Текст книги "Дракон и Пепел (СИ)"
Автор книги: Жанна Лебедева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Желая полностью убедиться в своей догадке, Тоги усиленно принюхался, отчего громко шмыгнул носом, заставив девушку вскрикнуть и отскочить от воды.
Сперва Тоги решил, что незнакомка испугается и сбежит, но она этого не сделала, а напротив, оставив единорогов на песке, осторожно двинулась в сторону драконьего укрытия.
– Эй, кто здесь? – позвала, пристально вглядываясь в просветы между валунами. – Я знаю, что ты тут, так что лучше выходи!
Тоги вышел, решив, что уж теперь-то странная девица точно испугается и сбежит, но она опять не сбежала. Даже совсем наоборот, просияла и смело шагнула навстречу.
– Вот это да! Настоящий дракон, – всплеснула руками, не скрывая искреннего восхищения.
«С чего ты взяла, что я настоящий? » – не найдясь, что сказать, спросил Тоги.
– Я много лет работаю в цирке матушки Миртэй, так что умею отличать истину от миража.
«Эти звери тоже из цирка?» – Тоги вопросительно склонил голову набок.
– Это наши единороги, – лукаво улыбнулась девушка.
Циркачка оказалась совсем молоденькой, коренастой и низкорослой. Ее вызолоченные солнцем волосы были обрезаны по плечи и затянуты в два тугих хвоста. Ее полупрозрачное нижнее платье намокло, и сквозь него просвечивала розовым маленькая девичья грудь. Девица даже не удосужилась отпустить подоткнутый подол, считая случайного собеседника-дракона таким же зверем, как ее цирковые спутники.
«Я вижу только одного единорога – немощного старика. От старости он выжил из ума и, похоже, забыл про свой родной лес. Второй – не единорог, а просто рогатая лошадь»
– Я знаю, – девушка прижала к губам палец, – но зрители на площадях не так проницательны, как ты. Можно забить гвоздь в лоб корове – и они поверят, что это единорог. Люди хотят верить в чудо – на том и стоит цирк.
«Так зачем вам тогда настоящие колдовские существа?» – задал справедливый вопрос дракон.
– Нельзя продержаться на одной только лжи. Без настоящих чудес ложные станут слишком заметными, – прозвучало в ответ.
«И много в вашем цирке таких, настоящих?» – поинтересовался Тоги, с любопытством разглядывая старого единорога, который дремал, повесив голову и уткнув рог в песок.
– Немного, но кое-кто есть, – кокетливо прищурилась девушка и улыбнулась, сверкнув ровным рядом зубов, в котором сверху одного почему-то не хватало.
«Кто?» – дракон даже шею вытянул от любопытства, в глубине души мелькнула шальная мысль, будто в колдовском цирке матушки Миртэй он сможет встретить своих сородичей. И то будут вовсе не фальшивые полудраконы Гильдии, а чистокровные звери из его истинной родни.
– Драконов нет, – будто разгадав эти тайные надежды, немного виновато ответила циркачка.
«Но кто-то ведь есть?» – на всякий случай уточнил Тоги.
– Есть, – девушка снова заулыбалась. – Приходи на представление, увидишь всех зверей нашей труппы. Вдруг найдешь того, кто тебе нужен?
«Спасибо за приглашение, – кивнул Тоги, – где стоит твой цирк?»
– Там, в дубовой роще через пару бухт отсюда. Приходи, во время представления тебе даже прятаться не придется – все подумают, что ты один из нас, циркачей.
«Почему ты решила, что я прячусь?» – требовательно спросил дракон, понимая, что уместней бы прозвучало «откуда ты знаешь?..»
– Просто подумала, – циркачка развела руками, и вид у нее при этом получился совершенно невинный. – Я никогда не видела настоящих драконов, наверное, потому, что они прячутся.
После этой фразы воздух задрожал от звонкого смеха, а старый единорог, испуганно вздрогнув, резко вскинул голову и выпучил на Тоги блеклые сонные глаза.
«Может и так» – кивнул Тоги, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в ответ. Слава небу, он удержался от этого, ведь смех дракона, подобный грохоту камнепада наверняка напугал бы молодую незнакомку, а улыбка… О ней и говорить не стоит!
– Так что приходи на представление, настоящий дракон, чьего имени я не знаю, – вновь пригласила девушка.
«Меня зовут Тоги»
– Красивое имя! Запомню его.
«А как зовут тебя?»
– Меня зовут – Джилл…
Девушка подхватила с песка свои тряпки, вскочила на спину рогатой лошади и, махнув на прощанье Тоги, рысью поехала вдоль берега. Старый единорог, недовольно фыркнув, потрусил за ней, стараясь не отставать, чтобы его не тащили за повод.
Дракон смотрел вслед всаднице, пока та не ушла в поворот за дальними камнями.
Когда растворенные в золотистой солнечной дымке валуны скрыли силуэты зверей и девушки, Тоги не спеша побрел к своим. Всю дорогу он раздумывал – ведь странные вещи творились вокруг… И даже не вокруг, а внутри. Внутри него самого.
Вспомнить только! Ведь и года не прошло с тех пор, когда он вместе с Армией Тианара и могучей Эльгиной отправился на штурм Гиеньей Гривы. Тогда ему хотелось крови, а битва с гоблинами казалась не равной борьбой, а охотой за бездушными мишенями. Враги были лишь дичью, кусками мяса, которые он мог проглотить без труда или зажарить на худой конец.
И именно в ту битву с ним произошло нечто важное, нечто, что сильно повлияло на его сознание, перевернуло все в душе.
Тогда старый гоблин обозвал его трусом, и Тоги принял эти слова. Принял и впервые восхитился отчаянностью врага, и силой, и готовностью защищать свой дом и своих собратьев. Тогда он отступил, по-иному взглянув на бывших соратников, которые, как оказалось, просто использовали его и никогда не воспринимали всерьез. Тоги покинул их без жалости и разочарования. Единственным человеком, уважения к которому он не лишился, была Нарбелия. Он иногда вспоминал ее, и даже скучал, иногда…
После побега из армии союзников, дракон долго скитался по землям Королевства. Он знал, что его ищут, но природа одарила зверя щедрыми возможностями, позволяющими скрыться от преследователей не оставив следа.
Тоги прятался в лесах и горах, как истинный дракон забирался в бездонные потайные пещеры, где едой ему служили гигантские летучие мыши да слепые рыбы и змеи из ледяных подземных рек. Дикая жизнь пришлась Тоги по нраву. Ему всегда претили аристократический пафос Гильдии и слащаво-лживая светскость королевского двора. Он бы и дальше жил вдали от людей, если бы не случайная встреча с шарманщиком Томми.
Странная вышла встреча. Тоги не везло с охотой в тот день, и он совершенно случайно наткнулся на едущих через Принию путешественников. И совершенно случайно выбрал своей жертвой отставшую от обозов странную парочку. А потом Томми заговорил с ним, и на том охота закончилась. Хотя, наверное, она закончилась еще в Гиеньей Гриве, ведь покинув ее Тоги ощутил стойкое нежелание охотиться впредь на разумных существ.
Почему он не ушел в тот день? Почему остался с шарманщиком и его обезьяной? Наверное потому, что дико устал от одиночества, ведь, не смотря на наличие когтей и клыков, свойственных каждому хищному зверю, Тоги все равно был чем-то большим, чем обычное крупное животное.
Разум дракона, хоть и различен с человеческим, но многие людские чувства ему не чужды. Одиночество, например, или дружба, или любовь… Наверное, ведь пока это чувство Тоги ни к кому не испытывал: родителей он не помнил, друзей и семьи у него не было, а вырастившую его Эльгину он уважал и побаивался, но не любил…
Оставив Франца в Лекроссе, некромант был вынужден отправиться в Гроннамор и только оттуда сумел беспрепятственно добраться до Кингсифора. Это бы не самый лаконичный путь, но армия Короля в последнее время воспрянула духом и постепенно перекрыла иные подходы к новоявленной Северной цитадели. Напористость Короля вызывала раздражение и напряжение: после разгрома Ликии армия принца Кадара-Риго рисковала остаться на острове, окруженном врагами со всех сторон.
Пока что Ану не слишком беспокоила проблема окружения. При всем рвении Король так и не набрал еще достаточных сил для серьезного контрудара, но слухи, ползущие отовсюду, обнадеживали мало. В округе все чаше говорили о наемниках из Шиммака – эти были способны перераспределить баланс сил далеко не в пользу Севера…
Однако худшим оказалось другое. Сразу по приезду Ану отправился к принцу Алану и застал того в совершенно неподобающем состоянии. Обычно спокойный и рассудительный Кадара-Риго был пьян в стельку. Такого на памяти Ану с предводителем Северных не случалось никогда.
Отвесив соратнику отрезвляющую пощечину, некромант грубо швырнул того на стул:
– Что с тобой, Алан? Приди в себя, ну!
Принц оглядел соратника мутным, текучим взглядом, пробубнил что-то нечленораздельное и вцепился непослушными пальцами в волосы на своей голове:
– Хватит уже! Не баба, чтоб в истерике биться! – вновь прикрикнул на него Ану.
– Да что ты понимаешь, – лицо Алана исказила болезненная гримаса. – Что ты чувствовать-то можешь своей черной душой? Не могу я, понимаешь? Не могу так…
– Уймись, – голос некроманта уподобился рыку собаки. – За тобой целая армия, так что права на чувства у тебя пока нет, понял?
Поймав твердый уверенный взгляд, Кадара-Риго взглянул презрительно и осуждающе:
– Мы же люди, Ану, у нас сердце есть… должно быть. Мы должны были прийти в Ликию и защитить ее, а не отсиживаться тут, как трусы.
– Мы не знали, – холодно отмахнулся некромант.
– Не знали? А на что нам шпионы? На что гонцы? На что мы вообще заключали союз с Ликией? Чтобы прикрыться, как щитом, подставить под удар? Ответь мне, Ану! Отвечай! – сверкнув глазами, он вскочил, зашатался, неловко балансируя руками. – Мы должны выступать немедленно! Слышишь? Мы отобьем Ликию, мы вернем ее…
– Не вернем, – грубо прервал его Ану, хватая за плечи и вновь водворяя на стул. – Нет больше Ликии. Ничего там больше нет.
– Нет… – эхом повторил за ним Алан, – а ведь все могло быть по-другому. Зачем мы начали эту войну, когда все могло быть решено миром…
– Не могло, – некромант грозно уставился в глаза принцу. – Не мы начали игру и не мы назначаем в ней правила.
Здесь Волдэй тасует колоду, а мы – простые игроки перед умелым шулером, соображаешь?
– Что нам делать, Ану, подскажи, коли знаешь?
Что делать? Некромант устало прикрыл глаза. Они с Францем уже выяснили, кто стоит за Волдэем и каков главный приз в игре. И это вовсе не земля, не граница и не полумифическая королевская власть. Это другое… Белый Кролик и компания, что противопоставить им? Да, пожалуй, есть чего – все еще сильную Северную армию, надежных шпионов, прочный союз с остатками ликийской знати. С такими картами можно и стоит играть, а значит…
– Вступаем в игру за главный приз и уводим его из-под носа врага, ведь больше нам ничего не остается, – решительно ответил некромант.
Томми и госпожу Линду долго уговаривать не пришлось. Услыхав про цирк, они просияли. В особенности обрадовалась старая обезьяна. Ностальгия по прошлой жизни, когда она, молодая и ловкая, в ярком костюме выступала на арене под пологом расписного шатра, заставила ее глаза повлажнеть.
Они сидели на гнутых корнях под сенью прибрежных сосен. У их ног на песке плясал тощий огонек, питаемый лишь парой сосновых сучьев. Томми задумчиво жевал изжаренного в уголек малька, а госпожа Линда насаживала на прутики еще пару – для себя и дракона. В стороне на песке лежала кучка серебристых рыбьих тушек – добыча Тоги. Намучившись с поисками еды, он додумался ударить по воде хвостом, а потом собрать оглушенную рыбу – негусто, но хоть что-то.
– Я бы с удовольствием посмотрел на акробатов и жонглеров, – вдохновенно произнес Томми, – жаль, денег у нас нет.
«Девушка, которую я встретил на берегу, сказала, что проведет нас на представление бесплатно» – обрадовал друга Тоги.
– Девушка? Откуда она взялась в этом захолустье?
«Она циркачка, купала в озере… коней. Мы говорили, и она пригласила на представление» – доходчиво разъяснил Тоги, решив пока не вдаваться в подробности об особенных обитателях таинственного цирка.
– Тогда давайте сходим, – пожал плечами Томми. – Только доедим улов.
Он поднялся и принялся нанизывать на прутики оставшихся рыбешек, к которым длинной черной дорожкой уже потянулись из-под сосновых корней запасливые муравьи.
Закончив трапезу, все трое двинулись вдоль берега туда, где по рассказам новой знакомой Тоги остановился цирк.
Миновав две бухты, они увидели дубовую рощу, яркие шатры и цветные флаги, весело пляшущие на ветру.
На высоком песчаной круче среди деревьев мелькали мулы, волы и лошади. Длинной цепью стояли крытые рогожей фургоны с выцветшими афишами на бортах. Возле них суетились люди: колоритные мужчины и пестро одетые фигуристые женщины. Все они выглядели несколько вызывающе и неоправданно ярко для повседневной скромной жизни, но здесь, в бродячем цирке матушки Миртэй их выступление будто не заканчивалось никогда.
Яркие женщины мешали похлебку в котлах с театральной грацией и наигранной жеманностью движений. Мужчины, лихо подкручивая длинные тонкие усы, то и дело играли мускулами и придавали лицам картинную напускную суровость.
Посреди всего это действа возвышался огромный полотняный шатер. Собранный из зеленых и алых полотнищ, он был расписан невиданными картинками, изображающими стреляющих из лука кентавров, огнедышащих драконов и длиннотелых левиафанов, выглядывающих из морской пучины.
Когда Тоги, шарманщик и обезьяна подошли к лагерю, из ближайшего фургона выпрыгнула Джилл. Она подбежала к дракону и радостно махнула и его спутникам:
– Пойдемте скорей, представление скоро начнется!
Кивнув, Тоги послушно двинулся за ней. Томми и госпожа Линда взглянули на него вопросительно и пошли следом.
Джилл откинула край полога, приглашая друзей в шатер, прямо под большую трибуну, сколоченную наскоро из оструганных досок. Размещаться пришлось прямо на песке, а вид на сцену прерывался частоколом свешанных со скамьи ног.
Тоги мало волновали подобные неудобства, Томми тоже был вполне доволен, а бедная госпожа Линда и вовсе прослезилась, вновь вспомнив свою цирковую молодость.
Устроив новых знакомых под трибуной, Джилл куда-то улизнула, а потом вернулась с большой горстью сахарных леденцов.
– Вот! – она протянула по одной штуке Томми и обезьяне. – А это тебе, – остальное сунула Тогги, – ты ведь самый большой.
Началось представление. Шатер наполнился яркими вспышками света, барабанным боем и гомоном труб. По арене помчались собаки и лошади в ало-зеленых шлеях с высокими плюмажами на загривках и головах. Замельтешили под куполом акробаты, силачи заиграли стальными гирями, а карлики-шуты принялись брызгать на зрителей водой из бычьих пузырей.
Когда на сцену вышел высокий черноволосый человек и принялся плести в воздухе кружева синего пламени, Тоги настойчиво принюхался, силясь понять, кто перед ним – маг или обычный факир. Он даже спросил об этом Джилл, но она ответила, что черноволосый – простой фокусник, хотя и знает пару колдовских секретов владения огнем.
После очередной выходки шутов на арену отправилась сама Джилл. Она выехала верхом на рогатом коне, том самом, которого поила в озере при первой встрече. Теперь он и впрямь здорово походил на единорога: хвост вился змеей, шкура казалась серебряно-белой и даже копыта были раздвоенными. Лжеединорог помчался по кругу, а девушка на его спине принялась выделывать невероятные акробатические па. Потом она спрыгнула на утоптанный песок и заиграла на флейте, заставив рогатого коня подняться на дыбы и закружиться в танце…
Представление закончилось на закате. Тоги, Томми и госпожа Линда по настоянию Джилл просидели под трибуной до тех пор, пока зрители не покинули шатер все до последнего.
– Как же их много, – вздохнул с удивлением Томми, – откуда они? Я думал, что места здесь безлюдные.
– Приехали из близлежащих селений. Зрители всегда слетаются на представление, как бабочки на огонь – в том магия цирка.
– Хороший у вас цирк, – не стал спорить шарманщик. – Я бы остался тут вместе с госпожой Линдой. Взгляни на нее, Тоги, я давно не видел ее такой счастливой.
– Вы можете остаться, – сверкнула зубами Джилл, – если хотите, я провожу вас в фургон матушки Миртэй и попрошу принять в труппу.
– Это было бы здорово, – тут же просиял Томми, – не будем терять времени. Веди нас, Джилл. Тоги, а ты что скажешь?
«Я тоже останусь» – удивив самого себя, произнес дракон.
Что заставило его произнести эту фразу? Может быть отсутствие каких-либо четких планов на будущее, а может приятная компания, которой ему совершенно не хотелось лишаться, а может… Может и что-то еще.
Они выбрались из-под полога и, обойдя шатер, двинулись через ряды повозок-кибиток, возле которых суетились после представления циркачи. Почти никто из них не обращал внимания на спутников Джилл, даже на Тоги, будто бродящий средь лагеря дракон был тут самым обычным делом.
А вот Тоги рассматривал окружающих с нескрываемым интересом. Он впервые посетил цирк, и его здорово удивили странные местные обитатели: бородатые женщины, раздутые шарами мускул силачи, крошечные карлики, носатые горбуны, ловкие, словно кошки, канатоходцы, и гибкие, как змеи, танцовщицы.
За жилыми кибитками стояли в два ряда клетки животных. Это были огромные фургоны, чьи обитатели смотрели на мир сквозь толстые прутья прочной, зачарованной решетки.
Тоги остановился, гладя в таящуюся внутри первого фургона темноту.
«Там оборотень, настоящий» – сообщил он Джилл изумленно.
Циркачка благодушно кивнула, а потом, махнув рукой на остальные клетки, стала перечислять:
– Тут живет грифон, тут химера, тут гигантский медведь, там пещерная гиена, здесь гуль, – она кивнула на завешенную тяжелым пологом решетку, – правда, его не кормили уже много лет, поэтому он все время спит. Тут сфинкс непомнящий своего прошлого, мы нашли его на морском берегу у Темноморского моста. Моего единорога ты уже видел, а в этой клетке раньше жил огромный барс, но он умер от старости. Его шкурой я укрываю в холода свою кибитку.
– А это кто? – ноздри дракона напряженно затрепетали.
Последней в ряду стояла большая повозка. В ней находился ящик из толстой зачарованной стали. Внутри него находилась земля, в которой застыло нечто… Тоги не мог учуять зверя, но запах от него шел особый – дух забытой древней мощи, скованной усиленным неведомыми чарами металлом.
– Это фея, – понизив голос, ответила Джилл. – Не советую приближаться, у нее дурной характер.
– Удивительное место, – пораженно огляделся Томми. – Надо быть сильным чародеем, чтобы приручить всех этих монстров.
– Матушка Миртэй – великая колдунья. Ее дар – повелевать волшебными тварями, светлыми и темными. Даже Бессмертное Дитя – единорог однажды покорился ей…
Матушка Миртэй ожидала их в самой последней повозке. Это была небольшая крытая тканевым пологом кибитка, возле которой паслась пара черных мулов. На серой ткани, укрывающей жилище хозяйки цирка, охрой были нарисованы охранные знаки.
Тоги вспомнил, что некоторые из них ему когда-то чертила на песке Нарбелия. Среди красно-оранжевых кругов, палочек и загогулей, дракон различил «защитную звезду», «верхнее солнце» и «нижний полумесяц». Насколько он мог вспомнить, «защитная звезда» охраняла от бесконтрольного, природного колдовства, «верхнее солнце» притягивало удачу, а «нижний полумесяц» лишал силы темных тварей подлунной стороны.
«Ладно, посмотрим, что за колдунья здешняя хозяйка, надеюсь, ей не хватит ума и дерзости попытаться закрыть меня в клетке, как остальных здешних бедолаг» – подумал Тоги.
Мысль получилась слишком «громкой», и ее услышала Джилл.
– Матушка Миртэй держит силой только гуля, оборотня и фею, но они сами виноваты – бросались на людей и резали тягловый скот, – пояснила дракону циркачка, и голос ее прозвучал немного обиженно.
«Может, стоило отпустить их? » – продолжил Тоги.
– Они должники матушки Миртэй, и должны отработать в цирке указанный в договоре срок.
«Значит, существует договор? »
– Конечно. Или ты думал, что все существа, сидящие в клетках – пленники? – голос Джилл стал еще более обиженным
«Просто я подумал, что меня тоже запрут в клетку, а мне этого бы очень не хотелось» – попытался отшутиться Тоги, но шутка вышла неважной и лишь подбросила дров в огонь.
– Если хочешь остаться – придется, – по-кошачьи фыркнула Джилл, и на ее напудренных для представления щеках выступил румянец. – Это будет твоей работой – изображать злого монстра, запертого в клетке на потеху людям.
«Вот как, – Тоги сделал жуткую морду: раздул ноздри и растянул губы в страшном оскале, – я согласен».
Он легонько толкнул Джилл головой в плечо, отчего она пошатнулась, но тут же рассмеялась и в шутку стукнула дракона кулаком по носу.
– Заходите, – обратилась она ко всей компании просителей, – и помните, матушка Миртэй не любит долгой и пустой болтовни…
В кибитку прошли только Джилл, госпожа Линда и Томми. Дракон, дабы не создавать тесноты, остался снаружи, а в дверь просунул голову.
Цирковая хозяйка оказалась тучной дамой с алыми волосами и сильным южным акцентом. Томми простодушно принял ее за темноморку, а чуткий Тоги тут же сообразил, что матушка Миртэй вовсе не женщина, а кошка, вернее, существо, которое в этих местах принято называть холь.
Выслушав цель позднего визита, холь оглядела визитеров и, подумав, кивнула:
– Хорошо, я возьму вас. Должно быть, вы умеете делать что-то особенное, раз пришли наниматься в мой цирк?
– Конечно, умеем, – заверил ее Томми. – У меня есть шарманка, и я неплохо играю на ней.
– Где же твоя шарманка? – матушка Миртэй требовательно посмотрела на паренька.
– Я спрятал ее в камнях, когда отправился на чудесное представление, дайте мне десять минут, я ее принесу, и ваши прекрасные уши насладятся чарующими мелодиями…
– Ясно, маленький льстец, – толстуха, не дослушав, отмахнулась круглой, как кошачья лапа, ладонью. – Будешь играть на площадях и зазывать народ. А ты что умеешь, старая? – обратилась она к госпоже Линде.
Та не заставила себя ждать. Картинно заулыбавшись во весь рот, подпрыгнула и прошлась колесом от порога до стола, где восседала на бархатном пуфе толстуха-холь. Подхватив со стола гусиное перо, обезьяна взмахнула им, и на пол прямо из воздуха высыпалось несколько камней и каштанов.
– Ну, хватит, хватит, – хозяйка с довольным видом похлопала в ладоши. – Вижу, что ты одна умеешь больше, чем добрая половина моей труппы. А ты зачем пришел? – она проницательно взглянула на Тоги.
«Готов сидеть в клетке и пугать незадачливых посетителей» – ухмыляясь во всю физиономию, ответил тот.
– Хорошо, так тому и быть, – кивнула холь.
Она порылась в столе, достала оттуда три листа серой, пожелтевшей на краях бумаги. Потом протянула руку госпоже Линде, которая все еще сжимала позаимствованное со стола перо.
– Каждый из вас должен подписать со мной договор…
Когда договора были подписаны, матушка Миртэй хлопнула в ладоши, вызвав к себе двоих карликов, которым велела распределить новых артистов в повозки:
– Паренька с обезьяной поселите пока в грузовом фургоне, где возим реквизит и костюмы. Пусть заодно старое тряпье по сундукам разберут – все польза. А ты, дракон, займешь клетку старого барса. Уж не обессудь – это теперь твое основное рабочее место. Запирать тебя там силой никто не будет, так что считай – это твои новые апартаменты…
Томми и госпожа Линда ушли за карликами к своему новому жилью. Тоги остался с Джилл.
– Ну что? Я пойду спать. Вон твоя клетка – она не заперта.
«Я не хочу спать – не устал» – отказался от приглашения Тоги.
– Тогда проводи меня, – улыбнувшись, попросила девушка.
«Хорошо».
Вместе они дошли до кибитки, где коротала дни юная циркачка. Это была совсем маленькая повозка, которую, как выяснилось, возил знакомый лжеединорог. Он стоял тут же, привязанный за недоуздок к раскидистому резнолистому клену.
«Во время представления твой конь и вправду сильно походил на единорога» – удивился Тоги, разглядывая белого жеребца.
– Это моя личная хитрость – радостно похвасталась Джилл. – Я ему хвост жгутом свиваю, внизу оставляю кисточку, а копыта черной краской расчерчиваю пополам, чтобы казалось, будто они как у козла раздвоенные. Я сама весь этот грим придумала, так что матушке Миртэй даже сильный морок не приходится накидывать!
«Здорово» – честно восхитился Тоги, глядя, как Джилл стирает с копыт жеребца краску, а потом принимается расплетать хвост.
Закончив с питомцем, девушка нырнула в кибитку и спустя минуту вернулась оттуда с ведром воды и большим тазом. Присев на корточки, стала смывать грим, отчего по ее лицу, шее и груди потекли белые ручейки размытой пудры.
– Ох, чуть костюм не запачкала!
Джилл рассеянно всплеснула руками и скинула с себя цветастую блузку с пышной, украшенной кистями юбкой. Она осталась в куцых полотняных штанишках и коротенькой, обрезанной выше пупа, нижней рубашке. Тело ее было гладким, золотисто-смуглым и слишком мускулистым для девичьего.
От представшего взору зрелища Тоги смущенно отвернулся. Не будь его голова сплошь покрыта чешуей, он бы заметно покраснел, быть может…
Джилл не заметила эффекта, который ее неожиданное разоблачение произвело на стоящего рядом дракона. Она невозмутимо поплескалась в тазу, а потом, подхватив на согнутую руку свой сценический наряд, кивнула Тоги.
– Ладно, уже поздно совсем, я спать пойду. И ты иди. Помнишь, где твое новое жилье находится?
«Помню», – не поднимая глаз, ответил Тоги и потрусил вдоль рядов к звериным повозкам.
Весь недолгий путь его терзали сумбурные чувства. Смутился при виде девушки – с кем не бывает? Да с кем угодно бывает, но только в том случае, если и ты человек, ну, или кто-то подобный. Но он-то, Тоги, вовсе не из людской породы.
Бррр… Дракон рассеянно помотал головой, остановившись возле барсовой, а теперь уже своей собственной клетки. Принюхался – запах чужого зверя приглушался ароматом листьев лимонницы. Клетку тщательно мыли после предыдущего жильца.
Особой брезгливостью Тоги не страдал, а вот осторожностью не пренебрегал. Перед тем, как забраться внутрь, он деловито пошатал решетку, которая оказалась очень слабой, почти бутафорской, потом с легкостью скусил с двери петли для замка. После этих нехитрых процедур он забрался на лежак из свежей соломы и уснул вполглаза.
Нельзя сказать, что Тоги циркачам не доверял – опасность он умел чувствовать, как говорится «в воздухе», и здесь ей пока не пахло, просто привык жить на воле один и пока что ощущал себя не слишком уютно.
Как и сказала мертвячка, находился черный рынок глубоко в пещерах под скальной грядой. Там, под землей, с незапамятных времен были проложены ходы, часть из которых вела на юг, а часть на восток. Поговаривали, что восточные отводы тянутся до самого Апара, и когда-то давно по ним перевозили контрабанду. Теперь же потайные карты потерялись, а приметы-ориентиры позабылись, став легендами.
Будучи уверенной, что Учитель рано или поздно отправит ее под землю, Таша вызвалась сама и, увязавшись за Криспэллом и Шагрэем, уверенно двинулась по тропе, ведущей из амфитеатра на юго-восток.
Путь вышел недолгим, но жутко запутанным: тонкая, почти в след, тропа петляла и ветвилась, бросалась с круч в обрывы и натягивалась по хлипким доскам подвесных мостов, раскачивающихся над ущельями с бурлящей на дне водой. Таша даже заволновалась, что при случае сама вернуться назад не сумеет – запомнить все путевые приметы за раз она не смогла.
Шагрэй и Криспэлл шли уверенно и бодро. Их настрой успокоил принцессу, и она попыталась расспросить Учеников про место, в которое лежит их путь.
– Черный рынок – отдушина для любого некроманта, – мечтательно произнес Криспэлл, закатывая глаза и жмурясь на яркое солнце.
– Ага, – скептически пробурчал мрачный Шагрэй, – хороша отдушина, лишь когда золото в карманах позвякивает.
– Так на то ты и некромант, чтобы полные карманы золота себе заработать. Недешевое все же ремесло, – возмущенно воскликнул рыжий Ученик
– Ага, – монотонно повторил его спутник, – только на рынке твоем для анатомиста больше интереса, чем для некроманта. Труха да потроха!
– Так чего ж ты со мной туда пошел? – тут же недоверчиво взглянул на апарца Криспэлл.
– От скуки, не все ж в общине сидеть, а так хоть людей посмотрю да себя покажу.
– Ну-ну, давай…
Пока юноши спорила, тропа привела Учеников к черной дыре, уходящей под землю. Вниз от пути вели выдолбленные в камне ступени, которые почти полностью скрывал изумрудный налет мха.
Таша замерла перед темным проходом, в памяти шевельнулись неприятные воспоминания об эльфийской тюрьме и ее темных коридорах.
Криспэлл и Шагрэй уверенно двинулись в проход. Спустившись по ступеням вниз, зажгли по световому шару. Пары ярких огней вполне хватило, и вся троица углубилась под землю.
Эти пещеры оказались не такими мрачными, как тайники Волдэя. Воздух тут стоял сухой и теплый, а на стенах там и тут попадались забавные рисунки и непристойные надписи на всех возможных языках. Это подземелье никого не пугало, а стены его Ученики из общины вволю использовали для своих шалостей.
– Это еще что такое?
Криспэлл остановился резко, и Таша сходу влетела ему в спину.
– Чего еще? – недовольно буркнул идущий следом Шагрэй.
– Да тут про меня всякую ерунду понаписали! – краснея до ушей, ответил рыжий парень.
– Дай-ка глянуть…
– Нечего глядеть! – спохватился Криспэлл и, спешно подхватив с земли уголек, принялся закрашивать надпись на стене, прикрывая ее рукавом от остальных.
Пока он усердствовал, Шагрэй все же ухитрился подсмотреть, что написано, и зафыркал, сдерживая смешки:
– Смотри, как она тебя, значит… «мерином» обозвала…
Не в силах больше сдерживаться, апарец расхохотался от души. Глухое подземное эхо тут же подхватило его голос и унесло в темноту. Криспэлл смерил товарища злым недоверчивым взглядом:
– Это про кого это ты там?
– Про кривозубую дочку кухарки Сины, которой ты дал от ворот поворот на субботней пирушке.
– Вот ведьма зубастая, – прорычал рыжий, управившись наконец со злополучной надписью. – Чтоб ей… – он осекся, недоговорив.
Впереди, в непроницаемой подземной тьме раздались монотонные удары стали о камень. В их мерном ритме угадывался стук лошадиных подков. Когда он усилился, стало можно различить поскрипывание упряжи и шуршание колес.
– Пошли, – поспешил на звук Шагрэй, – черные купцы едут. Удачный день мы выбрали, чтобы прийти сюда.
Трое Учеников со всех ног бросились на звук. Миновав несколько поворотов, они вышли к большому подземному тракту, что тянулся с юга. По нему брели запряженные в повозки лошади. Над каждой из них, освещая дорогу бледным слабым светом, висел магический шар. Мрачные возницы прятали головы под темными капюшонами. Ехали они в тишине и даже лошадей понукали без голоса.
Принцесса принюхалась: вокруг каравана витал застойных дух мертвечины. У Таши сомнений не возникло в отношении того, чем нагружены повозки.
Проследовав за караваном, Криспэлл, Шагрэй и Таша добрались до огромного зала, к которому, словно весенние ручьи к озеру, стекались подземные тропы. В просторной пещере толпился народ, в основном то были продавцы мертвого товара. Они молчали и прятали лица под капюшонами и масками, объясняясь с редкими покупателями языком жестов.
