Текст книги "Обретение стаи (СИ)"

Автор книги: Жорж Колюмбов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Похожая ситуация получилась и с Паскалем, на котором Торик писал программы. Старый досовский Паскаль по-прежнему давал возможность писать программы. Но теперь появилась новейшая среда разработки под названием Delphi-2. Она работала со своим внутренним языком, похожим на Паскаль, но сильно расширенном. Но главное – на Дельфи можно было писать настоящие, полноценные программы для Windows! Оставался сущий «пустячок» – освоить все эти новые возможности, чем Торик теперь увлеченно занимался. И тут его ожидал приятный сюрприз – в Дельфи оказалась просто замечательная справочная система, хорошо организованная, полная и последовательная. Единственный минус в том, что вся информация отображалась на английском, так что заодно пришлось подтянуть и язык.

Чтобы при погружениях фиксировать не только получаемые сигналы, но и все, что мы «подаем на вход» мозга, пришлось снова обратиться к Семену. Тот, как водится, поворчал, но все же взялся навесить новый преобразователь и магистраль данных. Когда новая версия Мнемоскана оказалась готова к работе, Торик переписал программу сбора данных и провел несколько погружений по уже хорошо знакомым местам – просто чтобы проверить систему в целом. Какие-то новые данные записывались. Их было легко отличить от привычных, потому что Семен помечал их двумя взведенными старшими битами. Но поможет ли это хоть чем-то, могла сказать только Зоя.

Торик съездил к ней в магазин с компакт-диском, на котором разместились все файлы в новом формате. Забавно, но для непосвященных это выглядело так, будто он купил в магазине бракованный диск с музыкой, а теперь возвращал его продавщице.

Внешние проявления порой так обманчивы!

* * *

В феврале Вика пришла с занятий смущенной и кроткой и призналась, что ей объявили тему диплома: «Наглядность в преподавании физики». И это хорошая новость, ей еще повезло, а вот другим выдали вообще всякие ужасы. Плохая новость состояла в том, что она не имела ни малейшего понятия, как подступиться к работе и очень надеялась, что Торик возьмется ей помогать. Он немного помолчал, а потом ехидно заметил:

– Где-то я это уже слышал, Вик!

– Ну да, да! Мама мне точно так же сказала: сколько можно, мы уже и так его заездили, у тебя своя голова на плечах и все такое.

– И что подсказывает «своя голова»?

– Ничего. Просто нагло молчит и трясется.

– Трясется?

– Ну, боится, что я ничего не напишу, и меня выгонят. Хотя стой, есть одна вещь. Я не знаю, что там надо писать, зато мне сказали, о чем не надо.

– Рассказывай.

– Дай вспомнить. Я ничего не поняла, но постаралась запомнить слово в слово, как перед экзаменом. Вот: «Не надо рассматривать тему слишком поверхностно. Речь не о том, чтобы на уроке поставить модели и повесить диаграммы. Смотрите глубже».

– Интересно. И что дальше?

– Э… там было еще что-то, но я не помню. – Она беззащитно улыбнулась. – Так ты мне поможешь?

– Проблема в том, что я тоже ничего не знаю об этой теме. Ну, нет бы тебе дали что-то из нормальной физики! А тут – педагогика. Я в ней полный ноль.

– Нуль, – привычно поправила Вика. – Так и я – тоже.

– Как это? Тебя же пять лет учили этому!

– Ну… учили. У нас даже практика была в школе. Однажды на уроке мальчишки…

– Погоди. Что будем делать с дипломом-то? А тему нельзя сменить на… нормальную?

– Нельзя, в том-то и дело!

– Значит, у нас только один выход – библиотека. Нужно собрать все, что сможем, по этой теме. А потом пересказать своими словами.

– Ура! – Она вскочила, закружилась по комнате, ненароком сбив с полки цветной шар в плетеном горшке, но даже не заметила этого.

Разумеется, текст в основном писал Торик, но Вика старательно вникала в детали и даже вносила поправки. К тому же все исходные материалы она собирала в библиотеке сама. Пару раз даже приезжала к Торику на работу, взяв в читальном зале нужные статьи и книги, сумев их вынести всеми правдами и неправдами, чтобы Торик быстренько снял ксерокопии. Вот где пригодилась «Служба копирования» из инвалидов! Пока Вика сидела в «Компьютерной» и ждала, шустрые бухгалтерши о ней чего только не надумали. Но если что и говорили, то между собой, Торику ничего не высказывали. Человек взрослый, неженатый, мало ли, какие у него подружки?

В итоге тема ему даже понравилась. В нем снова проснулся философ, и он посмотрел на вещи шире. Наглядность – это абстрактное понятие, которое имеет предельно практическое применение. Суть оказалась не в том, ЧТО рассказывать и показывать, а в том, КАК это делать.

А если копнуть еще глубже, применение наглядных пособий, наглядных представлений о явлениях и темах позволяли преподавателям пробуждать в учениках другое полушарие мозга. Не то, что отвечает за переработку текста или речи, а то, что занимается восприятием и обработкой образов. А когда за работу принимались оба полушария сразу, они помогали друг другу, и материал усваивался быстрее. В каком-то смысле, это тоже была синергия – синергия полушарий. Когда вместе они делают то, чего не могло бы сделать каждое из них по отдельности.

Вот только вопрос: надо ли это – копать глубже?

* * *

Зоя ничуть не удивилась.

Торику не терпелось делиться с ней новыми открытиями, так что они теперь довольно часто перезванивались. Так вот, мысль о слаженной работе полушарий Зое казалась очевидной:

– А ты думаешь, почему я не просто читаю столбики твоих цифр, а именно строю модели в Маткаде? Он дает самые разные наглядные представления. А дальше включается человеческая интуиция. Покрутишь одну идею, другую, разные виды, разные представления, и вдруг приходит озарение: так вот же он, тренд! Раскручиваешь его обратно до формул и выводишь закономерность.

– Так просто? – не удержался он.

Зоя вздохнула:

– Как тебе сказать? Это как рассказывать про игру на рояле. Садишься, трогаешь клавиши, и миллионы людей во всем мире слушают тебя, открыв рот. Это просто?

– Там надо еще уметь играть, причем хорошо. И музыку чувствовать, как никто.

– Вот и я о том же. Уметь. Ошибаться. Набивать шишки. Учиться делать. Учиться видеть, замечать, сопоставлять.

– И еще думать и оценивать.

– Вот-вот. Кстати, я тут покрутила еще наши данные и сделала кое-какие новые выводы. Этот твой Стручок, похоже, был прав. Не все частоты принимаемого спектра оказались важны. Часть их, видимо, относится просто к процессам в организме, а не к обмену данными с прибором. Я пока буду их игнорировать при анализе.

– Меньше сора – меньше вздора?

– Пока да. Но я не исключаю, что когда-нибудь и в них покопаемся отдельно. Возможно, оттуда можно будет косвенно извлекать твое состояние – волнуешься ты или в покое, испытываешь радость или горе. И еще…

– Да?

– Относительно «черного ящика» он тоже оказался прав. Без «входных данных», без того, как мы воздействуем на мозг, там нечего было делать. Мне жаль, что я сама до этого не додумалась и потратила столько усилий и времени напрасно.

– Извини.

– Я догадывалась, но… не знала, возможно ли технически получать и записывать эти данные.

– Я обязательно скажу ему.

– А знаешь что? Мне даже интересно было бы на него посмотреть. Можно это устроить?

– Конечно. Он тоже хотел с тобой познакомиться. И нам троим есть, что обсудить.

* * *

Торика одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, ему нравилась идея, что его друзья встретятся друг с другом. Тем более, они оба – и Зоя, и Стручок – хотели этого, каждому из них было интересно взглянуть на другого. Да и общее обсуждение могло натолкнуть на новые мысли, и это все здорово.

Беспокоило другое: все-таки не зря в песне пелось «Почему вы – друзья лишь во мне одном и чужие между собой?» Мысль выражена очень точно и емко. И потом – весь его жизненный опыт подтверждал это: из попытки сделать своих друзей еще и друзьями друг друга обычно не выходит ничего хорошего. Например, Семен и Роберт пришли в его жизнь из очень разных миров и относились друг к другу весьма неодобрительно, еле терпели друг друга.

Из позитивных примеров нашлось только два: их школьный ансамбль и «дружба на троих» с Робертом и Валерычем. Но в ансамбле их объединяло общее хобби – все они играли музыку, а в тройке, несмотря на различия характеров и темпераментов, их отношениями рулил сверхобщительный Роберт, который легко «склеивал» или «сшивал» любые компании. В общем, сомнений хватало. И все же в начале лета он решился.

Глава 21. Командный забег

Июнь 1998 года, Город, 33 года

Вика теперь часто бывала дома. Диплом они написали, до защиты оставалась пара недель, и понятно, что оба волновались. Одно дело – что они сами думают о теме, и совсем другое – как воспримут ее члены комиссии. Впрочем, руководитель дипломной работы уже предварительно посмотрела текст, внесла несколько несущественных поправок, попросила добавить небольшой подраздел, но в целом осталась довольна. Это вселяло надежду, но сомнения все равно оставались.

Первой пришла Зоя. Лиловая блузка отлично подходила к ее волосам цвета темного меда. А еще Торик впервые увидел ее не в брюках, а в юбке, правда, тоже джинсовой.

– Привет! – радостно крикнула Вика, на секунду появляясь из кухни, где на правах хозяйки пекла блинчики. – А я все его изводила: когда, когда ты еще к нам придешь!

– Ну вот и пришла. Привет. Это тебе. – Зоя протянула ей знакомую по рекламе белую коробочку с нарисованной темно-красной лентой.

– Ух ты! – В глазах Вики вспыхнуло восхищение. – Это же «Раффаэлло»! Торик, помоги донести, а то у меня руки жирные. Я так хотела их попробовать, спасибо!

В порыве радости она потянулась было приобнять Зою хотя бы локотками, но вовремя вспомнила, что та не терпит никаких прикосновений.

– Проходи, – встретил Зою Торик. – И сразу: знаешь, как мой отец говорит? «Сначала дела, потом все остальное». Вот, держи подборку свежих данных.

– Ога, давай положу в сумку, чтобы не забыть. А он мудрый.

– Кто?

– Твой отец. Есть такой принцип: «First things first». Сначала – самое важное.

– Это ведь Стивен Кови?

– Да, – приятно удивилась она. – Ты тоже читал?

– Еще бы! Настольная книга! Название, конечно, наши выбрали…

– Отталкивающее, да: «Семь навыков высокоэффективных людей» – ее и в магазинах кладут рядом с такими книжечками, знаешь, «Сто способов воспитания вашей собаки» или «Тринадцать техник интенсивной защиты от излучения инопланетян».

– И попробуй, найди это сокровище в горах книжного мусора!

Оба улыбнулись. Из кухни донеслось:

– Мы уже пьем чай или сначала будет «давай попозже»?

– Подожди, это еще не все гости.

В дверях показалась Викина удивленная физиономия:

– А кто еще придет?

– Стру… ой, в смысле Олег. Если не передумает.

– Что-то я волнуюсь, – тихонько сказала Зоя и слегка потеребила пуговицу на блузке.

– Я то… – начал было Торик, но тут раздался звонок.

Стручок неловко протиснулся в дверь и расплылся в улыбке.

– Ого, я сегодня в центре внимания. Всем привет!

Традиционные объятия и похлопывания по спине с Ториком.

– Кстати, я прав – без бороды тебе больше идет! Так, рассказывай: кто есть кто.

– Я – Зоя, – тихо сказала Зоя и тут же закричала: – О-ой, только не надо меня хватать!

– Пусти-пусти, ей нельзя! – поспешил вмешаться Торик, досадуя, что не уследил – черт, это же было так очевидно!

– Да я же по-дружески… – Огорошенный Стручок замер на месте и стоял, подняв руки, словно сдавался.

– А меня можно! Я – Вика, – подошла поближе Вика и с удовольствием утонула в его теперь уже осторожных объятьях.

– Ты как, ничего? – тихо спросил Торик у Зои.

– Нормально, переживу, – тихо бросила она.

– Извините, – смущенно пробубнил в нос Олег голосом слоненка из мультфильма про тридцать восемь попугаев.

Все невольно улыбнулись, напряжение спало.

– Проходите, давайте чаю попьем. Как вы поняли, это у нас Олег.

– Для друзей можно «Стручок», я уже привык. А тут… я надеюсь, мы все станем друзьями.

– Конечно! – сказала Вика, так и пожиравшая его сияющими глазами. – Садитесь, я сейчас все принесу. Я бы и раньше… – голос ее потерялся где-то в глубинах кухни.

– Спасибо за ваши идеи, – официально начала Зоя, – они нам очень помогли.

– Так я-то что, – улыбнулся Стручок, – идеи без математики ничего не стоят.

– Угощайтесь! – Вика уже расставила всем чашки, принесла целую гору блинчиков (когда успела?) и две вазочки со сгущенкой.

– Ой! – вдруг спохватился Стручок, выскочил из-за стола и сразу же вернулся с коробкой конфет. – Чуть не забыл. Польские. Мне очень нравится название: «Поломаченый десерт»!

– Сегодня прямо конфетный день! – обрадовалась Вика, увидев шоколад.

– И мне, и мне тоже дайте, – Зоя отбросила светский тон и вмиг превратилась в простую девчонку, которая очень любит сладкое.

Стручок торжественно поднял конфету и серьезно сказал:

– Предлагаю… – Шум сразу притих. – Предлагаю нам всем съесть по конфетке на брудершафт и перейти на «ты».

– Согласна.

– Давай! – голоса девушек почти слились.

– Вика, блинчики отменные получились, мне такие еще ни разу не удавались.

Вика просто сияла от Зоиной похвалы, но потом небрежно отмахнулась:

– Там все просто, на самом деле. Но… надо знать пару секретов.

– И тренироваться, да? – подмигнул ей Торик.

– Да! Раз тридцать испортишь, потом начинает получаться.

– О, статистически значимая выборка! – Кажется, Зоя включалась в игру.

– Для меня это темный лес, – признался Стручок, – нет, мы изучали статистику и теорию вероятностей, а в банке приходится применять «Шесть сигм» и прочее, но это все не то.

На минуту все затихли, поскольку перекричать шум самолета над домом было почти невозможно. Зоя прикрыла уши ладонями и прищурилась.

* * *

– Я сначала просто терялась в потоке данных, которые мне Торик сбрасывал. – Зоя попыталась вывести беседу на интересующую ее тему. – Теперь стало проще: все привязано ко времени с точностью до отсчета.

– А что изменилось? – подключился Стручок.

– Это когда мы добавили еще входные данные, – пояснил Торик.

– Но их все равно было очень много. Я снимала динамические спектры, видела множество самых разных процессов. Они жили своей жизнью – появлялись, сколько-то длились, пропадали, иногда появлялись снова. Все на разных частотах, в разное время.

– Совсем как в музыкальной аранжировке – партии вступают, звучат, уходят, мешают друг другу, помогают… И вместе получается музыка, – подал голос Торик, и они на минуту замолчали примеряя эту мысль.

– Ну… можно и так сказать, – согласилась в итоге Зоя, – а потом мы часть этих «исполнителей» убрали.

– Чтобы не мешали слушать другие интересные партии в оркестре.

– Как вы интересно рассказываете, даже мне понятно! – улыбнулась Вика.

– И мне! – фальцетом пропищал Стручок. Все засмеялись.

– Да ты ведь сам это предложил! – не принял игру Торик. – Исключить лишние процессы.

– Это логично. – Стручок поднял палец вверх, критически посмотрел на него и сказал: – надо бы сполоснуть руки.

Торик подумал, вдруг Стручок хочет ему чем-то поделиться без свидетелей, и отправился с ним на кухню.

– Прикольная у вас люстра! Из синего меха и перьев, это ж надо додуматься!

– Вика выбрала: ей хотелось чего-то необычного.

Пока Стручок мыл руки, Торик машинально провел рукой по холодильнику. Пальцы привычно защипало.

– Все никак не соберусь его по уму заземлить.

– Ну-ка. – Стручок вытер руки и осторожно, как к горячей плите, притронулся к холодильнику. – Странно. Ничего не чувствую. Прохладный, чуть дрожит – и все.

Он прикладывал руку так и сяк – ничего.

– Хм… И давно это у тебя?

– С детства, чувствую электричество при гораздо меньших напряжениях, чем другие. Мало того, еще и отличаю на ощупь постоянный ток от переменного.

– Это как?

– На постоянном токе пальцы просто немного прилипают, будто кисель пролили, а на переменном в них ощущается такое жужжание, словно нажимаешь на спину крупного жука, когда он ползет.

– О, вот жука-то я хорошо представляю. Надо же! У тебя прямо электрические пальцы! Ну что, пойдем к нашим дамам?

– Эй, а вы куда там пропали? – раздался голос Вики

* * *

– Знаете, о чем думаю? – сказал Стручок, когда все снова расселись за столом. – Хорошо, мы освоили обмен данными. Но непонятно, с чем именно этот обмен происходит.

– Так с мозгом, это же ясно, – заявил Торик, – с чем еще-то? Или опять будешь рассказывать о происках инопланетян?

– Ясно, да не совсем, – нахмурился Стручок. – Мозг доступен всегда, можно снимать с него сигналы в любую секунду. Но это бесполезно, пока не окажешься в особом состоянии, правильно?

– Да, все так, – на сей раз ответила Зоя. – И теперь я вижу процесс, который соответствует погружению.

– Правда? – удивился Торик. – Ты мне не говорила.

– А я буквально позавчера его выделила. Хорошо, что ты отправил мне еще запись обычного сна, без всякий погружений.

– Это мой, что ли, сон? – встрепенулась Вика.

– Ага, твой. Ты ведь не против?

– Ну… Я не против, но вообще мог бы и спросить.

– Как это выглядит, Зоя? Как ты определяешь, что мы в режиме погружения? Там какие-то особые частоты?

– Можно и так сказать. Но не только это. Примерно на двадцатой секунде от начала устойчивого сна у меня в динамическом спектре появляется сигнал довольно высокой частоты. Потом он пропадает, снова появляется и вот так и дальше «мигает» в течение всего времени погружения. А когда ты просыпаешься, он исчезает.

– Хай-хэт, – вдруг сказал Торик.

Все недоуменно посмотрели на него, и он пояснил:

– Высокие частоты, которые периодически возникают-пропадают, в музыке соответствуют хай-хэту. Это такие маленькие тарелочки на ударной установке, по которым ударник легонько и ритмично лупит всю песню.

– Интересно. – Стручок мелко и часто помахал руками в воздухе, изображая игру ударника. – Но как это нам поможет?

– Я сейчас ориентируюсь на этот новый сигнал, чтобы определить, стоит ли мне рассматривать файл как запись погружения или его можно игнорировать, – отметила Зоя. – С этим вроде разобрались, меня теперь больше интересует другое.

Стручок так увлекся, пока слушал ее, что и сам не заметил, как потянулся к ней рукой – никакого заигрывания, он просто инстинктивно хотел слегка пожать ей плечо, выражая солидарность с ее мыслями. Но теперь уже Торик, зная привычки друга, был настороже. Он встретился со Стручком глазами и легонько покачал головой. Тот тут же отдернул руку. Зоя, увлеченная своей мыслью, этой маленькой заминки даже не заметила, она в это время говорила:

– У меня нет механизмов, чтобы понять, какие отделы мозга нам отвечают. Поэтому я даже не пытаюсь исследовать эту сторону явления. Сейчас меня интересуют входные параметры. Вернее то, каким образом частота начальных «теплых поглаживаний» и танец системы потенциалов, создаваемых на коже, задают область памяти, в которую попадает, – улыбка и кивок в сторону Торика, – субъект нашего эксперимента.

– Насколько я понимаю, – задумчиво произнес Стручок, – именно мы, задавая исходные параметры, определяем эту точку? Она всегда одна и та же?

– Да, – подумав, ответил Торик. – Почему мы и говорим о координатной связи. Мы как бы задаем адрес, только… непонятно в чем. В том, куда мы попадаем… Как-то глупо это звучит, нелогично.

– Нелогично, но и в этом прослеживалась своя логика. Давайте пока назовем это «пространством погружений», – предложил Стручок.

– Да, спасибо. Параметры задают адрес в пространстве погружений. Только очень сложным, косвенным способом.

– Нет, я не считаю, что сложность здесь избыточна, – заметила Зоя. – Я готова работать с многомерными данными при очень сложных зависимостях, включая нелинейные.

– Э-э, – беспомощно протянула Вика, – кто-нибудь еще хочет чая?

– Погоди, – отмахнулся Стручок и посмотрел на Зою, – а то мысль уйдет. Ты готова работать с многомерными массивами данных, серьезно?

– Конечно. Я писала диплом на тему «Топологические расчеты в энмерном пространстве», так что хорошо в этом разбираюсь. А еще я специалист по теории хаоса и нелинейным процессам, если это вдруг пригодится. Но пока не очень представляю, как нужно вывернуть наши данные, чтобы всем этим воспользоваться.

Стручок повозил пальцем по краю блюдца:

– Знаешь, я читал, что есть системы, которые умеют сами обобщать заранее неизвестные данные, определять для них группы и затем классифицировать информацию, поступающую на вход.

– Ты не помнишь, как они назывались? Хотя бы примерно?

– Не помню. Это попалось мельком, где-то в иностранном журнале.

– Интересно, какие принципы они там использовали?

– А вот это я запомнил, потому что удивился их подходу. Их методика работы с большими данными задействовала отображение этих данных на конформное пространство. Вся соль в том, чтобы подобрать соответствующую размерность этого пространства и однозначный принцип отображения на него данных.

– Погоди. Но тут возникает несколько вариантов. Если отображаем пространство той же размерности, получается аффинное преобразование, так?

– О, аффинные! Мы их проходили по геометрии! – вдруг встрепенулась Вика, услышав хоть что-то знакомое.

– Как одна из возможностей, – кивнул Стручок.

– А если размерности не совпадают, мы вынуждены переходить…

– …да, тогда уже – к проекциям, и при условии…

Беседа быстро набрала обороты и ушла куда-то далеко. Торик тоже не успевал следить за ходом их мысли, но ему нравилось, что разговор явно пошел в каком-то новом направлении. Наклонившись к Вике, Торик примирительно сказал:

– Главное, чтобы они друг друга понимали.

Она кивнула и шепотом ответила:

– Пойду еще чайку поставлю и сыру подрежу.

* * *

За столом неожиданно повисло молчание. Поначалу Торик даже насторожился: вдруг собеседники в запале обсуждения обидели друг друга, а он и не заметил? Но нет, это не было молчание раздора, скорее, молчание размышления вдвоем, мысленного продолжения дискуссии каждым из них уже на своей территории. Оба они – Стручок и Зоя – некоторое время так и сидели, уставившись в пространство и не видя его. Потом Зоя, словно проснувшись, оглядела стол и сказала:

– Ой, Вика нам уже чай принесла, спасибо!

Торик смущенно улыбнулся:

– Так вы к чему-нибудь пришли?

– Ты же рядом сидел! – ехидно поддел его Стручок и для верности пнул локтем в бок.

– Я ухватила основную идею, – не приняла его шутливый тон Зоя. – Олег хороший ход подсказал. Надо будет покрутить наши данные уже с проекциями и преобразованиями…

– И что тогда? – подтолкнул ее Торик к нужной мысли.

– В идеале, – ответил теперь Стручок, – мы получим условную карту «местности», по которой ты путешествуешь, когда погружаешься.

– Карту? – удивился Торик.

– Ога, отображение твоего «пространства погружений», если оно существует, – улыбнулась Зоя.

– И из всех нас если кто и способен на такой научный подвиг, то только Зоя, – отметил Стручок. – Уровень подготовки ей позволяет, а остальное – вопрос свободного времени, приложенных усилий и мотивации.

– И еще полноты и достоверности изучаемых данных, – добавила Зоя.

– Ну да, – кивнул Стручок. – Вы главное это… если что-нибудь раскопаете, мне потом покажите, ладно?

– Конечно, даже не сомневайся, – заверил его Торик.

– А мне интересно, – негромко сказала Вика, – почему на одних людях прибор работает, а на других – нет?

Все вопросительно взглянули на Торика. Он слегка смутился:

– Видимо, я чем-то отличаюсь от других людей.

– У нас за всю историю слишком мало испытуемых, – посетовала Зоя, – не набралась даже одна репрезентативная выборка – о статистике говорить рано.

– У меня не получилось, – вздохнула Вика.

– У меня – тоже, – признался Стручок.

– Я бы хотела как-нибудь попробовать. Интересно, у меня получится или нет? – задумчиво произнесла Зоя. – Но сначала надо доработать софт, а то тычемся, как слепые котята.

– Правильно, везде нужен системный подход! – поддержал ее Стручок.

– Хотел бы я знать, где находится это наше «пространство погружений» физически? – Торик задумчиво прикусил палец. – Раньше думал, где-то в памяти человека, в моих воспоминаниях.

– А теперь? – спросил Стручок?

Торик вспомнил странный случай с зеркалом, открывающим из бабушкиного дома дыру в сад, которой в реальности никогда не было, потом другие мелкие несуразности, встречавшиеся в погружениях, но уж точно не в жизни, и вздохнул:

– А теперь даже не знаю.

– Я считаю: главное – двигаться! – оптимистично подытожил Стручок. – И у вас, на мой взгляд, очень неплохие перспективы.

– А ты, ты с нами?

– Ха! Он еще спрашивает! Все, теперь мы в одной стае!

Торику почему-то очень понравилась эта мысль. Да, он по-прежнему ощущал себя по жизни белой вороной. Зато теперь он был не один: к нему одна за другой слетелись другие белые вороны. Конечно, все они – одиночки и в стаи не сбиваются, но… Похоже, и у этого правила тоже могут быть исключения?

Глава 22. Вперед!

Август 1998 года, Город, 33 года

Праздновать успешную защиту диплома Вика отправилась домой, в свою семью. И это немного задело Торика даже не потому, что он приложил для этого не меньше усилий, чем сама Вика. Просто он осознал, что теперь снова будет жить один. Обычно это его не напрягало, но – что и говорить – он привык и притерпелся к Вике, к перепадам ее настроения, некоторой взбалмошности, к ее причудам и даже упертости. Вместе с тем ему нравился ее живой характер, он ценил ее энергию (когда она что-то делала, а не лежала несколько дней пластом на диване), ее творческие порывы (пока это не касалось больших переделок в квартире) и ее искреннее стремление к самосовершенствованию (особенно когда она развивала свои кулинарные навыки). А теперь она вернется домой. Что ж, имеет право: здесь она – лишь гостья.

Ее не было неделю. А потом она все-таки пришла, в новом платье, слегка виноватая и почему-то повзрослевшая. Принесла маленький тортик (чтобы не объедаться, и так уже во! – выразительный жест вокруг фигуры), уселась на кухне, подробно рассказала ему о сдаче диплома и… попросилась пожить еще. Она вошла во вкус более свободной жизни без родителей, а свадьба и уход в новый дом пока даже в проекте не намечались.

– Так я поживу еще, мм? Мама сказала, ты не согласишься. А я решила все-таки спросить сама.

– «Живи, Бумбарашка».

* * *

Торик еще только раз успел подновить железо для своего компа, когда в стране грянул дефолт. Хорошо, что Влад по-дружески пошел ему навстречу. Все нормальные закупки техники на работе прекратились, поскольку цены-то обозначены в долларах, но никто не мог предсказать, какой курс доллара будет завтра.

У родителей пропала часть сбережений, они горевали, но что уж тут поделаешь – «теряют больше иногда». Народ маялся и метался. Никто не мог предположить, к чему все это в итоге приведет. Но в целом порядка стало больше. Уже не было того безумного разгула преступности. Кто хотел, тот уже все поделил. А остальное простых людей мало касалось.

Кто-то пытался протестовать – неуклюже, неумело. Да и к чему могли бы привести такие протесты? «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно…»? Вы серьезно?

Как-то вечером Торик ехал домой на троллейбусе и как раз у Дворца культуры наблюдал такую картину. Прямо у ДК собрались на митинг совсем уж дряхлые старички, чего-то там протестуют, за что-то борются. Они не кричат, все происходит молча. Кто-то несет плакаты, кто-то просто шагает неуклюже, но бодро.

В детстве Торик не раз смотрел мультфильм про Чиполлино. Там был характерный момент, когда добрые овощи попали в тюрьму, их вывели на прогулку в тюремный дворик. И вот они все одинаковые, в полосатых робах, идут гуськом по кольцу, все совершенно одинаково держат руки сзади, головы приопущены…

Так вот, те старики выглядели в точности так же! И все это могло быть очень грустно, если бы не одно случайное обстоятельство. Над всем этим действом на полную ширину ДК висит красочный транспарант: «ВЫСТАВКА ЖИВЫХ РЕПТИЛИЙ» – так совпало, эту новинку впервые привезли в Город. Текст вместе с протестующими стариками-чиполлинами и все это на фоне финансового хаоса, творящегося в стране, сложились в потрясающую картину, достойную театра абсурда. «Здесь явно пролетел розовый пеликан», – подумал Торик и тихо рассмеялся. Единственный во всем этом мрачном троллейбусе.

* * *

Октябрь 1998 года, Город, 33 года

– Зоя, как хорошо, что ты к нам зашла! Проходи.

Вика искренне радовалась гостье. Сейчас ее прежние подруги разлетелись, каждая на свой куст, а новые связи пока не завязались. В школе к молодой учительнице относились настороженно, приглядывались и принюхивались – что за фрукт эта Виктория Сергеевна, и чего от нее ждать. Дети тоже испытывали ее нервы на прочность. В этом смысле Вика радовалась, что у них уже была педагогическая практика – все-таки не с чистого листа начинать занятия.

Сегодня Зоя оделась по-осеннему – нежно-зеленый свободный свитер, узкие джинсы, темно-серые сапожки на высоком каблуке и, разумеется, желто-коричневый зонтик, непременный спутник осени.

– А Торика пока нет? – удивилась Зоя.

– Он скоро придет. Знаешь, его последнее время задерживают на работе. Но если он в курсе, что ты к нам собиралась, он обязательно постарается вырваться. Какие у тебя сапожки модные!

– Да это разве модные, Вик! Уж какие нашла. Я всегда долго подходящие ищу.

– Подъем высокий, как у меня?

– Нет, просто у меня размер ноги маленький, сапоги таких размеров для взрослых женщин не делают. А школьные «тапочки» или «валенки» покупать как-то не хочется. Хорошо, вот эти мне отец привез из командировки. А так, бывает, прямо и не знаешь, что носить. С блузками та же проблема.

– Надо же! Я даже не задумывалась…

– Да мало кто задумывается. А для меня это грустная реальность. Ладно. Ты-то как? Нормально, работаешь?

– Ага, уже веду уроки в пятом классе.

– Не представляю. Мне кажется, я бы сбежала в первый же день.

– А мне нравится. Пятиклассники пока еще послушные, им скажешь «решаем задачу» – они решают, а не выясняют, насколько громкий у тебя голос. Слушай, а вам в магазин еще не привозили…

В двери провернулся ключ, и собеседницы замолчали.

* * *

– Вика, привет! А Зоя не звонила?

Вика сделала Зое страшные глаза и приложила палец к губам, а потом ответила обычным голосом:

– Нет. Она решила нам не звонить.

– Странно.

– Она решила сама прийти! – подала голос Зоя. Заговоры она с детства не любила.

– Ой, ты здесь уже? Привет! Извини, доделывал ведомость, устал как собака. Иногда мне кажется, что это никогда не кончится…

– Хочешь, я в другой раз приду?

– Нет-нет, ты что. Ты голодная? Вика, у нас есть что-нибудь?

– Есть-есть, сейчас разогрею и позову вас, пообщайтесь пока.

– Повезло тебе с сестрой, правда? А вот мы обе толком так и не научились готовить.

– Послушай, я хочу, чтобы между нами не было недомолвок. Дело в том, что…

– …она не твоя сестра? Я знаю. И не твоя девушка. И еще вы не спите вместе.

– Зоя!

– Да, представь себе! – Она игриво приподняла бровь. – Я тоже не люблю недомолвок. Мы с ней все это выяснили еще в первый день. Но ей очень хочется устроить твою личную жизнь. Кажется, ради этого она способна горы свернуть!