслышала слов. Впрочем, она и так все прекрасно поняла: впереди их ждет много счастливых вечеров и новых открытий.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ и всей «Саги белых ворон»

Даже жалко, правда? )) Огромное спасибо всем, кто дочитал до этого места ) Мы с вами молодцы!