Текст книги "Обретение стаи (СИ)"

Автор книги: Жорж Колюмбов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Почему?

– Потому что в нашей реальности значение пи – это абсолютный и недостижимый предел. Это идеал, к которому стремится реальность, ее граничная сущность. Заметь, граничная она в обоих смыслах – не только в том, что описывает поведение границы сферы, но и в том, что это крайнее, предельное значение, граница смысла, за которой начинается хаос.

– Слушай, как ты здорово рассказываешь! А почему об этом не пишут?

– Где? На заборах? – горько усмехнулась она. – Ты же видишь, сейчас людей мало интересуют вечные вопросы. Научной литературы в магазинах почти не осталось. Зато повсюду «Как ничего не делать и преуспеть в жизни». Вот это важно, это продается. Я не жалуюсь. Просто к слову пришлось.

– Пусть не сейчас. Я столько лет изучал физику – ядра, галактики, вязкость, упругость, электроны и суперпозиции, но никогда не слышал, чтобы кто-то называл число пи фундаментальной константой нашей реальности. Постоянная Планка – другое дело.

– Ну, это микромир. И только в нашей реальности.

– Ты так говоришь, будто перед тобой открыты еще и другие.

– Так и есть.

– И где они? Как их можно увидеть?

– Они повсюду, лишь руку протяни. Или подумай о них.

– В фантастике? Или ты про абстракции.

– Как посмотреть… В математике почти все – абстракции, но мы вполне конкретно ими пользуемся.

– Ты хочешь сказать…

– Тема моего диплома: «Топологические расчеты в энмерном пространстве». И в ходе дипломной работы я получила ряд очень интересных выводов, с которыми согласились не все преподаватели выпускающей кафедры.

– Слишком радикально? У меня тоже примерно так сложилось с дипломом. Но там был не научный прорыв, а скорее технологический.

– Расскажешь потом? – спросила она, и Торик всей душой вдруг почувствовал, что у них обязательно будет это самое «потом».

– Почему нам с тобой так легко говорить о математике?

– Потому что там сплошные абстракции, и ты не боишься, что я подвергну тебя обструкции! – вдруг хихикнула она и слегка подпрыгнула, на миг став похожей на школьницу. – Я замерзла! Может, зайдем куда-нибудь?

* * *

В этой части города новых кафе было до смешного мало. Столовые советских времен уже убрали как пережитки, а по ресторанам оба ходить не привыкли. Впрочем, через пару домов нашлось решение – чудом сохранившаяся блинная под мультяшным названием «Умка». Блины там готовили по-настоящему и долго, что вполне устраивало обоих – можно сидеть в тепле и говорить сколько хочешь.

Зоя ушла помыть руки, а когда вернулась, Торик решил начать разговор со знакомого берега:

– Знаешь, можно сказать, что я тоже исследую некое пространство.

– В смысле, математически? – привычно уточнила Зоя. – А какую модель взял за основу? Там евклидово пространство или нет?

– Э… нет, скорее, физически исследую. Методом погружения в него.

– Не поняла.

– Я тоже не очень понимаю. Там все так запутано!

– Рассказывай! – Ее глаза весело блеснули. – Я – мастер по распутыванию.

– Ладно. Мы с друзьями разработали одно устройство, оно погружает человека в особый частично контролируемый сон.

– Ну, про электросон-то уже лет сто говорят, если не больше.

– Мы с этого начали, но потом много всего дорабатывали и обнаружили эффект погружений.

– Это как? Кстати, блинчики у них отменные, особенно сироп. Давай потом сюда еще сходим?

Ого! Еще одно «потом»? Очень хороший знак! Неуверенность растворялась. Его понесло. Или это Судьба своей невидимой десницей направила его в нужную ей сторону? Трудный разговор теперь шел легко и приятно.

– Конечно, сходим! – улыбнулся он. – А ты любишь сладкое?

– Ой, обожаю! Так что это за погружения?

– При определенном сочетании электрических параметров я попадаю в один и тот же фрагмент воспоминаний. Причем интересно, что…

* * *

Она молча жевала блинчик, не забывая окунать его в розоватый сироп, а Торик наблюдал. Работа поваров. Работа челюстей. Работа мысли. Анализ. Оценка. Соотнесение с тем, что уже известно. Быстрый взгляд на Торика. Рассеянная улыбка. Ага. Теперь оценка достоверности источника. Сейчас задаст наводящий необязательный вопрос. Или нет? Точно, вот оно.

– А фрагмент всегда только один у всех людей?

– Мм… на самом деле тут два вопроса. Первый ответ: фрагментов много. Задаем разные начальные условия – попадаем в разные фрагменты. Но при конкретном сочетании условий фрагмент всегда один и тот же.

– Ога. А второй ответ?

Торик несколько приуныл, вспомнив негативную реакцию Стручка в похожей ситуации.

– Видишь ли… Как тебе сказать…

– Как есть. Со мной это лучше всего работает – просто скажи, как ты это понимаешь, и мы подумаем, что с этим дальше делать.

– В общем… я не знаю, как и почему так происходит, но пока при проведении испытаний эффект погружения проявляется только у одного человека.

– И это?

– Погружаюсь только я. Пока ни у кого больше этого добиться не получилось.

– А вы… на многих пробовали?

– Не очень. Я стараюсь не распространяться об этом.

– Молодые люди, еще что-нибудь заказывать будете? – Вдруг прозвучало совсем рядом.

– Еще будешь?

– Ой… нет, я бы съела, очень вкусно, но тогда я точно лопну.

– Спасибо, больше не нужно.

– И все-таки – сколько человек участвовало?

– В сумме, думаю, человек десять-двенадцать.

– Выборка не очень большая. О статистике говорить рано. Можно спросить?

– Давай.

– Ты уверен? – Внимательный взгляд прямо в глаза. – Сам уверен, что это действительно происходит?

– …а не кажется? – Он усмехнулся. – Я на сто процентов уверен, что это именно кажется. Что я вижу это почти как во сне, только ярче.

– Торик, – она впервые за этот вечер назвала его по имени, и он сразу подобрался: вот оно, подошли к сути. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я спросила. Это все… не придумано? Это так и есть?

– Да, – твердо ответил он, чуть помолчал и добавил, – и нам нужна помощь.

– Моя? – уточнила она, хотя это и так было ясно.

Он кивнул.

– Я не знал о теме твоего диплома. Даже не думал о направлении твоих исследований. Но я интуитивно предполагал, что ты со своей подготовкой сможешь разобраться в мешанине данных, которые мы уже собрали.

– Ты хочешь, чтобы я тоже… как там это у вас делается? Засунула голову в это ваше устройство и…

– Не обязательно. Только если сама захочешь проверить. А так было бы вполне достаточно внешней обработки данных. Мы попадаем в некое пространство, и оно как-то там, внутри себя, организовано. Теперь я понимаю, что это очень близкая тебе тема.

– Да, пожалуй. – Она стала осторожней в высказываниях. – И… что мне для этого нужно будет сделать?

– Можно прийти ко мне в гости…

– Приглашаешь?

– Конечно. Посмотрела бы на эту штуку. Мы могли бы обсудить данные, подходы, придумать способ…

– Выработать стратегию сбора и обработки данных?

– Вот-вот.

Она еще немного помолчала, потом скептически усмехнулась, прищурилась и сказала:

– Дяденька, а вы случайно не маньяк?

Торик оторопел: что это было? После всего, что он ей рассказал?!

– Да я шучу, ты чего? Это же из анекдота. – Он облегченно выдохнул, а Зоя продолжила: – Я подумаю. Это очень интересная тема. Правда. Честно говоря, я уже засиделась без настоящего применения своих знаний по специальности. Но сначала мне надо решить одну свою проблемку, так сказать, развязать руки. А потом я, скорее всего, соглашусь. Мы хотя бы попробуем разобраться. Хорошо?

– Конечно. Начнем, а там как пойдет, да?

На том и порешили. Он проводил ее до дома, потом некоторое время соображал, на каком же троллейбусе выбираться из этого района, но так и не придумал. В итоге пешком дошел до театра, а уж там определился. Он ехал домой, а душа пела. Почему? Кто ж ее знает.

Видимо, сегодня он все сделал правильно: так, как хотела Судьба.

Глава 19. Зоя и Вика

Сентябрь 1997 года, Город, 32 года

– Вот тут я и живу. Проходи, располагайся.

– Ого, ты неплохо устроился! А сестра дома? Как ее зовут, кстати?

– Вика сейчас на занятиях. Или делает вид.

– Да? И на кого учится?

– Будет преподавать в школе физику или математику.

– Да ты что! Практически коллега!

– Не совсем. Честно говоря, получается у нее так себе. Не понимаю, зачем она именно такую специализацию себе выбрала.

– Возможно, ей хочется вести за собой?

– Как это?

– Ну как – любой учитель, он же ведет учеников за собой. Может быть, ей именно эта часть работы нравится?

– С детьми она ладит, это ей точно нравится, но… вести за собой хорошо, если сам знаешь, куда идешь.

– Согласна. Может, еще научится?

– Надеюсь. Ну что, покормить тебя или сразу смотреть пойдем?

– Подожди. Не так быстро. Можно мне просто побродить тут? Интересно, как вы живете. Ой, сколько книг! Я гляну?

– Конечно. Давай, осваивайся, а я чайку соберу.

* * *

– Ма-амочки! Что это было? – От оглушительного шума Зоя даже присела, зажмурившись и прикрыв уши руками.

– Не обращай внимания, здесь проходит самолетная трасса, они как раз над этими домами разворачиваются.

– Ничего себе «не обращай»! Такой грохот, своего голоса не слышно, и даже кости внутри вибрируют! Как же вы тут музыку слушаете, кино смотрите?

– Ну… они не так часто летают, тебе повезло.

– Да уж! Они и ночью разворачиваются?

– Бывает. Но я же говорю – привыкаешь.

– Не представляю. Хотя… у нас под окнами с утра пораньше воют троллейбусы. У них там кольцо, где они ждут чуть ли не по часу. Лиана смеялась, что они целыми стаями приходят на лежбище.

– Лиана? Твоя мама?

– Нет, сестра старшая.

– Забавно.

– Ты про имя? Да уж, мама расстаралась. Хорошо хоть мне человеческое имя выбрала. Меньше вопросов.

– Да нет, нормальное, красивое имя, просто интересное совпадение. У меня бабушка очень активно занималась цветоводством и своих дочерей назвала цветочными именами. Одну – Азалия, другую – Резеда.

– Ух ты! И теперь это твои тети?

– Да, сестры отца. А у тебя мама кем работает?

– Она… – Зоя отвела глаза. – Раньше в театре играла.

– Вон даже как!

– Так что ты там говорил насчет чая?

* * *

После чая они уселись на диван, и Торик подробно, во всех деталях, рассказал всю историю создания и развития Мнемоскана, как они со Стручком теперь решили называть прибор. Должно же у него быть какое-то название? Раз он сканирует память, пусть будет Мнемоскан. Ничем не хуже и не лучше других вариантов.

Зоя слушала, вникала, иногда задавала уточняющие вопросы. Похоже, тема ее зацепила. Но то, как осторожно она составляла предложения, выдавало ее сомнение в самой сути явления – в погружениях. Она верила, что Торик воспринимает все именно так. Однако научный подход, которому ее так хорошо обучили, предполагал не слепую веру, а проверку любого найденного факта, условие повторяемости и воспроизводимости полученных данных, а уж потом – создание некой теории, объясняющей наблюдаемое. Он закончил рассказ и теперь выжидательно смотрел на нее. Зоя молчала, обдумывая услышанное.

– Ну, что скажешь?

– Очень интересно. Я заинтригована.

– Я тоже!

– Насколько я поняла, ты теперь не знаешь, куда двигаться дальше?

– В общем – да. Понимаешь, можно бесконечно брать все новые сочетания параметров. Иногда получать результаты, чаще всего – не получать вообще ничего. Там, внутри, что-то происходит, мы задеваем какие-то механизмы, и они нам отвечают.

– Но все очень стихийно и непонятно, так?

– Именно!

– Можешь мне показать сам прибор? Как хоть он выглядит?

– Конечно, сейчас принесу. Только он такой… доморощенный, – смутился Торик, вспомнив скептическую ухмылку Стручка.

– Ну, ясно, что не телевизор фирмы «Сони», – улыбнулась она, – неси уже!

Торик поставил на стол ящичек Мнемоскана, подцепил шлем. Затем, к удивлению Зои, развернул плед под сеткой Фарадея.

– А это что такое?

– Это та самая штука, которая экранирует помехи, пока я сплю в ходе эксперимента.

– Симпатичная шотландка. По твоему описанию я поняла, что экран похож на клетку для попугаев.

– Функционально они похожи, да. Но я все-таки не птичка, и в процессе мне нужно лежать.

– Логично.

– Хочешь попробовать?

– Э… пожалуй, не прямо сейчас. Но если соберусь с духом, может быть, когда-нибудь… Как это вообще выглядит, когда идет эксперимент?

– В смысле? Вот тут я лежу, вот так застегиваюсь, на мне шлем, провода идут к прибору. Включаемся, задаем параметры, время возврата, если нужно, и – вперед! Я засыпаю, если все сделано правильно, сон довольно быстро переходит в погружение. Если нет, я просто сплю.

– С этим разобрались. Но ты еще говорил о данных?

– А, ну да: вот здесь, на плате, есть интерфейс, через него я перегоняю данные на компьютер, где стоит программа, которая записывает их на жесткий диск.

– И что это за данные? Физически и логически.

– Физически это, насколько я понимаю, некая часть энцефаллограммы моего мозга, пока я сплю.

– То есть то, что ты подаешь на кожу своей головы?

– Нет-нет, наоборот! То, что «моя голова», как ты выражаешься, мне передает в ответ на входные сигналы.

– Допустим, а тогда логически это что?

– Ты знаешь, я пока не заморачивался сжатием данных, упаковкой в структуры…

– Торик, хватит расшаркиваться! Я же не приемная комиссия!

– Но ты так серьезно спрашиваешь. В общем, я как принимаю поток последовательных двухбайтовых слов на каждом отсчете, так их и записываю в файл. Все равно пока не придумал, что можно с ними делать.

– Вот это очень хорошо. Несжатые растры дают сразу много информации, с ними можно работать. А как ты их потом различаешь – какой файл к какому опыту относится?

– По журналу – вот, смотри, я веду журнал с самых первых экспериментов – фиксирую параметры, дату, время и беру оттуда номер для имени файла. А после погружения, когда файл уже готов и лежит на диске, я в качестве имени ставлю как раз этот номер. Так что связь однозначная.

– Мм, тоже неплохо. Но по-хорошему, конечно, лучше бы ты либо создавал еще один файл со всей этой информацией и с тем же номером, либо вписывал все в существующий – но тогда там понадобится структура. Если так сделать – любым способом – я могла бы покрутить эти данные у себя.

– «Покрутить»? Что ты имеешь в виду?

– Как обычно: я бы прочитала их в Маткаде, написала фильтры, настроила виды, создала нужные представления.

– В Маткаде?

– Ну да, это мой основной рабочий инструмент. Я же тебе рассказывала еще тогда, в магазине, помнишь?

– Да, что-то такое вроде говорила. А как передать тебе данные?

– Быстрее и проще получится, если делать двумя файлами – данные твои растром, как сейчас, а параметры – простым текстовым. А передавать – да как угодно. Можно на дискетках. Или, если данных много – на сиди. Сделаешь?

– Да, давай попробуем, и глянешь, если ты не против.

– Я не против. Мне интересно, что там за данные такие загадочные собираются.

– Мне тоже.

Они с улыбкой смотрели друг на друга. Послышалось чириканье ключа в замке.

* * *

– Торик, ты дома? – раздался голос Вики.

– Дома, привет, у нас гости.

– Ух ты! – В дверь просунулась любопытная голова. – Здравствуйте, я – Вика.

– А я – Зоя, очень приятно.

Пару мгновений девушки оценивающе глядели друг на друга. Потом, не сговариваясь, словно слегка кивнули друг другу. Похоже, явного отторжения в воздухе не возникло. Торику всегда был интересен этот момент невербального общения. Вот как девушки умеют считывать другого человека? Мужчинам нужно перекинуться хотя бы полудюжиной фраз, чтобы составить минимальное представление о собеседнике, а они посмотрят – р-раз, и сразу все поняли.

– Ой, я сейчас, – вдруг засуетилась Вика, отступая в коридор, – ну какая же там жарища, будто не осень, а лето!

Голос быстро удалялся, потом остались лишь размашистые шаги и легкий шорох снимаемой одежды, завершившийся внезапным стуком и эмоциональным восклицанием вполголоса: «Бли-ин! Опять не вписалась!» Торик с Зоей переглянулись и улыбнулись.

– На чем мы остановились? – спросил Торик.

– На обмене данными. Сможешь мне прямо сегодня что-нибудь записать? – Ее глаза сверкнули интересом.

– Конечно, давай, запишу пять последних погружений. Только пока без параметров, да?

– Да, прямо сейчас они ни к чему, мне хоть посмотреть, что там вообще такое.

Ее пальцы во время разговора слегка шевелились, словно бегая по воображаемым клавишам, запястья округло следовали за ними, а предплечья были плотно прижаты и почти не двигались. Надо же, подумалось Торику, какая она осторожная, вот Вика любит махать руками, отчего ни одна из вазочек-статуэток, что приносила тетя Зина, у них не прижилась.

– Держи, – протянул Торик дискету.

Зоя удивленно смотрела на экран с ярко-синим Нортон-коммандером:

– Ты до сих пор работаешь в ДОСе?

– Конечно. Знаешь, мы на работе ставили Винду, пробовали. Это просто ужас какой-то! Неповоротливая, жрет кучу ресурсов, не на всем запускается, а преимуществ почти нет. Зря они затеялись с этой метафорой рабочего стола.

– А какая у вас версия была?

– Самая последняя, Windows 3.1.

– Тогда понятно: это их первые робкие попытки. Сейчас уже вышла система Windows 95, там все стало гораздо лучше. Правда. Попробуй.

– Да мне как-то и тут неплохо живется, – усмехнулся Торик.

– Видишь ли, в чем дело. – В ее голосе прозвучало сочувствие. – Если мы хотим всерьез работать с данными, нам понадобится истинная многозадачность, а ДОС ее не поддерживает.

– А зачем?

– Как минимум, одна программа будет принимать твои данные в реальном времени, а другая – их анализировать. Возможно, замахнемся и на другие процессы, мне пока трудно представить все в целом.

– Так можно прописать работу по прерываниям, синхронизироваться по тикам таймера…

– Можно. Но ты потратишь кучу времени и сил на программирование. А тут просто подключаешь готовую систему, где все это уже давно отлажено, и пользуешься ее средствами. А силы тратишь на улучшения своей уникальной части.

Он задумался. В том, что говорила Зоя, был здравый смысл. И еще ему нравилось, как просто и не обидно она умела выражать непопулярные вещи. Вот Филин – тот сразу навесил бы ярлык консерватора…

– Слушай, а… – Он смущенно улыбнулся. – Досовские игрушки там идут?

В ее ответной улыбке на миг промелькнуло понимание, но потом зажглась озорная искорка:

– Ах, вот единственное, что тебя волнует, игроман несчастный!

– Я не…

– Да ладно, шучу! Я сама иногда гоняю в DOOM, крушу монстров и ищу тайные ходы, это… успокаивает. С этим все хорошо: многие досовские игрушки можно запускать под Виндой – или сразу, или после небольших танцев с бубном.

– Тогда, пожалуй, поставлю, – решился Торик.

* * *

– Можно к вам? – Вика в халате и белом тюрбане полотенца выглядела очень по-домашнему. – Ой, какие штуки тут, а что это такое?

Зоя удивленно посмотрела на него:

– Ты ей не рассказывал?

В ответ он развел руками:

– Как-то не пришлось. Вик, давай чуть позже тебе расскажу, ладно?

– Ладно, только не забудь. Мне интересно. Зоя, он вас хоть покормил или все о делах говорит? Он такой!

– Да, спасибо, мы чая попили. Предлагаю перейти на «ты». А то мне все время хочется оглянуться и посмотреть, к кому это «вы» относится.

– Наш человек! – улыбнулся Торик.

– Давай, я не против! – повеселела Вика и сразу схватила Зою за руку. – Пойдем, я хотела одну вещь спросить.

– Ай! Пусти! – Вдруг вырвалась Зоя.

– Извини. Рука болит? Я не знала. – Вика смущенно посмотрела на Торика, слегка съежилась и сразу стала казаться ниже.

– Нет, я просто… очень не люблю, когда ко мне кто-то прикасается. Это не из-за тебя, такая у меня непроизвольная реакция на людей.

– Я… запомню, – сказала Вика примирительно и даже слегка кивнула, точно поставила себе невидимую галочку. – Но мы могли бы поговорить?

– Конечно. – Обе испытывали неловкость. – Пойдем.

– Так-так! Только познакомились, и сразу заговор против кардинала? – ехидно бросил Торик им вслед.

* * *

Чуть позже, провожая Зою на троллейбусную остановку, он поинтересовался:

– Ты на нее так реагируешь или?..

– Нет, правда, на всех. Какая-то особенность организма. Знаешь, у каждой кукушки свои погремушки…

– Понятно. Я просто думаю… извини, если лезу не в свое дело, но… ты же вроде как замужем была, да? Или это другое?

Она помолчала, собираясь с мыслями. Потом быстро взглянула на него и опустила глаза.

– Да, была. Тогда все и началось. Но я не люблю об этом… Ладно?

– Конечно. – Ему захотелось срочно сменить тему. – Слушай, а ты дискетку взяла?

– Взяла. Я посмотрю, что получится сделать с этими данными, но подозреваю, что это займет много времени.

– Зато теоретически мы можем обнаружить что-нибудь новое.

– А что тебя сейчас больше всего интересует?

«Ты, загадочная девушка» – хотелось ответить Торику, но вместо этого он сказал:

– Когда мы в прошлый раз говорили, мне пришла мысль, что пока самое главное – выяснить, при каких условиях получаются именно погружения, и чем сигналы во время них отличаются от периодов обычного сна.

– А мне еще любопытно, почему погружения случаются не у всех, – улыбнулась она. – Пока у нас лишь один подходящий объект. Ой, мой троллейбус идет. Счастливо!

Ему понравилось это «у нас».

* * *

Вика обычно уходила в комнату и занималась своими делами, но сегодня ей слишком многое хотелось обсудить. Она все время крутилась рядом, расспрашивала, кто такая Зоя, рассказывала свои новости, а потом вдруг замолчала – сидела и тихо грызла сухарик с изюмом, видимо, собираясь с мыслями.

– Так для чего, говоришь, нужна эта штука? – нарочито небрежным тоном спросила она, и Торик понял, что за мысли занимали ее последние четверть часа – ей ужасно хотелось узнать секрет.

– Этот прибор сделали мы с Семеном.

– Мой Семик тоже знает?! Ну ни фига себе! И мне ни разу его не показали! А что он делает?

– Прибор погружает человека в сон.

– И все? Электрическая засыпалка?

– Ну… иногда сны бывают странные.

– Эротические? – вдруг хихикнула она.

– Да что же у тебя все мысли-то об одном, Вик! Нет, просто очень подробные воспоминания нам показывают.

– «Показывают»? – ухватилась Вика за понятное слово. – Как кино?

– Почти. Только ты в этом «кино» снят в главной роли.

– Круто! И Зоя тоже посмотрела?

– Нет, она… пока не решается. Но я очень надеюсь…

– Я хочу попробовать! Запустишь мне это кино?

– Вик, дело в том, что…

– Ничего не знаю. Я. Хочу. Сейчас. Посмотреть.

– Ты готова сейчас спать?

– Я готова на что угодно! Давай, запускай. Что надо делать?

– Подожди, я не уверен, что с мокрыми волосами…

– Не вопрос! Пошла сушить. Давай, подключай все, я точно не передумаю!

– Ладно, неугомонная. Я пока электролит наведу. Вика!

– Что? – Полная решимости, она уже наполовину размотала свой высокий тюрбан.

– Эта штука не на всех работает. Пока она срабатывала только на мне.

– А на других?

– Иногда люди засыпают, иногда – нет.

– Ясно. Но я все равно хочу попробовать!

– Хорошо. Только, пожалуйста, не говори об этом никому, ладно?

Она усмехнулась, расправляя тяжелые влажные волосы:

– Большой секрет для маленькой компании? Ладно уж, так и быть. Хотя Юльке я бы рассказала. Только ей, можно?

– Не надо.

Через полчаса он уложил Вику и запустил Мнемоскан. Она ворочалась, крутилась, вздыхала, но сон так и не пришел.

– Ну почему-у? – недоумевала Вика.

– Ты что-нибудь чувствуешь?

– Конечно! Приятное тепло бегает, как будто меня чьи-то руки гладят по голове. Я вроде бы и расслабляюсь, но тут же мысли приходят, носятся как бешеные, я дергаюсь и про-буж-да-юсь. Правильно хоть сказала-то?

– Угу. Может быть, ты слишком перевозбужденная сегодня.

– Это запросто. Блин, так жалко! Но мы же сможем потом еще разок попытаться?

– Ладно, давай еще попробуем.

* * *

Видимо, ее крепко зацепила эта мысль, поскольку позже они пробовали засыпание еще раз шесть или семь. В двух случаях она даже уснула и спала примерно по полчаса. Но никаких снов так и не увидела. В итоге Вика была вынуждена признать, что «эта хитрая штука» на ней не срабатывает. И смирилась.

Глава 20. Прокачка

Ноябрь 1997 года, Город, 32 года

– Ты что-то раздобрел, друг мой, спортом не пора заняться? – обменявшись с Ториком традиционным взаимным тисканьем и похлопываниями по спине, Стручок говорил не ехидно, а добродушно, по-свойски.

После двойной порции кебаба слушать об умеренности в еде и здоровом образе жизни было несколько странновато, и Торик пропустил его слова мимо ушей.

– Нет, ты знаешь, у того товарища с востока лучше получалось, честное слово.

– Я туда пару раз заходил – никаких следов ни мужика, ни самого заведения.

– Да знаю – сейчас все меняется каждый день. Как грибы растут всякие фирмочки, конторки, кафешки, а потом через день-месяц-год-другой закрываются. Ну ладно, давай ближе к делу. Значит, у тебя теперь есть… как хоть ее зовут?

– Зоя. Скромный математический гений.

– Хе-хе, меня когда-то называли гением системного программирования… Да, летит времечко, – весело махнул рукой Стручок и вдруг изменился в лице и положил руку на грудь.

– Сердце?

– Да, все никак не займусь мотором. – Он с минуту посидел, ожидая, пока приступ пройдет, потом продолжил разговор. – Получается, теперь ты научился собирать данные, которые мозг излучает во время твоих погружений, так?

– Да, я записываю их в обычные файлы на диск и потом перегоняю ей.

– А она?

– Я так понимаю, она написала к этим данным свой адаптер формата, и теперь читает мои файлы прямо из Маткада. А дальше к нашим услугам весь готовый матаппарат плюс все, что мы можем навесить поверх него.

– Звучит весомо. Но только при условии, э… нет, даже при двух условиях. Во-первых, если ты правильно собираешь свои данные. Я вот о чем: есть какие-то гарантии, что в этих файлах содержатся именно данные, а не просто шумы, статика всякая, фон переменного тока и другая лабуда?

– Есть. Ты прав, так и было поначалу, и мы приложили много усилий, чтобы отфильтровать весь мусор аппаратно и программно. Теперь там в основном данные. А какое второе условие?

– Второе? Сейчас ты вообще меня живьем закопаешь, я чувствую. Вопрос такой: есть ли какой-то способ узнать, действительно ли эти данные поступают из мозга?

– А откуда еще они могут взяться, по-твоему?

– Оттуда! – замогильным голосом ответил Стручок и поднял палец вверх, но надолго его наигранной серьезности не хватило. – Какие-нибудь другие сигналы твоего организма – сердечные ритмы, вегетативная деятельность, биотоки мышечных сокращений, внутренние переговоры нейронов, да что угодно! И это еще не все.

– Даже? А что еще может быть?

– Смотри. – Стручок стал загибать пальцы. – Данные выдает сам твой комп – программный сбой или намеренная генерация. Пока не возражай, лучше давай соберем все, потом обсудим. Дальше – висячий порт, знаешь, что это такое? Когда входной порт никуда не подключен физически, ты считываешь данные, и они там как бы есть, но все время разные, как в генераторе случайных чисел. Дальше…

– Молодые люди, еще что-нибудь?

– Два кофе, пожалуйста.

– Я не пью кофе.

– Тогда один. Без сахара. И пару крекеров.

– Хорошо.

– Олег, в теории ты прав, но ты не учитываешь очевидного факта: если я снимаю шлем, если он просто лежит рядом, то в файлы записывается только небольшой шум. Никаких сигналов нет.

– Допустим. Но когда шлем надет, сигнал идет все время, а не только при сновидениях?

– Да, сигнал постоянно идет – голова всегда чем-то занята.

– Все верно, мозги не спят, даже когда мы сами спим. Ты меня почти убедил. – Он отхлебнул кофе. – Так что, Зоя что-нибудь интересное обнаружила в твоих файлах?

– Конечно. Она их нормализует, смотрит статические и динамические спектры, ловит в них отдельные составляющие. Оказывается, они там живут собственной жизнью, взаимодействуют, перетекают друг в друга. Там идут какие-то сложные процессы.

– Но она не может понять, какие процессы для нас важны, а какие – просто мусор?

– Да, пока не может, но если иначе настроить фильтры…

– Стоп! Нет, друг мой, там и должно быть все сложно, и в этом практически невозможно разобраться без второй половинки ключа.

– Ты о чем это? – Торик вопросительно посмотрел на друга, но тот не спешил с ответом.

– Понимаешь, так не делается. Нельзя изучать и моделировать работу «черного ящика», рассматривая только его выходы. Настоящий анализ должен учитывать еще и полное входное воздействие, причем обязательно синхронно во времени. Только тогда можно установить связь причины и следствия. Если она вообще есть.

– И что, по-твоему, у нас причина?

– Как что? Твое электрическое, тепловое и химическое воздействие. Но это еще надо доказать.

– Как ты себе это представляешь?

– Если твоя Зоя будет видеть, когда начинается прогрев, когда появляются импульсы, какая там частота и амплитуда, она сможет соотнести их с теми процессами, что наблюдаются в спектрах. Вот тогда у нее будет полная картина, и можно будет делать настоящие выводы. В том числе раз и навсегда ответить на главный вопрос.

– «Есть ли жизнь на Марсе?» – не удержался от ехидства Торик.

Стручок хохотнул:

– Ну да. Имеют ли отношение сигналы, которые ты так старательно записываешь, к тому, что ты видишь в своих заглублениях.

– Погружениях?

– Да-да, не суть. И попутно – реальны ли они, уж прости. Нет, лично я тебе верю! Но научный подход предполагает не веру, а доказательства. Согласен? А доказательства – это математика.

– А математика – это Зоя.

– Вот! Видишь, как хорошо все складывается? Ты бы хоть познакомил меня с этим чудом как-нибудь, а? Хочется посмотреть на живого гения.

– Может, как-нибудь все вместе встретимся, – уклончиво согласился Торик.

– Кстати, вот смотрю на тебя и хочу спросить: ты не наигрался с бородой-то ходить? Не надоело?

Торик вроде было вскинулся возражать, но потом задумчиво почесал бороду и… согласился:

– Да, наверное, ты прав. Я как-то даже не задумывался. Девушка!

– Э, нет! Сегодня точно моя очередь, я заплачу. Слушай, а ты молодец, не бросаешь тему-то! Сколько уже? Десять лет прошло, сколько всего изменилось, мы живем в другой стране, а ты не забросил старую задумку. Ладно, разбегаемся, но держи меня в курсе! Я нюхом чую: в этом что-то есть!

– Чуйкой?

Они посмеялись, вспомнив Винтика и Шпунтика.

– Точно, чуйка никогда не подведет!

* * *

Спустя восемь лет Торик все-таки сбрил свою многострадальную бороду и сразу помолодел. Вике понравился его новый облик. Но главные перемены, разумеется, случились не в этом.

Две последние встречи – с Зоей и со Стручком – оказались не напрасными, каждая из них оставила свой след и подтолкнула его в нужном направлении.

Для начала он обновил свой компьютер – если и правда придется работать с параллельными задачами, надо заранее позаботиться о том, чтобы комп был достаточно мощным и не тормозил. Затем поставил себе Windows 95 и теперь с удивлением осваивал эту новую операционную систему. Привычный «Нортон Коммандер» там не запускался, а в штатном Проводнике жить удавалось лишь с большим трудом, до того он казался неудобным и нескладным. Но Влад, парень из компьютерной фирмы, выдал свою любимую фразу, которая очень нравилась Торику: «эта проблема – вообще не проблема!», и выдал новую программу, очень похожую на Нортон, но уже для новой операционки. Программа даже называлась похоже: «Тотал Коммандер», управлялась теми же сочетаниями клавиш и умела делать все то же, что и Нортон, и еще многое.