Текст книги "Полет в глубину (СИ)"

Автор книги: Жорж Колюмбов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Шикарно, слушай!

– Но это было в другой день, а пока мы сидим, обнявшись, и смотрим на далекие и близкие огоньки. Кто-то негромко поет по-итальянски, песню подхватывают соседи. Как в старые добрые времена рыбаков…

* * *

Они помолчали. Один вспоминал пережитое, а другой задумался о своей жизни. Торик вдруг осознал, что путешествовать можно не только виртуально. Что прибор – это одно, но вокруг – реальная жизнь, а в ней другие страны, другие люди. Он не завидовал Стручку, просто глубоко проникся мыслью, что мир куда больше, чем даже самые интересные занятия дома.

Впрочем, наваждение длилось недолго. Возвращаясь домой, он уже размышлял о несуразностях в поведении программы, о мелкой ссоре с Викой (а чего она!), о том, что все никак не выберет время по-человечески поговорить с Ингой. И, конечно, о Зое, позвонившей ему недавно. Она явно наткнулась в своих изысканиях на что-то новое. Интересно, что там такое?

* * *

– Хорошо сегодня, не жарко, да? – Зоя понюхала воздух на улице и беспечно улыбнулась.

– Да я как-то особо… – пробурчал Торик, помогая ей закрыть дверь магазина. – Вот дожди не люблю, а жарко или не жарко… Мы сегодня куда идем? Провожаем тебя?

– Давай.

– Есть хочешь? Зайдем куда-нибудь?

– Да не особо. Я не так много ем.

– Тогда рассказывай! – нетерпеливо подступил он к главному. – По телефону ты сказала, есть новые мысли?

– Есть. И это не просто мысли. В общем, я начала с твоей идеи – как перемещаться быстрее.

– Так мы вроде уже решили эту проблему?

– Мы увеличивали частоту корректирующих импульсов, точнее, плотность их появления – насколько часто мы заменяем обычный импульс корректирующим.

– Ну да, и дошли до психологической границы.

– Но это лишь одно направление – все быстрее тюкать мелкими импульсами коррекции. А можно поступать иначе – подавать не так часто, но более мощные или долгие импульсы.

– Ты же говорила, это небезопасно?

– М-м… не совсем. Я говорила, что при мелких импульсах мы остаемся в линейных пределах. В относительно изученном мире нашей модели.

– Та-ак, – напряженно протянул он, – а теперь, насколько я понимаю, ты хочешь попытаться за них выйти?

– Там все интересно получается, – теперь она говорила быстро и увлеченно. – Мы и так сейчас немного сдвигаем фазу воздействия импульсов. Но при этом, образно говоря, все время остаемся на прямой действительных чисел. Ну так, слегка выгибаемся, отклоняемся от нее, но тут же возвращаемся обратно.

– На прямой? У нас вроде трехмерная модель?

Она посмотрела ему прямо в глаза, слегка наклонила голову и на миг замерла, в точности как кошки делают:

– Трехмерная? Вообще-то поверхность пространства души семимерная, если ты забыл. Просто я ее для наглядности отображаю на трехмерную поверхность, так удобней чертить, размечать и пальцем показывать.

– Это я помню. А прямая…

– Так проще объяснить мою идею. Иначе придется оперировать в трехмерном тензорном поле. Я могу, конечно, но тогда уже не на словах, понадобятся формулы.

– Ладно, уговорила, пусть будет прямая. Рассказывай.

– Не просто прямая, а прямая действительных чисел. Когда мы задавали точки погружений вручную, мы охватывали любые рациональные числа. Потом добавили движение, теперь нам доступны все числа, включая иррациональные.

– Понятно, любые значения.

– Не любые. В жизни и технике работают не только действительные числа.

– Я знаю, в электронике мы используем комплексные числа, когда учитываем разность фаз… Оу! Ты хочешь сказать, что наши фазы тоже такие? Что для Мнемоскана комплексные числа могут иметь физический смысл?!

– Почему бы и нет? Если мы будем двигаться не вдоль прямой действительных чисел, а поперек нее, мы попадем в область мнимых величин. А если под углом, то как раз в качестве вектора перемещения мы и получим комплексные числа.

Он остановился. Зоя стояла рядом с ним и терпеливо ждала, пока мысль окончательно оформится. Не дождалась, осторожно произнесла:

– Пойдем?

– Что? – очнулся он. – Да, конечно. Я все-таки не понимаю, как ты хочешь перейти к этим комплексным числам физически? Или опять будем переделывать прибор?

– Надеюсь, аппаратную часть переделывать не придется. Мой подход в том, чтобы управлять не только формой и амплитудой подаваемых через электроды потенциалов, но и слегка задерживать либо реакцию, либо сам импульс при обработке. Так мы получаем положительный или отрицательный сдвиг фаз при движении.

– Звучит реалистично.

– А вот для меня пока несколько теоретично, – улыбнулась она. – Это лишь предположение. Надо снова дописывать программу и пробовать живьем. В прошлой сессии я как раз отследила, как Семен формировал систему потенциалов. Кстати, знаешь, я поражена! Вот так глубоко проинтуичить все и на аппаратном уровне смоделировать эти плавающие Лиссажу… Он где-то по-своему гений, твой Семен. Жаль, мы с ним не познакомились.

– Он… несколько отошел от дел сейчас. Семья, дети… И потом – как тебе сказать? – он и раньше не особо любил, когда много теоретических рассуждений.

– Ну а как же без них?

– Его стихия – быстро понять, что нужно, а дальше у него работает подсознание и пальцы. Мне кажется, спроси его по всей строгости, попроси обосновать, почему сделал так, а не иначе, – он стушуется и на вопрос не ответит.

– Но ведь сделал, сам! Без подсказок и готовых схем.

– Он молодец. Без него ничего этого не было бы.

– М-м… Не совсем. У нас каждый наносит на общую картину свою краску. Убери любого – и картина станет неполноценной. А то и совсем исчезнет.

– Как ты интересно мысль выразила, – невольно восхитился Торик. – И все же, как мы теперь будем действовать? Начнем опять с малых скоростей?

– Ога. А там посмотрим.

– И… куда мы при этом будем попадать?

– Даже не представляю. Возможно, никуда, если там нет пространства души. Или у него будут другие свойства при таком квазиудалении. У нас есть добровольцы, чтобы узнать это? – ее бровь иронично приподнялась.

– Есть, – улыбнулся он в ответ. – Я бы попробовал. Даже больше скажу: мне с детства было интересно, как себя чувствуют мнимые единицы.

– Вот прямо с детства?

– Представь себе! Мне попалась замечательная книга про математическую страну. Среди прочего там был парк и карусель для возведения в степень. Обычным жителям карусель служила комнатой смеха – они становились то больше, то меньше. А вот когда туда садились мнимые единицы…

– Дай угадаю. Они превращались в полноценные числа?

– Но не сразу.

– Конечно, не сразу, только во второй и четвертой степенях, да?

– Как ты быстро соображаешь. Да! Только там они хоть ненадолго могли стать как все.

– Сомнительное удовольствие, тебе не кажется?

– Ты о чем?

– Быть как все. У них вся прелесть как раз в том, что они не похожи на обычные числа. Этим они уникальны.

– Ну… Видимо, автор книги рассуждал иначе. Мнимые единицы считались изгоями.

– Эх… жаль, что мне такая в детстве не попалась. Мы пришли. Пока?

– Как нам переходить к практике?

– Не спеши. Я еще раз проверю выкладки, расчеты. Потом надо будет программу написать с учетом комплексных чисел. Кстати, я тебе скину спецификацию, надо будет поправить драйвер.

– Тогда через пару недель?

– Посмотрим.

Глава 4. Химеры

«Все так и не так, и дело, в общем-то, пустяк…» – тихонько пел Агутин у Вики в комнате, и это точно соответствовало атмосфере в комнате. Сегодня Вика собиралась на вечеринку и в их испытаниях не участвовала. Зоя, сосредоточенная и усталая, сидела за компьютером, в сотый раз просматривая то код программы, то листинг драйвера, то журнал работы программ – видимых ошибок не было, но и результатов они так и не получили. Ее чай в кружке остывал, а вот атмосфера, наоборот, накалялась.

Формально программы отрабатывали превосходно, испытатели за вечер успели выполнить по два погружения, и каждое из них было полноценным, «с картинкой», как они теперь выражались. Меняли фазу, меняли знак, меняли амплитуду воздействия, но, как ни старались, ничего нового в погружениях не увидели.

Чуйка подсказывала Торику, что коварная ошибка прячется где-то на его стороне. Или это он так доверял профессионализму и основательности Зои? Закрадывалось иррациональное ощущение, что ошибка нарочно прячется от них. Вспомнилось, как тогда, с Ольгой, они раскладывали карты Таро и внезапно увидели подсказку о причине такой же неуловимой ошибки в системе.

– Зой, – подошел он к ней сзади.

– М-м? – она машинально подняла голову и затылком уткнулась ему в живот. Тут же вздрогнула всем телом и вскочила, еле успев ухватить чашку, пока та не упала. – Ой!

– Мне кажется, нам что-то глупое мешает.

– Я уверена в этом, – Зоя снова села за компьютер. – Просто никак не найду это место. Сколько ни проверяю – все правильно.

– Может, кинем монетку?

– В смысле? – она устало помассировала лоб. – Ты пошутил?

– Не знаю. Рациональный подход мы уже попробовали.

– Это ненаучно!

– О чем ты? Мы работаем с человеческой душой! Какая там, к чертям собачьим, наука?

Она усмехнулась:

– Ну, если так рассуждать…

– Так, ну все, я пошла! – донеслось из прихожей. – Не грустите, не хрустите и меня тихонько ждите!

– Пока, «Викусик», – не удержался от колкости Торик.

Зоя удивленно посмотрела на него. Дверь в комнату приоткрылась, на секунду появилась недовольная Викина физиономия с высунутым языком. Вика демонстративно отвернулась от Торика, улыбнулась Зое, помахала ручкой, протянула «Бай-бай!» и ушла.

Внезапно Торик вскочил и принялся носиться по комнате, размахивая руками, словно отгонял стаю диких ос. Зоя оторопела:

– Эй, ты чего?

– Зоя, я полный кретин! Сам мучаюсь, тебя мучаю, а все до обидного примитивно!

– Слушай, хватит уже причитать! Рассказывай, что случилось.

– Бай-бай! Байпас, все дело в байпасе!

– В смысле? – рассеянно переспросила Зоя.

– Ты проверяла код моего драйвера?

– Конечно, много раз.

– Ну вот и зря. Он не работает.

– Он должен работать, Торик! Я прошла его вдоль и поперек!

– Должен, если его подключить. А пока у меня стоит отладочный байпас. Все подаваемые команды он честно записывает в журнал, но на исполнение они не идут. И в результате…

– …система работает как раньше, без всякого сдвига фаз! Вот было же, было у меня при отладке такое ощущение, что просто рубильник «Сеть» выключен! Торик, ну как так получилось?! Мы оба столько времени и сил угрохали!

– Прости. Меня, видимо, переклинило. Или отвлекся. Так. Во искупление своей вины предлагаю купить тортик и тут же приговорить его к съедению!

– О, это щедрое и заманчивое предложение! Но вообще уже поздно, я, наверное, поеду. Мама сегодня… в общем, мне лучше быть дома.

– Зой, мне так неловко…

– Да ничего, бывает. Разлочишь, и потом попробуем. Зато теперь я на сто процентов уверена и в своей программе, и в твоем драйвере. Осталось применить все это на практике. Проводишь меня?

– Пойдем. Но тортик – за мной!

* * *

– И к чему же вы в итоге пришли? – Стручок вальяжно развалился на стуле, точно это королевский трон.

Торик с Зоей переглянулись.

– Давай ты, – сказала она.

– Наши странности и случайности оказались совсем не случайны, – начал Торик.

– Кто бы сомневался! – усмехнулся Стручок.

– Я, – вдруг серьезно заявила Зоя. – Я всегда сомневаюсь. Это могли быть ошибки восприятия, случайные отклонения, воздействие помех, да что угодно. Кстати, поначалу у нас и такое было.

– Но теперь вы обнаружили длинный хвост истины? – казалось, улыбка Стручка стала еще шире.

– Один из них, – самокритично ответил Торик. – Раньше мы работали только с действительными числами. Теперь Зоя нашла способ перейти к комплексным.

– О-о, – протянул Олег, – я много работал с комплексными числами…

Зоя взглянула на него с уважением, а он продолжил:

– …но с трудом представляю их в качестве атрибутов движения. Как можно изобразить такое перемещение в привычных терминах?

Торик встал из-за стола, прошелся по комнате и только потом ответил:

– Думаю, точного ответа здесь нет. Условно я представляю себе так. Обычно мы движемся по некоторому рельефу, там есть холмы, провалы, равнины. Но мы едем по поверхности. А тут мы начинаем не просто ехать, но и подниматься над ней либо опускаться, зарываться вглубь – это зависит от знака.

– Да? Ты именно так себе представляешь комплексное перемещение? – удивилась Зоя.

– А ты – нет?

– Про передвижение по поверхности – согласна, это удобная аналогия. А дальше – нет, это же постоянное приращение фазы.

– То есть ты едешь и поворачиваешь? – уточнил Стручок.

– В каком-то смысле… – задумалась Зоя. – Только не вправо или влево. Мы уходим от своего рельефа.

– А куда же тогда поворот?

– Я внутри вижу это, как навивку спирали вокруг линии основного перемещения. Представь, что ты едешь на велосипеде по дороге…

– Так, – азартно кивнул Стручок.

– В руке держишь, скажем, отвес – компактный грузик на веревочке.

– Ну-ну.

– И пока едешь, крутишь этот грузик, как пропеллер. Тогда его траектория будет определяться сдвигом фаз, как у нас в программе.

Это надо было еще осмыслить. Некоторое время они молчали. Потом Торик произнес:

– Красивая аналогия. А как же знак – плюс или минус?

– Элементарно, Ватсон! – Стручок вновь улыбался. – Крути свой пропеллер по часовой или против.

– Именно так, – довольно кивнула Зоя.

– Забавно. И что вы там увидели? Я так понимаю, это уже не просто воспоминания?

Они снова переглянулись: как расскажешь о таком одним словом?

– Я видела кота. Причем сразу, без переходов – вот мой письменный стол, а на нем сидит здоровенный такой сплошь черный кот. Посмотрел на меня и отвернулся, словно увидел, но я ему не интересна оказалась. Я и сама не видела своего тела, будто кино смотришь – мы же не видим камеру, которой кино снимают.

– И все? Просто сидел кот? У вас дома такой жил? – уточнил Стручок.

– Нет! У нас вообще кошек никогда не было. Откуда такое взялось? Стол точно был мой, там книги лежали и еще мой спортивный приз. А потом, когда кот отвернулся, он вдруг начал меняться.

– Превратился в собаку?

– Хуже. У него шерсть стала закручиваться, вздыбилась, выперла горбами, окрасилась… и вот уже передо мной не кот, а яркая гигантская гусеница тех же размеров. Она изгибалась, ежилась и тянула ко мне свою гадкую голову. Бр-р! А потом открыла пасть и яростно укусила себя за хвост. Я так испугалась!

– Она кричала во сне, – отметил Торик. – Такого Зоя точно нигде не могла видеть!

– Пожалуй, – согласился Стручок. – А ты тоже видел фантомы?

– Можно и так сказать. Но я не терял своего тела. У меня исчезал внешний мир.

– Как это?

– Я сидел в обычной комнате, где прошло мое детство. Очень надо дойти до стола, но я не могу. Пол, такой надежный и прочный, подергивается рябью, потом идет волнами, и вдруг у самого стола закручивается водоворотом. Предметы в комнате начинают оплывать и стекать, как на картинах Дали. И даже в воздухе растекается мелкая дрожь, зубы начинают противно ныть, причем все сразу.

– Слушай! Я где-то в кино видел, как герои проваливались в пол!

– «Джуманджи»?

– Точно! Тоже смотрел?

– Ага. Только я-то не проваливался в пол. Я боялся на него наступить, он такой зыбкий, текучий, ненадежный.

– И как ты спасся?

– Запрыгнул на диван – он единственный остался прочным.

– Жуть какая… – Стручок передернул плечами. – Да, это уже не воспоминания. Больше напоминает бред сумасшедшего.

– Или видения наркомана, – кивнул Торик. – Я сам не пробовал, но рассказывали, что в некоторых случаях люди видят всякие такие несуразности. Химеры.

– Кстати, хороший термин – «химеры», – Стручок даже большой палец поднял в знак одобрения.

– Так при отрицательных фазах бывает, – вставила Зоя.

– А при положительных?

– Эту ветку мы пока мало исследовали, – заметил Торик. – Там другое. Все очень реалистично, никаких химер, просто это не твоя жизнь.

– В смысле, ты попадаешь в другого человека и смотришь его глазами? – удивился Стручок.

– Нет, не так, – поправила Зоя. – Я, например, видела наш обычный завтрак дома…

– Только там сидели три сестры? – спросил Стручок.

– Откуда ты?.. – начала было Зоя. – А, Торик рассказал? Нет, такое я раньше видела. А в этот раз получилось иначе. Сидели только мы, наша семья. Вот только кухня была побольше, обстановка немного другая дома, а за окном вдалеке видна Останкинская телебашня.

– Как будто в Москве живете?

– Ога, выходит, так. Кстати, мы одно время почти собрались переезжать, но тут как раз в стране все начало ломаться, и отец не решился. Мы остались.

– А в той реальности, получается, успешно переехали?

– Возможно. Я еще не разобралась – слишком мало данных, чтобы делать выводы.

– Круто! Вот это – круто! То есть вы нашли способ проходить вероятностные линии в своей судьбе и бродить по чужим реальностям, забредая в миры абсурда?

– Понимаешь теперь, почему я хотел тебе все это рассказать? – спросил Торик. – Вот так у нас работают комплексные числа. Слу-ушай! Так вот как получилось, что я видел эти странные вещи: то деда – там, где его быть не могло…

– То магический портал в зеркале, – добавила Зоя. – В каком-то смысле это и правда оказался портал в совсем другой мир, поскольку именно такие видения навели нас на вопросы, откуда же все это возникает (если не из нашей памяти), а потом и на поиски ответов.

– То есть, получается, в тот раз я случайно выглянул из зеркала наружу, в изнанку реальности, а теперь мы сумели заглянуть за границы собственной памяти?

– Ха! Красиво выходит! – не удержался Стручок. – Но есть вопрос. Допустим, все так и есть. Тогда почему же вы видели свои странности еще до того, как подключили эти ваши химеры и мнимые числа?

– Хм-м... – смутился Торик.

Но Зоя мгновенно нашлась:

– Знаете, я думаю, вот там просто стихийно складывались внешние условия, которые могли дать как раз такое – нечеткое и неконтролируемое выпадение по мнимой оси.

– А теперь все не так? – уточнил Стручок.

– Конечно! Теперь мы знаем, как осознанно попадать в такие места. Просто... – она замялась, но потом продолжила. – Погружения по мнимым осям мы пока не решаемся пробовать.

– Почему? Что вас останавливает?

– Если честно, я боюсь сойти с ума. Мало ли, что можно встретить или увидеть там! А вдруг я этого просто не выдержу?

– Мудро, – резюмировал Стручок, подумав. – Без защиты в такие местности лучше не соваться.

– Без защиты? А что могло бы нас там защитить?

– Супермен, который всегда рядом? – улыбнулся Стручок.

– Погоди, – бросил Торик, – а чем бы нам мог помочь Супермен?

– Ну, он же вечно прилетает и спасает мир. Или героев.

– Как?

– Если видит, что пахнет жареным, хватает и уносит в безопасное место.

Зоя резко подняла голову. В глазах светилась новая идея.

– Хватает? И уносит? – медленно переспросила она.

– Ну, главное – вытащить персонажей из неприятностей.

– Снаружи я могу программно прервать погружение.

– Это понятно. Но как угадать нужный момент? – спросил Торик. – Вдруг там ничего страшного, а ты меня вытащишь? Или, наоборот, все худшее уже случилось, и теперь поздно прерывать полет.

– В том-то и беда. Сейчас мы ходим по опасной грани – безумие где-то рядом, я его хорошо чувствую.

Стручок внимательно выслушал их, а потом уточнил:

– Зоя, а там, во сне, в погружении, ты тоже чувствуешь эту опасность?

– Так я про это и говорю.

– То есть в идеале вам нужна какая-то фишка… какой-то способ махнуть рукой оттуда, из сна, но так, чтобы здесь, в реальности, это стало заметно?

– Нет, руки-ноги не работают, ты же спишь, – начала было объяснять Зоя, но тут к ней пришла новая мысль. – Или ты выразился фигурально?

Стручок улыбался и молча кивал, как китайский болванчик, не мешая ей думать.

– А как можно – оттуда – подать сигнал? – задумчиво спросил Торик.

Довольный Стручок встал и заметил:

– Вы – ребята умные, я в вас верю. Обязательно придумаете что-нибудь.

– Спасибо за идею, – серьезно сказала ему Зоя. – Я пока не уверена, что такое возможно даже в принципе. Но мы и правда подумаем.

Глава 5. Стоп-кран

Август 2001 года, Город, Контора, 36 лет

– А мы дверку закроем, и никто ни о чем не узнает!

Вася взялся было осуществлять этот нехитрый план, но в дверь тут же постучали.

– Вы чего закрылись-то? Пьете, что ли? – недовольно спросил вездесущий Слава и огляделся.

Опытный взгляд его сразу отметил закуску на пластиковых тарелочках, скромно прикрытую листом ватмана. Худшие подозрения подтвердились, он упер руки в бока и заговорил с пафосом:

– Вот так, значит, прячемся? От Вячеслав Сергеича? Зря! Без Вячеслав Сергеича в этой Конторе ничего не решается, уж попомните мое слово.

Кажется, Матвею надоело это слушать:

– Слава, ты к нам по делу или поговорить?

– По делу, не сомневайся даже! Вот, принес ваш отчет.

– Это отчет отдела профильных проверок. Они собирали все данные.

– Да знаю, но делали-то вы! Тут все неправильно все!

Матвей посмотрел на него спокойно и уверенно, затем, не повышая голоса, сказал:

– Пишите новое техзадание, включим в план доработок.

– Да я так все скажу! Вот тут итоги выводятся. Их не видно! Вообще! Их надо отделить подчеркиванием, а потом еще пустую строку добавить. Иначе это не отчет, а филькина грамота!

– Это все?

– Пока все. А вам мало, что ли?

– Слав, ты только что сказал, что в отчете все неправильно. Такими словами не бросаются, правда? А на деле тебе просто не понравилось оформление одной строки. Так?

– Мне надо, чтоб все работало! – безапелляционно заявил Слава. – Вась, сделаешь сегодня?

– Чего расшумелись-то? Сделаю-сделаю, конечно, сделаю.

– То-то же!

Дверь за посетителем захлопнулась. И только после этого Вася негромко добавил:

– А может, и нет. Все-таки у меня день варенья. Интересно, еще кто-нибудь придет или можно уже начинать?

– Давай для верности еще полчасика подождем, – предложил Матвей.

* * *

Поздравить Василия пришли только самые близкие: Настя Жукова и Нина Корсетова. Чуть позже заглянула Валя в неизменном сопровождении Егора. Вся Контора подспудно знала, что Валя с Егором «ходят», но в лицо этого не говорили. Отношения у них были своеобразные. При том, что Егор слыл разбитным бабником, на работе он всегда держался очень скромно. Худенький, собранный, с горящим взором и свежими идеями, он у многих вызывал симпатию.

Торик не вникал в эти запутанные отношения, да и вообще не высовывался. Он выбирал для себя ту же тактику, что и в детстве, когда сидел в Зашкафье, листая книги, пока взрослые общались за столом, и лишь иногда присоединялся к ним. А Матвей с Виктором уселись за общий стол.

– А Она точно не придет? – опасливо уточнил Вася, кивая на дверь.

– Она сегодня уехала, я сама видела, – успокоила его Настя.

Вася сразу повеселел:

– Значит, просто никому не открываем! Кто знает? Может, у нас тут… – он хитро прищурил глаз и продолжил, – …профилактика оборудования?

– Ладно, давайте еще по одной, да я пойду на пост, – суетливо произнес Егор.

– Не надо бы тебе больше, Егорка, ведь только недавно из больницы, – тревожно посмотрела на него Валя.

– Вот такая почти домашняя забота! – то ли пожаловался, то ли похвастался Егор. – Пошли тогда.

* * *

После их ухода ненадолго повисло молчание.

– Не понимаю, чего она так за него держится, – вдруг сказала Настя.

– А за кого ей держаться? – Нина была старше и мудрее.

– Да за кого угодно. Разве что ей приспичило ребенка завести?

– Ой, не зна-аю, – протянула Нина. – У самой двое. И столько проблем навалилось прямо с самого начала.

– Ну да, пеленки-распашонки…

– Настя, да разве ж в этом дело? Просто это все… до поры, до точки кипения. Ведь ему, ребенку этому, ничего не скажешь, не докажешь, и выходной не возьмешь.

– Трудно с ними, да.

– Тебе-то откуда знать, девонька? В здравом уме ты себе все представляешь совсем не так. А на изломе человек меняется. Когда ты не спишь уже седьмую ночь подряд, в тебе что-то переключается, в голову лезут черные мысли. И тогда единственное кипящее в тебе желание – схватить этот вечно орущий комок и… выкинуть его куда-нибудь в форточку, прости меня, Господи.

– М-да, женщинам нелегко приходится, я по своей знаю, – веско добавил Виктор. – А нам зато свое достается. Женщин хотя бы в армию не забирают и на войну, если что, не отправляют. Человека жизни лишить… ох как непросто. А приходится.

– Знаешь, Вить, – не сдержалась Нина, – если уж говорить начистоту, за всю историю женщины погубили куда больше людей, чем мужчины во всех войнах. Серьезно. Не веришь? А ты возьми да сложи все эти аборты, выкидыши, просто нежеланных детей, плохой уход и наплевательское отношение. И получишь по-настоящему ужасающую цифру. Все эти ваши войны и геноциды и рядом с этим не стояли.

– Нин, тут, мне кажется, ты как-то перегнула все-таки, – сдержано возразил Матвей.

– Ну, может, где и перегнула, но ненамного. Я балансы-то хорошо чувствую, профессионально. Так что…

– Как-то грустно мы мой день рождения отмечаем, вам не кажется? – спохватился Вася. – Может, еще по одной и в школу не пойдем?

Вася поставил любимого «Чижа». Сейчас он как раз залихватски пел про партизанскую бороду. Напряжение медленно уходило, а Торик продолжал думать об искренних словах Нины. Неужели все так и есть? Или это только она так думает?

Что если бы у них с Катей были дети? Почему-то никого другого он в этой роли представить не мог. Ну не с Зоей же, какая глупость! Зоя хорошая, интересная, в чем-то гениальная, но они – друзья, у них общее хобби, общая тайна, и только. Но Катя, похоже, навсегда осталась в прошлом. Может, зря он ее отпустил?

* * *

– Торик, я не знаю!

Зоя в сердцах даже легонько стукнула кулаком по ладони и прикусила губу.

– Я уже всю голову сломала: можно ли там, в погружении, что-то сделать, а не просто плыть по течению и смотреть, что тебе показывают. Нет ни одной новой идеи.

– Ну, ты же научилась «возить» путника?

– Так то снаружи, из программы. А внутри-то он все равно у нас просто пассивно сидит и смотрит свой фильм.

– Все не совсем так. Тебя послушать – что путник, что какой-нибудь булыжник – никакой разницы. А ведь она есть! Мы не просто пассивно находимся там, вспомни. Мы чувствуем, воспринимаем информацию, реагируем на нее. В том числе даже соматически.

– Ну да, например, я кричала во сне, а ты скрежетал зубами и словно отворачивался.

– Серьезно? Ты мне не говорила.

– Это все бесполезно – во сне мы не можем сознательно управлять такими движениями.

– Для меня тут все время присутствует двойственность. Во внешнем мире мы просто спим. А там, внутри – бодрствуем, думаем, удивляемся или боимся – мы чувствуем. И отчасти отделяем себя-наблюдателя или зрителя от – как бы это сказать? – от себя-актера, от участника событий.

– Пусть так. Но что там можно сделать? Никаких кнопок и ручек там нет и быть не может. Нет даже рук, чтобы чего-то коснуться, нет век, которыми можно было бы мигнуть.

– А что есть? Только мозг, душа и канал обмена между ними.

– Да. И еще программа, регистрирующая все сигналы, которые возвращает нам мозг в ответ на воздействие.

– Интересно, а что будет, если в погружении громко говорить про себя какое-нибудь слово?

– Например, «Тпру!» как у лошади? – улыбнулась Зоя.

– Ну уж нет, я не смогу такое мысленно кричать во сне!

– Я тоже. Не особо я верю в эту идею, но можем попробовать. Только надо будет упростить последующий анализ.

– Как именно?

– Вот здесь тонкий момент. Надо, чтобы засыпание было, а погружения не было.

– Это легко! У нас, у каждого, в пространстве души полно точек, где нет никаких погружений.

– Не совсем. Надо, чтобы ты не просто уснул и выспался, а чтобы при этом хотя бы частично оставался в сознании. Тогда ты мог бы мысленно повторять, скажем, «стоп-стоп-стоп», пауза и опять.

– Хм… А ты потом будешь искать в принимаемых сигналах любые отклики с пиками, что периодически повторяются по три раза? Хорошо придумала!

– Ну… так мы хотя бы заранее знаем, что искать.

* * *

Эксперименты ничего не дали. Точнее, Зоя не смогла выделить никаких откликов с тройными пиками. Может быть, мозг не оперирует словами, а может, слова или их смыслы вплетаются куда-то еще, как сложная составная часть. В любом случае это не сработало. Нужно придумывать другую методику. Тем не менее все оказалось не зря – в ходе этих «погружений без погружений» Торик все уверенней осваивал технику неполного сна. Чтобы вроде бы и спать, а вроде не на сто процентов. Подремывать, частично осознавая себя.

В последнем из этой серии экспериментов ему стало даже немного скучновато висеть в серой пустоте и безмолвно кричать тройные «стоп». Он в деталях представил себе самодельные софиты, которыми Семен в школе украшал выступления их ансамбля. Воображаемые свет и цвет теперь заливали бывшую серость. Так было веселей, а мысленно бормотать слова они не мешали и, наоборот, даже помогали, когда он начал этими софитами – тоже мысленно – подмигивать. Но Зое об этом не сказал.

Как ни странно, при обработке сигналов именно этого эксперимента она сама нашла необычную линию на одной из частот сигнала. Само по себе это ничего не значило – в любой момент в спектре принимаемого сигнала появлялись и пропадали самые разные частоты. Но здесь линия появилась не сразу после засыпания, а через некоторое время, а потом и вовсе сделалась прерывистой – то есть, то нет. Это уже напоминало осмысленное поведение, как раз некий отклик «оттуда».

– Давай вспомни, что необычного ты делал в последнем тесте?

– Да вроде все как всегда… Мысленно говорил слова, скучал…

– Скучал и… что? Ногой качал? Свистел? Решал задачи? Делал мысленную гимнастику? Вспоминай, это важно!

– Там темно и мутно. Я… зажег себе цветной фонарик.

– Ты серьезно?

– Да, представил себе софиты.

– И помигал ими?

– Ага.

– Слу-ушай, а это может стать решением! Я бы точно до такого не додумалась. Нам бы еще как-то цвет различать. Нужна новая серия экспериментов!

– Что теперь будем там делать?

– Давай начнем с самых простых цветов.

– Детский набор карандашей подойдет? Красный, желтый, зеленый, синий, коричневый, черный.

– Хорошо, но именно в таком порядке. Давай так. Некоторое время висим в темноте. Потом представляем себе, как очень яркий красный цвет заливает все доступное пространство. Через некоторое время гасим его, сидим в темноте. Дальше берем следующий цвет – заливаем все желтым. И так до… э… коричневого, наверное. Черным вряд ли получится залить черноту. Но пять цветов тоже неплохо для начала. В конце гасим коричневый и просто висим в темноте.

– Я думаю, для надежности надо каждому из нас сделать по три таких погружения.

– Да, так даже лучше – надежней распознавание пройдет.

* * *

Теперь, когда Зоя знала, где и что искать, дело пошло быстрее. Для наглядности Зоя снова свела обнаруженные данные в проекцию на плоскость. Вырисовался эдакий узенький полумесяц. Наложив результаты трех погружений Торика, получили тот же полумесяц, но несколько размазанный. Сказывались ошибки – и эксперимента, и измерения.