Текст книги "Дракон и Пепел (СИ)"
Автор книги: Жанна Лебедева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
– Я разрываю ваши договора! Вы все свободны, но у меня есть к вам последняя просьба: найдите дракона и помогите ему!
Потом по мановению единственного магического пасса на клетках защелкали замки. С шипением растворились в воздухе защитные заклятия и печати, и заточенные обитатели, осторожно, не веря до конца в происходящее, начали выбираться наружу…
Лишь одна клеть осталась нетронутой – высокий стальной ящик, полный земли. Существо в нем завозилось недовольно, толкнуло стенку изнутри, заставив непробиваемую сталь загудеть. Матушка Миртэй подошла к нему вплотную, припав ухом к перегородке, произнесла еле слышно:
– Прости, только тебя я отпустить пока не могу…
Даже будучи сам существом могучим и опасным, под землей Тоги чувствовал себя весьма и весьма неуютно. От спертого, сухого воздуха в горле зудело. Стены узкого туннеля то и дело сходились так сильно, что касались боков. Тогда Тоги протискивался между ними, оставляя на каменных сколах и торчащих из земли корнях клочки белой шерсти.
Он так и не избавился от неудобного барсиного наряда – нужно было постараться, чтобы сорвать его в тесноте и не запутаться потом в обрывках шкуры. Решив не тратить на разоблачение времени и нервов, Тоги остался, как был…
Он сделал все, как велела матушка Миртэй. Отсидевшись в душной темноте, прикинул, что времени прошло достаточно, и отправился на поиски выхода.
Длинный туннель извивался, петлял, то и дело расцветал веерами ответвлений и переходов. Сначала дракон двигался в абсолютной тьме, но вскоре далеко впереди замаячил холодный сиреневый свет. Тоги настороженно принюхался – в воздухе проступил запах тлена…
Собравшись, натянувшись, словно пружина, дракон осторожно пошел вперед. Через несколько сотен шагов он остановился и замер, пораженный увиденным. Длинный темный коридор завершался огромным подземным чертогом. Посреди него, вытесанная из сияющего белого камня возвышалась статуя крылатой кошки. Тоги огляделся. Со стен, отовсюду, насколько хватало взгляда, на него смотрели вросшие в камни и землю кошачьи черепа. Их глаза источали тот самый сиреневый, мертвенный свет.
Тоги замер, понимая, что перед ним гигантский могильник. Такого огромного захоронения он не видал в своей жизни никогда. Похоже, кошки со всего Королевства, да что там, со всей земли приходили сюда перед смертью, чтобы упокоиться в чертогах своей Крылатой Богини – великой, таинственной Холивейры.
…Кошки… Эти создания никогда не подчинялись всеобщим правилам и жили только по собственным принципам и законам. И сила, и магия у них имелись свои, особенные, непостижимые для самых умелых человеческих колдунов. Даже драконы испытывали благоговение перед могуществом этих существ…
Под прицелом тысяч сияющих глазниц Тоги робко осмотрелся по сторонам. Поднял голову вверх – под сводом пещеры, на каменном потолке проступало из полумрака величественное изображение крылатого барса Ханары. На дальней стене Тоги различил очертания пятерых его сыновей. Каждое из них венчало собой выход из пещеры.
Облегченно выдохнув, Тоги поспешил туда. Он чувствовал себя уязвимо и крайне неуютно в кошачьем склепе, переполненном чужеродной, неведомой силой. Дракон понимал, что попал сюда с позволения холь, а значит, получил добро на подземное путешествие, но на душе было неуютно. Тоги под страхом смерти бы не признался в том... что боялся. А если б и признался, то списал бы возникшую неуверенность на отсутствие огня. Дракон без огня уязвим и слаб, тут уж не поспоришь!
Нырнув в крайний переход, дракон поспешил прочь от захоронения. Туннель снова принялся виться и петлять. На низком потолке то и дело попадались огнеглазые черепа. Они освещали нарисованные на стенах фрески. Сперва Тоги проходил мимо них, не приглядываясь, но возле одной остановился с любопытством. На растрескавшейся от времени глади была изображена борьба человека с крылатым барсом.
Полюбовавшись поврежденным, но до сих пор красивым изображением, дракон пошагал дальше. У следующей фрески он вновь остановился: на ней богатырь уже одолел барса и теперь прилаживал к нему конскую сбрую. «Это же сказание про Воина Ветров» – додумался Тоги. Принийских легенд он наслушался вдоволь от болтливых зрителей и циркачей еще в лагере на берегу Эсимсуса…
Неожиданно из туннеля пахнуло гарью. Дракон напрягся, пытаясь разобрать детали запаха, но его тут же перекрыл другой – запах замешанной на яичном желтке краски пополам с кошачьей шерстью.
Тоги свернул в поворот и притормозил остолбенело. Очередной, ставший уже привычным череп освещал очередную фреску, на которой был нарисован летящий над белотравием Воин Ветров. Перед изображением крутились три кошки и макали кончики длинных хвостов в глиняные плошки с краской. Тоги не сразу понял, что они делают, а когда сообразил, здорово удивился – суетливые животные перерисовывали древнюю картину. Одна из художниц замазывала ярко-алым белую траву, превращая ее в языки пламени. Вторая, стоя на неустойчивых деревянных козлах, перекрашивала в черный цвет волосы всадника, а третья, самая шустрая, рисовала на теле барса длинные полосы с поперечными насечками, похожие на швы…
Понаблюдав за невнятным действом еще немного, Тоги осторожно шагнул вперед. Кошки, не заметившие его в рабочем запале, ошалело выпучили круглые глаза, пугливо зашипели, метнулись в стороны и ежесекундно разбежались, свернув козлы и разметав по полу плошки. Мысленно извинившись, Тоги внимательно осмотрел пахнущую свежей краской работу – было в ней что-то гнетущее, жуткое, и в то же время притягивающее. Сердце дракона екнуло, сжалось от волны необъяснимых ощущений.
Помотав головой и сердито фыркнув, Тоги взял себя в руки и снова принюхался. Запах гари стал отчетливее, по туннелю потянулись тонкие ленты серого дыма.
Драконье сердце забилось чаще. Где-то рядом пылал огонь, манящий, мощный, нарастающий с каждой секундой. Тоги прикрыл глаза, ощущая настойчивый зов родной стихии. Огонь, о котором он тосковал столько времени, был совсем близко. Не думая больше ни о чем, дракон со всех ног рванул вперед по туннелю, который, спустя пару округлых поворотов, резко пошел вверх.
Люди пели. Песня звучала над площадью, то затихая, то становясь сильнее. Клодия, вскочив со своих подушек, яростными окриками заставила стражников отправиться в толпу и, наконец, навести там порядок. Певцы умолкли, но стоило устроителям порядка покинуть ряды зрителей «справедливого» суда, отдельные голоса вновь вознеслись к небесам, пробивая толпу всполохами нарастающего недовольства.
Дождь утих, на смену ему поднялся ветер. Он принес степной запах сухой травы и едва различимый трубный зов далекого рога.
Фиро все понимал, и на спасение не надеялся. На душу могильным камнем стала наваливаться безразличная пустота, придавила, лишив возможности сопротивляться и чувствовать. До чего же обидно и глупо умирать во второй раз, упускать второй шанс, почти дотянувшись до долгожданной победы... Он закашлялся, силясь выплюнуть застрявшие в горле вязкие комья. Огонь разгорелся, подошел вплотную, и тогда камни под ногами неожиданно дрогнули…
Фиро не успел понять, что произошло. Помост затрясся, треснул, разваливаясь на куски, выпуская изнутри что-то огромное и живое. Костер заревел, будто в приветствии, и рассыпался по сторонам волнами оранжевых, злобно шипящих искр. Фиро стиснул зубы – в затуманенный предсмертным забытьем мозг прорвались острые всполохи чужого сознания, волны восторженной дикой силы, неукротимой, могучей и древней. Не успел он понять и того, как оборвав веревки и освободившись от столба, оказался на спине живого существа, разметавшего по сторонам остатки объятых пламенем веток.
Толпа умолкла, застыла в недоумении, когда из-под помоста, проломив камни и вывернув деревянный столб, выбрался огромный зверь. Белая пятнистая шкура выдавала в нем горного барса, любого из которых незваный пришелец существенно превосходил в размерах.
Зверь замер, стоя среди разбросанных по сторонам обрывков пламени, и соображал, что делать дальше. Каким-то чудом осужденный пленник оказался на загривке своего случайного спасителя. Глядя на это зрелище, толпа дрогнула, будто встревоженная порывом ветра вода, и загудела сперва тихо, а потом все громче и громче. Друг от друга, по цепи люди благоговейно передавали лишь одну фразу: «Воин Ветров вернулся»…
Только колдунью маскировка Тоги в заблуждение не ввела. В этот раз Клодия сообразила сразу кто перед ней. Долгожданную казнь испортил тот самый беглый дракон, которого она искала уже много дней и никак не могла найти. Что ж, так даже лучше – госпожа-благодетельница азартно потерла друг о друга ладони, отдав приказ:
– Взять его!
Глядя, как солдаты медлят и переглядываются, колдунья злобно оскалилась, обращаясь уже к Бернадет:
– Взять его, я неясно выразилась?
– Кого? Воина Ветров? – удивленно приподняла брови мечница.
– Какой, к демонам, Воин Ветров! Это просто дракон в барсиной шкуре. Чертова холь обманула меня, спрятав его не под мороком, а под старой звериной шкурой. Дрянная жирная цирковая кошка!
– А-а, – разочарованно протянула Бернадет, – тогда можно. Эй, вы, слышали? Взять дракона!
Взбодренные очередным окриком, солдаты расторопно ринулись к костру. Сама мечница предусмотрительно отъехала в сторону от паланкина и, повернувшись ко всем спиной, вытянула из-за пояса флягу с крепким эльфийский ромом. Хорошенько глотнув из нее, она настоятельно посоветовала себе самой: «Дела надо закончить, а уж потом можно будет и отдохнуть хорошенько». Однако выполнять собственный совет Бернадет не бросилась, решив для начала понаблюдать за происходящим со стороны.
Солдаты ринулись в толпу. На помощь легковооруженным шустрым мечникам от края площади двинулись «тяжелые» щитоносцы – непробиваемая, живая стена. На ближайших крышах тут же обнаружились лучники – осторожная Клодия никогда бы не рискнула рассиживаться в центре Паны без надежного прикрытия.
Увидев противников, окруженный Тоги свирепо зарычал, вскинулся на дыбы, и теперь Фиро рисковал слететь с его спины в догорающий костер. Он изо всех сил вцепился в белую с серыми разводами шерсть. От сильного нажима шкура спасителя треснула. Напряженные пальцы, проткнув насквозь холодную, иссушенную временем кожу, ушли под нее. Там оказалась роговая броня. Фиро коснулся ее, отыскивая, за что бы зацепиться в поисках опоры. Наконец он нащупал отогнутую в сторону пластину, под которой торчал какой-то деревянный обломок. Когда Фиро ухватился за него, в его мозг пришла волна чужой боли, а воздух сотрясся от горестного рева. Спустя миг ладонь свело холодом, а пальцы будто ожгло молнией.
Сквозь расходящуюся в стороны дыру в шкуре Фиро разглядел белое дерево. Обломок стрелы, засевший в теле зверя, мог принадлежать только одному – Широ. Словно в трансе, инстинктивно, Фиро потянул, и обломок поддался, скрежетнув о броневую пластину вышел, оставшись в кулаке…
Зверь вновь заревел: сперва болезненно, а потом ликующе. «Ты вернул мне огонь! Спасибо! » – слова пришли в мозг извне, но прозвучали отчетливо. Фиро понял – так сказал зверь, который, похоже, был телепатом.
Жар набирал силу. Нет, это не разгорелись остатки разоренного костра – пламя с рокотом вырвалось из пасти неожиданного союзника и на миг заполнило все вокруг, забурлило, подобно морской пучине, заставив солдат предусмотрительно отступить, а толпу зевак с криками броситься врассыпную.
Глядя с безопасного расстояния на изрыгающего пламя дракона, Клодия раздраженно сплюнула и тут же грязно выругалась – пущенный плевок, не достигнув земли, попал в подушки.
– Бернадет! – рявкнула колдунья, срывая голос.
Уловив требовательное недовольство в тоне своей подельницы, мечница не стала нарываться на неприятности и поспешно приблизилась к паланкину. Она поморщилась: после выпитого рома в кишках неприятно закололо, будто туда насыпали битого стекла.
– Смотри-ка, Бернадет, драконенок вернул себе огонь, – прошипела тем временем Клодия, – ну да ничего, мы и не с такими слаживали. Главное, что искать его больше не нужно. Проконтролируй, чтобы зверь не ушел из Паны.
– Да он и не собирается, – мрачно подметила Бернадет, – горазд всю нашу гвардию пожечь.
– Не пожжет, – легкомысленно отмахнулась Клодия. – Прикажи лучникам, пусть пальнут по мерзавцу из бронебойных луков.
– Может, ты разберешься с ним? – вновь ударилась в сомнения Бернадет, глядя, как безуспешно кружат вокруг дракона солдаты. – И с мальчишкой что делать?
– Мятежником-Араганой займись сама, если его еще не стоптали в этой суматохе, – распорядилась Клодия и, взглянув на сомневающееся лицо мечницы, добавила. – Не переживай, если эти олухи, – она кивнула на уворачивающихся от огня гвардейцев, – не справятся, я скручу дракона, а пока хочу насладиться зрелищем!
Бернадет недовольно хмыкнули и нехотя, неспешным шагом направила лошадь в сторону сражающихся. Ей стоило поторопиться, потому что Фиро, освободившись от пут, первым делом собрался раздобыть себе оружие. Он скатился с драконьей спины и, орудуя зажатым в кулаке обломком, бросился на гвардейцев. Тоги прикрыл новообретенного союзника, выпустив во врагов мощную огненную струю. Солдаты благоразумно попятились, а после очередного драконьего натиска дружно отступили.
Мечница разочаровано выдохнула: бывший пленник все-таки разжился мечом. Поединок с разъяренным, стремительным противником спутницу Клодии не прельщал совершенно. Нужно было как-то откреститься от поручения. Только как?
Бернадет обнадежено вгляделась в происходящее невдалеке мельтешение, и по ее губам тут же растеклась довольная улыбка. Противостояние у каменного помоста набирало обороты: вдохновленные ожившей легендой зрители зароптали, а потом и вовсе решили вступить в борьбу. Похватав кому что под руку попалось, они принялись теснить солдат Клодии, и тем пришлось сцепиться с разгневанной толпой. «Вот и ладно, – Бернадет с облегчением потерла друг о друга ладони, – где я теперь мальчишку отыщу? Пусть Клодия сама разбирается…»
Сообразив, что дальнейшее бездействие может оказаться роковым, колдунья дала отмашку лучникам. С крыш окружающих площадь домов полетели стрелы. Стреляли из двух точек, но дракон ловко ушел от стрел. Часть их ушла в толпу, где тут же начались суматоха и неразбериха: кто-то из недовольных продолжил сражаться с солдатами, кто-то решил поберечь собственную шкуру и сбежать…
Новый залп должен был окончательно застращать непокорных зрителей и поразить Тоги, но его не последовало. «Почему не стреляют лучники?» Напряженно прищурившись, Клодия бросила взгляд в сторону крыш, и в ту же секунду перед ее паланкином прямо с небес рухнуло наземь искореженное тело одного из стрелков. Колдунья удивленно посмотрела вверх: в небесной лазури мелькнула черная точка, мгновенно разрослась, превратившись в живое существо. На лучников камнем упал грифон. Здесь, в степях их не водилось отродясь – рядовые жители Паны могли видеть этого зверя только на старинных гербах, да еще разве что в цирке… «Проклятая кошка, чтоб тебя! » – Клодия раздраженно скрипнула зубами. Армия не справилась, значит, настало время для следующего выхода в этом безумном представлении…
Увидав очередного диковинного союзника, толпа взревела, поднялась волной, размывая по сторонам остатки колдуньиного войска. Снова пошел дождь. Он потушил остатки тлеющего костра, распустив по площади полосы густого серого дыма.
Клодия сделала пасс рукой и прокричала так, чтобы слышали все:
– Эй, вы! Разве это битва? Скучнейшее зрелище! Пожалуй, я добавлю в него огоньку! – после этих слов она сотворила призыв: на кончиках пальцев вспыхнули росчерки холодных молний, и тут же у границ Паны раздался надрывный трубный рев…
Его услышали все, и почти все узнали. Жуткий звук из прошлого, который многие счастливы рады были бы забыть, но не могли. Люди замерли – все: и восставшие жители Фирапонты, и солдаты. Крепче сжав в кулаке рукоять меча, застыл Фиро – он помнил этот звук лучше многих…
Плывущий над площадью дым колыхнуло ветром, земля содрогнулась от дробных ударов. Что-то надвигалось на Пану: огромное, злое, беспощадное, до краев накаченное темной силой ухмыляющейся неподалеку колдуньи. Дрожь земли – шаг, еще толчок – шаг. Отдаленные крики – значит, уже на подходе к площади. Скрежет, треск, звук крошащегося камня – похоже, с последней встречи подрос, тесно ему на узких улицах, не может протиснуться меж домов и оттого крушит стены, выламывая камни и карнизы.
Новый порыв ветра принес запах – едкий, неприятный запах, в котором мешался в равных пропорциях дух навоза, мускуса и крови. Над взволнованной массой серого дыма, будто верхушка айсберга, взметнулся щетинистый темный загривок, вспыхнули два раскаленных угля-глаза, непропорционально маленьких для огромного существа. Со злобным рокотом сунулась из дыма клыкастая морда.
Фиро отскочил, успев ударить мечом между двух черных колодцев-ноздрей. Гигантское рыло украсил алый росчерк и тут же протек смолянистыми бурыми струями. Монстр заревел, ударил оземь раздвоенным копытом, из-под которого ливнем прыснули искры, смешались с жалкими остатками тлеющего костра.
Ни один мускул не дрогнул на лице Фиро. Глядя в разверстую пасть чудовищного вепря, он пытался поудобнее перехватить меч, только никак не выходило – за долгие годы он слишком сильно привык, «прирос» к своему оружию, от которого перед казнью его предусмотрительно избавила Клодия.
Вепрь ринулся вперед, но откуда-то сбоку и сзади на него с рычанием кинулось неведомое существо – очередной нежданный союзник, явившийся ниоткуда. И этот оказался еще удивительнее предыдущих – оборотень. Фиро без труда опознал его по длинным передним конечностям и тяжелой, рельефной башке. В отличие от других тварей подобной породы, тех, что Фиро довелось увидеть воочию, этот оборотень происходил вовсе не от волка, а скорее от мастифа или дога. Вцепившись мертвой хваткой в кабанье ухо, он повис на нем, словно щегольская серьга на мочке темноморского пирата.
– А ты счастливчик, сын Араганы! – прогремел над площадью голос Клодии. – Ловко избежал казни. Случайное везение подарило тебе мнимую свободу, но ты снова один против нас, так что не строй иллюзий!
Колдунья хотела продолжить браваду и выкрикнуть что-то еще, но в мозг каленой иглой вонзилась острая, резкая мысль Тоги: «Он не один! » Клодия злобно вгляделась в дым. Там мельтешили люди: восставшие жители Паны, те, кто нашел в себе силы не отступить при виде чудовища, подручными средствами сражались с остатками солдат. Кто-то из негодующих даже успел разжиться оружием. Над всем действом, словно гора, рос вепрь. Он громогласно ворчал и хрюкал, пытаясь избавиться от навалившихся скопом противников – дракона, оборотня и человека. Каждого из них, даже Тоги, могучий монстр превосходил размером в разы. Плюс ко всему он оказался неуязвимым для драконьего огня – мощная струя омыла бок чудища и безрезультатно опала наземь, только щетина задымилась, наполнив и без того задымленный воздух едким смрадом жженого волоса.
Фиро поднял меч для очередного удара, но в голове тут же прозвучал отчетливый голос дракона: «Оставь зверя нам, мы справимся сами!» Быстро кивнув союзнику, Фиро оставил вепря и двинулся туда, где все еще трепетали на ветру кровавые флаги с золотыми кроликами. Теперь его целью была Клодия.
Пробиваясь через сражающуюся толпу, Фиро заметил, что кроме людей в рядах союзников появились очередные нежданные гости. Сперва ему попался гуль, рвущий глотку одному из колдуньиных сотников, а после химера и сфинкс. Но времени на удивление не нашлось – покончить с Клодией нужно было раз и навсегда!
Она ждала и как всегда держалась высокомерно и самоуверенно.
– Добрался-таки, а зря, – Клодия насмешливо оскалила красивые зубы, – упустил последний шанс сбежать…
– Я не бегаю от таких, как ты, – донеслось в ответ, но колдунья лишь разочарованно покачала головой и, щелкнув языком, добавила:
– Говорю же, зря. Упустил ты свой шанс дожить этот день до конца. Шайя! – она подозвала великана, который все это время находился рядом и в происходящее пока не вмешивался. – Разберись с ним!
– С кем? – тут же прозвучал закономерный вопрос.
Клодия перегнулась через резной подлокотник своего паланкина, привстала, дотянулась до лица непонятливого соратника и, ухватив того за подбородок, заставила взглянуть на Фиро:
– Убей его, понял?!
– Понял, понял, – обрадовано закивал великан, вынимая из ножен меч светлой стали.
Поймав отдаленную вспышку огня, клинок блеснул глянцевой гладью дорогого металла. Фиро с досадой взглянул на свое оружие – сейчас бы его мечи пришлись как никогда кстати. Ну да ничего, придется биться тем, что есть.
Шайя двинулся вперед нарочито медленно и неуклюже. Фиро почувствовал, как от великана волной пришел резкий, неприятный запах: пахло мясом и гноем, словно от запущенной открытой раны.
Размышлять о запахах долго не пришлось. Несмотря на кажущуюся медлительность, Шайя сделал резкий выпад. Свистнула сталь, стремительно сверкнула, распустилась снопом огненных искр, остановленная мечом Фиро. Тот выругался про себя – на тусклом лезвии его «приемного» меча осталась глубокая зазубрина. От второго удара в напряженную руку пришла судорога покореженного оружия – клинок покосился относительно рукояти, погнулся, вновь скрестился с сияющим мечом Шайи и развалился напополам. Отшвырнув бесполезный обломок в сторону, Фиро увернулся от пары стремительных выпадов, а потом, скользнув под вражеским клинком, прыгнул на противника.
Огромный Шайя сильно превосходил в росте – почти на две головы. Фиро, как рысь, запрыгнул ему на спину и изо всей силы ударил в темя кулаком. Он не рассчитывал убить старого знакомца, надеялся хотя бы вырубить, чтобы получить минутное преимущество и возможность спланировать бой дальше, но кулак неожиданно легко пробил великану голову, будто то была и не голова вовсе, а прогнившая напрочь старая тыква…
Фиро отскочил от могучего врага и застыл в нескольких шагах, с удивлением наблюдая, как Шайя роняет на землю меч, медленно, тяжело заваливается на сторону, падает, утыкается лбом в землю и из разбитого черепа его расползаются по сторонам перепачканные кровью и слизью жирные белые опарыши. Запах гнилого мяса заполонил все вокруг, потекли и впитались в сухую почву желтые ручьи вонючего гноя.
Отчетливо и глухо, словно рассерженная собака, зарычала Клодия. Ответом на этот рык стал резонный вопрос Фиро. Он прозвучал громко, заставив сражающихся неподалеку людей замереть, с воздетым к небу оружием:
– Это и есть твое хваленое бессмертие? Скажи, Клодия, неужели черви, жрущие изнутри вашу троицу стоили всех принесенных жертв?
– Это ошибка! Ложь! Нет никаких червей! Просто слабоумный Шайя забыл обработать полученную на охоте рану, вот и развел мух в безмозглой башке. Неужели ты наивно полагаешь, что во мне…
Договорить она не смогла, согнулась пополам, заходясь разрывающим горло кашлем, закрыла руками рот, а потом, оторвав их от перекошенных, покрытых пеной губ, уставилась на ладони взглядом остекленевшим и безумным. На гладкой ухоженной коже ошалело вертелся белый опарыш.
– Ты давным-давно сгнила изнутри…
– Нет! Все чушь, ерунда! – колдунья отшвырнула червяка в сторону и яростно сжала кулаки. – А еще, это ничего не меняет. Я одолею тебя и свору безумцев, решивших променять спокойную жизнь под моим началом, на сомнительные бунты. Я проведу новые ритуалы и найду новых приспешников. Я залью эту землю кровью и омоюсь в ней, чтобы стать еще моложе, прекраснее и сильнее… – моментально стерев с лица все признаки нервозности, Клодия тяжело выдохнула и добавила. – Ладно, народный герой, битва в разгаре, а я что-то опять заскучала. Ты ведь, кажется, водил дружбу с некромантами? Говорят, забавные вещи они творить умеют. Знаешь, я тоже решила попробовать – благо, для мага моего уровня, эта наука совершенно нехитрая.
Поймав прямой, чуть насмешливый взгляд колдуньи, Фиро ощутил, как в груди холодными камнями перекатились нехорошие предчувствия. Тем временем Клодия звонко щелкнула пальцами. Костяной, резкий звук утонул в световой вспышке нового призыва. Ответом ему стал переливчатый звон погребальных бубенцов. Такие обычно пришивали на одежду покойников, умерших «нехорошей» смертью – тех, кого убили, или тех, кто убил себя сам.
Не дожидаясь, когда призванный явится, Фиро приблизился к распростертому в кроваво-гнойной луже Шайе и подобрал лежащий возле хозяина меч. Он поднял огромный клинок двумя руками и уставился на темную фигуру, возникшую из ниоткуда рядом с паланкином Клодии.
– Узнаешь? – колдунья кивнула на воина, явившегося по ее приказу.
Фиро стиснул зубы, стараясь не подать вида, что он узнал мертвого пришельца: по дорогой одежде, по слабому запаху, чуть пробивающемуся сквозь прогорклый дух тлена, по осанке, по силуэту. Лицо пришельца скрывала шляпа с длинной черной бахромой, и Фиро был рад, что не видит того, что прячется за ней. В голове призрачным хороводом пронеслись воспоминания десятилетней давности, а за ними, глубже, полустертые остовы поблекших детских воспоминаний. Обида и зависть, ревность и обреченность, что никогда не станешь лучше – никогда не обойдешь на повороте того, кто родился первым, стал первым и остался первым во всем…
Фиро был готов сразиться с любым из колдовских чудищ Клодии, с целой армией ее соратников, с нею самой, коварной, жестокой и подлой, готовой бить в спину и отводить глаза, но только не с собственным братом.
– Айзе, это ты? – позвал он в непроизвольной надежде на ошибку, понимая, что обманывает себя, пытаясь подвергать сомнениям очевидное.
Мертвый воин не ответил. Медленно приподнял шляпу, скользя по лицу младшего брата матовыми глазами, затянутыми бледной пленкой. В этом взгляде не было ничего: ни ненависти, ни ярости, ни агрессии – лишь холодная черная пустота, какая бывает в подернутой первым льдом полынье.
Шляпа вернулась на место: шевельнулись и затихли длинные ленты бахромы. Воин замер, как статуя, отчего начало казаться, будто время вокруг него остановилось, провалилось в бездонные колодцы скрытых белесой мутью зрачков.
Фиро ждал. Его внешнее спокойствие обмануло бы многих, но не Клодию. «Чутью портовой девки завидуют ищейки» – так сама она заявляла ни раз, вовсе не стыдясь, а даже напротив, кичась собственной бесстыдной биографией. И теперь она торжествовала, несмотря на копошащихся внутри, ставших вдруг ощутимыми, опарышей. Несмотря на осознание скорого конца, она ликовала, упиваясь чужой болью. Она знала, что творится на душе у Фиро и выжидающе смотрела на его руки, сжимающие рукоять меча: дрогнут… должны дрогнуть! Но ожидаемого не произошло, и колдунья, разочарованно дернув верхней губой, отдала мысленный приказ своему мертвому слуге: «Убей»…
Меч Шайи, весь глянцевый и гладкий, как кожа морской твари, предательски скользил, норовил вывернуться из рук, словно желал отомстить за своего погибшего хозяина. Оживший Айзе двигался стремительно – черный ветер исходящий проблесками ледяных молний. Каждый выпад, как порыв, каждый удар – словно вспышка. Сила – у бьющего по наковальне молота не имелось и половины той, что раз за разом обрушивалась на Фиро. Невероятная скорость и бесконечная сила – недостижимая детская мечта, вечная гонка за идеалом, который всегда будет впереди – при жизни и даже после нее…
Только Фиро не собирался уступать. Это был шанс взять свое, чтобы поменять, наконец, опостылевшие приоритеты. Не для того он провел столько лет в забвении, не для того вернулся к жизни – не для того, чтобы проиграть, пусть даже противником стал Айзе. Айзе, которого он с детства считал недосягаемым идеалом, непобедимым бойцом; превзойти которого всегда желал, но никак не мог…
Происходящее казалось сном, абсурдным и страшным. Сном, где явь смешалась с вымыслом, а представление с реальной жизнью. Посреди главной площади Паны простой люд и зажиточные домовладельцы дружно сражались с войнами ненавистной потрошительницы; на пепелище, оставшемся от костра, свора мифических чудовищ терзала живую гору, увешанную частоколом костяных рогов – демонического вепря, а в центре всего этого безумия сражались двое. И эти двое не замечали ничего вокруг…
Только один человек не желал принимать участие в смертельном спектакле. Бернадет. Некоторое время она находилась поодаль, благоразумно укрывшись за подводами с хворостом, потом, решив, что удачный момент настал, тронула коня и спешной рысью направилась в ближайший переулок. Мечница думала, что сумеет сбежать незамеченной, но ее побег не ушел от зорких глаз товарки-колдуньи. Клодия не могла покинуть своего места – мертвый Айзе в любой момент мог выйти из-под контроля. Чертыхнувшись и осыпав бесчестную соратницу всевозможными проклятьями, она ухитрилась послать в спину предательнице стремительную волну силы. Колдовской удар пришелся по ногам рысящей лошади, та рухнула наземь и забилась, оплетенная паутиной слепящих молний. Удовлетворившись результатом, Клодия отвлеклась. Это и спасло Бернадет. Понимая, какой ценный шанс ей выпал, она стряхнула с себя обжигающие остатки магического огня и поспешила скрыться среди улиц…
Колдунье уже не было до нее дела. Внимание вновь приковали сражающиеся братья – мертвый и живой. Лихорадочно отслеживая каждый удар, каждое стремительное движение, каждый выпад, она ждала поражения Фиро, и длительность такого ожидания начала приводить ее в ярость. Наконец госпожа-благодетельница не выдержала, заорала во всю глотку:
– Да, падай уже! Хватит! Тебе не выстоять никогда. Ты сам был мертвым, и прекрасно знаешь – зомби не устают. А ты устал. Устал! – она истерично расхохоталась и, подавившись пробившимся изнутри болезненным кашлем, сплюнула на землю кровью, ошалело взглянула на алое пятно и добавила тихо, словно успокаивая саму себя. – Я-то выживу, и не в такие времена выживала, а ты умрешь, обязательно…
Она бормотала что-то еще, но в голове неожиданно раздался голос. Надрывный, горестный, полный печали и боли он монотонно и жутко напевал незамысловатую мелодию. Клодия впилась пальцами в виски, заскрипела зубами, интуитивно отыскивая источник звука. Заунывный, нереальный звук тянулся издалека, путался среди тесных улиц Паны, надрывался, угасая, после чего снова взрезал нервы резкими перепадами скорбных нот. Это был зов. Сообразив, от кого он исходит, колдунья собрала все силы и вытурила его из головы. «Нет!» – запротестовала мысленно, обращаясь к неведомому источнику душераздирающей песни; «…за тобой» – мелькнул в голове короткий обрывок ясной фразы и исчез, растворившись в звуках боя.
