Текст книги "Обретение стаи (СИ)"

Автор книги: Жорж Колюмбов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Знаешь, у меня есть одна штука, она открывает доступ к воспоминаниям.

– Ха! А я все вспоминаю просто так!

– Нет, тут другое. Получается очень ярко, ты словно погружаешься туда и проживаешь эти минуты заново. Да, можно что-то припомнить. Но разница огромная – это как пересказать сюжет или посмотреть фильм заново.

– Так эта штука показывает кино внутри головы?

– Не совсем. Ты засыпаешь и видишь сон, но когда просыпаешься, помнишь все очень отчетливо.

– Для этого приборы не нужны. Я иногда вижу очень яркие сны.

– В обычной жизни ты никак не можешь управлять тем, что увидишь во сне. А там, если выставить одни и те же параметры, всегда погружаешься в одну и ту же сцену.

– Параметры? Это уже посерьезней. – Стручок отложил книгу и веско кивнул. – Я знаю, о чем ты думаешь, и прикушу свой длинный язык. Обещаю. Рассказывай.

И Торик рассказал все. Кроме приключений Роберта.

Олег слушал внимательно, почти не перебивая. Когда речь зашла о клетке Фарадея, он даже в ладоши захлопал:

– А вы молодцы – вот так взяться за дело всей семьей! Говоришь, точки… «погружения» стабильно одни и те же?

– Практически да. Разница, может, в несколько секунд.

– Надо же! Я читал про энцефалограммы, но там и близко не упоминалось ничего подобного.

– Погружения возникают не от энцефалограммы. Основную работу делает электросон.

Стручок скривился:

– «Электросон» для меня звучит, как что-то дремучее из XIX века.

– Так и есть, но поверх этого мы подаем разнесенные в пространстве модулированные напряжения.

– Стоп-стоп, у меня уже голова пухнет. Я хочу это увидеть сам. Сможешь меня подключить?

– Конечно, приходи в гости и попробуем.

– Ты меня заинтриговал. Не забудь! Приедем и сходим к тебе в гости.

На том и порешили.

* * *

Месяц в Калинине пролетел незаметно. Самым большим открытием в городе оказался целый район настоящих этнических корейцев. Вот это было неожиданно.

На последнем занятии лекторша отвела группу в другую комнату и ознакомила с перспективами компьютерной техники. Там стояли новейшие IBM PC. И у них были цветные экраны с графикой и поддержкой шестнадцати цветов, да еще и звук!

Она запустила игрушку: через весь экран под музыку ползла лента, где стояли мультяшные кружки пенного пива. Рядом метался бармен, которому полагалось кружки ловить, иначе они падали на пол и со стеклянным звоном разбивались. Игра примитивная, но какие потрясающие аппаратные возможности!

* * *

На работе все вроде осталось по-прежнему, но что-то неуловимо изменилось. «Прихожане» посещали зал, но состав их стал иным, да и вели они себя иначе: молча садились за дисплеи и решали свои задачи. Все получалось, а если даже нет, они обсуждали проблемы друг с другом, а не с сотрудниками отдела.

Со Стручком Торик виделся реже. Пока друзья были на курсах, еэску обслуживал Илья и случайно удалил вместо резервной базы рабочую. Теперь Стручок по крупицам восстанавливал утраченное. Шеф лично приходил каждый вечер справиться, как идут дела.

Компьютеров ДВК стало больше. Кодер поставил новый язык программирования под названием Паскаль, но сам его осваивать не спешил, поручив это Торику. Направление оказалось приятным и интересным. Освоив за пару месяцев конструкции языка, Торик занялся программированием графики. Начал с примитивов – точек, линий и окружностей, подключил русский шрифт и теперь увлеченно строил диаграммы, развлекался рисованием трехмерных поверхностей и мечтал о написании векторного графического редактора. Вот только графика была черно-белая, а экранчик – маленьким.

Иногда приходил замученный однообразной работой Стручок «посмотреть твои околонаучные картинки». Сегодня друзья вспоминали цветного бармена и вздыхали – эх, где-то в мире прямо сейчас работают такие совершенные компьютеры!

Внезапно в зале раздается крик, зловещий хохот, а потом и женский визг. Друзья вскакивают, опрокидывая стулья, бегут в направлении звуков и замирают.

Кричит операторша Света. Обычно бойкая и смешливая, сейчас она в ужасе, поскольку висит вверх ногами и подметает пышной гривой пол. Хорошо еще, что пришла в брюках! Такого на работе она точно не ожидала. Здоровенный бугай Козодеров, внутренний заказчик, который приносит разводить печатные платы и проверяет работу, поднял девушку за ноги и, хохоча, трясет ее. Стручок на мгновенье теряет дар речи. Но со стороны двери уже движется высокая и худая фигура. Серафим даже не повышает голоса:

– Талгат, отпусти девушку, я не шучу.

– Она мне проспорила! Проспорила! Ладно, живи! – Света падает. – Но больше таких ошибок не делай.

– Света, ты в порядке?

– Ох… Я пойду.

– Талгат, ты что себе позволяешь с нашими сотрудниками? Думаешь, если Козодеров, тебе все можно?

– Да я пошутил!

– Пошутил?! У тебя голова на плечах есть, Талгат? А если бы ее инсульт сейчас хватил?

– Да ладно, такая лошадь здоровенная, чего ей сделается! Она поспорила, что на этой плате точно не будет ошибок, а сама четыре перехлеста допустила, четыре!

– Да хоть десять! В первый и последний раз, Талгат. Она ведь женщина, ей еще рожать, а ты творишь такое! Силушку богатырскую девать некуда? Вон стоит ее начальник, Виктор, армию прошел человек. Вот он тебе под стать, к нему-то чего не пошел? Нашел себе игрушку!

– Ладно, понял я… Какие все нежные стали! Злые вы, уйду я от вас!

* * *

«На смотрины» Торик позвал Стручка в четверг. Загодя достал заветный ящичек, сдул «пыль веков», раскатал «матрас Фарадея», приготовил электролит и включил прибор. Нужные светодиоды светились, ненужные – нет. Все было готово к «презентации», но он волновался. И вот теперь Стручок смотрит на прибор.

– А неплохо сделано, учитывая, что ему уже лет пять. Ящичек, конечно… Боря трижды перекрестился бы, если б такое увидел.

– Это ты первую версию не застал, где слепыш и путаница разноцветных проводов.

– Ладно. Попробуем? Что надо делать?

– Садись, сейчас электролитом смажу тебе лоб, теперь надеваем шлем. Нет-нет, не сдвигай, пусть немного свисает над глазами. Ложись сюда, как в спальный мешок.

– Щипать будет?

– Не должно. Улегся? Включаю. Прикрой глаза и засыпай. Я тебя выведу через пятнадцать минут, если сам не выйдешь. Готов?

– Давай.

Через пять минут Олег еще не спал. Через десять Торик понял, что ничего не получится. Роберт и Семен хотя бы засыпали, пусть и не видели ярких снов. А Стручок просто не смог заснуть.

– Опиши, что ты чувствуешь?

– Ну… Лежать удобно. Что чувствую? Покой, легкая сонливость, но я с ней успешно борюсь.

– Зачем?! Ты же специально лег уснуть, а сам отгоняешь сон. Надо не бороться, а отпустить!

– Это вряд ли. Я слишком хорошо контролирую себя и ситуацию. Кстати, гипнозу я тоже не поддаюсь, доктор сказал.

– Может, расслабишься? Снимешь галстук, отпустишь ситуацию?

– Попробую.

Торик сменил частоту и добавил амплитуду. Но и на этот раз не получилось. В третий – тоже. Олег не засыпал. Друзья расстроились. Торику очень хотелось поделиться, а Стручок мечтал испытать погружение. Увы. В конце концов, он осторожно выпутался из сетки проводов, снял шлем, отер влажный лоб и снова нацепил галстук.

– Жалко. Но все равно штука занятная, должно быть. Только смотри: получается, ты один эти картинки видишь? Кто-то еще их видел?

– Нет.

– А ты уверен, что… все это существует на самом деле?

– Я не вру, я действительно все это вижу, слышу, ощущаю.

– Я верю, что ты… мм… рассказываешь о том, что сам считаешь правдой. Но вдруг ты просто вспоминаешь свою жизнь? Возможно, у тебя яркое воображение и…

– Знаешь, у меня отвратительная зрительная память.

– Я тоже не могу удержать в памяти больше восьми карт сразу и…

– Ты не понимаешь. Я сейчас отвернусь от тебя и не смогу даже сказать, какого цвета у тебя глаза.

– Даже этого не запоминаешь?

– Не-а. А в моменты погружений вижу мельчайшие детали очень отчетливо.

– Вот ведь история! Но пойми: с этим никуда нельзя выйти, если такие погружения не сможет испытать хотя бы еще один человек, а лучше сотня.

– Так я не собираюсь никому показывать. И тебя прошу…

– Я понял. Не волнуйся: даже если рассказать, никто не поверит.

– Но ты-то мне веришь?

– Тебе – верю. А собственному опыту пока не могу. Вопрос я для себя не закрываю. Если принять, что все именно так…

– Если?

– Да, допустим. Тогда у человека должны быть какие-то отличия, особенности, позволяющие ему «погружаться». У кого нет таких особенностей, тот не сможет. Надо пробовать с другими людьми. Набирать статистику. Тогда можно будет искать, что общего у людей, способных «погружаться». Мы даже представить не можем, что это. Может, длина ушей. Или какая-то родинка на спине. Или там… не знаю… развитые лобные доли мозга. Хотя такого мы можем никогда не узнать. Понимаешь ход мысли?

– Понимаю. Жаль, что ты такой гипнозоустойчивый.

– Да уж! Кто бы мог подумать, что это однажды помешает. Но вообще… – он задумчиво поднял глаза – …штука интересная. На мой взгляд, здесь могут открыться невероятные перспективы.

Странная вещь: разговор получился вроде позитивным, но осадок оставил неприятный. Торик поделился сокровенным, а Стручок вроде бы и поверил, но как-то не очень. Он человек конкретный, ему нужно все пощупать, увидеть, убедиться самому. И так будет с каждым, кому Торик отважится рассказать.

Как с этим быть? Проводить испытания на добровольцах в надежде наткнуться еще хотя бы на одного человека, который тоже сможет полноценно погружаться? Но как? Расклеить на столбах объявления? Передать прибор «компетентным специалистам»? Торика передернуло, до того гадкими показались такие мысли. Нет! Он не хотел отдавать людям свою находку. По гороскопу он был Тельцом, а для Тельца самое главное – его лужок, к которому никого не подпускают.

«Хорошая идея должна отлежаться», – любил повторять Серафим. Возможно, он прав, и сейчас лучше просто оставить все как есть. А дальше видно будет.

Подобный ход мысли был привычен Торику и созвучен его ленивой душе. И теперь он снова даже думать о приборе забудет, так закрутит-завертит его жизнь. Или Судьба?

Глава 3. Взлеты и падения

Январским утром шеф попросил перенести из его кабинета в зал три картонные коробки с техникой. Поставили и забыли.

В обед в углу зала стало людно: Стручок в белом халате, рядом операторши, улыбающиеся Винтик и Шпунтик, и все они разглядывают то, что происходит в углу. Торик подошел к Стручку:

– Что там?

– Смотри, – подвинулся тот. – Узнаешь? Нам на курсах такую показывали.

Это была она, новейшая машина, IBM PC! Цветной экран сейчас отображал автогонку, на зрителей неслись столбики и кактусы, позади маячили горы, по небу бежали облачка. За виртуальным рулем сидел Серафим и увлеченно давил кнопки. Нарисованный автомобиль издавал забавные звуки, иногда его обгоняли соперники…

Картонные коробки. Вот так буднично в отдел, да и в страну, пришла импортная вычислительная техника. С этого момента все эсэмки и еэски, ДВК, «Наири», всевозможные «Эльбрусы» и еще множество видов надежной техники производства СССР и других соцстран пока работали, но уже начали свой скорбный путь на свалку истории. Да и самой стране оставалось жить всего-то пару лет. Хотя об этом пока никто не догадывался.

* * *

Готово! Торик наконец доделал полноценную библиотеку для промышленной графики. В первой версии библиотека подтормаживала, но Кодер предложил использовать уже проверенную технологию портирования. Они вдвоем разобрали задачу на части, выяснили, какие из функций работают медленней всего, и Торик переписал их на ассемблере. Теперь графика просто летала – преимущества кодов, а обращаться к ней из внешних программ стало удобно и логично – здесь выигрыш давал Паскаль.

А потом их с Кодером вызвал шеф и сказал нечто необычное:

– Анатолий, ты никогда не думал продвинуться по науке?

– Да нет. Там же надо диссертации защищать, да?

– Ну, не сразу. Есть еще аспирантура. А начать можно даже не с этого. Говорят, еще в институте ты выступал на конференции на ВДНХ?

– И весьма успешно, мы сами не ожидали, – улыбнулся Кодер.

– Очень хорошо. Сейчас мы готовим материалы для международной выставки.

– Международной?!

– Да, стран социалистического содружества. Она пройдет в ГДР. Если хорошо подготовить доклад, можно было бы туда поехать. Как тебе такая идея?

– Здорово! А о чем нужно рассказывать?

– О наших успехах. О твоей графической библиотеке. Такая штука многим интересна. Материал тебе отлично знаком – ты же автор программы. Надо только все системно изложить. Для начала устроим внутреннюю защиту проекта. А потом – Дрезден. Справитесь?

Кодер важно кивнул. А Торик понял, что впереди много нелюбимой бумажной работы. Но ради такой невероятной перспективы стоило потрудиться!

* * *

В этом году Торику впервые дали дипломников – Алевтину и Эльдара. Алевтина сразу призналась, что работать по специальности не собирается, а диплом ей нужен «просто чтобы был». Поэтому Торик за неделю набросал программу, которую она якобы напишет за время дипломной практики, и на том успокоился.

А вот Эльдар своей страстью к программированию напоминал самого Торика, только был энергичней и напористей. Он брался за изучение каждого нового языка программирования, о котором слышал, отслеживал последние новинки в мире информационных технологий. Но главное, что нравилось в нем Торику, – живой ум, всегда готовый к необычным сложным задачам. Неудивительно, что в итоге они подружились.

В отделе Эльдар прижился буквально повсюду. Вот он ловко щелкает по клавишам терминала еэски, вот стоит на коленях и помогает Винтику и Шпунтику подключать сложный агрегат. И тут уже без осечек. Здесь компетентно говорит о чем-то серьезном с шефом и Серафимом, а там по-свойски рассказывает анекдот Илье и Стручку, с которыми только что сыграл в футбол, а операторши заливисто смеются. Он успел очаровать всех и каждого в отделе. Кроме Зудина: тот ко всем относился подозрительно и видел в них потенциальных соперников.

* * *

Атмосфера в отделе просто искрила идеями. Они рождались буквально из ничего. Одна вот родилась по пути на работу, когда Торик переходил дорогу в оживленном месте. В компьютерном зале уже сидели Эльдар и Стручок, так что Торик поздоровался и сразу приступил к делу.

– Смотрите, есть дорога. Ее пересекает под углом пешеход. По дороге едут машины. Вопрос…

– Погоди. – Обстоятельный Стручок любил уточнения. – Машины едут в одну сторону или в обе?

– В одну.

– Считаем, что дорога условно бесконечна по длине и однородная, без поворотов и краевых эффектов?

– Пусть так.

– А вопрос-то в чем? – не выдержал Эльдар.

– Вопрос: от чего будет зависеть угол, под которым пешеход пересекает дорогу?

– Хм, – задумались собеседники.

Настроенным на одну волну, друзьям не пришло в голову задавать глупые вопросы – зачем это нужно, какое отношение имеет к работе или учебе. В воздухе материализовалась задача – возможность иначе взглянуть на мир и проверить свои силы. Первым заговорил Эльдар:

– Рассмотрим процесс перехода. Ведь это его параметр нам нужно определить, так?

Друзья кивнули.

– Ситуацию с переходом в крайних проявлениях я вижу двояко. «Однако» – пешеход ничего не соображает и несется по кратчайшему пути, чтобы как можно быстрее перейти, тогда угол девяносто градусов. А «вторако» – он… вообще не переходит! Он идет по дороге и может никогда не пересечь ее, тогда угол равен нулю. Остальное – между!

Торика позабавило словечко «вторако»: Эльдар не всегда мог подобрать подходящее русское слово и легко изобретал новые.

– Постой, тут разве нет противоречия условию задачи? – уточнил Стручок. – Как же он не переходит, если мы ищем угол перехода?

– А зачем ему переходить? Он идет вдоль дороги, по ней никто не ездит, бояться ему нечего, он перейдет в любой момент, а пока не спеша идет. Это предельный случай.

– Получается, задача не чисто математическая, а с учетом психологии? – удивился Торик.

– Точно! Под каким углом он будет переходить, зависит от того, насколько он боится.

– А чего он боится?

– Что его задавят, не дадут пройти, помешают – какая разница? Важно одно: насколько сильно он боится, – снова подключился Стручок.

– Тогда угол перехода будет функцией от интенсивности его страха? – Эльдар напоминал охотничьего пса, взявшего след: глаза горят, только кругами не бегает.

– Фу-ункцией? – протянул Стручок. – Если на выходе нужен угол, нужны арк-функции.

– Арксинус? – предположил Торик.

– Арксинус нельзя, область определения маловата: плюс-минус единица. Для такой задачи лучше арктангенс.

– Тогда угол перехода выражается как арктангенс страха! – провозгласил Торик как девиз.

– Арктангенс страха? Звучит неплохо! – Стручок весело подмигнул им.

– Кого пугать собрались, математики? – Подошедший Боря-Винтик был как всегда деловит и полон оптимизма. – Эльдар, ты не очень занят? Мы подключили графопостроитель. Теперь бы на нем тесты погонять, глянешь?

* * *

Через час они собрались у графопостроителя формата A0. Агрегат размером с обеденный стол напоминал кульман, лежащий на боку параллельно полу. Графопостроитель с потрясающей скоростью двигал механическую «раму-руку», опускал и поднимал специальные фломастеры и на глазах создавал сложнейший чертеж.

Винтик, шеф и Серафим уже насмотрелись, порадовались и ушли, а четверка друзей так и стояла по углам стола, наблюдая за уверенными движениями механической «руки». Стояли молча, но ощущали синергию, силу своего единства: им вместе открыта вся вселенная, и нет таких программных задач, чтобы оказались им не по плечу! Стручок с чувством заметил:

– Хорошая у нас команда. Я соединяю прошлое и будущее – ЕС и СМ. Чуфа – гений аппаратных интерфейсов, он соединяет железо с программами. Эльдар слету схватывает любую новую технологию.

– А я? – тихо спросил Торик.

– Ты пишешь программы.

– И все?

– Нет, не все. Ты вкладываешь в них душу. Эльдар решит загадку и тут же бежит за следующей. Его дело – увидеть новую идею и застолбить территорию. Мое – кидать мосты. Чуфа подведет все коммуникации и запустит аппаратуру, чтобы все стало не только словами, но и делом. А вот ты эту территорию будешь обживать, делать ее обитаемой.

Слова прозвучали вдохновенно и убедительно. Но одного Стручок не разглядел: главным талантом Торика было совсем не это. Он соединял, словно притягивал к себе, подходящих людей. И этот скрытый талант ему по жизни еще ой как пригодится.

* * *

Близился день внутренней защиты доклада, который потом поедет в ГДР. Нужные параметры аккуратно измерили и собрали в таблицы. Текст звучал живо и убедительно. Схемы, нарисованные на графопостроителе, казались настоящими наглядными пособиями, а не эскизами, как на защите диплома. Для солидности на внутреннюю защиту пригласили несколько руководителей других отделов. Со «своей» стороны сидели шеф с Зудиным, Стручок и Кодер. Серафим вел мероприятие.

Защита прошла гладко, а значит, совсем скоро Торик впервые в жизни увидит другую страну!

После защиты шеф попросил его передать все материалы для окончательного оформления и перевода. Торик был только рад: он устал от бумажной работы, да еще такой ответственной.

Отец, заядлый путешественник, радовался его поездке чуть ли не больше самого Торика. Мама откровенно гордилась: это же явный признак, что сын успешен, делает что-то важное. Тетя Азалия пару раз приходила в гости: «Торик, надо подтянуть разговорный английский.

Жизнь бурлила, переливая ожидания через край.

* * *

Берлин был великолепен, а Дрезден превзошел любые мечты. Именно так все вполне могло быть, если бы оказалось правдой. Однако реальность повернулась совсем другой стороной.

Сначала Торик не заметил, что его больше не подгоняют, ничего не спрашивают по докладу. Не дергают, и хорошо. Он потихоньку осваивал IBM PC. Там была замечательная игрушка под названием Captain Comic, где человечек в скафандре ловко прыгал через препятствия и отстреливался от досаждавших ему хищных птиц. А для дела Торик поставил Паскаль для только появившейся операционной системы DOS и изучал различия в реализации языка, чтобы перенести свою графическую библиотеку на новую платформу. Кодер только радовался: если правильно поднять молодняк…

В августе, за девять дней до конференции, к Торику подошел Серафим. Присел рядом с компьютером, тяжело вздохнул и протянул папку с красиво оформленной обложкой.

– Только не надо делать резких движений, хорошо? – сказал он вместо приветствия. – Видел?

Торик посмотрел на обложку внимательней. «Материалы для международной научно-практической конференции», дата, название его библиотеки.

– Вроде все на месте.

– Исполнитель и руководитель.

Ниже тем же красивым шрифтом значилось:

Исполнитель: Зудин В. И.

Руководитель: Суконцев В. Ю.

Торику стало не по себе. Шеф – понятно, но Зудин? Он что, поедет с ними? Зачем? Всей глубины трагедии он еще не осознал.

– А где же я?

– Вот я вчера шефу тот же вопрос задал – а где же у нас автор проекта и главный разработчик?

– Забыли вписать? – Надежда еще не покинула Торика, но сердце противно екнуло.

– Нет, не забыли. Решили, что так будет «целесообразней в методическом плане». Толь, убей меня бог, если я знаю, что это такое. Я вижу одно: Веник каким-то образом тебя обскакал.

– Веник?

– Веня Зудин.

– Так он вообще ни строчки в этой библиотеке не написал! Я сейчас пойду и…

– Сидеть, – тихо, но твердо сказал Серафим. – Я же сказал, без резких движений. Ты это… не для протокола, по-человечески – водку пьешь?

– Нет, – честно ответил Торик. Мысли бешено метались, щеки пылали обидой.

– Жаль. Могли бы сейчас организовать. Из резервного фонда.

– Да я…

– Сидеть! Во-первых, у тебя дипломники и ответственность за них. Во-вторых, будут и другие проекты. Это. Единичный. Случай. Видимо, были причины. Шеф к тебе хорошо относится. Он видит в тебе перспективы. Я тоже, кстати. И давай без самодеятельности, договорились?

Он встал и пошел к выходу. Торик оглядел привычный зал. Внезапно ему стало тоскливо и одиноко. Мир померк. В игрушки играть не хотелось. Разбираться с тонкостями программирования – тем более. Ох… Что он теперь скажет родителям? Тете Азалии? Стручку?!

Словно откликнувшись на эту мысль, из сосущего мрака, вдруг поглотившего светлое помещение, возник Стручок, молча подошел к Торику и приобнял его за плечи.

– Серафим сказал мне. Вот ведь волкИ позорные!

– Ну тебя бы отправили или Эльдара, я бы пережил. Но этого!

– Он такой. Без мыла куда хочешь пролезет.

– Неужели ничего нельзя исправить?

– Шеф решил, директор подписал. Документы уже отправили, оформляют визы.

Это прозвучало как приговор.

* * *

Уныние накрыло Торика волной. Вторая волна пришла через две недели, когда шеф и Зудин вернулись. Рассказывали, как удачно все прошло, вот только Веня запутался с плакатами. Как им заинтересованно задавали вопросы, не на все, правда, удалось ответить. Как выступали венгры, у них своя графическая библиотека, там больше функций для матобработки, но по быстродействию они на порядок отстают, а мы-то молодцы и ого-го.

Торик не мог всего этого вынести и вышел из комнаты. Никто его не остановил. Было очень, очень грустно.

* * *

Серафим честно старался заинтересовать Торика новым проектом. Он пригласил инженера из другого отдела, и тот увлеченно рассказывал, как они чертят сложные схемы на бумаге, а могли бы делать это на компьютерах. Только нет нужных программ. Если бы на основе Зудинской графической библиотеки удалось такую программу создать…

«Зудинская» библиотека?! Ладно. Торик сосредоточился на задаче. Расписали минимальный функционал, определили сроки разработки нулевой версии, и инженер, довольный, ушел.

– Будь выше этого. – Серафим словно мысли читал. – Мы все знаем, кто настоящий разработчик. Именно поэтому задачу ставим – тебе!

«Работа от слова раб» – всплыли слова отца. Что ж, видимо, пришли и такие времена. Теперь Торик работал медленней, а с работы уходил точно вовремя. Родители сначала обрадовались, что он «взялся за ум», но потом начали беспокоиться о другом. Особенно мама. Торик сгорбился, совсем перестал следить за бородой, взгляд потух…

И все же Торик был молод, пытлив и с детства натренирован находить себе интересные занятия. Психика справилась, хитроумно вывернулась, подстроилась под обстоятельства, и теперь вместо того, чтобы сосредоточиться на деле, он вдохновенно валял дурака: неспешно писал программу по работе, освобождая время для собственного проекта.

Торик до конца прошел всю игру про Капитана Комика и сейчас изучал ее исполняемый файл. Поначалу ему просто захотелось сменить изображение птичек-монстров. Он нашел, где и как их изображения хранятся внутри программы, и сумел в бинарном редакторе изменить несколько байт так, чтобы птички выглядели иначе. Потом увлекся и стал исследовать другие области файла.

Перелом в понимании произошел, когда Торик понял, что научился полностью перестраивать планировку и вид миров, по которым ходил отважный капитан. Значит, можно написать специальный редактор, чтобы сделать на этом же движке совершенно новую игру, любую, какую захочешь! Сложности его не пугали.

* * *

Серафим приходил еще несколько раз. Предлагал немного повысить зарплату. Манил перспективами аспирантуры и продвижения по науке. Но теперь Торик знал, что любые его наработки лишь пополнят длинный список заслуг Великого Зудина. Это неправильно. Ситуация казалась безвыходной.

* * *

Иногда заходил инженер, с которым обсуждали редактор схем. Торик показывал, как работает редактор. Инженер активно обсуждал детали, подсказывал и просил работать быстрее.

Однажды пришла темноволосая женщина с очень темными, почти черными глазами. Торик мельком видел ее в день внутренней защиты злополучного доклада и еще тогда обратил на нее внимание именно из-за этого внимательного темного взгляда. Она вроде даже о чем-то его спросила… Что-то насчет автоматизации отрисовки. И потом заинтересованно кивала, слушая ответ, но Торика тогда это мало касалось. Каким же наивным он был еще совсем недавно!

Сейчас ее привел Серафим. Он попросил Торика показать ей старые и новые наработки и сказал так: «У нее допуск повыше нашего будет, так что ей можешь показывать все. Не скромничай» – и ушел. А она осталась.

Говорила она негромко и немного, но в программировании разбиралась отлично. А вот в графике – не очень. Ей понравился стиль программирования Торика, по крайней мере, она так сказала. Посетовала, что своих она никак не может приучить так же подробно комментировать программы. В полном объеме их оформляет лишь одна девушка, а остальные не успевают, да и не очень хотят.

«Девушка-программист? – удивился про себя Торик. – Надо же, где-то и такое бывает!» Теоретическую возможность он вполне допускал: на факультете прикладной математики большинство студентов как раз девушки. Пусть его личный опыт в этом отношении пока был не слишком удачен: та же дипломница Алевтина – яркое тому подтверждение. Похоже, где-то водились и настоящие девушки-программисты.

Они еще немного поговорили, посмотрели презентацию, подготовленную для конференции. В итоге женщина поблагодарила его и ушла. И Торик снова забыл о ней.

* * *

А через неделю с небольшим на рабочее место к Торику пожаловал сам шеф – поговорить, как всегда, очень обтекаемо. Необходимо довести до сведения, что профессиональные навыки Васильева, возможно, будут нужнее в другом отделе. Поэтому, видимо, лучше будет перейти туда. Нет, если он очень хочет работать именно здесь, можно и остаться, но… – и все в таком духе.

Торик попросил два дня на размышления. Шеф великодушно согласился. Думать особенно было не о чем. Как Торик хотел попасть сюда! Как он радовался росту отдела, новым людям. Все разворачивалось, как бутон, было столько чудесных идей и перспектив! Но все изменилось. Новые стороны жизни проявили свою неприятную сущность.

Останавливали его лишь два соображения. Здесь оставался его лучший друг, Стручок. И второе – Торик очень боялся перемен. Вдруг в новом отделе станет еще хуже? Вдруг люди там окажутся гадкими, как Зудин? Вдруг Торик не сможет разобраться с программами, которые ему там поручат писать? Количество этих «вдруг» зашкаливало, и он все никак не мог решиться.

Окончательно дело закрыл приход Серафима. Он сказал просто: «Я считаю, здесь ты просто зачахнешь. Иногда надо ломать панцирь привычного».

* * *

Торику собрали прощальный стол. Девушки, как на праздник, отмыли и оттерли всем чайные чашки до полной неузнаваемости. Кодер и Серафим напутствовали. Шеф отводил глаза. Зудин злорадно ухмылялся. Пришли даже ребята с еэски – Виктор, Илья, Чуфа, у них хорошо получалось создавать привычное радостное гудение.

Но во всей этой суете Стручок стал единственным, кто взял Торика за плечи, посмотрел в глаза и сказал: «А я никуда не пропадаю. Держи в курсе, заходи, звони. Думаю, у нас всегда будет что обсудить. И еще: не бросай эту штуку со шлемом! Мне кажется, с современной техникой там можно много всего интересного сделать».

Торик верил и не верил. Весь его жизненный опыт кричал, что друзья приходят и уходят, оставляя в душе саднящие дыры и ощущение одиночества. Может, хотя бы в этот раз, а?..

На том и простились. За порогом Торика ожидали зима и… новая жизнь.

Глава 4. Научный рай

Декабрь 1989, Город, 24 года

– Присаживайся, молодой человек, – говорит она с чуть смущенной улыбкой. – Еще лучше – бери листочек, сразу будем рисовать.

Торик подвинулся поближе, разглядывая собеседницу. «Очи черные», что так удивили его, когда она приходила к ним в отдел поговорить о графике, на деле оказались теплыми темно-коричневыми. Он не мог припомнить такого оттенка ни у кого из своих знакомых. Но взгляд ее не пугал, скорее притягивал.

– Давай знакомиться. Я – начальник сектора программистов, Мария Петровна. Правда, имя люди часто забывают, зато отчество остается.

Сосредоточиться на ее словах не получалось: комната большая, человек на двадцать. Непривычно. На прежнем месте работы люди обычно «приклеивались» к месту почти на целый день. А здесь кипела жизнь. Люди не шумели, но вели себя активно – входили и выходили, усаживались за столы, что-то искали в бумагах, порой негромко переговаривались.

К их столу тоже кто-то подходил, задавал Петровне вопросы, а улыбающийся гротескно-толстый парень в очках оставил даже печатную плату. Торик так старательно все это игнорировал, что не заметил, как позади на стульчике притулился мужчина, внимательно слушая их разговор.

Торик начал пылко возражать, что до сих пор легко обходился без рисования блок-схем, ведь программы прекрасно пишутся и так, и тут мужчина присоединился к беседе:

– Здравствуйте. Это наша принципиальная позиция. Дело даже не в том, что программистов у нас много, а машинного времени на всех не хватает. Просто мозг у человека работает по-разному, когда он нажимает клавиши или когда проводит линии и стрелки на бумаге. Почему бы не использовать все возможности мозга, особенно если это приводит к более качественной работе?