Текст книги "Обретение стаи (СИ)"

Автор книги: Жорж Колюмбов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Что тут скажешь? Что он приходит домой и включает компьютер? Что единственное время, когда он по-настоящему отдыхает, это когда с ним Катя? Что он уже и сам забыл, когда встречался с друзьями. Кстати… А это мысль. Выходит, все-таки не зря поговорили с отцом.

* * *

В субботу они созвонились с Семеном и решили встретиться. Не по делу, а просто так, пообщаться. Торик пригласил его к себе. Семен опять раздобрел, стал еще шире в плечах. Посидели, попили пива, вспомнили прошлое, помянули бабушку Софию: Семен ведь тоже ее знал, хотя и видел в Кедринске всего пару раз. Но бабушкин сад тогда впечатлил даже его.

Оказалось, Семен работает в кооперативе у какого-то мужика. Платят не особо, зато нет контроля: когда ушел, когда пришел. Главное, чтобы заказы успевал отрабатывать и чтобы клиенты не жаловались на качество ремонта.

Поговорили о музыке. Семен рассказывал, как его пригласили в ресторан поиграть сессионным музыкантом. Материал незнакомый, репетиций нет. Никакого удовольствия. Вместо оплаты просто напоили после выступления. В итоге Оксана категорически запретила ему такие «подработки». Вот Боря Курбатов – тот зацепился, играет в группе, но там басист уже есть. Ярик устроился в ночной клуб. Имеет успех и даже фанатов… когда доползает до сцены.

– Хотел спросить, ты не против, что к тебе Вика иногда шастает?

– Да пусть ходит. Хотя, знаешь, был прикол. У меня как раз подруга дома, и тут заявляется Вика.

– И чего? Картина Репина «Не ждали»?

– Да взрослые люди все, давно не в школе. Но мне не хотелось их знакомить.

– И что, не пустил ее?

– Отправил купить пряников. А как ушла, подругу быстренько проводил. Так что все нормально.

– А подруга не обиделась?

– Да нет вроде. Она у меня спокойная, без лишних нервов.

– Ых, – выразительно вздохнул Семен. – Неужели такие бывают? Я иногда думаю, может, я того… Слишком рано женился? Сейчас бы тоже подруга была… без нервов.

– Ты человек семейный. Это я – перекати-поле.

– А в школе было все наоборот!

Разговор переключился на другое.

– А ты так и бросил ту затею… с электроподогревом?

– Я разочаровался. Одно время пытался подцепить прибор к компьютеру. Помнишь, были «Спектрумы»?

– Конечно, сколько я на нем в игрушки рубился!

– Ну вот, а я надумал через него сделать управление погружениями.

– И как, сделал? – В голосе Семена явно прозвучало сомнение, хорошо приправленное иронией.

– Какой там! «Спектрум» работал очень нестабильно, программу толком записать не на что. И потом: как снять сигнал?

– Так меня бы спросил! Я тогда поставил на всякий случай быстродействующий АЦП, давай покажу. У тебя сам ящик-то живой?

– Живой. Сейчас принесу. Ты мне прямо новые горизонты открываешь! – бросил Торик, не подозревая, что так оно и есть. Буквально.

– Смотри. – Семен ловко откинул крышку, брезгливо сдул пыль и аккуратно раздвинул два шлейфа. – Вот он, стандартный параллельный порт, можешь его программой читать с любой дискретностью. Хотя реально задействовано всего двенадцать разрядов.

– Да ты что! – обрадовался Торик. – Я тут всю голову сломал: как получить сигнал? А ты молодец!

– А то! Ладно, давай еще по кружке, да пойду я.

* * *

Иногда Катя приходила, и они просто вместе смотрели фильмы на видео. Торик все настраивал, удобно откидывался на диване с краю, а Катя ложилась на бок во весь диван, клала голову ему на колени, тщательно расправляла волосы и так и лежала где-то полфильма. А потом потягивалась, садилась рядом, тихо вздыхала и склонялась к нему на плечо. Торик стал смотреть меньше фантастики и больше лирических комедий. Впрочем, такое разнообразие его тоже устраивало. Киоск видеопроката располагался как раз между домом Торика и аптекой, где работала Катя, так что иногда кассеты выбирала и приносила она.

Им очень нравился новый фильм «Американский президент» с Майклом Дугласом. Оттуда в лексикон добавились забавные цитаты и шуточки. Например, когда Кате случалось немного задержаться, Торик спокойно готовил ужин на двоих, зная, что она все равно придет. А когда она все же приходила, встречал ее ритуальным вопросом: «Снова застряла на развязке Дюпон?» В ответ она устало улыбалась, молча мыла руки, обнимала его, неизменно поправляла прическу и проходила на кухню. Она тоже знала, что он ее ждал, приготовил ужин, и теперь все будет мирно и хорошо. Их взаимные ожидания всегда оправдывались.

Это была очень приятная тихая заводь. Порой Торик думал, что он просто не смог бы выдержать прессинга работы в «Оптиме», если бы не эти уютные встречи с Катей. Она придавала ему сил, чтобы переносить трудности жизни, как бы пафосно это ни звучало. Он не пытался размышлять о том, что же нашла в нем Катя, чего хотела она. Катя выбрала его, она была рядом – тихая, спокойная, ласковая. Им хорошо вместе. И так будет всегда.

* * *

Как-то вечером Торик снова достал прибор, усмехнулся, вспомнив встречу с Семеном, протер крышку прибора и включил его. Индикаторы светились, судя по всему, прибор работал. Ладно, пока выключаем. Стандартный параллельный порт? Надо же. Все-таки Семен молодец, еще тогда подумал о возможных расширениях. Параллельная шина плотно вошла в гнездо порта. «Интересно, не сожгу я этой штукой принтерный порт?» – кольнула шальная мысль – все-таки это был его единственный и такой долгожданный компьютер. Да вроде не должно быть никаких эксцессов. Если уж Семен использовал стандартный порт, наверняка знал и формат обмена, и нужные штырьки.

И все равно страшно. Эх, была не была! Торик воткнул другой конец кабеля в принтерный порт компьютера, порывисто вздохнул и запустил прибор, но приготовился при малейших признаках опасности тут же все выключить. Уф, вроде обошлось. Аппаратная связь есть. Теперь дело за программой.

Разработка программы чтения данных заняла почти неделю. Точнее, не так. Самой программой он занимался всего два вечера. Еще два вечера они провели с Катей, а в оставшиеся три дня он приходил с работы таким усталым и вымотанным, что сил хватало только наскоро поужинать и усесться за очередную «бродилку», где можно ни о чем не думать, полностью погрузившись в мир игры.

Еще через неделю получилось не только принимать данные с нужной скоростью, но и записывать их на диск. На тот гипотетический случай, если однажды он научится пусть не расшифровывать их, но хотя бы извлекать полезную информацию. Эта часть плана пока была самой туманной и неопределенной.

В воскресенье Торик так и просидел бы целый день за компьютером, однако за окном сверкнуло, потом еще раз, загрохотало и дробно застучало по стеклу. Он встал и пошел задернуть штору, но остановился, глядя на улицу. В неверном свете молний небо выглядело просто демонически. Июньские поздние сумерки, подсвеченные рыжими фонарями, словно спорили с разгулявшейся стихией. Деревья метались, как неприкаянные души, а шальные прохожие скорее бежали к спасительным дверям. Торик поежился.

Что ж, теперь осталось выбрать время и записать данные одного из реальных погружений. Места на диске хватало, программа и аппаратная часть работают, остальное – дело техники.

И день настал. Торик постарался расслабиться, улегся под сетку, закрыл глаза. Голову привычно щекотали теплые волны. Тихо пришел сон…

* * *

…Запах чего-то старого, немного печного дыма и совсем чуть-чуть – талого снега. Не знаю почему, но он всегда сопровождал Гнездо. Иногда мне казалось, что так дом помнит бесчисленные зимы, выпавшие на его долю. Движение. Скрип половиц. Гудение трансформатора на старом округлом холодильнике. Длинный стол, а за ним, на подоконнике – галерея цветочных горшочков. В самых маленьких – кактусята, а в тех, что побольше, чего только нет. Дом бабушки Софии, Гнездо. У бабушки цветут глоксинии, чайные чашки их цветов ни с чем не спутаешь. Значит, это довольно давно, потом она перестала их выращивать.

Мое Зашкафье. Книги. Провожу пальцами по стеклу шкафа и чувствую, как стекло привычно подрагивает в ответ. Иду дальше. Комната Андрея. Вся стена оклеена сигаретными пачками, причем даже двух одинаковых нет. Его знаменитая коллекция. Значит, сейчас он в армии или совсем скоро туда отправится. Ничего себе меня занесло, далековато! Прохожу дальше. У входа в зал неизменно висит старинный барометр с надписью «ВЪл. Сушь» – «великая сушь».

На улице вдалеке прокричал петух. Позади над пустым столом кружатся две мухи. Я их не вижу, но ухом отмечаю пируэты их полетов. Сколько же всего хранится в наших воспоминаниях! Зал обычный, как всегда. Вот сервант, на нижней полке посуда, на верхней – всякая интересная всячина. Вот муранский стеклянный шар с навечно застывшими переливами причудливых цветов и капель. Вот фарфоровый мешочек с вылезающим из него поросенком. Мордочка у поросенка веселая, а на мешке надпись «1000000 фунтов». Старая шутка или сказка? А меня тем временем влечет обратно, я разворачиваюсь, чтобы мимо зеркала выйти из зала. Зачем я сюда приходил? Никого не встретил, ничего не взял. Просто огляделся, покрутился и…

…И тут вижу, что зеркало висит не совсем так, как обычно. Я приостанавливаюсь, берусь за оправу зеркала, тяну ее на себя… А зеркало в моих руках вдруг поворачивается, как дверца, за которой виден проход на улицу.

Которого в доме никогда не было! Там нет даже дыры в стене. А теперь откуда-то взялся проход – достаточно широкий, чтобы можно было туда пролезть. Я высовываю голову. Там, дальше, все как обычно – дорожка из нижнего сада в верхний, заросли сирени, Двудомик, рядом с ним пара тополей. Я проталкиваю голову и плечи в эту новую дыру, хочу вылезти и посмотреть, но… внезапно вывинчиваюсь из сна.

* * *

Торик неспешно выпутывался из медных объятий сетки Фарадея и размышлял. Что это было? Почему за зеркалом? Откуда там дыра? Судя по обстановке, это примерно 1972 год, Торик учится в первом классе. Но ни тогда, ни до, ни после никаких дыр в доме не было, это совершенно точно. Может, тогда это был обычный сон, где бывает что угодно? Фантазия? Вряд ли. Абсолютная точность и яркость воспоминаний указывали на обычное погружение, и это явно был мир Торика. Но… не совсем настоящий. Параллельный? Сказочный? Или… он сходит с ума? А вдруг так выглядит самое начало безумия? Он потряс головой, отгоняя пугающие мысли.

Как рассуждал бы серьезный ученый? Единственный случай мог быть случайностью, ошибкой, погрешностью. Вот только… Даже тысяча подтверждений не доказывают, что теория верна. Зато хотя бы одного опровержения или противоречия достаточно, чтобы понять, что теория ошибочна. Значит, мы что-то понимаем неправильно.

В чем же ошибка? Мы считали так: прибор – открывает – канал – в наши – воспоминания. Всего пять слов. И каждое из них может оказаться предателем.

Не прибор? Но явление возникает не когда угодно, а только когда мы используем эту штуковину. Не открывает? Возможно. Но что тогда? Приоткрывает дверь? Запускает нас? Это не меняет сути. Не то.

Не канал? Здесь уж совсем вряд ли. Идет физический обмен данными. Стоп! А данные-то у нас записались? Торик судорожно посмотрел на экран. Да, все в порядке, вот новый файл, двоичный, какие-то данные там есть. Обрабатывать их мы все равно не умеем, значит, пока просто сохраним на будущее.

Не наши? Интересно. А что, если это не наши воспоминания? «А вдруг я окажусь не в своем уме, а в чужом, например, в Мэри-Эннином?» – спрашивала себя Алиса. Тоже не сходится. Пусть это воспоминания не Торика, а кого угодно другого – кота, бабушки, соседа, летящего мимо сокола – неважно, все равно никто из них не смог бы увидеть в доме дыру, которой там никогда не было!

Не воспоминания? По спине пробежал знакомый холодок чуйки.

А что тогда? Здесь может работать более сложный механизм. Скажем, не только воспоминания, но и… что-то еще? Очень похожее на сны. Что-то гибридное, между реальными воспоминаниями и иллюзорными фантазиями, в которые окунают нас сновидения.

Спину снова тронул холодок. «Сердце, тронутое холодком…» Истина где-то рядом? Впереди ждут новые открытия? Кто знает, что еще можно найти в погружениях, если научиться лучше ими управлять, тоньше слышать свой мозг или… с чем там мы взаимодействуем?

Это надо было с кем-то обсудить. С кем-то уже знакомым с расстановкой сил. С кем-то близким по духу. Пожалуй, пора позвонить Стручку. Пусть в прошлый раз они поговорили довольно холодно, но за три года времена изменились. Да и Торик пойдет к Олегу не просителем, а просто другом, как бывало раньше. Возможно, Стручок расскажет что-нибудь новое, может даже наведет на интересные мысли. Кто знает? У него это всегда неплохо получалось. Да, надо ему позвонить.

Глава 15. Разрыв

Октябрь 1996 года, Город, 31 год

В этот осенний вечер все началось не как обычно. Катя пришла вовремя, без малейшего опоздания, но в слезах. До этого при Торике она ни разу не плакала, разве что совсем чуть-чуть, под настроение, пока смотрела какую-нибудь грустную или сентиментальную сцену в фильме.

– Привет. Что случилось?

– Потом, ладно? – А в глазах лишь слезы и надежда на понимание.

– Конечно, проходи.

Потом – были ужин и чай. И разговор, где оказалось, что у Кати на работе неприятности. Покупательница оставила гневную жалобу на плохое обслуживание. Начальница обругала Катю, хотя это была даже не ее смена.

– О, это мне знакомо. – Торик невесело усмехнулся. – Виноват не тот, кто сделал, а тот, кто под рукой. У нас тоже так бывает.

– Она так кричала на меня! Мне, наверное, придется уволиться. А если она теперь меня изводить начнет?

– Да ладно тебе! Мне кажется, это она под горячую руку, а потом одумается. Может, даже извинится.

– Она? Извинится? Вот уж вряд ли, знаешь. Не такой человек.

– Ладно. Посмотрим, как все пойдет. Тебе теперь когда на работу?

– Послезавтра, полторы смены. Я пока побуду у тебя?

– Конечно. Пойдем кино смотреть?

– Нет. Давай еще посидим. Это не все.

Она шмыгнула носом и помолчала, собираясь с мыслями.

– Я со своими поругалась.

– А там-то чего не поделили?

– Меня и не поделили. Все словно сговорились! Папа хочет стабильности в жизни и определенности. Мама хочет внуков, причем уже вчера. Бабушка хочет расширять огород, а тетя – чтобы я занималась с племянницей по химии, а она непрошибаема, понимаешь? Ей вообще ничего не надо. Одна я всем все должна. Я просто устала уже от этих разговоров.

– То есть это все не в первый раз?

– Конечно, не в первый. У них прямо классическое осеннее обострение случается. Впрочем, весеннее тоже бывает.

– Ох, с моими было то же самое. В итоге пришлось разъехаться. Поэтому я оказался здесь.

– Ну, у нас этот вариант никак не получится, без шансов. Ладно, Торик. Мне вроде уже полегче. Прости, что на тебя все так разом обрушила. Обычно я хорошо справляюсь. Просто столько навалилось. Поцелуй меня?

– Иди сюда.

И тут в дверь позвонили. Они отпрыгнули друг от друга, как при ударе током.

– Кого там еще…

– Слушай, я это… Поговорить надо.

– Михалыч, денег нет. И вообще…

Сосед даже руками замахал. В глазах читался испуг.

– Не-не, я не по этой части. Толя, братушка, мне бы поговорить, посоветоваться надо. Или ты занят?

Торик ухватился за предлог.

– Да, занят, Михалыч. У меня гости. Давай потом как-нибудь?

– Дык потом-то поздно уж будет. Я…

– Михалыч, извини, нет, не могу сейчас. Я занят.

– Эх… Ну ты это… не забудь. Или сам зайди.

– Зайду-зайду. Давай уже.

Дверь захлопнулась.

– Ушел?

– Ага.

– Слушай, я знаешь что подумала? Отчасти они правы.

– Кто?

– Да мои.

– Ты про химию?

– При чем здесь…

И снова звонок в дверь. Катя нервно вскочила с дивана:

– Ох, чувствую, не мой сегодня день. Пойду я.

– Погоди. Сейчас я ему… Михалыч! Ну я же…

За дверью стояла незнакомая женщина.

– Здравствуйте, я – старшая по подъезду. Можно войти?

– Заходите. Кать, ну ты куда?

– Домой пойду. Этот день просто надо пережить. Ладно. Пока.

– Но мы увидимся?

– Да-да, все, давай. – Поникнув, она побрела к двери подъезда.

Ему захотелось ее удержать, вернуть, поговорить как следует. Но… нет, он ничего не сделал, только вздохнул.

* * *

Со Стручком они встретились в шашлычной, в городском парке. Друзья взяли по паре шашлыков из мяса неизвестного животного, ловко приготовленных улыбающимся мужчиной кавказского вида, заказали пива и расположились за столиком подальше от нескромных ушей.

Торик напрасно переживал: Олег встретил его очень радушно, долго хлопал по спине, комментировал перемены во внешности обоих, а потом весьма колоритно расписывал дальнейшую судьбу общих знакомых. Нет, он ничего не забыл. Но что особенно радовало: он по-прежнему оставался на одной волне с Ториком. Или, если угодно, на той же ветке.

Оказалось, Стручок больше уже не работает в той сомнительной конторе. Он пробился в банк, обслуживает там технику. Так что теперь работа у них похожая, только он не так замучен, как Торик, и не программирует. И нет, новые сотрудники им пока не нужны, но если что…

– Слушай, а давай еще кебаб возьмем? – Глаза Стручка плотоядно сверкнули.

– Знаешь, я – пас, а тебе давай возьмем.

– Любезный! – бросил Стручок удивленному кавказцу, явно не привыкшему к такому обращению.

Торик мимоходом подумал, что ему, видимо, никогда не удастся так свободно и естественно общаться с незнакомыми людьми. Когда довольный кавказец ушел, разговор переключился на другое.

– Как там твои изыскания? Те самые. Забросил, поди?

– Забросил на много лет, – признался Торик, – но вот недавно как раз руки дошли. Я теперь пытаюсь не только подавать нужные импульсы, но и считывать то, что приходит в ответ.

– Хочешь научиться читать собственные мысли? – усмехнулся Стручок. – По-моему, пока в мире никто к этому даже не приблизился.

– Да нет, свои мысли я и так знаю. И ты прав, задача неподъемная. Тут другое. Я хочу получать обратную связь. При погружениях мы заставляем мозг что-то делать, что-то особенное, нетипичное для него. А он в ответ как-то реагирует.

– Реагирует, а ты хочешь найти связь? Вот так запросто, как в «черном ящике»? Если на вход подать это, на выходе всегда будет то? Да ладно! Мозг устроен гораздо сложнее любого компьютера. А тут еще и режим работы нестандартный. Не верю я в такую авантюру.

– Нет, Олег, это все я тоже знаю. К тому же есть большая помеха.

– Помеха? От сети?

– Нет, сеть мы полностью экранируем сеткой. Я о другом.

– Пжальста, – вдруг прозвучало совсем рядом. Кавказец, широко улыбаясь, протягивал дымящийся кебаб. Запах шел восхитительный. – Кущь на здарови. Жейна приводи, друзя приводи, всегда пжальста!

Друзья помолчали, пережидая заминку, но, стоило кавказцу уйти, Торик оторопело поинтересовался:

– Вы что, знакомы?

– Да нет, первый раз вижу его. Видимо, заказ впечатлил. Ладно, так какие помехи-то?

– У нас мозг непрерывно работает и постоянно что-то излучает. До погружения, во время, после.

– Ну да, если не излучает, значит, пациент мертв. Кстати, хорошо мужик сделал кебаб, постарался. Может, и правда мою сюда свожу.

– Своди. Проблема в том, что невооруженным глазом не определишь, вот эти сигналы мозг излучает просто потому, что он живой, или в ответ на наши воздействия.

– Но у тебя же есть аппаратный анализ.

– Он очень грубый. Железяка видит, сплю я или нет, идет погружение или обычный сон. Все! Ну и управляет выходными сигналами как надо. Этого мало. Нужна полноценная обратная связь. Если бы удалось сопоставить хотя бы часть получаемых сигналов с воздействием, то в идеале мы могли бы даже передавать что-нибудь – оттуда!

– «Оттуда»? В смысле, пока ты там спишь, передать что-то наружу, в реальность? Из сна? Фантастика!

– Ну, до этого еще далеко. Даже не знаю, возможно ли такое. Пока я уперся в то, что не могу выделить ничего нового в сигналах. Альфа– и тета-ритмы мы уже сто лет умеем ловить. А все остальное – просто бессмысленный хаос сигналов.

– Хаос сигналов… – машинально повторил Стручок.

Его явно увлекла какая-то мысль, причем настолько, что он перестал жевать, зато задумчиво комкал салфетку. Потом наклонил голову поближе к Торику и понизил голос.

– Послушай. Есть одна вещь, но я не должен об этом говорить. Это строго между нами, хорошо?

– Да, конечно. Рассказывай.

– Нас на работе знакомили с одной методикой… Ты же знаешь, что мы давно уже не впереди планеты всей?

– Знаю. Отстаем с каждым годом.

– Вот-вот. И, чтобы совсем не отстать, вынуждены изучать опыт коллег за рубежом. Так вот. В Штатах тоже есть банки, и софт у них более продвинутый, чем наш. А еще там есть специальные отделы.

– Системные аналитики?

– Да, плюс еще там очень мощный софт у страховщиков.

– Допустим, но какое…

– Самое прямое. Подумай, какая у них главная задача?

– Получить максимальную прибыль? – Торик сразу вспомнил мадам Копейкину.

– Это само собой. Но еще – снизить издержки. А для этого надо в море хаоса всех банковских операций найти вредных пользователей. Причем заранее никто не знает, какими они должны быть, эти подозрительные личности.

– Все как у меня!

– А я о чем?

– И как они их ищут?

– Они используют поведенческие паттерны.

– Это как?

– Там ведется история всех операций за все годы. Задним числом они уже точно знают, когда у них случались большие проблемы и из-за кого. И потом, уже с фактами, внимательно анализируют, что было непосредственно перед этим.

– Но каждый случай уникален.

– Уникален, – согласился Стручок, – но при этом все вместе они обладают некоторыми признаками, по которым их можно не только выделить в уже существующих записях…

– …а еще и использовать для поиска новых, которые еще не случились! Слушай, гениально! А как это практически делается?

– Кто ж тебе скажет. – Улыбка Стручка на секунду стала жесткой. – Им невыгодно разглашать свои секреты. Наши вообще делают вид, что всего этого не существует.

– Тогда какая нам польза от этого?

– Польза? Можно попробовать копать в конкретных направлениях. Big Data, поведенческие паттерны, матричный режим соотнесения сигналов, сигнатурный анализ – но я тебя сразу предупреждаю: там на коленке не сделаешь, нужна серьезная математика. Вот я бы не потянул.

– Я, наверное, тоже. Но идея и правда красивая, спасибо. Прямо открываешь мне невиданные земли!

Стручок усмехнулся и дружески похлопал его по плечу.

– Кстати, про невиданные земли. Ты не гоняешь в «Дюк Нюкем»?

– Второй? Давно прошел все уровни насквозь, – вздохнул Торик.

– Не второй! Уже полгода, как вышел Duke Nukem 3D, там все круто: у героя куча оружия, ходит он в трехмерке. Прикольные монстры вокруг, как переделанные в людей животные. Много уровней, и на каждом свои приключения.

– Надо будет добыть!

– Конечно, надо. Так вот, можно в него просто играть, а когда обычная игра надоедает, я иногда включаю год-мод.

– Режим бога?

– Да. Тогда там сразу все меняется. Ты становишься неубиваемым, монстры ничего не могут с тобой сделать, зато ты сам способен проходить сквозь любые стены и даже висеть в воздухе.

– Круто! Слушай, запиши мне ее!

– Запишу. И там на одном из уровней ты ходишь по цехам завода. Кстати, выход с этого уровня они сделали точно как у Стивена Кинга в «Побеге из Шоушенка»!

– Даже так?

– Даже. Люблю, когда миры книг проникают в игрушки. И вот представь, бродил я по этому заводу, выход уже нашел, монстров пострелял, а в окнах виден внешний мир. И я подумал: вот бы попасть туда! Включаю год-мод как раз, прохожу сквозь стену и… зависаю снаружи! Вдалеке видны нарисованные деревья, облака…

– Как в «Комике»?

– Нет, тут они получше все прорисовали. Поворачиваюсь и вижу снаружи стену этого завода. Лечу вдоль нее, там такой закуток, а в нем…

– Что?

– Стена другого цвета. Просто голые кирпичи, без краски и штукатурки. И надпись белой краской по-английски: «Это место не должен видеть никто из людей». И тут мне стало не по себе.

– Почему?

– Сразу несколько причин. Во-первых, неловкость – вроде как тебя застукали там, где тебе быть не положено. Во-вторых, гордость, что все-таки сумел туда пробиться. В-третьих, стыдно.

– А это-то почему?

– Стыдно, что я как игрок оказался таким предсказуемым. Получается, разработчики отлично знали, что народ туда полезет, они нарочно оставили там надпись для самых хитрых, которые смогут ее увидеть. Причем именно для читеров, поскольку при нормальной игре туда не попасть: на том уровне игра проходит только внутри здания.

– Ого! Слушай, я хочу это увидеть. Обожаю такие штуки!

– Ну вот, теперь посмотришь.

Торик увидел. Больше того, Duke Nukem 3D надолго стал его любимой игрушкой. Но главным стало даже не это: похоже, Торик заново обрел друга! Стручка.

Глава 16. Зоя

Ноябрь 1996 года, Город, 31 год

В четверг Торика окончательно вывели из себя. Случается, что неприятности тоже собираются в пачки, линейно группируются, совсем как троллейбусы или электроны. Но тут уже явный перебор. Мысли о событиях дня крутились в голове без остановки. Люди раздражали. Все, без исключения. Водитель автобуса в тысячный раз поставил блатной шансон. Монтажник затеял один из своих бесконечных и бессмысленных споров, в которые вовлекались все: «А я не пойму, кто хуже – мужчины или женщины?»

Торик чувствовал себя дважды Ихтиандром, загнанным в клетку к обезьянам. Он проехал лишь половину маршрута, но понял, что дольше не выдержит ни минуты, и наугад вышел где-то в центре города, в районе театра.

Поначалу он просто шел, куда глаза глядят, наслаждаясь отсутствием надоевших лиц вокруг и потихоньку успокаивая измученные нервы монотонным движением. Потом с удивлением обнаружил себя на узкой боковой улочке, где за всю жизнь побывал, может, лишь раз или два. Идти, идти, просто шагать – и все. Улочка перешла в другую, разветвилась и совершенно неожиданно вынесла его к заброшенному кафе. Рядом притулился музыкальный магазинчик под названием «Соната».

Музыку Торик уже давно не покупал, разве что у ребят. Новое ему частенько приносила Вика. Их вкусы далеко не всегда совпадали, но он хотя бы раз слушал все, что она ему притаскивала. А там уж как пойдет.

Некоторые исполнители его цепляли, ему хотелось слушать их снова и снова, тогда он был Вике благодарен. Именно так случилось с группой Roxette. Первые два альбома принесли много любимых песен. Теперь они вместе ждали следующего – Crash! Boom! Bang! «Это я удачно попал», – подумал Торик и вошел в магазинчик.

В зале никого не было. Тихо играла ABBA. Такие знакомые песни. Звук приятный, без хрипов и сипения, обычных для подобных мест. За акустикой здесь явно хорошо следили. Настроение тут же начало улучшаться.

Он разглядывал кассеты, выставленные на витринах. Большинство названий ему ни о чем не говорили, другие вызывали отрицательные ассоциации. У стены вереницей стояли пластинки. Рядом витрину занимали разноцветные компакт-диски. Где же…

– Вам помочь? – вдруг раздался голос, вроде даже знакомый.

Торик обернулся на звук и замер. Из-за кассы встала не замеченная раньше девушка. И это была она, Зоя!

– Ты?

– Это ты?

Их голоса прозвучали почти одновременно. А ABBA тем временем сладкоголосо выводила: «Like an image passing by, my love, my life…» Торик первым оправился от наваждения:

– Ты теперь здесь работаешь?

– Ну да, надо же кому-то и здесь работать, – чуть смущенно улыбнулась она. – А тебя я у нас ни разу не видела.

– Да я и не знал про этот магазин. Честно говоря, даже улицу плохо представляю. Я обычно музыку брал у ребят, в компьютерной фирме.

– Знаю-знаю, я как раз у них софт беру.

– Ты тоже программируешь?

– Ну… как сказать. Не совсем. Я же профильный математик, помнишь? Но сейчас это мало кого интересует. Поэтому так… для себя модельки строю разные на «Маткаде».

– Как интересно. Я тоже пытаюсь модели строить, но в более прикладном смысле. Пишу программы, хотя там и математика попадается. Только, наверное, не такая сложная, как у тебя.

– Дело не в сложности применяемого матаппарата. Мне нравится, когда в центре исследования лежит какая-нибудь красивая, элегантная идея. Часто они бывают при этом еще и простыми. Например, недавно строила цепочки вывода на основе формулы Байеса и там…

– Там все очень сильно зависит от весовых коэффициентов, которые задаешь.

– Ты знаешь? – Вот теперь Зоя посмотрела на него с настоящим интересом, серые глаза ее вдруг распахнулись и заглянули ему прямо в душу, точно как бывает у кота перед прыжком.

– Да, я тоже пробовал Байеса. Но мне не понравилась полная непредсказуемость. Случайные числа – штука очень полезная, а вот случайные выводы – вряд ли. Мне больше нравится работать с шансами.

Зоя слегка отодвинулась, поджала губы и помолчала, собираясь с мыслями. Потом осторожно произнесла:

– Так ты – игрок? Делаешь ставки?

– В смысле? – не понял Торик. – А! Нет-нет, я про шансовое исчисление.

– Шансовое? Но это же просто подраздел теории вероятности?

– Технически – да. Но на практике с шансами работать гораздо удобней. Мне очень нравится одна штука под названием «Лулл».

– «Машина открытий»?

– Ты знаешь Луллия? – Теперь настал черед удивляться Торику. – Я пока не встречал никого, кто хотя бы краем уха слышал о нем.

– Нам на лекциях рассказывали. Когда приводили пример реализаций стратегий.

– Надо же! И ты до сих пор помнишь?

– Еще бы! Мне сам принцип понравился. Такой механический генератор случайных чисел. Только где же там шансы?

– А ты представь, что сектора на его круге не одинаковые. Тогда длина дуги каждого из них…

– …будет характеризовать шансовую меру его выпадения! Слушай, а это элегантно, мне нравится.

– Вот и мне тоже. Я использую этот механизм, когда программно формирую музыкальную ткань.

– Ткань?

– Ну, делаю аранжировку.

– Программой? И как, получается?

– Не то чтобы шедевры, но возиться с этим интересно.

– Вот это я прекрасно понимаю. Сама такая!

– Слушай, а можно я еще как-нибудь к тебе зайду?

– Заходи, конечно, только позвони сначала, а то мы тут втроем работаем, можем разминуться. Вот телефон.

– Спасибо. Ну, я пойду?

– Погоди. А ты чего искал-то из музыки?

– И сам не знаю, просто шел и вдруг… А! Я Roxette хотел посмотреть. Есть у вас?

– Crash? Конечно, есть. Все хотят только последний альбом.

– Ну, нет… я и другие слушаю, мне нравится их испанский альбом.

– Правда? Надо же. Обычно люди у них знают только песню из фильма «Красотка».

– Точно-точно. Сколько за диск?

Когда он клал мятые рубли в монетницу около кассы, их пальцы на долю секунды встретились, и Зоя тотчас резко отдернула руку. «…Слегка соприкоснувшись рукавами…» – или что? Она чуть смущенно улыбнулась и повела плечом, а мысль ушла, растворилась в море бессознательного, оставив лишь слабую тень недоумения.

Домой Торик шел уже совсем с другим настроением: «Душа моя поет, душа играет в трубы». И именно сейчас, когда ему больше всего хотелось исчезнуть из этой жизни навсегда, Судьба преподнесла ему такой шикарный подарок!