Текст книги "Фашизм. Тоталитарное государство"

Автор книги: Желю Желев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

В своих «Воспоминаниях» Шпеер рассказывает о характерном эпизоде, относящемся к 1934 году. На одном из берлинских вокзалов женская нацистская организация должны была встретить Гитлера цветами. Однако встречающие не знали, какие у Гитлера любимые цветы. Руководительница организации обратилась к секретарю фюрера Ханке, но и он не знал. Спросили у Геббельса, тот тоже не знал, но посоветовал обратиться к Шпееру, ибо он постоянно контактировал с Гитлером. Шпеер знал, что фюрер глубоко безразличен к цветам вообще и сказал, что у Гитлера нет любимых цветов. Тогда было решено: любимыми цветами фюрера должны стать эдельвейсы, так как они растут на горных вершинах. С того самого дня все считали, что эдельвейс – любимый цветок фюрера. Подчиняясь строгим требованиям ритуала, Гитлер полюбил эдельвейс (171—60).

Его не всегда логически связную речь превозносят как начало новой эпохи в ораторском искусстве. «Как каждый гений-самородок Гитлер принес с собой новую риторику. Его речи не симметричные и гладкие, не подобны полированной шахматной доске. Его слова, фразы и мысли похожи на камни, пламя и лаву, извергаемые из кратера вулкана и свободно падающие вокруг, они потрясают сознание и покоряют своей первичной мощью и красотой.

...Слова фюрера и в самом деле похожи на удары молотом по закрытым дверям нашего сознания и сердца. Его цель – не ублажать наш слух, а ворваться и покорить» (128—130).

В ритуал культа входит и посещение мест, связанных с именем фюрера. Кинохроника сохранила такой эпизод: Бальдур фон Ширах молодежный фюрер ведет активистов «Гитлерюгенда», которые с факелами в руках шагают на поклонение к Ландсбергской тюрьме, где Гитлер написал «Майн кампф» (72—102).

Всенародное изучение «Майн кампф», развернутое партией и другими организациями, одна из характерных форм культа личности Гитлера. Члены партии, члены «Гитлерюгенда» и массовых организаций должны читать эту настольную для каждого национал-социалиста книгу. Партия объявляет ее библией национал-социализма, а обладание экземпляром второго издания «шедевра» «Майн кампф» считается чем-то вроде легитимации для старых борцов» (78—142).

В книге «Гитлерюгенд» фон Ширах пишет: «Мы не могли еще в подробностях обосновать наше мировоззрение. Мы просто верили. И когда появилась книга Гитлера «Майн кампф», эта книга стала библией, которую мы учили почти наизусть, чтобы суметь ответить на вопросы сомневающихся и располагающих большим материалом критиков» (88—321).

Любое «научное» исследование или публичное выступление только тогда приобретает убедительность и вескость, когда подкреплено цитатой из «Майн кампф». В партийном мышлении начало и конец политической мудрости – это «Майн кампф». 18 декабря 1941 года Фриче, говоря по радио о судьбе евреев, сослался на предсказание фюрера, сделанное в «Майн кампф»: «Судьба европейского еврейства оказалась такой неприятной, как фюрер предсказал ее в случае войны в Европе. После распространения войны, подстрекаемой евреями, эта неприятная судьба может также распространиться и на Новый Свет...» (90—154).

В годы национал-социализма «Майн кампф» имеет рекордный тираж – 6,5 миллиона экземпляров. На открытии любой книжной выставки она фигурирует на первом месте как «книга книг». В 1934 году впервые проводится Неделя немецкой книги. У входа на выставку красуется огромный макет «Майн кампф». В своем усердии распространить как можно больше экземпляров этой книги административные власти доходят до того, что начинают от имени партии дарить каждой паре молодоженов по экземпляру в качестве самого дорогого подарка будущей семье.

В одном документе того времени содержится подтверждение стремления национал-социалистского книгоиздания ввести «Майн кампф» в каждую семью без исключения: «Немецкое книгоиздание ставит перед собой следующие задачи в связи с Неделей книги: в Германии еще есть патриоты, домохозяйки и семьи, которые не имеют произведения фюрера «Майн кампф». «Майн кампф» священная книга национал-социализма и новой Германии, она должна быть у каждого немца. Это не книга для чтения, это настольная книга. Книгоиздание позаботится о том, чтобы после этой Недели книги «Майн кампф» вошла в каждую немецкую семью» (180—369).

В архивах нацистских «культурфильмов» найдена лента, рассказывающая об уникальном экземпляре «Майн кампф», который был назван «Книгой немцев». Его должны были положить в специальный мавзолей, где ему предстояло храниться 1000 лет – столько, сколько должен был просуществовать третий рейх. Он переплетен кожей, обработанной инструментами XVIII века. Восемь художников, чье арийское происхождение было уточнено до восьмого колена, особыми перьями и особой тушью переписывали от руки «Майн кампф». Специально отобранная бригада шахтеров спускается под землю, чтобы добыть специальную руду, из которой получен металл для металлического переплета, в который должна быть закована «Книга немцев» (72—10).

2. Превращение большей части народа в толпу

Бесспорно, культ личности Гитлера доходит до обожествления. По словам Хамшика, «фанатичная вера в него и отдавание почестей приняли такие размеры, о каких многие языческие божества не могли даже мечтать» (125). В своих воспоминаниях, написанных в тюрьме Шпандау, Альберт Шпеер утверждает: народ был «околдован им, как никогда никакой народ не был околдован за всю мировую историю» (125). И это действительно так, что подтверждается огромным документальным материалом.

Разумеется, возможность такого обожествления дает тоталитарная система, в которой нет оппозиции, оппозиционных партий, критики общественного мнения, отличающегося от государственного. Напротив, в ее структуре все средства пропаганды (пресса, радио, кино, театр, массовые собрания) принуждены славить мудрость нацистской партии и ее вождя. В этом основа научного объяснения культа личности Гитлера, поскольку политическая личность не может рассматриваться вне ее связи с политической системой.

Некоторые авторы ищут объяснение огромного воздействия Гитлера в своеобразии приемов его ораторского искусства, которыми и он сам объяснял свое обаяние, воздействующее на массы. Приемы эти сводятся к следующему:

1. Руководить массами «это искусство в самом точном смысле слова. Как и в других видах искусства, виртуозность достигается только упорным трудом» (99—130);

2. «Я размешиваю народ и не общаюсь с ним, пока он не превратится в массу» (99—131);

3. «Масса подобна животному, которое подчиняется своим инстинктам. Для нее логика и рассуждения не имеют значения» (99—131);

4. «Я довожу массу до фанатизма, чтобы превратить ее в инструмент своей политики» (99—131).

Приведем полностью соображения Гитлера, высказанные им тогдашнему гаулейтеру Данцигу Раушнингу:

«Мои противники смотрели на меня с презрением. Они с завистью задавали себе вопрос: как этому человеку удается добиться успеха у толпы? Социалисты, коммунисты считали, что массы являются их монополией. Они владели залами собраний, были хозяевами улиц. И вдруг приходит человек, и сразу зарождается большое народное движение. Это что – дело случая или ошибка масс? Да простят меня эти господа, но они заблуждаются. Мы тоже чего-то стоили, мы и наши усилия и методы.

Отсутствие критического мышления у массы, без сомнения, – одно из объяснений, но не в том смысле, как его понимают наши марксисты и наши отупевшие реакционеры. У массы свои органы критики. Только они функционируют не так, как у отдельного индивидуума. Масса, как животное, подчиняется своим инстинктам. Для нее логика и рассуждение не имеют значения. Если мне удалось создать самое крупное национальное движение всех времен, то это потому, что я никогда не действовал в противоречии с психологией толпы, никогда не дразнил чувствительность масс. Может, эта чувствительность и примитивна, но она имеет постоянный, неизменный характер природной силы. Если масса пережила что-нибудь неприятное, вроде хлебных карточек или инфляции, она не может это забыть. У массы весьма упрощенный мыслительный и чувственный аппарат. Все, чего она не может понять, пугает ее. Лишь учитывая естественные законы, я смог овладеть ею. Меня обвинили в том, что я довожу массу до фанатизма, возбуждаю ее. Знатоки-психологи советуют нам успокаивать массу, держать ее в состоянии сонного равнодушия. Нет, господа, нужно именно обратное. Я могу руководить массой, только когда она находится в состоянии фанатизма. Апатичная масса – самая большая опасность для любой политики. Апатия это защитное средство массы, ее временное убежище, это дремлющие силы, которые взорвутся внезапно неожиданной реакцией. Тот государственный деятель, который не принимает быстрых мер, видя, что масса становится равнодушной, заслуживает государственного суда...

Я доводил массу до фанатизма, – продолжает Гитлер, – чтобы сделать из нее инструмент своей политики. Я разбудил массу. Я заставил ее подняться над собой, дал смысл ее активности. Меня осуждают, говорят, будто я поощряю самые низменные страсти массы. Это не совсем так. Когда я обращаюсь к массе с разумными аргументами, она не понимает меня, стоит только затронуть ее чувства – она сразу начинает воспринимать лозунги, которые я выдвигаю. На массовом собрании нет места мысли. А так как мне нужна именно такая среда, ибо только на нее мои речи имеют прочное воздействие, я собираю как можно больше разных слушателей и заставляю их, хотят они того или не хотят, смешаться в единую массу: интеллигенты, мещане, а также рабочие. Я размешиваю народ и не общаюсь с ним, пока он не превратится в массу. – Гитлер немного подумал, потом продолжил: – У меня внутреннее убеждение, что в искусстве влиять на массы никто не может соперничать со мной, даже Геббельс. То, чего можно добиться расчетом и хитростью, сфера Геббельса. Но подлинная власть над толпой есть нечто, чему нельзя научиться. И заметьте, чем многочисленнее масса, тем легче ею владеть. Чем богаче смесь человеческих элементов – крестьян, рабочих, чиновников, тем более безличный характер приобретает получаемое тесто. И ничего не получается из ограниченных собраний культурных людей, представителей профессиональных организаций и т.п.: то, в чем вы их сегодня убедите путем логических объяснений, завтра будет разрушено с помощью диаметрально противоположных доказательств. А то, что вы скажете народу, когда он представляет собой массу, когда пребывает в состоянии восприимчивости и фанатичной преданности, запечатлевается и остается как гипнотическое внушение; оно устоит перед любыми разумными доводами. Но будьте внимательны: точно так же, как есть индивидуальные неврозы, к которым врач не смеет подступиться, есть и у массы свои больные места, их нельзя раздражать. К числу этих табу нужно отнести все, что связано с инфляцией и хлебными карточками. Я могу потребовать от массы гораздо более тяжких жертв, но должен в то же время внушить эмоции, которые позволят ей перенести эти лишения» (99—130 и 132).

Заканчивая разговор на эту тему, Гитлер дает следующее напутствие: «Делайте все, что хотите, но не говорите мне больше ни об обесценивании, ни об инфляции. Впрочем, масса не видит никакой разницы между тем и другим» (99—134).

Превращать народ в аморфную, некритичную, недумающую массу и толпу позволяли Гитлеру не его ораторские способности, а сама суть тоталитарного государства. Это оно превращает народ в толпу, так как лишает его возможности иметь политические партии и организации, оппозиционную прессу, лишает его гласности, общественного мнения, свободных выборов, заставляет его вступать в официальные организации, полностью подвластные фашистскому режиму, превращает его в толпу, унифицируя мышление, вкусы и идеалы.

Следовательно, ключ к разгадке влияния Гитлера на толпу нужно искать не в его ораторском таланте, а в природе тоталитарного государства. Но если все же мы хотим знать, в чем сила злого гения Гитлера, то должны признать: в его способности создать тоталитарное государство. Сам Гитлер, как и некоторые современные авторы, видит оригинальность своей манеры в том, что он размешивает народ в однородную массу перед тем, как начать говорить с ним, однако это не совсем точно. Не оратор, а система превращает народ в толпу. На массовом собрании «перемешаны» тысячи крестьян, рабочих, писателей, инженеров, врачей, чиновников и студентов, но их привели на собрание те массовые организации, членами которых они стали и не могли не стать. Каждый знает, что его присутствие фиксируется, что по тому, был он или не был, судят о его политической благонадежности. Это и есть характерная для фашистской системы принудительная добровольность. Тоталитарное государство доводит террор и контроль до такой всеохватности и совершенства, что каждый гражданин поступает именно так, как оно хочет. И гражданин привыкает к тому, что веления государства – самые правильные, и всегда соглашается с ними, не задумываясь над тем обстоятельством, что ему не дозволяется поступать по-другому. В конце концов он начинает внушать себе, что поступает так добровольно настолько, насколько можно согласовать добровольность и принуждение.

Что касается фанатизации толпы, в чем Гитлер видит важный элемент своего искусства влиять на массу, она также результат в большей степени тоталитарной системы, нежели ораторского дарования фюрера. Невозможно весь народ превратить в фанатиков, не создав предварительно такую систему. Она располагает аппаратом пропаганды, который систематически направляет, или, точнее, натравливает массовое сознание на определенный объект, преподнося вещи только под одним углом зрения, отрицая и игнорируя полностью противоположное мнение. Тот факт, что ни одному политическому вождю не удавалось фанатизировать народ в условиях либеральной демократии, убедительно доказывает, что без монополизации пропаганды невозможно торжество демагогов типа Гитлера, ибо оппозиционные партии и пресса разоблачили бы и высмеяли их немедленно. Да и сам Гитлер смог превратить в фанатиков народ, превратить его в огромную массу варваров лишь после того, как пришел к власти и создал свою государственную машину.

Превращение немецкого народа в толпу, его политическое развращение имеет и оборотную сторону: развратители сами оказались развращенными. И это важный показатель порочности принципов, на которых зиждется система.

Когда фанатичные толпы величают своего вождя, он сам начинает верить в то, что приписывает ему обезумевшая масса. Сверхъестественный образ, созданный истеричной толпой, начинает овладевать им самим. Он старается слиться с ним, чтобы удовлетворить толпу. И в конце концов он начинает верить в этот миф точно так же, как верит в него толпа. Он становится столь же слепым и фанатичным, как и его поклонники.

Задолго до того, как Гитлер заявил, что он послан провидением, чтобы стать фюрером немецкого народа, его уже объявили посланником Бога. Еще в 1933 году, когда Гитлер только что пришел к власти, фон Папен провозгласил: «Милосердный Господь благословил Германию, дав ей в очень тяжелые времена руководителя, который, уверенно полагаясь на свой инстинкт государственного деятеля, проведет ее через трудности и опасности к светлому и счастливому будущему» (88—397).

Поэты также превозносили его как посланца судьбы, которому суждено вывести Германию из исторических несчастий и повести ее к светлому будущему. Нацистская партия и Гитлер поощряли эти безмерные славословия, так как видели в них средство объединения народа, создания нерушимого морально-политического единства. В результате не только партия и народ, но и сам Гитлер уверовал в эту «истину».

Интересными покажутся мысли Гитлера, пересказанные Ялмаром Шахтом на одном из судебных заседаний в Нюрнберге. «Я предполагаю, – сказал Шахт, – что вначале можно говорить разве что о дурных наклонностях Гитлера; он без сомнения думал, что желает добра, но мало-помалу стал жертвой поклонения, которое внушал толпе, ибо тот, кто начинает развращать толпу, сам оказывается развращенным ею.

Подобные взаимоотношения между вождем и его подчиненными приводят к тому, что вождь начинает подчиняться инстинктам толпы, – то, чего должны стремиться избегать все политические руководители» (90—164).

3. Культ других государственных и партийных фашистских руководителей

Пирамидально-иерархическая структура фашистского государства закономерно порождает культ личности любого руководителя, так как он практически несменяем, неконтролируем снизу, его власть над подчиненными неограниченна. Вопрос только в масштабах культа, которые прямо зависят от размеров власти, сосредоточенной в руках руководящего лица.

Чем больше и неограниченней власть, тем сильнее соответствующий культ. Следовательно, культ не более чем фальшивый авторитет, созданный тиранической силой власти вокруг определенного лица, однако в него начинают верить как окружающие, так и сам его носитель. Поэтому навязанный системой авторитет существует, пока неограниченная тираническая власть сосредоточена в руках этого лица; если падет эта власть или данное лицо ее лишится, бесследно исчезает и его авторитет.

В иерархии культов третьего рейха центральное место занимает культ Гитлера. Он абсолютен и неограничен в соответствии с абсолютной и неограниченной властью фюрера. Все связывается с личностью Гитлера. Он вездесущ и всезнающ как Бог, поэтому и ритуал его культа похож на божественные ритуалы. Портреты и бюсты вождя превращаются в иконы рейха, их постоянно украшают свежими цветами. Официальное приветствие «Хайль Гитлер!» на устах у всех. В изобразительном искусстве формируется иконография фюрера. Его культ настолько абсолютен и фантастичен, что ему поклоняются как рядовые национал-социалисты и подданные, так и высшие государственные и партийные руководители. Они искренно верят в гений вождя. В этом отношении очень интересно свидетельство врачей Риббентропа: они говорят о том, как менялось его настроение в зависимости от того, улыбнулся ему Гитлер или посмотрел на него хмуро. Если Гитлер долго не вызывал его к себе, он впадал в уныние, но как только это происходило – неважно, для порицания, похвалы или по случайному поводу, – Риббентроп заметно оживлялся и снова обретал работоспособность. После встречи с вождем он обычно бывал в очень благожелательном настроении, становился общительным, хотя по характеру был, скорее, замкнутым и спесивым. Один из врачей говорит, что создавалось впечатление, будто Риббентроп «пообщался» с Богом. Это подтверждается и американским психиатром Дугласом М. Келли, который обследовал Риббентропа во время Нюрнбергского процесса. Келли отмечает, что все разговоры с Риббентропом заканчивались Гитлером. Риббентроп впадал в транс и заявлял возбужденно: «Я всегда стоял за фюрера и всегда буду за него».

Во время процесса был показан фильм, в котором несколько раз на экране появлялся Гитлер. Когда Келли после просмотра подошел к Риббентропу, тот с сияющими глазами сжал его руку и долго тряс ее.

Разве вы не почувствовали обаяние его личности? – взволнованно спросил он.

И когда Келли не ответил ему, он побледнел:

– Наверное, с экрана он воздействует не так. Но я чувствую эту сильную, полную жизни личность. И несмотря на то что я здесь, в тюрьме, и мне грозит смертный приговор, если бы сейчас в эту комнату вошел Гитлер и приказал мне что-нибудь сделать, я сделал бы это немедленно, не считаясь с последствиями.

Очень характерно в этом отношении и заявление Гесса на Нюрнбергском процессе о том, что он остается до конца верным фюреру.

Аналогичным образом высказался о фюрере и Геринг в речи 24 июня 1935 года: «То, чем является для нас Адольф Гитлер, нельзя объяснить словами. Он – все, он – Германия, он – наше движение, он – наше будущее» (155—190).

19 апреля 1939 года Геббельс выступает с речью на торжественном собрании в рейхстаге по случаю 50-летия фюрера:

«Для всего мира имя Адольфа Гитлера – это политическая программа. Оно разносится как легенда по всему земному шару. Во всем огромном мире не найдется ни одного человека, который остался бы безучастным, услышав это имя. Для одних оно означает надежду, веру и будущее, для других является объектом жгучей ненависти и подлой клеветы.

Наивысшее, чего человек может добиться, – дать свое имя эпохе, в которой живет, оставить отпечаток своей личности на этой эпохе. Наш фюрер этого добился. Сегодня мир немыслим без него.

...Адольф Гитлер дал новое направление историческому развитию не только своей страны, но и всей Европы. Это нисколько не преувеличение. Адольф Гитлер сегодня самый значительный гарант нового порядка в Европе» (28—6).

Подобные речи, разумеется, произносятся каждый год высшими руководителями рейха. Даже в 1944 году, когда катастрофа уже была неотвратима, Геббельс выступает по радио с речью по случаю дня рождения фюрера.

Политические руководители третьего рейха также имеют свой культ, но он – в тени культа личности Гитлера и в рамках этого культа. Никто не имеет права быть гениальнее фюрера, ибо ни у кого нет такой власти, как у него. Любой культ более низкого ранга мог существовать лишь при условии раболепия перед фюрером. Это неписаный закон, с ним считается вся иерархия, вся пресса, которая и выражает его гласно. Любая попытка поставить чей-нибудь культ выше культа Гитлера считается изменой делу, ибо личность фюрера отождествляется с фашистской партией, государством, народом и Германией. «Один народ, один рейх, один фюрер!» – официальный девиз третьего рейха. Потому когда пресса пишет о том или ином партийном руководителе, о его заслугах перед национал-социалистским движением, она никогда не позволит более патетического стиля, чем в словах о Гитлере. А если все же тон покажется подозрительно патетическим, тут же воздаются еще большие похвалы Гитлеру. Культ нацистских лидеров имел те же формы, что и культ личности Гитлера. Чтобы поддерживать «связь» с народом, эти лидеры тоже появляются на народных торжествах, участвуют в них. Они перерезают ленточки при пуске новых промышленных объектов, подобно фюреру «кладут первый камень» на строительстве автобанов в 30-е годы и т.п. Разумеется, все запечатлевается фото– и кинокамерами, чтобы потом миллионы зрителей увидели эти доказательства близости руководителей к народу.

Не только в учреждениях и учебных заведениях, но и в публичных местах портреты Геринга, Геббельса, Гиммлера, Гесса и других висят рядом с портретами Гитлера. В 1937 году в Мюнхене открывается большая выставка немецкого искусства. Из зала в зал важно шествует вся партийная верхушка во главе с Гитлером, Геббельсом, Герингом, Гиммлером. Улицам, школам, различным учреждениям присваиваются имена партийных «величеств». Фонд помощи людям искусства, например, назван именем Геббельса (179—97). В 1938 году в Веймаре проводится «Большая встреча немецких поэтов». Геббельс посылает приветственную телеграмму. Собрание благодарит в ответной телеграмме руководителя за отцовскую заботу о поэтах (180—249).

Большие угольные и металлургические концерны носят имя Германа Геринга. Речи и «труды» партийных и государственных руководителей рейха издаются быстро и большими тиражами. «Миф XX века» Розенберга, например, издан тиражом в 2 миллиона экземпляров.

Журналисты часто представляют руководителей рейха в романтическом свете. Ганс Фридрих Блунк в статье «Новые политические руководители» излагает их эстетическую концепцию, отмечает их заслуги перед немецкой культурой. Он, в частности, пишет: «20 лет назад они были молодыми художниками или поэтами-лириками, воспевавшими любовь, свободу своего народа. счастье прогулки с жизнерадостной девушкой» (180—168).

Пресса отмечает юбилеи всех политических вождей. Это еще один повод постоянно напоминать о роли НСДАП как руководящей силы третьего рейха. Таким образом в сознание граждан вдалбливается, что Германия не может существовать без национал-социалистской партии. Вот что пишет «Националь-цайтунг» в номере за 24 апреля 1941 года о Рудольфе Гессе, втором человеке в рейхе после Гитлера: «Много времени тому назад – это было еще до войны – Рудольфа Гесса называли «совестью партии». Если мы спросим, почему заместителю фюрера дано такое почетное звание, то на этот вопрос нетрудно ответить: нет ни одного события в нашей общественной жизни, которое не было бы связано с именем заместителя фюрера. Он настолько многосторонен и своеобразен в своей работе, что это нельзя сказать несколькими словами... многие мероприятия, проведенные правительством, особенно в сфере военной экономики и в партии, проводились полностью по инициативе заместителя фюрера» (90—211).

А вот как официальная пресса откликнулась на награждение идеолога национал-социалистской партии Альфреда Розенберга германской национальной премией в 1937 году: «Альфред Розенберг блестяще помог своими книгами заложить научные и духовные основы, усилить и укрепить философию национал-социализма.

Только будущее сумеет полностью оценить глубину влияния этого человека на философские основы национал-социалистского государства» (90—231).

Газета «Дас рейх» в номере от 13 августа 1940 года публикует статью «Вальтер Функ – пионер национал-социалистского мышления». В ней в который раз подчеркиваются заслуги этого лидера перед партией, а следовательно, и перед народом. «Вальтер Функ остается верен себе, потому что был, есть и будет национал-социалистским борцом, посвящающим все свои победы идеалам фюрера» (90—241). «Дас рейх» соблюдает ритуал: отмечая большие заслуги Вальтера Функа перед национал-социализмом, газета не забывает воздать должное высшему культу культу фюрера. Так же поступает и «Рейхсарбайтсблатт», когда по случаю 50-летнего юбилея Фрица Заукеля – другого известного партийного и государственного руководителя – перечисляет его заслуги перед национал-социалистским движением. Фрицу Заукелю все это удалось, потому что он черпал «созидательные и духовные силы в доверии фюрера». «Верный своей политической задаче, он с непоколебимой последовательностью и упорством, с фанатичной верой идет по своему ответственному пути. Как один из наиболее верных сторонников Гитлера, он черпает свои созидательные и духовные силы в доверии фюрера» (90—248). С таким же рвением нацистская пропаганда многие годы величает фон Шираха «великим героем молодежи».

Десятки, тысячи раз кино– и фотохроника запечатлела партийных и государственных руководителей рейха.

Их облик увековечен в официальных партийных изданиях НСДАП. Только во втором томе «Третьего рейха» (1934 год) помещены следующие фотографии:

25.2.1934 г. «Фюрер выступает перед политическими руководителями в Коричневом доме в Мюнхене» (163—441)

6.3.1934 г. «Фюрер закладывает первый камень в основание памятника Рихарду Вагнеру в Лейпциге» (163—422);

23.3.1934 г. «Фюрер на строительной площадке» (163—444);

21.4.1934 г. «Рейхсминистр пропаганды д-р Геббельс открывает выставку «Германский народ – германский труд» (163—443);

1.5.1934 г. «Встреча фюрера. Большая демонстрация молодежи». «Рейхсминистр д-р Геббельс выступает перед немецкой молодежью в Берлинском парке» (163—449);

9.10.1934 г. «Открытие Адольфом Гитлером мероприятий зимней помощи германскому народу в 1934-1935 гг.» (163—485);

29.10.1934 г. «Речь Шахта по случаю Дня физического труда в Брауншвейге» (163—470);

8.11.1934 г. «Праздничная встреча старой партийной гвардии в Бюргербройкеллере. Фюрер выступает с речью по случаю 9 ноября в Мюнхене» (163—478);

11.11.1934 г. «Сердечное приветствие фюреру от населения» (163—481);

13.11.1934 г. «Речь Геринга в Академии германского права» (163—479);

27.11.1934 г. «Речь Гесса перед национал-социалистским обществом «Сила через радость» в Берлине» (163—482);

8.12.1934 г. «Открытие Дня национальной солидарности, слева Геринг, справа д-р Геббельс» (163—485).

Только за один день – 17 августа 1934 года – во время посещения Гитлером судоверфи и порта в Гамбурге фотохроника запечатлела четыре исторических момента:

– по дороге к порту фюрер, стоя в открытом «мерседесе», приветствует толпу;

– фюрер выступает перед рабочими судоверфи;

– фюрер на линкоре «Шлезвиг-Гольштейн»;

– фюрер принимает парад почетной роты военных моряков (163—468).

Заглянем в третий том «Третьего рейха», относящийся к 1935 году.

22.1.1935 г. «Фюрер поздравляет своего старого соратника генерала Лисманна с 85-летием» (164—457);

1.3.1935 г. «Торжественный марш старой гвардии из Саарской области перед фюрером» (164—445);

18.5.1935 г. «Генерал Геринг в траурном шествии» (164—475);

19.5..1935 г. «Фюрер открывает первый участок автобана Франкфурт-на-Майне – Дармштадт» (164—473);

25.5.1935 г. «Большая внешнеполитическая речь фюрера в Рейхстаге по вопросам внешней политики» (164—476);

25.5.1935 г. «Рудольф Гесс принимает почетную роту военно-морских сил» (164—449);

13.6.1935 г. «Фюрер утешает родственников погибших при взрыве в Рейндорфе» (164—482);

11.9.1935 г. «Фюрер выступает на собрании по проблемам культуры, организованном НСДАП» (164—448);

26.10.1935 г. «Фюрер на траурном собрании в связи с кончиной гаулейтера Лопера в Дессау» (164—496).

В официальном партийном издании НСДАП зафиксированы и такие важные события. как празднования дней рождения рейхслейтеров и гаулейтеров. В пятом томе «Третьего рейха» (1937) есть фотография с подписью: «Рейхсфюрер СС и шеф немецкой полиции Гиммлер приносит свои поздравления премьер-министру Герингу по случаю его 44-летия. (За рейхсфюрером стоят: шеф полиции безопасности обергруппенфюрер СС Гейдрих и шеф внутренней полиции генерал Далюге.)» (166—437).

Как многократно подчеркивалось, в основе культа лежит неограниченная и тираническая власть, которую нацистское государство предоставляет правящей партийно-государственной верхушке. Каждый ее представитель – олицетворение этой власти.

Сама структура бюрократии подталкивает ко все большей концентрации власти. И поэтому каждый функционер стремится получить ее как можно больше. Это одно из важнейших условий для того, чтобы выдержать борьбу с конкурентами, становящимися все более агрессивными.

Вначале Гитлер только верховный вождь НСДАП и канцлер. Законом от 1 августа 1934 года он объединяет посты имперского президента и канцлера, 4 февраля 1936 года он самоназначает себя главнокомандующим германскими вооруженными силами. Таким образом он фактически становится верховным руководителем партии, государства и вооруженных сил (фюрером, канцлером и верховным главнокомандующим), то есть он сосредоточил всю власть в своих руках. Геринг сначала только министр без портфеля в кабинете Гитлера. Впоследствии он становится министром авиации, генералом СС и СА, генеральным уполномоченным по «четырехлетнему плану», рейхсмаршалом, председателем Совета обороны и шефом гестапо в Пруссии (до его перехода в ведение Гиммлера).